Зетрен немигающим взглядом смотрел в потолок. Потолок смотрел на него, ехидно кружась вокруг своей оси. Вдобавок он прикидывался кем-то другим - грязным, растрескавшимся и удушающе низким. Его потолок в гостиничном номере сиял хирургической белизной и гладкостью стекла.
При смутном воспоминании о совещании в восемь и попытке нашарить взглядом часы взбунтовались сразу голова, желудок и - почему-то - ноги. Он прикрыл глаза, посчитал до десяти и, проанализировав происходящее, вынес неутешительный вердикт.
Это же надо было так нажраться. И заночевать неизвестно где.
Зетрен пошевелил пальцами, и не встретив сопротивления организма, вяло пошарил рукой по постели. Посторонних тел не обнаружилось - это радовало. Подцепить неизвестно что в это клоповнике ему совсем не улыбалось.
Машинально шарящая вокруг рука наткнулась на тумбочку, с которой упал шуршащий листок. Зетрен приоткрыл глаза и спустя пару секунд уже с некоторым удивлением пытался расшифровать каракули, собственноручно нацарапанные на салфетке.
Вот эти пятнадцать пунктов он составил еще в той забегаловке в центре, а вот эти...
Он с чувством выругался: вчерашний вечер припомнился в деталях, сочных, ярких, и, без сомнения, аукнущихся ему даже в следующей жизни.
Не то что бы решение пойти за той девицей было ошибкой. Тогда он точно так не думал.
Он проследил ее до служебного входа и, прожда полчаса, вполне обоснованно решил заглянуть в сам бар, на всякий случай перегородив тупичок сигнальным контуром.
Да, она была там. И изрядно разочаровала его этой дурацкой униформой Ширра-не. Зетрен смутно вспомнил, что слышал, как на нее за "неподобающий внешний вид" шипел Ватайн. В слегка затуманенном мозгу возникла мысль, что каймей либо ревнует, либо живет еще в позапрошлом веке.
Как ни смешно, он уже почти уверен, что лет Ватайну не меньше трехсот. Эти их охотничьи физиономии - одинакового возраста, одинакового выражения глаз - то ли пятьдесят ему, то ли сто, то ли сто пятьдесят... Ушлый интриган прокололся не в том, что говорил, а в том, как. Нет-нет, а проскользнут в речи старые обороты и анахронизмы - молодые так не говорят, хотя он старается. С другой стороны, кто только не падок на молоденьких фигуристых девиц...
А увидев то, что он увидел, Зетрен положительно не знал, что выглядит наиболее вероятным.
Нет, вначале все было вполне чинно и почти прилично, и эта девица каждые пять минут вскакивала со стула и бегала к стойке (он даже не поленился встать и под предлогом очередного заказа посмотреть, что там нашлось такого интересного - оказалось, какой-то ребенок развинчивал пульт от экрана). А потом... Закрутилось.
Мучительно пытаясь поддержать равновесие при попытке встать - и встать не просто, а с тем, чтобы найти в этом гадюшнике ванную - Зетрен отвлекал себя вещью привычной - анализом, ибо был аналитиком если не по профессии, то по призванию. За пол-минуты он достиг срузу двух вещей: встал, нашарил на полу скомканную рубашку, и вычленил то самое событие.
Вчера, впрочем, зоркий глаз агента Корпуса не усмотрел в нем ничего интересного, хотя началось все именно с него. В тот затрапезный бар всего-навсего вошел мужчина. Соломенные волосы торчали из-под шапки, как у пугала, намотанный в несколько слоев шарф закрывал лицо до самого носа. На мгновение Зетрену показалось, что это из соображений конспирации - но его очень быстро размотали, а неизвестный оказался более чем известным, и бесстрашный агент резко поскучнел. Трогать Нер-Харре было запрещено категорически, причем на столь высоком уровне, что было ясно: начальство опасается, как бы слишком ретивый подчиненный не докопался до компромата - на родную Контору или кого повыше, кто знает. А может, это подсадка от самого Императора, и Командор просто боится перейти ему дорогу.
