Аннотация: По сути, это двеннадцать историй про любовь.
Про Дафну, Женьку и Альтер Эго.
I.
Начало
-- Ну, конечно, -- сказала она, от души потянувшись и по-кошачьи выгнув спину.
Женька сглотнула слюну. Эх, такая фигура ей не светит и в двадцать, что уж говорить о этих угловатых пятнадцати.
-- А если он не клюнет? -- робко спросила она, хотя сама едва ли в это верила.
В ответ Дафна только рассмеялась, заливисто так, по-анимешному, выгибаясь всем телом.
-- Чтоб у меня не клюнул, такого не бывает. Ну, бывай!
Женька только кивнула и грустно посмотрела вслед покачивающимся высшим сферам.
II.
Соблазн
Сегодня Дафна была в красном с короткими волосами. Это обозначало, что она была в крайне игривом настроении.
Кроме того, она облачилась в свой любимый зелёный с бронзовым отливом костюм: короткие до колена бриджи и безумно приталенный жакет, соблазнительно обнажавший две косточки между плечами и шеей.
Всё это великолепие дополняли линзы цвета "золотая лагуна".
-- Я ядовитый плющ, -- промурлыкала Дафна, любуясь собой в зеркало.
-- Там был лавр, -- робко начала Женька, как прилежная ученица, вызубрившая все древнегреческие мифы.
-- Не умничай, -- беззлобно перебила её Дафна. -- От этого кожа на лице портится.
Она плавно повернулась к Женьке, блеснув колдовскими глазами:
-- Учись, пока я жива, -- многообещающе начала свою очередную лекцию Дафна.
-- Нет смысла раскрывать всю кухню, если не знаешь, кто сегодня будет ужинать, -- сказала она, проводя тонким пальчиком по косточкам декольте. -- А гурман узнает дорогое блюдо уже по запаху.
И действительно, прозрачный аромат японского лотоса создавал неповторимую ауру, смешиваясь со сладким ароматом кожи Дафны. Женька на мгновение отключилась, с головой окунувшись в это великолепие женственности.
-- А потом делаешь вот так и немного так, -- самозабвенно продолжала Дафна, проводя одной рукой по округлому бедру, а другой небрежно поправив лацкан жакета, при этом как бы невзначай огладив всхолмие груди.
Женька сглотнула слюну и закрыла глаза.
-- Ау, уснула что ли? -- спросила Дафна и потрясла подругу за плечо.
Тут Женька не выдержала и ткнулась носом в самую ложбинку.
Дафна тихонько хихикнула.
-- Вот, я же говорю, что сработает, -- горделиво сказала она, выпрямляясь. Однако на этот раз Женька не выпустила её из рук, быстрыми движениями расстегивая податливые пуговицы и всё глубже зарываясь в ароматное тепло шелковистого тела.
-- Ну-ну, девочка, насмотрелась анимешек, -- заворчала Дафна, однако не отстранилась.
-- Извини, -- очнулась Женька и выпустила талию подруги, напоследок погладив бедра и колени, затянутые в упругую кожу бридж.
-- Ничего, я понимаю, -- сказала покровительственным тоном Дафна, снова поворачиваясь к зеркалу.
-- Ну, бывай, -- сказала она наконец и вышла в коридор.
Женька грустно посмотрела вслед высшим сферам, втягивая в себя последние струйки дурманящего аромата.
III.
Олег.
Сегодня Дафна уехала навещать родню, а потому собралась рано утром и предупредила, что её не будет до вечера. Чтобы подруга не скучала, заботливая вертихвостка оставила пятьсот долларов на туалетном столике и стопку пластиковых карточек различных модных магазинов.
Но Женьке было грустно.
Ещё год назад она бы обрадовалась такой несказанной щедрости. Дафна часто посмеивалась, что у Женьки вечно случались "непродолжительные, но очень радостные встречи с деньгами". А с другой стороны, где сейчас ботанику, только что получившему первый паспорт, найти нормальную работу, которая не мешала бы учиться.
Однако сейчас всё изменилось. Как в анекдоте про бракованные ёлочные игрушки, которые, почему-то, не радуют. Нет, зарабатывать Женька так и не научилась, да и не к чему это, когда готовишься поступать в престижный университет не по блату. И эти сто долларов по-прежнему были сказочным подарком судьбы.
Сейчас бы в книжный и накупить всяких английских книжек, подумала Женька, но там народу тьма-тьмущая, да и новинки уже давным-давно скуплены с щедрот Дафны, которая старалась ублажить пытливый ум своей юной наперсницы.
