Шпак Алексей Олегович : другие произведения.

Псих

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ...я ждал, когда разверзнутся недра могил, и полусгнившие костлявые мертвецы выползут наружу, мечтая пожрать мою плоть. А я, бесконечно могущественный, буду разбивать о камни их опустевшие головы, отрывать конечности, и смотреть в божественном экстазе, как они корчатся и воют на земле не в силах добраться до горячего тела. Ночная мгла леденила кожу, ветер трепал волосы и футболку, старые кеды напитались холодной росой: ни упырей, ни вампиров, ни бродячих мертвецов. Я уже было решил пойти поискать, как вдруг где-то позади раздался необычный шум...

"В Стране Туманных Сновидений": из цикла "Записки о туманных сновидениях" книга вторая

Записки сновидца

Сновидение пятое "Псих"

   Это была последовательная вереница сновидений. Каждое новое -- продолжение предыдущего. Здесь ничего не придумано. Всё происходило на самом деле, но... по ту сторону.
  
   Среди кромешной тьмы ярких образов, среди сладостной истомы страха; в этом бреду, в этом аду, однажды я осознал себя. Я был, потому что там меня не было. Я существовал, потому что я мыслил. Я наконец смог отличить сон от яви и научился оставаться собой даже во сне.
   Но за мной гнались. И меня сжирали. И я умирал. Прошиваемый болью, перетираемый в зубах, терзаемый холодной удушливой водой. Я кричал и падал, поднимался и вновь бежал. Снова и снова, пока не понял, что сон -- это явь. Явь, где я могу творить всё, что угодно.
  
