Русская философия XIX - начала ХХ века: краткий очерк логики развития
В наше время русская, особенно религиозно-нравственная, философия обретает вторую жизнь. В сериях "Из истории отечественной философской мысли" и "Философское наследие" вышли и выходят труды П.Я. Чаадаева, В.С. Соловьева, К.Д. Кавелина, М.А. Бакунина, Н.А. Бердяева, Г.Г.Шпета, Л.И. Шестова, С.В. Трубецкого, В.Ф.Эрна, Л.П. Карсавина, П.А. Флоренского, К.Н. Леонтьева, Н.Я. Данилевского, С.Н. Булгакова, Н.О.Лосского, С.Л.Франка, И.А. Ильина и других. Длительное время читающая публика была отчуждена от этих и других оригинальных русских мыслителей. Теперь положение коренным образом изменилось и количество новых публикаций стремительно нарастает и будет продолжаться впредь. В частности, уже предпринято издание 12-томного собрания сочинений В.С.Соловьева.
Русский национальный гений в удивительно разнообразных формах выразил себя не только в литературе и искусстве, но и в философии, а поскольку отечественная проблематика все заметнее вторгается в учебный курс философии и вообще в духовную жизнь общества, адекватное осмысление русской философии указанного периода становится актуальной задачей. В чем же ее своеобразие, каковы основные течения, а главное - какова логика историко-философского процесса в данном временном интервале? Попытаемся кратко ответить на эти вопросы.
Самобытность русской философии впервые заявляет о себе "Философическими письмами" П.Я.Чаадаева ( 1794 - 1856 г.г.). Именно в них поставлены такие проблемы, которые оказались сквозными для русской философии ХIХ века. Своеобразие истории России он видел в ее культурно-географическом положении между Востоком и Западом. П.Я. Чаадаев одним из первых осознал необходимость синтеза восточной и западной культур. "На Востоке, - писал он в "Апологии сумасшедшего", - мысль, углубившись в самое себя, уйдя в тишину, скрывшись в пустыню, предоставила общественной власти распоряжение всеми благами земли; на Западе идея, всюду кидаясь, вступаясь за все нужды человека, алкая счастья во всех его видах, основала власть на принципах права; тем не менее и в той, и в другой сфере жизнь была сильна и плодотворна; там и здесь человеческий разум не имел недостатка в высоких вдохновениях, глубоких мыслях и возвышенных созданиях" (Чаадаев П.Я. Соч., М., 1989, с.145-146). Надо отдать должное мыслителю, ибо верно подмечены противоположные ценностные ориентации: восточный квиетизм и западный активизм; обращение к внутреннему миру человека и стремление к изменению прежде всего социальных порядков; забота о душе и забота о пользе; поворот философской мысли к субъекту и ориентация на преобразование объекта. Данная антитеза красной нитью пройдет через всю русскую литературу и философию ХIХ века, возродится в 20-е годы ХХ века в "сменовеховстве", а у ряда мыслителей, особенно таких как Н.Я.Данилевский и К.Н. Леонтьев, тема "Россия - Запад" станет центральной. Почетное место она займет в начале ХХ века и в творчестве Н.А.Бердяева. Следуя традиции, идущей от П.Я.Чаадаева, он тоже выделял две противоположные тенденции в человеческом бытии - направленность к социальному преобразованию жизни и стремление к ее преображению, то есть к религиозному преобразованию. "В душе русского народа, - писал он в статье "Воля к жизни и воля к культуре", - быть может сохранилась большая способность обнаруживать волю к религиозному преображению жизни. Мы нуждаемся в культуре, как и все народы мира, и нам придется пройти путь цивилизации. Но мы никогда не будем так скованы символикой культуры и прагматизмом цивилизации, как народы Запада. Воля русского народа нуждается в очищении и укреплении, и народ наш должен пройти через великое покаяние. Только тогда воля его к преображению жизни даст ему право определить свое призвание в мире" (Слово, 1990, N 1, с.61). Н.А.Бердяев - мыслитель мирового масштаба, почти полвека посвятивший себя обоснованию философии личности и свободы. Значительная часть его жизни пришлась на ХХ век, но как и П.Я.Чаадаев, в центр философских раздумий он поставил проблему Человека, судеб народа и своей страны. И если взять этих двух представителей русской идеи в качестве отправной и высшей точек национальной философской мысли, то все существовавшие в этом интервале философские течения можно рассматривать с той же позиции - что стояло в центре философствования: субъект или объект, свобода или необходимость, дух или материя, внутренний или внешний мир человека, временное или вечное.
