Аннотация: Глубина и совершенство формы романа Пушкина в сочетании с краткостью формы и выразительностью непревзойденны. Кое-что об идейном содержании
"Капитанскую дочку" впервые мы читаем еще в средней школе, в возрасте тринадцати-четырнадцати лет. И, наверное, поэтому о повести не остается впечатления, как о произведении глубоком и серьезном. Такие произведения называют "хрестоматийными", предполагается, что их знают все, и знают о них всё. Но, как мне представляется, на самом деле редко кто "хорошо" прочитал эту повесть и оценил ее глубину и сложность построения.
Не случайно поэтика "Капитанской дочки" служила источником вдохновения и полем для исследования многих замечательных литературоведов и писателей (М.Цветаевой и В.Шкловского, Б.Томашевского и В.Жирмунского (1)). Идейное содержание повести исследовано Ю.М.Лотманом (1), Д.Д. Благовым (2) и др.
Сама история написания "Капитанской дочки" являлась предметом неоднократного изучения историков литературы. Среди этих работ выделяется работа Ю.Г. Оксмана "Пушкин в работе над романом "Капитанская дочка". Прошу обратить внимание, что произведение названо здесь "романом", а не повестью. И мне кажется, что вопреки небольшому объему, по сложности композиции, проработанности и сложности характеров, произведение вполне может считаться романом.
В своей работе (3) Ю.Г. Оксман доказал связь замысла романа с настроениями в обществе 1830-1831 годов, вызванных крестьянско-солдатскими восстаниями. Цепь восстаний сопровождалась крайними жестокостями в отношении представителей власти. "...ты верно слышал о возмущениях новогородских и Старой Руси. Ужасы, -- писал Пушкин 3 августа 1831 г. князю П. А. Вяземскому. -- Более ста человек генералов, полковников и офицеров перерезаны в новогородских поселениях со всеми утончениями злобы. Бунтовщики их секли, били по щекам, издевались над ними, разграбили дома, изнасильничали жен; 15 лекарей убито; спасся один при помощи больных, лежащих в лазарете; убив всех своих начальников, бунтовщики выбрали себе других -- из инженеров и коммуникационных" (3) По-видимому, отношение Пушкина к жестокостям бунта совпадало с мнением его корреспондента Н.М. Коншина: "Кровавые сцены самого темного невежества перед глазами нашими перечитываются, сверяются и уличаются. Как свиреп в своем ожесточении народ русской! Жалеют и истязают; величают вашими высокоблагородиями и бьют дубинами, -- и это все вместе. Черт возьми, это ни на что не похоже! Народ наш считаю умным, но здесь не видно ни искры здравого смысла".
Здравого смысла действительно здесь нет, темная сила может заставить себя уважать и обращать на себя внимание только тем, что ей присуще, то есть самой силой. И она обратила на себя общественное внимание. Общество вынуждено было прислушаться к грозному, хотя и невнятному народному голосу. Выводы общества были вполне традиционными, сводились к лечению не причины болезни, а следствия. Пушкина заинтересовали причины, а не поверхностные толкования, затверженные с детства. Как чуткий и умный художник он почувствовал необходимость осмыслить народный бунт, как бы изнутри, в какой-то степени пережить его.
По крайней мере, можно предположить, что возникший именно в 1833 году интерес к истории Пугачевского объясним этим. Ю.Г. Оксман недвусмысленно указывает на это в своей работе. Мы находим в ней убедительное опровержение существовавшей в 19 веке версии о том, что Пушкин собирался написать исторический труд о Суворове, и, найдя среди материалов о Суворове описание Пугачевского бунта, он увлекся им, результатом какового увлечения и явилась "История Пугачевского бунта".