Можно, конечно, в какой-нибудь Арбат Престиж или Летуаль, но ехать далеко, да и без Дафны там делать нечего. И как ей только удаётся покупать такие клёвые вещицы?
К тому же вся косметика у Женьки валяется без дела в холодильнике. Нет, Дафна учила её краситься и всё такое, просто как-то не нужно это и быстро надоедает. Не в школу же так ходить.
И тут Женьке как вожжа под хвост попала. Она вскочила с дивана и понеслась в "гримёрку" Дафны.
Итак, будем обольщать. Как ярая любительница всего японского Женька выбрала чёрный парик карэ с прямыми блестящими волосами. Потом накрасилась, как учила Дафна. Фарфоровый тон, потом прозрачная пудра, чёрным отметить брови в ниточку, подчеркнуть глаза гибкими "стрелками", тени лепестками роз и сочная вишнёвая помада. Глаза от природы тёмные, так что линзы не нужны. Теперь капелька духов и крошечная точка тушью над верхней губой. Лолита отдыхает.
В шкафу нашлось чёрное шелковое платье с высоким воротничком и двумя разрезами от бедра. Женька поморщилась, тоже мне японское, но Дафне тогда все не европейское казалось японским. Тем не менее, платье красивое, с золотыми бамбуковыми ветвями и гербами, так и переливается на солнце шёлковыми искрами, просто загляденье. К нему ещё были балетки, обитые таким же шёлком, и сумочка конвертом.
Женька удовлетворённо посмотрела на себя в огромное зеркало. Сама невинность из японского мультика. Она решительно повернулась на пятках, сгребла злополучную бумажку со столика и вышла из квартиры, от души желая, чтобы её сейчас увидела противная баба Глаша, которую она с наслаждением послала бы далеко и надолго, использовав богатый лексикон Дафны.
На улице было замечательно. Жаркий полдень был далеко позади, а уж до вечера Женька придумает, куда бы деться. Сначала она решила заглянуть в суши-бар, самая пора пообедать.
В ресторане было прохладно, но на веранде стояли уютные диванчики с кашемировыми пледами и бархатными подушками. Женька примостилась в уголке. Услужливая официантка подбежала с меню, но Женька небрежно заказала всё по памяти, выговаривая хитрые названия на чистейшем японском. Официантка беспомощно захлопала глазами. Пришлось объяснять по-русски: суп с тофу, лосось под соусом, салат из водорослей и бокал минералки. Без Дафны ликёра не дадут, вздохнула Женька и даже не стала пытаться изобразить из себя совершеннолетнюю.
За соседним столиком сидел молодой человек в костюме, видимо, пришёл на бизнес-ланч. Перед ним стоял традиционный о-бенто поднос и бутылочка Перрье. Женька попыталась посмотреть на него глазами Дафны. Красивый, при деньгах, но не жлоб. Костюм дорогой, но без претензии, справа от циновки лежит новомодный коммуникатор. Она видела такой у одного прихехешника Дафны, дорогая, но жутко удобная штучка. Даф обещала ей такой же на день рожденья.
Тьфу, подумала пятнадцатилетняя мадам Баттерфляй, почему я думаю только о том, что у него всё дорого? Ах, ну да. Глаз-то не видно. Это успокоило будущую великую интеллектуалку.
Официантка принесла заказ и поспешила ретироваться, пока эта взбалмошная девушка снова не начнёт её мучить этими японскими абракадабрияками.
Женька элегантно взяла палочки, всем своим видом посрамив новомодных девиц, пытавшихся орудовать ими словно кинжалом, с яростью втыкая их в несчастные остывшие тушки сяки и магуро. Это Дафна любила вкушать сырую рыбу, каждый раз вещая про омега-кислоты. Женька предпочитала что-нибудь более традиционное и безопасное.
Молодой человек явно обратил внимание на Женьку. Она едва не поперхнулась, когда его бархатный взгляд скользнул по её шелкам.
И ведь нигде не зацепится, огрызнулся внутренний голос, это тебе не Дафна с её альпийским лыжным курортом под кофточкой.
И действительно, он отвёл глаза и позвал официантку.
Сейчас расплатится и уйдёт, с сожалением подумала Женька, запивая ставшего совершенно невкусным лосося.
Однако он не ушёл, а через десять минут официантка явилась с веткой белых орхидей на подносе.
-- Вы позволите? -- спросил таинственный красавец, садясь напротив Женьки. -- Это вам, в знак моего восхищения.
-- Вы ведь подруга Дафны? -- неожиданно прямо спросил он.
-- Как? -- начала было возражать Женька, но он её перебил.
-- Очень заметен её почерк, эти "стрелки", и манера одеваться. Я Олег, визажист, -- представился собеседник.