   Кошмар. Один из моих любимых.
   Ночь. Светит полная луна. Я иду по старому кладбищу среди покосившихся крестов и треснувших надгробий. Воздух пропитан запахом могил. В затхлой тишине висит чувство обречённости и близкой смерти. Мир проваливается в черноту - за прутьями кованной ограды нет ничего. Теперь всё сущее здесь.
   Я обожал этот кошмар.
   Кому-то такая любовь покажется странной, но сновидения, кошмары, - это первое, что я помню в своей жизни. Однажды проснувшись в холодном поту, я понял, что живу. Что мир, где я оказался, - реален; а тот, что привиделся мне во сне, - нет.
   Это было величайшее наслаждение: понимать, что ты настоящий; понимать, что сон - просто сон. Это было величайшее наслаждение: быть всесильным, могущественным и неуязвимым в огромном полноценном, но фантастическом мире, который создавал мозг, когда бодрствование прекращалось. Ни один наркотик не даст столько, сколько даёт осознанное сновидение. Во сне можно вызвать кайф просто усилием воли. Без похмелья. Без позорных танцев в одних трусах. Без риска умереть от отравления.
   Поэтому я любил кошмары. Особенно этот.
   Жуткие монстры, ходячие мертвецы, упыри и вампиры приходили ко мне, но я уже знал, чем отличается сон от яви. О, как я наслаждался выражением ужаса на их лицах и мордах, когда тощий тринадцатилетний пацан представал перед ними тварью ещё более страшной и дикой, чем они сами. Я рвал на куски, я пил кровь, я крошил в труху черепа и кости, вырывал кишки и душил ими мерзких уродов. Я был неуязвим. Я был всемогущ.
   Вот и сейчас я ждал, когда разверзнутся недра могил, и полусгнившие костлявые мертвецы выползут наружу, мечтая пожрать мою плоть. А я, бесконечно могущественный, буду разбивать о камни их опустевшие головы, отрывать конечности, и смотреть в божественном экстазе, как они корчатся и воют на земле не в силах добраться до горячего тела.
   Ночная мгла леденила кожу, ветер трепал волосы и футболку, старые кеды напитались холодной росой: ни упырей, ни вампиров, ни бродячих мертвецов. Я уже было решил пойти поискать, как вдруг где-то позади раздался необычный шум.
   Нет, не влажный шорох осыпающейся земли, и не адский грохот рухнувших надгробий.
   Нет.
   То был тихий стон, доносившийся из под зелёной травы. Зелёной настолько, что свет Луны превращал покров в усыпанное изумрудами поле. Мертвец скрёбся и стонал, он желал выбраться на воздух, но цепкая глина надёжно связала его сгнившее тело. Мертвец грыз её зубами, в то время, как его самого грызли черви, причиняя боль ещё гуще и проникновеннее, чем боль сгорающих в Геенне грешников.
   Я бросился к могиле.
   Разгребая землю руками, я спешил откопать мертвеца. Я спешил утолить свою жажду насилия. Хотя бы здесь. Хотя бы во сне.
   Изумрудная трава летела в стороны, разбрызгивая вокруг подлунную росу. Жирная земля забивалась в ногти, сухие ветки и листья резали кожу. Это совсем не походило на сон.
   Показалась тощая рука мертвеца, исступлённо хватающая за край неглубокой ямы. Она нестерпимо воняла, белые опарыши сыпались из прогнилей и казалось сияли внутренним светом. Земля натужно вздымалась, и за нею вздымался нечеловеческий стон. Так, наверное, стонут приговорённые к смерти. Их голоса сбиваются на вой, и вой этот разрывает им глотки. Кладбище отозвалось приглушённым эхом и на мгновение мне почудилось, что всё слишком реально, но вспученный холм осыпался, и, жутко заламывая конечности, на поверхность выбрался мертвец. Меня передёрнуло от отвращения.
   Когда-то эта женщина была красива. Во всём её облике читалось давнее великолепие. Может быть она умерла молодой. Но сейчас...
   Скользкими лохмотьями с костей сползала кожа, обнажая чёрное волокнистое мясо. Смоляные волосы скрывали лицо и плечи, но не дряблую грудь, обвисшую почти до живота. Потроха изгнили, и валились сверкающей студенистой массой из дыры на боку, разматываясь, как отпущенная с веретена нить.
   Прохватило ветром. Я не заметил, что меня бьёт дрожь. То ли от холода, то ли от страха.
   Ветер приподнял сальные волосы, и я увидел её лицо. Вернее то, что от него осталось: два красных угля в зияющей черноте глазниц, провалившийся в бездну черепа нос и тонкие синие губы. Она смотрела на меня так яростно и жадно, что я невольно попятился. Улыбка потянулась зловещей гримасой по обезображенному смертью лицу, и я увидел зубы: острые и тонкие, как иглы; сверкающие жемчужной белизной. Даже у африканских людоедов не могло быть таких зубов. Что за чертовщина!?
   Я бросился прочь, но тут же врезался во что-то скользкое и холодное, и упал навзничь. Предо мной стоял рослый мужик, и если бы не трупные пятна и провалившиеся мышцы, я бы принял его за живого. Ещё более зловещий, чем зубастая баба, алчно улыбаясь, смотрел он на меня. В его левой глазнице плясала тьма, зато в правой - холодно скалилась жёлтая Луна. Он медленно кренился ко мне, и страшный скрып окоченевшего тела вторил движению. Свет выхватил половину лица: в разорванной щеке блестели иглы острых зубов. За спиной послышалось смрадное дыхание. Долго, как в мистических фильмах, я поворачивал голову, чтобы оглянуться, хотя доподлинно знал, что увижу: мёртвая тётка сидела почти вплотную и тянула смертоносную челюсть к моей шее.
   Вскрикнув, я побежал.
   Разум не верил. Наперекор ему голос внутри истошно вопил: "Это не сон!"
   Но и не явь?! Разве мертвецы восстают из могил? Разве они бегают по кладбищам?
   Какая-то коряга подвернулась под ногу, и я едва не упал. Эта заминка позволила оглянуться. Пальцы похолодели, сердце замерло в груди, и не билось очень долго - целую вечность. Мне показалось, что оно больше никогда не забьётся. Тело полностью потеряло контроль и двигалось помимо моей воли, обуреваемое первобытным ужасом. Мертвецы не бежали за мной, и не ковыляли, как это часто рисуют в фильмах про зомби, - они плыли по воздуху, не касаясь изумрудной травы.
   Невозможно! Почему? Неужели они призраки? Личи?
   Кладбищенская ограда осталась далеко позади. За нею был самый обыкновенный мир, наполненный ночными запахами и звуками. Долгий луг начинался сразу за куцей рощицей, и прямо за ним я увидел горящий огонёк. Чей-то дом? Костёр в поле?
   Ноги будто набили ватой, лёгкие разрывало жгучим воздухом, и в висках стучала кровь, но я бежал, зная, что стоит мне хоть на секунду остановиться - я не смогу больше сделать ни шагу.
   Огонёк превратился в маленькую часовенку: свет горел внутри, в единственном окошке. Он сражался с обезумевшей тенью, падающей от часовни, но сил его едва хватало, чтобы не пускать её внутрь. Снаружи не было видно ничего.
   На ощупь я отыскал вход и распахнул двери. Мертвецы заметно поотстали, но продолжали упрямо гнаться за мной. Они были на середине поля, когда я захлопнул створки и опрокинул тяжёлый засов. Громадная балка упала в пазы, а я - на пол.
   Судорожно глотая воздух, я попытался успокоиться. Если не успокоиться, то хотя бы прийти в себя. Попытаться найти объяснение... Но стоило даже чуть-чуть собраться мыслями, как дикий ужас хватал за плечи и начинал безудержно трясти.
   Лишь несколько минут спустя я понял, что загнал себя в ловушку. Часовенка оказалась вовсе не часовней, а чьим-то фамильным склепом. По кругу комнаты, в свете единственной масляной лампы, мерцающей где-то у потолка, висели мраморные таблички с именами и датами: такой-то такой-то, дата рождения, дата смерти, короткая эпитафия. В середине на каменном постаменте стоял матово-чёрный гроб, а над ним - в мертвенном безмолвии склонилась фигура в плаще. С душераздирающим треском фигура пришла в движение. Незнакомец скинул капюшон, и я увидел гладкий белоснежный череп, таращившийся на меня пустыми глазницами. Качнулась крышка гроба, и полетела на пол. Смрадный запах ударил в ноздри, отвращение на секунду вытеснило страх, но лишь на секунду. Сгнивший, изъеденный червями и плесенью мертвец уселся в своём мрачном ложе.
   Эти двое не спешили нападать на меня; не сразу я сообразил, почему. Их взгляды были устремлены вовсе не ко мне, они смотрели на дверь склепа, в щелях которой сочилось что-то белое. Оно прорывалось снаружи, продавливалось сквозь дыры и червоточины, проползало под косяком, собираясь в одну лужу, которая поднималась вверх, облепляла старое дерево и всё больше и больше напоминала тех самых зомби, что я повстречал на кладбище. Белёсая рука, постепенно приобретавшая изначальную форму, протянулась и вцепилась в плечо. Она была тонка, почти изящна: меня схватила мёртвая женщина. Не было ни желания, ни сил досматривать этот жуткий ночной кошмар, и я решил, что не сдамся без боя.
   Мой кулак устремился прямо в центр белёсой жижи. Мертвечиха взвыла и, выпустив моё плечо, повалилась на пол переломленная пополам. В месте удара открылась огромная дыра, из которой посыпались кишки и черви. Глупо было стоять и ждать, когда мёртвый мужик попытается схватить меня, - я ударил сразу. В то место, где, как мне показалось, у мертвеца было колено. Лужа, расползавшаяся по деревянным створкам, рухнула на пол, расплёскиваясь и заливая всё кругом. Я перескочил через гроб и выпихнул плечом противоположную дверь.
   Полутёмная лестница увела меня в сырой подвал.
   Под ногами хлюпала жижа, где-то капала вода, а я бежал вперёд, распугивая крыс - этих вечных врагов покойников. Чуть не упав на возникшей за поворотом лестнице, я выбрался из подвала в старом заброшенном доме, и поспешил захлопнуть крышку люка, опрокинул на него здоровущий лакированный шкаф.
   Жуткие звуки доносились из под пола. Жуткие звуки доносились из соседней комнаты. Там меня ждал ещё один сюрприз: мёртвый синюшный младенец, пожираемый червями, нестерпимо воняющий, и царапающий столешницу острыми птичьими когтями. Он видел меня, он тянулся ко мне, он истошно вопил, будто его резали и поджаривали на медленном огне.
   Я схватил трухлявый стул и с размаху обрушил на мерзкую тварь. Гнилая плоть размазалась по столу, черви посыпались на пол, но младенец продолжал шевелиться и тихо попискивать.
   Раздался грохот, что-то заскребло по доскам: наверное мертвецы из подвала умудрились сдвинуть шкаф. Значит, ещё пара мгновений и они окажутся здесь!
   Я выбежал из домика и с удивлением обнаружил, что стою на знакомой улице. Всего в двух кварталах отсюда находился мой дом. Стремглав я помчался туда, ещё надеясь спастись.
   Тени мертвецов, ужасающе бледные, мерцали за спиной. Может они обретали силу? Может быть Луна делилась с ними своим могуществом? Они летели всё быстрее. Они догоняли меня!
   В правый бок вонзились сотни ножей, лёгкие заполнил расплавленный свинец, а сердце едва не разламывало уставшие рёбра. Но я не позволял себе остановиться. Я влетел во двор, промчался по ступеням крыльца, и упал в сени. Руки сами толкнули дверь, и она захлопнулась перед провалившимся носом дохлой твари.
   Белыми фосфоресцирующими пятнами мертвецы обозначились в темноте - они проходили сквозь толщу дерева. Но не липкими сгустками белёсой жижи, как в прошлый раз, а облачками смердящего тумана; они, как призраки, проползали с той стороны. В панике я шарил по темноте в поисках дверной ручки. Я надеялся вбежать в прихожую раньше, чем они окажутся здесь, со мной. И у меня даже мысли не возникло, что проникнуть в прихожую им будет ничуть не сложнее, чем в сени.
   Один жёлтый и два красных глаза алчно взирали из темноты. Жажда крови кипятила воздух; казалось ещё чуть-чуть - и он запузырится. Костлявые руки, увенчанные острыми когтями, потянулись ко мне и в этот миг дверь в прихожую отворилась. Я запрыгнул внутрь, едва не сбив маму с ног, и спешно закрылся на все замки.
   -Я думала, ты уже десятый сон видишь, - сказала мама. Я сбивчиво объяснил, что и сам так думал.
   Только убедившись, что мертвецы не стремятся попасть в дом, я смог перевести дух.
   Мы долго сидели на кухне, и пока грелся чайник, я пытался рассказать, что со мной произошло. У мамы был очень странный взгляд. Она хотела верить мне, но не могла. И лишь под утро, когда мы выпили по третьей чашке чая, она решилась озвучить свои мысли:
   -Наверное, ты бродил во сне. Такое случается... Тебе приснился кошмар, а когда ты очнулся - реальность и сон перепутались...
   Я не пробовал возражать, пусть и понимал уголком сознания, что всё случилось на самом деле; но мать была права. Этот бред можно объяснить только расстройством психики.
   -Тебе надо сходить к врачу...
   Обращаться к докторам я бы предпочёл в последнюю очередь. Однако, следовало исключить все варианты. Может я и вправду сошёл с ума?
  