"В самом деле, Пушкин нигде не писал о том, что его работа о Пугачеве является "отрывком" какого-то другого, им якобы "оставленного труда"... Пушкин не скрыл от читателей и одной из важнейших причин прекращения своей работы -- невозможности воспользоваться материалами следственного дела о Пугачеве, оставшегося, несмотря на все его старания, "нераспечатанным"... Сохранившиеся черновики отмеченного выше предисловия (9, кн. 1, 398--401), равно как и вся переписка Пушкина, относящаяся к изданию "Истории Пугачева", непреложно свидетельствуют о том, что поэт, называя свой труд "оставленным", никак не связывал "Истории Пугачева" с "Историей Суворова" (3). Таким образом, интерес к теме Пугачева был вполне самостоятелен, и, наиболее вероятно, проистекал из попыток осмысления общественных настроений 1830-х годов. Об этом же говорит план исторического романа, дата которого на девять дней превосходит дату обращения Пушкина к военному министру графу Чернышеву за разрешением ознакомиться с материалами по Суворову, среди которых за номером один значится "следственное дело Пугачева". Вот этот план, как его приводит Оксман.
"Шванвич за буйство сослан в гарнизон. Степная крепость -- подступает Пуг.<ачев> -- Шв.<анвич> предает ему крепость -- взятие крепости -- Шв.<анвич> делается сообщником Пуг.<ачева>. Ведет свое отделение в Нижний -- спасает соседа отца своего -- Чика между тем чуть было не повесил стар<ого> Шв.<анвича> -- Шв.<анвич> привозит сына в П.<етер>-б.<ург> -- Орлов выпрашивает его прощение" (3).
Таким образом, интерес к истории Пугачевского бунта появился позднее идеи романа о дворянине, невольном участнике Пугачевского бунта. Сама идея романа о дворянине, ставшем предателем сословных интересов, пусть даже и под влиянием угрозы жизни, свидетельствует об интересе Пушкина к противостоянию интересов, так явно обнажающихся в бунте. При этом становится понятно, почему Пушкина так надолго захватил ужас от жестокостей, проявленных во время бунта. Бесспорно, сочетание общегуманистических идеалов с индивидуальными интересами, невозможность достижения абсолютной справедливости на практике при необходимости стремления к социальной справедливости, - это сложнейшие нравственные задачи, которые должно разрешать общество. И надо отметить, что Пушкин попытался решить ее до того, как общественная мысль внятно выразила их. Вот что пишет по этому поводу М.Ю. Лотман:
"Увидев раскол общества на две противопоставленные, борющиеся силы, он понял, что причина подобного раскола лежит не в чьей-либо злой воле, не в низких нравственных свойствах той или иной стороны, а в глубоких социальных процессах, не зависящих от воли или намерений людей. Поэтому Пушкину глубоко чужд односторонне-дидактический подход к истории. Он в борющихся сторонах видит не представителей порядка и анархии, не борцов за "естественное" договорное общество и нарушителей исконных прав человека. Он видит, что у каждой стороны есть своя, исторически и социально обоснованная "правда", которая исключает для нее возможность понять резоны противоположного лагеря. Более того, и у дворян, и у крестьян есть своя концепция законной власти и свои носители этой власти, которых каждая сторона с одинаковыми основаниями считает законными" (1).
Как свидетельствуют рукописи Пушкина "замысел романа о Шванвиче родился в процессе работы поэта над романом "Дубровский". Вплотную подойдя в "Дубровском" к проблеме крестьянского восстания и к истории дворянина и офицера, изменившего своему классу, Пушкин в своем повествовании оказался несколько скованным поэтикой западноевропейских романов конца XVIII -- начала XIX столетия о благородных разбойниках" (3). Пушкину была нужна другая история, не романтическая, а реалистическая, более соответствующая проблемам, его волновавшим.
"Имя Шванвича стоит в центре еще двух дошедших до нас планов задуманного Пушкиным исторического романа" (3). В последнем из них мы видим, что композиция уже вплотную приблизилась к композиции "Капитанской дочки".
"Крестьянский бунт -- помещик пристань держит, сын его.