-- Очень приятно, Евгения.
-- Взаимно. Отчего же вы сегодня без подруги?
-- Она уехала по делам.
Так вот он, этот Олег, за которым так долго охотилась Дафна. Ничего себе!
-- Жаль, -- продолжил визажист, не обратив внимания на приоткрытый от удивления рот Женьки.
-- Хотите выпить? За встречу? -- поинтересовался он.
-- Да, мидори, -- выдохнула она, не веря своему счастью.
-- Хороший выбор.
Он заказал мидори и егермейстера для себя.
-- Конечно, ещё рановато расслабляться, -- признался он, потягивая карамельного цвета жидкость с ароматом можжевельника, -- но за встречу можно.
Женька только кивнула в ответ, наслаждаясь таинственно зелёным ликёром со вкусом японской сливы, дыни и немного детской жвачки тутти-фрутти.
Всё прошло незаметно. Спокойная беседа про книжки (конёк Женьки), потом об искусстве чаепития (когда подали зелёный чай), потом о путешествиях.
Затем они встали и пошли гулять, благо дело парк был рядом. Когда сгустились сумерки, Олег потянул Женьку в беседку. Там они ещё долго говорили ни о чём. И вдруг он предложил:
-- А давай заедем к тебе.
-- Там Дафна сейчас отдыхает, наверное, -- неуверенно ответила Женька.
-- А ты её предупреди по телефону, -- сказал Олег и сунул ей в руки своего зверька.
Дафна отреагировала бурно и восторженно. Через полчаса они были уже дома.
На этот раз Дафна была ослепительной блондинкой в лёгком летнем платье цвета ванильного зефира. Минимум макияжа, максимум шарма и нитка жемчуга.
Они втроём сели пить чай на лоджию. Когда совсем стемнело, Дафна предложила: "А давайте сыграем в аниме".
Она выскользнула с балкона, оставив Женьку недоумевать, а Олега таинственно улыбаться. Через пятнадцать минут Дафна, точная копия Женьки в красном, стояла на пороге лоджии с полной тарелкой черешни в руках.
IV.
Продолжение
В гостиной стоял огромный леопардовый диван -- гордость Дафны, приобретённая на приз " Лучшие ножки нашего салона ".
Перед ним стоял массивный деревянный стол, покрытый белой пушистой овчиной, назначение которого до сих пор для Женьки оставалось загадкой.
Дафна усадила Олега на диван и поманила Женьку к себе. Эта игра была ей знакома. Нужно было просто повторять все действия опытной обольстительницы, совсем как в мультике.
Сначала они сняли со своей предполагаемой жертвы пиджак, который Женьке нужно было аккуратно повесить на спинку стула. Потом Дафна ловким движением ослабила галстук и вытянула его из-под воротничка, наматывая на оголённую до плеча руку. Синяя шелковая змея податливо вползла почти до локтя, когда Дафна небрежно стряхнула её на стул.
Теперь одна за одной расстёгивались пуговицы на рубашке. Женька старательно избегала смотреть на обнажающуюся грудь Олега, вместо этого сосредоточившись на пальцах Дафны, которые плавно выписывали дуги по краю ткани, едва не касаясь кожи. Должно быть, это очень возбуждало визажиста, поскольку Женька почувствовала, как участилось его дыхание.
Теперь младшей подруге предстояло взять в руки тарелку с черешней. Дафна выудила одну ягодку за хвостик, провела ею по губам и хищно вонзила в неё зубы, демонстрируя их белизну. Потом она незаметно вытолкнула косточку языком. Следующая ягода таким же манером досталась Женьке, которой пришлось потянуться, чтобы поймать сочную мякоть, которая приятно потекла соком по губам.
Олегу же пришлось помучаться, поскольку Дафна, заливисто смеясь, водила черешней перед самым его носом, в последний момент отдёргивая руку. Наконец, она раскусила ягодку пополам и прижала её ко рту, так что сок потек. Потом она слизнула тонкую струйку, по-кошачьи вытягивая острый язычок. Олег было потянулся поцеловать её, но Дафна отстранилась.
У Женьки на мгновение замерло сердце, когда она представила, что ему бы это удалось. Она поставила тарелку на стол, захватив горсть ягод, и стала повторять манипуляции Дафны. Та охотно подыграла. Однако, вместо того, чтобы оделить Олега, Женька неожиданно для Дафны крепко поцеловала её в губы. Дафна ответила, скользя языком по сладким от сока губам подруги. При этом руки Женьки были на отлёте, чтобы не испачкать платье. Дафна повторила эту позу, которую позже окрестила "Целующимися в полёте малиновками".
