Судакова Маргарита : другие произведения.

Чувствуй себя как дома

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В дом главной героини однажды пришла беда, и вскоре после этого он перестал быть ее домом. Вы не найдете здесь примера для подражания, не найдете верной дружбы и настоящей любви. Только острый квартирный вопрос, последовательный отказ от моральных принципов, непростые человеческие отношения и неоднозначные жизненные ситуации. Любые совпадения с реальными лицами случайны. Произведение от начала до конца является вымыслом автора.
  Информатику у 11а вел аспирант. Невысокий кудрявый парень с хорошим чувством юмора.
  - Бесполезно пытаться подсунуть мне чужую программу, в которой вы не разобрались, - говорил он, - я попрошу вас изменить в ней что-нибудь, и вы не справитесь.
  - А если справимся? - спросил один из учеников.
  - Значит, вы разобрались. А если вы разобрались - какая мне разница, кто писал программу? Впрочем, Устинов, тебе-то чего волноваться? За твою программу я тебе уже поставил 5.
  - А поставьте мне тоже 5, я ему помогала! - крикнула неугомонная Лиличка с задней парты. Эта девочка была головной болью всех без исключения преподавателей.
  - Что-то я тебя не заметил, - покачал головой Алексей Игоревич.
  - А я у него под партой сидела! - это смелое заявление вызвало смешки со всей аудитории. Кто-то нарочито кашлянул, кто-то непонимающе покачал головой.
  - Вот как? И что же ты там делала?
  - А вот я Вам не скажу!
  Смех стал громче. Бесшабашные выходки Лилички частенько развлекали класс и вгоняли в ступор преподавателей. Стоило преподавателю смутиться или растеряться, глупо себя повести, и всем тотчас было ясно - он проиграл эту извечную игру, а Лиля, как всегда, на высоте.
  Однако в этот раз преподаватель лишь лукаво усмехнулся.
  - А ты знаешь, у кого нужно сидеть под партой, чтобы получить 5?
  - У преподавателя, - не подумав, ляпнула Лиличка, что вызвало очередной взрыв смеха.
  - Лиля, марш под парту, - крикнул кто-то. Лиля окинула класс злобным взглядом. Урок подошел к концу. Все вышли из класса, осталась только одна девушка, которая как-то странно долго копалась в своих вещах, собирая сумку.
  - А ты молодец, - вполголоса сказала она, когда все, кроме нее и аспиранта, покинули класс.
  - Самое забавное, что я, заметь, ничего такого не говорил, - с довольной улыбкой отметил он, потом подошел к девушке ближе и приобнял.
  - Леш, ты сейчас свободен?
  - Как ветер!
  - Давай через полчаса на площади.
  - Таня. Не будь параноиком. Никто ничего не заподозрит. Уроки кончились, все разошлись.
  - Выйдем все равно по отдельности. Встретиться можно будет в том дворе. Я буду тебя ждать.
  ***
  Ежеминутные мамины звонки, привычное прощание возле подъезда. Обнялись, продолжили о чем-то говорить, обнялись еще на раз - "Ну вот теперь точно пока..."
  - Ладно, Таня, я все-таки пойду - холодно.
  Таня шмыгнула в подъезд. Десять вечера, мать будет ругаться. Она ничего не знала про Лешу, приходилось врать - какой же матери понравится, что ее семнадцатилетняя дочь встречается с парнем, которому 25? "Но я люблю его" - думала Таня, поднимаясь по лестнице. "Мы и так слишком мало времени проводим вместе! Мать боится, что я слишком рано потеряю невинность, но Леша не из тех, кто стал бы торопить, он относится с пониманием...".
  Ключ повернулся в замке. Замок слегка заартачился, но поддался, и вот Таня уже в таком знакомом темном коридоре.
  - Мама?
  Темноволосая женщина словно бы не обратила внимания. Она сидела в полутьме на кровати, в ее руках были старые фотоальбомы, рядом лежали цветные ручки, ножницы, корректор. Она бормотала что-то себе под нос, доставала фотографии из альбомов и дорисовывала что-нибудь на них, или перечеркивала, или резала.
  - Мама, что ты делаешь?
  Женщина вздрогнула.
  
  - Кто здесь?
  - Мама, это же я, Таня!
  - Таня... Таня! Скажи, какой диаметр? У меня в голове как будто бы вата, будто бы вата...
  - Мама! Мама, что с тобой?
  - Ты из ФСБ, да? Ты из ФСБ?
  - Да нет же...
  - Они кололи тебя, да? Чем они тебя накачали?
  - Мама, никто меня не колол, что с тобой? Что ты делаешь с фотографиями? Что вообще происходит?
  - Саша бросил меня. Когда у меня умер отец, понимаешь? Его убили! Убили, уж я-то знаю, они его убили! - женщина начала плакать. Таня попыталась сесть рядом и обнять. Она ничего не понимала. Ее мать явно была в неадекватном состоянии, но... какого черта?! Раньше с ней никогда не случалось такого.
  Мать оттолкнула Таню.
  - Уйди от меня. Ты не понимаешь. Они все не понимают. Они просвечивают лучами из космоса, и головы... Головы... Они вешают! Скажи мне, какой диаметр!
  - Диаметр чего?
  - Отверстия.
  - Какого отверстия?
  - Какой диаметр? Скажи мне, какой диаметр?
  - Успокойся, пожалуйста...
  - Диаметр! Какой диаметр?
  - Ноль пять, - назвала первое пришедшее на ум число Таня. Она не знала, что происходит, не понимала, что делать. Она могла только ждать и... не давать матери наделать глупостей. Если выйдет.
  - Они стреляли в него! В моего отца! Это все ФСБ, эти наркоманы! Они просвечивают все, рентгеном! Лучи, ты видишь лучи? Диаметр пули был 0,5 см. Они стреляли! Мы докажем все!
  - Мама, пожалуйста, успокойся. Дедушка умер от инфаркта.
  - Это ложь! Они тебя чем-то накачали! Они вытащили твой мозг и вживили тебе чип! ПОМОГИТЕ! - вдруг закричала она, затем, раньше, чем Таня опомнилась, подбежала к окну, начала махать руками и звать на помощь. Таня понадеялась, что улицы сейчас пустынны, попыталась оттащить мать от окна.
  - Ненавииижу... - провыла женщина, упала на кровать и разразилась рыданиями. Убедившись, что трогать ее сейчас бессмысленно, Таня, понятия не имевшая, что делать, села на пол и начала смотреть старые разбросанные фото.
  На этих фото ее мать еще была молодой, жизнерадостной студенткой, спортсменкой, красавицей, разве что не комсомолкой. Множество фото в окружении ее друзей, некоторых из них Таня знала. Вот ее друг детства, Виталик - он сейчас с другой женщиной, и та беременна, мать узнала об этом пару дней назад. Не это ли ее расстроило до такой степени? Чужое счастье?
  Вот бабушка с дедушкой. Дедушка умер, когда Тане было 4, с ним случился инфаркт, Таня помнила, как его увозили в больницу, как они с бабушкой добивались того, чтобы повидаться с ним, а потом... ее перестали брать с собой. И лишь через полгода сказали правду. Бабушка живет сейчас далеко-далеко, с дедушкиными сестрами в их деревенском доме, ей так лучше, чем с матерью, у матери слишком непростой характер, и бабушка устала это терпеть. Внучку же она любит и всегда зовет приезжать. Бабушка в молодости была рыжая, поэтому рыжая и Таня.
  А вот эти фото уже исчерканы. На фото, где есть дедушка, пририсована то пуля и капающая кровь, то крестики на местах глаз. Это страшно. Тане страшно на это смотреть. Ей самой хочется зареветь, но что-то удерживает. Она не может понять, что происходит.
  А вот фото матери в обнимку с внешне ничем не примечательным парнем. На фото оба улыбаются. Эта фотография лишь слегка почеркана ручкой. Таня перевернула ее. На обороте были кривые и отчаянные надписи.
  Саша!!!
  Ненавижу тебя
  Чтобы ты сдох, скотина
  Ты бросил нас
  Я ращу ее ОДНА
  Внутри Тани что-то екнуло. Она Татьяна Александровна. Все сходится. Отец. Этот парнишка стал ее отцом.
  Поглядывая на все еще бормочущую и всхлипывающую мать, Таня осторожно спрятала фото в сумку.
  Минуты тянулись долго и отчаянно, Таня сидела у кровати, обняв колени, и думала, что главное - пережить эту проклятую ночь, и все станет лучше. Вскоре ей приспичило в туалет. "Господи, пусть за это время ничего не случится" - подумала девушка, выходя из комнаты.
  - Алло, это милиция? Приезжайте, срочно! - донеслось до нее, когда она мыла руки. Прокляв все на свете, девушка вбежала в комнату, когда мать уже продиктовала адрес.
  - Мама!
  Затравленно и враждебно поглядев на дочь, мать бросила телефон об стену.
  ***
  Наряд милиции сидел под дверью уже несколько минут, мать не пускала их и не пускала Таню пойти и все им объяснить. Она пыталась включить телефон, ввела 3 раза неправильный PIN и 10 раз неправильный PUK, увидела надпись на экране "SIM-карта заблокирована" и теперь металась из угла в угол, повторяя "Нас заблокировали!".
  Шли минуты. Мать не успокаивалась. За дверью явно что-то происходило. Таня рыдала и металась уже не меньше, чем мать. На очередной стук мать совсем начала паниковать, выкрикивая очередные несвязные фразы, и Тане удалось проскользнуть к двери. Пальцы дрожали на замке. Сзади подбежала мать, держа в руке ножницы.
  А дальше... Циничные люди в белых халатах скручивают ее мать и увозят. Таня хочет их о чем-то спросить - и не может заставить себя сказать хоть что-то. Мать орет дурным голосом, называет Таню предателем и плюет ей в лицо. В узком коридоре здоровенные санитары наступают Тане на ноги. Таня в ужасе растерянно смотрит на то, как они удаляются. Понимает, что должна закрыть за ними дверь.
  Как это случилось? Милиция вызвала скорую? Или соседи? Или кто-то увидел как мать орала и махала из окна? Все было так громко, так заметно? Стоило ли им открывать?
  И главное - что теперь? Что будет с матерью, где ее искать? Сможет ли она когда-нибудь вести себя адекватно?
  ***
  Чтобы объяснить, зачем после не более чем трех часов сна, с опухшим лицом, Таня явилась на занятия, не обязательно вспоминать, что она была отличницей и ответственной девочкой. Ей попросту было страшно в пустой квартире, где все это случилось, наедине с исчерканными фотографиями и мрачными мыслями. Лучше уж дать повседневной суете накрыть себя с головой.
  Я успокоюсь, думала она, бесцельно гуляя по городу после занятий. Я возьму себя в руки. Я узнаю, где моя мать сейчас и что с ней, обзвоню все психиатрические больницы. Приеду ее навестить и поговорю с врачами. Дома еще есть кое-какие крупы и макароны, а что касается транспорта - у меня проездной. Тем не менее, я обязательно поищу деньги. Не может быть, чтобы нигде дома не было ни копейки.
  Ее мысли прервал зазвонивший телефон.
  - Да, Леша?
  Его беззаботный голос совершенно не гармонировал с ее теперешней реальностью. Он же не знает, еще ничего не знает. Таня вздохнула и перебила его:
  - Послушай. У меня все очень плохо, и мне нужна твоя помощь. Приезжай. Пожалуйста.
  - Хорошо. Где ты сейчас?
  Через полчаса они встретились. Хорошо, думала Таня, любимый не оставил меня. Некоторым девушкам нужно, чтобы на них тратили деньги, некоторым - чтобы им посвящали стихи. Мне нужно, чтобы любимый оказался рядом, когда он мне нужен.
  - Что случилось?
  Таня не знала, как объяснить, с чего начать. Начала плакать.
  - Моя мать... Она... - девушка сделала глубокий вдох и закончила фразу, сама не веря до конца в свои слова, - Ее забрали в психушку.
  ***
  Леша убрал фотографии куда подальше и вернулся к рыженькой, которая суетилась у плиты. Он уже понял, что один взгляд на них заставляет Таню снова плакать и чего-то бояться, и не хотел, чтобы это повторялось. Она хотела броситься искать номера больниц сразу же, как они придут домой, но Леша спокойно и настоятельно рекомендовал ей сначала поесть - она давненько этого не делала - и успокоиться. По дороге они зашли в магазин, Леша купил кое-какой еды, и вот теперь Таня занималась приготовлением ужина, а он сидел рядом и просто на нее смотрел. Если она вдруг начинала ни с того ни с сего плакать или горячо пыталась объяснить ему что-то, подходил, обнимал, говорил, что все хорошо. Универсальный способ. Иногда помогало. Иногда нет.
