Шульчева-Джарман Ольга : другие произведения.

Возложи на очи коллирий. Глава 24

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ГЛАВА 24. О ПЕРВЕНЦЕ, ПАТРИЦИИ ФИЛИППЕ И НОЧНОМ ГОРШКЕ
    - Не дрожи так, не дрожи, - скрипуче засмеялся Григорий-старший. - Чисто коняшка под седлом... Вот, Рира свидетель нашему разговору, очень хорошо... Ты - мой единственный сын, ты все и унаследуешь. Только Феотимушку, сироту, не обижай, он раб верный, и тебе верой и правдой служить будет. Но спуску ему тоже не давай!
    Григорий-старший сжал свои сильные пальцы в крепкий кулак.
    - Ну, поцелуй отца... - подставил он заросшую бородой щеку. - Вот, так-то... и руки тоже... потому как благословение родительское принимаешь...а теперь ступай, приготовь мне козий сыр, как ты умеешь, и козлятину, как я люблю. Тогда благословлю тебя по-настоящему.
    - Отец, но я - сын твоей рабыни, я не могу взять имущество сыновей твоих от госпожи Нонны, - наконец, смог вымолвить Кесарий-Салом.
    - Не сметь отцу перечить! - прикрикнул Григорий-старший, но тут же одобрительно потрепал сына по щеке. - Это ты хорошо сказал, я и ожидал, что ты такое будешь говорить. Но не твоя воля совершается, а моя! Не забывайся и не своевольничай!
  Нонна и Мирьям встретили Риру и Кесария-Салома - как видно, они стояли у ворот с раннего утра, ожидая их приезда.
  Нонна, словно не замечая Кесария, на шею которого упала с громкими сирийскими причитаниями Мирьям, обратилась к Рире:
  - Как хорошо, Рира, что ты приехал! После того, как Кесарий уехал в Александрию, мы совершенно лишены врачебной помощи... а тут еще Грига захворал...
  - Госпожа Нонна, неужели Грига тоже заболел? - воскликнул Кесарий. Мирьям нежно приложила ладонь к его рту и сказала по-сирийски:
  -Тише, дитя мое! Ты же перебиваешь и госпожу Нонну, и господина Риру! Так не годится! С Григой все хорошо, переутомился, лежит, это он нарочно, чтобы его мар Григорий не вызвал с Филиппом разговаривать...
  - Салом, ты что, зазнался, не признал? - хлопнул Кесария по плечу рыжий раб.
  - Привет, Аканф! - без большого воодушевления промолвил Кесарий-Салом.
  - За работу, Аканф, лентяй! Салом, иди с Аканфом в конюшню! - закричал, подходя к ним, Феотим. - Нечего тут! Отчет о поездке мне отдашь, я хозяину снесу. А где твой Ахат белый? Загубил, никак?
  -Вон, глянь-ка, наш Феотим, разгуливает как начальник - и это после твоего жестокого и бесчеловечного наказания! - шепнул Рира Кесарию. -Я уж почти поверил, что ты его чуть ли не бичевал, кровожадный хозяин.
  - Да что ты, Рира! - начал Кесарий, но Мирьям вовремя наступила ему на ногу. Феотим быстро приближался к ним.
  - Как ты разговариваешь со мной! - заорал Рира и влепил пощечину Салому-Кесарию.
  Нонна ахнула и побледнела.
  - Это тебе за легион, -добавил ритор быстрым шепотом. - Теперь мы квиты.
  Феотим довольно усмехался.
  - Да вы не умеете, барин, рабов бить-то, - заметил он. - Вы их, как девица мужланов, по щекам хлещете. А надо не так, сильнее надо! У-у, ты, сирийская рожа! - он замахнулся.
  - Хорошо, Феотим, я все понял, - сказал Рира, выступая вперед и заслоняя Кесария. - Кстати, я Ахата купил, мы с твоим хозяином это обсудили. А Салом будет пока у меня в услужении. Где больной, проводите меня к епископу Григорию!
  - Помилуйте, господин Рира... то есть Григорий... да на что вам Салом? Тем более, что он как раз мне для работы нужен. Я бы кого-нибудь другого вместо него прислал, - заговорил Феотим.