Этот странный танец повторился ещё несколько раз, пока горсть Женьки не опустела. Олег, по-видимому, знавший, что Дафна не любит, когда её отвлекают, молча наблюдал. Однако скучно ему не было, это-то Женька знала наверняка. И любимой женькиной черешни ему совсем не хотелось.
Когда руки наконец освободились, предстояло снять последние детали мужского облачения, после чего Женьку обычно выдворяли с ворохом одежды в руках. Но на этот раз было по-другому -- юная мадам Баттерфляй идти до конца.
Как только последняя ягодка была разъедена, Женька потянулась к застёжкам на платье Дафны. Та остановила её руки, потом неожиданно мягко повела их своими, все выше и выше, до самой шеи, потом вниз по груди, к бёдрам, свела вместе на животе, снова повела вверх и только потом позволила расстегнуть узорные петли на плече. Своей рукой она оттянула вниз молнию от талии до середины бедра, пока Женька ослабляла пуговицу на воротничке-стойке.
Потом Дафна расслабилась, позволив своей наперснице спускать рукава с плеч. Женьке пришлось присесть, чтобы аккуратно стянуть платье с широких бёдер Даф, но зато это позволило ей губами следовать за тканью по всему телу обожаемого идола.
Под платьем были только тонкие стринги и почти незаметные чулки, которые Женька благоразумно решила не трогать, чтобы не вспугнуть свою удачу. Вместо этого она снова поднялась, оглаживая бока Даф, пока руки сами собой не остановились на груди. Она наклонилась, чтобы губами почувствовать, как твердеют соски. Голова Дафны была откинута назад, её темный в сумерках рот слегка кривился в непонятной улыбке.
Но тут она отстранила Женьку и глазами показала на кресло в углу комнаты. Женька постаралась как можно незаметнее ускользнуть туда, под прикрытие тени. Ей почти не было видно Олега, зато белая кожа Дафны просто светилась. Она подошла к дивану и тут темные руки визажиста сомкнулись на её талии, увлекая девушку на колени.
Он явно не сильно церемонился, только немного сдвинул трусики, чтобы немедленно войти в разгорячённую ласками Даф. Некоторое время она ритмично покачивалась, потом неожиданно резко выгнулась и застонала.
Женька ещё больше съёжилась в своём углу, нервно теребя платье Даф. Завтра на нём будут пятна, но сейчас это не имело значения.
Олег без особых усилий поднялся с дивана, поддерживая Дафну под ягодицы, и подошёл к столу. Одним движением он смёл с него тарелку и уложил Даф на овчину, чтобы продолжить ритмично покачиваться между её коленей.
Теперь, наблюдая за катящимися по полу ягодами, Женька медленно осознавала назначение этого непонятного стола и дивилась необычайной прозорливости Дафны, позаботившейся о своей драгоценной спине. От этого анимешнице снова стало грустно. Она вышла из гостиной, бесшумно закрывая за собой дверь.
V.
Наутро
Утром Женька проснулась очень рано, тихонько оделась и проскользнула в гостиную.
Олег, по-видимому, ушёл ещё ночью. Дафна спала свернувшись клубком, заботливо укрытая овчиной. Удивительно, но ни одна ягодка не была раздавлена.
Едва Женька вошла, Дафна повернулась на правый бок и посмотрела на неё без тени сна в глазах.
-- Ну, что? Ты получила, чего хотела? -- беззлобно спросила она.
Женька мотнула головой. Дафна села, спустив ноги в чулках на пол.
-- Тебе повезло, что ты натолкнулась на Олега. Другой не стал бы церемониться с одуревшей нимфеткой, -- укоризненно сказала она.
-- У меня уже есть паспорт, хоть завтра замуж, -- запальчиво ответила Женька, сама удивляясь своей смелости.
-- Ага, с разрешения родителей, -- прищурилась Дафна. -- И вообще, тебе это надо?
-- Зачем ты это делаешь? -- спросила Женька, выплёскивая наболевшее.
-- Мне было хорошо, -- пожала плечами подруга.
-- А я?
Тут Дафна заливисто рассмеялась.
-- Женька, ты сущий ёж с паспортом. Одно дело поласкаться, поиграться, а совсем другое быть женщиной с своими желаниями. Тебе же лучше не торопиться.
Она усадила Женьку на диван, и та немедленно ткнулась ей в колени, словно маленький ребёнок.
-- Вот видишь, ты ещё этого не понимаешь. Я же чувствовала, как ты морщилась вчера. Это тебе не мультики. Вернее, не те мультики, что ты смотришь. Послезавтра тебе шестнадцать, вот и начнём твоё обучение.