   Воздух плавился в лучах раскалённого солнца. Четыре друга брели следом за мной по опустошённому жарой городу. Конечно я им всё рассказал. И мы вместе решили пойти в тот заброшенный дом.
   Мои школьные товарищи Дима и Сергей с недоверием отнеслись к истории про ходячих мертвецов, а вот Гришка и Лёха - два брата, которых я знаю с детства, - напротив: выслушали всё очень серьёзно.
   -Упыри, - мрачно резюмировал Алексей, при этом посмотрев на Гришу. Тот затрясся от страха:
   -Может лучше не пойдём никуда?
   -Может лучше ты вернёшься к мамочке? - съязвил Дима, широко улыбаясь, - Настоящие мужики идут до конца! Если там есть хотя бы заброшенный дом с туннелем, нас ждёт незабываемое приключение.
   Дима имел право не верить мне. Мы с ним часто врали друг другу, рассказывая фантастические истории, которые произошли "вот, например, вчера...". Ему казалось, я просто переборщил с фантастикой. Что удивительно, психотерапевт, на приём к которому я ходил два дня назад, был того же мнения. Он внимательно выслушал меня, записал что-то в карточку, и равнодушно заметил: "Если подобное повторится, буду вынужден отправить тебя на отдых."
   Мне и так неплохо отдыхалось этим летом. Ядовито-зелёная трава пьянила сладкими ароматами, ослепительное небо сияло первозданной белизной, пыльные улицы с редкими прохожими будоражили воображение. Что может быть лучше летних каникул?
   Только заброшенный дом с привидениями, который мы без труда отыскали.
   Ночью я этого не заметил, но дом стоял намного дальше от дороги, чем все остальные дома. Его бока покосились, стёкла давно выпали, а печная труба обвалилась внутрь. И всё равно дом не выглядел зловеще или пугающе. Это был обычный дом с палисадником, за которым давно никто не ухаживал. Мы прошли сквозь кусты репья и двинулись вокруг, заглядывая в кривые оконца. Никто не решался войти внутрь. Теперь, когда мы были на том самом месте, где происходил ночной кошмар, моя история казалась всем не такой уж и фантастичной. Гриша семенил в конце, замыкая наш бравый отряд. Его колени тряслись от страха.
   В седьмой раз обойдя развалину по кругу, и не обнаружив ни следа вурдалаков, упырей и привидений, мы наконец вошли внутрь. Здесь всё было в точности таким же, как и той злополучной ночью, за исключением двадцатилетнего слоя пыли, не нарушенного ни единым следом. На столе, где орал мёртвый младенец, не осталось ничего, кроме нескольких кусков разбитого стула. Массивный шкаф валялся посреди комнаты, как я и говорил. Его дно откололось, боковины треснули, и всё равно он был недвижим. Я подивился своей тогдашней силе: теперь мы и впятером не могли его сдвинуть.
   Серёга где-то откопал старый ржавый топор.
   Около часа ушло у нас, чтобы разломать лакированные доски. Под шкафом нашёлся люк. Мы аккуратно приподняли его топорищем и откинули. Пахнуло сыростью и гнилью, чёрная дыра подвала уставилась на нас. Залезть туда, пусть бы у кого и нашёлся фонарь, никто не решился. Лёха догадался поджечь обломок стула: тусклое пламя осветило несколько ступеней каменной лестницы, уходящей вглубь.
   -Метров на сто под землю, как думаешь? - усмехнулся Дима и толкнул меня плечом. Он старался не подавать вида, но я-то знал, что теперь он верит каждому моему слову.
   Алексей отпустил импровизированный факел. Тот пролетел совсем немного и потух. Подвал оказался неглубоким, и всё же никто не рискнул спуститься по ступеням. Гриша и вовсе стучал зубами, прячась за спиной брата. Страх понемногу овладевал каждым. Мы поспешили закрыть люк и выбраться из заброшенного дома.
   Обратно шли молча.
  
   Той же ночью я проснулся от жуткого мороза. Даже не проснулся, а открыл глаза.
   Я сидел под деревом у дороги, причудливо изгибавшейся и терявшейся в темноте. Ноги сами подбросили меня вверх, как только я осознал, что произошло: непостижимым образом меня зашвырнуло в середину леса, на кривоватую колею, разбитую лесовозами.
   Тишину, рвотным спазмом сведшую желудок, прорезал отчаянный вой. Я бросился бежать по дороге, которая теперь казалась бесконечной. В правильную ли сторону я бегу? Кто преследует меня? Чей вой я слышал? Нет, я не задавал себе вопросов. Страх гнал вперёд, а вой раздавался всё ближе. И сейчас он напоминал вопль приговорённого к вечным страданиям.
   Кладбище! Наверняка поблизости находится кладбище, и именно оттуда серыми толпами бредут ожившие мертвецы.
   Адский стон раздался совсем близко. Дорога вильнула в сторону. Я вильнул вместе с ней и оказался на широкой поляне, залитой лунным светом. Вся она была усеяна чёрными крестами. Некоторые из них валялись, спешно вывернутые из земли, рядом с уродливыми отвалами. А посередине, в самом центре поляны, пировало существо. Огромное лохматое чудище, рычащее и урчащее, раздирало вырытый из могилы труп и заталкивало куски иссохшейся плоти в бездонную глотку, зияющую чёрным провалом.
   Монстр оторвался от трапезы и медленно, будто принюхиваясь, повернул ко мне свою ужасную морду. Его зелёные глаза мгновенно отыскали меня, и думал он недолго. Недоверчивый взгляд сменился на кровожадный взор хищника.
   В голове застучало: "Надо бежать!" - но я не мог пошевелиться и стоял неподвижно, загипнотизированный его плавной раскачивающейся походкой и неотрывным взглядом.
   На другом краю поляны зашуршали и стихли кусты. Зелёные глаза монстра отвернулись, и я тут же дал дёру, но вдруг понял, что за мной никто не гонится.
   В этот раз любопытство пересилило страх, и я посмотрел на поляну. Там в беззвучной схватке, среди порушенных крестов и разрытых могил сцепились два извивающихся тела. Они рвали, грызли и кусали друг друга, и монстр проиграл. Он просто затих, перестав биться под своим противником, вцепившимся ему в горло. Второе существо поднялось во весь рост, и я узнал его. Тот самый упырь, как назвал его Лёха. Одноглазый мертвец, способный проходить сквозь стены. Краюха луны осветила его жуткую улыбку. Я знал, что будет, если обернусь, и потому не стал оборачиваться. Я сделал то, что раньше считал невозможным.
   Секунду спустя я уже вовсю драпал по дороге, а упыриха визжа барахталась на траве со сломанными ногами.
   Зомби быстро пришли в себя и взлетели. Мне казалось, они изменились за последние три дня. Их тела больше не выглядели грудой гниющей плоти, разрывы кожи затянулись, волосы, которые раньше падали спутанными космами и колтунами, теперь свободно развевались на ветру. Неужто они принимают обличье простых людей? Что будет, когда они станут неотличимы от живых? Судорожно хватая ртом воздух, я старался изгнать из себя эти вопросы, но вновь и вновь возвращался к последнему: почему они преследуют именно меня?
   А упыри нагоняли.
   Я выбежал на распутье, и лишь секунда потребовалась, чтобы выбрать дорогу. Но и этой секунды хватило им, чтобы подобраться ко мне на расстояние вытянутой руки. Я устремился к огням, решив, что именно там находятся люди. Но подбежав ближе, увидел, что ошибся. Новая поляна и десятки развороченных крестов, и десятки ковыляющих мертвецов, каждый из которых держал горящую палку. Пламя освещало их лица: провалы носов, разбухшие языки, растрескавшиеся и изгнившие щёки, ямы пустых глазниц.
   Это обман! Ловушка! Они заманили меня сюда!
   Точно зная, кто стоит сейчас за моей спиной, я обернулся к ним. Упырь и упыриха были в шаге от меня. Нет, они больше не походили на ожившие трупы. Их кожа была белой и гладкой, под ней перекатывались тугие узлы мускулов. Грудь упырихи не свисала ниже живота. Она была подтянутой и упругой. Передо мной стояли обыкновенные люди. Обнажённые мужчина и женщина. И лишь оскал клыкастых улыбок, острые когти и жуткие горящие в темноте глаза выдавали их дьявольскую суть.
   Бежать было некуда. Я сделал шаг назад.
   Скользкие руки мертвечины повалили меня на землю, костлявые пальцы потянулись со всех сторон, зомби набросились, падая и отшвыривая друг друга. Я зажмурил глаза и заорал...
   Не знаю, сколько времени прошло, но когда я открыл глаза, я сидел у двери собственного дома голый. Меня била дрожь, хотя я больше не чувствовал холода. Всё тело ныло от боли. Голова раскалывалась, в желудке повисла противная тяжесть, а кожа будто пульсировала. Десятки царапин и ссадин едва не сочились кровью. Я взобрался по ступенькам, переполз сени, и ввалился в прихожую. С трудом я нацепил кое-какую одежду и рухнул в кровать. Я чертовски устал и мгновенно вырубился, погрузившись во тьму без сновидений.
  
