2-Дек-00
"Я помню тот день, когда я создал тебя.
Ты появился внезапно из моего воображения, я долго
не обдумывал твой характер или образ жизни,
ты просто начал жить самостоятельно и упрямо.
Я выделил тебя из общей серой, созданной мною, массы.
Каюсь, что потерял тебя в какой-то момент из виду,
но, узнал истинность твоего характера,
как нечто отдельное и индивидуальное".
Летняя жара раскалила город до предела, асфальтовое марево клубилось под колесами автомобилей, тщетно пытавшихся вырваться из пробки, образовавшейся в центре Москвы. Соломей старался держать себя в руках, но постоянные вспышки гнева все чаще и чаще накатывали на него, щелчком выключив навигационную систему, он бездумно уставился на длинную вереницу машин.
Через некоторое время ему удалось продвинуться настолько, что до спасительного поворота осталось всего лишь несколько метров, которые показались Соломею километрами. Наконец, свернув на Якиманку, его Ауди остановилась около гостиницы "Президент-отель". Войдя в холл, наполненный блеском, Соломей направился к ресепшн:
- Девушка, будьте так добры, мне нужен одноместный номер на пару дней.
Девушка старательно заулыбалась и мягко проговорила:
- Да, конечно, будем рады видеть Вас среди наших постояльцев. Ваше имя, пожалуйста.
Он чуть в улыбке дернул губой и достал из кармана документы:
- Аронов. Аронов Соломей.
Оформив его в гостевой книге, она позвонила в колокольчик, и немедленно появился мальчик в униформе отеля, который проводил Соломея в номер.
Когда за носильщиком закрылась дверь, и тот, радостно сжимая в кулачке 10 долларов, громко затопал по коридору, Соломей устало повалился на кровать и закрыл глаза. Полежав пару минут, он потянулся к телефону и набрал номер самого известного в Москве агентства недвижимости и попросил найти в короткий срок ему квартиру в приличном районе. Оставив заявку, он распаковал свои вещи и стал старательно развешивать их в шкафу, одновременно разговаривая по телефону:
- Здравствуйте, Виктор Иванович! Это Соломей Аронов Вас беспокоит. Помните, мы с Вами встречались на конференции в Берне?
- Ах, да Соломей помню, помню. Как же можно забыть такого талантливого молодого человека! Я даже специально после нашего разговора стал внимательно следить за Нью-йоркской фондовой биржей и Ваш прогноз оправдался. Если мне не изменяет память, то Вас туда направили как самого перспективного экономиста-аналитика по итогам года в Казани.
- Да, Виктор Иванович. Мне очень приятно, что Вы помните.
-Знаешь, я думаю, из тебя выйдет толк. Тебе бы в Москву приехать.
- А я сейчас здесь и нахожусь.
- О, очень рад, заходи в гости. Подумаем, что можно для тебя сделать. Как насчет завтрашнего вечера?
- Это было бы прекрасно.
- Ну, тогда часиков в пять подъезжай. Я думаю, знаешь куда.
- Хорошо. Обязательно буду. Спасибо Виктор Иванович.
- Ну, счастливо Соломей.
Молодой человек подмигнул и широко улыбнулся своему отражению в огромном зеркале шкафа-купе. Соломей подошел к окну и увидел перед собой огромную фигуру Петра Великого, который возвышался над Москва рекой. Солнце скрылось где-то за домами, и теперь город заволокло сумеречно-пылевым облаком. Бесконечные потоки машин текли рекой по улицам, разливаясь в разных направлениях, суета продолжалась до глубокой ночи, когда на короткое время наступало затишье, чтобы превратиться в новый день, наполненный заботами.
Впереди предстоял целый вечер и Соломей начал подумывать о том, где бы его провести. Ужиная в ресторане, он неторопливо планировал свои действия и, в конце концов, остановился на посещении интернет-кафе. Отъехав от отеля, он вырулил на Большую Полянку и устремился вместе с остальным потоком машин в центр города. Множество огней от неоновых реклам наполняли улицы, вакуум свойственный только большим городам постепенно накрывал Москву. Она словно закрывалась колпаком и ее крышей стала достигаемая граница света. Свернув с Варварки, Соломей оказался в тихих объятиях старовымощенной Солянки, поднимавшейся к старой церкви. Несмотря на свою центральность, Солянка была непривычно мягкой и приглушенной. Здесь мало чувствовался размах города, теснота улочки сохранила отголосок старины. Соломей словно окунулся в другое измерение. Припарковавшись возле кафе "Новая почта", он попал в непривычно неосвещенный двор, крутые ступени привели его в небольшое сильно прокуренное помещение, дым напоминал завесу во время газовой атаки, и у Соломея защипало в глазах.
Он не особенно долго любил задерживаться в Интернете и вскоре его автомобиль снова двигался в общем караване. Отель встретил его гулкой тишиной и прежней аккуратностью. Вместо своего седьмого этажа он направил лифт на самый последний и по служебной лестнице выбрался на крышу. Там его окутал легкий ветер и небо, усыпанное звездами. Включившись в их бесконечное мигание, он почувствовал себя центром мира, и его существо на миг стало основой всего, он представил себе: кто-то с другой планеты также наблюдает за звездами и видит его одной из них.
Знакомая ломота подала первые позывы и он, прорычав сквозь зубы, достал из кармана органайзер, из внутреннего отделения которого извлек небольшой пакетик с белым порошком. Высыпав часть на кредитную карточку, он встал с подветренной стороны. Точно рассчитанная доза сняла неприятные ощущения, и Соломей снова почувствовал себя нормально.
Звук его шагов тонул в ворсе ковра, и только щелчок замка огласил коридор в знак присутствия в нем Соломея.
Он проснулся, когда лучи солнца, заползли под портьеру, тщетно пытаясь заполнить комнату. Яркая полоска контрастировала с полутьмой комнаты, и Соломею захотелось впустить свет, он резко отдернул занавес и зажмурился от яркого солнца и ударивших лучей, в которых танцевали пылинки. Из ванной его вытащил настойчивый телефонный звонок:
- Соломей, здравствуйте. Вас беспокоят из агентства недвижимости. Мы бы хотели предложить Вам квартиру в новостройке, только что сданном доме. Знаете, наверное, "Пик мира" на Проспекте Мира.