Нер-Харре выдернул рахитичного недомерка из-за прилавка и явно собрался с ним уходить, когда на него налетела эта девка. Тогда-то Зетрен и узнал, как ее зовут. "Эсса".
Они забились в какой-то угол и выясняли отношения так долго, что у него закончилась выпивка. В конце концов "Эсса" возникла в зале. Без ребенка.
Зетрен был уверен на сто процентов, что это не ее ребенок, и не только потому, что она служит в этой насквозь стерелизованной Ширра-не. И тем не менее, именно его отсутствие...
Он запнулся, зацепившись взглядом за свое отражение в залапанном зеркале на стене. На челюсти справа расцветал буйными красками синяк, уши приобрели некоторую ассиметрию - одно обвисло и распухло, а дышать, как он только сейчас заметил на фоне жестокого похмелья, было непривычно тяжело и почти больно.
Оскорбленная гордость взыграла с новой силой. Зетрен с силой сжал зубы и клятвенно пообещал отомстить. Просто вчера он был слишком пьян, все случилось только из-за этого...
Да. Стоило остановиться еще тогда, когда он просто рассматривал шумную компанию, к которой она подсела. Занятная была компания - как будто ожила чуть ли не вся картотека Зетрена. Лучи, резервы лучей и она, непонятно что здесь забывшая. Хотя нет, вполне понятно - смазливый четвертый Луч по-хозяйски дернул ее к себе на колени. Они были подозрительно похожи, это бросалось в глаза. Первой мыслью Зетрена была, что это ее брат - это объяснило бы многое, вот только с братьями так не обжимаются.
Он наконец добрел до ванной, оказавшейся предсказуемого для этого клоповника вида. Нашарил выключатель, наклонился над раковиной и пустил воду тугой холодной струей. А потом минуту за минутой смотрел, как разлетаются брызги по грязно-белому пластику, а в голову навязчиво до тошноты лез прошлый вечер. Зетрен закрыл глаза, наконец перестав сопротивляться.
И все-таки она была красива. На свой, какой-то очень странный лад - не по отдельности, а вместе с ним. Четвертый луч был красив сам по себе, она - всего лишь в меру смазливая простушка. А вместе с ним будто загоралась внутренним огнем: алые отблески играли в глазах; в улыбке, в движениях, в самом взгляде появлялась искушенность и недвусмысленное приглашение. А еще - гордыня и насмешка самой Императрицы, снисходящей до пыли под ногами.
И голос. Глубокий и чертовски искушающий.
Она говорила с ним. Этим самым голосом. А как они друг на друга смотрели...
Зетрен, как дурак, пялился на них, и чувствовал, что краснеет, как школьник. Казалось, зажги спичку - и воздух вспыхнет, снеся здание к чертовой матери.
Слава богам, они не стали целоваться прямо там.
Слава богам, что у него железобетонная ориентация - иначе его крышу снесло бы уже тогда, как и у половины бара: четвертый Луч в какой-то неуловимый момент стал ее отражением - с тем же голосом и выражением глаз, заставляющим гормоны взбеситься.
Дальше было хуже. Никогда, в самых специфических снах ему не могло привидеться, что объятья, исключительно приличные касания спины, шеи, лица, волос могут выглядеть настолько... развратно. Ни одного поцелуя - разве что легкие, смазанные касания щеки, затылка одними губами. Но - как они были сделаны... И взгляды...
От феромонов уже было трудно дышать. А может, не только от них...
Зетрен закрыл лицо руками, с силой зажмурился и начал вымученно представлять отцовский ледник и отцовский же ремень попеременно, но дискомфорт в определенной области все никак не спадал.
Кажется, за их чертовым столиком чему-то хлопали и бурно, в три голоса, о чем-то просили - у Зетрена шумело в ушах, и ледник все никак не давал результатов...