Непосредственно за П.Я.Чаадаевым следуют славянофилы и западники, хотя отдельные идеи, входящие в идеологии того и другого течения, уходят своими корнями в духовный климат России конца XVIII - начало ХIХ века. Самая характерная черта славянофильства - антибуржуазность, что и предопределило как метафизическое воззрение, так и социальную философию славянофилов. Россию они противопоставили Западу и в ее самобытности, которая виделась ими в общине, православии, самодержавии и народных обычаях, усматривали залог спасения России от влияния буржуазной цивилизации. Основания для таких опасений действительно были. Западноевропейская и восточноевропейская цивилизации различались и по сию пору различаются между собой как по истокам, так и по характеру. Первая после эпохи Возрождения складывалась преимущественно как бюргерская, а вторая, главным образом, как земледельческая. Отсюда в первом случае утверждалось завоевательское отношение к природе и формировалась установка на преобразование объекта, порождающая потребительскую психологию, рационалистическую философия природы и человека как социального атома. Во втором случае вырабатывались гуманистические ценности, то есть поиски внутренней цельности, а не гражданских прав; отстаивались права сердца, а не только разума; природа воспринималась как божье творение, храм, а не как мастерская; в человеке виделось главным не его эгоистические устремления, а духовная жажда.
Славянофилы ( К.С.Аксаков, И.С.Аксаков, А.С.Хомяков, П.В.Киреевский, И.В.Киреевский, Ю.Ф.Самарин, А.И.Кошелев и др.) в своих мировоззренческих исканиях во многом отталкивались от восточной патристики, продолжая в философии линию мыслителей Древней Руси и их византийских учителей, таких как Василий Великий, Григорий Низианзин, Иоанн Златоуст, Григорий Палама, Максим Исповедник. Славянофилы поэтому являются романтиками в философии и в социологии. Их сочинения пронизаны острой критикой культа пользы, рационализма и индивидуализма, утвердившихся в то время в западном буржуазном обществе. Отсюда становится понятным неприятие ими гегелевского панлогизма и наоборот - глубокое внимание к философии всеединства Шеллинга. Расщепленности буржуазного индивида на частного и публичного человека славянофилы противопоставили идею цельной личности, осознающей себя частицей народа - субстанции, в которой все духовные силы сливаются в живое соборное единство. Не случайно поэтому они отмежевались от чаадаевского пессимизма во взглядах на будущее России и на первое место в качестве высших социальных ценностей поставили не гражданский строй, а общинную жизнь; не право, а нравственность; не прогресс, а народные обычаи и традиции; не науку, а религию. Не трудно увидеть в данной смене мировоззренческой парадигмы истоки многих школ русской общественной мысли второй половины ХIХ - начала ХХ века, в особенности таких как панславизм Н.Я.Данилевского и К.С.Аксакова, теократизм К.Н.Леонтьева, почвеничество Ф.М.Достоевского и Аполлона Григорьева, философия всеединства В.С.Соловьева, философия общего дела Н.Ф.Федорова, экзистенциализм Л.И.Шестова и персонализм Н.А.Бердяева. Правда, нужно заметить, что славянофилы в своих религиозно - нравственных исканиях не отвергали достижений западной цивилизации, а мечтали о синтезе европейского и византийского начал, когда, как писал И.В.Киреевский, "все пути сойдутся в одно совокупное движение" и "раздвоение и цельность, рассудочность и разумность будут последним выражением западноевропейской и древнерусской образованности" (Киреевский И.В. Критика и эстетика. М., 1979, с. 290). Заметим кстати, что Иван Киреевский был одним из любимых учеников Гегеля и одно время он издавал журнал "Европеец", который был быстро прикрыт усилиями III-го отделения.
