"В Стране Туманных Сновидений": из цикла "Записки о туманных сновидениях" книга вторая
--
Записки Сновидца
--
Сновидение первое "В Центральном..."
Написано под впечатлением сна, приснившегося в те дни, когда я вновь перечитывал "Звездную месть" Юрия Петухова.
Я видел человека будущего. Циник, мизантроп, эгоист и сухарь. Он не считается ни с чем, кроме собственной выгоды. Он не пойдёт на риск ради мечты, ведь он разучился мечтать. Как и любить. Как и верить. Как и надеяться.
Я видел человека будущего...
Я сам был таким человеком.
Когда эта планета уже не могла прокормить всех, когда реки заполнились сточными водами, когда голубое небо окрасилось в багрянец, а леса обратились в труху и золу, даже отчаяния не осталось у человека. Он больше ничего не ждал от жизни. Он только боялся смерти. Я боялся смерти.
Маленький городок, вымирающий от неизвестных болезней, вызванных мутировавшими вирусами, однажды посетили Они.
Пришельцы.
Дети иной вселенной.
Собственных детей мы иметь уже не могли. Радиация сделала мужчин бесплодными, и даже если и рождался кто-то у наших женщин, мы спешили убить этих монстров, пока они не повзрослели и не убили нас. К миллионам наших бед и страхов добавилось ещё и это: инопланетяне. Странные существа, больше похожие на экспонаты кунсткамеры, летали по воздуху, носились и визжали. Мы не могли понять, что им нужно, а они, скорее всего, не могли понять, что нужно нам. И лишь Бранхерд - этот сумасшедший учёный - продолжал безуспешные попытки наладить контакт с внеземным разумом. Впрочем, он не был уверен, что имеет дело именно с разумом.
Его изыскания привели к созданию странной машины, вырабатывающей энергию из массы. Что это означает? Хоть убей, не знаю. Машина состояла из чаши, подвешенной посреди пустой комнаты, стены которой были усеяны шипами. Стоило засыпать в чашу хоть что-нибудь, как она приходила в движение, раскачиваясь на цепях подобно маятнику. Генератор, подключенный к ней, вырабатывал энергию, которой хватало, чтоб снабжать электричеством оставшиеся в городке целые дома. Однажды мы с Берком отловили несколько инопланетян и засунули в чашу. В отличие от всего остального, что мы туда засовывали, инопланетяне не исчезали со временем. Они обеспечивали машине вечный приток энергии. Доктор Бранхерд не в силах был объяснить это, однако подобное явление натолкнуло его на новые мысли и изыскания.
В один прекрасный день, или ночь (я не уверен, какое время суток тогда было, ведь небо давно уже не меняло ни цвета, ни светил), Бранхерд собрал всех оставшихся жителей, способных самостоятельно передвигаться, и заявил, что построил космический корабль. Он долго распалялся и кричал, что эта планета уже потеряна, что её не вырвать из цепких лап смерти и техногенного дерьма, что он знает путь к лучшему миру, и предложил лететь с ним.
Люди, конечно, поржали.
Да и как тут было не поржать, когда "космический корабль" оказался двумя старыми ржавыми фургонами, сваренными вместе? Раньше строили огромные космические корабли, чтобы оторвать от земли всего несколько десятков килограммов веса, а доктор Бранхерд предлагает поднять в воздух чуть больше трёх тонн, не имея ни двигателей, ни топлива. Только мы с Берком заметили, что инопланетяне больше не летали над городом, и это было странно. И это внушало надежду на то, что из затеи доктора что-нибудь да выйдет. В крайнем случае, если мы всё же взлетим на воздух, это обещало нам быструю и лёгкую смерть.
Хотя, Берка я бы с собой не брал. Терпеть не могу его импульсивность и несдержанность. Да, он отличный боец, его бицепсы имеют внушительные размеры, но владеть топором - ещё не значит владеть собой.
Мы погрузили на корабль какие-то ящики и мешки, расселись по местам и приготовились к старту. Нас никто не провожал, да и кому мы были нужны в этом опостылевшем мире. Мы не надеялись ни на что. Мы не рассчитывали на успех. Мы просто боялись оставаться здесь, где бы мы точно сдохли от болезней, или были бы съедены, а там... Там, возможно, смерть была не столь очевидной.
