Торжество правосудия
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Торжество правосудия.
1.
Он всё видел... Сергей Александрович Токарев уже подходил к самому краю дороги, когда снова заметил того же мужчину, которого видел около двух часов назад. Теперь он возвращался назад, со стороны Новосаратовки. Токарев собирался пройтись по дороге, чтобы размять ноги. Но не стал выходить на неё: не хотел тревожить прохожего своим появлением. Прислонившись к дереву, он затаился, не выдавая своего присутствия и ожидая, когда тот пройдёт мимо.
Воскресное утро выдалось душным: небо сплошь затягивали тёмно-серые, низко нависающие тучи. Клёва не было. Два часа назад, Сергею Александровичу что называется - приспичило. И он также, как сейчас, вскарабкался от реки по склону кручи наверх, чтобы справить малую нужду. И вот тогда, Токарев первый раз, в просвете между кустами и деревьями, заметил одинокую фигуру человека. Мужчина был ничем не примечателен и Сергей Александрович лишь обратил внимание на его хромоту. Когда тот оказался напротив, Токарев заметил у прохожего в руках пышный букет цветов. Как ему показалось - полевых.
И в этот раз он, наблюдая прохожего, заметил, что мужчина сильно припадает на левую ногу. Сейчас, в руках у него уже ничего не было. Сергей Александрович заметил движение и с противоположной стороны дороги: навстречу одинокому хромому путнику шли двое парней. Они молча приближались к месту нахождения Токарева. И глядя на них, ему стало не по себе: его охватило предчувствие беды.
Парни были разные, но от обоих так и веяло угрозой. Один - мясистый, с выбритым наголо черепом, опухшей физиономией и мелкими чертами лица. На парне были мешковатые джинсы и грязная футболка с надписью. Над широким кожаным ремнём нависало "пивное" брюшко. Именно он преградил мужчине дорогу и у того не было другого выбора, кроме как остановиться. Второй парень выглядел субтильнее. На нём были брюки из светлой ткани и серая ветровка на "молнии". Растрёпанные, сальные волосы - чуть ли не до плеч. Он скользнул жертве за спину и изготовился.
Мясистый поднял руку, сжатую в кулак, и поднёс его к самому носу мужчины. Токарев заметил блеск металла: то ли нож, то ли кастет - не разглядел. Он не слышал того, что говорил грабитель своей жертве, видел лишь, как шевелились у того губы. Наверное, этот человек совершил глупость. Вероятно, всё, что требовалось от него - отдать бумажник, часы и другие ценности, которые могли при нём оказаться. И, быть может, он отделался бы лишь испугом, но остался бы цел. Ведь силы были явно неравными. Судя по седине в волосах, мужчина был уже далеко не молод. Да к тому же, ещё и хромой. Но он решил сопротивляться! Точно во сне, увидел Сергей Александрович взмах его правой руки - неожиданный и молненосный: удар пришёлся Мясистому по носу. До этого, безмолвное действо, огласилось болезненным криком. Мясистый, прижав обе ладони к лицу, пошатнулся, отступил назад, но удержался на ногах. И Токарев заметил, что между пальцами у него сочится кровь.
Как раз на этом месте, во время последующей даче показаний, Сергей Александоович умолк, пытаясь поточнее вспомнить последовательность дальнейших событий. Мужчина развернулся, пригнувшись, прикрыл руками голову и верхнюю часть туловища. Он смог бы таким образом смягчить удар Длиноволосого. Но ошибся: тот нанёс жертве сильный удар носком своего ботинка по его больной ноге. Этого оказалось достаточно: мужчина рухнул на дорогу. Четыре ноги, в высоких тяжёлых ботинках, наносили удары. Причём, Мясистый, продолжая одной рукой зажимать разбитый нос, старался метить в голову. Жертва скорчилась, приняв позу зародыша, защищая жизненно важные органы. Били до тех пор, пока мужчина не перестал дёргаться и извиваться. Тогда Длиноволосый наклонился над ним, растегнул его пиджак и полез во внутренние карманы. Токарев видел, как его рука последовательно выныривала с бумажником, телефоном... Что-то ещё доставалось, но Сергей Александрович уже не мог рассмотреть, так как Мясистый переместился и закрыл обзор. Через минуту, оба грабителя выпрямились, развернулись и бросились бежать по дороге в сторону Уткиной Заводи. Мясистый, находу, выдернул подол футболки из джинсов и зажал им разбитый нос, пытаясь остановить кровь.
2.
Мужчина лежал на дороге и не подавал признаков жизни. Через несколько минут, справившись с внезапно возникшим головокружением и тошнотой, Токарев чуть продвинулся, на негнущихся ногах, вперёд и осторожно выглянул на дорогу влево и вправо от себя - она была пуста. Он не смог заставить себя подойти к жертве грабителей: был почти уверен, что он мёртв. Но если это и не так, то он ничего не смыслил в оказании первой помощи. И Сергею Александровичу было страшно: ему казалось, что грабители, по какой-то причине, могут вернуться. Токарев направился к берегу реки, спустился по склону к своим вещам и достал из кармана куртки мобильный телефон.
Очень скоро послышалась милицейская сирена и Сергей Александрович, выйдя из охватившего его оцепенения, нашёл в себе силы выбраться обратно на дорогу. Когда машина резко затормозила и вой её сирены затих, один из милиционеров выпрыгнул из неё и подбежал к лежавшему на дороге мужчине. Второй по рации получал подтверждение, что "Скорая помощь" уже выехала. Вскоре, с мигалкой и воем, подьехала санитарная машина. Из кареты "Скорой помощи" выскочили медработники.
"Ограбление. Жертву били ногами. Причём, очень сильно. И по голове тоже",- заметил милиционер, находившийся около жертвы. Врач кивнул на ходу. Медработники приступили к своим обязанностям. Было заметно, что бригада умелая и опытная: через пять минут после прибытия на место проишествия, пострадавщий был готов к отправке.
"Я еду с вами",- заявил всё тот же милиционер,- "Возможно, пострадавший сможет дать показания."
Врачу уже было ясно: шансы, что жертва грабителей кргда-нибудь заговорит, практически равны нулю. Но он молча кивнул: милиция выполняла свою часть работы. Минуту спустя, машина уже мчалась по дороге, оглашая окрестность пронзительным воем сирены. Когда она вьехала на новый вантовый мост, врач прокричал:
"Общая травматология плюс нейро!"
Водитель кивнул, связался с диспетчером, назвал приблизительное время прибытия в клинику и попросил приготовиться к приёму тяжелого пациента отделениям травматологии и нейрохирургии. Врач был прав: одним из признаков обширного повреждения головного мозга, особенно в результате нанесения тяжёлых телесных повреждений, является опухание и отёчность мягких тканей лица. Лицо раненого начало распухать сразу же после избиения. Ко времени, когда карета "Скорой помощи" подкатила ко входу отделения травмотологии, голова несчастного напоминала футбольный мяч. Двери распахнулись: носилки приняли санитары реанимационной бригады, пероложили осторожно пациента на "каталку" и повезли в здание. Сотрудник милиции последовал за ними.
3.
Когда "Скорая помощь" отьехала, второй сотрудник милиции оградил место преступления на дороге полосатыми лентами. И лишь затем подошёл к Токареву, стоявшему всё это время на обочине. Он попросил кратко рассказать, что тот видел. Приметы грабителей записал в блокнот и тут же связался по рации с дежурным в управлении внутренних дел. Сообщив о преступлении, передал приметы преступников, указал направление, в котором они скрылись. Высказал мнение о необходимости проверить станцию метро "Речной вокзал", маршрутный автобус к центру города от Уткиной Заводи. Если повезёт, и преступники не воспользовались своим транспортом, оставленным ими на автостоянке при вьезде на новый мост, то есть шанс их арестовать по "горячим следам". Милиционер доложил также, что место проишествия относится к территории Всеволожского района. И что его напарник сообщит дежурному о клинике, куда доставят пострадавшего.
Прошло около часа, и к ним подьехал микроавтобус со следственной группой из Всеволожска. Но за это время, произошло непоправимое: одно из нависших над правым беоегом Невы, между Уткиной Заводью и Новосаратовкой, облаков, неожиданно пролилось кратковременным, но сильным дождём. Милиционер чертыхнулся с досады: ничего уже предпринять было нельзя и следы преступления смывались дождём.