А потом она запела.
Господи, зачем он вообще тогда подал голос... Она пела, и сильный голос разносился по затрапезному бару, как по кафедральному собору Ареи. Она пела о любви и соблазняла... Прежде всего - его, своего Луча. Он пел с ней, пел для нее, и голос у него тоже был. И все это - не отрывая взгляда друг от друга.
Зацепило всех и каждого. И каждому в зале казалось, что эти слова - для него. Она встала и начала бродить по бару и улыбаться мужчинам, а они цепенели, как под взглядом змеи.
Зетрену она улыбнулась тоже, заканчивая куплет - обошла столик кругом, выдохнув последнюю строчку ему в лицо, и растянула губы почти мстительно.
Впервые в жизни он испугался, что потеряет голову, и брякнул первое, что пришло в голову, заплетающимся языком:
- Унылое вытье. Без огонька.
- Унылое, значит... - она усмехнулась, во взгляде вспыхнул странный огонек. - Огня не хватает?... Ну-ну.
Она одним движением вскочила на большой незанятый стол у самой стены. Отвесила шутовской поклон и насмешливо заговорила на весь зал:
- У нас сегодня гость, уважаемые фарры! И жалуется на недостаток огонька. Невежливо заставлять Корпус скучать, не правда ли?... Эксклюзивное представление специально для Вас, фарр!
Завсегдатаи все как один нахмурились, напрягшись, Лучи за столиком переглянулись. Она отвесила еще один поклон и запела снова. Не о любви - о битве, резкий и звонкий, как лязг железа негласный девиз Ширра-не.
Это было не соблазнение. Это была пощечина - на этот раз персонально ему. Каждое слово звучало так, будто она знала, зачем он здесь. В этом баре, в этом городе, на этой планете. Почему-то тогда затуманенное сознание решило - она действительно знает.
Зетрен вскочил, сжимая кулаки - и только чудом не напоролся на метательный нож, со свистом рассекший воздух. Рефлексы сработали без участие мозга - он выставил силовый щит раньше, чем понял, что происходит. И изумленно замер, когда понял, что целились не в него.
Стальная пластина пронеслась мимо и воткнулась в стену на том месте, где только что была голова девицы. Следом просвистела следующая, уже ниже - и снова она увернулась, играючи, будто танцуя, не переставая петь.
Зетрен так и не смог понять, откуда летят ножи, а они уже летели один за другим, без перерыва. Он смотрел и не верил своим глазам: стена щетинилась рукоятками, а на ней не было ни царапины. Вот она резко выгнулась, мазнув волосами по полу, пропуская сразу два ножа и, торжествующе спрыгивая на пол, допела последнюю фразу припева.
Бар грохнул аплодисментами, его же наградили полным презрения взглядом. "Ты слабак по сравнению с нами". Послание было вполне понятным, и Зетрен заскрежетал зубами. Будь он трезв, спокоен, будь у него время подумать, он никогда бы не позволил себе поддаться на провокацию.
Ничего этого не было, и он просто заступил ей дорогу.
- Дешевая показуха, - прошипел он сквозь зубы.
- Докажите, - она ухмыльнулась, окидывая его откровенно оскорбительным взглядом. - Вы считаете, что можете лучше?
- Я думаю, что все решается не дешевыми фокусами, а тем, кто в итоге кому сможет набить морду.
- Проверим? - внезапно согласилась она. И вот уже его вытащили на центр зала, и притихшие завсегдатаи плотным кольцом обступили импровизированную площадку. От них плотной волной исходила ненависть - Зетрен остро осознал, что отступить ему не дадут: Корпус здесь, мягко говоря, не любили.
Охотники стояли тут же, по большей части - гадко ухмыляясь. Только четвертый Луч выглядел несколько встревоженным, и это придало Зетрену уверенности. Плохие бойцы и слабые псионы не попадали в окружение Командора. Что ему какая-то девка, пусть и из Ширра-не...
