Кто шутит, я смеюсь от сердца, 
Умом кто блещет, я хвалю. 
Но боль моя острее перца, 
Когда себя я не люблю. 

Моя улыбка режет горло, 
Хвала моя, как мазахизм. 
Скорее в гроб, скорее кормом, 
Как свет простой для света призм. 

Пусть топливом под сопло лягу, 
Ведь гений мой тупой мираж. 
И философия - бадяга, 
Ума палата, что гараж. 

Хоть счастлив я одну минутку, 
Как кровь в объятиях вина, 
Но кто-то шутит лучше шутку, 
И ум затмит венец ума. 

Я понял, лампочкой заветной 
Висит звезда, скрывает свет 
Её значение сонеткой 
Включить и выключить ответ. 

Вот мне бы дотянуться в небо, 
Нажать на Солнце всей души. 
Томление вина и хлеба 
С гвоздём, отдёрнув, потушить. 

Чтоб овощ жалкий рос на грядке, 
Пучком сбираемый со всем, 
Как однородные колядки, 
Как белый список чёрных стен. 

Пускай последний бред летает 
И реквием поёт мечте, 
Как юность провожает старость, 
Как мудрость, старости предтеч. 

Парик безумного барокко, 
Горшочек глиняной кости.
Без окон, чтобы супа соки 
Не испарялись изнутри. 

Но чайник ярый быстро чахнет, 
Сгорает, накипью созрел. 
На церемонии нечайно 
Весь чайный кипяток сгорел. 

Сбоит коробка глюком слова, 
Поэт скребёт ногтём ноктюрн. 
Но вдруг доносится из гроба 
Лишь жалкий шорох пыльных урн. 

Твой прах меня не осмеяет, 
Но я себя бичую сам. 
И даже шёпот урн не станет, 
Как саван, прикрывать мой срам. 

И все умнее, все смешнее, 
Таланты, стержни и друзья, 
Но почему ж меня сильнее 
По рёбрам режут лун рога? 

За что меня скребёт несчастье? 
За что мне радость подаёт 
Замызганный тоскою пластырь? 
Я дёготь жру, как сладкий мёд. 

Хочу в палате быть кретином, 
Но мозг берёт цепной диктат. 
И зависть вонью никотина 
Плюёт под надпись "Гиппократ". 

Ничто не мило, всё мне больно, 
И каждый звук не идеал. 
Больней всего мне видеть сколько 
Я сам такого наваял. 

Смотреть добром в зерцало боли, 
В его осколках вечный крик. 
Осколок каждый в сердце колит, 
Как учит старостью старик. 

И этот стих зерцала груда, 
Как перечень моих обид. 
Прости меня, моя Гертруда, 
Но твой несовершенен вид. 

Твои мне очи не милее, 
И голос твой не бьёт сигнал. 
Я не паду, я не замлею, 
В гробу любовь твою видал. 

Уйди, бери с собой обиды, 
Паси, как камни, будет казнь. 
И острым соусом полита 
Пребудет в лапы эта баснь. 

Её терзайте безызвестной. 
В устах заглохнет, не дойдя
До едоков водицы пресной, 
До сомелье для мясника. 

Последней вишни червь намокнет. 
Изгиб последний распрямит 
Крысиный царь, как суп из вони, 
Как мой прощальный менингит. 

Последний бред из уст слетает 
И реквием поёт мечте. 
Меня никто не понимает, 
И я, больной, хочу прилечь. 

Иосиф Шпилли-Вилли