Был у нас такой командир роты ( не нашей) - Иван Иванович Иванов. Одним словом, "Ваня в кубе!"...
Он был очень строгий, правда, не очень крупный, но зато правильный офицер.
Газет он не читал, в кинотеатр ходил раз в год.
Зато он очень любил изредка (раза два в день) выпивать.
А, заступая на боевое дежурство по нашей дорогой "Макаровке", он всегда надевал портупею, в отличие от других, менее грамотных офицеров.
В портупее у него всегда водилась горсть отборных семечек.
В театр или, для разнообразия, в цирк он, по-моему, вообще не ходил! Разве что в пивной бар - там тоже музыка хорошая иногда.
И в это же время, клубом нашим руководил Анатолий Афанасьевич (фамилию забыл), однокашник Владислава Стржельчика, очень интеллигентный и грамотный .
Благодаря Ему, наша "бурса" гремела! Билеты на "курсантские вечера" соревновались по достижимости с "Гранд Опера"! Но,- благодаря Ю.М.Сухорукову, порядок все-таки, тоже был.
Так вот, усилиями Анатолия Афанасьевича, наш училищный хор- тоже "гремел"!
На спевку с ним приходил даже один из самых популярных в те времена солистов - Эдуард Хиль!
Как и все популярные, как и все артисты,- Эдуард, иногда опаздывал.
Бежит как-то Эдуард Хиль через стеклянные двери на Косой линии.
Модный плащ, шарф через плечо, артист одним словом.
Так как он опоздал намного, после "селедки под шубой" - его никто уже не встречает, кроме Ивана Ивановича Иванова, лузгаюшего семечки из кобуры....
Но артист-то известный, на весь город, если не круче... Бежит, торопится!
Но "Ваня в кубе" тоже крут.
"Стоп", - говорит, "Вы кто такой?",-говорит.
Эдуард ему в ответ: "Да я - Хиль!!, да Мне Срочно....!"
А Иваныч, не спеша, сплевывает лузгу от семечек, и говорит, грозно сдвинув брови:-
"Никаких "Хилей" Мужчина! Пропуск, Ебёнать!!!!"
Так вот, - однажды, Эдуард Хиль и не попал на спевку с нашим хором....
А наш хор после этого как-то "заХилел".
С Иваном Ивановичем был связан еще один случай.
Димка Комов, очень любил стихи Пушкина (и другие тоже), но очень не любил ходить строем.
А в те времена у нас была сплошная "Сухоруковщина", в честь незабвенного начальника ОРСО (организационно-строевой отдел) Юрия Михайловича Сухорукова.
Идет как - то Димка дворами все ближе к своему кубрику.
А на вахте, дежурным офицером, все тот же Иваныч ("В рот его Бабах",- как любил говаривать Валера Макаров).
Димка подходит к своей любимой дырке в заборе (отодвигающаяся доска вокруг 21-й линии), просовывает голову в щель....
Смотрит направо..., налево..... не успел подумать,
как кто - то срывает с его головы фуражку.
Димка на автомате срывает с того, кто сорвал у него.
Оба стоят возле забора, но по разные стороны.
Димка смотрит, обалдев, - фуражка то офицерская!
А из-за забора:-"Товарищ курсант, вот - вы и попались! Я по надписи на фуражке легко вас вычислил. Вы- курсант Кротов (у Димки надпись хлоркой была расплывчатая)".
Димка говорит: "Нет, я курсант Пушкин".
Иван Иваныч: "Да не Пушкин вы, уж под забором то не пиздите, вы - Крымов!"....
А Димка ему: " А, вспомнил, Я - Хлудов!"....
Офицер подсветил себе фонариком и произнес: "Все ясно, вы - Крутов!"
На что Димка испуганно признался: "Да, Ваша взяла, Я - Пахомов!"
Долго они так препирались, а потом решили все-таки обменятся фуражками.
Дело в том, что зима на дворе, и потом вообще...одному спать пора, другому - службу дежурную продолжать в смысле стаканов.
Договорились на счет "три" обменяться фуражками путем броска через забор.
На счет "три" Димка свою фуражку поймал.
А Ивану Ивановичу Иванову его фуражку бросать не стал, просто положил рядом с забором и пошел своей дорогой через другую дырку в заборе в роту.
Во-вторых,- фамилия имя и отчество "странные", - похоже - Еврей! - Значит, точно обманет!"
От греха подальше, Димка пошел спать в соседнюю роту.
Утром "Иваныч" нашу роту строил на плацу, ругался, искал курсантов Кротовых, Крутовых , Громовых, Крутых, Пахомовых и даже Пушкина.....(Димка Комов уже дежурил на камбузе и в построении участия не принимал).
Потом Иван Иванович ушел опохмеляться после ночного дежурства.
Через пару месяцев Сухоруков отчислил Ивана Ивановича Иванова из числа командиров рот.
И тот отбыл куда-то в район Сахалина, для занятий настоящими делами (боевая и политическая подготовка с японскими диверсантами).