Многие из нас читали "Мастера и Маргариту" Булгакова и смотрели одноименный фильм. Многие из нас смотрели фильм о Вольфе Мессинге. В них показывалась политика власти, изгоняющей "бесов" из нашей жизни. И показывается отношение казенной науки ко всевозможным "бесам". "Религия - опиум для народа" - восклицали преданно лижущие заднюю часть правителей. И частное мнение одного человека вдруг становилось мнением правящего клана и через него - "всего народа". Человеку свойственно искренне притворяться, настолько искренне, что он и сам начинает думать так, как правитель. Человек перестаёт думать так, как он думает, потому что это чревато. Но думать иначе, чем он думает, он не может. И поэтому он вообще перестаёт думать. И в этом ничего удивительного нет. Рыба ищет, где глубже, а человек ищет, где лучше. Человек ищет безопасности. Вектор формирования рефлексов человека, то есть мотивация формирования рефлексов человека обусловливается критерием "лучше". Лучшее - враг хорошего. Человек идёт от хорошего к лучшему. Во время защиты диплома, когда одна докторша наук обвинила меня в "биологизаторстве" социологии, что де противоречит линии партийной науки ( потому что и физика, и химия, не говоря уже о социологии, были, само собой разумеется, партийными науками), и мой преподаватель посоветовал мне вымарать из диплома "биологизирующие" социологию положения "от греха подальше", и весь вид его выказывал ожидание, что я начну артачиться, и сочувственное понимание этого, я сказал: "Очень мне нужно, портить себе жизнь" - и зачеркнул в дипломе не понравившиеся докторше положения. И, может быть, где-то там, в университетских архивах и по сей день лежит мой диплом с зачеркнутыми тремя линиями строками на нескольких страницах.
Я вообще не люблю по жизни неприятности для себя. В конце концов, пошли вы все, мне нет до вас никакого дела.
Этот мой случай напомнил мне другой, который рассказывала моя тётка с торжествующими нотками в голосе как о своей великой победе. Она рассказывала, что была у неё подружка-еврейка, и тётка ей говорила: "Вы, евреи, Христа распяли". Подруге эти слова не нравились и она говорила, что никого она не распинала, с каковой ложью тётка смириться никак не могла. Наконец, она настолько достала подругу, что та сказала: "Ладно, распяли, распяли, только отстань". И тётка пережила "необыкновенное чувство торжества".
Как Ленин однажды разрушил основы материалистического мировоззрения.
. Может быть, никто из ортодоксальных марксистов столько не воевал с идеализмом, сколько Ленин. Но вот однажды он, скрепя сердце, сказал, что у материи следует признать способность к ощущениям, и тем самым с заднего входа впустил весь идеализм в науку.
Абсолютизированный материализм, исключающий всякий идеализм, превращается в механицизм. Можно, разумеется, с заднего входа впускать идеализм. Можно говорить о "материалистическом понимании Гегеля", об идеальном как форме существования материи, это мало что изменяет. Последовательно проведенная идеализация материализма есть в конечном счете механицизм.