- Честно говоря, мне бы не хотелось иметь квартиру в центре города, но если там действительно классно, то я соглашусь.
- Тогда давайте встретимся где-нибудь через полтора часа. А то на квартиру несколько претендентов и мы с Вами первые осматриваем ее.
- Хорошо. Где встречаемся? - поглядывая на часы, протянул Соломей.
- Давайте прямо у входа в здание.
- Ладно, постараюсь успеть.
Соломей не любил спешить и продолжил свои дела в обычном темпе. Когда он, наконец, вышел из номера, в его распоряжении оставалось полчаса. Вздохнув, что придется есть по дороге, он быстро выехал со стоянки и при помощи навигационной системы стал пробираться по лабиринтам улиц.
Дорожка отсвета лежала на паркете, нетронутая безжизненная атмосфера царила в квартире, сопровождаемая гулкой тишиной.
Ему она сразу понравилась и, обойдя все комнаты и остальные помещения, он принял решение. Подписав контракт, оплатив аренду и комиссию агентства, Соломей остался один в квартире. Еще раз, обойдя все, и, на этот раз, тщательно осмотрев все уголки, он почувствовал необычайный уют и удобство. Открыв дверь на лоджию, он впустил шум города, который не пропускали звуконепроницаемые окна. Крыши домов простирались на многие километры вокруг, высокие постройки аттракционов ВВЦ и разнообразие форм и очертаний, заставляли переводить взгляд в поисках логики, которой не было. Он еще долго бы так стоял, если бы его не осенила мысль о встрече с Виктором Ивановичем, опаздывать на которую явно не следовало. Моментально собравшись, Соломей вылетел из квартиры и, не дожидаясь лифта, побежал по ступенькам лестницы, о чем вскоре пожалел. Подбежав к машине, Соломей поднял голову и посмотрел на свой двенадцатый этаж, с которого он только что спустился бегом.
По пути к банку он стал себя настраивать на разговор и мысленно пропускал нужную информацию, отбирая лучшее. Ему нужно было показать себя с выгодной стороны, предпосылки были неплохими, да и Соломей был уверен в своей неповторимости в банковском деле. Он был лучшим и превзойти его никто не мог, то, что дано ему от Бога дополнялось прекрасной интуицией и развитым всесторонне умом. Соломей даже иногда гордился собой. Однако он не делал ничего со скрытой подоплекой , и его поведение основывалось, прежде всего, на уважении и заботе о людях, он как никто знал, как тяжело выпутываться из тяжелых ситуаций самому, без поддержки.
Нескольких своих друзей Соломей вытащил практически с того света, которые из-за своей привычки к кокаину потеряли все и, отвернувшиеся резко родственники и друзья, лишь подтолкнули к самоубийству. Он грустно усмехнулся, вспомнив свой последний визит к Сергею, выздоровление которого вышло на путь осознания им своей зависимости и надеждой перебороть пристрастие. Сережа смотрел ясными глазами, которые за долгое время просветлели и стали излучать проблески жизни, тогда как несколько месяцев назад он смотрел на мир мутным, непонимающим взглядом.
Секретарша удивленно посмотрела на молодого человека в сером стильном джемпере и голубых джинсах. Чуть легкомысленная одежда Соломея резко контрастировала с тщательной строгостью банка, но, несмотря на это он чувствовал себя уверенно, и если волновался, то где-то глубоко внутри себя.
- Чем я могу Вам помочь? - осведомилась девушка.
- У меня назначена встреча с Виктором Ивановичем в пять часов. Я Соломей Аронов.
- Минуточку, я уточню, - кивнула она головой и по внутренней связи соединилась с кабинетом директора. - Виктор Иванович, извините за беспокойство, к Вам пришел Соломей Аронов. Примите его сейчас?
Его ответ Соломей мог только предугадать, до него донеслось только несколько слов.
Положив трубку, девушка улыбнулась:
- Вас примут через десять минут. Присаживайтесь, пожалуйста. Чай, кофе будете?
Удобно устроившись в кресле, Соломей покачал головой.
Вскоре дверь распахнулась, и выбежал толстый, небольшого роста человечек в светлом костюме, потирая руки:
- Соломей! Ты извини, что пришлось задержаться. Весьма рад тебя видеть. Проходи скорей.
Как и всякий человек, попадающий в незнакомое помещение, Соломей быстрым взглядом охватил кабинет и, считая неприличным откровенно разглядывать мелочи, стал по памяти анализировать, чтобы составить первичное представление об этом человеке. Аккуратность сопровождалась деловым беспорядком, от Соломея не ускользнул вид наспех собранных бумаг, которые слегка перекосившейся стопочкой лежали в дорогом лотке, однако все они были перевернуты печатной стороной вниз, и не было ни одной важной записи, которая бы лежала на виду. Множество дорогих безделушек усеивали стол из красного дерева, Виктор Иванович относился к ним более чем небрежно, судя по тому, как ручки с золотыми перьями и прочие аксессуары до отказа забивали подставку.
- Ну-с, с чем пожаловал? Рассказывай как дела в Казани? Что там нового происходит? - усаживаясь в огромное кресло, произнес Виктор Иванович.
- Я думаю, что у нас в городе ничего нового не появилось, о чем бы Вы ни знали, - улыбнулся Соломей.
- Ты прав, - расхохотался толстяк, в нем смеялось все: от серых зеркальных глаз до двойного подбородка. Он был человек крайностей, представить какой он может быть в гневе не составляло труда, стоило только мысленно представить глубину веселья.
- И почему же ты решил оставить свою работу в Фарекс-банке? - посерьезнев, спросил Виктор Иванович.
- Знаете, я подумал, что все-таки в Москве больше шансов для развития. Я не люблю останавливаться на достигнутом, все время стараюсь идти вперед. Я не хочу сказать, что Казань с его собственной структурой малоперспективный город, но все-таки мне больше сейчас интересна работа на уровне более крупных банков. Я как бы считаю, что у меня неплохо в этой области получается и моя работа самое главное в моей жизни на данном этапе, и, надеюсь, сохранить это много дольше, чем может показаться.