  - Нет, я беру Салома - я ведь столько сил потратил на его воспитание. Он уже как-то обтесался, и я к нему привык.
   -Совсем распустился в своей Армении, - поддакнул Феотим.
  - Феотим, кажется, я пока здесь хозяйка, - вдруг сказала Нонна изменившимся голосом. Феотим испуганно закивал и удалился.
  Мирьям тихо вытирала слезы. Нонна взяла Риру за руку и повела в сторону покоев мужа, не обращая внимания на сына. Кесарий-Салом поплелся следом, таща сундук Риры.
  +++
  Григорий- старший больной лежал в постели - наверное, впервые за всю свою жизнь.
  - Григорий, сын Василия? - слабо спросил епископ. - Не думаю, что мне еще нужен врач. Надо уметь принимать неизбежное. Впрочем, осматривай меня, если хочешь. Тебе это необходимо для увеличения твоего, такого скудного, опыта.
  Рира внимательно ощупал слегка надвздутый живот старика, приложил ухо к его спине в нескольких местах.
  - Внизу слушай, внизу, под лопатками, Рира! - зашептал Кесарий-Салом, стоя у двери. - Застой онков, проверяй, есть там или нет? Если есть, то ронхои услышишь, словно губку сжимают. И пульс проверить не забудь, с него и начинать надо было.
  - Это кто там? - спросил старик.
  - Никого, - соврал Рира. - Это ветер шумит.
  - А Салом? Я велел ему прийти ко мне, - ворчливо произнес Григорий-старший.
  - Я здесь, отец! - воскликнул Кесарий, и в ужасе зажал себе рот. - Я здесь, мар Григорий, - дрогнувшим голосом повторил он.
  -Подойди ко мне, Абсалом, поближе, - прокашлявшись, сказал Григорий-старший.
  Рира в ужасе смотрел то на побледневшего Кесария, вытирающего капли пота со лба, то на епископа Назианза. Кесарий подошел к ложу отца и опустился на колени.
  - Дай мне твою руку, Абсалом, - возвышенно произнес епископ, выпростав свою жилистую руку из-под сирийского шерстяного покрывала.
  Кесарий медленно протянул ему руку - словно боясь, что отец сможет каким-то непостижимым образом заколотить в нее кованый гвоздь. Рира видел, как слегка подрагивают пальцы его друга, и сам затрясся от страха.
  Отец схватил руку сына и крепко сжал ее. По лицу Кесария потекли струйки пота, он выглядел, словно конь после хорошего бега.
  - Саломушка! - неожиданно проговорил Григорий-старший. - Ты теперь один у меня сын только и остался!
  У Риры вытянулось лицо. Кесарий закашлялся.
  - Ты не захворал, Саломушка? - заботливо спросил старик.
  - Нет, мар Григорий, я хорошо себя чувствую, благодарю тебя, - опустив голову, смиренно ответил Кесарий-Салом. Он ожидал любого подвоха. Епископ Назианза цепко держал его за руку.
  - Называй меня "отец", как ты уже назвал - я услышал это, хоть ты и исправился сразу, но для меня это был особый знак свыше. Ты же мой первенец, Салом!
  "Что он хочет сделать с Саломом?" - лихорадочно размышлял Кесарий. - "А если снова под бичи?" Полосатый хитон взмок и прилип к его спине.
  - Грига при смерти. От меня это скрывают, но я выведал через Феотима. Старший сын Нонны всегда был хилым, и рано или поздно должен был уйти из жизни, я всегда принимал это во внимание. А что касается твоего любимого братца, Сандриона, то есть Кесария, то я выслал его из дома и глаз ему на дорогу выбил...Не перебивай! Сам знаешь на своей шкуре теперь, каков я в гневе - не владею собой... чуть лошадки тогда не сгорели... из-за тебя... - он покровительственно похлопал Кесария по плечу второй, свободной рукой. - А ты чего так взмок? Бежал на зов? Спешил? Вот ты сын воистину самый покорный из всех, Салом. Я всегда это знал...Один ты у меня сын остаешься, сын мой Абсалом, первенец мой!
  Григорий-старший сел на постели, привлек к своей груди младшего сына и расцеловал его.