Следственную бригаду возглавлял майор Пилюгин. Вместе с ним прибыли капитан Балковой, эксперт и водитель. Пилюгин коротко переговорил с милиционером и отпустил его в дежурную часть, похвалив его и напарника за умелые действия и оперативность. Попросил по пути заехать на автопарковку у моста и поспрашивать: вдруг кто-то видел там грабителей. Затем, оперативники зафиксировали письменно всё, что видел свидетель преступления. Токарев, к этому времени, уже почти полностью пришёл в себя и излагал свои мысли ясно и чётко. После того, как он подробно описал нападавших и подписал свои показания, майор обратился к нему с просьбой:
"Не смогли бы вы проехать с нами в управление и взглянуть на фотографии: может и опознали бы этих типов. И тогда мы, зная кого искать, сэкономили бы кучу времени."
Токарев дал на это согласие и пошёл собирать свои вещи. Подошёл эксперт, до этого исследовавший место преступления. На немой вопрос Пилюгина, он покачал в ответ головой:
"Я взял пробы грунта, но надежды на обнаружение крови потерпевшего и грабителя почти нет. Следы обуви размыты. Не повезло нам с дождём!"
По дороге в управление, Пилюгин получил сообщение, куда увезли пострадавшего. Пять минут спустя, он уже говорил с дежурившим там милиционером:
"Я прошу: все находившиеся при потерпевшем вещи, одежду, мелочи - всё упаковать и позвонить мне. Я пришлю своих людей: один доставит вещи в наше управление, другой - сменит вас в больнице."
4.
Дежурных хирургов травматологического и нейрохирургического отделений мало волновало, кто лежит на каталке и кто с ним такое сделал. Забота у них была другая: сохранить этому человеку жизнь. У него было множество повреждений, но, в первую очередь, следует заняться травмами, представляющими угрозу для жизни. Сканирование и рентген подтвердили худшие опасения: повреждение позвоночника и кровоизлияние в мозг. Вскоре, пациент был доставлен в операционную нейрохирургического отделения для удаления гематомы и перевязки повреждённых артерий.
А тем временем, лейтенант Рыдаев вместе с Токаревым уже просмотрели на большом экране компьтера несколько десятков фотографий из архива уголовного розыска, прежде чем Сергей Александрович вскрикнул: "Вот этот!" На них смотрел коротко стриженный парень, с вытянутым, худым лицом - Пацерин, значилось на сопровождающей снимок табличке. Имелся также идентификационный номер. Токарев был уверен, хотя теперь у парня были волосы намного длинее. Просмотр продолжили: но второй, мясистый парень на экране не появлялся. Видя, что свидетель изрядно устал, лейтенант позвонил майору Пилюгину и, с его согласия, прекратил на сегодня дальнейший поиск.
"Когда мы найдём и арестуем этих парней, то попросим вас участвовать в процессе их опознания",- сказал, прощаясь с Сергеем Александровичем, майор Пилюгин. Токарев кивнул: он хотел помочь. Дежурная машина отвезла Сергея Александровича домой.
Если свидетель не ошибался, то это был первый и большой успех следственной группы на пути поиска преступников.
"Обчистили, как липку, сволочи! - проворчал капитан Балковой, разглядывая одежду и личные вещи пострадавшего. В число последних входило: носовой платок, обнаруженный в боковом кармане пиджака и ключ на ленточке, очевидно от квартиры, которая находилась неизвестно где. Ключ был в поясном кармане брюк.
На долю следователей крайне редко выпадает удача в виде дела, готового и упакованного, как новогодний подарок. Который всего только и надо, что развернуть, чтобы узнать, что же там находиться внутри.
Майор Пилюгин был вполне удовлетворён тем, как продвигается расследование сегодняшнего ограбления. Были разочарования, остались вопросы, так и не получивших ответов - это было вполне нормальным. Но успех явно сопутствовал его группе. Им крайне повезло со свидетелем преступления. Токарев приятно удивил майора: подробное и чёткое описание нападавших, ясное представление проишедшего. О, если бы во всех делах был свидетель, плдобный Токареву! Все члены группы прониклись симпатией к этому человеку.
Пришла распечатка с досье. Пацерин Сергей Васильевич был поставлен на учёт по делам несовершенолетних: мелкие кражи, угон машины, уличные драки. Чуть позже: отнял сумку у женщины. Был условно осуждён. Затем, грабёж с нанесением телесных повреждений средней тяжести: отсидел три года. В распечатке значился адрес. И снова удача: удалось связаться, несмотря на воскресный день, с участковым этого района. Тот хорошо помнил Пацерина и подтвердил, что у него есть приятель по фамилии Сьедин, полностью соответствующий описанию свидетеля, как Мясистый. Живёт Сьедин через несколько домов от Пацерина. За ним числятся скандалы с соседями, хулиганство на стадионе. Но судим он не был.
Капитан Балковой обзвонил больницы, где имелись отделения травмотологии и оказания срочной помощи. И следующая удача: в больницу одного из районов города обратился некто Сьедин, у которого был разбит нос в результате бытовой травмы, с не прекращающимся кровотечением. Доктор обнаружил у пациента перелом. Соответствующая запись имеется в регистрационном журнале. Этот доктор находился ещё на дежурстве. Когда капитан описал ему приметы Мясистого, то тот подтвердил, что так выглядел и его пациент.
Старший следственной группы, майор Пилюгин, пришёл к мнению, что у них достаточно оснований для ареста подозреваемых и предьявления им обвинения в разбойном нападении с целью грабежа. Он по телефону сообщил о результате расследования начальнику уголовного розыска Всеволожского района полковнику Сурнину. И получил его согласие на обращение в прокуратуру. Через два часа, дежурным прокуратуры был подписан ордер на арест подозреваемых и обыск мест их проживания.
В группу захвата привлечён был и участковый района. Он смог выяснить через жильцов домов, где проживали Пацерин и Сьедин, что они затеяли очередную пьянку в квартире последнего.
5.
Задержание произвели быстро и профессионально. Ободранная входная дверь была выбита: бандиты так и остались сидеть за столом кухни однокомнатной квартиры, при внезапном появлении группы захвата. Майор Пилюгин обьявил то, что предписано в данном случае:
"Гражданин Пацерин и гражданин Сьедин, вы арестованы по подозрению в грабеже с нанесением тяжких телесных повреждений потерпевшему. Нападение имело место сегодня утром вблизи посёлка Новосаратовка. Всё, что вы заявите, может быть использовано против вас. Можете хранить молчание, но в таком случае, на суде у вашего защитника могут возникнуть проблемы."
Сьедин вопросительно покосился на Пацерина: вероятно, тот был "мозговым центром" этого бандитского дуэта. Пацерин чуть заметно покачал головой и Сьедин лишь злобно уставился на майора своими маленькими глазками. На переносице у него красовалась широкая полоска пластыря. На руки арестованых надели наручники и вывели из квартиры. Их затолкали в фургон и под охраной отправили в следственный изолятор Всеволожска. Пригласив понятых, произвели обыск в квартире Сьедина и в квартире Пилюгина, где он проживал вместе с матерью. Искали всё: бумажник, его содержимое, часы, телефон и другие вещи, которые могли принадлежать потерпевшему. Была обнаружена одежда у обоих подозреваемых, схожая по описанию свидетелем Токаревым. Похоже, что она была постирана или просто сушилась после того, как намокла под дождём. Джинсы и ботинки Сьедина, ветровка, брюки и ботинки Пацерина, на первый взгляд, не имели следов крови и грязи. Одежду приобщили к делу, хотя надежды на то, что на ней остались какие-либо следы преступления были минимальны. Но был и ценный трофей: в ванной комнате Сьедина нашли скомканную, грязную и до сих пор мокрую фктболку в пятнах крови. Была вероятность, что экспертиза обнаружит на ней и кровь пострадавшего. Майор Пилюгин особо и не надеялся, что они обнаружат вещи потерпевшего. Да, Пацерин и его дружок Сьедин, интеллектом явно не блистали. Но они имели достаточно времени, чтобы проверить содержимое бумажника и избавиться от него. На это и у них хватило бы ума. Другие вещи их жертвы, они могли где либо припрятать.
Майор Пилюгин определил Сьедина, как слабое звено в этой бандитской связке и решил, что допрос лучше будет начать с него. Он уже мысленно стал готовиться к нему. Конечно, Сьедин может обьяснить появление пятен крови на футболке и обращение в больницу, скажем тем, что просто споткнулся и упал, ударившись обо что-либо. Однако же, у них имеется совершенно потрясающиеся показания свидетеля!
Ночь предстояла долгая. Арест провели в семь пятнадцать вечера. В распоряжении у следователя двадцать четыре часа. Как сообщили майору, по прибытию его в своё управление во Всеволожске, Пацерин, по дороге туда, вдруг стал громко требовать адвоката: без него он не будет отвечать ни на какие вопросы. Было понятно, что это заявление предназначалось вовсе не для охраников, сопровождающих арестованых. Это был намёк его менее опытному и более тупоголовому подельнику. И, как оказалось позже, тот это понял.
Формальности заняли примерно час. Медэксперт ушёл, оставив заключение, что никаких противопоказаний к допосу задержанных не имеется. С припиской, что на момент ареста, состояние носа гражданина Сьедина было именно таким. Подозреваемые были рассажены по отдельным камерам. И Пацерин и Сьедин требовали адвоката, который вскоре и прибыл. Адвокат Липин был молод и ещё не имел большого опыта в уголовных делах. В этот воскресный день он прибыл в Всеволожское управление внутренних дел, как дежурный адвокат. Он побеседовал с каждым клиентом в отдельности, в специально отведённой для этого комнате.
"Задержанные дали согласие: вы можете проводить допросы в моём присутствии",- обьявил адвокат,- "Но только должен заранее предупредить: никаких показаний мои клиенты давать не собираются. Они изначально отрицают само обвинение. Утверждают, что они не были в указанное время, в указанном вами месте."
Липин, не смотря на свою малоопытность, давал правильную оценку своим клиентам и не верил в их невиновность. Но он выполнял свою работу. И стремился её делать профессионально, не основываясь на своём личном мнении о них. Майор Пилюгин пригласил адвоката на завтра, к десяти часам утра. Капитан Балковой дозвонился в нейрохирургическое отделение: пациент находился в коме. Он запросил на завтра результат анализа крови пострадавшего и описание состояния пальцев его правой руки.
6.
Утро второго дня началось с совещания в кабинете полковника Сурнина. Был составлен примерный план работы группы Пилюгина на день: допрос, процедура опознания и выяснение личности пострадавшего. Последнее, Сурнин взял на себя. Допрос Сьедина и Пацерина ничего не дал. Первым вызвали Сьедина, надеясь, что он даст показания или хотя бы - проговорится. Пилюгин допрашивал его сам и начал с мягких увещаний:
"Послушай, Сергей, ты влип по уши. У нас есть свидетель: он всё видел и согласен дать показания в суде. "
Пауза, гробовое молчание. Адвокат Липин сидел рядом:
"Мой клиент отказывается отвечать на вопросы",- проговорил он,- "Это для протокола".
Но майор продолжал:
"Свидетель, правда, заявил, что прохожий первый нанёс тебе удар. И сломал тебе нос. Что произошло между вами? Вы ему не уступили дорогу?
Признание в том, что подозреваемые были на месте преступления, автоматически переводили их в разряд обвиняемых.
"Неудивительно, что ты вышел из себя и нанёс ему ответные удары."
Сьедин злобно сверкнул глазами и лишь невнятно что-то пробормотал.
"Твоя кровь вытекла из разбитого носа. У нас и результаты анализа имеются",- майор не стал говорить, что это был анализ крови с футболки, но и неправды он не сказал.
Сьедин метнул в сторону Липина встревоженный взгляд. Адвокат прекрасно понимал, что если генетический анализ покажет, что это кровь его клиента и её следы обнаружены на дороге, рядом с избитым человеком, то защищать его будет практически невозможно. Но он успел ознакомиться с материалами дознания и помнил, что над местом преступления прошёл дождь. Было сомнительно, что следы сохранились в достаточном для такой экспертизы виде. А потому, он просто покачал головой и Сьедин продолжал молчать. На каждого из подозреваемых, Пилюгин потратил примерно по часу: старался, как мог, потом - сдался.
Адвокат Липин нимало не сомневался в том, что процедура опознания ничего хорошего его клиентам не принесёт. Он познакомился с их "послужными списками": они способны были совершить такого рода преступление. Если свидетель окажется гражданином приличным, вызывающим доверие и будет твёрдо стоять на своём, Пацерину и Сьедину долго не видать свободы.
Процедура опознания должна была состояться в специально оборудованном помещении: с платформой, соответствующим освещением и односторонними зеркалами, через которые свидетель мог видеть и опознать подозреваемого, не опасаясь, что тот его запомнит и потом сможет отомстить. Готовил опознание капитан Балковой. Он лично подобрал две группы мужчин со сходной внешностью обоих задержанных. Группа для опознания Пацерина не вызвала особых затруднений. А вот для опознания Сьедина, состав не совсем отвечал тем требованиям, которые предьявляла инструкция: уж очень оригинален был внешний вид этого подозреваемого. Капитан учёл бритоголовость и травму Сьедина: на носах безволосых и короткостриженных мужчин, выстроенных в ряд, красовались полоски пластыря. Но в такой короткий срок, подобрать мужчин плотного телосложения и обритых наголо было трудной задачей.
Токарев не колебался. В присутствии понятых, безошибочно выделил обоих подозреваемых и подтвердил свою готовность заявить это на судебном заседании.
Полковник Сурнин ожидал окончания процесса опознания, желая лично переговорить со свидетелем Токаревым. Он договорился с Сергеем Александровичем о том, что завтра, к одиннадцати часам, он снова прибудет в управление: предстояло составить портрет потерпевшего. Полковник предварительно всё согласовал с опытным художником-портретистом, с милиционером из дежурной части Речного вокзала, первым осмотревшим жертву ограбления и с бригадой "Скорой помощи", которая выезжала на место преступления. Кроме того, для выяснения личности пострадавшего, полковник решил подключить участкового Новосаратовки, капитана Авдеева. Он помнил из доклада своих подчинённых, что потерпевший направлялся в сторону этого посёлка с букетом цветов. Можно было предположить, что тот посетил кого-то из его жителей. Сурнин позвонил Авдееву и кратко изложил ему задание. Полковник посоветовал участковому обратиться за помощью, к проживающему в Новосаратовке, Виктору Худобину: ныне пенсионера, а в прошлом - капитана уголовного розыска, сотрудника Сурнина. И что он с ним уже обо всём договорился по телефону и получил на то его согласие.
Тем временем, составление портрета шло полным ходом. Все присутствующие кое-как пришли к соглашению в приблизительном описании внешности потерпевшего. И художник приступил к работе: это был наглядный пример коллективного творчества. Художник рисовал, стирал какие-то детали портрета, снова их восстанавливал, чуть изменяя. Наконец, на бумаге проступило лицо: разрез глаз, коротко постриженные, с сединой, волосы, очертание подбородка... Милиционер и медработники видели мужчину только с закрытыми глазами. Художник же открыл их: и теперь на присутствующих смотрел человек, тот, каким он когда-то был, а не тем, во что превратили его грабители.
Полковник Сурнин, заручившись поддержкой в главном управлении внутренних дел, договорился с редакторами нескольких газет, о помещении в них информации в завтрашнем выпуске. На следующий день газеты поместили портрет под заголовком: "Вы знаете этого человека?" В словесном описании, указывался приблизительный возраст, рост, телосложение, цвет волос и глаз, одежда, бывшая на потерпевшем и место преступления. А также, особые приметы: мужчина хромал, у него, лет двадцать тому назад, была сильно повреждена левая нога в верхней части, у бедра. И приводилось подробное описание травмы - эти данные предоставили врачи больницы.
Сурнин прождал с надеждой весь следующий день: однако ни одного звонка не поступило. И за весь второй день - тоже.
7.
За окнами больницы сгустились сумерки, но человек, лежавший в палате интенсивной терапии, этого не видел. После операции прошло сорок восемь часов, но он так и не приходил в сознание. Душа его витала где-то далеко, в неизвестном и недоступном никому мире.
Прыжок с парашютом был неудачен. Но Он всё же смог приземлиться и задержаться на краю небольшой площадки, ограниченной, с одной стороны пропастью, а с другой - вплотную подступившей к ней горой. Он не мог погасить в достаточной степени скорость спуска, опасаясь, что его снесёт в пропасть. И выступ скалы принял его тело. Удар был такой силы, что от боли Он на мгновение потерял сознание. Когда оно вернулось к нему, было ясно, что у него раздроблено бедро.
По лицу неподвижно лежащего пациента, подключённого к умным машинам с мониторами, в тускло-голубоватом свете ламп, пробежала судорога.
Их было десять спецназовцев, предназначенных помочь солдатам, сопровождающим автоколонну. Моджахеды завлили камнями единственное узкое место на пути каравана. Вели только прицельный огонь по охране, желая сохранить в целости перевозимое оружие и боеприпасы. Это позволило выиграть время: на парашютах сбросили группу десанта, на помощь продвигался батальон солдат на лёгких бронемашинах.
Бой длился уже более часа. Численность моджахедов оказалась значительно выше, чем предпологали. И им удалось окружить группу десанта. Распластавшись в каменной нише, Он, глядя в прицел своей снайперской винтовки, уложил уже трёх "духов", прежде, чем те успели понят, откуда ведётся огонь. Внизу, отчаянно отстреливался командир, стараясь не подпускать, подползающих к нему, душманов. Он своими выстрелами, помогал ему в этом.
Вот справа от него показались две головы в тюрбанах и Он тут же прострелил их. Ещё три мелькнули слева. Они явно пытались захватить капитана живым. Он выпустил в них все оставшиеся в магазине потроны: уложил одного и отбил охоту у двух других. Перезарядив винтовку, Он уложил ещё двух, пытавших сделать перебежку, воспользовавшись тем, что автомат командира замолчал. Он поспел как раз во время: иначе бы они захватили капитана.
И тут раздались взрывы гранат, оглушительный треск автоматных очередей : на помощь подошли бойцы батальона.
Мужчина, лежащий в палате, по-прежнему находился очень, очень далеко...
Он лежал, свернувшись калачиком и снедаемый страхом, в тёмной комнате. Он слышал, как другие мальчики, обитатели детского дрма, что-то бормотали во сне, постанывали: повидимому, им снилось что-то страшное. Он не знал, что ему делать и куда идти теперь, когда мамы с папой не стало. Знал лишь одно: Он один, совершенно один. И Он боялся этого нового места и того, что произойдёт с ним здесь дальше.
Должно быть, Он всё же задремал. Но проснулся сразу, как только отворилась дверь. В комнату упал продолговатый луч света из коридора. И вот Она уже склоняется над ним. И нежные её руки, как и прежде, плотнее подтыкают одеяло, гладят его по лицу.
"Мама, мама",- шепчет Он. Лицо её совсем близко, Она слышит его , улыбается:
"Тихо, тихо, сынок, засыпай поскорее. А утром проснёшься: и мама Вера снова придёт к тебе."
И Он ясно видит её лицо, улыбку и утешается: Она не позволит никому его обидеть. Она любит его. Они будут вместе... И Он провалился в долгую, тёплую темноту бесконечной ночи.
8.
Позвонили из больницы:
"Майор Пилюгин? Мы вынуждены сообщить вам, что пациент, которым вы так интересовались... , он умер сегодня ночью. Нам очень жаль."
Пилюгин опустил трубку на рычаг. День начался с плохой и печальной новости... Теперь на руках у него дело об убийстве, что автоматически повышало его в статусе. Будет произведено вскрытие. Необходимо будет этих двух нелюдей и их адвоката ознакомить с новой формулировкой обвинения.
Следом пришли ещё плохие новости: эксперты сообщили, что на одежде арестованных не было обнаружено ни крови, ни волокон ткани с чужой одежды, что указывало бы на физический контакт с потерпевшим. Кровь на футболке Сьедина принадлежала только её владельцу. Майор знал, что мужчину сбили с ног ударом ноги сзади. А когда он оказался на дороге, грабители избивали свою жертву только носками своих тяжёлых ботинок. Но, всё же, небольшая надежда на иной результат экспертизы, была.
И одежда, и ботинки, могли на протяжении дня, попасть, вместе с их владельцами, под дождь, успеть покрыться толстым слоем пыли и грязи. Грабители могли одежду постирать, а ботинки вымыть. И в результате, никаких улик, которые можно было бы предьявить в суде. Ничего конкретного не дал и опрос соседей подозреваемых и матери Пацерина. Один из соседей заявил, что слышал рано утром во дворе шум мотора мотоцикла, вероятно - Пацерина. Его мать показала, что тот, в это воскресное утро, рано ушёл из дома. Когда утром покинул свою квартиру Сьедин - никто не видел. Днём он попал на глаза старушкам, сидящим во дворе на скамейке: то ли раз, то ли дважды; то ли он входил в подьезд дома, то ли выходил - этого они точно сказать не могли. Также, как и время, когда они его видели. И как он был одет и как выглядел - тоже: была ли на нём футболка с пятнами крови, был ли у него повреждён нос...
При больнице, где умер потерпевший, имелся свой морг и отделение патологоанатомии, где всередине дня и должно было состояться вскрытие. Проводил его Шутофедов из института судебной медицины. Присутствовал при этом капитан Балковой.
"Господи ты боже, ну и избили этого бедалагу!,- заметил доктор, разглядывая бледное, покрытое синими пятнами тело на столе. Его работа продолжалась не меньше часа. Повреждений было немало: вывих левой руки, выбиты зубы, два сломанных ребра... Балковой проверил кисть правой руки: следов повреждений не было. Странно.
"Причина смерти?",- спросил он наконец.
"Узнаете о ней из моего официального отчёта, капитан. Но, предположительно, из-за повреждения ствола головного мозга. Нейрохирург сделал всё, что мог, но процесс был необратим. А общее состояние пациента сыграло свою роль. Все эти травмы, каждая из которых, в отдельности, не представляли угрозу для жизни, но все вместе, они способствовали печальному исходу. А теперь надо придать покойному пристойный вид, чтобы передать его родственникам. У него есть близкие?"
"Неизвестно",- ответил Балковой,- "Мы даже имени его до сих пор не знаем."
"Даже так... Капитан, вы, прежде всего, обратите внимание на старую травму - раздрорбленную кость левого бедра, фрагменты которого соединялись специальными металлическими скобами. Отчего собственно, мужчина и остался хромым на всю жизнь. Такое впечатление, что его сбил грузовик: ужасное повреждение. Может этот факт вам поможет в его идентификации. А это - новая трещина в этом же месте: следствие удара при его избиении."
9.
Новосаратовка, по странной причуде административного деления, находится в Ленинградской области, хотя рассположена прямо напротив новостроек Рыбацкого, на противоположном, правом берегу Невы. Её история берёт начало с 1764-го года, когда переселенцы из Вюрттемберга основали первую немецкую колонию под Петербургом, ставшую впоследствии самой большой вблизи столицы. Первоначально, предпологалось, что переселенцы проследуют в район Саратова. Однако, этого не случилось, поэтому поселение и преобрело своё название - Ново-Саратовка. Эта немецкая колония просуществовала до марта 1942-го года, когда всех её жителей, согласно постановления, в принудительном порядке, в двадцать четыре часа, депортировали в Сибирь. После окончания войны, им не было разрешено вернуться в родные места. Да и возвращаться уже было некуда: дома колонистов были заселены беженцами, лишившихся в войну своего жилья - жителями Ленинграда и Ленинградской области. Последней памятью о немцах в Новосаратовке, являлось здание бывшей лютеранской церкви, построенной в конце восемнадцатого века. В середине девяностых годов, её передали Евангелическо-Лютеранской Церкви в России и в странах бывшего СССР, которая разместила здесь свою семинарию. Её торжественно осветили в сентябре 1998-го года. Рядом с отреставрированной церквью, было построено два двухэтажных здания: учебный корпус и общежитие для слушателей семинарии. За церковью было рассположено старинное лютеранское кладбище с характерными каменными надгробиями; с эпитафиями, написанными готической вязью. Во время войны, здесь появилось братское воинское захоронение. Рядом с ним - несколько десятков православных могил бывших жителей посёлка послевоенного периода.
С началом строительства нового вантового моста, предназначенного соединить берега Невы вблизи Рыбацкого и Уткиной Заводью и связать правый берег скоростной эстакадой с центральными районами города, Новосаратовка превратилась в элитный дачный посёлок. Немецких деревянных домов здесь оставлось совсем мало: на смену им пришли богатые современные коттеджи. На границе земельного отвода семинарии, по достигнутой договорённости, на средства той же Церкви, было построено несколько одноэтажных зданий для нужд не только семинаристов, но и жителей посёлка: отделение связи, медицинский пункт-аптека, магазин сельского типа, где продавались бытовые товары и продукты питания. В одном из таких зданий был расположен и опорный пункт районого отделения внутренних дел.
Здесь и состоялась встреча участкового Новосаратовки, капитана Авдеева и Виктора Худобина, её жителя и бывшего сотрудника уголовного розыска Всеволожского района.
Прошло уже достаточно много времени, как капитана Худобина, после тяжёлого ранения, комиссовали. Пока он находился на излечении, умерла его бабушка, оставив ему в наследство свой дом в этом посёлке. С тех пор, Виктор проживал в Новосаратовке в качестве пенсионера по инвалидности. Его увлечением сталао выращивание орхидей в теплицах, которые он сдавал для продажи в цветочный магазин Речного вокзала. А лучшие сорта, выведенные им самим ( рассказ "Цветы зла" ) - в цветочный магазин на Невском проспекте. С женой он разошёлся ещё до его ранения и второй раз, так и не женился. Худобин продолжал поддерживать приятельские отношения со своими бывшими сослуживцами. По просьбе Сурнина, тогда ещё майора, он стал неофициальным наставником, накануне назначенного, молодого участкового Авдеева. Ему уже приходилось негласно участвовать в некоторых расследованиях, проводимых его бывшими товарищами по работе и оказывать конкретную помощь участковому в поддержании правопорядка на вверенной тому территории.
Сегодня им предстояло обсудить действия, которые позволят идентифицировать мужчину - жертву преступления, совершённого вблизи Новосаратовки.
Участковый Авдеев был ознакомлен с показаниями свидетеля Токарева. Итак:
1. Промежуток времени, между которыми свидетель видел потерпевшего, составлял около двух часов. Учитывая его хромоту и протяжённость Новосаратовки, за её пределы он выйти не мог. Но этого времени, было ему достаточно, чтобы пройти её почти до самых последних коттеджей и вернуться назад: придётся опрашивать практически всех нынешних жителей посёлка. Если только, он не посетил кого-то в домах верхней части посёлка ( церковь условно делила Новосаратовку, ещё со времён проживания здесь немцев, на "верхнюю колонию" - по направлению течения Невы и "нижнюю колонию").
2. В руках у него был букет цветов, вроде бы - полевых. Подтверждает это, что потерпевший шёл в гости? Собрать такой букет он мог и по дороге к Новосаратовке. Но, учитывая его хромоту, это казалось маловероятным. Скорей всего, мужчина купил его. И не в районе своего проживания, а по прибытии его сюда. В Речном вокзале есть цветочный магазин, но там не продают полевых цветов. А вот на станции метро "Речной вокзал", на выходе, старушки торгуют цветами. Надо будет их опросить: возможно, кто-то из них продаёт букеты полевых цветов и сможет опознать потерпевшего. Есть вероятность, что между продавцом и покупателем произошёл какой-либо разговор, который подскажет, для кого преобретались эти цветы.
3. Мало вероятно, что мужчина от станции метро шёл пешком: это по силам и в удовольствие лишь человеку со здоровыми ногами. А это значит, что он воспользовался рейсовым автобусом, конечной остановкой которого является "Уткина Заводь". И от неё уже шёл по дороге к Новосаратовке. Надо будет поговорить с водителем этого утреннего рейса. Быть может, потерпевший с кем-либо разговаривал из пассажиров. Не логично было предположить, что он воспользовался для своей поездки такси. Его скромная одежда не говорила, что он мог себе это легко позволить. Да и в таком случае, он доехал бы тогда на такси до самой Новосаратовки, учитывая его инвалидность. Но, всё же, полностью исключать такси нельзя. Но сначала, нужно проверить вариант с рейсовым автобусом !
4. Участковый Авдеев и Виктор Худобин уверены были в одном: потерпевший был не жителем Новосаратовки. И они имели информацию от полковника Сурнина, что на автостоянке у нового моста , за эти дни, не был обнаружен какой-либо безхозный транспорт, который мог принадлежать этому мужчине.
Итак, направление поиска определилось. Некоторое время, они сидели молча. Авдеев мысленно расчитывал, сколько же времени может понадобиться для того, чтобы всё намеченное выполнить. А временем он как раз и не располагал: в начале следующей недели начинался новый курс в семинарии. Сьедутся слушатели. А среди них, немало из стран так называемого "ближнего зарубежья". Оформление их временной прописки возлагается на участкового.
В отличии от Авдеева, пенсионер Худобин временем распологал. Поэтому, он не отвлекался от сути дела, а уже продумывал, как лучше их теоретические построения, исполнить практически. Лицо его было сосредоточенным и неподвижным. По прошествии некоторого времени, он обратился к участковому:
"Слушай, Сергей, а к кому из наших теперешних жителей посёлка, может направляться мужчина в гости с букетом полевых цветов?".
"Да уж, наверняка не к владельцам современных коттеджей, стоимостью в несколько миллионов ненаших денег",- усмехнулся в ответ участковый,- "Для них больше бы подходили корзины орхидей из вашей оранжереи."
"Так давай, для начала, ограничем поле нашего поиска. Немного осталось в Новосаратовке жителей, которые обрадуются гостю с таким букетом. Составь список таких жителей. Скорей всего, потерпевший посетил кого-нибудь из старых жителей посёлка. Возможно, пожилую женщину.
Худобин и Авдеев вышли из опорного пункта и свернули за угол, на главную улицу посёлка, проходящую вдоль берега Невы. Они остановились около церкви, за которой виднелись деревья: там было расположенно старое кладбище. Вдруг, Худобин прервал сетования участкового на занятость следующей недели, в связи с прибытием слушателей семинарии:
"Сергей, если я не ошибаюсь, хоронить жителей послевоенной Новосаратовки перестали в конце семидесятых годов? Моя бабушка похоронена на новом кладбище, у Русановки. На этом старом кладбище я бывал несколько раз, прада - давно. Помниться, рядом с лютеранскими захоронениями, там есть и ряд могил православных - послевоенного времени. Интересно, посещает их кто-нибудь? Ты говорил, что сейчас там наведён и поддерживается порядок слушателями семинарии. Давай-ка прогуляемся туда - посмотрим."
И вскоре, они стояли у двух крайних в ряду могил, на которых были цветы. Ёмкости с водой были одинаково закопаны в землю. Полевые цветы, установленные в них, уже не выглядели свежими. Прошло, как минимум, два-три дня, как их здесь оставил посетитель. На православных крестах были закреплены одинаковые пластмассовые таблички. Выгравированные надписи на них, гласили о том, что здесь покоятся останки некой Буштырёвой Веры Ивановны и Буштырёвой Марии Петровны. Даты рождения - даты смерти: 1935-1976; 1906-1976.
"Виктор Николаевич",- обратился Авдеев к Худобину, сразу всё поняв,- "Наш потерпевший мог приходиться одной из них сыном, а другой - внуком! А вы обратили внимание на год их смерти?"
"Не только обратил, но и знаю, что произошло с ними, что послужило причиной их смерти. Эту историю я слышал от своей бабушки, которая знала всех жителей Новосаратовки, так как работала в ней почтальоном ещё до начала войны, когда она являлась немецой колонией, вернее - немецким колхозом "Красный механизатор". После депортации немцев, в центре посёлка, в двухэтажных домах бывшей школы и правления колхоза, разместился детский дом. Церковь, которая служила уже в тридцатые годы, колхозным иклубом, стала его школой. Работников детского дома разместили в близстоящих домах колонистов. Мария Петровна Буштырёва работала в этом детском доме. Она удочерила одну из своих воспитанниц. В начале шестидесятых годов, детский дом был переведён в район Сосновки, во вновь построенные корпуса. Работники детского дома получили там же квартиры. Буштырёва, к тому времени, вышла на пенсию и осталась в Новосаратовке. В 1976-ом году, летом, возможно, как раз в это время, случился один из последних пожаров в истории посёлка. Старый деревянный дом, в котором проживала семидесятилетняя Буштырёва и, оставшаяся у неё ночевать, дочь, загорелся ночью и они обе погибли. Вероятно, наш потерпевший был сыном Веры, приёмной дочери Марии Петровны Буштырёвой. Может случиться, что он носит ту же фамилию, что и они. Я позвоню полковнику Сурнину: пусть он проверит не находится ли мужчина с такой фамилией в реесте пропавших. Сергей, а ты, как лицо официальное, наведи справки о Вере Ивановне Буштырёвой. А я, после этого, помогу тебе: попытаюсь найти её родных, знакомых, соседей, сослуживцев."
10.
Владимир Петрович Шеремет владел частной юридической консультацией. И в свои пятьдесят два года, он считался одним из самых преуспевающих и дорогих адвокатов. Шеремет был наделён незаурядным талантом, но и удача всегда улыбалась ему. Он имел отличный послужной список: после окончания юридического факультета университета с отличием, был направлен на работу в КГБ, имеет правительственные награды. Несколько лет прослужил в военной прокуратуре. К гражданской адвокатской деятельности Владимир Петрович приступил уже в довольно зрелом возрасте, в середине девяностых годов. Начинал работу в качестве помощника адвоката. Случилось так, что адвокат внезапно заболел во время процесса и дело защиты пришлось вести Шеремету. Он с блеском доказал необоснованность обвинения своего подопечного и выиграл процесс. Все тогда сошлись во мнении, что именно знания и умения, проявленные начинающим адвокатом, его блестящие ораторские данные, помогли убедить суд в этом весьма спорном деле. А позже, возникли новые обстоятельства, доказывающие, что подсудимый был действительно невиновен. Десять лет спустя, бывший помощник адвоката, стал настоящей звездой адвокатуры. Всё в жизни Шеремета складывалось как нельзя лучше: собственное дело, высокие заработки, авторитет и уважение среди коллег. А также: жена-художница, сын-журналист, большая городская квартира и вилла за городом - довершали эту идиллическую картину.
Шеремет отошёл от окна, приблизился к письменному столу и, нажав на кнопку, вызвал своего секретаря:
"Андрей, вам известно, что я крайне редко беру дела по общественной защите? Но, хоть изредка, это необходимо делать. Тем самым, я как бы отдаю долг обществу. Да и для имиджа это неплохо."
Андрей Клоков позволил себе лишь лёгкую улыбку: он был приучен слушать, не задавая лишних вопросов и чётко выполнять указания своего шефа. Шеремет тоже улыбнулся и кивнул на газету, лежащую на столе:
"Есть одно, довольно занятное дело: двое молодых людей обвиняются в избиении и ограблении случайного прохожего. У меня есть сведения - они отрицают это. Есть основания предпологать, что это может соответствовать действительности. Выясните, кто их защитник и попросите его связаться со мной."
Эта просьба удивила секретаря. Но он знал из опыта: его шеф нередко принимал решения, которые казались странными. Как оказыалось позднее - только на первый взгляд. Клоков был всё ещё озадачен вчерашним решением Шеремета, срочно вернуться домой из Новгорода, где он знакомился с материалами дела, обещавшего громкий судебный процесс. Утром был звонок Владимиру Петровичу от жены. О чём они говорили, разумеется, Андрей не знал. Но потому, что они уже днём были в Питере, Клоков предположил: что-то случилось в семье шефа. Но нет, утром Шеремет появился в консультации в обычное для него время. Желание шефа заняться новым делом, не предвещающего должного общественного резонанса? А как же новгородское дело? Но, как бы не было, решение шефа и его поручение необходимо срочно исполнить!
Час спустя, адвокат Липин стоял и смотрел на телефон с выражением радостного удивления:
"Шеремет? Сам Шеремет собственной персоной?"
Затем он взял себя в руки и набрал номер, который продиктовал ему секретарь известного адвоката. В трубке послышался щелчок, последовала небольшая пауза и раздался голос Шеремета:
"Рад, что вы позвонили, коллега",- голос уверенный, приятного тембра, любезный.
Беседа была краткой, но вполне содержательной. Липин будет рад, если его более опытный коллега согласиться принять участие на стороне защиты в качестве второго адвоката. Да, у него есть материалы обвинения. И он может приехать в контору Шеремета и посвятить его в детали процесса расследования.
Шеремет оказался именно таким, каким представлял его себе Липин: расскованный и уверенный в себе, любезный - весь так и лучится обаянием. Он угостил гостя чаем в фарфоровых чашках и, заметив на двух пальцах его правой руки желтоватые пятна, протянул серебрянный портсигар, где лежали дорогие сигареты.
Шеремет покосился на папку с документами, однако, открывать её не стал:
"Скажите, Анатолий Александрович, как вы оцениваете это дело? Просто, перескажите его своими словами."
Липин был полщён и принялся пересказывать события этой недели.
"Так стало быть, этот Токарев ключевой и одновременно единственный свидетель",- заметил Шеремет, когда тот закончил,- "А всё остальное - лишь умозаключения и домыслы? И это всё, чем распологает обвинение?"
"Да, это всё."
"Тем не менее, позиции обвинения довольно сильны - это следует признать. А у ваших клиентов нет алиби..."
"Вы были очень добры, что посетили меня лично",- сказал Шеремет, провожая Липина к двери кабинета,- "Я ещё сегодня улажу все формальности и с завтрашнего дня поступлю в ваше распоряжение в качестве второго адвоката. Заранее рад нашей с вами совместной работе."
А затем, он сказал, что изучит все материалы сегодня же вечером и позвонит Липину.
Звонок раздался поздно вечером. После извинений, Шеремет сообщил, что все формальности назначения его вторым адвокатом улажены и заявил:
"Интересное дело, Анатолий Александрович. Позиции обвинения довольно сильные, но не сказал бы, что непоколебимые. Я лично считаю, что выбранная подозреваемыми тактика всё отрицать и твердить только одно: "Не знаю" или "Не помню", не совсем верная. Нам понадобиться приемлемое обьяснение хотя бы того, как был травмирован Сьедин. Нам необходимо с ними встретиться."
Липин был потрясён: этот Шеремет с хода брал, что называется, быка за рога.
"А как насчёт завтра? Распологаете вы временем до обеда?"
И они договорились встретиться в тюрьме в десять утра. Липин обещал рано утром договориться с тюремным начальством по телефону.
Должно быть, произошла какая-та путаница. Адвокат Шеремет был в тюрьме уже без четверти девять. Дежурному офицеру этот посетитель показался вежливым, но черезчур настойчивым: утверждал, что свидание назначено на девять, а не на десять, как было записано в регистрационном журнале. Что он очень занятой человек и не может себе позволить терять время на ожидание. И что второй адвокат подойдёт чуть позже. Работник тюремной службы недолго сомневался, считая, что точное время посещения его подопечных адвокатами, вопрос не принципиальный и провёл Шеремета в комнату для посетителей. А в пять минут десятого туда ввели обоих подозреваемых. Они злобно и недоверчиво уставились на адвоката. Но того это нисколько не смутило. Охранник вышел из комнаты, прикрыв дверь, а парни уселись за стол напротив. Шеремет им не представляясь, неспеша раскрыл свой портфель и достал папку с делом. Затем достал пачку сигарет и коробок спичек, подтолкнув их через стол. Пацерин и Сьедин жадно закурили.
"Да, молодые люди, вляпались вы в историю",- заметил адвокат. И стал листать папку, а они - продолжали настороженно его разглядывать сквозь пелену дыма.
"Вообще-то, у вас лишь одна проблема. Ваш нос Сьедин. Есть свидетельство о том, что вы через несколько часов, после того, когда произлшло нападение на человека вблизи Новосаратовки, обратились в отделение травмотологии. И там выяснилось, что у вас сломан нос. Так?"
Сьедин промолчал, переведя взгляд своих маленьких глаз со следователя, как он думал, на подельника.
"А вы, Сьедин, случайно, не фан-болельщик "Зинита"? Я сам большой любитель футбола и, бывая на стадионе, видел группу молодых людей, внешний вид которых, сходен с вашим. Как я понимаю - они самые преданные болельщики нашего клуба".
Сьедин снова посмотрел на Пацерина и лишь затем подтверждающе кивнул головой.
"Ну а в субботу: вы же наверняка оба были на матче с московским "Спартаком"?
Теперь они уже оба закивали.
"И у вас есть знакомые ребята, которые могут это подтвердить",- адвокат не спрашивал, а лишь константировал для него очевидное,- "И, как принято, после матча отметили победу нашего клуба в пивной."
Сьедин тупо смотрел на него, зато Пацерин, заметно оживившись, кивнул:
"Было дело."
"Думаю, и там вас могли запомнить: и не только ваши приятели, но и другие посетители. Возможно, и бармен тоже."
Пацерин снова кивнул.
"Признайтесь мне, вы немного перебрали в тот вечер? А когда возвращались домой, вам захотелось пописать и вы решили спуститься к реке. Сьедин споткнулся, но успел ухватиться за металлические перила одной рукой. Его развернуло и он, со всей силой, приложился носом к этим перилам. Так всё было?"
Пацерин ухватил Сьедина за рукав:
"Запомни, Серый, именно так всё и было!" Ему начал нравиться этот следователь, или кто он такой: "Умный, чертяка!" Ему стало ясно, что тот хочет им помочь выпутаться из этой истории. Правда, не понятно, по каким причинам.
А адвокат продолжал:
"Итак, что мы имеем: разбитый нос, идёт кровь... вы снимаете свою футболку и прижимаете к лицу, чтобы остановить кровотечение. Приходите домой. Кровь, вроде бы остановилась, как вам кажется. И поскольку вы пьяны, то крепко засыпаете и просыпаетесь только в воскресенье, поздним утром. Так?"
Пацерин ухмыльнулся в ответ:
"Именно так. Усёк, Серый?"
"Вы не понимали, что ваш нос сломан. Но боль становилась всё сильней и вы позвонили своему приятелю и попросили его отвезти вас в больницу. Но вы, Пацерин чувствовали себя, после вчерашнего, не совсем хорошо и далеко прокатиться не решились. Хотя и вышли из дома и завели мотоцикл. Причём, в это утро, выходили из дома несколько раз: за сигаретами, купить бутылочку пива. Где вы покупали сигареты и пиво, наверное, и не помните... Если всё так и было, то звучит это вполне убедительно. Твёрдо придерживайтесь этих показаний, которые я от вас сейчас слышал. И не смейте ничего менять! Излагать коротко и просто! Ясно?! И не кому ни слова, особенно соседям по камере",- Шеремет помолчал и продолжил: "Вообще никому! Это должно оставться только между нами! Мной и вами!"
Они закивали.
"И ещё одно. Почему вы молчали до этого? Вы были напуганы арестом и предьявленным вам обвинением, недоверяли следователю..."
Шеремет достал из портфеля листки бумаги уже заполненные показаниями, которые только что сам изложил.
"Ну вот, это ваши обьяснения. Прочтите. И, если согласны с тем, что здесь написано, подпишите. В этом случае, я возмусь за дело, в качестве вашего второго адвоката и уверен, что смогу вам помочь."
Парни прочитали и подписали. Адвокат вложил листки в папку с делом. И тут вошёл растерянный и смущённый Липин. Шеремет поднялся:
"Прошу прощения, коллега. Вероятно, я перепутал время. Мне казалось, что мы назначили нашу встречу на девять часов. Но ничего страшного: я вполне управился сам. Я как раз закончил с нашими клиентами. Затем он любезно предложил, в конец сбитому с толка Липину, ознакомиться с показаниями их клиентов в его машине.
"Вот так уже лучше. К сожалению, я не смог клиентов расположить к себе. Жаль, что они мне не доверились и не рассказали всё сразу...", - посетовал Липин.
" Это не совсем так",- возразил Шеремет,- "Просто изменились обстоятельства и наши клиенты решили не отмалчиваться."
"Таким образом, у нас остаётся только Токарев...",- заметил Липин.
"О да, этот честный, добропорядочный гражданин. Возможно, даже на столько честный, что сможет признать и то, что мог ошибиться..."
Липин сильно сомневался в этом. Но он знал, что по части умения вести перекрестное дознание, равным Шеремету не было. И Липин улыбнулся в ответ на слова своего более опытного коллеги.
11.
Участковый Авдеев передал полученные им сведения Виктору Худобину.
Буштырёва Вера Ивановна, 1935 года рождения была определена в детский дом в блокадные годы, в связи со смертью всех её близких. В 1945 году была удочерена Буштырёвой Марией Петровной, завхозом детского дома. Закончила педагогическое училище и работала воспитателем в том же детском доме, где воспитывалась сама и работала её приёмная мать. Дважды была замужем, но оба её брака были непродолжительны. Детей не имела. Проживала в Сосновке: был указан адрес. В 1976 году, находясь у матери в Новосаратовке, погибла вместе с ней при пожаре.
Виктор Худобин добросовестно включился в поиск: он исходил из того, что своих детей Буштырёва не имела. Не имела она также близких родственников. А это значило: посетить могилу мог её бывший воспитанник.
В корпусах бывшего детского дома в Сосновке, распологался теперь госпиталь для ветеранов войны. В доме, где некогда получили квартиры работники детского дома и проживала Буштырёва Вера Ивановна, он нашёл лишь двух жительниц, которые помнили её. Одна из них, уже довольно пожилая женщина, работала вместе с ней в детском доме. Предположение Худобина подтвердилось: Буштырёва была особо привязана к одному из её воспитанников и хотела его усыновить. Но не получила на это разрешения: причиной было, вероятно, её два неудачных замужества. Мальчик часто бывал у своей воспитательницы в выходные дни, но как его звали и какую фамилию он носил, женщины не знали. Одна из них припомнила, что последний раз видела бывшего воспитанника Буштырёвой незадолго до её гибели. Он был в военной форме: вероятно, проходил службу в армии.
Худобин, заручившись письмом от Сурнина, побывал в департаменте образования. Там ему подготовили, пользуясь архивными материалами, список воспитанников и работников детского дома того периода, который его интересовал. Обьём работы по дальнейшему поиску, предстоял большой. Гарантий получения положительного результата практически не было: ведь прошло столько лет. Требовались затраты времени и средств. Была ли в этом необходимость? Виктор Николаевич уже знал, что потерпевший умер. Исходя из того, что ему удалось узнать, родственников тот не имел. Продолжать поиск только ради того, чтобы на его могиле указать имя? Худобин решил, что выскажет свои сомнения по этому поводу, Сурнину. А тот - пусть решает.
Виктор Худобин отработал и другое направление. Он нашёл у станции метро "Речной вокзал" женщину, которая продавала букеты полевых цветов. И она смогла припомнить хромого мужчину, купившего у неё цветы. Худобин предьявил ей, упакованные в целофановый пакет, уже увядшие цветы с могил Буштырёвых. И получил подтверждение, что из таких цветов она и составляет букеты. Лица покупателя, женщина не помнила.
Виктор Николаевич нашёл и водителя автобуса, выполнявшего рейс в то утро из города в "Уткину заводь". Кондуктора в этом автобусе не было: пассажиры заходили через переднюю дверь и обилечивал их сам водитель. И он тоже запомнил мужчину, который сел к нему в автобус на остановке "Речной вокзал". Обычно, местные жители такое расстояние проходят пешком. Вот поэтому он и заметил, что мужчина хромает.
Полковник Сурнин собрал совещание по делу ограбления и убийства прохожего на дороге у посёлка Новосаратовка. На него он пригласил, кроме членов следственной группы, участкового Авдеева и Худобина. Необходимо было решить вопрос: считать ли на данный момент следствие завершённым или есть необходимость провести какие-либо дополнительные расследования. Все возможные сроки содержания подозреваемых под стражей истекали и предстояло выдвинуть против них обвинение.
"Давайте начнём с вас, майор",- обратился Сурнин к рядом сидящему с ним Пилюгину.
"У нас есть свидетель, который всё видел: он запомнил и описал преступников и, позже, когда мы их арестовали, опознал их. Он готов выступить на суде. Есть факт обращения подозреваемого Сьедина к врачу с травмой носа. Характер травмы совпадает с показаниями свидетеля о нанесении жертвой ограбления удара по носу одному из грабителей."
"Так вы считаете, что этого вполне достаточно, чтобы против обоих подозреваемых выдвинуть обвинение?"
"Такое совпадение просто нереально - оба виноваты и это не вызывает никаких сомнений. Но у нас нет чёткой привязки подозреваемых по месту и времени. Экспертиза не обнаружила ничего, что могло подтвердить физический контакт их со своей жертвой. Обьяснение этому есть: сразу же после совершения преступления, прошёл дождь. Он слелал практически невозможным обнаружить следы на дороге и одежде потерпевшего. И, вероятно, избавил от них одежду подозреваемых. Кроме того, ничего не обнаружено из похищенных ими вещей. Понятно, что от бумажника они избавились, выпотрошив его. А часы, телефон и прочие предметы, имеющиеся ценность, припрятали. Времени для этого у них было достаточно. Я уверен в том, что суду это будет также ясно, как и нам. Но с подключением к делу второго адвоката, многоопытного Шеремета, необходимо всё более тщательно взвесить. Он наверняка воспользуется отсутствуем подтверждения физического контакта между преступниками и жертвой. Думаю, что адвокаты попытаются убедить суд в недостаточности фактов для обвинения подсудимых. Но на нашей стороне свидетель. Считаю, что его показания и решат исход судебного процесса в нашу пользу."
Полковник Сурнин выслушал и остальных членов оперативной группы: их высказывания, в целом, совпадали с мнением их руководителя.
"Хорошо. Готовьте материалы для прокуратуры",- принял решение Сурнин.
Затем он пригласил к себе в кабинет Авдеева и Худобина и распросил их о результатах установления личности погибшего. Со своей стороны, полковник сообщил, что данных о пропаже человека по фамилии Буштырёв не числится. И что до сих пор не было звонка от кого-либо узнавшего потерпевшего из сообщений в газетах. И было принято решение: прекратить дальнейшие усилия, как малоперспективные и подачи ходотайствования о разрешении похоронить неопознанного мужчину в безымяной могиле.
"Грустно, Виктор",- сказал Пилюгин Худобину, когда они вышли из кабинета полковника,- "Живёшь в таком огромном городе, вокруг тебя миллионы людей. И никому до тебя нет дела. Как нет дела до этого несчастного, который словно и не существовал вовсе..."
"Кто-то, всё же, должен быть,- ответил Худобин,- "Коллеги, соседи. Может, просто они в отьезде. Ведь август месяц. Или они не видели нашей заметки в газете. Да и возможно, что погибший - приезжий и сам находился в отпуске и поэтому его никто не разыскивает. Дело времени. Я привык доводить дело до конца и постараюсь, чтобы могила погибшего, не была безымянной."
В прокуратуре, полковник Сурнин пересказал сомнения, высказанные его сотрудниками. Сообщил и о том, что к делу подключился адвокат Шеремет. Учитывая, что срок заключения подследственных заканчивался, следователь прокуратуры решил поддержать, выдвинутое следствием обвинение. Но, только с условием, если со стороны защиты не будет возражения, направить дело в суд на предварительное слушание. Особенность такого слушания заключалось в том, что оно было закрытым и его задача не сводилась к тому, чтобы определить, виновен обвиняемый или нет. Его цель: определить, имеет ли подобное дело право на существование, достаточно ли собрано улик и доказательств, чтобы его можно было отправить на открытое судебное заседание. На такое слушание вызывались только основные свидетели по согласованию обоих сторон.
Следователь прокуратуры направил уведомление в суд. Сурнин не стал высказывать сомнения по поводу того, что адвокаты дадут согласие на предварительное слушание. Он считал, что Шеремету нужна публичность, открытое заседание, где он сможет в полной мере проявить свои незаурядные способности и лишний раз подтвердить свою репутацию непревзойдённого мастера защиты. Этому опытному адвокату достаточно будет внимательно ознакомиться с делом, чтобы нащупать слабые стороны в позиции обвинения. А все свои доводы, ему эффективней будет изложить на открытом заседании суда.
Но, на следующий день, пришло сообщение, что защита дала своё согласие на предварительное слушание и необходимо согласовать его дату обеими сторонами.
А ещё через день, состоялись похороны жертвы грабителей. Точнее сказать, это был ретуал погребения: на нём не присутствовали родственники и близкие покойного, не было музыки и поминальных речей - всё упрощалось до предела. Но всё же, присутствовало несколько человек: представитель социального ведомства, работник похоронного бюро и, в стороне, маячили две фигуры с лопатами - работники кладбища.
Отдельной группой выделялись три человека: майор Пилюгин, капитан Авдеев - новосаратовский участковый и Виктор Худобин. У последнего в руках было несколько орхидей.
Погребение ещё не началось, когда на дорожке появился хорошо сложенный, приятной наружности мужчина лет пятидесяти. В руках у него был большой букет полевых цветов. Задержав на Пилюгине взгляд, он дружелюбно кивнул ему издали и, поколебавшись пару секунд, решительно направился к нему. Подойдя, он коротко улыбнулся всем троим и обратился к майору:
"Если я не ошибаюсь, вы майор Пилюгин, руководитель следственной группы по делу человека, которого сегодня хоронят? Я адвокат Шеремет - один из защитников подозреваемых в убийстве этого человека."
Он мог бы и не представляться: Пилюгин знал его в лицо.
"А это ваши коллеги из состава группы? К сожалению, со стороны защиты я явился на похороны один - адвокат Липин занят."
Майору ничего не оставалось, как представить Шеремету своих товарищей:
"Нет, они не мои сотрудники: участковый Новосаратовки, капитан Авдеев и мой знакомый, Худобин, житель Новосаратовки."
Адвокат протянул последовательно свою руку для пожатия:
"Шеремет, приятно познакомиться",- и снова обратился к Пилюгину,- "Я тоже посчитал, как и вы, своим долгом присутствовать на погребении человека, делом которого занимаюсь. А что, есть предположение, что он житель Новосаратовки? По моим сведениям, его личность так и не установлена."
Пилюгин возразил:
"Нет, никаких предположений о личности потерпевшего и места его проживания у нас нет",- и
по непонятной ему самому причине, несмотря на обояние, исходящее от Шеремета, он с некоторым раздражением в голосе добавил,- "Да и суть не в установлении его личности, а в наказании виновных в гибели этого человека!",- затем, майор смягчил свой тон и закончил,- "Наши усилия были направлены на факт самого преступления. Разумеется, установление личности пострадавшего тоже входило в нашу задачу. Но все наши усилия, в этом направлении, были напрасны."
Пилюгин посчитал без надобности посвещать адвоката в результаты их полуофициального расследования при помощи Авдеева и Худобина.
Шеремет понимающе покивал в ответ головой.
Уже по дороге в Новосаратовку, Худобин заметил своему другу:
"Андрей, трудно придётся вам с этим адвокатом. Хватка у него есть. Ты заметил, что он явился на погребение с похожим букетом полевых цветов, каой был у потерпевшего. Он не только ознакомился с делом - изучил его досконально. И то, что я слышал о нём от тебя, не оставляет сомнений: раз он ввязался в это дело, то уверен, что выиграет процесс."
"По началу, это может было и так: он надеялся на то, что сможет обеспечить алиби своим подзащитным. А когда этого не достиг, то стал понимать, что сильно рискует. Ведь не зря он дал согласие на предворительное слушание. Одно дело получить по носу на закрытом заседании, без огласки, или на открытом судебном процессе, в присутствии представителей общественности."
"Возможно, ты и прав. То, что Шеремет присутствовал на погребении, может говорить о том, что он сам не сомневается в вине своих подзащитных. Слова о долге - это лишь слова. Тем более, из уст адвоката."
В диалог Худобина с майором, вставил и Авдеев свою реплику:
"Надо отдать ему должное: ведёт он себя безукоризненно и владеет собой отменно. После того, как я помог опустить гроб в могилу, случайно обратил внимание на адвоката: его лицо выражало самую настоящую скорбь и взгляд был такой жёсткий, что мне стало даже не по себе. Ничего не скажешь: умеет вживаться в образ согласно ситуации. Такой кого хочешь убедит в правдивости своих слов и поступков."
12.
Со стороны обвинения первым свидетелем выступил майор Пилюгин. Он зачитал пространное заявление, где описывался весь ход расследования. Затем с места поднялся Шеремет и обратился к Пилюгину:
"Итак, ваша следственная группа провела очень тщательное расследование?"
"Надеюсь, что так".
"И ничего не упустили из виду, ни малейшей детали или подробности?"
"Хотелось бы думать, что именно так."
"Однако, вы не нашли следов крови Сьедина на месте преступления."
"Нет".
"Как же так получается? Нос сломан, течёт кровь и не единой её капли не упало на дорогу?"
"Пятен не нашли, так как до нашего приезда на место преступления, прошёл дождь."
"Но это не факт, что его кровь там действительно была. Это лишь ваше предположение! Мой клиент, Сьедин, утверждает, что он повредил нос в совершенно другом месте. Что на месте преступления его, в то воскресное утро, просто не было."
И Шеремет разразился пылкой речью. И эта его речь не имела целью произвести впечатление на судебных заседателей и присутствующих в зале суда. Потому, как таковых просто не было. Нет, она была адресована исключительно судье Тимохину, который не сводил глаз с знаменитого адвоката и лишь изредка делал в своём блокноте какие-то пометки.
"Итак вы утверждаете, что поисковая команда прочесала местность от Новосаратовки до Уткиной Заводи в поисках предметов, которые могли обронить или выбросить преступники. Вы опросили людей на автостоянке, водителя рейсового автобуса, жителей ближайших домов в Уткиной Заводи. Нашёлся хотя бы один свидетель, который заметил двух убегающих мужчин, попадающих под описание моих клиентов?"
"Нет. Но мы полагаем, что они скрылись с места преступления на мотоцикле, принадлежащему Пацерину и были в защитных шлемах."
"Снова, лишь ваше предположение. Видел кто-нибудь на дороге мотоциклистов? Взяты пробы грунта с протектора колёс мотоцикла Пацерина? Есть подтверждение экспертизы о наличиии новосаратовского дорожного грунта в этой пробе?"