   Щемящее чувство пустоты разбудило меня утром - я был чертовски голоден.
   Кожу саднило. В душевой я осмотрел себя с ног до головы, но не нашёл серьёзных ран. Похоже этой ночью мертвецы не получили ни капли крови. Тем не менее всё тело покрывали царапины и синяки, нос распух так, будто кто-то пытался его оторвать. Уши горели, а на кончиках пальцев вскочили мозоли. "Пустяки. Могло быть и хуже!" - подумал я.
   Завтрак пришлось готовить самому, ведь все остальные члены семьи ещё спали. Я набил желудок до отвала и только тогда успокоился, будто ночное происшествие случилось вовсе не со мной.
   Вопрос, появившийся во время погони, возник вновь. Почему упыри так настойчиво преследуют меня? Может я для них что-то вроде деликатеса? Однако теперь следовало задать ещё один вопрос: почему они отстали? Если зомби действительно пытались сожрать меня, почему я всё ещё жив?
   Проснулась мама. Едва увидев моё лицо, она воскликнула:
   -Что с тобой?
   "Мама, на меня напала толпа живых мертвецов!"
   Подобные фразы не вызывают доверия. Особенно у взрослых.
   -Помнишь, я рассказывал тебе пару дней назад, как проснулся посреди кладбища?
   Она кивнула.
   -Всё повторилось...
   Что могла ответить мама?
   "Сынок, я тебе верю! Давай повесим распятье на дверь, а на подоконниках разложим чеснок!"?
   Конечно же новый поход к психотерапевту. И конечно она сопровождала меня.
   Врач долго слушал, потом долго рассматривал мой нос, потом что-то долго записывал в карточку. Потом меня попросили выйти, но я всё равно услышал их разговор через тонкую дверь. Врач советовал метери поместить меня в лечебницу, чтобы я "отдохнул". "Понимаете, - говорил он, - переходный возраст... компьютерные игры... конфликты со сверстниками... Мозг перегружен от обилия информации... Мальчик совершенно здоров... ему нужно отстраниться от проблем... под наблюдением специалистов..."
   Так я попал в "лечебницу".
   Палата "шестьдесят семь", пастельно-жёлтые стены, сварливые медсёстры, тихие подростки, жмущиеся по углам. По-крайней мере ни один зомби не войдёт сюда незамеченным.
   В соседней палате лежала девочка по имени Лиза. Мы с ней сразу сдружились. Мне нравилась её меланхоличная бледность, утончённая худоба, чёрные волосы, всегда опрятно уложенные. Она отличалась от прочих детей больницы некоей надменной отстранённостью, и казалась мне принцессой из сказки, которую папаша-король запер в высокой башне. И приставил сотни слуг, чтоб охраняли денно и ночно. Мы любили гулять по коридорам. Эти прогулки дарили мне покой и уверенность. Я сам чувствовал себя принцем, который тайно проник в башню, притворился одним из соглядатаев, и вот-вот вызволит принцессу. Лиза стала моим спасением от смертельной тоски в доме скорби. Именно в ней я чувствовал биение живого человеческого сердца и горячую кровь.
   Две недели прошли в безрассудном спокойствии. Я хорошо спал, и может поэтому забывал свои ночные "кошмары". Сны без сновидений - так работали таблетки, которыми нас пичкали. Две белые утром. Через четыре часа - четыре. Ещё через четыре часа - две голубые. Две белые и две голубые на ночь.
   Ночь приносила покой. Пастельно-жёлтые стены растворялись в голубом тумане небытия. Каждую ночь растворялись. Я закрывал глаза и исчезал вместе с миром.
   Фаза быстрого сна... Фаза медленного... Я просто закрыл глаза, и меня больше нет. Я - нигде.
   А потом, когда пора просыпаться, я просто открою глаза... И я снова здесь...
   Я открыл глаза и немедленно пришёл в себя.
   На меня кто-то смотрел. Я лежал на левом боку, спиной к выходу из палаты, и чуял всей кожей, как кто-то буравит меня взглядом. Таблетки! Сознание пульсировало на грани предельной ясности и психоза. Лекарств словно никогда и не было в крови!
   Сверху окатило гнилостным вздохом. Холодная жижа капала на подушку. Мёртвечиха была совсем близко. Острые клыки почти коснулись моей шеи. Жадный хохот клокотал в глубине вожделеющего рта: она готова разорвать меня на куски. Но я больше не буду дрожать от страха.
   Или так подействовали таблетки, или люди и в самом деле проявляют недюжинную прыть перед смертельной опасностью: одним движением я развернулся в постели и ухватил за горло красноглазую уродину. Пальцы сжались с такой силой, что затрещали древние позвонки. Женщина захрипела, вцепившись в мои руки, и попыталась отскочить в сторону, но я крепко сжимал ненавистную шею, тогда она потащила меня за собой, хрипя и брыкаясь.
   С минуту продолжалась наша беззвучная борьба. Горло сплющивалось в моих руках, мертвечиха уже не могла хрипеть, и лишь открывала зубастый рот и выпучивала глаза.
   Глаза медленно вылезали из орбит, нос провалился в череп, и вся она как-то сморщилась. Странная метаморфоза чуть не заставила меня отпустить горло, когда ноги мертвечихи вдруг сдулись, как два воздушных шарика, оставляя за собой полосы липкой отвратно воняющей слизи. Руки больше не сжимали моих запястий, и тоже усыхали и сморщивались. Уменьшалось и тело. Опала и стала плоской грудь, сгладились выступы рёбер и ключиц, талия и живот напротив - раздувались, но в то же время уменьшались на глазах, и вскоре у меня в руках оказалась лишь жалкая тряпичная кукла землистого цвета с двумя красными пуговицами вместо глаз.
   В гневе я швырнул куклу в стену. Она глухо всхлюпнула и размазалась бледными соплями.
   Спать я больше не мог.
   Таблетки перестали работать. Ни утренняя, ни обеденная порция не успокоили меня. Я метался по палате до самого вечера и старался не выходить. Вечером мама пришла навестить меня, и я бросился ей на шею:
   -Забери меня отсюда! Я сойду с ума!
   -Потерпи, - успокоительно сказала она, - Осталось всего несколько дней. Разве ты не хочешь долечиться?
   -Я не болен, мам! Я - не псих! Они снова приходили. Сегодня ночью! Я не смогу уснуть здесь. Мне нужна настоящая помощь, а не эти дебильные таблетки!
   Мои крики только усилили её волнение. И её нельзя винить. Она хотела спасти меня, но не могла поверить моим словам. Даже для неё я стал просто больным ребёнком.
  
   Ждать живых мертвецов, трясясь от страха и забившись в угол?
   А что ещё мне оставалось делать?
   Глаза быстро привыкли к темноте, и я настороженно всматривался в тени и отсветы, блуждающие по палате. Мне показалось, что я видел два красных огонька возле двери. Долгое время я смотрел туда, не моргая, пока утомлённый мозг не окрасил палату в чернильно-синий. Я потряс головой и отвернулся, чтоб освежить внимание.
   Они склонились над кроватью, кровожадно ухмыляясь. Упыриха откинула простыню, и вцепилась в то, что было под ней. С долей злорадства я наблюдал, как меняется выражение зубастой рожи: сначала удивление, потом испуг, потом ярость. Они порвали одеяло в клочья и заметались по комнате. Мертвецы выли и рычали - то ли в страхе, то ли в гневе. Одноглазый распахнул шкаф и залез внутрь, мертвечиха перевернула тумбочки. Неужели они не видели меня?
   Морда одноглазого высунулась наружу. Он принюхался.
   Чудовищный взгляд дугой обошёл комнату. Казалось, стоит ему поднапрячься, и на стене, следуя взору, прочертится огненная полоса. Острой иглой взгляд пригвоздил меня к холодной поверхности. Мертвечиха в два прыжка оказалась рядом; жутко улыбаясь, протянула когтистую руку: сейчас она вцепится в горло, и я ничего не смогу сделать.
   Запертый в собственном теле, я разглядывал металлические блики на когтях уродины, и находил их прекрасными. Чудесные переливы света и тени, достойные изображения художником, разгорающиеся ярким, ослепительным светом!
   Рука твари ошмётком отлетела в сторону. Женщина взвыла и отскочила, скалясь на стену. Мгновенная вспышка стёрла мир, а когда глаза вновь приспособились к темноте, я увидел, как вспучивается поверхность над кроватью. Силуэт гигантского мужика прогибал краску и штукатурку.
   Упырь бросился к нему, но яркий луч снова разрезал воздух, а в следующую секунду затрещал пулемёт.
   Рой сверкающих пуль вырывался из стены, превращая одноглазого в дуршлаг, расшвыривая куски мяса и внутренностей по палате. Упыриха свалилась на пол грудой костей и плоти, взгляд потух. В несколько секунд с ней было кончено, но её спутник не желал умирать так просто. Он рассыпался серебристым облаком и исчез в изрешёченной двери.
   Силуэт над кроватью лопнул, и на пол обрушился бородатый мужик с огроменной чёрной трубой наперевес. Взглядом он отыскал меня и заорал:
   -За мной! Быстро! - развернулся и прыгнул в стену. Стена слегка прогнулась, будто была не камнем, а густым киселём, и здоровяк исчез.
   Едва шевеля ногами, я подошёл к кровати. Прохождением сквозь стены меня уже не удивишь, но это...
   Я толкнул дрожащий слой краски, и он поддался ладони, вдруг проглотив её. Меня с силой дёрнуло и швырнуло на пол.
   Башка кружилась так, будто меня только что выловили из миксера. Пространство расползалось неясными тенями, теряя очертания и цвета. Голос здоровяка доносился глухо, как если бы он кричал через подушку.
   Кое-как я поднялся на ноги. Предметы постепенно обретали былую резкость, и мне наконец удалось рассмотреть место, куда я попал. Это была вовсе не соседняя палата.
   Освещённый мерцающим жёлтым светом, взору предстал маленький ангарчик. От пола до потолка тянулись рамы высоких стоек, аккуратно заставленные всевозможным оружием и приборами; на небольшой площадке передо мной мирно дремал дымящийся пулемёт. На его хозяина я обратил внимание не сразу. Высокий худощавый парень лет двадцати с пшеничного цвета волосами стоял, облокотившись на щит смертоносной машины и, смущённо сминая кепь, улыбался.
   -Прости, - сказал он, не выпуская кепку из рук, - второго я прозевал.
   При этом его синие глаза в упор смотрели на меня, и я решил, что он адресовал своё извинение мне.
   -Ничо-ничо, - пробормотал я, и тут же справа раздался оглушительный густой хохот.
   -Агась! - гоготал бородач, - "Ничо-ничо!"
   Парень с пшеничными волосами хулиганским жестом накинул кепку. Он быстро стащил толстые резиновые перчатки, доходившие ему до локтя, и улыбаясь ещё шире, подошёл ко мне и протянул руку:
   -Нэйт Лютор. Можно просто Нэйт.
   Я пожал протянутую ладонь.
   -А я Гарри! - рыкнул здоровяк и хлопнул меня по плечу с такой силой, что я едва-едва вновь не очутился на полу.
   -Знаю, у тебя много вопросов, - сказал Гарри и сделал многозначительную паузу. Он думал, что я кивну, или скажу, мол да, но я был ошарашен внезапным спасением, а ещё у меня до сих пор кружилась голова, так что вопросы, если и были, вертелись далеко от сознания. Не дождавшись ответа, Гарри кивнул вместо меня и провозгласил:
   -Вопросы подождут до завтра, а сейчас тебе нужно отдохнуть.
   И они с Нэйтом повели меня по коридорам и лестницам мимо комнат, увешанных чесноком, распятиями и иконами, заваленных серебром, уставленных цветными склянками и банками; и мимо клеток, где за решётками бесновались маленькие зверушки - все, как одна, клыкастые и злые. Спать меня определили в одну из таких комнат, где вокруг кровати в беспечном порядке болтались и огромадные связки чеснока, и иконы, и распятья, и ленты серебряных пуль, а в самом углу стояла крохотная клетка, в которой сидело нечто кругло-мохнатое и наблюдало за мной маленькими красными глазками. Ни лап, ни крыльев, ни тем более рта нельзя было различить в свете закопчённой лампочки. Но и жиденький этот свет мгновенно потух, стоило мне коснуться головой подушки. Как ни странно, впервые с момента пробуждения на кладбище, я почувствовал себя в полной безопасности. И со спокойной душой, без страха и тревоги, наконец смог нормально заснуть.
  