Метель -- кабак -- разбойн.<ик> вожатый -- Шванвич ст.<арый>. Молод.<ой> чел.<овек> едет к соседу, бывш.<ему> воеводой, -- Марья Ал. сосватана за плем.<янника>, кот.<орого> не люб.<ит>. М.<олодой?> Шв.<анвич> встречает разб.<ойника> вожат.<ого> -- вступает к Пугачеву. Он предвод.<ительствует> шайкой -- является к Марье Ал. -- спасает семейство и всех.
Последняя сцена -- мужики отца его бунтуют, он идет на помощь -- уезжает -- Пугачев разбит -- мол.<одой> Шванвич взят -- отец едет просить. Орлов. Екатер.<ина>. Дидерот. Казнь Пугачева" (3).
Образ Шванвича в плане содержит пока обоих героев - и Гринева, и Швабрина. Образ нестандартен для своего времени. Герой достаточно последовательно принимает сторону мужиков в бунте. Можно угадать, что привязанность к "Марье Ал.", которая сосватана за племянника соседа воеводы, и необходимость "выручить" ее, является причиной поступления Шванвича на службу к Пугачеву. В этом просматривается определенное сходство с мотивировкой поступка Дубровского, но здесь мотивировка менее значительна, создана серьезными, но не столь трагическими обстоятельствами. Образ отца Шванвича также указывает на нехарактерную для дворянина связь с "разбойниками" (держит пристань, в плане разбойник-вожатый и старый Шванвич упомянуты сразу друг после друга). Тем не менее, у старого Шванвича есть крестьяне, которые бунтуют, и от которых молодой Шванвич его защищает, ситуация малопонятная. Можно отметить, что предприняты первые попытки внести в предательство сословных интересов оправдание мотивами несправедливости в судьбе возлюбленной.
Практически сразу после создания данного плана Пушкин получил архивные материалы по делу Пугачева. В течение года он изучал материалы и создал на их основе "Историю Пугачевского бунта". В это же время появляется новый набросок плана романа. Героем романа становится капитан Башарин, так же историческая личность, как и Шванвич, упоминание о которой Пушкин встретил в документах о бунте. Упоминание о нем встречается в "Истории Пугачева":
"Потом привели капитана Башарина. Пугачев, не сказав уже ему ни слова, велел было вешать и его. Но взятые в плен солдаты стали за него просить. "Коли он был до вас добр, -- сказал самозванец, -- то я его прощаю". И велел его, так же как и солдат, остричь по-казацки, а раненых отвезти в крепость"
Вот план романа о Башарине.
"Башарин отцом своим привезен в П.<етер>б.<ург> и записан в гвардию -- за шалость сослан в гарнизон -- пощажен Пугач.<евым> при взятии крепости, [произведен им в капитаны и отряжен] с отдельной партией в Синбирск под начальством одного из полковников Путач.<ева>. Он спасает отца своего, который его не узнает. Является к Михельсону, который принимает его к себе; отличается против Пугач.<ева> -- принят опять в гвардию. Является к отцу в Москву -- идет с ним к Пугач.<еву>.
[Старый комендант отправляет свою дочь в ближнюю крепость.]
[Пугачев, взяв одну, подступает к другой -- Башарин первый на приступе.]
[Требует в награду.] "
К этому же плану относятся несколько строк, намечающих новую мотивировку одного из узловых моментов фабулы, -- появление героя в стане Пугачева:
"Башарин дорогою во время бурана спасает башкирца (le mutilИ). Башкирец спасает его по взятии крепости -- Пугачев щадит его, сказав башкирцу: "Ты своею головою отвечаешь за него". Башкирец убит -- etc." (3)
Изменился не только план романа. Принципиально изменился герой. Если у Шванвича из второго плана романа были все черты человека, легко становящегося над сословной моралью, добровольно помогающего разбойникам, и имеющего атрибутику благородного разбойника времен романтизма, то в Башарине мы видим человека, который сменил сторону противостояния безвинно. Пушкин изобрел способ, как показать героя положительного, выражающего интересующую его проблему, казалось бы, не выражаемую без предательства сословных интересов, но в то же время совершенно безгрешного, который в принципе не может вызвать неудовольствия широких читательских кругов и, само собой, цензуры.