  Он любил таких как она, рыжих и странноватых, потому обратил на нее внимание на первом же уроке, который он давал этому классу. Начал звать куда-то погулять, к чему девушка отнеслась настороженно, но затем как-то сдалась и сама прониклась к нему нежностью. "Ты мой добрый волшебник", - говорила она ему и улыбалась. И вот у него снова была девушка. Почти совершеннолетняя. Почти.
  Он показывал Тане все интересные и небанальные места их города, о которых она не знала раньше. Приводил к себе домой, поил кофе. Однажды познакомил ее со своей мамой. У рыжей дома он сейчас оказался впервые.
  Он обнимал Таню, целовал, порой норовил невзначай облапать, чем вызывал у девушки смущение, но определенно не только смущение. Он сближался с ней осторожно, чтобы не оттолкнула. Убедил ее, что между ними ничего не будет, пока она сама не пожелает этого.
  ***
  Бестолковый вечер переходил в не менее бестолковую ночь. Тане удалось выяснить, куда отвезли ее мать, но холодный женский голос предупредил девушку, что увидеть пациентку будет нельзя. Рыжая все равно хотела приехать, хотя бы для того, чтобы поговорить с врачом.
  Леша старался переключить танино внимание на себя. Ему удавалось, девушка сама была рада не думать о матери. Влюбленные, оказавшиеся наедине, ведут себя вполне предсказуемо, им не всегда нужны слова, они все не могут наобниматься, нацеловаться вдоволь. Так было и сейчас. Они целовали друг друга и, в желании оказаться еще ближе, запускали руки друг другу под футболки. Легли, когда надоело сидеть, прильнули друг к другу. Лешина рука коснулась таниной груди под одеждой. Девушка дернулась от неожиданности ощущений.
  - Послушай... - начала она.
  - Неприятно? - перебил парень.
  - Мне приятно... Но это все как-то слишком...
  - Почему?
  Таня не находила слов, чтобы объяснить. Что нельзя так делать, когда мать в больнице. Что по всем законам жанра этот его жест подразумевает, что она должна отдаться ему этой ночью. Все это звучало как-то глупо и неубедительно. Парень снял с нее футболку, прильнул к ее груди губами.
  К полуночи двое наконец пожелали друг другу спокойной ночи. Ничего не произошло, Леша не попытался зайти дальше вполне невинных ласк. Тане просто удалось отвлечься от мрачных мыслей, и ей просто было хорошо.
  ***
  - Я посмотрел карточки, с ней такое уже было 18 лет назад. Симптомы все те же. И тоже февраль.
  Девушка пораженно взглянула на врача.
  - Я не знала...
  - Так или иначе, это не случайность, а хроническое заболевание. Главное - не допускать обострений и уменьшать стресс. Сейчас ей уже лучше. Вы никогда ранее не замечали странностей в ее поведении?
  - Нет, я никогда не думала, что...
  - Странно... Должно быть, пациентку подвергли сильному стрессу. Впрочем, нельзя утверждать однозначно. Интересный случай...
  - Доктор! Я умоляю вас, когда будете выписывать ее, напишите, что это была случайность, напишите в диагнозе "нервный срыв"...
  - Не переживайте так. Будет выписываться - тогда и поговорим.
  - А когда... Когда ее хотя бы можно будет увидеть?
  - Это нельзя сказать наверняка. Мы следим за ее состоянием. Звоните, спрашивайте.
  Не слишком успокоенная, девушка покинула больницу.
  ***
  Леша все еще жил с Таней, не оставляя ее одну. Очередной вечер прошел в сладостном безумии, оба были в одном нижнем белье, и то Таня очень скоро оказалась без лифчика, чтобы парень мог целовать ее грудь. Под одеялом их тела сплетались, терлись друг об друга. Возбуждение было чем-то схоже с разрядами электрического тока. К девушке постепенно приходило осознание, что она переступила какую-то границу, но она, хоть убейте, не понимала, в какой момент она могла бы повернуть назад. Мучилась совестью. Прокручивала у себя в голове все, что было, и еще на раз, и еще. Но совесть всегда приходила наутро, а вечером все было иначе, в нерезких, притупленных гранях, в темноте, будто бы в головокружительном танце, который танцуют лежа. Девушка оседлала парня, лежавшего на спине, а потом, поддавшись какому-то порыву, принялась совершать характерные движения бедрами. Вечерами казалось - почему бы и не сделать следующий шаг, и следующий? Почему бы не позволить все?
  - Я люблю тебя, - прошептала девушка. Она говорила это второй раз за полгода их отношений, ей казалось неправильным говорить это чаще, но помнила она об этом все время. Леша был ее первым и единственным, ее самым близким человеком, ее добрым волшебником, она восхищалась им, она по-особенному ему улыбалась, и, да, она любила его, любила так, как надеялась не полюбить никого больше, никогда.
  - Таня, любимая... - прошептал он в ответ. - Можно тебя кое о чем попросить?
  - Да, - выдохнула она. Волна возбуждения снова пробежала по ее телу.
  - Поласкай меня.
  Таня колебалась.
  - Ты так сильно хочешь этого?
  Кивнув, он положил ее ладонь на свой член.
  ***
  Спустя несколько дней Таня встала с кровати с утра немного другой, чем ложилась вечером, и боль сразу же напомнила ей об этом. Больно было ходить и садиться, к тому же, что-то невыносимо грызло - это все-таки случилось, а ведь еще недавно я обещала себе, что потеряю невинность точно не раньше, чем поступлю в университет. Это случилось, какая же я развратная, испорченная, а ведь мне всего 17.
  Леша еще спал, и во сне его лицо казалось ангельским. Таня немного злилась на него. Хотя бы потому, что он не знает и никогда не узнает, чего ей стоил их первый раз.
  Сегодня ему вести у нее информатику. Сегодня им видеться в компьютерном классе, где он будет смотреть на нее так же, как на всех, и назовет ее Матвеевой. Матвеева хорошо потрудилась, скажет он. Матвеева заслужила свою пятерочку. Тем более, Матвеева прекрасно владеет языком Pascal.
  ***
  - Поговори с врачом, чтобы меня поскорее выписали! Я не могу здесь больше, я очень тебя прошу!
  У матери были запавшие глаза и черные под ними тени. Тане было больно смотреть на нее, но с другой стороны, она была рада, что мать снова разговаривает с ней, как нормальный человек.
  - Врач был согласен выписать тебя через неделю. Я приносила ему конфет. Я просила, чтобы он записал тебе в диагноз нервный срыв. Все было бы хорошо...- Таня запнулась, ее лицо выражало досаду. - Тебе не стоило на него кричать.
  - Он обращался со мной как с... Как с психом! - выкрикнула мать. Ты и вела себя так в ту ночь, подумала Таня, но ничего не сказала. Они еще немного помолчали.
  - И когда теперь? - устало спросила мать.
  - Через две недели, не раньше, как он сказал. Сказал, мол, ты еще далека от выздоровления.
  - Чтобы он сдох, эта тварь, - со злостью произнесла женщина. - Танечка. Танечка, Танюша. Что мы все обо мне? Скажи мне, ты там кушаешь? Ты денежки нашла?
  - Да, мам, у нас были запасы гречки и макарон, так что я кушаю. В столовой опять же меня кормят бесплатно. Деньги я не нашла, я не знаю, где они у тебя лежат.
  Мать подозрительно оглянулась вокруг, точно опасаясь, что их подслушивают, и прошептала что-то дочери на ухо. Таня кивнула.
  Пришел врач и объявил, что время посещения окончено. Мать пыталась возмутиться, но Таня умоляюще посмотрела на нее, обняла и выбежала за дверь.
  ***
  В марте Таню сводил с ума запах талого снега. Она шла по улице и смеялась - мать снова в порядке, даже вышла на работу, снова узнает дочь и называет Танюшей. С любимым все по-прежнему, только он стал чаще звать в гости, когда у него уезжает мама. Секс перестал причинять боль и начал порой доставлять удовольствие. Учеба тоже в порядке, проблемы, которые с ней начинали было появляться, решены, и преподаватели снова ее хвалят.
  Девушка поднялась по лестнице. Дома никого не было, и она решила приготовить ужин. Мама частенько упрекала ее, мол, прихожу с работы и хоть бы кто накормил. Мол, ты вечно шляешься неизвестно где, а если и дома, то и сама не ешь, и мне не готовишь. Мол, даже в магазин не сходишь.
  Таня достала картошку и принялась ее чистить. Жареную картошку мама всегда ела с аппетитом.
  Мать вернулась рано и была сильно не в духе.
  - Эти уроды! - начала она со злобой в голосе. - Там невозможно работать, все всех ненавидят, все всех подставляют.
  - Что случилось?!
  - Эти уроды меня уволили, - мать начала всхлипывать. - Я их ненавииижу...
  - Уволили? Почему?
  - Почему, почему! Будешь еще спрашивать почему? Совсем тупая, что ли?
  - Мама, что с тобой?
  - Со мной? Со мной ничего! Это с тобой что? Чем от тебя опять пахнет? Котом? У кого ты была в гостях? Ах ты шлюха поганая! Вырастила тебя на свою голову!
  Таня молчала. С матерью такое бывало. В плохом настроении мать могла сказать и чего похуже. Срываться в ответ было дохлым номером, хотя порой искушение было слишком велико, и Таня не могла смолчать. Чтобы сдерживаться, Таня пробовала, глядя в глаза матери, проговаривать про себя все, что хотелось проорать ей в лицо.
  - Чего ты молчишь, ну чего ты молчишь? Да ты с ножом стоишь! Убить меня хочешь, да? Предательница! Я знаю, это ты вызвала тогда Скорую!
  - Нет, не я. Это милиция, которую вызвала ты!
  - Вот не надо мне врать! Зачем ты взяла нож?
  - Я картошку чистила, хотела ужин приготовить.
  - Картошку? Не хочу я твою картошку, слышишь? Отравить меня хотела, тварь? - брызги слюны и крайне неприятно искаженное лицо - самые верные признаки того, что мать в бешенстве.
  - Мама, хватит, успокойся, пожалуйста, - плаксивым голосом сказала Таня. Нервы сдали.
  - Успокойся? Да меня уже тут успокаивали! Меня уже тут месяц успокаивали! Насильно! Сволочи!
  Таня села и взялась за голову.
  - Я к тебе с добром всегда, я тебя растила, а тебе лишь бы меня растоптать, лишь бы станцевать на моей могиле! Ты стала такой бессердечной тварью, вот знаешь... Ты не была такой, когда была маленькой! Тебя подменили просто! Тебя подменили, пока я была в больнице!
  - Что за бред ты несешь? - выкрикнула Таня.
  - Тебя подменили... ФСБшники... Чтобы ты убила меня... Где моя настоящая дочь? Где моя Танюша? - мать разрыдалась опять.
  Таня ждала молча. Больше всего на свете ей сейчас хотелось убежать. Желательно, во вчерашний день, и чтобы сегодняшний не наступал.
  - Моя настоящая дочь постояла бы за меня! - продолжала мать. - Она бы заступилась за меня перед врачом! Она бы позвонила мне на работу и потребовала, чтобы меня не увольняли, а ты... Ты робот, бессердечный робот!
  - Я позвоню, - сказала Таня. - Давай номер.
  - Звони, - мать нервно пожала плечами. - Только поздно, уже поздно, поезд ушел...
  Вежливый женский голос в телефонной трубке.
  - Заклеивала розетки? - выдохнула Таня. Мать, услышав это, взбесилась больше, чем прежде, и влепила дочери пощечину. Не попрощавшись, Таня повесила трубку, щека неприятно горела.
  - Ты с ними заодно, не со мной! Убирайся! Убирайся вон, ты здесь больше не живешь!
  Таня посмотрела на мать еще раз. Надела сапоги и куртку. Мать смотрела в никуда и не пыталась ее остановить. Таня выбежала на улицу, поскользнулась и упала в талый мартовский снег.
  ***
  - Тебе, наверное, нужно постираться? - участливо спросила Валентина Михайловна. Таня была вся в грязи. Так вляпаться можно только весной, когда под ногами еще лед, но снег уже тает и превращается в характерно-весеннюю серо-коричневую кашицу.
  - Да, - глядя в пол, ответила девушка. Ей было неловко.
  - Только вот у нас воды холодной нет в ванной, но ее можно набрать в тазик из раковины на кухне.
  Таня кивнула, принимая к сведению.
  - Набрать тебе воды в ванну, чтобы остывала? Тогда сможешь вымыться, - предложил Леша, который все это время наблюдал за ней с порога своей комнаты, опираясь о косяк. Таня снова кивнула. Она понемногу начала приходить в себя.
  Стирая свои вещи, девушка слышала приглушенные голоса Леши и его матери.
  - ...совращаешь невинную девушку! - донеслось до нее. - ...почти ребенок...
  И после этого лешин недовольный голос, мол, сам знаю, мол, отстань, мам.
   Таня вздохнула. Да, все это неправильно, весь мир кругом сошел с ума. Но какое это имеет значение, если она и Леша снова заснут и проснутся в одной постели?
