Шульчева-Джарман Ольга : другие произведения.

Возложи на очи коллирий. Глава 14

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ГЛАВА 14. О СЫНЕ И ВИНОГРАДНИКЕ.
    - Да, это вы с Саломом сговорились! Феотим не ошибся! Ты решил хитростью прибрать к рукам братнюю долю, а его самого отправить голодать в затвор на Ирисе! Благодарение Богу, Феотим разгадал твои козни! Ты решил забрать имение у брата своего!
    - Блажен ты, епископ Григорий, - торжественно возгласил Кесарий, - ибо не плоть и кровь открыли это тебе, но сам честнейший раб твой, Феотим! Кстати, - спросил деловито Кесарий и скрестил руки на груди, - Феотиму ничего тобой не завещано? И не возросла ли его доля за счет доли твоих сыновей от столь вовремя поданного совета?
    - Замолчи! - взревел Григорий-старший.
    - Почему это мне следует молчать, - взвился Кесарий, - когда торжествует наглая рабская ложь? Ты приблизил к себе мерзкого раба, а собственных сыновей делаешь рабами рабов!
    Рот Кесария свело судорогой.
    - Не тебе указывать отцу, как поступать с сыном от рабыни! - закричал Григорий-старший, махая посохом. - Я мог бы продать его, мог бы изгнать его - но оставил, склонившись к мольбам твоей матери.
    - Моя мать превзошла в добродетели Сарру, а твоей ненависти к детям ужаснулся бы не только Авраам, но и хананеи, которые первенцев через огонь Ваалу проводили! Они, во всяком случае, усыпляли несчастных перед сожжением, и надеялись в своём невежестве, что их дети будут царствовать с Ваалом! А ты жизнь сыновей превращаешь в медленную пытку, и внукам отказываешь в том, чтобы видеть лик Христов! - в ярости закричал Кесарий.
    - Славно ты говоришь! - воскликнул Григорий-епископ, пунцовый от гнева. - Может, ты и за Григу речи в церковном собрании теперь произносить будешь?
    - А разве Феотим тебе ещё не донёс? - вскипел Кесарий.
    - Доложил! - заревел Григорий-старший, как раненый бык. - Богохульник!
    - Феотим-то? Да, верно, он таков, - деланно спокойно отвечал Кесарий.
    - Да я и сам уже вижу, что ты не только виноградник у брата забрать хочешь и с рабским отродьем Саломом разделить, но и с кафедры меня с Григой свергнуть и арианам отдать, а то и эллинам! - наступая на младшего сына заговорил Григорий. - Слыханное ли дело - некрещеный верных поучает! Точно, задумал ты из храма христианского на радость новому цезарю сделать капище Гелиоса и Матери богов! О, то вовсе не подложное письмо было! - возгласил епископ Назианза.
  Виноградник был пуст - никого. Напрасно высокий человек в белом хитоне звал и звал, тревожно и громко:
  - Каллист! Каллист!
  Ответа не было.
  Человек сбежал вниз по склону холма, продолжая звать "Каллист!", потом снова поднялся на холм, чтобы оглядеть поля, простирающиеся вдаль до самого леса, синеющего в вечерней дымке. Кто-то ткнулся мокрым носом в его сандалии.
  - Остроух! Острозуб! - воскликнул он, и огромные рыжие парфянские псы, ластясь к нему, стали лизать ему руки. Остроух, встав на задние лапы, положил передние на плечи своему хозяину и облизал ему лицо.
  - Хорошие, хорошие! - засмеялся человек, трепля их холки и не уворачиваясь от огромных собачьих языков. - Но ищите же Каллиста! Умные собачки! Вы должны найти моего Каллиста! Вот - запомнили запах? - он поднёс к их напряжённым, трепещущим от жажды поиска, чёрным носам, хитон Каллиста.
  Конечно, псы-парфянцы запомнили этот запах с первого раза, и не было нужды повторять приказ, но Кесарий был очень взволнован исчезновением друга. Нигде ни следа - с тех пор, как они расстались перед входом в базилику! Кажется, он видел Каллиста тоящим у входа - когда говорил к народу, но вполне мог и ошибиться... Не ушёл ли Каллист прочь, обидевшись - он имел полное право обидеться! Или с ним случилось что-то страшное? Воистину, на каппадокийской земле с ним пока случались одни только неприятности...
  Умные животные, почуяв знакомый запах хитона, присели на задние лапы и виновато заскулили.
  - Ищите! Ищите! - крикнул Кесарий властно и громко. - Остроух, Острозуб, Длиннонос! Афродита Урания! Неужели и ты не смогла его найти?