Окончание мысли вышиб из головы удар ногой под диафрагму, отшвырнувший его на плотную толпу. Дальнейшее он помнил плохо. Кажется, один раз он все-таки попал, отключаясь - куда, правда, уже не понял. И, судя по результатам, били его аккуратно и соскоростью на грани возможного - настолько, что он не успел выставить ни одного щита.
- Ну что, очухались, фарр капитан?
Зетрен резко поднял взгляд от раковины.
- У вас ребра сломаны и рука тоже, - флегматично сообщил возникший в дверях ванной седой охотник. - Одевайтесь, я вас подброшу до больницы. На сотрясение тоже нужно провериться.
Он медленно поднял раскалывающуюся голову и посмотрел в жутковатые холодные и абсолютно равнодушные глаза убийцы.
- Где я? - просипел Зетрен.
- О, это. Бордель тетушки Ми, гостевые комнаты.
Тассей вежливо улыбнулся. В голубых глазах плескалась пустота.
Таэс пошевелила пальцами ног, щекоча Йену голую грудь. Он сонно погладил тонкую щиколотку и, спихнув с себя ее ноги, приподнял голову с подушки:
- Ну что?
- Старик звонил, - отозвалась она с противоположного конца дивана и положила ноги обратно. - Сотрясение и пару переломов. Нормально. Как заказывали.
- Не забудь с Ватайна стребовать по полной. Он тебя подставил, и подставил крупно. Эта шавка конторная могла и сама пополам сложиться, и тебя сложить, - Ноа накрыл ладонью щекочущиеся пальчики.
- Да он на ногах еле стоял, пьянь, какое там "сложить", - она свесила руку с дивана и подхватила валяющийся на полу обрывок салфетки.
Таэс пробежала глазами криво, в спешке нацарапанные строчки. Факт "хвоста", личность "хвоста". И приказы: закрыться щитом от простушки. Задержать "хвост" в баре как можно дольше и спровоцировать на драку. Покалечить до больницы, но без фатальных последствий.
Хорошо погуляли, ничего не скажешь.
- А вот скажи мне, нафига ты "За смертью по следам" завела, Ножа же от нее просто колотит? Он-то в отличие от тебя был трезвый. Мог и попасть.
- Он и попал. Раза четыре, - она перевела на него взгляд. Салфетка вспыхнула ярким огоньком, превращаясь в пепел. - Я щит силовой поставила, так что все соскальзывало. Нужно же было как-то "спровоцировать драку", - она озорно улыбнулась. - Эффектно ведь смотрелось, правда?
- Жулик, - Йенерис тихо засмеялся, вспоминая глаза ищейки Корпуса, созерцающего эту картину. Вдруг он посерьезнел: - Как думаешь... Зачем?
- Каймей сейчас спешно прячет какие-то концы в воду, хвост даю на отсечение, и свидетели ему не нужны. Папаша с записочками и чужими детьми от хорошей жизни бегать не станет, тем более, сейчас - значит, его дорогой ребеночек куда-то вляпался. Или вот-вот вляпается, - Таэс фыркнула. - А ты знал, что Ватайн его ученик?
- Да он этого и не скрывал никогда, - Йенерис сладко потянулся, хрустя суставами. - То же мне, тайна. Я думал, ты в курсе, поэтому и бесишься.
- Чего?
- Что "дорогой ребеночек" у него не только ты. Ре-е-евность - страшная штука. Разбаловал тебя Маджеро, а надо было пороть, - он хохотнул, уворачиваясь от летящей в него подушки.
- Этому "ребеночку" лет двести, если не в два раза больше, - Таэс по-детски насупилась, отбирая метательный снаряд обратно. - И я не ревную. Просто он скотина сам по себе.
- Ага. А я сестра-послушница в городском храме. Вырастет твое орущее сопливящее сокровище - сразу поймешь, что для тебя он будет трехлетним карапузом и в сто лет, и в триста.
