Сорвался с ветки желтый лист
И очертив круги в пространстве
Упал качаясь плавно вниз,
В ковер таких же, где в убранстве
Своем, лежала осень облачась,
В даров листвы густой порфиру.
И в завихрение ветер мчась
Крутил листвой. Бродя по миру.
Вступая в новые права
Ночной мороз - предвестник зимний
Чуть серебром покрыв едва,
Пощипывал стебли озимых.
Ютилось дикое зверье
По закоулкам. В кривотолках
Кружилось в небе воронье...
А я бродил, матерым волком
Смотрел чуть обнажив оскал
На, серых зданий, равнодушный
Немой фасад. И лезла в душу
Мне песня ту что услыхал
Я в детстве, будучи волчонком,
О дикой, ветреной девчонке,
Чья красота затмила небо
И голос чей подобно хлебу
Мог накормить голодный люд
И тьму невиданных причуд
В одной лишь ей соединенных...
И песней я стоял плененный
Смотря в осенний черный пруд...
За мной следили с неба звезды,
Я думал. Думал слишком поздно
Дверь открывать в темную душу,
И поздно петь, и поздно слушать,
И сотни мечт и сонмы дел,
Которых в жизни не успел
Кружились листьями слетая
С деревьев жизни, увядая
Стелились под ноги ковром...
Но вдруг, все думая о том,
Увидел громовое чудо,
И глаз ведь не подвел, Иуда -
Из закоулков чужих судеб
Походкой статной но простой
Она взошла, как на помосты,
Держась и гордо, но и просто,
Смотрела отрешенно вдаль
Сквозь темной мглы осенней шаль.
Наполненная дивным светом,
Как солнце всем дарив лучи
Способные согреть, как летом
В седой октябрьской ночи.
Застыв и слившись воедино
С мачтой фонарного столба,
Я ощущал себя кретином,
Я думал: "ну за что судьба,
Ты надо мною так смеешься?
Взвалив на плечи мои груз,
Груз прошлого, все не уймешься,
Вогнав меня в такой конфуз"
Я юным был, неискушенным,
Когда на сделку с тобой шел,
Да опыт, мудрость, нрав ученый
Я в этой сделке приобрел,
Но потерял свою беспечность,
Способность искренне любить,
На мглы осенней бесконечность
Я обменял возможность быть
Тем чудаком, который счастья
Познать способен дивный миг,
Без денег, мудрости и власти,
Без гениальности интриг.
Смотри же на меня и смейся!
Кричи, что был нетерпелив,
Давай судьба-паяц, залейся,
Глаза шальные закатив,
И объяснять уж мне не надо,
Что я не пара ей ничуть,
Что я, как темный ангел ада,
Стою, огнем пылает грудь,
Ее не в силах потревожить,
Хоть и способный ей помочь,
Что в моей жизни все так сложно,
Что только лишь седая ночь
Луна да осень мне подруги,
И вновь я обнажив оскал,
Завыл на лунный диск огруглый,
Потом внезапно замолчал...
О, только бы не потревожить,
Понаблюдать хотя бы миг,
Пока не натянулись возжи,
Судьбы-возницы. Я утих
Стоял в стпенном созерцаньи,
Разглядывав свой идеал,
Настолько близкое созданье
По духу мне, стоял... молчал...
И думал в сфинкса превратиться
И лечь на камень у пруда,
Чтоб ощущать как свет струиться,
Когда проходит иногда
Она, шагающая мимо,
Всгрустнув о чем то иль смеясь,
О том что богу лишь вестимо,
Что синей одной имеет связь...
Я б любовался отраженьем,
Когда склониться над мостом,
А может, осень, мой волшебник
- Ты сделаешь меня листом?
И я сорвавшись вниз, без грусти,
Плавно под ноги упаду
Ее. Растопчит? Ну так пусть же,
Ведь мне итак гореть в аду!
Но погибая под ногами
В толкливой этой суете,
Буду держать в своем сознаньи,
Что прикоснулся я к мечте...
Видение прошло, погас свет солнца,
И светит вновь моя любимая луна...
И у бокала видно донце,
Спит дочь, ей напевает тишина,
О людях разных, о дорогах разных
О сказочных, полных любви мирах...
А я, уже лишивший себя сказки,
Лишь слышу звучное "увы и ах".
Не втянет никотин назад окурок,
Не полетит обратно к ветке лист,
Но я стою и медлю, как придурок,
Законченный, по жизни, оптимист!