Женька только глубже зарывалась в колени Дафны, желая забыть это странное щемящее чувство между ног, когда её подруга выгибалась и стонала в объятьях Олега.
VI.
Винсент
Она сидела на низкой кровати, подогнув правую ногу под себя и покачивая левой в такт одной лишь ей слышимой музыке.
Её голова находилась на уровне его пояса, поэтому ей приходилось задирать подбородок до предела, чтобы посмотреть ему в глаза. Она улыбалась, от чего его просто начинало трясти.
Он отступил на шаг и резко сел на стул. Её улыбка и насмешливый взгляд неотступно преследовали его. Он попытался расслабиться и принять обычную позу, чтобы посмотреть ей в глаза, от чего она обычно начинала часто-часто моргать. Но на этот раз всё почему-то было не так. Выражение её лица не менялось.
-- Что тебе от меня нужно? -- наконец спросил он, не в силах больше терпеть это непривычное состязание взглядов.
-- Ооо, -- пропела она, сладострастно прищуриваясь и вытягивая губы, -- это тебе нужно спросить у Александра.
Она продолжала покачивать ногой, потом начала раскачиваться всем телом, словно погружаясь в некий транс. Он приблизился, сев на корточки, так что легкие завитки её волос почти касались его висков.
-- Кто такой этот Александр? -- спросил он в такт её гипнотическому дыханию.
Внезапно её глаза широко распахнулись, явив бездонные озёра чёрных зрачков.
-- Александр -- это трикстер, -- промурлыкала она.
-- Что значит "трикстер"?
-- Пересмешник.
-- Что ему от меня нужно?
-- Игра.
-- Какая?
-- Интересная.
-- В чём смысл?
-- В участии.
-- Хорошо, а что именно ему нужно от меня?
-- Игра.
Он задумался. Вопросы зашли в тупик.
-- Как это будет происходить?
-- Он пришлёт тебе подарок.
О, это уже было более информативно.
-- Какой?
-- Розу и обручальное кольцо в стеклянном яблоке.
-- Зачем?
-- Это символ.
-- Какой символ?
-- Игры.
Хмм, снова эта "игра".
-- Что будет ещё?
-- Открытка.
-- Какая?
-- Багровая.
-- Что будет в ней написано?
-- "Не дай себя окольцевать".
-- Что это значит?
-- Оставайся свободным для игры.
Опять "игра". Его уже начинало это выводить из себя.
-- Почему именно я?
-- Это прихоть Александра.
-- Почему ты?
-- Мы связаны.
-- Как?
-- В третьем колене.
-- Я могу поговорить с ним?
-- Он трикстер.
-- И что?
-- Жди, и не пытайся узнать больше, -- вдруг сказала она совершенно нормальным голосом, сморгнув и опустив голову.
-- Что обозначает этот "трикстер"?
-- Уж тебе-то этого не знать, -- усмехнулась она. -- Локи -- прародитель трикстеров.
-- Что за морока!
-- Морок, морок, -- поддакнула она. -- Ну, мне пора.
Пять минут, и она уже спускалась по лестнице вниз в темноту города.
VII.
Антикварный магазин.
Оно было огромным, просто невероятно высоким. Странной формы -- прямоугольное с неровно изогнутыми краями. Рама из позеленевшей бронзы была массивна и тяжела, будто слита из семи смертных грехов. Ни единого барочного завитка, только всепоглощающая тяжесть.
И широкие просторы пустыни, дюна за дюной, волна за волной, сухой золотистый песок.
Она вступила в это всеотражающее зеркало, и мир пропал.
Так жарко. Высокие металлические шпильки проваливаются в песок, но нельзя снять туфли. Слишком жарко, невыносимо жгучий воздух, плывущая перед глазами пустыня. Бриллиантово-голубые небеса -- когда-то прекрасно холодные в своей недоступности -- падают все ниже и ниже с каждым шагом.
Нет смысла идти дальше, лучше просто упасть замертво и вдыхать песок. Это так легко, как жизнь. Почему они всё время пытаются что-то отвоевать? Любовь, деньги, успех, статус, страсть. Он был одним из них. Холодный и отвергающий внешне, но столь притягательный. Невозможно было поверить, что прочие считают его неприятным и скучным. Увы, то были лишь маски на шакальих мордах.
Пески, дюна за дюной, волны частиц времени, захлёстывающие через бронзовый край. Лица проплывают в зеркале, одно за другим, интересно, но скучно. Повторяй про себя Восемь Чёрных Правил, как молитву по чёткам. Он подпадает под них. Лучше не оставаться с теми, кто думает только о страсти. Чёрт, чёрт, чёрт. Время потеряно на то, что было ясно с самого начала. Или неясно, мутно, по-змеиному склизссссссссско.