Слегка наклонив голову, Виктор Иванович внимательно наблюдал за каждым движением Соломея, улавливая его настрой. Кивнув внутренней интуиции, он выдержал небольшую паузу:
- Я не думаю, что допускаю ошибку, но я хочу предложить тебе работу у нас в банке. Твой талант бесспорен, иначе мы бы с тобой не встретились в Берне. Если хочешь, я могу прямо сейчас познакомить тебя с твоими будущими коллегами.
Внутренне напряжение Соломея спало, он почувствовал себя спокойнее. Хотя уверенность в победе была большая, он оставил возможность отказа, чтобы потом не было более сильного разочарования, чем это заслуживало бы.
Спустившись на лифте на другой этаж, Соломей попал в длинный коридор, который привел их в большую комнату со стеклянными офисными перегородками, там находилось не так много людей, в основном чуть постарше самого Соломея, но так же и присутствовали мужчины более зрелого возраста.
- Как видишь коллектив у нас в основном молодой, но перспективный, так что влиться в него тебе не составит труда, - описывая обстановку проговорил Виктор Иванович.
Соломей своим присутствием вызвал много любопытных взглядов, вскоре весь отдел оторвался от компьютеров и смотрел на них.
- Ну, принимайте нового члена команды, - распахнув дверь, провозгласил он. - Андрей, помоги Соломею, пока он здесь не пообвыкнется. А теперь у меня дела. Соломей, завтра с утра зайди ко мне.
Теперь, оставшись один в незнакомой компании, Соломей стал знакомиться со всеми, с кем ему предстояло работать. Всего их было семь человек, которые, как он понял, были разбиты на два постоянно враждующих лагеря: молодые и зрелые. Непонимание основывалось на классических проблемах, и здесь ничего нового Соломей для себя не открыл. Данила, Андрей и Рома приняли его дружелюбно и открыто, ни малейшей тени неприязни Соломей к себе не почувствовал. Взрослые коллеги отнеслись к нему с любопытством, по видимому, Виктор Иванович что-то говорил о нем ранее, хотя логически они записали его в противоборствующий стан.
- А что за имя у тебя такое интересное? Оно что-то значит? - полюбопытствовал Рома, крепкий парень среднего роста с темными волосами.
- Это меня так назвала мама, она считала, что это ассоциируется с солнцем или, по крайней мере, с солнечным светом, - ответил Соломей, давно привыкший к не совсем адекватной реакции на свое имя.
Пик деловой активности дня давно спал, и стрелки часов приближались к шести вечера. Ребята аналитического отдела уже планировали завтрашний день, уткнувшись в свои ежедневники. Вскоре все зашумели и, стало понятно, что рабочий день подошел к своему логическому концу. Теперь все были свободны и старались как можно быстрее отключиться от проблем. Соломей, который ничего не делал в течение дня, немного позавидовал им. С одной стороны ему нравилось проводить время по собственному графику, но ему больше импонировала рабочая занятость, которая временами отнимала все свободное время, которое было безумно необходимо, бывали и такое моменты, когда работа являлась спасением раненой души.
- Соломей, - позвал Андрей. - Мы собирались сегодня попить пива, если у тебя есть время, можешь присоединяться к нам.
- Да, конечно, я иду. А куда? Я в Москве не очень пока ориентируюсь, а езжу только пока с навигационной системой, потому что постоянно теряюсь во всех пробках.
- У меня тоже так было, - рассмеялся Данила.
- Первое время простаивал по 3 часа, пока не научился высчитывать всякие объезды дворами. Москва на самом деле большая головоломка.
На коллективном собрании, в котором Соломей только и делал что соглашался, было решено отправиться на Смотровую площадку.
На Воробьевых горах стояла легкая прохлада, мешающаяся с сыростью росы, которая серебрилась по парку. В редких глубинах собирался призрачно-белый туман.
К удивлению Соломея смотровая площадка являла собой относительно небольшой балкон, упиравшийся в кроны деревьев. Он ожидал увидеть Москву на ладони, разом охватить ее: но вдаль убегали бесконечные дома, кольцо стадиона неуверенно светилось у подножия. Сзади возвышалось здание университета, заслонив луну.
Заметив растерянность Соломея, Андрей рассмеялся:
--
А ты что ожидал увидеть?
--
Ну, по крайней, я думал, что здесь все время ветер. Если честно, то мне представлялся вид как с Эйфелевой башни. Не знаю почему.
К разговору подтянулись остальные.
--
У нас можно на город с высоты птичьего полета смотреть с какой-нибудь высотки или Останкинской башни, - пожал плечами Рома.
--
А ты давно во Франции был? - спросил Данила.
--
- Месяцев, наверное, 6 назад, на Рождество католическое. Париж - своеобразный город, - ответил Соломей, задумчиво глядя вдаль. - Очень своеобразный. Для туристов он один, а для тех, кто в нем живет совсем другой. Хотя, наверное, так для всех крупных городов. Я, например, в Казани мало интересовался культурными вопросами. Прожив там 6 лет, уже с закрытыми глазами мог любое здание найти. Они уже перешли в роль фона.
--
Точно. Уже даже и не задумываешься о том, что эти стены помнят Петра Великого, прочих мужей истории. Ну, Кремль и Кремль, гордость России, неотъемлемая часть - привычка, - добавил Андрей.
--
А представляете, каково петербуржцам, у которых даже воздух - история, - проговорил Данила.
--
Соломей, а ты из Казани? - поинтересовался Рома.
--
Ну, последние годы именно там жил. А так у нас маленькая деревня, чуть ли не в 3 улицы, даже на картах нет, только если на самых подробных. Но зато мы недалеко от столицы региона. А потом я окончил школу и поступил в Казани в университет.
--
А в каком ты учился - отхлебнув пива, спросил Данила.
"Почему мы говорим только обо мне? - пронеслось в голове у Соломея. - Нет больше темы для разговора?"