Хлопнула входная дверь, спустя три секунды из ее комнаты раздался пронзительный надрывный плач. Йенерис противно ухмыльнулся. Она бросила на него уничижительный взгляд, встала и пошлепала босыми ногами к детской кроватке. В прихожей снимал куртку Тоби. Она кивнула ему на ходу, провожаемая виноватым:
- Извини, солнце. Все никак не привыкну, что в доме опять маленький ребенок.
Из закутка, бывшего когда-то кладовкой, раздался недовольный мальчишеский голос:
- Блин, да он заткнется когда-нибудь?! У меня тест итоговый послезавтра, мне дадут подготовиться или как?!
- Ты в свое время орал ничуть не тише, - отрезала Таэс, беря Кая на руки. - И, поправь меня, если кое-кто уже полгода как не имеет собственную койку и шкафчик в казарме младшего курса.
- Я поэтому сюда готовиться и пришел, дура! - в дверях, насупившись и подтягивая сползающие форменные штаны, стояло тощее, хмурое и пронзительно-рыжее создание. - Эта гребаная казарма круглые сутки на ушах стоит!
- Ты как преподавателя называешь? - Тоби крепко ухватил его за ухо. - И что это вообще за слова?! - он повысил голос и возмущенно крикнул: - Йенерис, ты что, вообще ребенком не занимался все эти полтора года?!
Таэс вздохнула, развернулась и закрыла дверь своей комнаты - изнутри.
Меряя шагами комнату и бормоча ребенку утешительную чушь про отсутствие бук под диваном, столом и в шкафу (один, рыжий, правда был в кладовке, но это частности), она параллельно заглядывала в обозначенные места - правда, с несколько иной целью, чем наглядная демонстрация. С пятой попытки дивный антикварный горшок в нежно-розовый цветочек был найден, практически успокоенный ребенок усажен сверху, а из кармана шорт выужена методичка по детоведению - коей Таэс и занялась в ожидании завершения эксплуатации горшка. Из коридора неслись возмущенные вопли мелкого паскудника, мстительно кричавшего погромче, и неубедительные оправдания Йенериса.
Хуже казармы, прости господи. Если еще и она приведет сюда Рольфа, будет полный трындец.
Таэс мотнула головой, вытряхивая идиотскую мысль. А по поводу "ребеночков"...
Будь на ее месте Ватайн, ему бы сейчас точно было не до политики.
На строго противоположном краю галактики с детьми было так же туго, как и с политикой.
Сайрус раздраженно постукивал пальцами по сенсорной панели информационного комплекса, проглатывая недостойные его статуса слова. Письма отца в последние полгода вводили его в состояние тихого бешенства.
Эти двое... Он сжал зубы, секунду помедлил и двумя быстрыми касаниями панели развернул на экране два письма. Одно - от отца, с длинным приложением из генетических выкладок и результатов тестов, подбитым вердиктом ученых из столичной Академии. Само письмо - четыре строки сухого текста, от которого к горлу подкатывается горечь. Несколько месяцев еще оставалась надежда, что спящая кровь проснется, но все сроки прошли, а он так и не смог взлететь.
Академики писали - и не сможет никогда. Ген рецессивен, чуда не произошло.
Логично было бы злиться на покойную мать, чья кровь оказалась недостаточно чистой, но Сайрус против всякой логики злился на отца. Понимая, тем не менее, что тот прав: в том, что женится снова, что ему нужен наследник, что отношения с домами Хаоса натянуты до предела, а значит, без союза с Шейрез Империя сложится под грузом двух войн, как карточный домик...
Даже в том, что отослал его в глухую провинцию с никому не нужной инспекцией - в том числе. Сенарес не знал, сможет ли смотреть на новую "мать" спокойно, и держать свой неуправляемый язык за зубами. Не говоря уже про ребенка, займущего его собственное место... И когда-нибудь наденущего его корону.