К зиме 1833-1834 годов возникает новый план романа. Героя уже зовут Валуев. Продолжается идейное "опрощение" героя. Связано оно уже с тем, что героя интересуют семейно-бытовые проблемы, в остальном образ Валуева близок к образу Башарина.
"Валуев приезжает в креп.<ость>.
Муж и жена Горисовы. Оба душа в душу -- Маша, их балованная дочь (барышня Марья Горис.<ова>). Он влюбляется тихо и мирно.
Получают известие, и капит.<ан> советуется с женою. Казак, привезший письмо, подговаривает крепость -- капит.<ан> укрепляется, готовится к обороне, [а дочь отсылает], подступает (?).
Крепость осаждена -- приступ отражен -- Валуев ранен -- в доме ком.<енданта> -- второй приступ. Крепость взята. Сцена виселицы. [Швабрин] Валуев взят во стан Пуг.<ачева>. От него отпущен в Оренб.<ург>.
Валуев в Оренб.<урге>. Совет. Комендант. Губернат.<ор>. Тамож.<енный> см.<отритель>. Прокурор. Получает письмо от М.<арьи>Ив.<ановны>. " (3)
В данном плане впервые разработана тема будущей семьи капитана Миронова, пока еще Горисова, и "капитанской дочки".
Таким вариантом романа Пушкин не удовлетворился. Попытки примирить непримиримое в своем герое - активное участие в пугачевском бунте и лояльность к общегосударственным идеалам и цензуре создали самый невыразительный облик героя из всех, созданных автором. Валуев в последнем плане романа гораздо менее проявляет себя, как активная личность, чем Шванвич и даже Башарин.
Пушкин еще несколько раз переделывает структуру романа, пока не принимает радикальное решение - расстаться с попыткой примирить противоречие в одном герое, и решительно раскалывает своего персонажа на двух героев - положительного Гринева и отрицательного Швабрина. Такое решение позволяет ему по-прежнему показать восстание глазами не однозначно отрицательно относящегося к бунтовщикам дворянина и описать вторую позицию - сознательный переход дворянина в ряды сторонников Пугачева.
Это решение позволило решить еще одну морально-нравственную проблему, связанную с переходом дворянина на сторону подлого сословия, - проблему потери дворянской чести. Подозреваю, что понятие чести в те времена несколько отличалось от того, которое мы вкладываем в него в наше время. Сейчас под честью мы понимаем соединение доброго имени, которым можно гордиться, и внутреннего достоинства, на котором оно зиждется. Во времена Пушкина честь имела и то значение, которое мы в него вкладываем сейчас, и древнее, патриархальное. По древнему понятию честью обладал каждый дворянин по праву рождения, как бы был отмечен божественной милостью. Оба понятия жили совместно, потому что понятие врожденной чести должно было опираться на моральные качества. Но сплошь и рядом это было не так, что в течение столетий вызывало и недовольство и недоумение у наиболее неортодоксально мыслящих людей. В эпоху Пушкина это противоречие приобрело достаточно острые формы и стало предметом общественных дискуссий, отраженных в творчестве энциклопедистов. Тем не менее, потеря чести была страшнейшим наказанием для дворянина. Пушкин не мог не чувствовать, что честь в этом случае понималась, как синоним привилегий, и пытался оспорить такое понимание уже в Дубровском. Видимо поэтому он так тяжело отказывался от образа Шванвича, удивительно легко и просто отказывающегося от этого понятия. Предпочтение Пушкин сделал в пользу героя, который сохраняет честь. Нельзя сказать точно, почему, возможно, из цензурных соображений, но не исключено, что ему показалось нужным вернуть понятию чести смысл внутреннего достоинства и порядочности. Представляется, что сам Пушкин считал, что совпадение двух понятий о чести характерно для старого дворянства, оттесненного от двора и его милостей. Представители же нового дворянства, разного рода выскочки, настоящей, чести не имели, они обладали только сословным отличием. Возможно, такие выводы он сделал, изучая историю Пугачевского бунта. Согласно материалам дела, только Шванвич был добровольно перешедшим на сторону Пугачева представителем старого наследственного дворянства. Все же остальные обладали личным дворянством.