   Меня разбудил запах жаренной картошки.
   Уже утро? Или всё ещё ночь?
   Бурчащему желудку было всё равно. Он недовольно ворчал и заставлял меня принюхиваться. Я побрёл на запах съестного, минуя все те же комнаты и клетки, что проходил перед сном.
   В маленькой кухоньке Гарри готовил завтрак. А может обед. Он варил рыбу и жарил картошку, ловко подбрасывая обмасленные кружочки на сковороде. Нэйт сидел у окна, замазанного жёлтой краской, и чистил внушительных размеров револьвер. Он первым заметил меня и приветливо махнул, приглашая сесть за стол.
   Передо мной тут же поставили огромную сковороду дымящейся распаренной картошки и целую тарелку варёной рыбы. Гарри не забыл про хлеб, солонку и стакан воды.
   -Кофеёв не держим, извиняй, - хохотнул он и уселся напротив.
   Нэйт продолжал чистить револьвер, Гарри наблюдал, как я уписываю нехитрый завтрак за обе щёки.
   -Глянь, - кивнул он Нэйту, - Вот это аппетит. Здоровый будет лет через пять.
   Нэйт улыбнулся:
   -Да. Здоровей тебя даже.
   -Чего? - картинно изумился Гарри, будто Нэйт сказал несусветную глупость, - Здоровей меня только бесы. И тем я хвосты накручиваю.
   Я ел, пока на столе совсем ничего не осталось. Но и когда дожевал последний кусок, всё ещё чувствовал, что недостаточно сыт.
   -Обалдеть... - промычал здоровяк, убирая посуду, - Нам с Нэйтом на два раза пожрать...
   Пока он мыл тарелки, Нэйт собрал револьвер и отложил в сторону. Он улыбаясь разглядывал меня, а я разглядывал кухню. Сложно не понять, чего они от меня хотели: они хотели, чтобы я спросил, где нахожусь, и кто они такие. Ну а я не спешил задавать вопросы. Впервые за долгое время я находился в полной безопасности и чувствовал это. А вопросы приведут к ответам. А ответы, скорее всего, мне не понравятся.
   -Ну так что? - Гарри вновь уселся за стол, - Спрашивать будешь? Или и так всё знаешь?
   Я пожал плечами:
   -Хорошо. Зачем вы меня похитили?
   -ПОХИТИЛИ?!! - здоровяк резко вскочил на ноги, едва не опрокинув стол. Кулаки его огромными молотами залетали над головой, - ПОХИТИЛИ?!! Да мы жизнью рисковали, чтобы спасти тебя!
   Нэйт хохотал.
   Увидев это, Гарри смутился:
   -А... да... ну... э... - он неловко убрал руки за спину и отошёл в сторонку.
   -Мы - охотники, - сквозь смех выдавил Нэйт.
   -Агась, - буркнул здоровяк, - Мы охотимся не на зверей, а на всякую нечисть.
   -Вурдалаки, зомби, упыри, мелкие демоны, - продолжал Нэйт, - Короче делаем то, что умеем.
   -Платят немного, - Гарри вновь бухнулся за стол. Взгляд его сделался предельно серьёзен: - Потому иногда сторону выбирать не приходится. И на синоды работаем, и на вампирские кланы. Однажды оборотню помогали. Грязная работа...
   -Не грязнее прочих, - подмигнул Нэйт.
   -Так вот, - продолжал здоровяк, - Несколько дней назад тихенький наш мир облетела новость: за голову некоего мальчишки вампирские лорды объявили награду. Да ещё какую награду! Всё, что мы с Нэйтом скопили за тринадцать лет охоты, можно купить сотню раз. Напёрсток крови меняют на амальгаму - один к тысяче. И знаешь, кто этот мальчишка?
   Гарри многозначительно посмотрел мне в глаза, чтобы сомнений не оставалось:
   -Этот мальчишка - ты! - толстый палец в резиновой перчатке ткнул меня в грудь, отчего жиденький стул опасно качнулся.
   -Я? - я сделал вид, что удивлён, хотя давно понял, к чему ведёт здоровяк. Впрочем, кое-что я нашёл спросить: - Почему - я?
   Гарри развёл руками, Нэйт покачал головой.
   -Одна старуха заплатила нам вперёд, чтобы мы нашли тебя и отвели к ней. Она точно знает, почему за тобой охотится вся нечисть мироздания. Нам ничего толком не объяснила, но предупредила: кровь твою беречь пуще собственных жизней. Чтоб ни капли не пролилось.
   Вот теперь я действительно был удивлён. Мало того - я испугался:
   -Так она что, сама хочет меня сожрать???
   Нэйт захохотал, Гарри выдавил кислую улыбку:
   -Балбес! У ней и зубов-то нет. Со дня на день преставится.
   -Ей лет пятьсот, - сказал Нэйт, - Последняя из рода богини Лилитт. Поколение за поколением женщины её линии наследуют магические силы. А у нашей ведьмы детей никогда не было. Ей давно пора помереть, но она не может. Магия не отпускает...
   -Так что сожрать она тебя не сожрёт. А вот наколдунствовать - запросто, - Гарри поднялся из-за стола и двинулся к выходу, попутно поднимая меня за шиворот:
   -Что-то засиделись мы. Пора выйти, подышать свежим воздухом, - и глаза его залихватски сверкнули.
   В маленьком ангарчике - том самом, куда я попал, пройдя сквозь стену, - меня облачили в резиновый костюм. Он жутко стеснял движения, кожа под ним моментально прела и чесалась, но Гарри сказал, что только толстая вонючая резина, способна скрыть человеческий запах, и я ему верил. Закрывать голову резиновой маской не стали - только жирно обмазали чесноком.
   -Обычно нас они не трогают, - пытаясь ободрить, пробормотал здоровяк, но страху во мне не убавилось.
   Пока Гарри натягивал на меня резиновые шмотки, Нэйт успел одеться сам и рассказать немного о мире, в котором мы сейчас находились. Оказалось, что это оборотный мир, - как другая сторона монеты. Здесь обретаются неупокоенные души, ожившие мертвецы, бесы, демоны и всякие другие твари, которых пугает солнце. Люди здесь редкость. А потому они (то есть мы) - очень ценный и вкусный товар.
   -Нам предстоит пройти через рыночную площадь, - вещал Нэйт, - Ничего не касайся. Не подавай вида, если испугаешься, или вдруг замутит. Потерпи до улицы. Ни с кем не говори, держи рот закрытым. Стоит им учуять запах, и они слетают с катушек...
   Кем были эти загадочные "они", я не знал. И узнавать не хотелось.
   Но время пришло. Все приготовления кончились. Патроны рассованы по карманам, пистолеты - по кобурам. Мне оружия не доверили, рассудив, что от страха я могу неразумно пустить его в ход. Отчасти это было правдой: доверять себе я не мог.
   Гарри крепче сжал ручной пулемёт, Нэйт нахлобучил на голову кепку, и все разом мы шагнули в стену.
  
