Шаблоны ломаются больно. Как будто кости трещат. 
Заходите в гости. У меня привольно - оградка, потолок и стены дощатые, 
Безголовое детство, мои четырнадцать струн, 
А больше-то у меня ничего и нет.. 
Потому что я ещё слишком юн, мне всего-то 120 лет. 

Голова седая, болят кисти рук, по ночам что-то гложжет, 
Сосёт под сердцем, будто бы в нем завелись черви... 
И тело ходит куда-то во сне, потому что здесь оно больше не может. 
Ищет тебя в темноте. Ведь ты точно такой же. 
Единственный, хотя и не первый. 

И хочется, чтобы никогда не закончилась ночь, 
Чтобы никогда не надо было закрывать окна, 
Нюхать луну, тополя, выть, никого не звать, не просить помочь... 
Выдыхать дым, вдыхать этот воздух мокрый... 

Иметь право на выбор и надежду когда-то быть выбранным, 
Дом или хотя бы угол, откуда не будет хотеться сбежать, 
Шансы на большее, чем писать себя кровью на листике, выдранном 
Изнутри искалеченной мышцы сердечной, и вставленного в тетрадь... 

Протянуть бы ещё мне хотя бы годок. До этого пресловутого рубежа, 
Когда наконец-то станет неважно блюз нам играть или рок. 
И будет можно просто отсюда сбежать 
Туда, где кончается мир. Где сосны и мягкий песок... 

Туда, где их перестанет интересовать кто с кем спит, 
Где чья кровать, на каких костях этот город стоит, 
Забудут твои позывные, не вспомнят имени... 
И наконец-то смогут понять, что все куда проще: 
Быть надо только с родными, спать только с любимыми. 

Или ни с кем... Просрешь свою юность, все вокруг превращая в дым, 
Все, что есть, превращая в безумие. 
Протянуть бы ещё мне хотя бы год, чтобы не умереть молодым, 
Чтобы заживо не превратиться в мумию. 

И забыть,все что было, все, что прежде изучено. 
Признать, что мы стали другими. Потрепанными и измученными. 
Но все таки,не одинокими. Ведь где-то есть точно такие же, 
Безумные как и ты. Но самые лучшие.