Универсальная истина - в динамическом единстве противоположностей, которые не сводимы друг к другу. И вопрос вовсе не в том, какая из сторон истинна и какая ложна. И истина, и ложь - это, в конечном счете, ярлыки, которые навешиваются человеком на реальность, это выражение субъективного отношения человека к реальным процессам. Человек есть отражающая машина. И она работает по этим законам противоположности идеального и материального отношения к миру. Человек в качестве отражающей материальные аспекты реальности машины может выступать только в качестве субъективности, потому что только субъективный аспект человека чувствует, воспринимает, рассуждает. И, точно также, взаимодействуя с материальным миром, человек формирует свою субъективность. В этом отношении одна сторона положена, другая снята. Снята сторона, при помощи которой человек отражает или формирует другую сторону. Воспринимается, и, соответственно, осознается человеком то, что положено. При этом снятая сторона им не может восприниматься как непосредственно воспринимаемая реальность, как зеркало не может непосредственно отражать себя, но только опосредованно, смотрясь в другое зеркало. В этом существо отношений между противоположностями и исключения одной стороны посредством другой. Фокус сознания человека имеет свой источник и свой объект. Источник - это орудие, при посредстве которого человек отражает. Человек может отождествлять себя или отождествляться (существует разница между выражениями "отождествлять себя" и "отождествляться". "Отождествлять себя" содержит момент произвольности действий человека, того, что человек делает, "отождествляться" - момент непроизвольности, страдательности, того, что с человеком делается, происходит); он может отождествлять себя с собой как своим орудием, как средством своей самореализации, и он может быть опосредован от самого себя, может наблюдать себя, свои собственные действия как действия внешнего ему и независящего (или слабо зависящего) от него объекта, что имеет место всюду, где возникает разрыв между чувственностью и духом (умом), сознанием бессознательного и бессознательным сознания (Ведь сознание бессознательного создает возможность осознания человеком своей субъективно-инстинктивной реальности и тем самым как произвольной её реализации, так и контроля над нею в некоторых пределах. В то время, как бессознательное сознания блокирует возможность осознания, превращая сознание человека в персонификацию его бессознательного. Когда мы говорим "бессознательное сознания", то "бессознательное " является определением сознания, то есть показывает содержание сознания. Когда же мы говорим о сознании бессознательного, то объектом является бессознательное, сознание же является свойством этого объекта, неотделимо от него. Различие между двумя выражениями, следовательно, состоит в том, что является объектом, и что - его свойством, что является словом, обозначающим объект, и что является словом, определяющим свойство объекта). Невозможно нечто видеть и в то же самое время видеть видящее. Зрение не может смотреть на объект и в то же самое время видеть само себя.
Сознание одно. Сознание имеет фокус внимания на объекте. Этот фокус один. Сознание может фокусироваться на всей картине и видеть всю картину целиком, при этом части картины выступают именно как составляющие картину, как части они не существуют. Либо же сознание фокусируется на части картины, и тогда оно не воспринимает картину в целом. Т.о., речь также идет не только о том, что сознание, воспринимая нечто, не воспринимает себя, но и, воспринимая нечто, оно не способно воспринимать ничто другое. Только последовательное во времени перемещение фокуса сознания с объекта на объект и запоминание получаемой информации на каждом из шагов создаёт возможность преобразования последовательных данных в параллельно существующую целостную картину реальности.
Таково свойство одного сознания. А что, у человека одно сознание? Теоретически говоря, если исходить из общих свойств живой материи, у человека может быть сколько угодно сознаний. Практически же это выражается в том, что одно сознание может наблюдать за поведением, за действиями другого сознания, и обычно с этим связывают не только конструктивную (структурную), но и функциональную разделенность больших полушарий мозга. Однако на больших полушариях мозга свойство процессов дифференциации некоторого исходного целого целого и интеграции, собирания образованных в результате дифференциации отдельностей в новую целостность, более сложного порядка, в основе чего лежит закономерность развития, усложнения живых структур, оказывается всего лишь органом, на котором наиболее отчетливо проявляются общие закономерности формирования живых структур в их взаимодействии с внешней средой.
Всегда существует открытая У.Джемсом эта двойственность, это распадение в человеке на познающую, наблюдающую часть, и на часть, которая действует как две стороны единства. Какую бы часть человека мы ни взяли, мы имеем то, при помощи чего, и то, что. Никакое "что" невозможно без "при помощи чего". Например, когда человек говорит "я", то, с одной стороны, "я" - это ощущаемая, воспринимаемая человеком собственная субъективно - материальная реальность, и, с другой стороны, это тот же самый человек, который эту реальность воспринимает. Два в одном. Одно не может существовать без другого.
О множественности сознаний
Говоря о сознании, мы говорим о нём как чем-то одном. Но что стоит за этим выражением? - не то ли, что мы имеем дело с множеством объектов, которые обладают некоторым общим свойством.
Подойдём к делу вот с какой стороны. Возьмите боль. Что такое боль? Боль - это прежде всего некоторая актуальность. И чем сильнее боль, тем более актуальной она является. Можно ли боль назвать мыслью? Нет, боль нельзя назвать мыслью. Почему? Потому что мысль представляет собой отдельный, сравнительно самостоятельный объект. Мысль можно назвать некоторым духовным образованием. Но никакое духовное образование не может существовать вне его носителя. Но мысль не ограничивается своим носителем. Мысль - это всегда некоторая информация. Информация не может существовать вне и независимо от своего носителя. Она не может существовать сама по себе. И точно также мы не можем говорить о мысли без того, что её воспринимает. Должно существовать нечто, что воспринимает материальные носители информации и преобразует их в информацию. Для всех этих вещей нужны соответствующие материальные структуры.