  ***
  - Где ты шляешься? Я вся извелась!
  - Но ты же сама сказала...
  - Ничего не желаю слышать! Домой, живо!
  - Мама, сейчас утро, я иду на занятия.
  - После занятий - сразу же домой! Нигде не задерживаясь! Поняла меня?
  - Да, мам.
  ***
  В мае на дворе стояла жара. Парень и девушка сидели на траве в парке.
  - Я не могу так больше. Уже больше двух месяцев она себя так ведет. То на нее что-нибудь найдет и она выгонит меня из дома или не откроет мне дверь, то ее отпустит и она начинает мне названивать и ругаться, что меня нет дома. Будто бы не помнит ничего, понимаешь? Вчера я опять пыталась рассказать ей, как все на самом деле было, так она разозлилась и бросилась на меня с кулаками...
  - Сурово, - вздохнул парень. Это был его универсальный ответ на любое ее нытье. Порой это раздражало.
  - Леша. Я так больше не могу.
  - Так переезжай ко мне...
  - А твоя мама? Я буду ей мешать.
  - Да ладно. Так уж сильно, думаешь?
  Таня вздохнула и махнула рукой. У нее зазвонил телефон.
  - Таня, послушай меня. Ты последнее время пропадаешь непонятно где, мне это не нравится.
  Действительно, подумала девушка. И ответила: "Да, мам. Скоро приду."
  ***
  - Танечка, я поздравляю тебя! Я в тебе нисколечко не сомневалась!
  - Спасибо, мам!
  На дворе было начало августа. Таня наконец-то узнала, что ее приняли на химический факультет самого престижного ВУЗа их города, и теперь радовалась.
  Лето прошло бестолково. В основном девушка провела его с Лешей, ее мать нашла себе работу и по будням с утра до вечера пропадала там. Таня и Леша ездили купаться, порой ночевали в палатке где-нибудь в области.
  Таня попрощалась с мамой и убежала на матмех, где, она точно знала, сейчас должен быть Леша - у него там какие-то научные дела. Девушка хотела сделать ему сюрприз, она знала, что он не ждет ее сегодня, но будет рад.
  Поднимаясь по лестнице, Таня столкнулась с другим знакомым парнем, ближайшим приятелем Леши. Леша и Лева были чем-то похожи, и потому любили шутить, что они "небратья". Таня знала, что если спросить у Левы, где Леша, то ответ будет их традиционной фразочкой "Разве сторож я небрату своему?".
  - Привет! О, пойдем со мной. На минутку, - хитро произнес Лева. Таня недоуменно поинтересовалась:
  - Зачем?
  - Тебе не кажется, что ты чересчур наивна?
  - Нет. Ну или да. Это неважно. Чего ты хочешь?
  - Раскрыть тебе глаза, дурочка!
  - Спасибо, я обойдусь.
  - Что ж, пташка. Порхай себе дальше в своих иллюзиях, - пожал плечами парень и попытался удалиться.
  - Ладно, чего ты хотел? - сдалась Таня. Вдруг что-то важное...
  Лева потянул Таню за руку и усадил на скамеечку в коридоре. Достал из сумки ноут. Подключился к интернету. Открыл свою переписку с Лешей.
  - Читай, - сказал он. Таня напряженно впилась глазами в строчки.
  Леша: Угадай, где я?
  Лева: Ходишь по бабам?
  Леша: Почти. Я у Тани на свободной хате.
  Лева: О, поздравляю. А в честь чего такое счастье?
  Леша: У нее мать забрали в психушку.
  Лева: Вот это да. Ты рассчитывал ее трахнуть, а девочка в печали?
  Леша: Ну почему, так даже лучше. Я буду ее утешать и она захочет меня отблагодарить.
  Лева: А, ну удачно тебе потрахаться, небрат.
  <В переписке сменилась дата.>
  Лева: Ну как, преуспел?
  Леша: Пока нет, но думаю, сегодня-завтра она мне уже даст.
  Лева: Ха, ну посмотрим. Вдруг все-таки пошлет. Она же девственница, верно?
  Леша: Не проверял, но судя по всему да.
  <В переписке снова сменилась дата.>
  Леша: Таки да.
  Лева: Лошара. Я б на твоем месте развел ее раньше.
  Леша: Сомневаюсь.
  Таня молчала. Она представляла, как Леша, улыбаясь, сидит за ее компом. Сворачивает все окна, когда она подходит, обнимает, говорит, что любит ее...
  - Ну и как? - небрат пытливо заглядывал ей в лицо. Таня поняла, что должна взять себя в руки.
  - У меня один вопрос, Лева, - ровным голосом произнесла она.
  - Слушаю.
  - Зачем ты мне все это показал?
  - Ты предпочла бы не знать?
  - Ты не понял. Тебе это зачем?
  Лева усмехнулся, убрал ноут, махнул ей рукой и зашагал по коридору.
  - Удачи, Танька.
  ***
  - А я говорю, что да!
  - А я говорю, что нет!
  Таня вздохнула. Она не могла бросить Лешу, просто перестав отвечать на звонки. Ей нужно было объясниться.
  - Хотя бы потому, что если бы я хотел только трахнуть тебя, достигнув своей цели, я бы расстался с тобой.
  - Это тебе как раз таки невыгодно. Пришлось бы искать другую девушку, чтобы удовлетворять свои потребности.
  - Тогда в чем ты обвиняешь меня? В том, что я тебя хотел? Это нормально, Таня! Я более того скажу, по мне, так "хочу" плюс "дружу" примерно равно "люблю"!
  - В том, что... - она набрала воздуха в грудь. - Лева показал мне вашу переписку. Просто отловил меня на матмехе и показал вашу переписку.
  Леша опешил.
  - И, поверь мне, это объясняет все. Ты относился ко мне как к вещи, которая должна удовлетворять твои потребности. Тебе всегда плевать было на мои чувства, эмоции. Ты не задумывался, что поступаешь со мной плохо. Разве это не так?
  - Разве не все мы относимся так друг к другу?
  - Нет. Я относилась к тебе по-другому. А ты предал меня.
  - Разве я не поддержал тебя тогда? Разве не помог? Разве не у меня ты ночевала, когда мать выгоняла тебя из дома?
  - Да, но... Ладно. Забей. Я просто была дурой.
  - И будешь еще большей дурой, если расстанешься со мной.
  - Плевать. Я не хочу тебя больше видеть, мне противно! - Таня развернулась и зашагала по направлению к дому.
  ***
  - Какого черта?!
  - Но это же забавно, - искренне смеялся Лева. - Эй, ты! Хватит меня бить! Я сделал добро! Я открыл девочке глаза! Я показал ей, какая на самом деле жизнь!
  - Да ты хоть понимаешь...
  - Что тебе не с кем больше трахаться?
  - Ну или что ей негде больше ночевать, например, - пожал плечами Леша. - Я понимаю, что тебе плевать...
  - А тебе - нет? Да ладно, распустил сопли! Не будет дурой - вернется сама. Прибежит как миленькая, вот увидишь. А будет дурой - туда ей и дорога.
  ***
  Как хорошо, что у меня есть велосипед, думала Таня. И палатка. И немножко мозгов - я догадалась ныкать деньги, когда мама добрая, чтобы тратить их на еду, когда мама злая.
  Как хорошо, что сейчас август, думала Таня. Лучше не думать, что будет в сентябре. Но вдруг будет удаваться заночевать в универе. Кто знает.
  Отличное озеро, думала Таня. Ездили сюда с Лешей. Неужели и тогда? Неужели в те моменты, когда мы лежали вдвоем на берегу...
  Когда мы лежали вдвоем на этом укромном берегу и я делала ему минет, подумала Таня. Все логично. Лева прав чуть более, чем полностью.
  Таня достала из рюкзака хлеб и яблоки. На вечер хватит, утром надо снова в город. Что ж, мама должна отойти к завтрашнему дню. Удастся вымыться дома, например. Заныкать еще немного денег.
  Я же думала, что он Тот Самый Человек Который, вспомнила Таня и поморщилась. Я думала, что мы любим друг друга. По-настоящему. Большой и Светлой Любовью. Мне всегда недоставало цинизма, подумала Таня. Теперь мне по крайней мере есть, где его брать.
  ***
  Пять дней, думала Таня. Пять дней мать не пускает меня домой. Сегодня ливень. Черт бы с ним, но ставить палатку в ливень означает, что вода окажется внутри. Неприятно так спать. Но это еще ладно. Никакой гигиены, думала Таня. Неприятно. У меня кончаются мои скромные запасы денег при всей моей экономии, думала Таня. Скоро станет нечего есть. Кто ж знал, что на этот раз мамин заскок так затянется...
  Конец августа. Холодает. Вот уже три недели, как Таня рассталась с Лешей. Осталось несколько дней до того момента, как Тане нужно будет появиться в универе и начнется учеба. Как она появится в универе, если превратилась в этакого лесного жителя?
  Тане не к кому пойти. С одноклассниками она не общалась почти никак. Оставался один Леша... и его небрат. Если я слишком гордая, чтобы возвращаться к Леше, думала Таня, обращусь к Леве. Может быть, его тогдашний поступок был вызван желанием мне помочь. Хотя это маловероятно. Но если этот проклятый Лева - единственный человек в этом проклятом городе, к которому я могу обратиться за помощью... Боюсь, у меня нет выбора.
  ***
  - Послушай, ему не плевать на тебя. Он переживает. Я серьезно. Ну да, мужикам бывает свойственно хвастаться друг перед другом сексуальными победами и умалчивать о чувствах к бабам при этом. И что теперь? Пусть всем будет хуже, так что ли?
  - Выходит, так, - задумчиво ответила Таня.
  - Вернись к нему, и он тебя примет.
  - Я не могу.
  - Можешь. Сейчас я ему позвоню.
  Длинные гудки в телефонной трубке. Лева растерянно пожимает плечами. Таня собирается уходить, понимая, что не дождется от Левы помощи, но Леша внезапно перезванивает.
  - Чего тебе, небрат? - неприветливо спрашивает он.
  - Эмм... Тут ко мне Таня пришла.
  - Рад за вас.
  - Ты не понял, чувак. Она пришла на матмех, потому что искала тебя.
  Недоверчивое хмыканье.
  - Черта ли она не пришла тогда прямо ко мне?
  - Е-мое. Чего ты хочешь, небрат, это же бабы.
  - Ладно. Я сейчас не так далеко от матмеха, так что приду. Скажи ей, чтоб дождалась.
  ***
  - Я больше тебе не вру. Забьем на чувства и прочую ваниль. Я просто предлагаю тебе обмен. Тебе нужна крыша над головой. Я буду снимать комнату. С тебя еда и секс.
  Таня вскинула бровь. Ей все еще казалась немного дикой эта ситуация.
  - Леша, ты...
  - Что?
  - Ничего, забей. Пусть будет так. Я согласна.
  ***
  - Чувствуй себя как дома, - усмехнулся Леша, впервые открывая перед Таней дверь этой съемной квартиры.
  Леша и Лева снимали двухкомнатную квартиру на двоих. Лева не отличался особым постоянством в плане девушек и предпочитал встречаться с теми, что поглупее, чтобы самоутверждаться за их счет. С некоторыми из них Таня не ладила и жаловалась Леше, на что тот лишь пожимал плечами.
  Леша работал, Таня училась. Учиться в университете ей нравилось, хотя новых хороших знакомств, по своему обыкновению, девушка там не завела. Впрочем, от недостатка общения она не страдала, все-таки ее отношения с Лешей не ограничивались едой и сексом, а состояли также, например, из вполне дружеских подстебов, великосветских бесед и совместных развлечений. Однако в них не было того, что делает отношения отношениями. Какой-то ответственности, обязанностей, исключительности. Нежностей. Банально факта признания того, что "да, мы встречаемся, мы вместе".
  Поболтать на философские темы Таня могла и с Левой за чайком на кухне. Этот парень, безусловно, был умен, хотя и слишком много о себе мнил.
  Сексуальная жизнь Тани и Леши отличалась разнообразием. Оба любили ролевые игры, когда Таня становилась его студенткой, которая жаждет получить зачет. Любили и БДСМ, Леша всегда доминировал, становясь в такие моменты злым и беспощадным, у него менялся даже голос. Если Леше не нравилось, как поступала Таня, он подходил к ней вплотную и обещал связать и выпороть, впрочем, обещания он выполнял не всегда.
  Однажды, когда Таня, связанная, выгнулась на постели, опираясь на колени и уткнувшись щекой в подушку, Леша, пристроившись сзади, спросил:
  - Ты ощущаешь, какая ты плохая девочка, когда ты позволяешь твоему бывшему связать тебя и трахнуть?
  И Таня ощущала. Но у них была страсть, которой не было раньше, был словно огонек за счет странности их отношений, и ей становилось уже все равно, правильно все это или нет. Ей было хорошо, и потому хотелось, чтобы их странные отношения с этим странным парнем, отношения, благодаря которым у нее есть крыша над головой, продолжались и дальше.
  ***
  - Алексей Игоревич, я хотела бы получить у Вас зачет.
  - Зачет? Да Вы не ходили ко мне на занятия весь семестр.
  - Алексей Игоревич, может быть, Вы дадите мне шанс исправиться?
  - Вас следует хорошенько выпороть за все Ваши прогулы, Матвеева.
  - Но как же...
  - Помолчите и порадуйтесь, что легко отделались! - Леша вытащил из своих джинсов ремень и скрутил Тане руки. Затем вытащил ремень из ее джинсов, толкнул девушку на кровать и принялся пороть, как всегда, недолго, но довольно чувствительно.
  - Ну что же... если Вы усвоили этот урок, Матвеева...
  Он расстегивал не спеша пуговицы ее рубашки, затем, не снимая с нее рубашку, снял лифчик - навострился это делать еще с лета. Целовал ее грудь, Таня податливо выгибалась.
  - Мне так жаль, что я не могу отблагодарить Вас за это, мой господин, - она лукаво указала на свои связанные руки.
  - Кто сказал тебе такую чушь, детка? - Леша поднял бровь и провел пальцем по ее губам. Девушка поняла намек, и, спустившись ниже по кровати, расстегнула зубами его ремень.
  Леше было хорошо. Ну еще бы. Она старалась.
  - Пожалуй, я не стану тебя развязывать, - задумчиво сказал он, расстегивая ее джинсы.
  Резкие, порывистые движения. Срывающийся шепот Леши. Стоны, порой почти всхлипы Тани.
  Усталые, но довольные, парень и девушка рухнули на кровать, и Таня сразу же устроилась на лешином плече.
  - Тань, я совсем забыл тебе сказать, - задумчиво протянул Леша.
  - Что? - беззаботно спросила девушка.
  - Я уезжаю.
  Рыжая приподнялась на постели.
  - Что? Куда? Когда? Надолго?!
  - В свой родной город. Маму не устраивает, что я снимаю квартиру и трачу деньги, а там у меня есть своя квартира, которую не надо снимать, понимаешь? Мама наконец собралась выселить оттуда своих друзей, которые давно уже не платили ничего кроме квартплаты, и предлагает теперь жить там мне.
  - Насовсем?
  - Да. Перевожусь туда в аспирантуру.
  Таня помолчала. В ее глазах был невысказанный вопрос.
  - Ты хочешь спросить, что тебе делать? - в тоне лешиного голоса Тане почудилась (или не почудилась) усмешка.
  - Да, - выдохнула она. Удар оказался неожиданным для нее, и оттого лишь более чувствительным.
  - Ты можешь поехать со мной. Если захочешь. Но тебе нужно достать где-то деньги на билеты. У меня сейчас финансовый кризис, я же увольняюсь с работы, а когда устроюсь там - неясно.
  - И когда ты уезжаешь? - Таня лихорадочно соображала.
  - Послезавтра.
  - А как же... отработать две недели?
  - Уже. Уволиться я решил раньше, чем узнал про отъезд.
  - Но... почему так срочно?
  - Эта возможность подвернулась очень кстати, - пожал плечами Леша. - И я не вижу времени тянуть.
  ***
  Белый, пушистый декабрьский снег. Таня проводила Лешу на поезд - зачем-то. Словно втайне до последнего надеялась, что его отъезд окажется всего лишь нелепым розыгрышем. Еще несколько дней, и небрат договорится с кем-нибудь другим. Он не станет просто так предоставлять девушке кров. Да и за еду и секс не станет, Таня не в его вкусе. Слишком умная, слишком высокая, слишком рыжая...
  Сегодня уехал не просто ее первый любовник и единственный друг. Не просто человек, с которым их слишком многое связывало. Сегодня уехал тот, кто однажды сказал ей "Чувствуй себя как дома".
  ***
  - Лева. Вот ключи. Но все равно, я умоляю тебя, пожалуйста...
  - Понимаешь ли, Танька, мир жесток... Я могу попробовать свести тебя с кем-нибудь из моих приятелей. Но просто так, забесплатно, держать на съемной хате левого человека - это слишком. Квартира не резиновая.
  - Даже если без вещей, только на ночлег, на коврике под дверью? Лева, пойми, я не просила бы, если бы не декабрь. Я... попробую найти работу, которую можно совмещать с учебой или буду платить со стипендии, пусть мало, но все же, хоть сколько-то...
  Лева поморщился.
  - Танька, не унижайся. В городе есть кафешки и супермаркеты, открытые всю ночь. Если я найду тебе какой-нибудь вариант, где можно вместо денег платить натурой, я тебе скажу.
  ***
  Таня осталась реветь на матмехе. А куда ей было идти? На улице был не то чтобы совсем дубак, но одного взгляда в окно хватало, чтобы ощутить, как же сильно не хочется покидать отапливаемый факультет.
  Успокоившись и умывшись, Таня отправилась в библиотеку и сидела там с книгами до самого ее закрытия. На учебу последнюю неделю Тани попросту не хватало, не хватало ее даже на то, чтобы переживать по этому поводу. Таня, конечно, училась довольно прилежно весь семестр, но, черт возьми, как показывает практика, гораздо более результативно не делать ничего в начале полугодия и поднапрячься в последний месяц, чем наоборот. Риск отчисления возрастал с каждым днем, который Таня тратила, нянчась со своими переживаниями.
  Рыжая покинула библиотеку и прошлась по коридорам. Она не собиралась уходить, пока ее не выставят за дверь. На факультете мыли полы. Уборщица, взглянув на Таню, спросила:
  - Девочка, ты, наверное, профессора Райса ищешь?
  Таня непонимающе посмотрела на нее.
  - Ну, Александра Васильевича? Он один здесь допоздна засиживается. Работяга... - зевнула уборщица.
  - Да, - ответила Таня. - Я к Александру Васильевичу.
  - Значит поднимись на этаж выше, и там третья дверь налево. Ну ты увидишь, там на двери все написано. Только не задерживайтесь, университет скоро закрывается.
  С замиранием сердца Таня постучалась в заветную дверь.
  - Да, - откликнулся усталый мужской голос.
  Русоволосый, усатый, очень высокий, стройный и прямой (несмотря на свое "за сорок", отметила девушка), мужчина недоумевающе смотрел на нее.
  - Простите, профессор.
  - Вы здесь учитесь?
  - На химическом.
  - Я не преподаю на химическом факультете. Чем я могу быть Вам полезен?
  - Александр Васильевич, - девушка набрала воздуха в грудь и собралась с мыслями. - Мне негде ночевать, понимаете, совсем негде! На улице декабрь. Я умоляю Вас, оставьте меня в этом кабинете! Возьмите в залог паспорт, если хотите, я клянусь Вам, я не украду ничего ценного, я ничего не испорчу, меня никто не заметит...
  Мужчина окинул гостью недоверчивым взглядом.
  - У Вас нет родителей?
  - Есть мать, но она выгнала меня из дома, потому что... в общем, у нее серьезное психическое расстройство и она говорит, что меня подменили, что я робот... Говорит очень много страшных вещей и не пускает меня домой.
  - Хм. Да, это серьезно, я понимаю, я видел, как это происходит... А другие родственники?
  - В этом городе - больше никого. Единственный друг, у которого я жила, переехал в другой город неделю назад. А я не хочу бросать университет, понимаете? Я хорошо училась весь семестр не ради того, чтобы теперь... - Таня чувствовала, что слезы душат ее, подступают к горлу. Она просит помощи у незнакомого человека, вот у этого строгого университетского профессора. Она умоляет его оставить ее в кабинете на ночь. В кого она превратилась? В попрошайку? Только все попрошайки просят денег, а она просит кров?
  Профессор еще некоторое время сомневался.
  - Хорошо, - сказал он. - Как Вас зовут?
  - Таня.
  - Пойдемте со мной, Таня.
  ***
  Он запер дверь на ключ, а ключ спрятал. Ничего удивительного, вдруг эта странная студентка решила бы обнести его холостяцкую квартиру. Так по крайней мере можно быть уверенным, что она не выйдет отсюда без его ведома.
  - Чувствуй себя как дома, - буркнул он, разогревая ужин.
  - Извините, что спрашиваю, - робко произнесла Таня, когда они, поужинав, пили чай на кухне. - А откуда у Вас эта квартира? Просто мне с моей ситуацией интересно... откуда у людей появляется жилье.
  - Досталась от тети. У моей тети не было детей. В этой квартире я живу уже лет 20. Надо бы ее продавать, но у меня и времени нет, и хороший вариант найти не могу.
  - Она хорошо сохранилась.
  - Ну я все-таки прибираюсь. Иногда.
  В квартире профессора было много книжных полок, и Таня с большим интересом смотрела на них - она всегда любила читать. Спросила его про одну из книг...
  ***
  Они довольно долго бродили вдоль книжных полок, обсуждая то, что было на них, и то, чего на них не было. Затронули тему самых-самых.
  - Хмм, "Мастер и Маргарита" одно из достойнейших произведений отечественной литературы, неудивительно, что это одна из ваших любимых книг, - протянул Райс, когда Таня перечислила ему свой список. - Помнится, однажды, когда зарубежный коллега спрашивал у меня, что почитать из российского, это была первая книга, которую я ему порекомендовал. Обычно, разумеется, принято рекомендовать Толстого и Достоевского...
  - Первый раз я прочитала ее в детстве, как и мифы Древней Греции. И то, и другое воспринималось сказочкой. Когда я перечитывала позже, разумеется, восприятие изменилось.
  - Да, в детстве многие вещи действительно воспринимаются легче, и в том числе жестокость. А чем Вас так привлек "Солярис"?
  - У меня будто бы сложилось взаимопонимание с этой книгой. То есть вроде как считается плохим, когда можешь предсказать ближайший поворот событий, особенно действия и даже слова героев, но в случае "Соляриса" мне скорее нравилось: создавалось впечатление, что попросту у меня и автора схожие в чем-то взгляды. А Вам какое произведение Лема больше всего пришлось по душе?
  - Здесь я с Вами солидарен. Мне тоже понравился "Солярис", мне понравились заложенные в нем идеи, образы: этот океан, что это прообраз Бога, что он пробует свои силы, что он словно ребенок... - силясь как можно точнее выразить свою мысль, Райс хмурился, запрокидывал голову и смотрел в потолок.
  - А что касается "Триумфальной арки" Ремарка - как ни парадоксально, эта книга видится мне очень жизнеутверждающей.
  Райс был удивлен.
  - Вот как?
  - Да. Потому что жизнеутверждающая книга - это не та, где на протяжении всего сюжета все прекрасно и поют птички, а та, которая на примере героев показывает, что нужно жить, что бы ни случилось, вопреки всему, нужно жить и радоваться...
  ***
  - А у Вас бывает такое, чтобы крутились в голове откуда-нибудь строки?
  - Да, конечно.
  - А в последнее время?
  - "Men and machines lie to rest or rust. Nothing arrives as quick as the Past"... Это Бродский, History of Twentieth Century.
  - Не читала... Впрочем, я вообще не читала англоязычное творчество Бродского. Хотя вообще люблю этого поэта.
  - А у Вас? Крутятся в голове строки?
  - Да. И, кстати, его же. "У всего есть предел - в том числе у печали. Взгляд застревает в окне, словно лист в ограде. Можно выпить воды, позвенеть ключами... Одиночество есть человек в квадрате".
  - Бродский действительно прекрасно чувствовал такое понятие, как одиночество, - задумчиво кивнул Райс, и, прикрыв глаза, начал читать наизусть: "Когда теряет равновесие твое сознание усталое, когда ступени этой лестницы уходят из-под ног, как палуба..."
  Девушка слушала, затаив дыхание. Профессор замечательно читал стихи, в его исполении они цепляли, они запоминались. Что-то было притягательное в его тихом голосе...
  "Твои хромающие истины на этой выщербленной лестнице..."
  Таня долго вспоминала потом эту последнюю строку, после которой в комнате сделалось будто бы неожиданно тихо...
  ***
  Они упоенно читали друг другу стихи, и Таня была счастлива: она безмерно любила поэзию... и ни в ком из своих знакомых не встречала понимания. "Стихи? Нет, стихи не люблю, вот прозу..." - такой привычный ответ, которого она не встретила в этот раз. Оказывается, профессор и сам писал стихи в молодости, и Тане понравилось, ее зацепило, хотя и не все. Рыжая осторожно пробовала прочитать что-то из того, что писала сама.
  - Да, я знаю, это слишком... ванильно, - будто бы извиняясь, сказала она.
  - Ничего, когда мне было 18 лет, я писал еще более ванильные стихи, - ободряюще погладил ее по голове профессор.
  В квартире профессора стояло старенькое пианино - "Калуга". Именно такое, каким, по представлению Тани, и должно быть настоящее пианино - черное и старое, имеющее немного потертый вид, но тем не менее величественное. Дома у девушки тоже было пианино, но другое - "Элегия" - коричневое и лакированное, более новое, но, Таня не сомневалась, с гораздо менее глубоким, прочувствованным звуком. Не то чтобы она сожалела об этом всякий раз, когда садилась за него, но порой ей хотелось прикоснуться к клавишам другого инструмента, вроде тех, которые стояли - она помнила - в ее музыкальной школе. Таня уже долго поглядывала на инструмент и наконец не выдержала.
  - А можно?... - сделав несколько шагов, девушка положила руку на крышку фортепиано.
  - Ты умеешь играть?
  - Ну... немного, - девушка помнила несколько произведений, и лишь одно из них было из ее выпускной программы, остальные - проще.
  - Сыграй. Я не против.
  Таня опасалась, что, смущенная вниманием к ее игре профессора, перестанет попадать в ноты.
  Профессор стоял за спиной девушки. Он смотрел, как ее руки опускаются на клавиши.
  Пальцы словно вспоминали все сами, Таня напрасно боялась. Звук оказался прекрасным и глубоким - таким, каким он и должен быть. Инструмент вовсе не был расстроен - должно быть, профессор и сам любил отвлекаться от работы за клавишами. С последней нотой рыжая запрокинула голову и посмотрела на Райса, все еще стоявшего прямо за ее спиной. В ее глазах был невысказанный вопрос.
  - Я хотел бы сделать пару замечаний, - сказал профессор.
  ***
  - Этот сон снился мне, когда я увлекалась биологией, и это был самый логичный из снов, которые я помню до сих пор, в остальных все-таки сплошной бред...
  - Рассказывай. И, да, ты можешь больше не обращаться ко мне на "Вы".
  - Это немного странно, но... Ладно, сон был следующий: ползет рак, а над ним летит комар. И они ругаются. Комар говорит: "Да ты вообще... членистоногое!", а рак ему отвечает: "Сам ты... Членистоногое!". Я смотрю на них во сне со стороны и думаю: "Да вы же оба... членистоногие!"
  Райс улыбнулся в усы.
  - Очень логично.
  - Вы иронизируете?
  - Нет, нисколько. А тебе не доводилось летать во сне?
  - Нет... Только на игрушечном самолете с надувной лягушкой на соседнем сиденье. А Вам... эээ... тебе? Черт, сложно все-таки, - она посмотрела на профессора извиняющимся взглядом.
  - Ничего, привыкнешь, - улыбнулся он. - Я... Один раз я не то чтобы летал во сне, я просто шел по воздуху, я мог подниматься по нему, как по лестнице. Причем во сне я очень четко помнил свои мышечные ощущения, и, когда проснулся, попробовал воспроизвести их... но у меня ничего, разумеется, не вышло.
  Таня улыбалась, представляя, как профессору с утра удается взлететь. Их взгляды встретились. Девушка и мужчина улыбались друг другу, открыто - такую открытую улыбку было сложно представить раньше на лице этого строгого преподавателя.
  - Простите... а бредовые сны у тебя были? - не удержалась Таня.
  - Да, конечно. Скажем, в студенчестве, когда я увлекался... как сказать... тогда были довольно популярны так называемые "тренинги": холотропное дыхание и другие техники, может быть, ты слышала?
  Таня кивнула. Мать рассказывала что-то подобное про свою молодость.
  - Уже позже я понял, что это игра с огнем: для некоторых подобные увлечения кончились не очень хорошо... Однако если не переходить определенных границ, исследовать такие методы влияния на свое сознание было довольно интересно. На подобных мероприятиях искусственно погружаешься в сон, выпадая из реальности, и видишь, как правило, довольно яркие сны, причем повторяющиеся до определенного момента. На том тренинге нам обещали знакомство со своим... там своя терминология, но со своим покровителем в нижнем мире, если хочешь. Погружаясь в сон, я из раза в раз спускался по каменной лестнице. Внизу была дверь, которую я не мог открыть, и от этого просыпался. В очередной раз мне наконец удалось открыть ее: я понял, что нужно было попросту расстегнуть молнию. Как вход в палатку. Я вышел, вокруг была пустынная местность, и я побрел по ней вперед. Вскоре передо мной из ниоткуда возникло огромное существо. Я даже не могу сказать толком, кого оно напоминало, пожалуй, ближе всего к динозавру, но были отличия в том, как выглядела морда, а также в строении костей. Я подошел к нему и попытался что-то ему сказать. Оно не ответило... А потом спокойненько так развернулось, и, значит, навалило на меня кучу!
  Таня не выдержала и рассмеялась.
  - Все тоже тогда очень посмеялись, когда я им это рассказывал...
  ***
  - Мне кажется, ты одинока, Таня. Может быть, тебе хочется поделиться со мной какими-то душевными переживаниями? Я к твоим услугам.
  Таня кивнула, собираясь с мыслями. Сначала она говорила про учебу, про то, как ее занесло на химфак, потом - про однокурсников, и, ранее, одноклассников:
  - Я всегда была одиночкой, я не представляю, как начать общаться с кем-то со своего курса, они хорошие, просто они сами по себе, я сама по себе...
  - Недостаток общения не доводит до добра. В отсутствие общения как такового у человека вполне может случиться что-нибудь с головой рано или поздно. Кроме того, если ни с кем не общаешься - тебе не к кому обратиться. В чем ты, в общем-то, и убедилась.
  - Я понимаю... Но я всегда могу общаться с собой! - выпалила она. - И я себя не кину в отличие от всех других!
  Профессор рассмеялся и погладил Таню по голове.
  - Разговаривать с другими - это почти так же, как с собой. Только с другими.
  - Да, я понимаю... Я же разговариваю с... тобой сейчас. Я же разговаривала с...
  - С кем? С твоим другом, у которого ты жила?
  - Да. С Лешей.
  Профессор смотрел на нее понимающе. Таня выложила все, как на духу. Райс внимательно слушал ее, изредка вставляя немного едкие, но отчего-то совсем не обидные комментарии. Рассказывая, как Леша уезжал, оставляя ее без крыши над головой, рыжая почувствовала, что не может сдержать слез.
  - Не нужно стесняться, - сказал ей профессор, - поплачь, если тебе это нужно. Держать все в себе - не выход.
  Таня кивнула и... разревелась. Райс приобнял ее за плечи, прижал к себе. Она плакала, уткнувшись в его плечо, и вдруг встала с дивана.
  - Что-то не так? - спросил профессор, поднявшись вслед за ней.
  - Да нет, но так... эмм... - девушка обняла мужчину и снова уткнулась в его плечо.
  - Удобнее? - понимающе спросил он.
  - Да.
  ***
  - И очень плохо, что тебя некому обнимать, - профессор неспешно гладил танину спину, девушка по-прежнему утыкалась в его плечо, но уже перестала всхлипывать.
  - Я знаю. И... Мне очень повезло, что я встретила Вас... Кстати, а может быть, ты хочешь рассказать о чем-то?
  - Спрашивай, если тебе интересно, - пожал плечами профессор, затем все-таки уселся на диван, изобразив приглашающий жест. Таня села было рядом с ним, но Райс взял ее за плечи и уложил себе на колени.
  Таня пораздумывала, глядя в потолок. В голове роились вопросы. Профессор неспешно поглаживал ее плечи.
  - Ты веришь в Бога?
  - Ты слышала про теорему Гёделя о неполноте?
  Пока профессор рассказывал, Таня внимательно слушала его, а затем, приподнявшись на локтях, вдруг заметила, что все пуговицы ее рубашки расстегнуты.
  Ее оторопевший взгляд встретился со взглядом Райса, по которому невозможно было прочитать эмоции. Хотелось спросить, но... почему-то перехотелось. Тане давно не хватало такой нежности, Таня любила, когда ее гладили, просто гладили - а с Лешей это, к слову, перепадало нечасто, ведь, если разобраться, этот парень был слишком эгоистичен.
  Девушка улыбнулась, зажмурилась, по-кошачьи потерлась щекой о плечо профессора и... легла обратно.
  ***
  - Самые серьезные отношения... С одной рыжей девушкой по имени Марина. Мы жили вместе четыре года. А потом... Ей стал нужен ребенок. А у нас обоих был один очень нехороший рецессивный ген, вероятность ¼... мы не могли рисковать. Тогда я переживал, стал ужасно худым и весил примерно столько, сколько ты сейчас - веришь?
  - С трудом, - рассмеялась Таня.
  - Сейчас покажу, - отозвался Райс. На одной из книжных полок лежали фотоальбомы, явно старые. - Вот, пожалуйста. Мне было 29.
  Таня смотрела на фотографию мужчины на пляже. Он сидел спиной, поэтому с трудом можно было поверить в то, что это тот самый профессор, который только что лежал рядом с ней. Профессор был стройным, но все-таки не кожа да кости. К тому же у человека на фото были более светлые волосы, наверное, выгоревшие на солнце.
  - А можно будет мне посмотреть все твои старые альбомы? - спросила девушка.
  - Завтра, - зевнул Райс. - А сейчас уже поздно. Сходи в душ, я дам тебе мою футболку, и ляжем спать.
  Девушка оказалась в неловком положении - ей хотелось постирать свое нижнее белье, но насколько прилично будет ложиться спать рядом с профессором, простите, без трусов? В конце концов девушка сдалась и решила - его футболка будет мне достаточно длинной, авось, будет незаметно. Хотя... Нужно куда-то повесить все это сушиться. Нет, все-таки заметит, если пойдет после меня в душ. Но может не пойдет...
  - Ты, наверное, хочешь постирать вещи, - будто бы прочитал ее мысли Райс. - Не стесняйся. Повесить их можно на батарею в ванной.
  ***
  Они лежали рядом, обнявшись, соприкасаясь носами. После душа у обоих были мокрые волосы. Профессор приподнялся на локте и накрыл губы девушки своими. Она не отвечала на поцелуй.
  - Что-то не так? - спросил он. Не дождался ответа и попытался еще раз. На этот раз девушка ответила, и поцелуй вышел неожиданно глубоким. Затем мужчина одним движением задрал на Тане футболку до подмышек, и она, сдавшись, позволила с себя ее снять. Он изучал взглядом ее юное, обнаженное тело. Целовал и гладил. Тане было хорошо, но в то же время как-то не по себе.
  - Не бойся, - произнес Райс.
  - Извини, а у тебя... У тебя есть... - пискнула Таня. Профессор рассмеялся.
  - Ну как ты думаешь? Мне все же уже не 18 лет. Жизнь научила тому, насколько важно всегда предохраняться.
  ***
  Девушка проснулась раньше и теперь лежала на плече Райса, размышляя о превратностях судьбы. Наконец, ей надоело лежать. Почитать что-нибудь, что ли?
  Точно, альбомы. Вчера она хотела посмотреть его альбомы. Правда, без его комментариев будет уже не то, но все же.
  Таня уселась на стул. Вот рыжая девушка, наверное, та самая Марина. Вот Райс с друзьями сплавляется по какой-то реке. Вот родители профессора, уже седые. Судя по всему, очень приятные люди. Интересно, где они сейчас?
  Один альбом, другой. Тане было интересно вот так вот нырять в чужую жизнь, словно заглядывать в чужое окно, в котором вечером зажгли свет.
  А это еще что за фото? Райс и... И брюнетка, подозрительно похожая на...
  Мать?!
  Таня повертела фото в руках. Заметила надпись на обороте.
  "Дорогому Саше от его любимой Ирочки."
  Ирочки.
  Таня метнулась к сумке. Достала фото, которое однажды спрятала в сумку и с тех пор всегда носила с собой.
  Да, так и есть. Они распечатали однажды два фото и забрали каждый себе.
  Нет, нет, нет. Быть этого не может. Мама же сошла с ума. Ее надпись на фото "Ты бросил нас Я ращу ее ОДНА" ни о чем не говорит. Она не говорит о том, что Александр Васильевич - танин отец. Саша - очень распространенное мужское имя. Отец Тани - другой Саша. Ирина Матвеева была весьма популярна в молодости. Когда-то она встречалась с Сашей Райсом. А когда-то - с другим Сашей, от которого и залетела. А потом у нее поехала крыша, она стала думать, что дедушку убили, причем на 4 года раньше, чем он умер на самом деле от инфаркта, она стала думать, что Таню подменили ФСБшники, и, видимо, стала думать, что залетела от Саши Райса, а не от Александра какого-нибудь-там-Иванова.
  Но если Райс все-таки ее отец, то этой ночью...
  ***
  - У меня к тебе еще один странный вопрос, - говорила Таня, уплетая с утра тосты.
  - Да, Тань?
  - Ты помнишь, как выглядели твои родители в молодости?
  - Да, конечно. Отец был высоким и светловолосым, с голубыми глазами. Мать - ростом чуть выше тебя, рыжая и зеленоглазая.
  - Ммм. Ясно. Ну что ж, спасибо за кров, мне пора бежать в университет.
  - Таня. Если снова будет некуда пойти - приходи.
  - Обязательно. Всего доброго.
  ***
  Рыжей. Его мать была рыжей. Рыжие волосы - рецессивный признак. Мать моей матери была рыжей. Логично, что кто-то из родителей моего отца должен быть рыжим, чтобы получилось такое, как я.
  Ладно. Вдруг у Александра какого-нибудь-там-Иванова тоже была рыжая мать. Или рыжий отец. Или он вообще сам был рыжий. А?
  "Да, это серьезно, я понимаю, я видел, как это происходит..." - сказал Райс, когда Таня рассказывала ему про мамино психическое расстройство. У матери такое случилось 18 лет назад, когда танин отец ее бросил. Неужели это его не остановило? С другой стороны - а должно было?
  "Жизнь научила тому, насколько важно всегда предохраняться." - сказал он перед тем, как...
  Случайности?
  Итак, подытожим, сказала себе Таня. Ты всегда мечтала найти своего отца, сказала себе Таня. Так вот, велика вероятность, что вчера ты с ним переспала.
  ***
  - Девушка, университет закрывается!
  - Простите. Я уже ухожу.
  - Побыстрее, пожалуйста!
  Как там говорил Лева? В городе есть кафешки и супермаркеты, открытые всю ночь?
  Что ж...
  Они говорят, им нельзя рисковать,
  Потому что у них есть дом,
  В доме горит свет.
  И я не знаю точно, кто из нас прав,
  Меня ждет на улице дождь,
  Их ждет дома обед.
  (Кино - Закрой за мной дверь, я ухожу)
  ***
  - Эй, Таня! Чего ты такая сонная? - спросил однокурсник, Антон. Темноволосый и голубоглазый - нечасто встретишь такое сочетание в реальной жизни. И еще - очень и очень странный тип.
  - Не спала всю ночь.
  - А чего не спала? Чем занималась? - в его голосе звучал какой-то пошловатый намек в духе свойственной ему подростковой озабоченности.
  - Не могла найти, куда себя девать.
  - Чего? Как это?
  - Мне негде жить, - произнесла Таня. За те два дня, когда она снова появлялась в универе, однокурсники частенько спрашивали ее, чего это она в такой ответственный период пропала на целую неделю, мол, все преподы интересовались. Фразу про то, что ей негде жить, Таня говорила всем без исключения, просто потому что "а вдруг". Ответом на нее чаще было какое-нибудь "Ооо", "Ничего себе", "Как так вышло?". Таня ничего не скрывала. Порой ей выражали сочувствие, порой давали идиотские советы, например, подать на мать в суд, порой обещали (скорее формально, правда) что-нибудь придумать. Таня не удивлялась. Она просто надеялась на чудо. И чудо произошло.
  - Ничего себе... Ну ты даешь! Так пойдем ко мне, у меня как раз на выходные родители уехали!
  - Идем, - улыбнулась Таня. Антон обрадовался. Была суббота, кончилась вторая и последняя на сегодня пара. Парень и девушка бодро зашагали в направлении, известном только одному из них.
  - Таня, а что ты ешь?
  - Ну... Стипендию я все-таки получаю, как-никак. На какую-то еду хватает.
  - Бедняжечка! Ну ничего, я тебя покормлю.
  ***
  - Чувствуй себя как дома! - Антон выгрузил продукты из сумки на стол. В основном это было то, что не требует готовки, обратила внимание Таня.
  Они ужинали, сидели за компом, болтали и над чем-то смеялись. Антон обнимал Таню, пытался облапать, та не противилась, хотя чувствовала - это совершенно чужой человек, совершенно чужое тело. Вроде бы он не противен мне, вроде бы какая разница, чьи руки тебя трогают. А нет, выходит, разница есть. Не всем и не со всеми хорошо рядом, чисто физически. Иногда не хочется, просто не хочется ближе, и даже непонятно, чем это объяснить.
  - Поцелуй меня, - потребовал вдруг Антон.
  Таня поцеловала его в щеку, и парень пораженно покачал головой.
  - Еще ни одна девушка не воспринимала эту просьбу так... Это так... Мило!
  ***
  Совершенно чужое мужское тело, которое вдруг оказывается слишком близко. Вроде бы никто никого ни к чему не принуждал. Она могла бы спокойно послать его к черту, и вряд ли Антон бы выгнал ее за это на улицу. Это просто была форма благодарности. Парень мучается от недотраха. Могу я ему помочь, в конце концов, раз уж он предоставляет мне еду и, главное, крышу над головой?
  Его поцелуи иссушали, после них хотелось пить. Так странно. Его прикосновения могли завести просто потому, что он понимал, что нужно делать с девушками, хотя сам Антон как таковой не возбуждал ее, совсем. Слишком "не то".
  Об этом думала Таня, засыпая с Антоном в обнимку. Завтра вечером вернутся его родители. Послезавтра утром Матвеева и Першин будут снова просто однокурсниками.
  ***
  В воскресенье можно спать до упора. Но у Тани зазвонил телефон и она ушла в ванную, чтобы не мешать Антону спать дальше.
  - Ну что, Танюха, ты там еще не сдохла? - поприветствовал ее радостный левин голос.
  - Не сдохла. Чего тебе надо?
  - У меня для тебя радостная новость. Я нашел тебе клиента.
  - Не называй это так, - поморщилась девушка.
  - Правда глаза колет?
  - Уши режет. Неважно. Валяй.
  - Не, валять тебя будет он. Короче. Парень приедет на недельку в командировку в наш чудный город. Хату ему предоставят. И он интересовался у меня, нет ли у меня знакомых девочек посговорчивее, поскольку на шлюх у него денег нет.
  - И ты...
  - И я, разумеется, сразу вспомнил про одну рыжую бездомную девочку. Рыжих он, кстати, любит. Сказал, что тебе нужно где-то жить и еще что тебя нужно немного подкармливать, чтоб не падала в голодные обмороки и все такое. Его устраивает. А тебя? Он не сильно страшненький, но с кожей у него проблемы, конечно.
  - Надеюсь, не заразные?
  - Заразные? А, да нет, конечно. Шрамы от оспы, перенес он ее давно, так что теперь бояться нечего.
  - Когда он приезжает?
  - Завтра утром.
  - Жаль, что не сегодня. Ну да черт с ним.
  - Ну так что, согласна?
  - Скорее всего да. Можно подумать, у меня есть выбор.
  Таня в задумчивости вышла из ванной. Мне кажется, или я становлюсь проституткой, подумала она. Все случившееся словно оглушило меня, а ведь я могу попробовать не сдаться. Шляясь прошлой ночью, я спрашивала в одном супермаркете про работу по ночам. Меня вежливо послали. Я буду пытаться еще.
  Антон уже не спал. Он ставил чайник.
  Но, черт возьми, даже если кто-то возьмет меня на работу в ночную смену, до зарплаты жить мне будет негде. Да и после зарплаты, возможно, тоже...
  - Во сколько у тебя приезжают родители? - спросила его Таня.
  - Часиков в 7-8 вечера, думаю. Таня! Ты хочешь уйти?
  - Конечно.
  - Но куда ты пойдешь? Тебе же негде ночевать!
  - И что?
  - Таня, оставайся! Я думал, мы с тобой будем встречаться, я познакомлю тебя с родителями...
  - И что? Они будут не против, чтобы я здесь жила? Сомневаюсь.
  - Но как же... Мы их уговорим! Мы скажем им, что любим друг друга! Они привыкнут! Таня... Я не могу отпустить тебя так! Я буду волноваться!
  - Не неси бред, - ответила Таня. - Мы с тобой не общались до вчерашнего дня. И не будем общаться, скорее всего, начиная с завтрашнего.
  - Таня, но я не могу так! Если мне было с кем-то хорошо... Я против того, чтобы только на одну ночь! Я думал, мы... Ты...
  - Будет свободная хата - зови, - устало откликнулась девушка. Наивный мальчик, у которого все всегда было хорошо. Сама была наивной и правильной. Теперь кажется, будто бы в прошлой жизни.
  ***
  Таня смотрела на себя в зеркало, словно пытаясь вспомнить, как выглядело то же самое лицо всего лишь полгода назад. Вроде то же самое лицо, не было, правда, таких мешков под глазами. Тане почему-то казалось, что ее лицо должно было разительно измениться - просто потому что она, Таня, стала за эти месяцы совершенно другим человеком.
  Спать со своим бывшим - это одно. Про отца - да, скорее всего именно отца - промолчим... Спать с однокурсником - это, конечно, другое, но... Когда тебя сводят с абсолютно незнакомым, чужим тебе человеком! И ведь ты не только делишь с ним постель - ты улыбаешься ему, ты привыкаешь к нему, ты разговариваешь с ним, ты готовишь ему, просто потому, что квартира, которую ему предоставили, неплохо отапливается, в ней сухо, в ней не идет снег, снег остается за окном.
  Его зовут Вова, и он будто бы из совершенно другого мира. Сошлись на крайности. Никогда не начали бы общаться, будь Таня в другой ситуации, не потому, чтобы Вова был так плох, просто... Когда он порой вечером пытался рассказать ей, как прошел день, или объяснить что-то еще, Таня не понимала его (порой из-за его дикции, порой из-за отдаленности от нее всего того, что имело для Вовы смысл), не понимала совершенно, но кивала, улыбалась, когда улыбался он, порой вставляла общие фразочки. Она симулировала понимание точно так же, как в постели симулировала удовольствие. В постели, к сожалению Тани, нельзя было просто раздвинуть ноги, закрыть глаза и брать в уме интегралы или читать про себя любимые стихи. Не за это ей предоставлялась хата. В постели нужно было заставлять себя действовать по какому-то иному сценарию...
  Вчера я спрашивала насчет работы в одном кафе и звонила по парочке объявлений. Как же привычно слышать извечное "Мы Вам перезвоним". Впрочем, порой бывали другие причины - невозможность совмещать с учебой или черная зарплата без оформления - ее мать не один раз попадалась на уловку "зарплаты под честное слово", и Таня не хотела жертвовать учебой ради работы, за которую могут еще и не заплатить. Вопрос учебы и без того был слишком болезненным последнее время - требовалось закрыть семестр. Порой Тане хотелось все бросить... Но ради чего она была отличницей 11 лет? Она шла к этому слишком долго, слишком упорно, хорошее образование всегда было ее целью, ее стимулом. Более того, Таня была совершенно непрактичной, про таких говорят - "не умеет жить". Не умела общаться с людьми, не умела договариваться. Возможно, все, чему она научилась за эти самые 11 лет - это хорошо учиться...
  К Тане, замершей около зеркала, порой подходили однокурсники. Кое-кто интересовался, где она сейчас живет. Таня отвечала скомканно. Про это она не могла бы так вот спокойно сказать.
  Зазвонил телефон.
  - Ну что, Танюха, как твои успехи? - спросил бодрый левин голос. Таня воровато оглянулась по сторонам и поспешила сбежать куда-нибудь, где никто не услышит ни ее слова, ни левины, доносящиеся из слишком громкого динамика ее мобильного телефона.
  ***
  Таня лежала на полу в лаборатории. Через час ей нужно будет уходить отсюда, и будет лучше, если никто не заметит, что она здесь была. Спасибо огромное Свете. Старшекурсница рисковала, отдавая рыжей ключ.
  Мысли проносились в голове одна за другой. Родной дом. Квартира лешиной мамы. Летом - палатка. Съемная квартира, где в соседней комнате обитал небрат. Квартира профессора Райса... Нет, не так. Квартира ее отца. Диванчик в круглосуточной городской столовой на пару часов. Квартира родителей Антона. Квартира, которую предоставили Вове на время командировки. Вокзал - неприятное место, там вечно ошиваются разные неприятные личности, там так и не удалось заснуть. Квартира родителей Ани. Аня, спасибо. Ты ничего не попросила взамен. Лере Таня делала домашние задания. Работающее до последнего клиента кафе, откуда Таню чудом не выгнал последний дежурный официант - она ничего не заказывала. Ну то есть как чудом... Таня провела рукой по лицу, словно это помогло бы ей стереть воспоминания. И вот вторая уже ночь в светиной лаборатории.
  Чувствуй себя как дома, сказала Света, отдавая ей ключ. Чувствуй себя как дома...
  ***
  - Матвеева, я, конечно, поставлю, но, должен признаться, Вы меня разочаровали. Вы ведь так хорошо начинали, у Вас было меньше всех долгов, а под конец как-то расслабились...
  Сдан последний зачет, ну наконец-то. Тане казалось, что она сойдет с ума, но она стискивала зубы - "Я должна учиться. Я должна получить образование, несмотря ни на что."
  Впереди сессия. Но еще раньше, всего через несколько дней, - Новый год. Прошлый Новый год Таня встречала у Леши, с ним и Валентиной Михайловной, соврав матери, что вечеринку устраивают ее одноклассники. Мать была в хорошем настроении и спокойно отпустила ее, а сама встречала с каким-то мужчиной с работы. Где он был, этот мужчина, когда мать увольняли? С кем мать будет встречать этот Новый год? И где Тане провести новогоднюю ночь?
  - Таня! - к ней подошла Оля. Эта милая девушка работала и нечасто появлялась на парах, но умудрилась в последний момент каким-то чудом все сдать. Рыжая, помнится, просила Олю узнать насчет трудоустройства. Однокурсница сознавалась, что у нее самой ушло почти полгода на поиски работы, но оптимистично обещала что-нибудь придумать.
  - Да?
  - Я недавно только узнала о том, что проблемы у тебя не только с работой... Так вот. Я рассказала об этом Егору.
  Егор. Староста их группы. Парень с длинными волосами, собранными в хвост, и с безумно обаятельной улыбкой. Таня обожала слушать, как он играет на гитаре в коридорах. И на парах, на тех редких парах, когда он появлялся в университете (хотя этот прогульщик даже не работал, знала девушка, он развлекался и попросту не видел смысла учиться - все равно вытянет, слишком уж умен), слушать его тихий и приятный голос, его извечные шутки. Тане уже с сентября хотелось общаться с этим парнем ближе, но она говорила себе - кто он и кто я. Он общителен, обаятелен, красив, талантлив и умен, говорила себе Таня, его любят девушки и у него полно друзей, а я... А я до сих пор существую только благодаря череде случайностей, благодаря некоторым добрым или попросту заинтересованным людям, я веду себя как бродячий пес, а иногда, должно быть, и выгляжу и пахну так же. Я одинока, говорила себе Таня, никому не нужна с того самого момента, как уехал Леша. Иногда я попрошайка, иногда проститутка. Без определенного места жительства - так это называется, да уж, у всех на слуху эта аббревиатура.
  Не расшифровав эмоции, отразившиеся на танином лице, Оля продолжала.
  - Я сейчас позвоню ему, устрою вам встречу и ты сама ему все объяснишь. Он живет на вписке, и, я думаю, не будет проблем с тем, чтобы ты жила там же.
  - Спасибо, Оля! Спасибо тебе огромное! - опомнившись, горячо ответила Таня.
  - Да ладно. Я же еще ничего не сделала.
  - Спасибо за заботу.
  ***
  - В общем, тут такое дело... Мне негде жить, - Таня поерзала на подоконнике. Дело было в подъезде какого-то дома.
  - Да, я уже понял, - с мягкой иронией улыбнулся Егор, затягиваясь в очередной раз.
  - Оля сказала, что... Ты можешь мне с этим помочь.
  - Оля сказала правду. Могу.
  Девушка смотрела на него выжидающе. Парень загадочно улыбался, но чувствовалось, что он еле сдерживается, чтобы не рассмеяться.
  - Но если ты не хочешь, я не буду тебе навязываться... - девушка встала и направилась к выходу из подъезда. В ней что-то взыграло - неужели всех нужно умолять, в конце-то концов?!
  - Эй, эй, - парень удержал ее за локоть и рассмеялся. - Ты чего? Навязываться, тоже мне, выдумала. Помогу я тебе, помогу. Как ты относишься к хиппи?
  - Не знаю, не пробовала.
  - Не пробовала, - Егор посмеялся, словно бы над какой-то пришедшей ему в голову забавной мыслью. - Чего ты там не пробовала?
  - Общаться с ними.
  - Ну значит попробуешь. Отличные ребята. Живут на вписке, в однушке, человек тринадцать. Устраивают пати на хате.
  - А... На что они живут?
  - Ну, кто-нибудь иногда где-нибудь подрабатывает. Круговая порука, общак, все дела. Мир, дружба, все всех любят, с утра до ночи крутят Битлов... Make love not war, - парень искоса глянул на девушку, интересуясь ее реакцией. Та кивала с задумчивым видом. - Сплошное добро, короче.
  ***
  Цветастые коврики, почти все стены заклеены плакатами. В комнате накурено, дымно, слышны громкие голоса и смех. Парни и девушки, странно одетые, в основном длинноволосые, сидят и лежат на полу, на кроватях. У всех довольные лица, словно бы здесь отключили все проблемы. "Я в сказке..." - подумала Таня. - "Так не бывает".
  - Чувствуй себя как дома, - произносит Егор и по-джентльменски помогает ей снять пуховик.
  - Хай, пипл, - говорит он, повысив голос. Некоторые хиппи лениво поворачиваются к нему, некоторые будто не слышат. - Этой герле, короче, нужен флэт, а то винтер и на граунде найтить колданешься.
  - Колданешься, - вразнобой повторяют некоторые, - Колданешься, да.
  Кто-то начинает смеяться.
  - А как тебя, бейби, если по нэйму? - спрашивает, вставая, темноволосая девушка.
  - Таня, - отвечает рыжая.
  - Таня... - повторяет брюнетка, словно пробуя имя на вкус. - А я Корица.
  - Рыженькая, ништяк... - задумчиво отмечает чей-то голос.
  - Отличный смайл, Таня, - говорит ей парень с дредами. - Особенно штуки, эти, как их...
  - Ямочки, - подсказывает ему русая девушка.
  - Сейчас бы ништяков заточить... На хавчик проперло, - мечтательно произносит чей-то мужской голос.
  - Лееень... - откликается сразу несколько голосов.
  - Я сейчас приготовлю, ребят. У вас есть что-нибудь или в магазин сгонять? - моментально откликается Таня.
  - Да не, зачем, впадлу же, наверное, - непонимающе отвечает ей девушка с зелеными волосами. -Открой фридж, там есть сам потэйтос...
  - В количестве примерно дохера, - заканчивает за нее фразу Егор.
  Таня качает головой и уходит на кухню жарить картошку. Она наконец-то снова чувствует себя счастливой.
  ***
  - Ну что, Танька, тебе есть, где Новый год отмечать? - лениво интересуется голос в телефонной трубке.
  - Да, Лева, представь себе, есть. И больше не звони мне со всякими предложениями.
  - Ой-ой. Нашла себе богатого папика?
  - Нет, лучше.
  - Да ладно. Мамка, что ли, отошла и пустила тебя домой?
  - Нет.
  - Танька, ну скажи, ну чего ты. Я хоть буду знать, как искать себе хату, если вдруг будет не на что снимать.
  - Ну хорошо. Я на вписке. Нас здесь человек пятнадцать, плюс-минус. Это к слову о твоей фразе, что квартира не резиновая.
  - С гастарбайтерами живешь, что ли? - послышался противный левин смех над собственной шуткой.
  - С хиппи.
  - С хиппи? Да ладно?! Они же все наркоманы!
  - Неправда! - выкрикнула Таня. Этот мерзкий тип, он смеет оскорблять самых прекрасных, самых добрых людей, которых она когда-либо встречала...
  - Ну-ну. Посмотрим. Готов поспорить, ты прибежишь ко мне скоро денег на марочки просить.
  - Какие марочки? - недоумевающе спросила Таня. Лева рассмеялся.
  - Думаю, ты скоро узнаешь. Ну что же, удачно отметить.
  Гудки.
  - Егор, - спросила тем вечером Таня. - У меня дурацкий вопрос... Что имеют в виду под "марками"?
  - Под МАРКАМИ? - переспросил Егор удивленно, выделив голосом это слово. - Ну как тебе сказать, Таня. Раньше некоторые странные люди отправляли бумажные письма, так вот...
  - Егор! Ну ты же понял, что я имела в виду.
  - Неа. Не понял, - хитро улыбнулся парень.
  - Егор, ну не увиливай, ну пожалуйста!
  - Тебе зачем? Попробовать хочешь?
  - Попробовать ЧТО?
  - Письмо отправить. С марочкой. Ага.
  Таня сдалась и лишь махнула рукой. Она уже поняла, что для этого парня врать и скрывать естественно, как дышать.
  ***
  - Хэппи ню ира! - заорали сразу несколько голосов.
  - Эй-эй! Я конечно, хэппи Ира, но я еще не ню! - улыбаясь, заметила зеленоволосая.
  - Это можно испрааавить, - обнял ее какой-то парень с распущенными волнистыми волосами до плеч.
  - О, пипл, смотрите, что ай хэв! - сказал парень с дредами, роясь в своих хаотично разбросанных вещах. Хиппи сразу же облепили его. - Ну что, летс смоук?
  Таня посмотрела на Егора.
  - Этому чуваку привезли хороший табак, - пояснил он ей на ухо.
  В комнате очень скоро стало совсем дымно. У Тани закружилась голова. Все было как в тумане - смех, все обнимаются, Егор играет на гитаре. Таня тоже смеется, ей хорошо, она понимает, что ее жизнь прекрасна. Кто-то предлагает ей трубку, Таня вдыхает сладкий дым, какой странный аромат...
  - А не замутить ли нам водный? - спрашивает Корица.
  - Егор, сыграй продюсера! - просит Крис. Егор пожимает плечами и начинает играть. Кто-то приносит пластиковую бутылку.
  "Продюсер группы Сплин сказал, что он не будет больше нюхать кокаин".
  Какая красивая девушка. Какие прекрасные люди. Ой, а что они делают с бутылкой. Таня ловит себя на том, что смеется и не может остановиться, они такие забавные. Егор играет Сплина, Таня любит Сплина. Как это здорово.
  "Сказал продюсер группы..." - Егор делает выразительную паузу. - "И марку проглотил!"
  Кто-то смеется, Таня тоже смеется. Марку, забавно, марку. Марки нужны, чтобы отправлять письма, так сказал Егор...
  Таня хочет пойти смотреть на звезды. Таня собирается выбежать, но кто-то хватает ее за руку.
  - Тебе на сегодня хватит. Иди спать.
  - Егор... Ты такой хороший... Звезды, они там, пойдем, посмотрим.
  - Таня, нет, давай спать.
  ***
  - Ну да, да. Эти ребята действительно иногда употребляют. Но, знаешь ли, это гораздо лучше, чем тот же алкоголь. Лучше накуриться и летать, чем напиться и ползать.
  - Да, Егор. Я не говорю, что это плохо, у меня давно уже перевернулось мнение о том, что такое хорошо и что такое плохо.
  - Но мозги все равно должны быть на месте. Например, эти ребята, несмотря на нехилый такой стаж, не пошли по вене. И никому бы, к слову, не советовал, - назидательно произнес парень.
  - Егор, а ты... Ты пробовал когда-нибудь... Наркотики?
  - Да, конечно, я пробовал наркотики. Тот же никотин - наркотик, причем довольно тяжелый. Ты же видела, как я курю. Теперь собираюсь бросать, кстати. Тот же алкоголь - тоже наркотик. Так что ты тоже их наверняка пробовала.
  - Егор, я именно о...
  Егор как-то резко ответил ей и перевел тему. Таня решила больше не спрашивать.
  - Егор, тебе не кажется, что пора бы начинать готовиться к сессии?
  - Да ладно тебе, Тань, - удивленно посмотрел на нее парень. - На тройбос как-нибудь сдадим.
  ***
  Таня закрыла сессию на тройки, у Егора была двойка по вышмату. Когда она плакала из-за своей неуспеваемости, он закатывал глаза и совершенно не понимал, как можно переживать из-за учебы.
  Они становились довольно близкими друг другу. Стали чаще откровенно разговаривать. Ночью, шепотом, на кухне, под уютное урчание чайника. Таня узнала, что Егор - сирота и не знает своих родителей. Живет с бабушкой, а на вписку от нее съехал просто потому, что от бабушки ему далеко ездить в универ. Егор не любил говорить об этом, но все-таки однажды упомянул.
  Он признавался, что на самом деле у него нет друзей. "Скажем так, я беру количеством, а не качеством" - горько иронизировал он. Он признавался ей, что не любит одиночество. Когда она однажды побоялась мешать ему, думая, что он хочет побыть один, и впоследствии рассказала об этом, он ответил эмоционально: "Кто? Я хочу побыть один? Да я хочу побыть один разве что когда я... В туалете!" Он признавался, что устал находить себе девушек не дольше чем на месяц. Была всего одна, с которой он провстречался целый год, в 10 классе, да и то повзрослел, разочаровался. Однажды продавал наркотики, чтобы заработать ей на подарок... А потом ни с кем не складывалось, и он понял, что гитара все-таки лучше всех этих баб. Он признавался Тане, что хотел бы жить в Швеции, в городе Мальмё. Он признавался ей, что хотел бы завести кошака. "Если бы было нечего есть и он принес бы мне половинку воробья, мол, ешь, хозяин - я бы съел" - мечтательно говорил Егор.
  Парень помог девушке перетащить велосипед, который был с начала декабря припаркован возле факультета.
