Тихий вечер у набережной, мерный шум прибоя, хриплые крики чаек и не мене хриплые и пропитые голоса еще работающих в порту мужиков. Ярко красный закат, тонущие в темноте, еще пока неуверенной и робкой, закоулки и маленькие улочки примыкающих к порту кварталов. Сегодня там снова начнется охота. Она шла еженощно. Люди там охотники. Люди и добыча. За три медяка режут друг друга. Набрасываются словно звери, вспарывая животы, пробивая легкие, вскрывая глотки и ломая шеи тяжелыми дубинками. Сегодня наживется один, завтра его подрежут те, кому вчера не перепало ничего. Шлюхи снуют между доками, но даже они бояться заходить в те кварталы ночью, предпочитая общество небритых, пьяных матросов и рабочих, чем изнасилование и нож под ребра.
Пристань практически пуста, лишь еще один работяга переставляет просмоленные, воняющие рыбой бочки. Несколько людей шли по пристани. Рабочий поставил последнюю бочку и начал рыться в хламе, что оставили сегодня матросы с рыболовного судна. Компания остановилась недалеко от него. Один из людей отделился и вольготной походкой направился к рабочему.
- Эй ты! - он подошел к мужчине вплотную. - Воняешь, как свинья, чертов ублюдок. Какого ты трешься тут, уже практически ночь на дворе, все пьют и баб лапают в кабаках.
- Простите, ваше благородие, я уже закончил почти.
Подошедший мужчина громко засмеялся, оборачиваясь к своим:
- Слышали, я благородие, так что будьте со мной почтительны, не то всех повешу! - он снова засмеялся.
- Бросай этого работягу, у нас дело есть! - крикнул ему кто-то из компаньонов.
- Да плевать на него, и так все решим, пусть там трется.
Они занялись обсуждением чего-то, пока мужчина стоял возле рабочего.
- Ты, что туп? Я же сказал тебе проваливать! - лицо говорящего становилось пунцовым от гнева.
- Господин, у меня еще незаконченная работа...
Лезвие выскользнуло из рукава, неимоверно быстрое движение руки и горло мужчины пересекла алая полоса. Повалив тело в бочку, рабочий направился к компании. Они так усердно что-то обсуждали, что даже не заметили как убили их компаньона. Мужчина шел спокойно, во втором рукаве холодило руку еще одно лезвие. Он чувствовал, как оно просит окропить его кровью, необъяснимое желание наполняло его самого. Он знал как сделать минимальное движение, чтобы сразу прекратить жизнь, минимальные затраты времени и усилий. Каждое движение досконально упрощенно, являясь продолжением предыдущего и началом следующего. В памяти анатомия человека. Он делал все спокойно и быстро.
Лишь на двух шагах до них, люди что-то заподозрили. Но было невероятно поздно. Тело проскользнуло в круг, плетя танец смертельных штрихов холодной сталью. Вдох. Упал седовласый старик, лезвие продолжает движение, вырисовывая страшный узор, рассекая кожу, плоть, врезаясь и с легкостью продолжая движение. Хватаясь за вспоротый живот, падает молодой здоровяк. Выдох. Девушка с искаженным от ужаса лицом, глаза застыли на фигуре, что ворвалась между ними, не успевает понять, почему воздух больше не идет в легкие, с хрипом кровь вырывается из перерезанного горла. Еще один здоровяк даже успел схватиться за рукоять короткого меча, но вытащить его так и не сумел, падая на доски пристани с проколотой глазницей. Вдох. Тишина. Тихий плеск волн. Вдалеке шумит город, ночная жизнь расцветает в саду порока. Он дрожит от упоения, жажда утолена, лезвия снова приятно холодят руки, спрятанные в рукавах. Скидывая вонючую одежду рабочего, он медленно уходит с пристани, постепенно погружаясь в безопасную тень мрачных припортовых кварталов.
Приятный полумрак таверны, тихая музыка какого-то заезжего барда, хмельные напитки, бьющие в голову и по карману, милая шлюха у него на руках. Что-то воркочет ему на ухо, пока он в пьяном угаре тискает ее. Все так легко, все возможно. 'Еще еды, и выпить чего-нибудь покрепче!' - кричит он, разбрасывая монеты по столу. Сам хозяин обслуживает щедрого клиента. Сладкий дым табака, раскуренного им недавно, расслабляет. Кружка за кружкой, опустошается кувшин с алкоголем, девка целует его, кто-то танцует под музыку барда, что уже нежной мелодией вьется по залу. Счастлив ли он? Да! Только так он может почувствовать себя свободным, не вспоминая свое прошлое и настоящее. Пьян, сыт, рядом доступная женщина. Это все к чему стал он стремиться в жизни. Это лучше, чем-то, что его ждет, когда он протрезвеет.