  Афродита Урания несколько мгновений посмотрела на молодого хозяина, склонив голову на бок - её розовый язык свешивался из раскрытой пасти между острых белых зубов - потом моргнула, сомкнув и разомкнув веки над тёмными глазами, и, словно огненный вихрь, умчалась в виноградники. Её дети - Остроух, Острозуб и Длиннонос - последовали за матерью.
  Кесарий смотрел им вслед с надеждой и тревогой.
  - Неужели и парфяне со своим нюхом его не найдут... - промолвил он.
  - Нашёл! Нашёл я тебя! - загремел старческий, но твердый голос за его спиной. Кесарий резко обернулся - словно его ожгли бичом.
  - Отец? - сдержанно сказал он. - Ты? Рад тебя видеть. Обходишь виноградники? Гроздья уже поспевают.
  - Это ты, нечестивец, обходишь виноградники, уже примериваясь к доле своего старшего брата! Тебе мало нечестивого императорского золота!
  - О чём ты, отец? - сдвинул Кесарий брови.
  - Феотим, мой верный Феотим, раскрыл мне твои происки! Ты уже заправляешь в имении, как хозяин, отстранив брата! Несчастный Грига, будучи не в силах противиться твоей природной дерзости, от переживаний потерял голос, расхворался и теперь еле жив!
  - Послушай, отец... - начал возмущённый Кесарий
  - Да! - Григорий-старший не дал младшему сыну закончить. - Да! Грига - сын покладистый и мягкий, словно Иаков! А ты - волосатый безбожный Исав! Только тебе первородства не досталось, одна лишь любовь к чечевице!
  - А разве ты не любишь чечевицу, отец? - смеясь, ответил Кесарий. - Это у нас общее с тобой... пожалуй, что и единственное...
  - Замолчи! Ты захотел похитить первородство у моего кроткого Иакова?
  - У Феотима? - расхохотался Кесарий в лицо Григорию-старшему. - Это как раз он всем, как первородный твой, здесь заправлял, пока я не вмешался.
  - Феотим рассказал мне о твоих хитростях! Он объяснил твою цель - а она такова, слушай, ибо я раскрыл твои замыслы!
  - С великим вниманием слушаю, отец, - ответил Кесарий. - Что поведал тебе тайновидец Феотим, читающий в чужих сердцах, как в хозяйственных книгах?
  - Ты собрался похитить первородство у кроткого, смиренного - добавлю ещё, и целомудренного! - брата твоего Григория! Ты принуждал его отдать тебе всё имение и удалиться в затвор! И Григорий уже был готов тебе всё отдать, но потерял голос! Вот что поведал мне Феотим, мой добрый раб!
  - Феотим, добрый раб?! - задохнулся Кесарий от возмущения и гнева. - И ты, отец, веришь этому прожжённому вору Феотиму, прямо у тебя под носом торгующим твоим и Григиным имуществом?!
  - Да, я знаю всё! - торжествующе возглашал старец, поднимая посох. - Вы с Абсаломом сговорились сжить со свету честного Феотима! А ты... ты не только забрал у несчастного верного Феотима, моего доброго раба, все его накопления, и мои подарки в том числе, но подверг его унизительному наказанию...
  - Как хорошо, что налог уже отправлен в казну, - заметил Кесарий.
  - Несчастный Феотим жестоко страдает от ран! - продолжал Григорий-епископ. - Но ещё более страдает он от унижения и недоверия!
  - Чего там страдать от ран, - заметил Кесарий. - Не так уж сильно его и постегали. Розги - не бичи. Вот твой старший сын, и вправду, жестоко страдал от ран, а тебе и дела не было, умрет он или выживет. Или, может быть, ты хотел, чтобы он не выжил? А твоё доверие Феотиму восполнило ему всё моё недоверие, как я вижу. Так что он вполне утешен.
  - Ты избрал для своего гнева только несчастного Феотима! Почему ты не наказал других рабов?
  - А, по-твоему, отец, надо было всех перепороть? - усмехнулся Кесарий.
  - Так было бы справедливее, сын мой! - потряс епископ посохом.
  - Я так не считаю. Они были достаточно напуганы судом над Феотимом. Неразумно доходить до крайности в наказаниях - достаточно припугнуть, - ответил Кесарий.
  - У тебя нет права никого припугивать в этом имении! - закричал епископ. - Всё имение принадлежит твоему брату Григорию! Запомни раз и навсегда - оно принадлежит Юлию Григорию!
  - Отец, тебе нет нужды напоминать мне, что Юлию Александру Кесарию, тем более, Юлию Абсалому здесь ничего не принадлежит, - заметил младший сын.
  - Он не Юлий! - рассвирепел Григорий-старший.
  - Он такой же Юлий, как и я, как и Грига! - вскричал Кесарий в гневе.