  - Не дрожи так, не дрожи, - скрипуче засмеялся он. - Чисто коняшка под седлом... Вот, Рира свидетель нашему разговору, очень хорошо... Ты - мой единственный сын, ты все и унаследуешь. Только Феотимушку, сироту, не обижай, он раб верный, и тебе верой и правдой служить будет. Но спуску ему тоже не давай!
  Григорий-старший сжал свои сильные пальцы в крепкий кулак.
  - Ну, поцелуй отца... - подставил он заросшую бородой щеку. - Вот, так-то... и руки тоже... потому как благословение родительское принимаешь...а теперь ступай, приготовь мне козий сыр, как ты умеешь, и козлятину, как я люблю. Тогда благословлю тебя по-настоящему.
  - Отец, но я - сын твоей рабыни, я не могу взять имущество сыновей твоих от госпожи Нонны, - наконец, смог вымолвить Кесарий-Салом.
  - Не сметь отцу перечить! - прикрикнул Григорий-старший, но тут же одобрительно потрепал сына по щеке. - Это ты хорошо сказал, я и ожидал, что ты такое будешь говорить. Но не твоя воля совершается, а моя! Не забывайся и не своевольничай! А то ты уже у меня Кесария дозащищался - а он, между прочим, палец о палец не ударил, чтобы тебе помочь! Ты его слишком любишь и слишком завышаешь его мнимые достоинства! Я побаивался, что он через императора станет требовать тебя освободить, или хотя бы в Новый Рим послать - куда там! Он про тебя и позабыл. А ты и не понял. Он такой человек, двоедушный и гнилой душой, как Грига мой - гнилой телом. Один ты - покорный сын, и был наказан отцом, и страданиями навык послушанию...
  - Я - твой раб и сын твоей рабыни, о мар Григорий, - проговорил Кесарий сдавленно, краем глаза заметив, как Рира незаметно выскальзывает из комнаты.
  - Не смей звать меня больше "мар Григорий", - шутливо толкнул Кесария кулаком в грудь подобревший отец. - И говор свой сирийский забудь. Чтоб я больше его не слышал. Латынь учить будешь.
  В комнату опасливо вошли Нонна и сопровождавшая ее Мирьям.
  - А, и вы пришли? - миролюбиво продолжал умирающий епископ, садясь среди подушек. - Нонна, твои сыновья оказались никуда не годными и лишены мною наследства - одного я изгнал, а второй скоро умрет.
  Нонна закрыла лицо руками.
  - Наследником всего моего имения я назначаю Абсалома.
  Мирьям с шумом упала на пол.
  Кесарий метнулся к кормилице, говоря на смеси греческого и сирийского:
   - Эни, эни! Не бойся! Отец благ и милостив к нам!
  Нонна, рыдая, начала обнимать и целовать Кесария-Абсалома и Мирьям.
  - Прекратите это. Выйдите вон, женщины, - приказал епископ Назианза. - Пришлите сюда Горгонию, пусть читает надо мною, умирающим, Евангелие. А сами идите. Салом, тебе надо успеть приготовить мне сыр и козленка, пока я жив, чтобы я мог тебя благословить! Я думаю, что я доживу до завтрашнего дня. Твой приход придал мне сил.
  - Патриций Филипп идет! - проговорил Рира, вбегая в комнату. Он выглядел значительно хуже мар Григория.
  - А, Филипп снова притащился? - недовольно произнес епископ Назианза. - Шиш ему с маслом теперь! Полезай, сын мой, под кровать отчую, и сиди там тихо.
  Кесария не пришлось уговаривать дважды. Он нырнул под широкую кровать и скрылся за ниспадающими льняными простынями. Раздался какой-то непонятный звук, словно под кроватью что-то глухо задребезжало.
  Филипп широким шагов вошел в спальню страждущего и, приняв забившегося в угол Риру за раба, небрежно скинул ему на руки расшитый тяжелый плащ. Тот словил плащ и даже сделал попытку поклониться.
  - Ну, что, Григорий, нашли купчую? - спросил Филипп. - Да и новую за это время составить можно было, вот, мой секретарь уже составил, тебе только подписать остается. Феотим сказал, твой Салом сегодня приехал из Армении. Так что, по рукам, и я его забираю прямо сейчас с собой?