   Ослепительный свет ударил по глазам, отчего я на несколько секунд зажмурился. А когда чуть пообвык и взглянул на торговую площадь, то не увидел ни яркого солнца, ни сияющей белизны, едва не стоившей зрения. В пепельно-сером небе оглушительным провалом зиял тусклый диск, застрявший в паутине чёрных лучей. Ореол местного солнца не испускал свет, напротив, он тянул соки жизни из времени и пространства, умертвляя и без того уже мёртвых обитателей тёмного мира. От мерзкой вони я едва не потерял сознание. Здесь смешались все самые отвратительные запахи, какие только рождала природа смерти: от режуще-острого смрада протухшего мяса до тошнотворно-сладкого аромата гнили. Беспросветно разили не только выгребные ямы и стоки, но и разношёрстный нечестивый сброд, бурым потоком расползающийся по рынку.
   -Ни в коем случае не останавливайся, - шепнул Гарри, - даже если мы с Нэйтом отстанем.
   И они зашагали в самую гущу толпы, волоча меня за собой.
   -Ведьма живёт на той стороне. В конце узкого проулка. - Нэйт указал далеко вперёд, на другую сторону площади. Я невольно ускорил шаг.
   На полках и скамьях чудовищных лавок, беспорядочно разбросанных по площади, громоздились тяжёлые клети, под завязку забитые чем-то мерзким и копошащимся. Здесь - предлагались крысы на пробу, бесплатные образцы; чуть поодаль - маринованные глаза размером с кулак; а если хорошо присмотреться, на самом краю площади торговали живыми людьми, измождёнными и отупевшими от постоянного страха и истязаний. Вокруг них собралась огромная толпа, и каждый пытался ухватить, оторвать от человека кусок живой плоти, и полакомиться, пока продавец, ничего не замечая, нахваливал свой товар. Его маленькое представление оттянуло скопище монстров с нашего пути, и мы быстро достигли границы рынка. До проулка оставались считанные метры, и Гарри с Нэйтом отпустили мои руки, полагая, что опасность миновала.
   Сердце ёкнуло: я больше не увижу тех людей в клетке. Словно скот их распродадут на мясо и сожрут с потрохами. И пусть я не в силах был помочь этим несчастным, и мне следовало заботиться лишь о собственном спасении, я почувствовал вину и оглянулся, чтоб запомнить хотя бы лица; чтобы мученики не сгинули бесследно, не оставив даже памяти о себе. Тут-то я и увидел Гришку, поотставшего от толпы серых зомби. Он и сам был сер, и похудел изрядно, но не узнать его я не мог.
   -Гриша! - заорал я. Слова вырвались, минуя разум. Забыв об опасности, растеряв остатки самообладания, я звал друга сквозь счастливые слёзы: - Гришка! Что ты тут делаешь?
   Со зловещей медлительностью Гриша обернулся на мой зов, впалые глаза в упор уставились на меня, а по лицу поползла кровожадная улыбка:
   -Тебя ищу... дружище...
   Стремительный бросок! Между мной и толпой невесть откуда повылазивших зомби возник Нэйт.
   -Беги!!! - рыкнул он, выдирая из кобуры два огромадных револьвера.
   Тяжёлая рука хватанула за шиворот, резиновая куртка больно ожгла кожу, и я шлёпнулся позади здоровяка Гарри, расчехляющего пулемёт.
   -Чёрная дверь... - выдохнул он, нажимая на гашетку. Все прочие звуки потонули в грохоте выстрелов.
   Превозмогая сопротивление резины, ломкими рывками я поскакал по узенькой улочке, изгибающейся дугой направо.
   Двери одноэтажных домиков, плотно прижатых друг к другу, распахивались мне вслед. Не попадалось ни лазейки, ни щёлочки, куда я бы мог скользнуть и спрятаться. Да и прятаться здесь было бессмысленно. Один за одним из домов выползали разноцветные уродцы. Зомби, вампиры, бродячие скелеты и бесплотные тени. Они устремлялись за мной - кто быстро, кто едва передвигая ноги. Толпа уродов смела Гарри и Нэйта, оба охотника исчезли в потоке холодных тел.
   Пот застлал глаза, ребра вонзились в лёгкие. Я больше не мог бежать. Резиновый костюм резал кожу и хлюпал подмышками и в паху. Он убивал меня, лишая сил, сковывая движения, так что каждый шаг давался неимоверным трудом.
   Жёлтые ступени выросли под ногами, я поднял голову и увидел чёрную дверь, на поверхности которой едва заметно проступал рисунок чудовища: чёрный единорог с когтями вместо копыт и раздвоенным языком, выпавшим из зубастой пасти. Точно такой же монстр украшал рукоять дверного молотка, покрытого бурой патиной. В исступлении я заколошматил молотком по двери, но матово-чёрная створка осталась недвижима. Знакомое чувство обрушилось отрезвляющей волной. На секунду я забыл о страхе и боли, и обернулся.
   Одноглазый упырь стоял посреди улицы, а за его спиной росла и ширилась толпа живых мертвецов. Упырь будто возглавлял шествие нечисти. Он совсем не походил на покойника. Лишь одинокой луной сиял бездушный глаз, и острые иглы-зубы сверкали в кровожадной ухмылке.
   Я вжался спиною в дверь, жалея, что мне не доверили оружия. Сейчас бы сгодился и ржавый нож, чтоб воткнуть его себе в сердце и подохнуть раньше, чем эти твари доберутся до меня.
   Упырь присел на корточки, намереваясь завершить всё одним прыжком; одним ударом вцепиться в шею и разорвать на куски. Я приготовился заорать во всё горло: от отчаяния. Я открыл рот, но крик застрял в удивлённо покачнувшемся теле. Твёрдая поверхность за спиной разверзлась тяжёлыми простынями, и сначала запутавшись в них, я вывалился с другой стороны в прохладу маленькой комнаты, погружённой во мрак.
   Здесь было тихо, как в склепе.
   Тяжело поднявшись на ноги, я первым делом попытался содрать с себя резиновые доспехи, но удалось снять только перчатки. Мои безуспешные попытки разоблачения прервались, стоило заметить, что в комнате помимо меня есть ещё кто-то.
   Шевельнулся слой недельной пыли, осел на полу клубами тумана, и я увидел глаза. Белёсые, выцветшие глаза старухи, которая растёкшись сидела в глубине массивного кресла у бездыханного камина. Она не была так уж толста, чтобы являть собой нечто бесформенное, но долгие века одиночества и неподвижности превратили тело женщины в текучую гору жира и костей.
   Подавшись вперёд, насколько позволили силы, она рассматривала меня со странной улыбкой, разгадать значения которой я не мог. Губы старухи двумя тонкими чёрными линиями тянулись от самых скул, отчего казалось, что голова её отсечена по линии рта и вот-вот отвалится и покатится по полу. Но губы разверзлись, явив миру беззубую темноту, а голова не отвалилась.
   -Наконец, - прошипела старуха, - ты пришёл ко мне...
   От этого звука меня зазнобило, сердце в ужасе сжалось, лицо само уткнулось в пол. Я зарыдал от страха и бессилия; я больше не хотел погонь и умертвий. Если это сон, дайте проснуться! Дайте проснуться!!!
   -Не хочу! - вопил я, вытирая мордой многолетнюю грязь, подползая к старухе, безнадёжно унижаясь и отупев от отчаяния, - Не убивайте! Я сделаю всё, только не убивайте...
   -Дурак, - вновь зашипела старуха; беззлобно и даже как-то успокаивающе, - Ты здесь не за этим...
   Слёзы вмиг прекратились, я посмотрел на ведьму, а она, собрав до последней капли остатки воли и сил, указала на пыльную занавесь:
   -Там... отдохнёшь...
   Всё ещё не веря в спасение, я просочился меж двух ветхих тряпок в крохотную комнатку, едва-едва освещаемую бледным маленьким окошком. Посреди комнаты, занимая почти всю ширину, возвышалась кровать с балдахином, застеленная чёрным шёлком. В изголовье сгрудились целые башни подушек, а над ними растворялись во тьме вышитые золотом гобелены.
   Чувство покоя и безопасности обволокло меня, будто я вернулся домой после долгих странствий. Желудок заурчал, но помня о хозяйке, я не решился тот час же отправиться на поиски съестного, а упал на кровать и попытался уснуть. Но спать совсем не хотелось. Тогда я поднялся и стащил с себя жуткий резиновый костюм, удивившись, как легко мне это далось. Теперь лежать в кровати было куда как приятнее.
   Тепло и нежность простыней убаюкивали. Тишина и мерные скрипы дома изгоняли посторонние мысли. Полумрак сочился отовсюду, пробираясь сквозь кожу и веки, успокаивая и расслабляя.
   С золотистым туманом дрёмы в комнату вошла Лиза. Я уже ничему не удивлялся. Гриша был вампиром, ведьма - страшенной, но заботливой старушкой, так почему бы здесь не оказаться Лизе - девочке, которую я мечтал вызволить из лечебницы.
   Тонкая сорочка Лизы легко скользнула на пол, открыв взору хрупкое девичье тело. От неожиданности я прочухался и поднялся на подушках: Лиза никуда не исчезла. Золотистый туман растекался по полу, поднимаясь всё выше, затапливая кровать, Лиза двигалась вместе с ним. Бледной тенью порхнула ко мне. Чёрные волосы упали на грудь, горячие губы коснулись губ. Блаженство потекло в крови взрывами новых чувств. Жаркие руки объяли меня, туман растворил сознание.
  