Чешуйчатая лента смерти под ногами, такими уязвимыми даже в этих городских колких туфлях на шпильках. И внезапно гнев поднимается из самых глубин, неотвратимый как поток раскалённой лавы. И было написано в книге, "Руби и жаль".
Треугольная голова пронзена насквозь, словно гнилое яблоко. И тотчас же девятижалые членистоногие собираются вокруг бьющейся в агонии плоти. Так и надо. Das ist das. Конец. Чистилище. Забвение.
-- Мадам желает приобрести данное зеркало?
-- А? Нет, спасибо, как-нибудь в другой раз.
В прозрачном стекле мелькает лицо дьявольски прекрасного ангела с пепельно-золотыми волосами. Он кивает, улыбаясь только правым углом рта.
На утро зеркало уже стоит в прихожей Дафны с изящной багровой визиткой в верхнем правом углу. "От Александра".
Женька сидела на широком меховом пуфике и забавлялась с щенком йоркширского терьера, которого ей подарили, желая добиться внимания Дафны.
У некоторых мужчин есть интересная склонность дарить подарки детям и младшим сестрам объекта вожделения, показывая свою щедрость. Таким манером они получали себе ценного помощника, который потом день и ночь будет скакать по всей квартире, лишь бы снова пригласили "того хорошего дядю".
С Женькой, однако, такой номер не проходил. Отчасти благодаря Даф, которая сразу же её отрезвила:
-- У него денег дофига, что ему твои безделушки. А потом, сама подумай, так ли тебе это надо? Он угадал твоё заветное желание, или просто-напросто купил, что ему посоветовала очередная прихехешница?
И всё же щенок был хорош. К тому же он приехал в корзине с визиткой, то есть самого воздыхателя Женька не видела. Так было намного проще. Правда, визитку она всё-таки сохранила, вытянув её из стола Даф. Тёмно-красный прямоугольник с чёткой простой надписью: "Кто говорит, что счастье нельзя получить за деньги, никогда не покупал щенка. Александр".
-- Сезон охоты открыт, -- повторила Даф, подмигнув Женьке. В руках у неё покоилась изящная чашечка чёрчуордена, резная под рустику. Нет, она не курила трубку, она слишком любила себя, чтобы портить лёгкие табачным дымом. Вместо этого Дафна набивала трубку стружкой корицы или сандала, добавляла эфирное масло и вдыхала эти ароматы, согревая смесь рукой и дыханием. Со стороны наблюдателя никакой особой разницы не было -- тот же артистический изгиб шеи, слегка вытянутые в поцелуе губы, обнимающие эбонитовый мундштук, белая рука, томно обнимающая миниатюрный тюльпан чашечки, словно пряча её от посторонних взглядов. Только не было вонючего сизого дыма, который она иногда играючи восполняла хитро спрятанной палочкой благовоний, испускавшей причудливые завитки, столь любимые китайскими художниками.
Женька наконец подняла голову и посмотрела на неё. Дафна сидела на своём любимом леопардовом диване, скрестив ноги в белых чулках и обнимая себя за талию левой рукой. Был вечер после работы, и она вполне могла себе позволить расслабиться в неглиже. Белые шифоновые складки прекрасно подчёркивали нарочито маленькое бра, из которого пышно вздымались высшие сферы мужского внимания.
Щенок, на которого Женька перестала обращать внимания, резво вспрыгнул на диван и деловито устроился на бёдрах Даф. Женька последовала его примеру, растянувшись на диване и положив голову на колени старшей подруги. Невольно рука Даф запорхала по пушистым завиткам, то рыжим, то чёрно-пепельным.
-- Кровь роз, снег хризантем и золото лип, то осень пришла улетевшими птицами, -- продекламировала Даф чьи-то строки на японский манер.
-- И все это под аккомпанемент чиха и кашля, да, мой хороший? -- добавила она, обращаясь то ли к щенку, то ли к Женьке. Для неё они стали едины.
Смеркалось.
IX.
Появление
Будние 8 утра в московском метро -- это самое неприятное время...
Поэтому ничего удивительного, что, очнувшись от потока одуревших от самих себя людей, Женька обнаружила, что села как раз напротив бомжа, мирно посапывавшего на угловом сидении. Да и иже с ним, подумалось незлобивой Женьке.
Она прижала к носу платочек с ароматом персика и уже совсем приготовилась извлечь из сумки интересную книжку, как к бомжу подскочил озверевший мужик из разряда воинствующей лимиты и со всего маху пнул его в живот. Потом стащил за шиворот с сиденья, не переставая пинать ногами и плеваться ругательствами, которые Женька, как прирождённый филолог, хорошо знала и потому совсем не стремилась использовать или выслушивать.