Он не хотел рассказывать о своем прошлом. Независимости и учебе в университете, о маленьких полуразвалившихся домиках, утопающих в зелени садов, в забытом цивилизацией месте
Он бежал оттуда как из тюрьмы, деревня напоминала квадрат застенков: все возможности ограничены. До 14 лет Соломей как и все мальчишки хулиганил, пытался доказать всему миру свою независимость. Трудный подросток. В какой-то момент он ясно увидел свое будущее: никчемная деревенская работа, жена, которая к 25 годам родит ему детей и впадет в безвозрастное состояние. Соломея словно обожгло. Протест рванулся мощным потоком и продержал его старшие классы, которые он окончил с отличием. Проректор КГУ долго удивлялся молодому человеку, сдавшему экзамены на "отлично" на заоблачный факультет мировой экономики.
Друзья поражались: когда он все успевал делать! Из провинциала он быстро вырос и стал самым стильным парнем курса, параллельно учился на всевозможных курсах с уклоном банковской структуры. Наконец, нашел работу в крупнейшем "Фарекс-банке".
Однако никто не видел закулисной жизни театра одного актера. Соломей не разрывался, а гармонировал со всеми ролями, тем более что все из них были ведущими.
В душе он довольно ехидно упивался своим положением, и теперь те, кто противно шипел: "Деревня!" мечтали оказаться с ним в одной компании, но он жил своим кругом друзей и был недосягаем.
Потом ему и это наскучило. Много раз ему задавали один и тот же вопрос: "Что ты чувствуешь?" А Соломей и сам четко не знал, он продолжал стремиться, теперь уже поумнев и редко ошибаясь. Пережив несколько трагедий, он уверился в мысли о бессчастности денег и они отошли на второй план. Ему завидовали едкой черной завистью, а он бессмысленно пытался объяснить истинное лицо богатства.
А потом вдруг почувствовал конечность пути в Казани и рванулся дальше.
После этого вечера Соломей ехал по улицам с редким движением и думал о правильности своих действий. Нашел ли он дорогу дальше или продолжал оставаться на прежнем месте, двигаясь по горизонтали. Андрей был разумен, Ромка бесшабашен. Данила застенчив. Новое общество, новые друзья и то, что оно несло собой, не знал никто.
Соломей с утра проснулся ужасно разбитый. После очередного праздника безумно болела голова. Он нетвердой походкой, натыкаясь на всевозможные углы, пошел на кухню и выпил аспирина. Порывшись в холодильнике, он не обнаружил ничего ,только бутылка минеральной воды неестественно светилась в углу. Соломей чувствовал, что сейчас взорвется от головной доли. Добравшись на ощупь до дивана гостиной, он медленно опустился, стараясь не делать резких движений. Через некоторое время ему стало легче и он выбрался на улицу, чтобы поесть в ближайшем МакДоналдсе и заодно выбросить мусор, которого накопилось предостаточно.
До МакДоналдса Соломей шел около получаса, хотя даже самым медленным шагом добирался ранее туда за 10 минут. Шорох шин заставлял его передергиваться. Он представил себе оживленный поток и ужаснулся, на уик-энд Москва пустела, люди разъезжались по дачам и участкам.
Иногда встречая на улице школьников, он немного жалел о том, что уже вырос и теперь у него совсем другие проблемы, нежели в юношеские годы. У него появлялось слабое желание променять месяц взрослой жизни на день в школе, но здравый смысл не давал этой мечте окрепнуть. Он скучал по знакомым с детства лицам, бесспорно у него появились новые друзья, но не с кем было поговорить о прошлых временах, вспомнить общих знакомых, а то, что происходило сейчас охарактеризовывалось как действительность, которая еще не скоро ляжет на полку с ярлыком "прошлое".
Очереди не было и поэтому Соломею удалось быстро усесться за столик. Медленно жуя, он уставился в окно на темно-синий "Олимпик Плаза". Современное здание из стекла и алюминия блестело в лучах солнца, одновременно отпугивая и привлекая, церквушка, затерявшаяся среди городского пейзажа, добавляла непривычные краски. Он перевел взгляд на кассы, где ни на секунду не утихала суета.
Краем глаза он заметил, что в центральный вход зашел парень среднего роста со светлыми волосами. Незнакомец сделал заказ и, наконец, повернулся к Соломею лицом. Он с удивлением, мешающимся с галлюцинацией, узнал в нем лучшего друга институтской поры. После того, как он уехал из Казани, они с Кириллом больше не общались. И вдруг он встречает его в многомиллионной Москве.
Кирилл как всегда был безупречен. Девушек сводили с ума его голубые глаза и чувственные губы, каждое его движение было продумано и отточено, создавая неповторимый шарм стильного парня. Соломей знал, какой фурор они производили в институте, половина женского студенчества была в них влюблена. На День Святого Валентина они неизменно лидировали, получая до трехсот посланий. Иногда красота Кирилла отпугивала, люди считали его высокомерным, но только Соломей знал, что представляет собой этот парень на самом деле. За имиджем золотого молодого человека скрывался легко ранимый человечек, который тщательно скрывал свою уязвимость, стараясь не демонстрировать свои чувства в открытую. Они не отражались на его лице, во взгляде или поведении, когда ему было плохо он напускал на себя выражении презрительной усталости на лице, мешающейся с высокомерием, создавая своеобразную защиту от окружающего мира. Спокойствие Кирилла в некоторых ситуациях постоянно поражало Соломея, хотя и он сам был очень терпеливый человек.
Кирилл не менял выражение лица, находясь с любимой девушкой, отсиживая нудную лекцию или катаясь на горных лыжах. Крайне редко его можно было застать по-настоящему чем-то расстроенным или обрадованным. В нем, казалось, лишь был один недостаток, который в большинстве ситуаций обращался достоинство: он никогда не откладывал исполнение своих решений более чем на полминуты.
Почувствовав на себе пристальный взгляд, Кирилл обратил внимание на Соломея и едва не выронил от неожиданности поднос. Соломей отметил про себя, что на несколько секунд лицо Кирилла тронуло удивление, которое так же быстро растаяло.
- Ты, какими судьбами здесь? Что привело тебя в Москву? Почему ты не позвонил? - засыпал вопросами друга Соломей.
Усмехнувшись, тот произнес:
- Тебя увидеть захотелось. Ну, а если серьезно, то по внутренним причинам, о которых мне бы не хотелось сейчас говорить.