Важность проблемы чести в романе подтверждает то, что Пушкин выбрал для романа эпиграфом пословицу "береги честь смолоду".
Новая композиция заставила увеличить роль и значимость образа Пугачева в романе. Заведомо отрицательный образ Швабрина не мог выразить авторские мысли о наличии не только дворянской, но и крестьянской правды. Эти мысли должен был донести достаточно сложный образ личности Пугачева в изображении Пушкина.
Увеличилась композиционная значимость роли капитанской дочки. Пушкину уже незачем было вводить в роман капитанскую дочку как безыдейную мотивировку перехода героя на сторону восставших. В связи с этим роль ее обогатилась и стала одним из композиционных центров, что отразилось в названии романа.
Разделение героя на двух персонажей позволило также написать роман в новом ключе.
Роман написан в жанре, к которому относятся такие столпы мировой литературы, как "Над пропастью во ржи" Сэллинджера, "Степь" Чехова, "Приключения Гекльберри Финна" Марка Твена, "Оливер Твист" Диккенса. Это романы-путешествия юной души, покидающей гнездо для самостоятельного путешествия в новом опасном мире, подвергающегося испытаниям и искушениям этого мира и выносящего из этого путешествия не только новые знания, но и новые личные качества. Среди героев указанных выше книг герой Пушкина Петр Гринев не только самый взрослый. Сообразно его возрасту и испытания на его долю выпадают наиболее тяжкие, и события наиболее драматичные, и ответственность за них самая высокая.
В шестнадцать лет Петр Гринев покидает отчий дом и едет служить в армию. Привычный спокойный мир рухнул в одночасье, по - хочется сказать прихоти, а на деле выйдет по разумению - старого Гринева, отставного премьер-майора. Только однажды внешний соблазн посетил молодого Петрушу. Соблазн принял облик французского гувернера Бопре, заменившего на посту воспитателя юной души простоватого, но доброго душой крепостного дядьку Савельича, под руководством которого "на двенадцатом году выучился я русской грамоте и мог очень здраво судить о свойствах борзого кобеля". Доморощенный ангел-хранитель был заменен мелким иностранным "бесом", которому на некоторое время дали завладеть душой барчука. Жили они "душа в душу" (4), как утверждает автор, "каждый ... занимался ... своим делом". (4) Дал месье Бопре Петруше несколько уроков коварной науки фехтования, которые впоследствии ввели его в искушение смертоубийства на дуэли. Но большего сделать француз не успел, был изобличен в преступном небрежении своими обязанностями и прогнан туда, откуда явился в патриархальный рай семьи Гриневых. Старый ангел-хранитель Савельич снова приступил к своим обязанностям.
Петр Гринев прощается с родителями и едет служить в самом скучном расположении духа. Вместо столичной гвардии с ее потехами ждет его унылая гарнизонная служба в оренбургских степях. Неудивительно, что при таком расположении духа соблазны так и липнут к нему. Первое искушение посетило Петрушу в Симбирске. Вниманием молодого юнца привлек харизматичный гусарский ротмистр Зурин, который обнаружив рядом с собой неопытного юнца, не отказал себе в удовольствии выкачать из него сто рублей, поиграв на юношеском самолюбии. Да еще и напоил молокососа. Похмелье наутро было горьким - и стыдно, и болезненно. Первое испытание Петруша не выдержал. Пришлось отдать деньги, чтобы сохранить честь. Ангел-хранитель Савельич в связи с этим эпизодом, поминает лукавого француза Бопре, легкомыслие которого якобы явилось причиной легкомыслия Петруши. Пушкин не склонен делать пустых намеков, поэтому можно предположить, что в словах Савельича есть хотя бы доля авторской позиции (буквального совпадения позиций быть не может, Пушкин в молодости был достаточно легкомыслен).
