"Во всем виновато это проклятое пиво - черт меня дернул его попробовать, - Рейка сердился сам на себя, чувствуя слабость в всем теле, - ведь правду Аман говорил - только для Аманов оно". Рейка представил себе седые кустистые брови Амана и пронзительные черные глаза, и как он говорит - "или умрешь, или Аманом станешь, как я". Замерев, Рейка глядел на оставленный Аманом убойник. Раньше он видел такой только у отца, в раннем детстве. Как потом объяснил Аман, тогда юдишки еще выходили из жища наружу, искали там чего-то - толи других юдишек, толи еще чего. "Зачем убойники тогда? Убойник - он для юдишек только, от ации или кробов с териями он не поможет. От ации одно спасение - жище, юдишки потому и живут в жище, что снаружи ация. А от кробов и терий жище защищают фильтры, их надо менять и чистить раз в сутки", - Рейка чувствовал, что тянет время, зная, что это не поможет. И ничего не мог с собой поделать. "Аман говорил, что юдишки успели построить жище до того, как пришла ация и терии. И что вроде как ацию придумали тоже юдишки, другие. Вот сволочи, - разозлился Рейка, - надо же было такую дрянь придумать! Хотя убойник тоже юдишки придумали, как не крути. Вот сейчас он возьмет убойник, приставит трубку к голове и дернет за рычаг". Рейка всхлипнул от нахлынувшей жалости к себе, и пополз к двери. Дернул ручку. Позвал:
- Аман!
- Ну, чего тебе еще?
- А может, по другому можно? Давай я двойную дозу фова съем, а?
- Я ж тебе объяснял, Рейка, дурья твоя башка. Этот фов - он как розовые очки, понимаешь? Фов плюс гипноз - на этом все и держится. А пиво - оно вроде фова, но действует совсем по-другому, и с фовом плохо уживается у тебя в брюхе. Вот как если в одной ячейке будет не один Ец и одна Ка, а скажем, один Ец и две Ка. Что будет?
- Драка будет, - ответил Рейка.
- Ну вот, все ты понимаешь. Так что давай выбирай.
- Так страшно, же, Аман! Страшный он, убойник. А Аманом быть еще страшнее. Без этих твоих розовых очков как я на них всех смотреть буду? Берт, Ксей и Аша - они такие страшные стали. Боюсь я, Аман.
- Да, дела, - отозвался из-за двери Аман, - пиво-то хоть понравилось?
- Горькое какое-то...
- Ничего, это по первому разу горькое, а потом таким сладким кажется - за уши не оттащишь. Раньше юдишки умные были, знали, что в жище тащить. Вот вагон "Оболони" и завезли. И как вы, пацанята, добрались до него?
- По вентиляции. У Берта отвертка есть, мы одну секцию раскрутили и залезли.
- Да, молодцы, ничего не скажешь.
Рейка всхлипнул, кривя рот, вытер глаза тыльной стороной ладоней. Он изо всех сил старался не разреветься.
- Аман! А чего они все вдруг страшные такие стали? И Берт, и Ксей, и Аша... Аша такая красивая была, а тут, а тут... - слезы все же брызнули из глаз и Рейка зарыдал. Он плакал долго, всхлипывая, содрогаясь всем телом и размазывая слезы по лицу. Когда он притих, Аман сказал ему:
- Дурак ты все же, Рейка. Ты подумай - если они все страшные стали, то сам ты каков? Думаешь красавец? Если Аманом хочешь стать, то придется тебе самому себе правду сказать, что ты такой же, как они. А правда эта едкая, резче аммиака, кому хочешь глаза выест. Аман - он в первую очередь сам себе Аман, а уж потом...
Резкий хлопок за дверью заставил Амана вздрогнуть и замолчать. "Слабак!" - подумал Аман, вползая в камеру. Он поднял убойник, пнул фиолетовую, в зеленых и розовых пятнах, тушу Рейки и пополз к выходу, оставляя за собой липкий след. "Напьюсь сегодня, - мелькнула у него мысль, - определенно напьюсь. Да и праздник сегодня. Выдам всем двойную дозу фова, и напьюсь. Подумать только - из четверых - ни одного Амана. Мельчают юдишки, вырождаются. А может, оно и к лучшему. Пива мне одному надолго хватит. А без пива...". Аман покрепче прижал к слизистому боку убойник, по стене переполз на потолок и скрылся в вентиляционном люке. В радиационном убежище номер семнадцать начинался новый, две тысячи сто пятый, год.