  - Да, это вы с Саломом сговорились! Феотим не ошибся! Ты решил хитростью прибрать к рукам братнюю долю, а его самого отправить голодать в затвор на Ирисе! Благодарение Богу, Феотим разгадал твои козни! Ты решил забрать имение у брата своего!
  - Блажен ты, епископ Григорий, - торжественно возгласил Кесарий, - ибо не плоть и кровь открыли это тебе, но сам честнейший раб твой, Феотим! Кстати, - спросил деловито Кесарий и скрестил руки на груди, - Феотиму ничего тобой не завещано? И не возросла ли его доля за счет доли твоих сыновей от столь вовремя поданного совета?
  - Замолчи! - взревел Григорий-старший.
  - Почему это мне следует молчать, - взвился Кесарий, - когда торжествует наглая рабская ложь? Ты приблизил к себе мерзкого раба, а собственных сыновей делаешь рабами рабов!
  Рот Кесария свело судорогой.
  - Не тебе указывать отцу, как поступать с сыном от рабыни! - закричал Григорий-старший, махая посохом. - Я мог бы продать его, мог бы изгнать его - но оставил, склонившись к мольбам твоей матери.
  - Моя мать превзошла в добродетели Сарру, а твоей ненависти к детям ужаснулся бы не только Авраам, но и хананеи, которые первенцев через огонь Ваалу проводили! Они, во всяком случае, усыпляли несчастных перед сожжением, и надеялись в своём невежестве, что их дети будут царствовать с Ваалом! А ты жизнь сыновей превращаешь в медленную пытку, и внукам отказываешь в том, чтобы видеть лик Христов! - в ярости закричал Кесарий.
  - Славно ты говоришь! - воскликнул Григорий-епископ, пунцовый от гнева. - Может, ты и за Григу речи в церковном собрании теперь произносить будешь?
  - А разве Феотим тебе ещё не донёс? - вскипел Кесарий.
  - Доложил! - заревел Григорий-старший, как раненый бык. - Богохульник!
  - Феотим-то? Да, верно, он таков, - деланно спокойно отвечал Кесарий.
  - Да я и сам уже вижу, что ты не только виноградник у брата забрать хочешь и с рабским отродьем Саломом разделить, но и с кафедры меня с Григой свергнуть и арианам отдать, а то и эллинам! - наступая на младшего сына заговорил Григорий. - Слыханное ли дело - некрещеный верных поучает! Точно, задумал ты из храма христианского на радость новому цезарю сделать капище Гелиоса и Матери богов! О, то вовсе не подложное письмо было! - возгласил епископ Назианза.
  - Я что-то не понимаю хода твоих мыслей, отец, - холодно ответил Кесарий, снова скрещивая руки на груди.
  - Не понимаешь? - неожиданно ласково спросил его отец. Кесарий растерялся на долю мгновения - и Григорий старший ударил его посохом по лицу наотмашь.
  Кесарий упал, прижимая руку к левому глазу.
  - Око за око, зуб за зуб! - возгласил епископ, возвышаясь над поверженным сыном и снова и снова опуская с силой свой тяжёлый посох на его голу и плечи. - Вон из моего дома, неблагодарный и лукавый сын! Нет тебе более наследства! Посмотрим, как ты, окривев, продолжишь свою грешную и безбожную придворную жизнь!
  Кесарий не вставая и уворачиваясь от сыпавшихся на него ударов, сумел откатиться по склону вниз, вскочил на ноги и нырнул в гущу виноградных лоз. Отец, размахивая посохом, последовал за ним, но тугие виноградные лозы хлестали его по лицу, обвивались вокруг его ног, и, наконец, епископ Григорий, поскользнулся и растянулся в канаве с приготовленным для удобрения виноградника конским навозом...
  +++
  ...Кесарий, раздвигая одной рукой виноградные лозы, не убирал вторую руку от глаза, ставшего странно мягким. По щеке, под пальцами текло что-то липкое, но более густое, чем кровь. Почти наощупь, изрезав пальцы о траву, он добрался до ручья и осторожно опустил лицо в холодные струи, мгновенно окрасившиеся в пурпурный цвет.
  С трудом преодолевая головокружение и слабость, Кесарий сделал несколько глотков. Он уже хотел отползти прочь от ледяной воды, искрившейся перед его единственным зрячим глазом в вечерних золотых лучах солнца, как вдруг и на эти последние искры света кто-то словно набросил серую дымку. Понимая, что теряет сознание, он рванулся прочь от ручья, чтобы упасть не в воду, а на траву - но камень, на который он оперся коленом, предательски выскользнул и скрылся в воде.
  А следом за ним ничком в воду упал и Кесарий.
  Когда он открыл глаза, то увидел склонившееся над ним девичье лицо. Серые глаза, с тёмными прожилками, как на киликийском мраморе, глядели на него с любовью и скорбью.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"