Когда передо мной
возникает выбор между вором и дураком, я делаю выбор в пользу вора на том основании, что вор, по крайней мере, умеет делать дело. Дурак же делать дела не умеет, и поэтому неизбежно губит любое дело.
Вора, по крайней мере, можно как-то контролировать и ограничивать в его страсти.
Глупость же губит всё, к чему она ни прикасается. Дайте глупости только карты в руки, и она начнет думать, а что бы такое сотворить. И падает
ей в голову неизвестно откуда взявшаяся идея, которая принимается ею за некую высшую, пожалуй, что и божественную истину, и она бросается к её реализации, и точно такие же глупцы бросаются ей в помощь. И так делается история.
Нет, вор, на мой взгляд, предпочтительнее, потому что всё, что связано с действиями вора, обладает мотивом и может быть просчитано.
Но это - то, что касается жизни. А как насчет искусства? Искусство - это, конечно, не жизнь. Если сказать, что оно - отражение жизни, то довольно опосредованное. Но, во всяком случае, кажется, что оно как-то относится к жизни и, во всяком случае, представляет собой ту или иную реакцию субъекта на неё.
И это даже при условии, что художник пишет то, что обнаруживает в себе самом,
потому что то, что в нём, является результатом, свойством его
жизни, является его объективной реальностью. И уж, конечно, искусство должно
быть востребовано, должно обладать некоторой потребительной стоимостью.
Потому что если оно не находит потребителя, то можно считать, что его в
объективном смысле не существует.
Одним из основных свойств человека является его способность к познанию. Познание основывается на сравнении чего-то, что дано, с чем-то, что рассматривается в качестве другой стороны этого "чего-то". С какой бы ситуацией человек не имел дело, он находится либо внутри, либо вне её. Находясь внутри ситуации, человек переживает её субъективно, и его субъективные переживания - это то, что ему дано. Целью его познания в этом случае является познание тех объективных обстоятельств, которыми создается его субъективная реальность. Аналогично, если человек находится вне ситуации, то он воспринимает её со стороны её объективных свойств, и тогда целью его познания становится определение её значения для субъективности человека. Познание и одного, и второго рода является вполне объективным, так как обладает критериями истины - субъективными либо объективными, в силу чего существует возможность однозначно соотнести объективность, за которой следуют субъективные состояния, либо субъективность, которой производится объективная реальность.
Но если человек не находится ни внутри ситуации, ни вне её, то он не обладает критериями истины. Иначе: он не обладает такими критериями истины, которые требуют своего практического разрешения в своей противоположности. Тем не менее, он решается на какие-то высказывания о субъективной
или (и) объективной реальности, действующим лицом которых он не является ни в малейшей степени. Тогда он превращается в конструктора объективной и субъективной реальности, о которых он имеет какие-то обрывочные представления. Для того, чтобы подобного рода логическая реальность была создана, ему нужна идея в качестве средства организации такой реальности. Фильм Юрия Быкова "Жить" строится в соответствии с последним принципом.
Идея фильма, по словам Быкова, заключалась в том, чтобы показать, как в стрессовой ситуации
в процессе общения бандита и обывателя обыватель расчеловечивается, а бандит очеловечивается. Сюжетная линия фильма сводится к тому, что охотник-обыватель оказывается в заложниках у бандита. Обыватель нужен
бандиту сначала как средство бегства от подельников, а в последствии в качестве проводника. Время, которое они проводят вместе в их блужданиях, привело к тому, что бандит стал человеком, и даже настолько, что в конце фильма выручает
обывателя из рук подельников, тогда как обыватель расчеловечивается до такой
степени, что ради спасения своей жизни убивает бандита. Словом, показана история вполне сентиментальная, слёзная, с соплями
зрителей, размазываемыми ими по лицу во время просмотра фильма, так что,
выйдя из кинотеатра, обыватель вполне огорчается поведением самого себя и сочувствует убиенному
им облагородившемуся бандиту.
Если мы создаем конструкт на основании какой-то идеи, тем не менее, для того, чтобы по возможности следовать правде жизни, нужно пользоваться хотя бы какими-то объективными критериями. В качестве такого объективного критерия Быков взял критерий выживания, что и отразил в названии фильма: "Жить".
Однако сам Быков, и это при том, что он вынес слово "жить" в заголовок, то
есть представил его в качестве положенного, исходит из прямо противоположного
понятия, гласящего: идея - выше жизни. Другими словами, он исходит из понятия
"не жить - это хорошо", то есть исходит из приоритета инстинкта смерти. И именно
поэтому обыватель, убив своего "спасителя", идет, вполне понимая свою обгаженность и ничтожество,
вплоть до того, что выбрасывает своё ружье, средство убийства.