Соломей пристально посмотрел на него и понял, что за то сравнительно короткое время в нем переменился целый мир, непонятная печаль сквозила в его глазах. Кирилл стал еще более сосредоточенным и серьезным. Соломей и раньше замечал его объективность характера, но теперь она была выражена в полном объеме, который только мог быть. Его собственный мир стал загадкой: отпечаток собственного мнения исчез, хотя оно у него всегда было свое собственно и достаточно неординарное.
- Кирюх, что произошло? - серьезно спросил Соломей.
Кирилл удивленно вскинул бровь:
- С чего ты взял?
- Брось, я знаю тебя достаточно, чтобы это понять.
- Все в порядке со мной, - настаивал он.
- Ты иди это скажи девочке на кассе, но только не мне, - не согласился Соломей.
- Ты действительно хочешь это слышать, - Кирилл криво усмехнулся. Некрасивая линия перерезала лоб. - Ты подумаешь, я точно свихнулся, но это во мне так долго, что, наверное, действительно пора уже с кем-нибудь поделиться.
- Мы тобой лучшие друзья и, ты знаешь, что даже если ты не прав, то я на твоей стороне.
- Есть одна интересная фраза, которую, по-моему, сказал Сидни Гофф или кто-то в этом роде "Пусть лучше Вас время от времени обманывают, чем постоянно подозревать всех".
- К чему ты ведешь? - не понял Соломей.
- Ты согласен с ней? Скажи только да или нет, - продолжил свою мысль Кирилл, глядя в пространство.
- Если честно, то я первый раз слышу, но на первый взгляд она отражает какую-то часть действительности. У каждого взгляд на мир и он понимается по-разному у всех. Кто-то может посчитать, что это глупо, другие примут близко к сердцу, потому что это как-то охарактеризовывает какой-то отрезок их жизни или политику в целом. Смотря, что ты имеешь в виду, - задумчиво отхлебнув кофе, произнес Соломей.
- Сол, понимаешь, я бы в своей ситуации предпочел бы подозревать всех. Потому что "время о т времени" не прекращается, оно постоянно, повторяется с поразительной периодичностью. Меня все достало: родители, друзья, любимая девушка, да и жизнь в целом. Я не знаю, но я устал от бесконечного вранья и непонятности. Откуда в мире столько зла?!
- Кирилл, но ты же вроде как собирался даже жениться на Кате, - удивленно протянул Соломей.
Кирилл горько ухмыльнулся и уставился в окно:
- Она вела себя так как, словно я ей вообще не нужен. Я понимаю, что есть определенный рамки приличия, иногда чувствуешь ее тепло и то, что она тебя любит, но вдруг в какой-то момент все пропадает, и я словно выпадал из ее жизни. Я понимаю, что у нее своя жизнь, но когда ты находишься с кем-то вместе, то, наверное, это понятие немного отличается оттого, когда ты один. Я не понимаю женщин, не спорю, но постоянно находится в состоянии раздумья на ту тему: как она ко мне относится, на самом деле, это ад на земле. Она была одной из тех, с кем мне было интересно, и я хотел, может быть даже впервые в жизни, более серьезных отношений, но раз так получилось.
Меня не интересуют те люди, которые просто меня хотят. Это очевидно как щелчок. Обычно в этих людях нет смысла и, чем больше с ними общаешься, тем быстрее это понимаешь. Даже, если специально не копаться, то рано или поздно к этому выводу все равно приходишь. Я не понимаю таких людей, как они вообще живут-то? На мой взгляд, совершенно низменные интересы, люди без духовного будущего: книг не читают, режиссеров предпочитают прямолинейных, и, кажется, их вообще ничто не занимает.
А она не такая, закон подлости?
- Хорошо, в твоем представлении человек который поверхностно к тебе отлично относится, проявляет свои чувства более ярко выражено чем к остальным, но, по сути, в душе абсолютно пуст к тебе имеет шансы на успех у тебя? Ты подходишь ближе и понимаешь, что на самом деле вся эта показуха далека от действительности, конечно, тебя это подстегивает. Но ты знаешь, это великое дело, когда на твои слова "я тебя люблю" отвечают тем же или же хотя бы не отвергают их. Ты не мог поговорить с Катей напрямую?
- Я порывался много раз это сделать. Думал, что время расставит все на свои места, оно то уж точно знает что делает. Я знаю, что поступаю неправильно, но я, склоняюсь больше к тому, чтобы никто больше не касался моих чувств, мне надоело все время искать и не находить. Есть же, в конце концов, другое, любовь или что-то в этом роде, можно заменить и никогда к ней не возвращаться. Бывают экстремалы, которые прыгают со скал, катаются на скайбордах или занимаются чем-то еще и у них хватает ощущений, они легко переносят свои духовный потребности на свое хобби, потому что переизбыток чувств позволяет не касаться интимной части души. Я думаю, что неудача при прыжке с парашютом более эластична, чем крупная неудача в любви, когда тебе просто плюют в душу, не задумываясь о последствиях. Я понимаю, что приручить можно кого угодно, но, черт возьми, у меня тоже есть сердце и болеть оно тоже может. Я никогда не думал, даже не представлял себе, что смогу отказаться от любимого человека и быть с ним не вместе, потому что, находясь с ним, испытываю еще большую боль, чем когда не вижу его. Это может показаться бредом, дешевым сериалом или наоборот заумным фильмом Акиры Куросавы, но почему так? Соломей, объясни мне природу этого кошмара, тебе говорят о своих чувствах и никакими действиями их не доказывают. Слова ничего не значат? Сказать можно что угодно, я не верю в игру в слова, которая не имеет смысла. Только то, что ты делаешь имеет смысл, а когда ты чувствуешь тепло как от кафельного пола и при этом тебе говорят:" ты мне нравишься..." Может, я чего-то не понимаю? Не стоит ли этого вообще не слышать, не позволять слышать? Или к этому абсолютно никак не относиться?