  -Погоди, погоди, Филипп, - хрипло заговорил больной, привставая. Нонна и Мирьям подсунули под его спину сразу несколько подушек. Лица у них были как на похоронах.
  - Я, конечно, продам тебе Салома, - веско произнес Григорий-старший.
  Нонна стиснула руку рабыни, чтобы та не упала в обморок. На лице самой маленькой диакониссы выступила мелкая испарина, а ее щеки, обычно бледные, покрыл нездоровый застойный пунцовый румянец.
  - Но у меня есть одно условие. Я, как ты знаешь, не просто обычный христианин, а христианский епископ, образ для своей паствы. Я не могу продать раба-христианина эллину.
  Филлип мгновенно стал еще более пунцовым, чем маленькая супруга Григория, но не успел ничего ответить, так как у него от гнева перехватило дыхание.
  - Крестись, Филипп! Беги прадедовских заблуждений! Я сам готов просветить тебя светом истины и омыть в святой купели от твоих грехов! - возгласил епископ Назианза, поднимая руку в риторском жесте.
  Обезумевший от страха Рира, словно в снохождении, повторил жест Григория-старшего и уронил плащ Филиппа в желтоватую лужу, медленно растекающуюся из-под кровати по полу спальни.
  - Ты издеваешься надо мною, Григорий? - заревел Филипп, топнув перебинтованной ногой об пол и взвывая от боли.
  - Отнюдь. Крестишься, пройдя оглашение - в виде исключения сокращу тебе его до одного года - и получишь Салома в рабы. Даже цену скину, - заявил Григорий-старший, довольно улыбаясь.
  - Старый болван! - заорал Филипп, выхватывая свой плащ у Риры, и уже готовый отвесить ритору оплеуху. Но тот увернулся и вежливо сказал дрожащим голосом:
  - Здравствуйте, патриций Филипп! Моя матушка, Эммелия, вдова Василия ритора, велела вам кланяться!
  - Так это ты здесь, заступник капустных воров? - загремел Филипп. - Погоди, погоди, встретимся в суде!
  - Не боюсь я твоих угроз, о Филипп! - неожиданно вскинул голову ритор. - Вот увидишь, отсужу я у тебя этот огород, ибо не твой он, а по праву принадлежит Феодору землепашцу, как оставшийся ему в наследство от отца, а тому перешедший от его отца!
  - Жаль, Грига мой при смерти, - поддержал неожиданно Риру епископ, - а мне самому тяжко на смертном одре в суд являться, а не то бы я заставил моего старшего... или среднего, какой же он у меня теперь-то, сам запутался, будь оно неладно... Короче, отсудим у тебя огород в пользу Феодора, и не сомневайся!
  - До встречи в суде! - крикнул Рира вслед разъяренному Филиппу, стремительно покидающему спальню епископа.
  - Как я его? Хорошо уделал? - горделиво обратился к Рире Григорий. - Что, Нонна, ушел он? Уехал восвояси? Абсалом, вылезай на свет Божий! Как там в комедии у Плавта - "Даровал увидеть свет мне, как родители!" Я тебя из каменоломни выпускаю и рабский зрак твой снимаю с тебя!
  ___
  
  В пьесе Плавта "Пленники" Тиндар, раб, меняется местами со своим хозяином, с которым он вместе вырос, чтобы помочь ему сбежать от взявшего его в плен Гегиона, который на самом деле и есть отец Тиндара (Тиндара украли во младенчестве). Григорий-старший цитирует насмешливый возглас Тиндара, которого родной отец отправил в каменоломни (не зная, что это его сын), а теперь, узнав правду, пришел к нему, но Тиндар еще этого не знает, он измучен тяжелой работой и вылезает на свет из каменоломни.
  ____
  Кесарий в вымокшем, зловонном хитоне выбрался из-под кровати.
  - Ах, дитя мое! - всплеснула руками Нонна. Мирьям молча схватилась руками за голову, обмотанную пестрым сирийским платком.
  - Горшок-то не убрали, а он, чай, полон был, - с сирийским акцентов проговорил Кесарий, скромно улыбаясь.