Западничество являло собой противоположный тип историзма и философствования. Славянофилы были за самобытный, некапиталистический путь развития России; западники - за ее буржуазно-демократическое развитие. Западники ( Т.Н.Грановский, К.Д Кавелин, В.П.Боткин, П.В.Анненков и другие; некоторое время в московский кружок западников входили А.И.Герцен и Н.П.Огарев) олицетворяли либерально-освободительное движение. Либерализм есть течение прогрессивной буржуазии, демократического дворянства и интеллигенции, оформившееся в 40-е годы ХIХ столетия. В России формами либерализма были западничество и кадетство. Естественно, что в философии либералы ориентировались на западную философскую традицию и прежде всего на системы Гегеля и Канта; гегельянство захватило умы в 40-50-е годы, а неокантиантство в конце века. Таким образом западничество тоже заложило прочную традицию в отечественной философии, но только рационалистическую, направленную на обоснование научного знания, прав личности, гражданских свобод и социального прогресса. Западничество - российский вариант европейского либерализма; славянофильство - российский вариант общеевропейского романтического консерватизма, резко и притом справедливо критиковавшего рационалистические системы западной философии за обоснование индивидуализма, утилитаризма и сциентизма. Однако надо помнить, ибо в чем-то оппозиция "славянофильство - западничество" возродилась в наше время, полемика между славянофилами и западниками носила, в отличие от современности, исключительно идейный характер. Это были споры патриотов, озабоченных судьбой послекрепостнической России, поэтому их нельзя представлять как отношение враждебных партий. " С них, - писал А.И.Герцен о славянофилах, - начинается перелом русской мысли... Да, мы были противниками их, но очень странными: у нас была одна любовь... И мы, как двуликий Янус, смотрели в разные стороны, в то время как сердце билось одно" (Герцен А.И. Былое и думы. Л., 1947, с. 304).
Теоретические споры между славянофилами и западниками были сняты народнической практикой. Идеологи народничества - А.И.Герцен и Н.Г.Чернышевский - обосновали концепцию "русского социализма", которая явилась синтезом западной социалистической идеи и славянофильского учения о самобытном, то есть общинном строе в России. Философия же революционных демократов была преимущественно западного происхождения. Это или гегельянство, понятое как "алгебра революции" (В.Г.Белинский, А.И.Герцен, Н.П.Огарев, М.А.Бакунин); или антропологический материализм (Н.Г.Чернышевский, Н.А.Добролюбов); или позитивизм ( П.Л.Лавров, Н.К.Михайловский); или естественно-научный материализм в духе Фохта и Молешотта (Д.И.Писарев); или же экономический материализм (П.Н.Ткачев). Все перечисленные философские доктрины тем не менее были поставлены революционными демократами на службу освободительного движения.
Определяющее влияние в мировоззренческих исканиях второй половины ХIХ века приобрели все же специфически отечественные течения философской мысли: философия всеединства и философия русского космизма, в той или иной степени выросшие из славянофильства. К этому надо добавить громадное влияние на духовный климат того времени религиозно-нравственных исканий Ф.М. Достоевского и Л.Н.Толстого, продолжавшиеся и в ХХ веке. В 1847 году в письмах из Парижа, публиковавшихся в "Современнике", А.И.Герцен впервые употребил термин "мещанство" не в сословном, а в социально-психологическом смысле. Тема мещанства также станет сквозной в русской философской мысли. В.С.Соловьев, Ф.М.Достоевский, Л.Н.Толстой и другие рассматривали капитализм ("плутократию") и социализм как две разновидности мещанского царства. Буржуазность они трактовали гораздо шире, чем господство частной собственности. Товарный фетишизм, вещизм, бездуховность, равнодушие к близкому, индивидуализм и эгоизм, отчуждение от трансцендентного и человекобожество - все это были для них атрибуты мещанства. Подобное восприятие мещанства стало характерным и для многих представителей русской культуры начала ХХ века, особенно для таких как Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков, Д.К.Мережковский, Н.Минский и других. Насколько это была прочная традиция, показывает позиция "последнего из могикан" русской философии - Н.О.Лосского, умершего в 1965 году в возрасте 94 лет. В книге "Характер русского народа" Н.О.Лосский писал: " Презрение к мещанству - в высшей степени характерная черта русского общества, именно презрение к буржуазной сосредоточенности на собственности - на земных благах... Борьба против мещанства, то есть против буржуазного умонастроения и строя жизни, ведется русской интеллигенциею во имя достоинства индивидуальной личности, во имя свободы ее, против подавления ее государством или обществом, против всякого низведения ее на степень лишь средства" ( Слово, 1990, N 3, с.49).