- Ты знаешь, я не психолог, - немного растерялся от такой философии Сол. - Но думаю, что все это нормально, каждый в жизни стоит на перепутье и хочет выбрать единственно правильную дорогу, не проиграть при жеребьевке. Исторически эта проблема существует давно, помнишь художников и великих людей, которые получали удовольствие от своего искусства, с развитием человеческих возможностей это немного переросло в другую ипостась. Мы научились получать более сильные эмоции, но суть осталась одна и та же: чтобы убежать от реальности, в которой каждому по-своему плохо. Существует легенда о том, что Леонардо да Винчи был девственником, он получал другие удовольствия: от своих изобретений и прочего творчества и спорю, был доволен больше, чем, если бы испытал тантрический секс в полном объеме. Ван Гог пытался скрыться в своем творчестве, забыть о реальности, о своей ненужности и это ему помогало, неизвестно на самом деле чего ему не хватало в жизни. Он жил в себе и воспринимал мир по-своему, может нам сейчас стоит быть благодарным за то, что не нашел своего счастья и мы можем созерцать именно эти порывы своей души которые он оставил на холсте.
Да и все не может быть бесконечно хорошо, иначе бы мы не поняли глубину чувств. Если ты долго не занимался сексом, то это заставляет испытать более сильные чувства, как нежели бы ты занимался этим слишком часто.
- Ты что-то перешел на физиологию, но даже если смотреть с этой точки зрения, то ты все равно получаешь в этом случае психологическое удовольствие и для тебя важно с кем ты в данный момент находишься. Конечно, если ты не в состоянии, в котором ты был вчера, - рассмеялся Кирилл.
- Да, вчера было видимо здорово, я даже не помню, кто привез меня домой. Ну, а если отвечать на твой вопрос, то я думаю, тебе стоит еще подумать на эту тему, - сказал Соломей.
- Сол, ты знаешь, я уже сто миллионов раз думал об этом и не могу прийти к какому-то решению. С одной стороны это уход из жизни, но в то же время испытывать постоянную боль немного не способствует вере в хорошее.
- И как ты собираешься это сделать? Ты не можешь вот так вот просто отказаться от всех своих чувств, - поинтересовался Аронов.
- Спорим, - подмигнул Кирилл. - Уйти можно всегда... только к чему это приведет.
- Я не знаю, что сказать, но думаю, если ты так чувствуешь, то оно стоит того.
Соломей замолчал: мысли разбрелись в разные стороны, ему хотелось что-то говорить и доказывать, но не находилось подходящих слов. Мир действительно так жесток, как он предстал перед его другом или это временное затмение, каждый имеет право устать от бесконечного течения. В голове у него пронеслось множество мыслей, сравнений и ситуаций. Он думал об этом, но выводов не находил, его прежние идеалы уже не годились. Он подумал о том, насколько изменился сам, хотя, возможно, изменился мир вокруг него, в этой действительности существовали уже другие запросы, правила и интересы
- Где ты живешь? - спросил Соломей.
- Пока в гостинице, но думаю подыскать себе что-то более подходящее, - произнес Кирилл, пожимая плечами.
- Ты можешь переехать ко мне, у меня места девать некуда. Я здесь рядом живу, можем прямо сейчас пойти ко мне, - предложил Сол.
- Это было бы здорово, - обрадовался Кирилл. - Загудим по старому...
Кирилл отправился в гостиницу за вещами, а Соломей тем временем принялся складывать разбросанные вещи. С трудом, закрывая шкаф, он подумал о странном совпадении: "Жизнь - все-таки интересная штука. Каждое событие несет особый смысл, и распознать его удается не каждому. В отличие от современных людей древние китайцы могли рассмотреть тайный смысл во всем и как-то его использовать. Неужели тогда были другие проблемы или они были намного проще, чем сейчас? Основа все равно осталась прежней, за две тысячи лет люди научились летать, но не нашли однозначного ответа на многие казалось бы простые вопросы. Неужели мудрецы не могли найти единую модель счастья, у каждого было свое мнение на этот счет и неизбежно не удавалось это как-то систематизировать". Соломею стало смешно, но именно так и было. Вероятно, эта проблема не казалась такой глобальной как прогресс или экономическое развитие, но каждый человек на Земле: король или бедняк испытывал страдание, от которого не так то просто избавиться. Получалось, что в большинстве своем все стремятся быть понятыми в своих чувствах, а не к империи денег или карьеры. Несмотря на смену времен, катаклизмы и катастрофы миром продолжала править любовь, которая постепенно становилась неуловимой: чем больше ее искали, тем призрачней она становилась. Это было почти единственное, чем человек не мог овладеть с помощью разума.
Зазвонил телефон и Соломей увидел номер Андрея на определителе. Переключившись на громкую связь, он продолжил свои дела, одновременно разговаривая.
- Привет, Сол! Как ты после вчерашнего? Помнишь что-нибудь? Ну и тяжелый же ты! Как я тебя дотащил до кровати, до сих пор поражаюсь!
- Спасибо Анрюх, что не бросил меня в клубе, а то забыли бы где-нибудь в углу, - рассмеялся Соломей. - Кстати, а где моя машина?
- Мы отогнали ее на стоянку возле дома Романа, так что ты можешь ему позвонить и забрать ключи. Что испугался за свою красавицу? Может, ты мне ее продашь, а себе купишь что-нибудь еще? - поинтересовался Андрей.
- Знаешь, она мне самому нравиться. Если в ближайшем будущем появиться что-то стоящее, то я тебе ее подарю, - пообещал Соломей.
- Я уже поймал тебя на слове.
- Андрей ты у нас самый мудрый, я уверен, ты сможешь ответить на вопрос, который меня сейчас занимает, - Соломей удобно устроился на диване и закурил. - Ты можешь однозначно сказать, что такое любовь или счастье?
- Да Аронов, сильно тебя торкнуло после вчерашнего, - пошутил Андрей.
- Мне просто вот довелось пообщаться на эту тему, и я начал понимать, что единого мнения нет.
- Ну, на самом деле я обобщения тоже не найду. Есть такая фраза любовь это эгоизм вдвоем. Когда у тебя есть любимый человек, то ты не замечаешь ничего вокруг, и для тебя существует только твоя реальность. Возможно, ты становишься более восприимчивым к чужим проблемам, но, по сути, ты увлечен своим счастьем и делаешь слабые попытки приобщить к нему других. Наверное, как-то так.
Соломей помолчал немного:
- Все равно что-то не сходится. А если любовь не взаимна, а просто кто-то делит свое чувство с одиночеством?
