Письмо из дурдома братьям Гримм

Нависшие ели так книжно, так страшно 
долдонят нам сказку, о том, как отважный,
а также злосчастный
принц (Зигфрид? - неважно...),
в их чащу 
проникнул,
чтоб славную деву,
чья жизнь эпатажно
текла на пруду 
в одеяньи лебяжьем,
спасти так безбаш-
енно - 
что у злодея
в мгновенье душа 
отлетела
от тела.
Поленьями 
стали
мечи и  смарагды,
наряды
истлели
и конские шлеи -
дела
чародея
рассыпались прахом,
исчезли,
истаяли,
не уцелели...
Подруга и принц удалились мохнатой аллеей 
туда, где призывно, рассветно свет будущай жизни алеет,
где будет милее, теплее, светлее,
где стол королевский день каждый согреет
бродяг сотен пять.
А после все сгинет по прихоти  о(!)чередного злодея
о-о-о-о-о(5)!
И снова на месте дворца влажно-мрачные ели
балдеют.
В их сумраке синем,
почти купоросном
повисли безбожно
и густовопросно
две мысли простые
(простые как выстрел):
1)	'Кто все это выдумал?'
2)	'Братья-то где же?'
..........................................
1)	Не знаю. 2) Не видел.
Оставим, хотя бы, беднягам надежду
на алиби.
(если б, конечно,
сам знал бы я 
истину
 - был бы утешен).