Всё совершенно точно так же, как требуют либералы (в частности, в лице
сегодняшнего их телевизионного знамени Сванидзе) от России ощущать свою обгаженность и ничтожность за то, что Россия в качестве СССР принцип выживания
положила в свою основу).
Поскольку мы имеем дело с конструктом, с логикой, то мы, разумеется, должны исходить уже из логики, а не из реальности как таковой. Другими словами, все те условности, которые есть в фильме, они совершенно справедливы. Так что мы не обращаем внимания на то, что "в жизни так не бывает". Фильм представляет собой разворачивание логики заложенной в нём идеи. Поэтому фильм и должен рассматриваться как логическая, то есть искусственная, "нарошная" реальность.
В начале фильма бандит действует в соответствии с законом выживания: его преследуют
его подельники, и он делает всё для того, чтобы предотвратить свой абгемахт. Далее, по воле Быкова, бандит начинает постепенно размягчаться и даже подчиняться охотнику, охотник же, напротив, начинает сурово осуждать бандита, вплоть до того, что когда бандит, видя наставленное на него ружье, говорит: "Ты же только что показал, что ты не можешь убить человека", обыватель ответил: "Ты - не человек". А если бандит - не человек, то его, разумеется, можно убить. Ну, если, разумеется, он не внесен в Красную книгу, которой отстрел этого типа особей запрещен.
Словом, вначале бандит ведет себя в соответствии с законом выживания. Но позже с бандитом происходят необъяснимые вещи, и он начинает нарушать закон выживания, во всяком случае, по отношению к обывателю. Чего не скажешь об охотнике: как только ружье оказалось в его руках, он ушел от бандита. Значит, можно говорить об адекватном поведении обывателя
на протяжении всего фильма, и о возникновении неадекватного поведения у бандита, что, разумеется, на совести Быкова. А нарушение закона выживания с необходимостью ведет к уничтожению его носителя. Там вы можете говорить о благородстве бандита или о чем угодно, но - "он нарушил закон и должен умереть".
Дальше - больше: поведение бандита в деревне прямо противопоставлено критериям закона выживания: он не убивает преследующего его одного из
подельников, когда пистолет оказывается в его руках. Он требует лишь автомобиль. Но ясно же, что для сохранения жизни он должен уничтожить всех своих подельников. Потом он выручает попавшегося в руки преследователей охотника, и это притом, что этот его поступок сам по себе не имеет смысла, потому что при таком раскладе шансы на выживание у него минимальные. Другими словами, Быкова вела за собой упавшая ему в голову идея, и она выстроила таким образом бессмысленый с точки зрения критерия выживания
для бандита сюжет. А почему, спрашивается, нет: человек свободен, и он волен выполнять критерии выживания или не выполнять. Другое дело, что существует закон, и "его не прейдеши", и если человек внешне чему-то сопротивляется, а внутренне готов это принять, то кто же ему запретит это? Единственный человек, который от начала фильма до последнего выстрела, прикончившего бандита, выполнял закон выживания, был охотник. Перед лицом смерти он совершенно справедливо сказал: "Ребята, у вас здесь свои разборки, у вас - своя жизнь. А я-то тут причем. У меня своя жизнь, которая к вашей жизни не имеет никакого отношения. И я хочу жить своей жизнью". И когда
"главный" бандит говорит ему, с целью его унизить и растоптать его совесть: Вот тебе ружье и патрон. Убей человека, который вырвал тебя из наших рук,- обыватель стреляет и убивает этого человека, который его выручил. Правильно ли он сделал? Совершенно правильно: он не нарушил своего закона выживания и это не было простой трусостью с его стороны: у обывателя своя жизнь, у бандита - своя. Это два совершенно различных мира. Этот же самый обыватель за свою семью, за своих детей перегрызет горло посягающему на них. Именно потому, что это - его собственная жизнь. И поэтому когда бандит, желающий унизить обывателя, дает ему в руки ружье, чтобы тот прикончил другого бандита, то обыватель выполнил свой закон выживания, свой инстинкт, закон своей собственной жизни, не зависящий от жизни и идей людей совершенно иного ареала, совершенно иного, чуждого ему закона. И законы этого другого ареала на него не могут действовать, потому что в противном случае он подчинит законы своего ареала чуждым, враждебным ему законам чужого ареала. Нельзя допускать действие законов чужих в свой закон, потому что в этом случае ты предашь самого себя.
Перед последним выстрелом я, обыватель, как и все подобные мне, ожидал, что охотник попытается выстрелить в противников захватившего его бандита. Но когда последний выстрел прозвучал, я поставил себя на место охотника и подумал, что сделал бы то же самое. И сделал бы это даже не потому, что этим покупал себе жизнь, а потому, что мне нет никакого дела до бандитов.
У меня - своя жизнь, у них - своя. И я в этой жизни, подобно миллионам российских обывателей, выживаю, как могу, под пятой окружающего меня
и властвующего надо мной бандитского общества.