   Очнувшись от сна, усилием воли я восстановил ясность мысли.
   Всё та же крохотная комнатка. Всё те же подушки и балдахин, чёрный шёлк простыней и маленькое окошко у пола. А на кровати...
   ...истошно воняя, распадался на части труп древней старухи, мары, последней из рода Лилитт. Колдунья издохла.
   Обнажённый я бросился в гостиную, но гостиная оказалась пуста. Значит не было никакой Лизы. Или была? Или ведьма была Лизой?
   От бешеной пляски идей чуть не затрещала голова.
   Мне нужно одеться. Разыскать Гарри и Нэйта. Выяснить, что всё это значит?!
   Будто повинуясь моим мыслям, распахнулся тяжёлый старинный шкаф. Внутри висела одежда. Куча одежды, и вся мне впору. И вся - чёрная, как ночь.
   Я нацепил рубаху и брюки, отыскал на полке сапоги, и подбежал к двери. Снаружи меня конечно же ждали. Одноглазый упырь, вампирчик Гришка и бесконечная толпа живых мертвецов и прочей нечисти, готовые в любую секунду разорвать на части и сожрать, громко чавкая и причмокивая от удовольствия.
   Мысли о еде прокатились спазмом в желудке. Оказывается я был чертовски голоден.
   Плевать на умертвий и покойников! Если есть хоть один шанс, что Гарри и Нэйт живы, я должен разыскать их.
   Я толкнул злосчастную дверь и замер на пороге.
   Улица светилась. Она сияла жгуче и ярко, будто в небе висело раскалённое солнце пустыни. Но нет, в небе торчала всё та же бездонная дыра, поглощающая жизненные силы.
   Прямо перед домом, одетый почти так же, как я, стоял одноглазый упырь, лучившийся зелёным светом. У него под ногой пищал и вырывался, мерцая тускло-красным Гришка. Чуть поодаль, опираясь на гигантский меч, сидел Нэйт. Он улыбался и махал рукой, и почти не светился. За его спиной в почтительном благоговении пали ниц все жуткие твари, что совсем недавно мечтали сожрать меня.
   -Что за чёрт!!! - заорал я и ужаснулся своему голосу, - Нэйт, что происходит? Где Гарри?
   -Гарри в порядке, - отмахнулся парень, - Ты-то как?
   Я чувствовал себя прекрасно. Больше, чем прекрасно. Чудовищная сила росла с каждым ударом сердца. Каждым ударом сердца разносилась по крови. Восторг и счастье переполняли меня. Такое чувство я испытывал лишь во сне. Кайф, который можно получить лишь в осознанном сновидении. Кайф безграничного могущества!
   Я обернулся к одноглазому, тот молча поклонился мне, а я опять заорал Нэйту:
   -Может объяснишь, что всё это значит?
   -Он не будет утруждаться, - сказал упырь. И действительно, Нэйт поднялся, махнул рукой на прощание и растворился в толпе живых мертвецов. Гигантский клинок исчез вместе с ним.
   -Позволь, я объясню тебе, - одноглазый вновь поклонился.
   -Ты хотел меня убить! - зарычал я.
   -Да, - совершенно спокойно кивнул он, - Тебя все хотели убить. Каждый нечистый мечтал вкусить твоей крови, пока ты не собрал последнюю каплю...
   -Чего?!!!
   -Ты позволишь? - и снова упырь склонил голову.
   -Говори.
   -Охотник Лютор появился здесь тринадцать лет назад. Всё это время он искал тебя и ведьму. Ты - пересечение всех темных родов Вселенной. Ты - фокус тьмы. В тебе собралась по капле кровь нечистых, и не хватало лишь одной...
   -Последнего потомка Лилитт!
   -Именно. Но сам ты вряд ли отыскал бы старуху. Охотник Лютор подготовил вашу встречу. Ведьме не суждено было зачать. Такое уже случалось с потомками Лилитт. Но дух и силу мары она передать могла. Правда только мужчине. Так что ты подошёл идеально.
   Я молчал, стараясь переварить информацию, и в то же время стараясь не переварить желудок.
   -Что же я такое?
   -Ты - монстр. Нет чудовища, страшнее тебя. Оглянись, и ты поймёшь.
   Позади меня была чёрная дверь с едва заметным рисунком ужасающего монстра. Чёрный единорог с когтями вместо копыт и раздвоенным языком, торчащим из зубатой пасти. Желудок протестующе зарычал: хватит предаваться глупым раздумьям, надо пожрать!
   -Голоден? - одноглазый отступил назад, сняв ногу с головы попискивающего Гришки, - Этот недоносок тоже хотел полакомиться твоей кровью. Может отомстишь? Ведь он притворялся твоим другом... предал тебя.
   -Нет, нет! - заверещал Гриша, умоляюще сложив руки, - Мы же были хорошими друзьями! Мне жаль! Я не мог бороться с искушением...
   О! До чего искушающе он выглядел. Аппетитно-красным пульсировала его кровь, жгуче-алым билось сердце. И кожа, раньше казавшаяся пепельно-серой, сейчас приятно розовела, и пахла сладостно и вкусно. Я не мог бороться с искушением.
   Тонкий хребет Гриши хрустел в руках, жаркая кровь сладко текла по горлу, тёплое мясо таяло во рту. Он кричал не больше минуты, а потом затих, отдавая мне свою плоть и силу тяжёлыми конвульсивными ударами.
   От Гриши не осталось и костей. В блаженной эйфории я вытер кровь с лица и облизал пальцы. До чего же вкусно. До чего же хорошо! И это блаженство ожидало меня впереди. Оно будет вечным - такое приятное и живое.
   Я был жив, как никогда.
   И я думал: уж если так хорош маленький вампирчик, то насколько хорошо всё остальное?
   И я вспомнил: там на площади, в клетке, остались люди.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"