Бомжик нечленораздельно мычал, из него сыпались хлебные крошки и пыль. Из кармана выпал извечный водочный бутылёк, который, естественно, разбился и исполосовал беспомощную тушу в кровь. Мужик тут же поджал хвост и ввинтился в толпу.
Женька вжалась в спинку сидения, поскольку деваться в узком вагоне, забитом под завязку упёртыми сельдями в пуховиках, просто было некуда. Парень рядом с ней спокойно продолжал слушать музыку и попивать кока-колу, даже когда бомж схватился окровавленной лапищей за белоснежное ангоровое пальто Женьки и потянул её на себя, пытаясь встать.
Женьку парализовало. Она беспомощно озиралась, молча умоляя избавить её от этого ужаса. Однако народ, негодующий в рамках положенного, только гулко волновался и до слюнотечения наблюдал за происходящим. Одна девица (таких Дафна называла "гы-ламурненькая") вытянулась во весь свой тощий рост, чтобы только увидеть, как девочка в белом дорогом пальто попала в пренеприятнейшую ситуацию, поскольку имела наглость сесть.
Внезапно за её спиной материализовался высокий молодой человек с люминисцентно светлыми волнистыми волосами, скрывавшими почти всё лицо. Виден был только белый, чётко очерченный подбородок, потом заговорщицкая улыбка, когда он склонился над девицей, приятно контрастируя с её вычерненными прямыми волосами и смуглой кожей, и что-то прошептал. Девица резко обернулась, и в этот момент Женька почувствовала лёгкое головокружения и закрыла глаза.
Мгновение, и всё пропала. Она оказалась в самой гуще толпы, ощущая твёрдую мужскую руку на своём плече. Девица отчаянно визжала, поскольку непостижимым образом оказалась на месте Женьки. Бомж продолжал цепляться за ноги, пытаясь подняться. Девица остервенело начала пинать его обитыми в железо модными сапожками, окончательно разбив его и без того опухшее лицо. Женька отвернулась, испытывая липкую жалость и отвращение.
Рука отпустила плечо. Женька начала озираться, пытаясь найти странного светловолосого человека. В окне она заметила, как дьявольски прекрасный ангел растворяется в толпе. Тут она сообразила, что это её станция, и начала проталкиваться к выходу. Однако молодой человек уже исчез.
Машинально похлопав себя по карману, Женька почувствовала, что в нём лежит что-то лишнее. Это оказалась сложенная вдвое квитанция срочной выездной химчистки "Эмёрдженси Клинерз", уже оплаченная, на белое ангоровое пальто. Оставалось только набрать указанный номер, сдать пальто и получить его через 3 часа в первозданной свежести и белизне.
Ещё там была та самая бархатная тёмно-красная визитка с надписью "Не грех испачкаться, грех копить эту грязь. Александр".
Дафна не звонила до позднего вечера.
X.
Собака с жёлтыми глазами
...Дафна сидела на лестнице.
"Совсем как маленькая девочка", -- подумала она, разглядывая ажурные ромбики на чёрных чулках. Её вспомнились популярные в 90-х фотографии под сепию с девушками в коротких юбках, нагибающимися за сумочкой. Самое главное в них -- длинные ноги в чёрных сетчатых или драных чулках. Фетиш. Красиво, но легче от этого не стало.
На лестнице было холодно, а узкое пальто не позволяло завернуться целиком: либо коленки, либо икры. Маленькая лампочка под самым потолком противно светила в глаз. Дафна пониже опустила шляпу, вздохнула. Пакет апельсинового сока заманчиво зеленел срезанными гранями между колен. Далёкий тёплый край, где круглый год на деревьях висят золотые плоды, а жизнь бьётся в ритме самбы. "Шею сверну", -- усмехнулась Дафна, откручивая крышку. Увы, глоток сока не изменил холодной тишины.
Конечно, в кармане лежит мобильник: один звонок -- и ты с комфортом едешь домой. И всё же проклятая упёртость не позволяет этого сделать. Внутреннее чутье подсказывает, что ничего хорошего в час ночи на лестнице не происходит. Это только в американских фильмах появляются гламурные вампиры или подозрительно одинокие красавцы. В нормальной жизни это обычно пьяные соседи, которым приспичит покурить. И всё же: "Буду сидеть до последнего", -- подумала Дафна, привычно стискивая зубы, отчего выступили углы нижней челюсти, придавая твёрдости и холодности в выражении лица.
