У речушки-реки лежало, голодавшей Марии дитё. 
Вились вкруг осиные жала, чуя сладости юной моток. 
Шёл к реке Иван ратоборец, охладить в ней отвагу лет. 
Бесполезно с судьбою спорить, подошёл ратоборец к Неве. 

Увидал Иванушка дитятко, отогнал назойливых ос.
Молвил: "Брошенный, видимо", и к Любавушке милой понёс.
Пожалела Любавушка добрая, бедной матери мёртвой дитя,
Созвала двух братушек-лодырей, и велела: "Следить без меня!"

И ушла с Иваном до старосты, и Марию принялись искать,
Лезли в гущи, в самые заросли, но нигде не лежала мать.
И решил наш народ премудрый, что сбежала Мария, ушла.
Муженёк её хворый, беззубый, сгинул тоже совсем без следа.

Так вернулась Любава с опекою, и Иванушка с нею был рад.
Хлопатала Любавушка веками, испарились и брат и брат.
Обругала их каждым проклятием, но принудил ребёнка плач.
К чёрту лодырей клятых братию, нужен чаду молочный калач.

И приникла Любава персями, у ней был у самой юный сын.
Для Любавушки сын - всякий, принялася кормить у рябин.
А Иванушка добрый молодец, сына проведать пошёл.
Стал он бледен и холоден, когда сына нигде не нашёл.

Побежал Иван ратоборец, кинулся он за мечом.
Выбегает и видит: уродец, у меча разлёгся ничком
И растёт, кричит истошно, разевает громадный рот,
Но конец неизвестен точно, ведь свидетель один - живот.

Иосиф Шпилли-Вилли