- Ваше Высочество... - капитан корабля беззвучной тенью материализовался рядом, согнувшись в поклоне. Принц зло зыркнул на него и взмахом руки приказал говорить.
- Мы вынуждены изменить маршрут. Задержка составит двенадцать часов.
- Неприемлимо, - он сделал над собой усилие и его лицо застыло надменно-спокойной маской. Только глаза - живые, беспокойные и черные, как антрацит, выдавали, скольких усилий стоило ему держать в узде фамильный темперамент Рои при подчиненных. Он с нажимом процедил: - Я вам буду объяснять значение слов "внезапная инспекция"? О том, что мы прибываем, инспектируемым стало известно, как только мы сели в звездолет. За лишние двенадцать часов они заштопают дыры в бюджете так, что окажутся не должны Империи, а Империя окажется должна им. Вам ясно?
Капитан спокойно выдержал его взгляд - не просто уничтожающий - сжигающий в адском пламени. Флегматичный кореллянец управлял личным транспортом принца уже больше пяти лет, и догадывался о многом. Даже о том, что он будет уволен с черной картой в ту же секунду, когда принц поймет, о чем именно.
- Видите ли... Если мы войдем в зону, зараженную шеннами, мы не прибудем на место вообще никогда, - все так же спокойно сообщил он. - Только что пришло сообщение о масштабном нападении... В девятый сектор сейчас стягивают войска, и шенн оттуда, безусловно, выбьют - там четыре стратегических добывающих комплекса... Но, боюсь, только через несколько недель, а, возможно, и месяцев.
- С этого нужно было начинать, вы, идиот!... - Сайрус отвернулся. - Хорошо, меняйте.
- Мне жаль, - капитан низко поклонился и отбыл на мостик, оставив принца с ощущением, что говорил тот вовсе не о шеннах.
Чертова Ширра-не. Империя тратит на нее огромные средства, а эта контора все еще не в состоянии держать ситуацию под контролем.
Несколько раздраженных щелчков - и на экране развернулась программа поездок на месяц вперед, рядом - карта составленных маршрутов. Из-за недоступности девятого сектора придется менять почти все, как будто шенны решили подгадить лично ему.
Раздражение поднималось в груди горячей волной, готовое вылиться на первого встречного. В глаза бросился второй пункт в списке инспекций.
Ширра-не.
Сайрус ядовито улыбнулся, пообещав себе устроить расслабившимся охотникам проверку такой степени "внезапности", какой они еще не видели. И если всплывет хоть одно нарушение... Хоть один нецелевым образом потраченный кредит...
И еще. Он вызвал клавиатуру и застучал по клавишам, переставляя второй пункт на первое место. Аграрный комплекс на Силуре от него уже никуда не денется - внезапно свалиться на голову местным воротилам он уже не сможет при всем своем желании. Зато заставить Ширра-не почистить девятый сектор в рекордные сроки и отвести душу, вытряхивая пыль из местного начальства - вполне.
Принц резким щелчком закрыл письмо от отца, коротко мазнул взглядом по второму, от приторности которого сводило зубы - от предполагаемого "дедушки" и родственника примерно в восемнадцатом колене, предусмотрительно поддерживающего связь не только в свете деловой переписки. Родственником князь Роу приходился не только ему самому, но и королю Шейрез, поэтому приходилось отвечать тем же. Три дочери князя, а так же выводок родных и двоюродных племянниц сейчас проходили тщательную генетическую проверку на должность предполагаемай мачехи, о чем он и писал, выражая надежду на скорое "воссоединение двух родов".
Сайруса от этой перспективы начинало тошнить, но в письме мелькнуло знакомое слово. Ширра-не. Князь не приминул сделать реверанс в сторону Империи, хваля оперативное решение собственных проблем с шеннами. У принца не было желания разбираться, сколько в этих словословиях вранья - он просто выписал названия упомянутых в этой связи групп, со злостью думая о том, что если это действительно вранье - им же хуже.