Мы с вами видим, что в приведенном рассуждении чем дальше, тем больше мы впадаем в механицизм. Для того, чтобы быть реальными, мы должны иметь дело с материей, поскольку только через изменение материи мы можем изменять положение вещей. У людей нет иного выбора. Возникает поляризация, о которой говорилось выше: субъективный полюс самореализует себя и в то же самое время изменяет себя через действия с материей, через изменение материи.
Стоит нам фиксироваться на противоположном полюсе, на полюсе субъективности, и то, что только что выступало для нас в виде материальных структур, превращается в идеальное, и именно потому, что к материи мы поворачиваемся своей идеальной стороной. Что такое любая мысль? Любая мысль - это, разумеется, информация. Но это - информация в той мере, в какой мы рассматриваем объект материалистически. Но та же самая мысль есть идеальное, то есть то, что включено в актуальный жизненный процесс. А что такое мысль как идеальное? Это некоторое сознание и жизнь сознания. Т.о., бесконечное множество возможных мыслей - это бесконечное множество частных сознаний. Мы открываем книги, читаем, и находим в них всевозможные мысли, и все они представляют собой всевозможные сознания. И когда мы что-то делаем, мы делаем это на основании каких-то мыслей, реализуя тем самым какие-то сознания. Сейчас у нас одна мысль, и мы действуем в соответствии с нею. Через минуту у нас может возникнуть прямо противоположная мысль, и мы станем действовать в соответствии с этой противоположной мыслью противоположным образом.
Итак, можно говорить об актуальном, существующем во времени сознании, и о множестве мыслей как множестве объективированных сознаний. Сознание само по себе есть как бы некоторый контейнер, некоторая пустота, которая заполняется значениями сознания. Значения же сознания возникают в процессе осуществления жизненного процесса и производятся сознанием или заимствуются им из существующего общечеловеческого опыта. Мысль как объективированное сознание может быть воспринята актуальным сознанием, и тогда мысль становится способом действия, способом существования актуального сознания. Итак, мысль - это некоторая объективация сознания, которое отчуждает результаты своей работы себя от самого себя. Мысль как объект может рассматриваться как своего рода зерно, которое, падая на соответствующую ему почву актуального сознания, прорастает и даёт свои всходы, и превращается в факт существования актуального сознания.
Но возвратимся к боли. Боль - это актуальный и понуждающий факт. Боль - это не мысль. Но боль понуждает к выработке мысли. Боль есть отрицательность, требующая своего снятия. Снятие боли требует мысли о способе её снятия. Вот гаражными воротами мне нечаянно придавили палец, поскольку я его вставил "в ненужное время и в ненужное месте", почернел ноготь, палец дергает. И я думаю, что с этим делать. Отрезать фалангу, и не мучиться. Но фалангу жалко. Намазать ихтиоловой мазью, чтобы она оттуда всё вытянула. Но вытягивать нечего, нагноения нет. Остаётся оставить всё как есть и терпеть - организм сам знает, что ему делать. На этой мысли останавливаюсь. Т.о., перебрано несколько мыслей в поиске подходящей для ситуации, и ведь все эти различные мысли суть не что иное, как множество объективированных сознаний.
Так что же такое сознание? Что, сознание - это то, что сознает нечто, то есть что "А есть В"? То есть наше сознание есть актуальность мышления? Не только.