Однако и революционный активизм для многих русских мыслителей ХIХ - начала ХХ века тоже не представлял собой спасительный путь. По мнению, например, В.С.Соловьева подобная альтернативна социальных преобразований не содержит положительного идеала и вся разрушительная энергия революционного действия в конечном счете замыкается на перераспределении материальных благ. В статье " Несколько слов по поводу "жестокости" В.С.Соловьев отмечал, что девиз "отдай купон, не то убью", написанный на знамени английских мироедов, по своей нравственной сущности тождественен с девизом " отдай капитал, не то убью", написанный на знамени социальной революции. Где же выход? - Нужно найти истинные формы солидарности, которые основывались бы не на прибыли, выгоде, пользе, "предметообожании", а порождались религиозно-нравственными ценностями. Человек, учил В.С.Соловьев, есть существо духовное. Стало быть возрождение индивидов и народов должно лежать на путях утверждения этики всеединства, ибо моральный человек творит добро независимо от обстоятельств. Смысл жизни человека заключается в сотворении добра и его приумножении, но реализация такой установки невозможна, если не будет достигнут примат духовных ценностей над материальными. В социальной жизни идеалы не должны подменяться идолами, то есть общее благо должно обладать приоритетностью в сравнении с индивидуальными или групповыми эгоистическими интересами, ибо " ... истинно человеческим идеалом может быть только то, что само по себе имеет всеобщее значение, что способно все в себе совместить и всех объединить собою" (Соловьев В.С. Сочинения в 2-х томах, т.1, М., "Правда", 1989, с. 619).
Для Л.Н.Толстого бытие духа также являлось субстанциональной основой индивида, а любовь к ближнему во имя благих дел рассматривалась в качестве той соборной силы, которая скрепляет человеческие узы. Если В.С.Соловьев мыслил свою философию как "метафизику всеединства", то есть как синтез религии с человеческими идеалами во имя обретения духовного бессмертия и жажды правды, то Л.Н.Толстой строил свою доктрину как "истинное христианство". Центральным тезисом этого учения является нравственный императив "Бог - есть любовь", выражающий веру в евангельское учение о любви к ближнему как о той силе, которая способна объединить людей. Другой императив толстовской религиозной философии - "Царство Божие внутри нас" - ориентировал личность на путь нравственного самоусовершенствования. В целом Л.Н.Толстой на первое место ставил не философию, а этику и отмеченные религиозно-нравственные установки, направленные на утверждение истинного братства между людьми, воплощал в проповедь, благодаря чему его учение в известном смысле становилось практической силой.
