На улице валил снег. Зима, до этого не баловавшая горожан осадками, спохватилась, и начала лихорадочно извлекать из закромов все свои запасы, словно престарелая именинница, страдающая склерозом, которой голодные гости, уставшие сидеть за пустым столом, наконец, намекнули, по какому же поводу собрались. Бесчисленные снежные хлопья, как по мановению невидимой дирижерской палочки, то взмывали высоко в ночное небо, то хищно пикировали вниз на опустевшие улицы, очерчивая границу света вокруг фонарей, отчего те становились похожими на гигантские одуванчики. Старинные часы с размеренным треском отмеряли жизнь белого призрачного города.
- Возиться в пыльной библиотеке мне никогда и не нравилось. - Сообщила я, устраиваясь на подоконнике. - Сама собиралась увольняться.
Раскидистый вяз, росший у окна, укоризненно покачал ветвями. Он знал меня с детства, и наглую ложь в исполнении Амалии Редькиной чуял за версту.
- Ладно, может, и не собиралась...
Я на мгновение прикрыла глаза, возвращаясь к роковым событиям минувшего дня.
- Амалия, я вас прошу. - Амвросий Самуилович нервно теребит серый галстук, надетый специально по случаю визита важной комиссии из администрации города. - Не выходите отсюда ни под каким предлогом. Вы меня поняли? - Тут заведующий библиотекой срывается на крик. - Будет представитель из прокуратуры! О нас уже ходят страшные слухи, не дай бог опять что-нибудь случится!
Я удрученно хмурю брови и киваю, пытаясь изобразить глубокое раскаяние, но губы помимо воли расползаются в улыбке. Душевные терзания заведующего вполне понятны и обоснованы. С комиссиями мне не везет, или скорее, это комиссиям патологически не везет со мной. Пожарного инспектора я ошпарила кипятком, маленького скромного старичка из санэпидемстанции случайно прищемила дверью, а молодой симпатичный инспектор по охране труда бесславно скатился с лестницы при попытке подобрать оброненный мной журнал (в больницу его увозили уже далеко не таким симпатичным).
- Чему вы радуетесь, Амалия?- Уши Амвросия Самуиловича пламенно краснеют, что является верным признаком праведного гнева. - Вы до сих пор работаете здесь только благодаря светлой памяти вашего деда, да будет земля ему пухом! Какой был человек! А у вас даже нет библиотекарского образования! Вы кто? Лингвист! Так вот, если на этот раз выкинете еще что-нибудь, будете искать работу по специальности. Я вас уволю!
Доводы убедительны. Одиноко сижу в самом дальнем и пыльном углу хранилища, затерянная в бесконечном лабиринте стеллажей, старательно изучаю геометрический узор на линолеуме, зеваю. Из легкой дремы выводит ощутимый хлопок по макушке. Как оказалось, на меня покушался некий Грицко со своим бессмертным произведением "Народнi рецепты виготовлення спирту". Я озадаченно разглядываю освободившееся место на самой верхней полке, пожимаю плечами, записывая еще одно очко на счет легендарного библиотечного призрака. Сей персонаж местного фольклора уже вторую неделю является главной темой разговоров на всех чаепитиях. Народные верования приписывают ему завывания в подвальном помещении, склонность к мелкому пакостничеству, воровство карточек и любовь к припрятанным народным бутербродам.
Я вздыхаю и, так как больше все равно делать нечего, лезу на стремянку восстанавливать нарушенный порядок. Стройная "корешок к корешку" шеренга книг, недолго радует библиотекарский глаз - от процесса любования отвлекает подозрительный шум со стороны входа, заставляющий меня затравлено оглянуться.
- Хранилище - наше сердце! - Голосом директора Анны Ивановны можно смело поднимать народ на баррикады и в дребезги разбивать хрустальные сервизы.
Неуверенные протесты заведующего тонут в переливах директорского сопрано. Я поспешно разворачиваюсь, чтобы спуститься и...нос к носу сталкиваюсь с легендарным призраком. Огромная серая крыса вздыбливает шерстку и воинственно подпрыгивает.
Выясняется, что у меня тоже неплохой сопрано, драматическое. Дальнейшее помниться с трудом. Круговые махи руками. Скрип складывающейся стремянки. Я лечу спиной назад.
Жуть, напрочь заглушающая боль падения.
Грохот укладывающихся штабелями стеллажей.
Тихий осенний шелест разлетающихся во все стороны книг.
- Так что, теоретически, меня можно считать уволенной. - Закончила я повествование, наблюдая, как вяз задумчиво перебирает длинными ветвями. - До практики дело дойдет, как только Амвросий Самуилович оправиться от сотрясения мозга. Сейчас высокая комиссия всем составом, вместе с директором и заведующим инспектирует больничную палату.
Мне почудилось, что рядом кто-то рассмеялся. Я резко вскинула голову, но, конечно же, никого в комнате не обнаружила. Чертовщина! Мысли разом поменяли направление, переключившись на другую тяжкую думу. В последнее время дома творятся странные дела. Пропадают оставленные без присмотра продукты, исчезают вещи, неожиданно появляясь в самых неожиданных местах, а ночью на кухне, вообще, раздаются шаги и скрипят половицы. Нечистую силу отметаем. Тараканы так громко не топают, даже разъевшись на дармовых харчах. Значит, крысы! Мерзкие агрессивные создания, лишившие меня работы и теперь покушавшиеся на святое святых - родной дом! От одной мысли о встрече с ними, не говоря уже о постоянном соседстве, меня залихорадило.
Я сползла с подоконника на диван и с головой накрылась одеялом. Легко рассуждать о проблемах в окружении друзей, сидя в залитом солнцем кафе, а попробуй сохранить оптимизм в темной квартире среди алчущих легкой наживы грызунов, оживших детских страхов и давящего груза собственных ошибок, когда не от кого ждать поддержки и заботы, и ты совершенно не уверен, что выбрал правильную дорогу.
- На самом деле я очень смелая и отважная, как горный барс, как тевтонский рыцарь, как продавец круглосуточного ларька...Это только сегодня мне ужасно страшно и одиноко...
Ночь, как всегда, выдалась тяжелая. Сознание ни как не могло успокоиться и долго металось на грани сна и яви, запутавшись в мыслях, воспоминаниях и кошмарах. Но потом пришел кто-то большой и добрый. Он присел радом, обнял и сказал, что все обязательно будет хорошо. Я поверила. И в первый раз за много лет заснула с улыбкой.
На утро был запланирован поход в хозяйственный магазин. Продавщица с фигурой древнегерманской воительницы гордо продемонстрировала мне весь ассортимент приспособлений для умерщвления серых вредителей, так красочно и вдохновенно живописуя принцип работы и сам процесс, что под конец у меня задрожали коленки. Если бы в мире существовало общество маньяков и убийц, тетку бы единогласно исключили... за излишнюю жестокость.
Я же остановила выбор на средстве, проверенном веками и одобренном такими специалистами, как Екатерина Медичи, Нерон, Калигула и Папа Римский Александр Борджиа ХIV - обыкновенном яде.
Видя, что не удается всучить ни одно из пыточных приспособлений, продавщица во мне окончательно разочаровалась, но все-таки благословила на борьбу с "проклятыми тварями", слезно попросив хотя бы добавить в отраву битого стекла.
План "дератизация" было решено привести в действие незамедлительно. Зачем омрачать последние минуты жизни грызунов мещанским рассыпанием отравы по углам, если можно устроить шикарный прощальный банкет! Достав из холодильника лучшие, я соорудила аппетитные, но не очень полезные для здоровья бутерброды, в порыве вдохновенья украсив их веточками чахлой петрушки, разложила угощение по тарелкам и довольная собой отправилась на поиски новой работы.
Домой я вернулась под вечер, голодная и злая, как упавший в колодец и просидевший там весь день ротвейлер. Везде говорили одно и тоже: свободных вакансий нет, не было и не будет.
Я устало стянула сапоги, весьма неаккуратно рассталась с дубленкой, и пораженно застыла на пороге комнаты, поначалу решив, что случайно ошиблась квартирой.
Около дивана на коленях стоял неизвестный лохматый мужчина и оглашал округу скупым мужским стенаниям. Правда, увидев меня, он стиснул зубы и попытался подняться, но особо не преуспел.
- Что ты положила в эти проклятые бутерброды?! - Голос у него был хриплым, а лицо каким-то желтым, отечным, наводившим на мысли о тщетной борьбе с алкогольной зависимостью.
Я отошла подальше, чтобы не дотянулся, и стала лихорадочно соображать. Пока хозяйки не было, в квартиру пробрался вор, но не удержался и попробовал мои фирменные бутерброды. Батюшки светы, так он же отравился!
- Держитесь, сейчас вызову скорую!
- Не зови никого.
Какие же самоотверженные воры нынче пошли - живыми не сдаются! Ничего, заботливые руки врачей и хорошая клизма, не только окажут благотворное влияние на твое здоровье, но и, возможно, укрепят моральные принципы. Неожиданно сотовый, будто кусок мыла, выскользнул из рук и смачно ударился о пол. Да, а в сказках это давало другой результат. Я подняла и критически осмотрела чересчур шустрый телефон, от которого поднимался легкий сизый дымок. Количество, наконец, перешло в качество, выбрав для этого не самый подходящий момент. Ведь сколько раз роняла - и ни царапины, а сейчас можно смело закапывать... вместе с гостем.
Здравый смысл оставил меня наедине с тяжелым пронизывающим взглядом незнакомца.
- В сумке. Черная фляга. Противоядие. Быстро!
Короткий приказ подействовал, как удар плетью. Резко вскинувшись, я бросилась к сумке лежащей неподалеку и принялась безжалостно ее потрошить. Черная фляга, повинуясь всеобщему закону подлости, конечно же, обнаружилась на самом дне. Большую часть противоядия я применила наружно, облив себя и свою жертву, но кое-что мне удалось влить и внутрь. Мужчина захрипел и выгнулся дугой, слепо зашарив руками, будто пытался уцепиться за жизнь, но вместо этого уцепился за меня. Я всхлипнула от боли, ощущение было такое, что запястье прищемило дверью.
Так как единственное средство связи почило, а истошными криками у нас никого не удивишь, пришлось смириться со своей судьбой, устроиться по возможности удобнее и ждать. Спустя целую вечность незнакомец открыл глаза, устремив в потолок страшный невидящий взгляд.
- Отпусти. - Попросила я, не особо рассчитывая на успех, но он услышал.
- Не зови никого. Я уйду. - Сказал и беззащитно уронил голову набок.
Размечтался. Я покрутила освобожденной рукой, приводя ее в рабочее состояние. От нас так просто не уйдешь. Итак, что мы имеем? Результат чужой преступной антиобщественной и моей активной антикрысинной деятельности - бесчувственно тело в количестве 1 шт. Что нам делать с этим телом? Вариант перепоручить его правоохранительным органам или медицинским работникам, в принципе хорош, но суматоха с объяснениями и оформлением документов грозит затянуться очень и очень надолго. А я уже зеваю через каждые пять минут, как карась на берегу. Ничего с этим телом до утра не сделается, лишь бы не испортилось. Дыхание ровное, спокойное. Без сознания, но помирать, вроде, пока не собирается.
Что бы сделал любой нормальный здравомыслящий человек на моем месте?
Надо будет обязательно при случае спросить.
Все попытки перетащить бесчувственное тело на диван оказались безрезультатными, так как оно всячески этому противилось, постоянно норовя сползти на чем то полюбившийся ему ковер. В конце концов, мы пришли к консенсусу. Гость был с почетом уложен на полу и накрыт сверху пуховым одеялом, а я уселась рядом, по-хозяйски притянув к себе все его небогатое имущество, представленное потрепанной кожаной сумкой.
При тщательном досмотре не обнаружилось ничего ценного: моток проволоки, набор инструментов, клочок нотной бумаги, банки, склянки всевозможных цветов и расцветок (посуду, что ли, сдавать собирался?), и паспорт гражданина Российской Федерации выданный на имя Юнга Сармина. Не имя гражданина, а хроническое заболевание, какое-то... Я облокотилась на диван, обессилено закрыв глаза, и тут же провалившись в глубокий беспамятный сон.
Меня разбудил солнечный свет. Он золотыми потоками струился через окно, играя в хрустальных гранях люстры. Польщенная люстра щедро отбрасывала во все стороны радужные блики. С улицы доносились обрывки разговоров и птичьи трели.
На память я никогда не жаловалась. Недавние события послушно выстроились передо мной во всей своей ошеломляющей абсурдности. Внезапно проснувшийся дух матерой отравительницы потребовал немедленно полюбоваться на результат коварных злодеяний.
Но труп куда-то исчез.
На полу сиротливо лежало лишь смятое голубое одеяло.
Пока я недоуменно чесала затылок, соображая, стоит бросаться на поиски или в бегство, неудавшийся труп объявился сам - уверенным широким шагом вошел в комнату и уселся на кресло, напротив меня.
- Как вы себя чувствуете? - Спросила я, придирчиво его рассматривая.
Да, сегодня Юнг...как там его Сармин выглядел превосходно. Глаза сияют, на щеках легкий румянец, волосы больше не торчат во все стороны, а заплетены в, хм, аккуратную косичку, что свидетельствовало о явной пользе крысиной отравы. Может и мне попробовать?
- Хорошо. Вашими стараниями. - От его пристального искристого взгляда у меня засвербело в носу. - Все, что случилось - огромное недоразумение. Я не вор, как вы могли подумать...
- А серийный убийца! - Мысленно закончила я, как бы невзначай положив руку на кованую подставку для цветка.
Он разгадал мой маневр и снисходительно улыбнулся.
- Не бойтесь, я не причиню вам вреда, и даже компенсирую ущерб. Надеюсь, двадцати тысяч будет достаточно. - На подлокотник легла внушительная стопка сторублевых купюр.
Я недоуменно кивнула, в душе возрадовавшись, что моя ущербность, наконец-то, оценена по достоинству.
- В свою очередь, даю слово, что вы никогда больше меня не увидите.
Прямо не мошенник, без спросу забравшийся в чужую квартиру, а образец вежливости и обходительности, высокородный дворянин, носитель аркебузы его величества. Если бы я была не я, а, например моя коллега любительница женских романов Маша, непременно бы оценила и расчувствовалась. Но, будучи вредной и прозаичной собой, я лишь презрительно прищурилась.
Виски пронзила острая боль. Я застонала и схватилась за голову, некстати вспомнив, что именно так проявляет себя гайморит. Но на этом проклятый орган не успокоился и принялся кружиться, как пьяный дервиш. Когда я, наконец, пришла в себя, кресло уже опустело. Сармин, судя по всему, устрашился моего зверского перекошенного лица и предпочел больше не рисковать жизнью.
Хлопнула дверь. По лестнице зачастили шаги.
Ну и скатертью дорога.
Первым делом я закрылась на все замки, а потом сразу же бросилась...считать деньги!
Глава N2
Ровно двадцать тысяч! Так не бывает, а если бывает, то не долго. Я на всякий случай сменила замки и засела в квартире, дрожа как мышь под метлой, но, в конце концов, сама на себя разозлилась. Не убил же он меня сразу, хотя у него был и уважительный повод и прекрасная возможность. Посему лучше всего не чахнуть в четырех стенах, а заняться любимым делом. Я увлекалась тем, что фотографировала заброшенные дома, а потом устраивала выставки в холле библиотеки. Кстати, давно уже положила глаз на один интересный район.
Дверцы под табличкой с девизом "Что загрузили, то и везу", на этот раз открылись сами (на прошлой остановке водителю пришлось вызволять жаждущих свободы граждан вручную). Я поправила лямку на плече, немного смущаясь под недоуменными взглядами, и быстро вышла из автобуса.
Вопреки общественным чаяньям, маньяки и грабители не вышли мне навстречу с распростертыми объятьями. Ничего удивительного, кому придет голову поджидать жертву в нескольких километрах от города в сорокаградусный мороз? Судя по отсутствию следов на снегу, идея побродить по окрестностям за последние несколько месяцев посетила только одну больную голову, и она сейчас у меня на плечах.
Я обошла всю округу, сделала пятнадцать снимков, несколько раз упала в сугроб, выразила соболезнования дохлой вороне, совсем замерзла и уже засобиралась домой, как внезапно услышала голоса, доносившиеся из окна ближайшего дома.
- ...девать. Почему ты вечно спускаешь всех собак на меня? - Обиженно вопрошал неизвестный мужчина.
- А на кого еще? - Его собеседница весело рассмеялась. - Старика я убью сама. Говори адрес.
Я так и застыла с открытым ртом и занесенной для шага ногой, изобразив статую то ли удивленной цапле, то ли поющему пионеру.
- Ленинградская 65 корпус 4, квартира тоже 4. Код 362. Столько раньше водка стоила.
- Понятно. Тогда ты пока отладь связь, сходи на рынок, купи что-нибудь к ужину, и, кстати, заодно избавься от этой девчонки, которая нас подслушивает. Невежливо совать свой нос в чужие дела.
Я вздрогнула и на всякий случай огляделась, надеясь обнаружить поблизости какую-нибудь другую любопытную девицу.
В этот момент на подоконник с хлопком легли две мощные лапы, на них устроилась огромная щекастая морда с короткими ушами. Пес несколько секунд задумчиво смотрел на меня, словно пытаясь навскидку оценить мою питательность, а потом скрылся в темноте оконного проема, чтобы через секунду вылететь оттуда ярко-рыжей молнией.
Окончательно уверившись в мысли, что и так слишком задержались, я в два прыжка, достойных олимпийского золота выскочила на дорогу и помчалась в сторону остановки. Каждую секунду казалось, что в шею вот-вот вопьются когти и клыки преследователя. Но время шло, я бежала (наверное, уже устанавливая очередной личный рекорд) а нападения все не было. Я рискнула оглянуться...и в нерешительности остановилась.
Позади чернела совершенно пустынная дорога, подпирающая хмурое серое небо. Тишину нарушало только мое громкое послебеговое сипение.
Ха, а во погиб хороший марафонец! Я пожала плечами, развернулась, чтобы спокойно продолжить путь и, поняла, что у лингвисту и библиотекарю тоже не долго осталось.
Зверь, каким то образом оказавшийся впереди меня, злорадно ощерился и прыгнул, целясь в горло. Но клыки сомкнулись на услужливо подсунутой сумке. Пес задумчиво прожевал предложенную альтернативу и сильнее придавил меня лапами к асфальту, намереваясь предпринять более удачную попытку, когда нас настиг сильнейший удар.
Прокатившись колбаской несколько метров, я с трудом встала на четвереньки и затравленно огляделась. Зверь лежал неподалеку, не подавая признаков жизни, впрочем, проверять лично что-то не хотелось.
Неожиданное спасение пришло в лице мертвецки пьяного водителя, который в этот самый момент пытался выйти из машины, обидными словами вразумляя наподдававшуюся дверную ручку. Я уже поднялась, отряхнулась и с все возрастающим раздражением наблюдала, как он ползет на другое сидение, в надежде отыскать ручку посговорчивее. Вдоволь там навозившись, мужик посчитал все долги перед обществом погашенными, свернулся калачиком и захрапел.
Увлекшись своим горе спасителем, я совсем позабыла об его предшественнике. А он уже, хоть и пошатываясь, но все же стоял на всех четырех лапах, недоуменно вертя головой. Стуча зубами от страха, я запрыгнула на освободившееся место водителя. Нога случайно уперлась в педаль газа, заставив машину дернуться и рвануть вперед... прямо на зверя.
Удар.
Когда я снова открыла глаза, мы еще ехали по дороге, что уже само по себе было хорошо. Припомнив немногочисленные уроки вождения (дедушка давал порулить на даче), я переключилась на третью передачу, прибавив скорость. Машина хрюкнула и пошла ровнее. Вскоре показались многоэтажные дома, начали встречаться первые пешеходы. Я свернула в первый попавшийся дворик, где и остановилась.
Водитель все также спал на соседнем сиденье безмятежным алкогольным сном, никак не реагируя на мое самоуправство. Первым делом, вытащила ключи из замка зажигания и забросила их в сугроб. Не из хулиганства, а исключительно в воспитательных целях. Вдруг, он сегодня опять попытается ударить автопробегом по численности городского населения?
Из-за тучи хитро-прищуренным кошачьим глазом выглянул краешек солнца, отчего мир сразу посветлел и стал намного уютнее. Постояв на свежем воздухе, я заметно успокоилась. Противное щемящее чувство внутри живота и зубовный перестук исчезли, только коленки все еще пробирала предательская дрожь.
Ситуация, однозначно, требовала сосредоточенного обдумывания, а мне нигде так хорошо не думалась, как в дороге. Посему я благодарно похлопала машину по капоту и зашагала по знакомой тропинке среди тополей.
Воспользовавшись тем, что голова была занята, ноги коварно принесли меня на улицу Ленинградскую 65 и остановили прямо перед домом под номером 4. Добротное белое здание, когда-то принадлежавшее детсаду. Три этажа с небольшой надстройкой под чердак. На восточной стене красным кирпичом выложен ощерившийся монстр с кровожадно занесенным кинжалом, призванный рождать в воспаленном детском воображении образ кролика с морковкой.
Код, набранный в чисто экспериментальных целях, подошел. Моему пытливому взгляду открылся ряд уходящих в подъездный полумрак ступеней. Увлекшись процессом, я даже поднялась на второй этаж и отыскала квартиру под номером 4.
Потоптавшись немного на коврике, я постучала, рассудив, что лучше уж выставить себя полной идиоткой, чем позволить погибнуть человеку.
Дверь с противным скрипом отварилась. Коленки, отчего-то задрожали с новым энтузиазмом. И что теперь делать? Раздавшиеся снизу голоса помогли мне решиться. Задержав дыхание, как перед прыжком, я шагнула через порог. Ведь если подумать, ничего странного здесь нет. Пожилые люди часто становятся излишне беспечными, и просто забывают закрываться на замок.
- Эй, есть кто-нибудь дома? - Тихо позвала я. Никто не откликнулся. Кстати, он ведь мог, и к соседям заскочить на минутку. Довольно длинный коридор вел в уютный просторный зал. Работал телевизор, но звук был отключен. На столике дымилась чашка кофе. В блюдце аккуратной горкой лежало золотистое печенье курабье. Идеальный порядок в комнате нарушало лишь валяющееся на полу тело человека с ножом в груди. Вот черт!
Я метнулась обратно к выходу, споткнулась о край ковра и упала, чувствительно приложившись лбом об угол.
- Кто там? - Низкий серьезный голос заставил испуганно подпрыгнуть и повторно засвидетельствовать свое почтение углу, на этот раз затылком. - Сегодня не принимаю. Приходите завтра.
Нет, ему, конечно, виднее, но сильно сомневаюсь, что завтра ситуация изменится к лучшему. Краем глаза уловив како-то движение справа, я медленно отвела взгляд от вежливого покойника и тут же обругала себя последними словами. На полке среди книг стояла клетка с большим попугаем.
- Григорий Григорьевич хочет зернышек. - Доверительно сообщил все тот же серьезный голос.
Осиротевшая птица прильнула к решетке, обхватив прутья лапками, и жалобно-жалобно смотрела блестящими, как будто от слез, бусинками глаз.
Бедняга, как же он теперь будет совсем один? Пропадет ведь. Особо не задумываясь о последствиях, я сняла клетку с полки.
Глава N3
Первым делом позвонила от соседей в милицию, коротко сообщила об убийстве и повесила трубку. Вопреки моим страхам, на подозрительный телефонный разговор никто даже не обратил внимание. Кузьминым, мягко говоря, было не до меня.
Все силы были брошены на попытку успокоить несчастного ребенка. Обозначенный ребенок в лице, восьмилетней Настеньки, гулко и горестно ревел на одной ноте, как заходящий в пике истребитель. Вокруг суетился комитет по утешению, в лице папы, мамы и дедушки. Дело явно принимало серьезный оборот, эмоции накалялись.
- Да пойми ты! - В тон дочери выл глава семейства, впиваясь себе в волосы. - Папа столько не зарабатывает, чтобы выбрасывать пятнадцать тысяч на какую-то птицу!
- Давай возьмем волнистого попугайчика. - Ласково ворковала мама. - Он такой маленький, симпатичный... и стоит всего двести рублей.
- Не нужен мне ваш волнистый! Хочу ба-а-альшого!
- Да отлупцевать козу, и дело с концом! - Вспылил дед, и, за неимением шашки, лихо раскрутив над головой газету, бросился в бой. Через оцепление родителей отважному пенсионеру прорваться не удалось.
Кузьмины подхватили старшее поколение под руки и под испуганно-настороженный рев Настены отступили в коридор, где состоялось экстренное совещание по вопросу в кого, все-таки, удалась дочь.
- А давайте я вам попугая отдам. - Искренне предложила я. - Бесплатно.
Сначала меня не услышали, потом услышали, но не поняли, потом поняли, но не поверили. В общем, пришлось бежать домой за крылатым доказательством.
Скоро клетка была торжественно водружена на стол. Настена тут же просияла, как ясно солнышко и, шмыгнув носом, спросила.
- А как его звать?
- Григорий Григорьевич. А еще он может дом охранять. - Я с видом заправского фокусника постучала по деревянной крышке.
Попугай надменно оглядел собравшихся.
- Кто там? Сегодня не принимаю, приходите завтра!
Теперь я знаю, как выглядит птица счастья! Такого фанатизма в глазах, наверное, не было даже у паломников, которым бог вместе с пресловутой манной небесной ниспослал еще и цистерну самогона. В меня благодарно влили несколько литров чая и почти насильно скормили все запасы печенья, так что восвояси я возвращалась с большим трудом, кряхтя и причитая, словно древняя старушенция.
Новые замки работали великолепно, оправдывая вложенные в них средства и обнадеживающую характеристику продавцов, якобы, легче снести стену, чем взломать это произведение искусства. Стены пока на месте, значит все в порядке.
Я попыталась воссоздать всю картину свалившихся на меня неприятностей, но тут же отказалась от этой идеи. В голове царил полный кавардак, как, кстати, и в шкафу, из которого при попытке запихнуть туда одежду, вывалился целый ворох тряпья. Мое невезение могло соперничать только с вопиющей безалаберностью. Ладно, займусь наведением порядка завтра. Сейчас главное добраться до дивана, прицелиться, упасть и уснуть...
Я вошла в комнату и медленно прислонилась к косяку (чтобы не упасть на месте). Кажется, меня опередили - на диване, укрывшись голубым одеялом, спокойно почивал беспринципный вор, любитель халявных бутербродов, и просто бесчестный человек, Юнг, так его перетак, Сармин.
Первым желанием было броситься и расцарапать эту наглую физиономию, но, приглядевшись, я обнаружила, что и здесь опоздала. Все лицо мужчины покрывали многочисленные синяки и ссадины.
- Простите. - Меня вежливо, но настойчиво отстранили. Мимо с кастрюлькой в руках прошествовал крепкий невысокий мужчина. Он поставил свою ношу на столик, где уже лежала моя безжалостно распотрошенная аптечка, и засуетился над всем этим безобразием, время от времени, кося в мою сторону лукавым золотисто-зеленым глазом. Я уже забеспокоилась, что новоиспеченный гость заработает косоглазие, когда тот, наконец, соизволил удостоить меня полноценного внимания и сухо попросил. - Принеси полотенце, чистое.
Других доброхотов в пределах досягаемости не обнаружилось, пришлось топать в ванную. Должна же хозяйка заботиться о здоровье собственных...воров. Между прочим, мое собственное здоровье нуждается в квалифицированной психиатрической помощи.
Я рассеянно открыла дверь и нос к носу столкнулась с невиданным существом. Оно напоминало крупного зайца, правда морда, за вычетом длинных ушей, уложенных на голове под моей прозрачной шапочкой для волос, больше походила на кошачью. Странный окрас мог быть только следствием падения в ведро с зеленкой.
И тут, в дополнение ко всему, это творение нещадно пьющего селекционера еще вздернуло верхнюю губу, обнажив ряд острых клыков.
--
И-и-и! - Позорный бабий визг вырвался помимо моей воли.
--
А-а-а! - Воодушевленно подхватил ушастый.
--
У-у...
--
Э-э-э...
Мы замолчали и недоуменно уставились друг на друга, одинаково сбитые с толку неожиданным поворотом беседы.
--
Нахалка! - Наконец резюмировал заяц и с видом оскорбленной неприличным предложением невинности, захлопнул дверь прямо перед моим носом.
Смущенно потоптавшись у порога, я все-таки решилась постучаться.
--
Да-да? - Томно поинтересовались из таинственных кафельных глубин.
--
Мне нужно полотенце, чистое.
Дверь приоткрылась. Ровно настолько, чтобы пропустить зеленую лапу и с мохнатым полотенцем.
--
Спасибо.
--
Пожалуйста. - Щелкнула задвижка. Послышался шум воды, приятный голос прочувствованно запел про белые розы и морозы.
Черти знает, что. На негнущихся ногах я проковыляла в комнату и свалилась в кресло, пытаясь призвать разбежавшиеся мысли к порядку. Так и не дождавшийся от меня никаких адекватных действий мужчина взял инициативу и полотенце в собственные руки. Последнее он смочил в кастрюльке и положил на лоб больного, который тут же блаженно улыбнулся и приоткрыл глаза.
--
Раны серьезные?
--
Смертельные. - Сердито буркнул доктор. - Никаких нервов на вас не хватит. Вот брошу все, куплю дом, на рыбалку по выходным ходить стану, огород разведу.
--
Афанас, не ворчи. - Отрезал Сармин. - Закапывать больных намного интереснее, чем картошку.
--
Если только их предварительно не покрошили в капусту. - Афанас устало опустился на табуретку. - От тебя я такой дурости не ожидал. Серпентоморфы убиваю, даже умирая.
--
Кто же знал, что у нее сил на трансформацию хватит! - В комнате зазеленел заяц, щеголяя стильным комбинезоном с многочисленными карманами. - А эта в слезы, дайте мол, хоть перед смертью душу облегчить. Я даже опомниться не успел, как она в змеюку перекинулась и давай Сармином по всем углам пыль подметать! Ты бы видел!
--
Уж вижу. Придется нам с тобой, Ух, пока вдвоем поработать.
--
А я? - Встрепенулся больной.
--
А ты осуждаешься на две недели лечения с принудительным постельным режимом. Ладно, теперь о насущном. За тобой присмотр нужен, значит, мы расположимся в соседней комнате. Чур, я сплю на красном диванчике.
--
Почему это сразу ты? - Громко возмутился заяц.
--
Потому что, я первый, сказал!
Все, дожили! Мало того, что моя квартира может соперничать по проходимости только с базарной площадью в праздничный день, так теперь какие-то незнакомые мужики и зайцы без зазрения совести делят хозяйское имущество, ничуть присутствия этих самых хозяев не стесняясь.
- Может, наконец, объяснитесь?
Они воззрилась на меня с явным недовольством, как три волка, собравшиеся было вздремнуть после сытного обеда бабушкой и внезапно обнаружившие в доме наглую костлявую пигалицу в красной шапке, пристающую с глупыми вопросами.
--
Отчихвустишь? - Буднично попросил Афанас.
--
Как? Чихвуст же у тебя. - Пожал плечами заяц.
Мужчина со страдальческим выражением лица стал рыться в карманах и, наконец, вытащил на свет божий серебристый приборчик на длинной цепочке, чем-то напоминающий флэш-карту.
- Все будет хорошо. Не волнуйтесь, девушка, сейчас мы вам все объясним. - Монотонно забубнил он, отгораживаясь от меня чудом техники, как распятьем от вампира.
Раздался легкий щелчок. Моргнул красный огонек, высветив в воздухе красивый веерообразный шлейф. Афанас удовлетворенно кивнул и с чувством выполненного долга повернулся ко мне спиной.
- Ну и что? - Разозлилась я, так больше ничего и не дождавшись.
--
Что? - Он изумленно обернулся и еще несколько раз лихорадочно щелкнул своим чудом техники.
--
Вот где ваша экономия вылилась! - Злорадно прокомментировал заяц. - А я говорил, никогда...
Тут мое терпение лопнуло.
--
А ну отвечайте, что забыли в моей квартире! Или сейчас так закричу, что все соседи сбегутся! - Я откашлялась и для острастки издала короткий художественный вопль, который по моим расчетам должны были услышать даже глухие. Импровизированное выступление, несомненно, имело успех. Великая сила искусства сразила зрителей наповал, заставив замереть с открытыми ртами. В установившейся тишине заключительным аккордом раздался энергичный стук по батарее, удачно заменяя бурные аплодисменты - соседи подручными средствами выражали свое отношение к вечному и прекрасному.
Первым отмер Афанас.
--
Но ведь теперь...по инструкции.... мы обязаны... - Запинаясь пробормотал он, глядя на меня с таким ужасом, как будто по инструкции они были обязаны на мне жениться. Доктор с зайцем одновременно повернулись к Сармину, признавая за ним сомнительное право, отдать долг ненормальной девице.
Черные брови взлетели вверх и опустились, между ними пролегла вертикальная морщинка, словно от резкой боли дернулась щека, губы сложились в тонкую полоску. Я терпеливо ждала, с интересом наблюдая, как мысль оставляет, возможно, первый отпечаток на его лице. Наконец, терпение было вознаграждено. Юнг Сармин заговорил.
--
Спокойно. Никого устранять мы не будем. Это, в конце концов, глупо...
Ребята с облегчением вздохнули, я же задохнулась от возмущения. Это меня собирались устранять? Сейчас такое устрою, что вы у меня самоликвидируетесь!
--
У нас еще остается надежда разрешить эту ситуацию с обоюдной выгодой. - Сармин устремил на меня такой взгляд, что буйствовать сразу расхотелось. - Мы могли бы снять у вас комнату на три недели за десять тысяч.
--
Двадцать. - Мстительно потребовала я, шалея от собственной наглости.
--
Хорошо, двадцать.
--
Последние же деньги! - Возопил было заяц, но Афанас одернул его за лямку комбинезона, Ушастый осекся и сник.
--
Жить будете в южной комнате. Зал - мой.
--
Да...- Афанас потер лоб и хмуро покосился в мою сторону. - Чайку бы.
А почему, собственно говоря, и нет? Я разлила по кружкам горячий янтарный чай, нарезала хлеб, колбасу, сыр, достала конфеты.
Заяц и доктор моментально оживились и набросились на бутерброды с такой яростью, словно имели с ними личные счеты. Сармин же ограничился чаем, неодобрительно поглядывая на товарищей, самозабвенно уплетающих угощение за обе щеки.
--
Может, расскажешь, кто вы, и что здесь делаете? - Предложила я, присаживаясь рядом. Он лишь дернул уголком губ. - Ты ведь сама понимаешь, что всей правды я тебе не скажу.
--
А ты скажи не всю, а по частям.
--
Ну, хорошо. Меня зовут Юнг Сармин, я возглавляю отряд по защите вашего мира от несанкционированного вторжения из других миров. Как тебе такое начало?
--
Для начала сойдет. - Я махнула рукой. - Продолжай.
--
Это - Уух, механик, электрик и специалист по всем видам оружия. - Заяц не переставая жевать, вежливо кивнул. - И, наконец, Афанас Мехов, доктор медицинских наук и зооморфолог, а также наши ум честь и совесть. Кстати, твой соотечественник.
--
А вы с Уухом откуда?
--
Издалека. - Уклончиво ответил Сармин. - Мы получили задание в вашем городе. Нужно была где-то остановиться. А тут подвернулась квартира в глухом районе, удобно расположенная на пересечении путей...
--
Это что же получается? - Невежливо перебила я, с замиранием сердца припоминая все свои дурные наклонности, среди которых вечерняя привычка скакать на диване и горланить песни, была самой безобидной. - Вы все это время так и жили здесь?
--
Не-е. - Покачал головой Уух- Мы с Афанасом в посольстве ночевали и заскакивали только изредка, а вот Сармин - он жил.
--
Ага, - Подхватил доктор Мехов, не обращая внимания на стушевавшееся начальство. - Удобная двухкомнатная квартира, хозяйка с утра до вечера пропадает на работе, домашняя кухня, чай, кофе, бутербродики, опять же, витаминизированные...
Вероятно, они уже были наслышаны о моих кардинальных методах борьбы с грызунами и домушниками. Сармин стоический переждал внезапную эпидемию бронхита не пощадившую, кстати, и меня.
- Еще вопросы есть?
- А как получилось, что я ни разу на вас не наткнулась?
--
Уух, Афанас, отрабатывайте гостеприимство. - Процедил Юнг, не отрывая глаз от своей кружки. - Осветите вопрос.
--
Все дело в том, дорогая моя, - хищно оскалился заяц.- Что есть такие вещи, до которых ваша наука еще не скоро дойдёт, даже на лыжах. Набрал нужный код - и перед тобой открыты любые двери. Даже, если они не предусмотрены конструкцией.
Он потыкал оттопыренным пальцем в кнопки на своем браслете; в ближайшей от меня стене возникло квадратное отверстие, через которое открывался отличный вид на соседскую квартиру и ее хозяина, мирно отдыхающего от трудов праведных. Я попыталась просунуть в образовавшуюся дыру руку, но Афанас грубо перехватил меня за локоть.
В тот же момент кирпичная кладка вернулась на свое место. Возмущение увяло на корню. Сразу представилось заинтересованное лицо дяди Гриши обнаружившего утром новую деталь интерьера - мою скрюченную конечность, интригующе торчащую из стены.
--
Венеру Милосскую видела? Так вот, никогда больше так не делай. - Переведя дух, пригрозил заяц. - Ладно, продолжаем разговор. Чтобы путешествовать через грани, то бишь, между мирами, необходимо войти в специальное переходное состояние, одно из полезных в быту свойств которого - образование Ф поля, устраняющего взаимодействие с ЭМ волнами.
Он снова нажал что-то на своем браслете и внезапно... исчез. Просто взял, и растаял в воздухе.
--
Как видишь, ты ничего не видишь. - По коже пробежал легкий ветерок, словно кто-то зеленый и наглый махал лапой перед моим лицом. - Так что, при желании, нам можно было хоть весь день перед тобой расхаживать.
--
А чем вы мне в глаза светили? - Я прощупала воздух вокруг себя, но ничего не обнаружила.
--
Это хроно-векторное устройство частного использования. Предназначено для захвата и деморализации противника.
Послышались звуки борьбы и гневный вопль доктора Мехова.
--
Отдай чихвуст, зараза!
--
Принцип действия прост. - Тем же поучительным тоном, правда, чуть запыхавшись, проговорил Уух. - Замораживаем.
Афанас застыл в гневной позе с вытянутой вперед рукой.
- Размораживаем.
Рука продолжила движение и, как ни странно, настигла цель.
--
Не ты же за него расписывался. - Проворчал доктор, с довольным видом пряча приборчик в карман.
--
Ну и что? - Возникшая из ниоткуда ушастая фигура зловеще склонилась над Афанасом. - Вся регулировка сбита, корпус ободран. Опять, небось, им таблетки мельчил.
--
Делать мне больше нечего! - Мехов на секунду смутился, но тут же вспомнил про лучший способ защиты. - Вот сколько ему лет? На некоторые биовиды и типы сознания уже не действует. Вот и на девушку, похоже, придется специально настраивать.
- Да не надо! - Испуганно отмахнулась я, но о моем существовании уже напрочь забыли. Уух зацепился за слова доктора и теперь требовал у начальства прекращения безобразия, восстановления справедливости и замены старого оборудования, особо жалуясь на загадочные хрюпы, которые в последнее время постоянно трансгрессировали и нещадно садили аккумуляторы.
Редкие паузы в возмущенном речитативе зайца заполнялись спокойным голосом Афанаса, перечисляющего заковыристые названия закончившихся медикаментов и препаратов. Мол, медицина, конечно же, может подождет, но если снова что-нибудь с кем-нибудь, не дай бог, случиться, то он, доктор Мехов, в лучшем случае сможет заказать молитву за здравие, а в худшем - поставить в свечку за упокой.
Никогда в своей короткой двадцати пяти летней жизни не случалось ничего подобного. Я не имела ни малейшего понятия, кто они и чем на самом деле занимаются, но в одном была уверена точно - мне ужасно хочется, чтобы они остались, даже если не заплатят ни одной копейки, и впоследствии вынесут из квартиры всю мебель.
Глава N4
Ковыляла уже вторая неделя нашей совместной жизни. Уух радовал ценной партизанской привычкой часами просиживать в ванной или туалете, а потом бесследно исчезать, позабыв открыть задвижку. Афанас также внес свою посильную помощь в борьбе с моим психическим здоровьем. До сих пор вздрагиваю, открывая холодильник. Все после того, как однажды утром вместо любимой копченой колбаски я вытащила оттуда отрубленную когтистую лапу веселой синенькой расцветки. Доктор Мехов, видите ли, решил взять работу на дом!
Претензий у меня не было только к Сармину, который в надежде поскорее восстановить физическую форму каждые три часа с упорством механической кукушки выходил из комнаты и сосредоточенно оттаптывал ковры.
Честно говоря, по-настоящему мы так и не подружились. Жильцы не торопились делиться со мной своими переживаниями и секретами, скрытно шушукаясь за закрытыми дверями. Все разговоры неотвратимо сводились к здоровью и погоде, а то и вовсе увядали на корню, неизменно оставляя меня у разбитого корыта.
Под самым носом в коем-то веке происходило что-то интересное, а я даже не могла этот самый нос туда сунуть, и уже было совсем его повесила, как...
Меня опять разбудил проклятый кошмар. Я просто лежала и по привычке разглядывала утонувший в сумерках потолок, когда мой слух уловил тихий скрип. Три темных силуэта, нагруженные сумками, прокрались к двери. В тишине заснувшего дома было хорошо слышно, как они поднимаются по ступенькам. Поднимаются?
Повинуясь минутному порыву, я вскочила, быстро оделась и выбежала на лестничную площадку. Сверху раздался печальный звон, как будто кто-то забирался по железной лестнице.
Лестница обнаружилась на последнем этаже. Она недвусмысленно упиралась в квадратный люк, закрывающий выход на крышу.
Если троица, наверняка, без проблем преодолела эту препятствие, то мне пришлось основательно повозиться. Проклятый люк в полной мере проявил свой злобный нрав, постоянно пытаясь прищемить мне пальцы, капюшон, или локоть, а то и коварно столкнуть весь комплект вниз. Наконец, мстительно грохотнув напоследок, он сдался, открыв черный квадрат хода.
Выглянувшая из-за туч луна на миг осветила окружающий пейзаж. Сознание зевнуло, сладко потянулось и... ошарашено уставилось на заваленную снегом крышу и три цепочки следов, петляющих меж антеннами.
Возвращаться и испытывать судьбу в лице разбуженных моей ночной активностью соседей, что-то не хотелось, просто стоять и мерзнуть было глупо, а поэтому, раз уж я все равно здесь, можно проверить, не задумывают ли мои квартиросъемщики какое-нибудь злодейство.
Подозреваемые обнаружились на противоположном конце крыши. Уух что-то пристраивал к большой спутниковой антенне, Афанас нервно, даже несколько остервенело, копался в сумке, Сармин с безучастным видом бродил рядом, подкидывал в руках снежный комок. Не ручаюсь, но вроде бы, моего присутствия никто не заметил.
--
Пошло! - Крикнул заяц, отбегая в сторону. - Время три ноль две. Переводчик работает.