Вот мы живем какою-то жизнью, и мы мучаемся чем-то. Мы живем, мы ходим по кругу, и мы испытываем страдание, и не знаем, что со всем этим делать. И мы живем такой жизнью изо дня в день. И это - наша актуальная жизнь. Значит, мы имеем дело с двумя процессами: мы имеем дело с нашей актуальной жизнью и мы имеем дело с переживанием нашей актуальной жизни. И так как переживание нашей актуальной жизни страдательно, мы испытываем неосознаваемое, независимое от нас, инстинктивно-рефлекторное - читай: природное - чувство её отрицания. И вдруг в какой-то день наша жизнь представляется нам как объект, и тогда мы перестаём быть погружены в неё, мы смотрим на неё как бы со стороны, и тогда к нам приходит понимание нашей жизни и причин её страдательного характера. И когда нам открываются причины нашего страдания, мы можем заняться поиском средств для противостояния этим причинам. Т.о., сознание есть осознание, осознание же есть построение, конструирование отражения той жизни, которой мы живем, превращение её в идеальный объект, который мы можем исследовать. Значит, отсюда получаем, что мы живем актуальной, то есть инстинктивно-рефлекторной жизнью. Осознание инстинктивно-рефлекторной жизни происходит на фоне отрицательности, когда инстинктивно-рефлекторные схемы оказываются неудовлетворительными. До тех пор, пока такой отрицательности нет, нет и идеального отражения этой жизни. И до тех пор нет и мыслей. Ведь если нам достаточно рефлекторных схем, то мышление - это вещь излишняя, что-то в роде аппендикса, от которого желательно избавиться.
Любой более высокий способ отражения формируется на фоне давления на человека и на фоне соответствующей организации человека, характеризующейся повышенной чувствительностью к давлениям.
Что сделали Бендлер и Гриндер
В фильме о Вольфе Мессинге хорошо показано бессилие научного механицизма в изучении субъективного, и это понятно, поскольку субъективного для механицизма не существует. Вольф Мессинг всю жизнь мечтал о лаборатории, которая исследовала бы его способности. Но что могла ему ответить наука?! Вообще, что она ищет, какими методами? Джуна удостоилась научных исследований, и было установлено, что она способна осуществлять интенсивное инфракрасное излучение, и на этой основе Джуна создала свой прибор "для лечения всех болезней", работающий в этом диапазоне. И это всё, поскольку сама задача была поставлена механистически, со стороны физических носителей воздействий Это - область физики. Это - физическая сторона процессов. Но ведь вопрос-то психологический. Вопрос в том, как психологически человек поступает для того, чтобы оказалось возможно то или иное воздействие, та или иная экстрасенсорика, то есть как вся эта физика организуется, производится. То есть как субъективное преобразуется, переходит в объективное? Как человек может произвольно, а не только непроизвольно, делать подобные вещи, и при этом как может этому научиться теоретически любой человек? Ведь только подобного рода цель может рассматриваться в качестве научной задачи.
А что значит исследовать человека психологически? Это значит отнестись к нему как к объекту, и при этом и сам человек должен отнестись к себе как к объекту. Ведь человек - это сложная машина, важнейшим параметром которой является не только то, что человек делает объективно, но в особенности то, как он это делает.
Человека можно рассматривать как универсальную машину. Любой человек есть универсум, в котором есть всё, но в этом "всё" одни части развиты более сильно, другие - более слабо, третьи находятся в зародыше, и структурно все эти вещи у разных людей различно связаны между собой. Поэтому любой человек - это "всё", и в этом смысле любой человек способен ко всему - но в разной мере. Когда человек исследуется физическими методами, то он проявляет себя как физическая сущность. Но при этом полностью остаётся за кадром, как эта физическая сущность делает то, что она делает. Ведь любые действия людей с экстрасенсорными способностями как-то ими да делаются, то есть они прилагают для этого какие-то усилия, осуществляют какие-то напряжения, в том числе мышечные, и не только скелетных мышц. Всё это как-то да делается. При этом человек что-то ощущает, у него возникает какая-то обратная связь с объектом, он говорит какие-то слова, переживает какие-то эмоции. И всё это так или иначе проявляется во внешних физических состояниях человека. То есть и эмоции, и ощущения, и чувства, и мысли - все это осуществляется посредством их материальных носителей или их материальных проявлений - каких-то физических излучений. Но излучения - это результат, следствие, которые ничего не говорят о самом излучателе, поскольку излучатель может быть реализован "разными схемами и на разной элементной базе". Все эти вещи в процессе физического исследования остаются за кадром, но они-то и являются ключевыми. И что во всём этом является самым важным - то, что эти вещи непроизвольны. Нельзя сказать: сделай то-то, потому что для этого необходимо соответствующее состояние организма. И, наконец, важнейшим во всём этом является способность повторения, воспроизведения другими людьми того, что делает некоторый человек. Именно эту задачу поставили перед собой Бендлер и Гриндер, и в этом их громаднейшая заслуга.