Несколько отличается позиция Ф.М. Достоевского, хотя его мысль вращается в кругу тех же проблем, что и у В.С.Соловьева и Л.Н.Толстого. В своем литературном и публицистическом творчестве он обращает внимание прежде всего на экзистенциальные стороны человеческого бытия. Ф.М.Достоевский не принимает никакой законченной доктрины, не строит никаких завершенных идеалов, но с потрясающей силой обнажает безумное самомнение и вседозволенность взбесившегося мещанина с его культом индивидуальной свободы и этического нигилизма. Ф.М.Достоевский как бы помещает человека в экстремальные условия и открывает перед ним ряд возможностей, не питая никаких иллюзий на счет реализации наихудшей из них - бесовства. Но и здесь он не ставит точку, ибо хотя необычайно трудно из-за человеческого эгоизма до конца следовать заповеди Христа любить ближнего как самого себя, но возможно через жертву и страдание искупить грех и вновь возвыситься до человеческого. Замечательно об этом писал М.М.Бахтин: " Тот катарсис, который завершает романы Достоевского, можно было бы... выразить так: ничего окончательного в мире еще не произошло, последнее слово мира и о мире еще не сказано, мир открыт, свободен, еще все впереди и всегда будет впереди" ( Бахтин М.М. Проблемы этики Достоевского. М., 1963, с. 223).
В рамках философии русского космизма проблема человеческой солидарности и будущего человечества решается с иных позиций. В качестве мировоззренческой основы здесь выступают как религия, так и наука; мечтания и грезы о будущем ( например, об автотрофном бытии человека) соседствуют с научным анализом, но сохраняется постоянная для русской философии идея объединения человечества. В трудах основных представителей философии космизма: В.Ф.Одоевского, Н.Ф.Федорова, Н.А.Морозова, отчасти В.С.Соловьева впервые обосновывается необходимость объединения людей, обращаясь к идеям экологического порядка. Вычленение в русском космизме глобально-экологической проблематики привело в дальнейшем к созданию В.И.Вернадским учения о ноосфере и формированию антропокосмического мировоззрения (В.И.Вернадский, А.Л.Чижевский и другие), которое рассматривает человека как космическое событие и преодолевает утвердившийся в Новое время принцип сциентизма, противопоставляющий человека природе.
Так в чем же уникальность русской философии ХIХ - ХХ века? В литературе уже отмечались некоторые ее специфические черты: отсутствие четкой демаркационной линии между материализмом и идеализмом, разработка главным образом проблем человека и философии истории, а не гносеологии и онтологии; литературная и литературно-критическая форма философствования. К этому, по моему мнению, надо добавить широкий диапазон мировоззренческой проблематики, благодаря чему многие идеи, выдвинутые в русской философии данного периода, оказались актуальными и в определенной степени повлияли на развитие мировой, особенно европейской философии. Н.А.Бердяев справедливо замечал в своей работе "Русская идея": "если Данилевского можно считать предшественником Шпенглера, то К.Леонтьев предшественник Ницше" (Вопросы философии. 1990, N 1, с.111).
К тому же гуманистический пафос, обоснование примата духовных ценностей над материальными и возможностей самосовершенствования человека, активные нравственные искания, понимание органического единства разума и чувств и органической связи человека с природой, с космосом стали удивительно созвучными современной эпохе. Конечно, русская философия рассматриваемого периода была преимущественно религиозно-идеалистической, но при этом она была пронизана духом исканий совершенного и нравственного человека и враждебным отношением к мещанству, эгоизму, потребительству. Все основные представители русского идеализма, начиная с П.Я.Чаадаева и кончая П.А.Флоренским и А.Ф.Лосевым, считали религию душой культуры и основой мировоззрения человека. Но в наше время, когда четко выявились отрицательные стороны рационализма, научно-технического прогресса и завоевательного отношения к природе, такая позиция не должна вызывать отрицания. Ибо плюрализм духовных исканий предполагает усвоение из прошлой культуры всего, что обладает гуманистическим дальнодействием. Как прозорливо заметил Н.А.Бердяев в "Русской идее": "Многое то уходит в глубину, исчезая с поверхности, то опять поднимается вверх и выражает себя во-вне. Так будет и у нас. Происшедший у нас разгром духовной культуры есть только диалектический момент в судьбе русской духовной культуры... Все творческие идеи прошлого вновь будут иметь оплодотворяющее значение. Духовная жизнь не может быть угашена, она - бессмертна" (Вопросы философии, 1990, N 2, с. 152).