Она видела, как Винсент нянчился с Женькой, её это даже забавляло. К сожалению, стремительно взрослеющая наперсница позволила себе изрядно перебрать и совершенно беспардонно висла на нём, даже развела на медленный танец. Тогда Дафна только мысленно пожала плечами, наказав себе косвенно прищучить девушку на следующий день, чтобы впредь держала себя в руках, ибо пьяная женщина есть зло, да и просто некрасиво.
Вероятно, эта глупая игра также забавляла внешне холодного Винсента, иначе бы он просто не стал этого делать. "Мне нравится, как она смеётся, -- говорил он днём, облачаясь в незаметно-розовую рубашку. -- Заразительно. Больше ничего". Дафна только кивнула в ответ. Эта связь, как и другие, отличалась полной изолированностью от мира, -- Винсент даже и не подозревал, что новенькая сотрудница является её наперсницей. Поэтому простой интерес к их взаимоотношениям создавал впечатление, что Дафна ревнует.
При поступлении на работу у них был договор, что Женька уходит на свои хлеба и создаёт полную картину того, что с Дафной они никогда знакомы не были. Стандартная процедура, если учитывать, что это была уже юбилейная девочка-подросток, выведенная в свет неизменно юной обольстительницей. Не удивительно, что та развила вкус к вещам, интересным её воспитательнице. Как, впрочем, и все предыдущие. Недаром говорится, что к хорошему быстро привыкаешь.
Увы, время не лишило Дафну наивности. Вернее сказать, она тщательно пестовала в себе это светлоокое дитя, ограждая его от жестокого мира либо своей рычательностью, либо камуфляжной шкуркой серой мышки. Наивность одновременно сохраняла незамутнённость взгляда и порождала раздвоенность в душе, но как обычно в таких случаях говорила Дафна, "я никогда не буду одна, раз меня уже как минимум две и всегда с собой".
Вот и сейчас на лестнице белокурая Даф в ажурных чулочках любовно прижимала к груди пакет сока, а пепельноволосая Дафна в чёрной шляпе поджав губы приказывала своим ногам не болеть после танцев, а спине не чувствовать холода ржавой решётки. Ещё там было много разных Дафн, по одной на каждой ступеньке, даже на перилах и подоконнике сидели они и болтали ногами. Среди них была и древняя как мир Нана, посасывающая вересковую трубку и зорко оглядывающая своих "внучек" из-под лунно-седых волос.
Вот Дафна в сапожках на остром каблучке звонит и звонит, чтобы только услышать в ответ неразборчивое бульканье, шум машин или вовсе длинные гудки без ответа. Есть и Дафна, подпиливающая прозрачные ногти, готовые располосовать спину в приступе страсти или лицо -- от ревности.
А на самой нижней ступеньке сидит спокойная и незаметная, вовсе не Дафна и говорит им всем: "Шли бы вы спать, а то совсем разболеетесь. Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда", -- позёвывает и исчезает, свернувшись клубком в самое себя.
Минуты ползли. Дафна то задрёмывала, то испуганно сжималась, когда слышала шаги на лестнице и скрип дверей. С оглушительным грохотом срывался вниз лифт, от чего сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она уже провернула в голове историю с соседями, которые застукают незнакомую девушку на лестнице и непременно захотят вызвать милицию. Сил на ночные перебранки просто не было.
Мало-помалу Дафны растворились в сумраке подъезда. Пятнадцать минут третьего. Снова лифт затрясся в подагрических судорогах. Дафна-девочка пробудилась в состоянии транса, ощущая непонятную пустоту в голове и жуткий горячий озноб. Такими глазами обычно наркоман встречает поезд в конце тоннеля...
-- Пора меняться, -- сказал Александр, плавной стрелой выводя машину на набережную.
-- Ты же знаешь, что этого не произойдёт, -- ответила Дафна своему отражению в стекле.
Дьявольски прекрасный ангел только кивнул в ответ, улыбаясь в пространство.
Девушка куталась в ирбисовый плед -- проржавленное насквозь пальто два часа назад было безжалостно отправлено в мусорный бак за углом дома.
Ночная Москва в мелькающем блеске была прекрасна и успокоительна. До рассвета было ещё очень далеко, заснуть не удавалось, а "Серебряная мечта" унесла с собой призрак сердца Дафны-девочки. Чёрная собака с жёлтыми глазами пронзительно смотрела на свою хозяйку.
-- Спи, -- бросила Дафна. Псина смутилась и отвернула морду, однако с колен не слезла. Девушка машинально начала чесать её за ухом.
-- Это был даже не кич, -- сказала она, наконец. -- Моё эстетическое восприятие было оскорблено.