Замигали разноцветные кнопочки, тускло зажглась под потолком лампа в диком оранжевом абажуре. Мы оторвались от земли, абсолютно ничего не почувствовав. Красное небо вокруг стало сгущаться, превратилось в черный туман, а потом вдруг резко вспыхнуло тысячами ярчайших светящихся точек, мгновенно сменившихся разноцветными полосами.
Странный коридор видели мы в иллюминаторах, странные цифры сменяли друг друга в приборах. Бранхерд объяснял нам назначение каждого. Через двое суток мы снизили скорость. Коридор лучей и света в одно мгновение оборвался, и мы увидели пустоту.
Да, здесь ничего не было. Ни звезд, ни планет, ни пятен, ни отблесков. И даже матовости. Пустота была равномерна, темнота её была глубока. Это не сравнимо с той темнотой, когда ты сидишь в глухой комнате без света. Там всегда ощущается что-то. Стены, воздух, пол, потолок. Хотя глаза ничего не видят, редкие фотоны бьются о зрительный нерв, вызывая импульсы и всполохи в мозгу. Нет, темнота на Земле - осязаема. Темнота в космосе - бесконечна и пугающа. Невольно начинаешь думать, что ты единственное живое существо во вселенной, что нет разума, кроме тебя, и становится жутко.
Хотя доктор пытался успокоить нас, сказав, что так и должно быть, на четвертые сутки Берк начал паниковать. Мы еле уняли этого психа, док даже выдал ему какое-то успокоительное. Но на пятые сутки мы увидели темноту, ещё более тёмную и пустую, чем та, что была до этого. Ожидая встречи с этой темнотой, Берк начал пачками жрать успокоительное. Доктор медленно ходил кругами и поглядывал на приборы. До цели оставалось чуть более шести дней, если, конечно, инопланетяне дали Бранхерду правильные координаты.
Как только мы вошли в абсолютную пустоту, корабль жутко заскрипел. Снаружи мимо нас понеслись невидимые стены. Я чувствовал прирост скорости, но приборы показывали одно и то же, и в иллюминаторе виднелась неподвижная тьма. Взор проваливался в неё, подвергаясь гипнозу вечного и незыблемого. Того, что существовало всегда, и не создавалось никогда.
Бранхерд заскулил. Мы с Берком обернулись и посмотрели на доктора. Тот забился в угол корабля, как какой-то щенок и выл, отвернувшись от всех.
-Док, с тобой всё в порядке? - спросил я, но ответом мне был лишь жуткий вой.
-Похоже Бернхарду тоже не помешало бы выпить пару этих замечательных таблеток, - расхохотался Берк.
Мне было плевать. Я решил не менять курса и не сбавлять скорости, пока эти двое не придут в себя, или пока мы не достигнем места.
Шли сутки за сутками, а за стеклом была всё та же темнота. Бранхерд продолжал царапаться в стену и скулить, не прерываясь ни на секунду. Мы с Берком несли вахту. Однажды парень чуть не умер со страху, увидев, как один ящик грохнулся на пол и разлетелся в щепки. Я очень долго его успокаивал - мне совсем не хотелось оказаться в компании двух неадекватных психов. Осмотрев ящик, мы убедились, что он пуст. Зачем же доктор заставил нас таскать на корабль пустые ящики?
-Эй, док? - я подошёл к Бранхерду и похлопал по плечу, - Тебе ничего не нужно?
Он повернул голову.
От ужаса на несколько секунд я закрыл глаза. Когда я смог разомкнуть веки, ничего не изменилось, и ужас всё также держал меня за сердце и горло, заставляя судорожно вдыхать и проталкивать кровь по венам усилием воли. Вместо лица доктора на тощей шее сидел высохший череп, а на месте выцветших глаз зияла пустота. Костлявая рука протянулась ко мне и ухватила за ворот рубахи, моё лицо невольно приблизилось к черепу и тот, кто раньше был Бранхердом, прошипел:
-Мы подлетаем к Центральному. Здесь пересекаются все миры. Постарайся вывести корабль отсюда, иначе нам придётся вечно блуждать среди призраков и иллюзий, - он отвернулся и снова заскулил.
Ещё через двое суток доктор исчез. Однако в корабле продолжал раздаваться жуткий вой и звук скребущих по металлу ногтей.