- В таком случае ты должен желать объекту своих чувств только добра и всяческих благ. А когда это приводит к страданиям и мыслям о несчастье, то извини, я не считаю, что это можно хоть как-то отдаленно назвать любовью, - объяснил Андрей.
- Похоже, ты прав и я с этим ничего не могу поделать. А счастье это немного другое?
- Знаешь, в любом случае человек не может быть бесконечно счастлив всю жизнь. Как никак он развивается, и у него появляются новые стремления и вершины, одно и тоже достижение не может питать вечно.
- Ты хочешь сказать, что нет конечности в этом процессе?
- Получается что, нет. В сознательной жизни у каждого своя стадийность.
Соломей удовлетворенно кивнул и затушил сигарету:
- Ты открыл мне истину.
Андрей засмеялся:
- Ну, рад за тебя. Теперь мне пора бежать. Увидимся.. Если что я на мобильном.
Соломей отключил телефон и закинул трубку в подушки дивана. Он посмотрел на часы и понял, что Кирилл появится с минуты на минуту. К его приходу он заказал пиццу с пивом.
Кирилл появился через час, нагруженный чемоданами и пакетами:
- Никогда не думал, что у меня столько вещей!
Они долго размещали его в комнате, развешивали и раскладывали одежду, разговаривали, смеялись, вспоминали.
- Ты давно Серегу видел, заезжал к нему в клинику?
Кирилл как-то странно отвернулся. Соломею показалось это странным, он попытался поймать его взгляд, который все время уплывал в сторону. Наконец не выдержав настойчивого взгляда друга, Кириллом медленно произнес:
- Я думал ты знаешь...
- Знаю что? - сдавленным голосом произнес Соломей.
- У Сергея СПИД.
- О господи, но как? - не верил Соломей. - Все же было в порядке.
- Последние анализы показали наличие вируса в крови. Мне кажется, что это уже переросло в более серьезное, чем ВИЧ. По крайней мере, прогнозы врачей были не так оптимистичны.
- Я просто... - Соломей замолчал на полуслове. - Все же шло отлично. Все должно было быть хорошо!
- Мне жаль, но так получается всегда, - с непонятной интонацией произнес Кирилл.
Домофон проявил признаки жизни: приехал посыльный с пиццей. Расплатившись, Соломей небрежно кинул ее на стол, есть совсем не хотелось. Сзади подошел Кирилл:
- Ничего не исправишь, Сол. Этого стоило ожидать. Это могло случиться с каждым из нас. Давай лучше выберемся на улицу, покажешь мне Москву, а то я еще плохо ориентируюсь.
Соломей очнулся.
- Да конечно, - безразлично бросил он в пустоту. Он скрыл свое потрясение в поиске ключей от машины, хотя было достаточно хлопнуть в ладоши, чтобы отозвался брелок.
Вечерние кружева огней опоясали здания, красиво подсвечивались памятники архитектуры. Какое-то спокойствие тронуло Соломея, показалось вечностью.
Он припарковался на стоянке возле Большого москворецкого моста. Они пешком перешли Васильевский спуск. Собор Василия Блаженного был затянут в реставрационные леса, но не терял своего великолепия, казалось, его камни дышали ночной Москвой, он был здесь хозяином и величием. Множество туристов, вспышек от фотоаппаратов и просто гуляющих людей, создавали неповторимую атмосферу расслабления. Манежная площадь встретила друзей шумом фонтанов и гулом голосов. Подземная подсветка Александровского сада придавала ощущение необычности, фэнтази. На траве сидели молодые люди, совсем как в Европе, раскрепощенные и открытые. Соломей и Кирилл расположились на перилах и молча смотрели на пеструю толпу.
Небо подернули мутные звезды, стало прохладно.
Напротив них уселись две девушки явно поглощенные разговором.
- Сол, может, пойдем, познакомимся, если ты не возражаешь, конечно, - предложил Кирилл.
- Почему нет? - согласился Соломей.
Решительно направившись в их сторону, молодые люди обратились к ним с привычным набором фраз для знакомств, которые в любой другой ситуации показались бы нелепыми.
Соломею понравилась блондинка Ольга, которая держалась более независимо, нежели ее подруга Таня.
Поговорив некоторое время ни о чем, они обменялись телефонами, и Таня утащила подругу, сославшись на дела.
- Ну, как тебе? - без особого энтузиазма произнес Кирилл.
- По-моему, Оля ничего, - сказал Соломей.
- Мое мнение - ничего особенного, но мне кажется, что Ольге ты тоже понравился. Смотрела она на тебя заинтересовано, да и кто может устоять от взгляда твоих карих глаз. Ты знаешь, только сейчас отследив ее взгляд, я понял какие красивые у тебя глаза.
- Ну, смотришь и влюбишься в меня, - рассмеялся Соломей.
- Она тебе позвонит, вот увидишь, - уверенно проговорил Кирилл. - Вы бы с ней замечательно смотрелись.
Соломей хотел было что-то сказать.
--
Я предугадаю твой вопрос и скажу, что нет. Я точно для себя решил, - твердо сказал Кирилл.
Выйдя с работы, Соломей окунулся в теплую августовскую погоду, которая царила в Москве. Ласковый ветер окутал Аронова и тот, потянувшись, завернулся в него. Ему захотелось в парк, затеряться среди куска природы, на миг не слышать звуков города и уткнуться в засыпающую атмосферу.
Строгость одежды стеснила его, и Соломей зашел в один из магазинчиков у метро, чтобы купить футболку. Не любивший таскать в руках много вещей Соломей оставил дома бумажник и прочее, которое он обычно возил в машине, но ее забирать из автосервиса только завтра, поэтому футболка оставила его без наличности, и успокоенный тем, что поездок в метро ему хватит, Соломей в приподнятом настроении вышел на переполненный тротуар.
Эскалатор бесшумно опустил Соломея в гущу народа, который торопился и спешил, меняясь, каждое мгновенье. Кратковременное затишье, когда платформа на секунду пустела, сменялось волной, выплескивавшей множество людей, которые небольшими ручьями, казалось, выливались на простор из замкнутого вагона, и заполняли собой все отданное пространство. Миг и станция вновь пустела, и так продолжалось до глубокой ночи, когда последние поезда лениво не расползались по депо, развозя запоздалых пассажиров.