Следующее искушение не заставляет себя ждать. Когда Петруша с Савельичем приближались к месту назначения, ямщик попросил разрешения вернуться и указал на облачко вдали, указывающее на приближение метели. Самонадеянность молодого человека была столь велика, что он предпочел не прислушиваться к опытному человеку и принял самостоятельное решение - ехать быстрее до следующей станции. Решение оказалось крайне неудачное - буран нагнал кибитку, дорога была потеряна, и ямщик вынужден был остановиться и готовиться переждать метель в поле. Второй раз Петруша не выдержал испытание.
И тут является центральный персонаж, воплощающий самый источник искусительных сил, человек, чье присутствие в романе собственно и ставит вопросы выбора, и не только у Петруши, а у миллионов жителей России, тот человек, которого во времена Екатерины считали чуть ли не воплощением дьявола. Необычно само происхождение этого человека. Он, как и Степан Разин, его несомненный предшественник в русской истории, родился в той же самой станице Зимовеевской на Дону. Он родился ровно через сто лет после рождения Разина. Он обладал той же самой характерной чертой внешности, что и Разин - сверкающими черными глазами и необыкновенно тяжелым взглядом, который не мог вынести никто. Он повторил судьбу Разина.
И вот этот полуинфернальный человек является за Петрушей. Появившийся среди бурана мужик как будто ждал кибитку. Ну в самом деле, как среди степи, в буране встретиться одинокому путнику и кибитке? Удивительно точно найдены слова ямщика, который еще не знает этого человека: "Должно быть, или волк, или человек" (4).
Странности не кончаются. "Дорожный сел проворно на облучок и сказал ямщику: "Ну, слава богу, жило недалеко; сворачивай в право да поезжай"" (4). Свое намерение он объясняет тем, что учуял запах дыма, и значит недалеко жилье. Абсурдность этого объяснения понятна - какой запах дыма можно учуять в буран, тем более что до жилья пришлось-таки некоторое время добираться. Ситуация проясняется, когда кибитка прибывает на постоялый двор. Пушкин намекает, что путники попали на разбойничий "умет" - место, замаскированное под постоялый двор. Хозяин и "дорожный" мужик разговаривают пословицами, смысл которых достаточно прозрачен, но совершенно непонятен Петруше. Возможно, что заманивать сюда сбившихся с пути было одной из хорошо знакомых мужику обязанностей.
В тот момент, когда кибитка едет к постоялому двору, Петруше снится сон, сон необычный и пророческий. Тема искушения возникает в ее прямом воплощении в "архитипическом" символе - замене отца. Подходя к постели больного отца, во сне означающего то, что взрастило Петрушу, он видит вместо отца мужика, который везет его в этот момент на умет. Этот новый отец требует, что бы Петруша поцеловал у него ручку, то есть признал за ним отцовское начало, в образном смысле сменил руководящие его поступками убеждения. И когда Петруша отказывается, мужик выхватывает топор, бегает за юношей по комнате, которая наполняется кровавыми телами, и требует своего благословения.
Сон предвещает дальнейшую историю Петруши, да и не только его одного, но и всей России. Это у всей России потребовали прийти под пугачевское благословение, и пугали наводнившей кровью.
Ночь на постоялом дворе прошла спокойно, и Петруша, обрадованный тем, что его оплошность окончилась благополучно, дарит мужику заячий тулуп, несмотря на отчаянное сопротивление Савельича. Но на этот раз Петруша оказался совершенно прав. Подарок - своего рода жертвоприношение демону, был принят и умилостивил злой дух.
Прибывший на службу Петруша знакомится с семьей капитана Миронова, в чем-то напоминающего его отца, недаром Пушкин эпиграфом к главе, описывающей эти события, выбрал "старинные люди" из Фонвизина. Эти старинные люди - носители лучших, наиболее симпатичных черт своего сословия, и именно к ним понятие "чести" применимо в обоих своих смыслах. Помимо Мироновых он знакомится с поручиком Швабриным, который вот уже пятый год, как переведен в Белогорскую слободу за дуэль со смертельным исходом.
Швабрин сделан автором антиподом Петра Гринева. Он, вторая половина некогда единого героя, призван показывать, как могла бы сложиться судьба Петра, если бы он делал выборы, подобные выборам Швабрина.
Швабрин переведен из гвардии, в которой он мог бы служить, если бы отец не вздумал распорядиться его судьбой иначе. И это само по себе уже показывает, что Петр Гринев счастливо избежал бессмысленных гвардейских разбирательств. Гарнизонную скуку он выносит тоже достаточно легко, в отличие от Швабрина, который дает понять, как сильно он томится в глуши.
Следующее испытание вызывает первое чувство Гринева к Маше. По понятному в принципе стечению обстоятельств - недостаток молодых девиц в гарнизоне - Швабрину тоже она нравится, и он даже сватался к ней, но получил отказ. Одного намека на чувства к Маше в стихотворении Гринева оказалось достаточно, чтобы Швабрин не сумел справиться с ревностью. Причем ревность принимает самую непривлекательную форму - злобного грязного намека на непристойное поведение девушки. Дело доходит до дуэли, "смертоубийства", как называет ее капитанша Миронова. Пушкин недвусмысленно отрицательно относится к дуэли, это легко понять из описания дуэли, данного Иваном Игнатьевичем (к сожалению, в личной судьбе он не смог вырваться из общепринятой дворянской морали).
Дело доходит до дуэли, причем младший по возрасту и опыту Гринев, вспомнивший кстати уроки фехтования Бопре, загнал Швабрина и вполне мог бы убить его. Но появившийся Савельич отвлекает внимание Гринева и Швабрин тяжело ранит его. Казалось бы, какой же Савельич ангел-хранитель, если его вмешательство чуть не погубило подопечного? На самом деле Савельич спасает Гринева от греха человекоубийства, а вот уроки Бопре как раз к этому и вели.
Но только-только отшумела одна неприятность, как наступает следующая. Кто-то от имени Петра Гринева пишет его родителям о дуэли, и отец его в своем письме отказывает сыну в благословении на брак с Марьей Ивановной. Нам остается предположить, что письмо отправлено Швабриным, в очередной раз не справившимся с искушением. Петр Гринев и Маша вынуждены ждать лучших времен.
Но лучшим временам пришлось отступить на долгое время.
Наступили события, ради которых, собственно и был написан роман.
Крепость была захвачена Пугачевым. Наступил момент истины для каждого из обитателей крепости. Пушкин не просто проводит героев через искушение жизнью благодаря предательству. Совершенно непримиримо встают друг перед другом два сословных мира, две правды. Пушкин показывает, что местные казаки, люди, которых он описывает с симпатией, легко переходят на сторону Пугачева.
Старое, не обласканное государством дворянство в лице гарнизонного офицерства без колебаний выбирает смерть, потому что понятие чести у его представителей было культивировано с младых ногтей. Петербургский аристократ и циник Швабрин в очередной раз выбирает то, что ему в данный момент выгодно.
Доходит дело до Петра Гринева. И вот сбывается наяву его сон. Кровь и трупы. Мужик из сна сидит перед ним и все вокруг требуют: "Пацалуй ручку, пацалуй". Гринев упрямится. Его выбор тот же, что и у погибших гарнизонных офицеров. Это выбор чести.
Но неожиданно Гринева милуют. Заячий тулупчик, малое жертвоприношение грозной силе, делают свое дело. Петра Гринева не только милуют, но и разрешают покинуть гарнизон, не давая даже обещания никогда не принимать участие в военных действиях против Пугачева.
Как отмечает М.Ю. Лотман (1), с десятой главы начинается другая история. До описания осады Оренбурга действие двигалось пружиной испытания личности героя и сословного представления ее значимости - чести. В Оренбурге Гринев узнает, что Машу Миронову принуждает к женитьбе Швабрин. Он пытается обратиться за помощью к той самой среде, интересы которой он защищал, жертвуя жизнью, и ради интересов которой погибли родители Маши. Как офицер, выполняющий свой долг, он в соответствии с уставом обращается к начальству. Но получает отказ. Неправильная речь генерала похожа на речь робота - это очень интересный эффект, учитывая, что во времена Пушкина и понятия такового не было. Бюрократическая система не хочет и не может снизойти до своего винтика. Гринев идет на нарушение военного устава. Он самовольно покидает крепость и едет спасать Машу. По пути он попадает в плен к Пугачеву, опять-таки из-за своего ангела-хранителя Савельича. И опять-таки неприятность, вызванная Савельичем, оборачивается в конце концов для Гринева благом.
Гринев решается обратиться к Пугачеву за помощью. Это опять-таки нарушение принятых норм отношений. Дворянин обращается за помощью к носителю враждебной идеологии, к противнику. Но обращается он для решения личной проблемы. И происходит нечастое для жестокого времени явление. Люди начинают понимать друг друга благодаря понятности проблемы.
Пугачев помогает Гриневу как человек человеку. Он пользуется своей властью для того, чтобы освободить Машу от Швабрина и отпускает молодых людей. Спасение Маши происходит вопреки логике восстания, именно из-за того, что Пугачев сумел взглянуть на проблему не с военной, а с человеческой точки зрения.
М.Ю. Лотман справедливо отмечает, что финал романа выстроен симметрично (1). После того как Гринев спасает Машу, прибегнув к помощи предводителя восстания, возникает необходимость спасать самого Гринева.
Попав под следствие из-за клеветы Швабрина, Гринев оказывается еще раз перед выбором - называть ли ему имя Маши Мироновой, как лица, которое может подтвердить его невиновность. И он решает отступиться от соблазна и молчать, чтобы Машу не постигла участь допросов в следственной комиссии. Ситуация выглядит достаточно надуманной с позиций сегодняшнего дня. Представляется, что это попытка автора замотивировать дальнейшую поездку Маши к императрице для защиты героя. Но, вполне может быть, что у современников Пушкина были те представления о следственных комиссиях, которые делали мотивировки, предлагаемые Пушкиным совершенно естественными.
Отказ Гринева от представления свидетелей приводит к его осуждению как пособника Пугачева и государственного преступника. Бюрократическая система вновь оказалась враждебной конкретным человеческим жизням.
Маша едет в Петербург, чтобы просить императрицу помиловать Гринева. Пушкин устраивает дело так, что Маша встречает императрицу во время утренней прогулки инкогнито. И именно это решает дело положительно. Не облеченная давлением своего положения, императрица сочувствует Маше как человек, и только благодаря этому соглашается пересмотреть дело Гринева. И снова именно человеческое, индивидуальное отношение спасает отдельную судьбу, попавшую под колесо истории. И в этом - противопоставлении ценности индивидуальной судьбы и бюрократической машины, требующей в минуты социальных потрясений гигантских жертв, тоже можно видеть один из аспектов исключительно богатого идейного содержания романа.
Когда пишешь о "Капитанской дочке", приходит на ум, что образная насыщенность романа столь велика, что можно возвращаться к нему вновь и вновь. И невольно хочется закончить тем, с чего начал: не случайно поэтика "Капитанской дочки" служила источником вдохновения и полем для исследования многих замечательных литературоведов и писателей...
Список литературы
1. Лотман, Ю. М. ИДЕЙНАЯ СТРУКТУРА "КАПИТАНСКОЙ ДОЧКИ". [авт. книги] Лотман Ю. М. Пушкин. СПб. : б.н., 1995, стр. 212-227.
2. А.Н. Соколов. История русской литературы XIX века (I-я половина). 1970 r., стр. 549-560.
3. Оксман, Ю.Г. ПУШКИН В РАБОТЕ НАД РОМАНОМ "КАПИТАНСКАЯ ДОЧКА". 1984 r.
4. Пушкин, А.С. Капитанская дочка. Собрание сочинений в 6 тт. 1972 r., Т. 3.