  - И меня забрызгал всего, неуклюжий ты какой, Салом! - произнес Рира. - Ну-ка, нагрей мне воды, отмыться от этих нечистот, да и с дороги омыться нелишне будет!
  +++
  - Подай-ка мне, Салом, полотенце! - сурово возглашал Рира из горячей ванны, закинув одну ногу на мраморный бортик. - Да шевелись!
  - Что делать будем, Кесарий? - спросил он шепотом, переливая воду из кувшина в ванну и обратно, чтобы заглушить свой шепот.. -Все наперекосяк пошло...
  - Саломушка, - раздался голос Мирьям за дверью, - вот, я господину Рире его хитон свеженький принесла... из сундука его взяла...
  Кесарий молча и быстро через щель в двери забрал два хитона, швырнул их на скамью, сунул кормилице свой мокрый хитон, снова закрыл дверь и несколько раз облил себя из кувшина, черпая воду из Ририной ванны.
  - Спину мне как следует потри! - изображал капризного гостя Рира. - И ногти подстриги! Осторожнее! - он понизил голос и зашипел на Кесария: - Масло не трогай! Ты что! Как это от тебя благовонным составом пахнуть будет?
  - Мне кажется, что от меня другим, не благовонным, составом за стадий пахнет, - проворчал Кесарий, надевая свой запасной сирийский хитон. - Если так часто переодеваться придется, то не напасешься хитонов, - добавил он.
  -Что делать будем? - продолжил Рира, яростно переворачивая кувшин, чтобы из-за шума льющейся воды рабы за дверьми не могли ничего подслушать .
  - Завтра козленка приготовим, посмотрим, как отец себя чувствовать будет... Не так уж он сильно и болен, скоро выздоровеет, - сказал Кесарий. -Будешь его убеждать, чтобы принес меня, то есть Салома, в жертву, словно Исаака...
  - Как... в жертву? - вытаращил на него глаза щуплый ритор.
  - Ну, как мы с тобой договаривались!
  - Нет, Кесарий, я... боюсь! А вдруг... вдруг он меня узнает?
  - Ничего, кровать против солнца перевернем. Отец подслеповат. Да ты не паникуй, Горгонию матушка вчера вызвала, она скоро приедет, и все устроит. Сейчас мой александрийский сундук достанем... хорошо, что я Евагриону его не отдал, подумал, опасное это баловство с огнем...
  - Потри спину, говорю тебе! И скребком получше скреби! - выкрикнул Рира и снова навострил уши.
  - Парик у меня тоже есть, Максим забыл со страху, так быстро уезжал... - продолжал Кесарий. -У него их полно, вот один и завалялся...
  Рира хихикнул.
  -Главное, чтобы Грига обо всем этом не узнал, - задумчиво проговорил новый раб мар Григория. - Он только помешает...
  - Он нам не сможет помешать! - гордым шепотом ответил Рира. - Я, думаешь, зря сюда наведывался? Я ему каждый день и кровопускания, и промывания делал, с огуречным соком, между прочим, заставил рабов огурцы давить! И слабительное прописал! Так что он лежит, встать не может!
  - Ты угробишь моего брата, вомолох! - схватил его за плечи разъяренный Кесарий. Рира ухнул, уходя с головой под воду.
  - Пожалуйте, барин, ваше полотенешко, - вкрадчивым голосом сказал Кесарий громко, а шепотом продолжил: - Ты в своем уме?!
  - Да ничего твоему Григе не будет! - зашептал Рира, вынырнув. - Он даже доволен, что вокруг него столько возни, огурцы и все такое. Я его видел сегодня.
  - Он знает, что его папаша уже похоронил?
  - Нет, не знает. Это Феотим такие слухи распустил, думал, мар Григорий все на него перепишет, мне твоя мать сказала...
  - Откуда Мирьям знает?
  - Да не Мирьям, а Нонна! Салом, подай мне прохладительный напиток!
  Кесарий взял кувшин с ячменным пивом, одним духом отпил из него больше половины и протянул остатки другу.
  - Тут одни дрожжи на дне, ты все выхлебал, - разочарованно произнес ритор и добавил громко: - Салом, помоги мне одеться!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"