Соломей вошел в вагон, вернее был внесен, и, качнувшись вместе со всеми, медленно отъехал от станции и понесся по лабиринтам метрополитена. Темные перегоны следовали за яркими станциями пока, наконец, Соломей не добрался до своей и не вышел на платформу и словно по цикличности вступил на ступени эскалатора.
На самом выходе его остановил милиционер:
- Молодой человек, покажите Ваши документы.
Соломея эта просьба показалась нелепой, с ним никогда такого не происходило, а тем более что он как-то и забыл совсем, что в Москве постоянно проверяют документы.
- Вы знаете, у меня нет с собой документов. Я их забыл дома, - произнес Соломей.
- А где живете? - в форме допроса задал вопрос мент.
- Да тут рядышком, в "Пике мира", это здание даже отсюда видно.
Милиционер недовольно скривил губы, словно не верил в сказанное Соломеем.
- Вам придется пройти с нами в отделения до выяснения Вашей личности. Машина за нами придет минут через 40, а пока Вам придется посидеть в метрополитеновском.
Соломей еще больше удивился и вопросительно посмотрел на него:
- За что? Ведь я ничего особенного не сделал.
Довольный тем, что нашел, чем зацепить, милиционер повел без объяснений.
Соломей хотел предложить ему денег, но с досадой вспомнил, что потратил все на футболку, которую предлагать было смешно.
- Можно я позвоню? Если мой друг дома он принесет мои документы, - осведомился Соломей.
- Ну, попробуй, - протянул мент.
Разговор не утешил его: Кирилл находился на противоположном конце города, и подъехать обещал только часа через два.
- Ну, к тому времени меня уже увезут далеко и надолго, - рассмеялся горько Соломей.
- Сол! Ну что ты как маленький, ей-богу. Позвоню тебе на трубу, как только приеду домой, - подбодрил Кирюха.
Соломея привели в грязное маленькое помещение, называемое отделением милиции в метрополитене. В крошечной камере уже сидел худой мужчина средних лет с выражением жуткой усталости на лице. Через несколько мгновений Аронов оказался рядом с ним, тяжелая решетка громко захлопнулась. На некоторое время воцарилась тишина, милиционер оставшийся с ними внимательно изучал порножурнал и демонстрировал явное пренебрежение к заключенным. Соломей стал от нечего делать рассматривать комнатку, но в ней не было даже на чем взгляд остановить, жесткий цвет стен и угловатость всех предметов.
Ему стало неприятно, глупая ситуация стесняла своей неоправданностью.
Присутствующий полицейский вскоре начал испытывать откровенную скуку и вышел из отделения.
Соломей сжал от злости кулаки.
- Не нервничайте, это не поможет, - внезапно услышал он за своей спиной.
Соломей резко обернулся и резко воззрился на говорившего. Ему свое поведение показалось несколько эгоистичным, и он сменил выражение лица.
- Я понимаю, но нам еще долго сидеть, часа два точно, - спокойно заметил он.
- Вы часто тут бываете, - недоверчиво спросил Соломей.
- Не то чтобы, но бывал несколько раз, - усмехнулся собеседник.
- А за что? - осторожно поинтересовался Соломей.
- За безрегистрационное пребывание. За что можно еще сюда попасть, - беззлобно сказал мужчина. - Правило ввели, с каких пор Москва стала закрытым городом?!
- Ну, наверное, хотят большей безопасности, особенно после террактов, - предположил Соломей.
- Не от тех только стерегут, - устало заметил он. - Нормальные люди сидят здесь, а кучи ублюдков разгуливают по улицам.
- А вы откуда-то из далека, что Вас задержали?
- Из под Ярославля, - горько усмехнулся человек. - Может показаться там люди второго сорта, хуже, чем здесь.
Соломей молчал, ему показалось все это немного странным, ему еще не приходилось сталкиваться с подобными предрассудками.
- Знаешь, молодым легче.
- Это почему, - не понял Соломей.
- У тебя есть дети?
- Нет, - покачал головой парень.
- Ну, ты не знаешь, что их нужно кормить каждый день, одевать, водить в школу и еще воспитывать, но когда в городе негде заработать достаточно денег, то тогда начинаешь выкручиваться, чтобы хоть как-то жить нормально. Наверное, это последнее место, где можно еще что-то получить за свою работу.
- Ну да, в Москве сосредоточено большое количество средств и возможностей, - Аронов попытался что-то сказать.
- Мы, приезжие, беремся за любую работу, от которой москвичей просто воротит, а они еще считают, что мы отбираем у них рабочие места. Ездили бы они каждое утро на переполненных электричках по три часа в один конец, когда в них собирается всякий сброд. Студентки забиваются на свои места, чтобы их никто не тронул, и ищут доверчивыми глазами тех, кто, по их мнению, способен их защитить. В этот момент чувствуешь себя последним ничтожеством, что не смогли своим детям создать безопасного и чистого мира. Летом от жары и усталости люди падают обмороки и некоторые умирают, но сознание безысходности ведет все куда-то, потому что не откажешься от своей семьи, которая превыше всего.
Мужчина замолчал, мрачно сплюнув на грязный пол.
- Так что прежде чем заводить семью, детей, подумай о том, что им можешь дать, - он виновато глянул на Соломея. - Ты извини, не обращай внимания.
Соломей попытался изобразить подобие улыбки. В этот момент в отделение ворвался Кирилл, за которым еле поспевал милиционер.
- Выпустите его, - серьезно сказал Кирилл.
- Мы, наверное, поняли не так друг друга. Что же Вы не сказали сразу, что живете здесь рядом, - оправдался "страж " закона.
Соломей быстрыми шагами вышел из клетки и уже направиться к выходу, но внезапно повернулся к другу:
- Кирилл у тебя есть деньги?
- Да, а что ты хочешь?
- Сколько Вам должен этот человек? - указал Соломей на недавнего собеседника. - Я заплачу за него.
- Да всего сто рублей, - невнятно произнес мент.
Кирилл протянул ему купюру.
Мужчина удивленно смотрел на происходящее. Они вместе вышли на улицу: