Структура планетарного космоса Земли, описанная в романе, основана на мифологии "Розы Мира" Даниила Андреева, с вдовой которого был хорошо знаком автор. Действие разворачивается в разных пространственно-временных измерениях Шаданакара в период от начала Второй Мировой войны, которая могла бы закончиться гибелью человечества, до смерти Сталина (второго вождя "Миркома" - Мирового коммунизма (выражение Д. Андреева).
В приведенном ниже отрывке говорится о войне 1941 года Советской России с гитлеровской Германией, грандиозные битвы которой как в кривом зеркале отразились в войне демонических инопространственных рас на изнанке мира нашей планеты.
КАТАСТРОФА
Декабрь 1941 года
Исполинские часы на последнем ярусе великого капища Друккарга пробили тринадцать раз "Ржэнгл!..", обозначив наступление нового лунного дня. С последним ударом по стене Черного Кристалла - храма-медитория, сокрытого в самой глубине конусообразного здания капища, пробежала волна, на черной стене медитория проявилось ромбовидное отверстие, и в нем, как обычно, бесшумно материализовался Великий Игва российского шрастра.
- Великий Скрорщ! - ждавшие владыку Друккарга Повелители Игв и Жрецы Кристалла пали на колени.
Они уже три дня, не отходя от медитория, ожидали возвращения из черного храма Великого Игвы, специально погрузившего себя в особо глубокую хохху - демоническую медитацию, чтобы в этом трансфизическом состоянии попытаться пробиться к нижним мирам планетарного демона Земли и добиться от него более существенной помощи погибающему Друккаргу - городу-государству подземных антиподов на четырехмерной изнанке мира, географически расположенного под земной корой прямо под территорией бывшей Российской Империи.
В том, в трехмерном мире, который жившие там люди воспринимали как единственную астрономическую вселенную, а обитатели всех измерений планетарного космоса Земли знали под именем Энрофа, шла еще небывалая в истории земного человечества битва: на четырехтысячекилометровой линии от Балтики до Черного моря в смертельном объятии схватилась две темные армии. Девять миллионов человек, одетые в сталь и железо, опоясанные огнем и дымом, свирепо истребляли друг друга с упоением, достойным лучших демонов преисподних.
Совершалось невероятное. Победоносная доселе Красная Доктрина интернационализма, то есть учение о единении всех людей по рабскому признаку труда вне зависимости от расы и высоты духа, вот уже тридцать четыре года владевшее Союзом Советских Социалистических Республик и ее зеркальным отражением - Друккаргом, и до этого в силу своей привлекательности об объявленной извечной мечте человечества - грядущем золотом веке, который жрецы новой Доктрины называли коммунизмом, а последователи - "тысячелетней Республикой Труда", завоевавшее бесчисленное количество сторонников во всех странах, внезапно, в столкновении с агрессивной Коричневой Доктриной Расы, попятилась при первом же страшном ударе. Воины Расы, воспитанные на презрении к "недочеловекам Труда с гнилой кровью полуживотных", вдребезги разносили целые армии "трудовиков", тщетно пытающихся преградить им путь на восток к сердцу Пролетарской Столицы Мира - Москве.
В "изнанковой" к Энрофу измерении шрастров - земных государств-антиподов - развернувшаяся истребительная война казалась зеркальным отражением разыгравшейся на поверхности Земли мировой бойни: фронт неудержимо катился на запад - была окружена Северная Цитадель, была затоплена огненной лавой Южная Цитадель; российские игвы покинули лавовые мора, на которых были проиграны все сражения и укрепляли последнюю оборонную линию перед столицей Друккарга, к которой уже подступали темные армии шрастра Мудгабра - антигосударства объединенной Анти-Европы. Территории российского шрастра были отданы врагу в значительно большем масштабе, чем в Энрофе: там враги, блокировав Ленинград и взяв Киев, все еще вели бои на дальних подступах к российской столице, но в Друккарге в связи с тем, что его столица, трансфизически связанная с Москвой, географически находилась в центре горной уральской цепи, пришлось, отступая, откатиться к самому Уралу (Анти-Уралу).
В столь тяжелом положении Друккарг не оказывался целых семьсот лет - со времен нашествия диких кочевых племен из Анти-Азии. Но тогда он сам был фактически не населен, в то время как теперь гибель угрожала самому физическому слою российского шрастра со всеми его обитателями.
К ноябрю 1941 года положение Друккарга стало отчаянным. Тогда и последовало хоххиальное обращение Великого Игвы к Гагтунгру.
Материализовавшись из Черного Кристалла игва Скрорщ сухо выплюнул приветствие своим соратникам из трубчатого рта и, не задерживаясь, заскользил к главному балкону яруса, выходившему здесь же, почти на километровой высоте, на главную площади столицы. Было видно, что хохха далась ему нелегко и на этот раз не принесла обычного облегчения, вызванного вливанием темной энергии из высших миров инфрафизики. Серо-мышиная кожа Скрорща приобрела коричневатый оттенок, красные зрачки на опавших стебельках глаз казались почти черными.
Великий игва проскользнул к каменному балкону и, опершись на перила, некоторое время смотрел на оранжево-рыжую озаряемую перебегающими волнами света и жара полость неба, на котором висел тусклый пульсирующий инфралиловый диск подземного солнца и вытянувшиеся в ряд три шарообразные черные луны по дороге к нему, затем обратил свой взгляд к земле и долго вглядывался (а физические законы оптики в четырехмерном мире позволяли просматривать с такой высоты расстояние в сотни километров) в полыхающую по всей восточной границе центральной Цитадели огненную стену, - там шло великое сражение.
Стоявшие за Скрорщем оба Повелителя Игв, его наместники и восприемники, Брубт'дор и Грожщ'дор долго не желали нарушать размышление владыки. Наконец Брубт'дор не выдержал:
- О, Великий, твои рабы ждут твоих повелений.
Скрорщ покачал головой, затем вытянул трехпалую руку вниз и почти восхищенно произнес:
- Раньше я не позволял себе увидеть это... А теперь, после нескольких лун отсутствия вижу... Какая цветогамма, игвы, этот блещущий огонь! Почти отражение нашего полыхающего неба! А вблизи эти вспышки заслонят своей красотой сполохи светомузыки наших ритуальных танцев! Особенно, если представить себе не вспрыгивающих к потолку под барабанные удары танцующих чужеземных игв, а их падающие располосованные огненными лучами отвратительные тела! Как прекрасна эта огненная музыка! О, если бы мой энергетический проводник там в Кремле мог бы взглянуть сейчас на этот пожар у стен его красной Цитадели! Его удивлению и восхищению не было бы границ! Но что он может увидеть со своих крохотных стен московской крепости! Гтох! - закончил Скрорщ приветственным выкриком обитателей подземного мира.
Повелители Игв и Жрецы Кристалла переглянулись. Простым игвам, почти лишенным чувственной сферы, эмоциональная вспышка Владыки Друккарга показалась бы нелепой, и осталась бы к тому же и просто непонятной, но верховные игвы, призванные управлять шрастрами, обладали значительно большими зачатками эмоций и, в принципе, поняли волнение Скрорща, одного из величайших ученых Друккарга, слывшего даже в череде Великих Игв излишним приверженцем вредных эмоций, что, тем не менее, позволяло ему (а, может быть, даже в чем-то и помогало) более чем успешно править шрастром. Похоже, и на этот раз Скрорщем овладели столь неодобряемые в Друккарге эмоции.
Но едкая ирония - чувство, вполне свойственное большинству игв. Именно с ней и ответил владыке шрастра Повелитель Игв Брубт'дор:
- Эта прекрасная огненная музыка готова затопить весь Друккарг!
- Пока меня не было, стена почти не продвинулась, разве вы не видите? - неуловимым почти человеческим жестом пожал плечами Скрорщ. - И не продвинется, если мы окажемся достойными возложенной на нас миссии.
Страх и волнение - эмоции, наиболее владевшие игвами, наконец-то прорвались наружу. Они говорили с присвистом, втягивая в себя плотный воздух шрастра и со щелчками и хрипами выталкивая его сквозь вытянутой трубчатый рот:
- Мы готовы. Мы готовы. Мы готовы... Что мы должны делать, Великий? Что мы должны сделать? Что сказал Черный Кристалл?
- Приготовьтесь! Господь Гагтунгр явил мне свою мощь: мне была хохха - я видел гибель мятежных игв Европы у стен Цитадели. Ее стены выдержат, если выдержат стены Красной Столицы Энрофа. А сейчас ее стены - крепость духа Посланника Гагтунгра в московском Кремле. Он не должен покидать стен древней столицы. Сейчас кремлевские башни очерчивают вокруг него магический круг. И если он покинет их - Москва падет. Тогда падет и Друккарг. Дух Посланника должен быть укреплен. Всю магическую энергию - на великую инвольтацию Землероссии - и Господь Гагтунгр явит нам чудо московского контрнаступления!
- Требуется великое инвольтование не только Человекоорудия, но и его колеблющейся армии, - сумрачно проскрипел Жрец Кристалла, - и по всему фронту. Это может лишить нас всей инфраэнергии. Мы подвергаем большой опасности Друккарг и даже себя лично.
Скрорщ не ответил. Присев, он прыгнул на отливающую сиренево-черным центральную колоннаду капища, пронизывающую все огромное сооружение сверху донизу, и, прицепившись к ней всеми четырьмя трехпалыми конечностями, всем своим видом став похожим на прикрепившуюся к вертикальной поверхности земную муху, засеменил на верхний ярус, туда, где находился Хрустальный Шар Друккарга - своеобразный инфрафизический психоизлучатель подземного города. Один за другим остальные игвы запрыгали за владыкой...
Четырехмерное бытие не подразумевает движение только по горизонтальным поверхностям. Игвам не требовалось, взявшись за руки, становиться вокруг Хрустального Шара, зависшего без всякой видимой подпорки прямо в центральном помещении Третьего яруса, служившими помимо прочего обиталищем самого Великого Игвы, в круг, так как это делали человеческие, дайянские или эльфийские маги, - властители российского шрастра, взяв друг друга за все четыре конечности, зависли вокруг психоизлучателя Шара со всех сторон.
Зазвучали глухие дребезжащие удары металлических тарелок, отбивающих рваный мантрический ритм, способствующий быстрому погружению в хохху или инвольтационое состояние, и почти сразу же в плотном вязком воздухе капища заскрежетали первые слова заклинания Скрорща, которые эхом повторили все игвы:
Раскинув руки и ноги в виде антониева креста, вися прямо в воздухе на расстоянии не более полутора метра от прозрачной поверхности, Повелитель игв Брубт'дор повторял вместе со всеми слова мантры-заклинания и, чувствуя, как через него в Шар начинает перетекать неимоверное количество темной энергии, внутреннее содрогался: он знал, чем всем им может грозить откат сотворенной игвами инвольтации, когда накопленная энергия-шавва тонким лучом устремится в земной мир Энрофа. С самого семнадцатого года (по земному времени) в Друккарге не творилась столь великая волшба. Ответная волна из Энрофа могла ударить по ментальному сознанию игв подобно молоту Тора.
Но выхода не было: если бы российский шрастр пал, его территория вместе с живущими на ней игвами и раруггами превратилась бы в выжженную пустыню, - владыки Друккарга спасали не ничтожных людишек Энрофа, копошащихся в прахе и пыли в своем загрязненном дикой природой слое под голубыми небесами, - они спасали сами себя. По крайней мере, страху, как и любой другой эмоции, игвы были подвержены все равно слабее людей.
Повелитель Брубт'дор боялся. Он не хотел признаться себе в этом сам, но он боялся. Боялся куда больше, чем остальные игвы. Его обычно непробиваемая мертвенно-холодная эмоциональная сфера, какой обладали все Повелители игв, дала трещину. Произошло это после потрясения, случившегося около трех месяцев назад во время падения Южной Цитадели. Брубт'гор тогда лично пытался организовать отход шести темных армий и еле спасся из того огненного извержения на последнем винтокрыле, но он воочию видел аннигиляцию южной столицы Друккарга, мучительные смерти десятков тысяч игв, раруггов и ангелов мрака, сожженных умервщляющими излучениями или сгинувших в лилово-ржавой лаве. Обнаженные нервы игвы-мага улавливали не только чудовищное количество темной энергии мучительства - гавваха, изливаемого из бесчисленного числа страдающих и умирающих жертв из обоих миров, где шло великое сражение, Брубт'дор вдруг ощутил донесшийся снизу с планетарной поверхности Энрофа и страшный непереносимый дикий трансфизический вопль шестисоттысячной человеческой массы, оказавшейся в окружении под Киевом и обреченный на плен и дальнейшее избиение...
С этого момента что-то стронулось в сознании Повелителя Игв. Эмоциональная сфера дала трещину, Брубт'дор стал сильнее подвержен страху, боли, почти перестал воспринимать наслаждение от темных радений в медиториях. Зато еще более стал ощущать чувство опасности, а временами ему казалось, что он стал способен предвидеть будущее. Чудовищная встряска мировой бойни открыла в нем новые способности, сходные со способностями Великого Игвы, что было, в принципе, не удивительно, - он считался первым преемником Скрорща в случае его гибели. Не удивительно, но рано, слишком рано. И притом способности раскрылись непропорционально - Брубт'дор стал слишком открыт, уязвим для ментальной атаки. Если бы Жрецы Кристалла узнали о его состоянии, ему, как бракованному преемнику Великого Игвы грозило бы немедленное распыление.
Но в это страшное время чудовищной и неравной борьбы Друккарга с силами западных шрастров жрецам было не до состояния Брубт'дора. О том, что с первым Повелителем Игв не все порядке, догадывался только проницательный Скрорщ, для которого души-шельты всех игв были как на ладони. Но он, более других занятый трансфизической борьбой с Великим Игвой Мудгабра и германским уицраором Фрером, молчал. А может быть не хотел вносить сумятицу в руководство Друккарга перед лицом безжалостного врага.
Брубт'дор проговорил завершающие слова заклинания и замер в ожидании последней манипуляции Великого Игвы. Скрорщ, единственный из всех находившихся в медитории, стоял в стороне от шара, положив руки на багровый пульсирующий гранит алтаря. Сейчас он поднял руки от камня, широко развел их, потом свел и в них вдруг как ниоткуда возникла бело-черная чаша с разными сторонами и двумя неправильно изогнутыми ручками. Сосуд как бы светился изнутри. "Пламя Гагтунгра", - узнал Брубт'дор.
В два прыжка Скрорщ оказался у Шара. Нагнув чашу и просунув ее между переплетенными телами игв, Владыка Друккарга выплеснул на хрустальную поверхность некое подобие разжиженной черной лавы, немедленно растекшейся по всей поверхности. Но это была не лава, Брубт'дор впервые увидел черный огонь.
- Фар гехаш ягдр Гагтунгра! - услышал он слова Скрорща.
Абсолютно прозрачный до это (прозрачный до такой степени, что зависшие вокруг него игвы смотрели через него друг на друга) Шар в одно мгновение перестал отражать какой-либо свет, то есть стал даже не черным, а просто невоспринимаемым обычным зрением темным пятном. Затем по этому круглому сгустку тьмы пробежала багровая рябь, Шар засветился изнутри и Брубт'дор увидел в нем быстро приближающуся к его глазам земную кору. Потом вспыхнуло желтое светило и игвы увидели непривычный пейзаж - несущиеся по голубому небу облака, зелень деревьев, и, наконец, игвоподобные существа на "антиизнанке" Земли - людей.
"Видение" в Шаре стремительно помчалось вверх и теперь уже земная панорама Энрофа предстала наблюдавшим ее друккарговцам с огромной высоты. "Видение" понеслось вниз и заскользило вдоль всей "земной" военной границы столкнувшихся красно-коричневых армий Востока и Запада. Сейчас проносившаяся внизу огненная полоса, опоясавшая всю линию фронта, до ужаса напоминала Брубт'дору войну, которые вели между собой подземные шрастры. А людишки, которые сейчас сражались там на земной поверхности, уже на казались такими ничтожными: они тысячами и десятками тысяч бежали по заснеженным полям, стрекоча своими железными палками - примитивным умервщляющим на близком расстоянии оружием. Дым от пожарищ застилал небо, с которого с пронзительным гудением падали, охваченные огнем, железные птицы. Стальные чудища катились по лесам и селениям, ломая деревья, стены домов и буксуя в горах окровавленных трупов. В воде сновали другие железные звери; некоторые из них, покрытые пламенем, захлебываясь, погружались в бушующую пучину; другие, длинные и скользкие, ныряли в эту пучину сами. Мириады безоруженных пленников, раздетых догола со связанными сзади руками, беспощадно убивались человеко-игвами, одетыми в черную и серо-зеленую форму. Другие пленники, загнанные в пустые пространства, опутанные колючей проволокой, умирали от отчаяния и истощения.
Впервые за всю историю земной Энроф превратился в зеркальное подобие пылающего в огне Друккарга. А мировая война людей теперь уже ни в чем - ни в количестве сражающихся, ни в убийственной технике, ни в массовости разрушений - не уступала уже войнам антиподчеловечества. Что согласно пророчествам означало, что конец земной истории близок. Так же как и истории шрастров, обитатели которых должны были вслед за приходом Спасителя Игв выплеснуть на Землю.
Чувство обреченности, смешанное со странным чувством облегчения от близкой предстоящей гибели, охватило Брубт'дора. Он вдруг понял, что не переживет откат заклинания, но это его совсем не взволновало. Равнодушно он наблюдал за устремившимся сквозь Хрустальный Шар туда в Энроф энергетический луч, который пробежался по всей линии фронта туда и обратно, а потом яростно стал полосовать центральный участок у самой Москвы.
"Видение" Шара, между тем, вновь понеслось к земле, на этот раз вниз, к самому Кремлю. Стремглав промельнули улицы столицы, одним мазком Брубт'дор успел заметить красные стены древней крепости. А потом "видение" втиснулось в узкий прямоугольник окна с белой занавеской и Повелитель Игв увидел Его...
Второй Вождь Миркома в своем обычном полувоенном френче стоял совершенно неподвижно у стола, укрытого темно-зеленым бархатом. Потухшая трубка была намертво зажата левой рукой, правой Сталин упирался в стол. Не чувствовалось ни движения, ни дыхания. Казалось, вождь превратился в статую. Но затем "видение", "прыгнув" вверх, заставило Брубт'дора взглянуть в глаза человекоорудия.
Повелитель Игв почувствовал, как его ударили всплеском энергии. Глаза Второго Вождя были совершенно стеклянными, пустыми. И в то же время мощь, исходившая от этого существа казалась неимоверной, через него, казалось, перетекало невиданное количество темной энергии, а засасывающая пустота глаз казалась бездонными колодцами, куда нетрудно было провалить любому осмелившемуся взглянуть в них духовидцу.
И вдруг Брубт'дор понял в чем дело: глаза Вождя мигнули, закрылись, а когда раскрылись, Повелитель Игв увидел в них отражение других глаз - чудовищно огромных, напоминавших опрокинутые полукруги, абсолютно черных, но с трепещущим вертикальным зрачком багрового пламени.
Брубт'дор смотрел в глаза Третьему Жругру, демону российского великодержавия, трансфизически призываемого заклинанием Скрорща на помощь в великой инвольтации Друккарга сюда в самый центр капища.
Чудовищные зрачки российского уицраора было последнее, что видел Повелитель Игв Брубт'дор. Жругр перехватил канал инвольтации из Друккарга в Энроф, но только ослабил магический откат заклинания. Пришедшая хоххиальная волна ударила Брубт'дора в голову, гася сознание и сминая поставленную магическую защиту. Даже не вскрикнув, Повелитель Игв замертно рухнул у Хрустального Шара на пол медитория. Конец времен для него наступил раньше всех.