В целом существо дела состоит в том, чтобы то, что феноменологически делает один человек, мог делать другой человек. Это значит, что мы при решении данной задачи имеем дело не с внешним, а с внутренним миром человека. Ведь человек к своему внутреннему миру относится точно также, как к внешнему: он точно также, как наблюдает внешний мир, наблюдает свои внутренние состояния, ощущения, импульсы, давления и т.д. Здесь, во внутреннем мире человека действуют точно такие же причинно-следственные связи, как и во внешнем мире (первым об этом сказал Фрейд) и основанием этих причинно следственных связей в психологии человека являются рефлексы, врожденные и прижизненно сформированные. Наши внешние проявления, наше внешнее поведение имеет в своём основании процессы, происходящие во внутреннем мире человека, и, точно также, влияния внешнего мира изменяют процессы, происходящие во внутреннем мире. Т.о., можно говорить о переходах внутренних состояний человека в его внешнее поведение, и об обратном воздействии внешней среды на внутренние состояния человека. Представляется, что задача заключается в прослеживании непрерывной связи, непрерывных причинно-следственных переходов внутренних состояний человека во внешние и обратно.
Разумеется, наша обыденная жизнь сплошь представляет собой подобного рода переходы, и этот аспект тысячекратно отражен в художественной литературе. Но всё это отражено по преимуществу как явление, а не как сущность.
Феноменологический аспект взаимодействия полушарий большого мозга
Когда идёт нечто само, "покатило", когда слова вылетают сами по себе, то это означает доминирование правого актуального полушария у левшей. Этот словесный выход есть просто рефлекторная реализация чувственности.
Когда человек говорит слова и от них переходит к чувственным картинам, то доминирует левое полушарие.
В целом же в этом случае налицо взаимодействие полушарий.
Т.о., вопрос в том, должны ли мы для того, чтобы получить некоторый образ, произносить слова, либо же мы идем от некоторого образа, который автоматически преобразуется в слова.
Когда говорят: "покатило", слова человеком произносятся автоматически, и в этом движении человек опирается на возникающие в его голове образы, которые непосредственно переводятся в слова. Человеку нужно произносить слова для того, чтобы перейти от непроизвольных образов к произвольным, от непонимания к пониманию, поскольку только слова связаны с понятиями, тогда как рефлексы связаны с чувствами, вызываемыми ощущениями, чувствами, которые характеризуются актуальным характером и функционируют по закону создания и разрядки напряжений чувства. В чистом виде человек не знает, что он скажет дальше, какие слова вылетят из него. Но после того, как слова сказаны, возникает отношение к сказанному как к объекту, человек начинает осмысливать содержание вылетевших из него слов. Обычно в подобного рода случаях человек ощущает в себе некоторый импульс, давление, которое требует своей разрядки в виде словесной деятельности. У некоторых или довольно многих эта форма превращается в своего рода словесный понос. Это имеет место тогда, когда человек не объективирует сказанное им, и не преследует цели познания причин высказанного им содержания, а единственно цели разрядки существующих в нём напряжений. Но совершенно подобного же рода имеет место и противоположная тенденция, связанная с желанием человека повторно пережить пережитое, для чего он произносит слова, актуализируя связанные с ними образы. Т.о. первая тенденция проявляет в человеке образы, вызывающие в нём напряжения ради притупления ощущения последних в результате их повторных актуализаций, вторая тенденция направлена на воспроизведение существующих в человеке напряжений посредством произвольной актуализации образов и с ними - переживаний, используя для этого слова.
Применение слов вообще имеет то значение, что ими обусловливается реализация процесса в силу последовательного произнесения слов. Последовательность слов вызывает последовательность сменяющих друг друга образов точно также, как и, обратно, существующие непроизвольные, независящие от человека напряжения выплескиваются последовательным процессом в автоматически производимых образами словах. В словах, т.о., оказываются закодированы компоненты динамических отношений элементов образов.