Берк заметил, что я становлюсь чем-то похож на Бранхерда, но я отмахнулся от его слов. Мы продолжали нести вахту. Картина за окном не менялась. Приборы показывали совсем не то, что мы ожидали видеть. Выходило, что мы уже пролетели мимо места, но хронометр говорил, что нам лететь еще несколько дней. Время смешалось, и нам приходилось ориентироваться по собственным ощущениям.
Когда я в пятый раз должен был сменить Берка, ящики попадали на пол. Они раскалывались, рассыпались в труху, а из них тысячами, мешаясь в непонятную живую кашу, вываливались инопланетяне. Отчего-то они не могли летать, но зато быстро заполняли комнату, ползая и катаясь по полу.
-Берк!!! - заорал я, и Берку пришлось проснуться.
Как только он открыл глаза, из глотки его вырвался вопль ужаса:
-Нет!!! Сгинь!!! Ты умер!!!
Я бросился к зеркалу, со страхом ожидая увидеть в нём изъеденные пустотой глазницы, но из зеркала на меня смотрел Бранхерд. Я схватил Берка за шиворот и заорал что было мочи:
-Идиот! Я не Бранхерд! Я не знаю, что за чертовщина здесь происходит, но если ты мне не поможешь, мы с тобой станем кусками мяса в этом долбаном инопланетном супе!!!
Мы похватали со стены топоры и багры, предусмотрительно забытые доктором, и начали колоть и рубить мерзких тварей. Берк велел мне выжать из корабля всю скорость, на которую тот был способен, и я повиновался. Когда ускорители натужно загудели, и я убедился, что мы всё еще идём по верному курсу, я вернулся к Берку. Он по колено погрузился в липкую жижу перемешанных мертвых и живых инопланетных тел. Он рубил, как помешанный, и на какую-то долю секунды я даже испытал уважение к его силе и мощи, но выражение его лица тут же отбросило всё моё уважение назад в глубины души: Берк был безумен. Он сошёл с ума и орал что-то вроде:
-Ага, доктор! Значит вы недолюбливаете людей?
Мы бились около получаса, и были измождены. Нам нужен был отдых, но инопланетяне всё прибывали. В какой-то момент я понял, что это не их становится больше. Это мы погружались в липкую жижу. Вязли и тонули в ней.
Мои ноги всасывались в груду трупов. Что-то прыгнуло на меня сверху, и я провалился по пояс, отмахиваясь от гадкой твари.
-Берк, помоги мне!!! - заорал я, но Берк не мог мне помочь. Его облепили со всех сторон и он словно бы таял, оставляя вместо себя лишь горстку инопланетян. Багры и топоры исчезли в липкой каше, мы больше не могли сражаться. Сам не знаю почему, я решил, что раз уж мне суждено утонуть в этом болоте, то надо сделать это быстро и мгновенно. Я расслабился и нырнул в реку трупов.
Чёрный коридор был передо мной, и я летел по этому коридору. Коридору мыслей, чувств, боли и страха. Издалека донёсся вопль Берка, исполненный отчаянного ужаса. И от этого вопля становилось ещё страшнее: съеденный заживо Берк мог кричать. Я отстранился от него, попытался закрыть свой разум, спрятать свои мысли, и тогда пришла боль.
Боль.
Боль во всём теле.
Боль. Боль! Боль... Боль?
Кирпичный колодец растянутый в бесконечность.
Внизу слабый свет и скрип адской машины, вырабатывающей энергию из собственной массы... В ней сидит человек... Он спит... Это я.
Я сижу, сомкнув веки, пытаясь избавиться от боли, но боль рождается во мне вновь и выплёскивается наружу опять и опять, ужасающими, бесконечными потоками энергии. Усилием воли я собираю боль в себе, коплю её, не отдаю никому. Это моя боль. Моя энергия. Я открываю глаза. Машина остановилась и я снова могу сойти на землю.
Вновь я обрёл своё тело. Мои руки стали моими, мои волосы вновь сверкают золотом, а не серебром.
Я спустился на пол и осмотрел комнату, в которой находился. Обыкновенная кирпичная коробка с двумя дверными проёмами без дверей. Один из них оказался зарешёчен. Я подобрал в пыли напильник и пошёл к другому проёму. Этот был открыт. Два коридора тянулись отсюда. Тот, что уходил прямо, заканчивался ещё одной решёткой, другой уводил налево к приглушенно слышавшейся музыке. Я смело зашагал туда, ведь если там играла музыка, значит там могли быть и люди.
Это был танцпол. Очень странный. Он располагался внизу и освещался синими и красными прожекторами, а в самом центре вяло танцевали люди, в тускло раскрашенных одеждах. Мне показалось, что танцы не приносят им удовольствия. Напротив, они словно бы отошли от наркотического опьянения и теперь их уставшие тела кто-то заставлял двигаться помимо воли хозяев.
Я собирался уйти в очередной коридор, однако в этот момент два паренька, сидевшие у стойки бара, поднялись и в одно мгновение оказались возле меня.
Их глаза не выражали ничего, и я испугался этого бессмысленного взгляда. Лишь напильник в руке придавал мне немного храбрости. И хотя они смотрели на меня снизу вверх - я был выше их на голову - мне не хотелось затевать с ними драки. Один из них вынул изо рта зубочистку и ткнул меня в грудь:
-Инопланетяшка...
-Это хорошо, - добавил его приятель, словно продолжил фразу первого.
-Полегче, ребята! - воскликнул я, - Будте людьми!
-Откуда ты? - спросил первый, и они поволокли меня обратно по коридору.
В том месте, где был выход из комнаты с адской машиной, теперь не было ничего. Коридор тянулся в бесконечность, и мы пошли дальше, минуя всякие ответвления во тьму. Впереди возник свет, и первый парень вновь задал свой вопрос:
-Откуда ты? - при этом он ткнул меня зубочисткой так, что проткнул кожу. Но мне было наплевать. Я бежал к свету. К свету, которого так долго не видел. Просторная светлая комната, дверь на балкон, залитый солнечным светом. Свет. Свет. Свет.
Много света, струящегося в чистом прозрачном воздухе. Многоэтажные дома из белоснежного камня, зеленые деревья, и всюду свет. По улице, уходящей в обе стороны шли люди с плакатами и знаменами красного цвета, и среди этой толпы я заметил лицо Берка. Я впитывал это видение, каждой клеточкой своего тела насыщался светом. Светом солнца и голубеющего неба, бликами, отражёнными от глади моря, сливающегося с куполом где-то у горизонта. Вот он настоящий мир! Мир наполненный светом, а не тьмой. Я почувствовал себя Человеком. Я забыл, что есть горе, боль и страх, я захотел остаться в этом чудесном мире, и облокотившись на перила закричал Берку, как я его люблю. Как я люблю весь мир! Но перила не выдержали моего веса, и я повалился вниз.
Поднявшись на ноги в следующую секунду, я понял, что снова совершил какое-то перемещение. Сознание моё было чистым и ясным. Я находился в пустом космическом корабле. Ни Берка, ни Бранхерда, ни этих чёртовых ящиков. Сердце моё сжало тоской. Бранхерд ошибся. Не было никакого идеального мира, не было иной планеты. Только Центральное, освобождающее наши страхи и чаяния. Приборы показывали, что я лечу обратно на Землю. Курс никто не менял, однако вряд ли док знал, как инопланетяне его обманули. Вообще были ли они? Может быть это мне просто привиделось там, в Центральном. Я устало сел на пол. Из иллюминатора на меня таращилась темнота. Пустая, безжизненная.
Мне стало тоскливо и одиноко. Я видел свет. Настоящий, красивый, белый, солнечный. Свет, лившийся отовсюду. И я хотел вновь увидеть его. Но на Земле давно уже никто не помнил солнца. Все забыли, что это такое. И даже если я расскажу, мне никто не поверит. Я завыл от отчаяния и невыносимой боли в душе. О, я снова стал Человеком! Но какая мучительная боль меня теперь ожидает! Я не мог проклинать Бранхерда и Берка, ведь они, как и я, отправлялись на смерть, не надеясь увидеть в жизни ничего настоящего. Но теперь, когда я понял, каковы на самом деле истинные ценности, меня уже не радовало то, что я выжил. Меня не радовало ничто, кроме воспоминания о том чудесном мгновении созерцания света. И ещё, пожалуй, я радовался тому, что возвращаюсь домой.