Утро холодное и дождливое. Дождь шел всю ночь, не прекращаясь. Залиты бедные кварталы, размыты земляные улицы, не уложенные брусчаткой. Сгорбленные фигуры бедняков, снующих возле разбитых стен обветшавших лачуг, мокрые крысы, сидящие под разной рухлядью, прячась от дождя. Угнетающая картина. По щиколотку в грязи, он бредет в промокшем плаще, капюшон прилип к голове, в сапогах уже хлюпает. Холод и сырость. Но ему нужно работать.
Верхние кварталы, кварталы богатых людей. Здесь он бывал нередко, даже очень нередко. Пустые улицы. Красивые особняки, ухоженные дворы, важные вельможи и их прекрасные жены, и совсем юные и милые дочери. 'Да. Я знаю вкус этой жизни, знаю этот квартал, всю его грязную и скрытую жизнь. Лишь внешняя сверкающая и слепящая красота, и ничего более отличающего верхние кварталы от нижних и припортовых. Та же резня, кровь реками, грязь и разврат, похоть и подлость, но все вознесено на другой уровень. Уровень чести, благородства и знатности'- думал он, шагая по мокрому тротуару.
Свернув в переулок, он пропустил патрульных, не стоит, чтобы они допытывались, кто он и что делает здесь в такую погоду. Два воина, дребезжа железом, промокшие и злые, пронеслись мимо переулка. Подождав еще немного, мужчина осторожно выглянул. Убедившись, что на улице никого нет, он направился вверх по тротуару.
Особняк Литериун был одним из самых больших на своей улице. Возможно даже в квартале. Его окружал огромный сад, с лабиринтом тропинок и зарослями густого кустарника. Окинув взглядом высокий забор, он снова оглянулся по сторонам. Ограда была слишком высокой, скользкие прутья не способствовали отличному восхождению. 'Нужен другой способ попасть в особняк'- размышлял мужчина.
Повозка была с гербом рода Литериун. Возможно, продукты или еще какое добро везли. Недолго думая, он ловко запрыгнул внутрь, возница ничего даже не заметил. Охрана на воротах не заглянула под полог, невероятное везенье. Через некоторое время повозка замерла, рядом кто-то говорил, но из-за шума дождя ничего толком не было слышно. Потом голоса стихли. Он приоткрыл полог. Возможно это был внутренний двор. К своему удивлению, он заметил, что никого во дворе не было. Даже не смотря на дождь, работа по хозяйству обычно не прекращалась. Ни голосов, ни топота ног. Только мерная дробь дождя. Времени сидеть в раздумьях не было. Резко поднявшись, он вылез из повозки и, слегка пригнувшись, добежал до угла, укрытого тенью. Присев там, он оглядел весь двор полностью. Лишь одна дверь вела в особняк. Перебежав к ней, он слегка приоткрыл ее. В лицо пахнуло теплом и запахами готовящейся пищи. Проскользнув в образовавшуюся щель, мужчина тихонько прикрыл за собой дверь и приник к одной из стен, вслушиваясь в звуки дома. Рядом была кухня, там гомонили более десятка голосов, слышалось шарканье шагов и шум посуды. Сразу слева от двери вела наверх лестница. Лучше всего подняться по ней, комнаты хозяев всегда наверху.
На втором и третьем этажах он никого не встретил. Все это было немного подозрительно - такой особняк и практически пуст. Третий этаж был погружен в полумрак, что не могло не радовать. Так он чувствовал себя более спокойно. Конец коридора полностью утопал во тьме. Он бросил туда мимолетный взгляд и хотел было отвернутся, но что-то заставило снова вглядеться в непроглядный мрак. Он напряг глаза, но ничего не мог рассмотреть. Выругавшись про себя, он отвернулся. И застыл. По коже поползли мурашки. В той темноте кто-то был, движение чувствовалось безошибочно. Медленно оборачиваясь, он плавно достал метательный нож. Когда мужчина повернулся, на него из конца коридора смотрели два алых глаза.
- Здравствуй мой друг! - от низкого тембра неизвестного, волосы на затылке мужчины начали медленно топорщиться.
- Что ты такое? - хрипло проговорил он, начиная немного пятиться назад.
- Ты! В лучшем из возможных вариантов! - смех его был похож на утробный рык.
- Я схожу с ума... - мужчина продолжал пятится, не выпуская нож из рук.
Он резко обернулся, почувствовав движение за спиной. Рука взметнулась, готовая бросить нож. Но этого не случилось. Напротив него стоял он сам. Только более молодой: тело пышет здоровьем, черты лица не такие заостренные и грубые, губы сомкнуты в хитрой улыбке, а глаза сияют... по-настоящему. Сияют жизнью. Рука неуверенно опустилась, нож упал на мягкий ковер.
- Что со мной происходит? - он был в отчаянии, не понимая, что творится.
- Успокойся. Мы - это ты. Но по отдельности две противоположности тебя. Ты должен осознать, что творил, на что тратил жизнь и принять выбор...