  - Да, это ты, конечно, зря, - качал он головой, - не лучший выход для твоего вела...
  Он всегда платил за нее - в супермаркетах, в транспорте. Однажды чинил ее телефон. Заботился о ней, и она была бесконечно благодарна за его заботу.
  Они планировали много куда поехать, как только станет теплей. На великах. С палаткой. Вдвоем.
  Они засыпали и просыпались рядом, чаще всего на полу. Таня готовила Егору поесть. Она переживала, что больше не будет получать стипендию, и Егор пообещал найти ей работу.
  Таня не верила, просто не верила. Она помыслить не могла, что будет когда-нибудь вот так вот общаться с этим парнем.
  ***
  Таня неплохо знала английский и теперь в свободное от учебы время занималась переводами, считая, что ей очень повезло. Место переводчика ей действительно нашел Егор. Рыжая в который раз убедилась, что связи все-таки зачастую крайне важный фактор при поиске работы.
  Февраль подошел к концу, начинался март. Снег таял, голуби курлыкали на крыше, кошаки орали. Хиппи кое-как наскребали, чтобы платить за квартиру и с наступлением весны стали чаще забивать на еду. Таня пыталась кормить всех, но вскоре сдалась. Егору, впрочем, она готовила всегда, несмотря на его возражения, что "это не по-пацански - хавать и не делиться с чуваками".
  Таня не уставала удивляться тому, сколько же у Егора знакомых. Слушала порой, как он бегло объясняет что-то по телефону по-норвежски, по-фински. Однажды его попросили помочь избежать зверских налогов при продаже квартиры, щедро приплатили за это - и вот, у парня снова были деньги.
  Вообще Егор почти всегда мог найти себе денег на жизнь - в конце концов, он был талантлив во многом и имел знакомства. Порой он писал программы, порой чинил телефоны и ноуты, порой помогал решать юридические вопросы. Если же он и оставался на нуле, то ему это, казалось, не доставляло неудобств, с учетом бесплатного проездного и проживания на вписке. Что касается еды - Егора любили, и навряд ли не нашлось бы девушек, желающих пригласить его на обед или ужин.
  Егор пересдал математику на 4. Таня была рада, что они оба остались в университете.
  ***
  - Таня, пойдем на крышу с гитарой песенки петь, - предложил Егор, и Таня с радостью согласилась. Пару минут назад наступил май. Егор помог Тане забраться. Девушка пыталась противиться и проявлять самостоятельность, но парень порекомендовал ей не выпендриваться, и рыжая послушалась - в конце концов, она так любила тепло его рук...
  - Как здесь здорово! - воскликнула девушка, оглядываясь вокруг.
  - Скоро можно будет с палаточкой... - мечтательно протянул Егор, настраивая гитару.
  Таня любила такие моменты. Ночь, гриф, струны, лады, его лицо, на которое было так здорово смотреть, его распущенные в кои-то веки волосы, его нездешняя улыбка. Теперь, к тому же, потеплело и удастся наконец вдоволь посидеть на крыше.
  - Как твой фестиваль? - спросила Таня. Когда Егор внезапно взял и умотал неизвестно куда неделю назад, она тосковала и хотела как можно скорее увидеть его снова.
  - Зашибись! Все было очень классно. Я кое-как туда добрался, но, черт возьми, оно того стоило!
  - Как ты вообще решил туда поехать?
  - Да все очень просто, за день до феста ко мне подошел Илюха и сказал: "Поехали на фест, будет круто!". Ну и я решил - раз будет круто, почему бы не поехать. И оно было круто! Да!
  Таня улыбалась вместе с ним. Пальцы Егора перебирали струны.
  Среди песен, которые он играл, была одна довольно наркоманская, про караванщика Али. Доиграв ее, Егор вдруг о чем-то задумался.
  - Вот как ты думаешь, реально жить с девушкой, выращивать в квартире коноплю и это от нее скрывать?
  Таня привыкла к шуткам Егора про наркотики, поэтому не удивилась такому вопросу.
  - Нет, - ответила она. - А зачем? Можно ведь найти девушку...
  - ...которая употребляет? - мечтательно спросил Егор.
  - Не обязательно. Которая не против.
  - Такого не бывает.
  - Я, например, была бы не против.
  - Да ладно. Гонишь. Не против жить с чуваком, который дует?
  - Не против. Если он знает, что делает. Если он не совсем бездельник. Если у него нет проблем с органами власти. Если мне хватает его внимания. Егор, предубеждений против наркотиков просто потому, что наркотики - это наркотики, у меня нет... примерно с того момента, как я заобщалась с тобой.
  Егор снова улыбнулся какой-то особенной улыбкой, свойственной только ему, мечтательной и в то же время ироничной.
  - Вот это да... Ну и как ты думаешь, много таких девушек?
  - Не знаю, думаю, не очень, - пожала плечами Таня.
  - Вот мне тоже как-то кажется, что легче уж найти девочку-наркоманку. Хотя на нашем курсе таких... Ну две от силы. И те, насколько я знаю, только так, побаловаться изредка...
  - Ой, да ладно, Егор. Ты и сам-то далеко не такой отъявленный наркоман, которого пытаешься порой изобразить, - поморщилась Таня.
  Егор некоторое время выразительно смотрел на нее, что-то взвешивая.
  - Ну вообще-то... Вообще-то я, конечно, наркоман.
  - Да ладно. Что, хочешь сказать, ты прямо периодически употребляешь?
  - Тань, я дую примерно каждый день. Как, ты думаешь, мне удалось бросить курить? Вот психоделики не так уж и часто, конечно... - с досадой протянул он. - А жаль.
  Таня смотрела на него - и не верила.
  ***
  Рыжая слушала, затаив дыхание.
  - Самый жесткий бэд у меня был в мой день рождения. Я тогда переживал из-за девушки, не то чтобы был влюблен, но привязался сильно...
  - Не из-за Оли случайно? - Егор успел упомянуть про свои отношения с Олей в период вступительных экзаменов, непростые отношения, которые они скрывали от всех и которые так загадочно оборвались - "Не то чтобы она меня кинула и не то чтобы я ее бросил"...
  Егор иронически посмотрел на Таню.
  - Вот да, ты знаешь, как-то так ее звали. Удалось достать солярис. Я все считал дни - вот сейчас уеду отмечать, обкурюсь наконец-то к хуям и мне станет пофиг. Со мной были Синий, Евген и Степа, те, кого я тогда считал своими друзьями. Уехали на карьер. Я отошел ненадолго, мол, подождите, чуваки. Мне говорили, хватит и половинки, но я глотнул целую. А дальше...
  Таня ждала продолжения.
  - Мне потом рассказывали, что я все время куда-то шел, потом разворачивался, шел обратно, хотел заобщаться с чуваками, которые сидели неподалеку, каждые 5 минут спрашивал, где мой телефон и еще - "Что здесь вообще происходит?". Они потом долго меня этим стебали, Евген до сих пор любит отвечать на мои вопросы - "Что, Егор, ты хочешь знать, что здесь вообще происходит?". А я помню, что со мной было, я помню, почему я шел к тем чувакам - мой мозг отражал, что такое состояние у меня на было на фесте, а значит, кругом все свои и нужно идти тусить. При этом если бы я реально заобщался с теми... Было бы такое палево, что вообще не очень, совсем, - Егор не смотрел на Таню, он словно был где-то не здесь. В своих воспоминаниях о том, что случилось с ним прошедшим летом.
  Таня жадно ловила каждое слово.
  - Я не знал, куда себя девать. Я шел к Степе, и он начинал паниковать: "Пацаны, что делать, он опять куда-то идет!". Я шел к Евгену, тот ухмылялся и говорил: "Ты же сдохнешь так, наркоман ебаный!". Я шел к Синему, к своему самому близкому другу, который всегда вытаскивал меня из всех передряг, Синий ничего не говорил, но смотрел на меня... не то чтобы с отвращением, знаешь... но все равно это было неприятно. Я снова шел к Степе, останавливался, разворачивался, шел к Евгену, потом к Синему... Я ходил так очень долго, я был в отчаянии, я начал понимать, что я в цикле, я попал в цикл, - Егор стал говорить громче, эмоциональней, словно бы заново переживая эти моменты. - Я понял, что вот они - мои друзья, и они были такими всегда - этот несамостоятельный дурак Степа, этот Евген, который столько уже раз меня подставлял, и Синий, который... которому тоже вообще-то плевать. Я понял, что такова вся моя жизнь. Я смотрел на гитару, я понимал, что да, это моя гитара, вроде как нужно радоваться, но... Но нет. Все не то. Моя жизнь - это цикл, я должен выбраться, я должен выбраться из ебучего цикла... Но я не видел выхода, это было так хуево, понимать, что ты в цикле и нет выхода, нет ни одного человека, который поможет. И тут я остановился. Я понял - у меня есть бабушка. Бабушка, подумал я. Бля, буду. Бабушка. Она не кинет меня. И я резко развернулся, и сказал им, что я пошел домой, - Егор еще немного помолчал, размышляя. - Знаешь, что они сделали? Это едва ли не самое тупое, что они могли сделать. Понимая, что отпускать меня одного нельзя, они отправили со мной... Степу! Этого долбоеба! Который не умеет самостоятельно принимать решения, который в случае чего не нашел бы, что соврать бабушке. И они это знали. Но нет, они предпочли подольше потусить у костра. Я шел домой. Я чувствовал облегчение... Я думал, теперь все станет хорошо. Я больше никогда не буду употреблять наркотики! - я это понял тогда очень явно. У меня была заначена полочка гаша, но я выкинул ее по дороге. Долго же я потом локти кусал, когда это вспомнил. Мы пришли, к счастью, не разбудили бабушку. А на следующий день ко мне заявились Евген и Синий... Я долго упрекал Синего, что он не пошел со мной сам, а отправил этого уебка, но чувак лишь разводил руками - "Я устал, я физически вымотался ходить за тобой и следить, чтобы ты не натворил делов". Я это понимаю... Но все равно я обижен на Синего за тот раз. И тогда я стал думать, что у меня нет друзей.
  Таня глядела на Егора, не отрываясь, потрясенная тем, что услышала.
  - Я понимаю, можно переживать из-за разных вещей, я сама зачастую не могу с этим справиться, - начала она. - Но... все равно, мне кажется, не стоит выплескивать свои переживания ТАК...
  - Какие еще к черту переживания? - внезапно развеселившись, спросил с улыбкой Егор.
  - Из-за Оли... Ты же сам сказал...
  - Из-за Оли?! Да я не переживал из-за нее особо! Мне просто нужен был предлог, чтобы обдолбаться!
  Таня окончательно запуталась и недоуменно смотрела на Егора, не понимая, где правда, и даже не понимая, знает ли он это сам. Хотелось бы знать, что творится у тебя в голове, подумала она. Адски хотелось бы.
  - Это в духе "Зачем мне девушки, у меня есть наркотики"? - спросила она, просто чтобы не молчать.
  - Ну как бы тебе сказать... Ты права! - улыбнулся Егор.
  ***
  - На фесте была девочка, она держала чайную под названием "Нечайная". У нее среди прочего продавались кубики сахара по совершенно нереальным ценам. Пропитанные, разумеется. Это был мой первый опыт кислоты, у меня все стало очень классно, я ходил и думал, как все на самом деле здорово, какая охуенная жизнь, какой охуенный я, и все будет еще лучше. А потом приехали менты и забрали эту девочку...
  - Кстати, Егор. Давно хотелось спросить. Хиппи вообще работают? Ну хрен с ней с едой, но на наркотики же нужна куча денег...
  - Работают, конечно. Вот например Чипа - воспитательница в детском саду. Она сидит на аптеке и ей напрочь отшибает кратковременную память, так что когда вечером за детьми приходят родители, как она рассказывала, и спрашивают, а чем вы сегодня с детишками занимались, ей приходится всякий раз выдумывать, потому что она совершенно не помнит...
  - Тяжко, - подняв брови, прокомментировала Таня, вспоминая девушку с лентами в волосах и вечно отрешенным взглядом.
  - Да уж, - Егор воспринял ее комментарий не так: он решил, что девушка имеет в виду, как же тяжко работать. - Я недавно понял, что хочу кучу денег, чтобы ни хера не делать. Мне нужно всего 650 рублей в день, 600 на кислоту и 50 на хавчик... А вообще, я недавно открыл для себя офигенную вещь, которая позволяет очень долго не спать и при этом отлично себя чувствовать... - Егор выдержал паузу, хитро глядя на Таню. - Амфетамин называется. Я под ним писал все отчеты, например, готовился к коллоквиумам...
  - Но под ним же... Должен быть неадекват, не?
  - Я употреблял немного, зато ночью даже ловил кайф от того, что пишу отчеты. Правда, под ним если начал чем-то заниматься - будешь продолжать. Если сел работать - будешь работать, а если пошел гулять - работать уже вряд ли выйдет.
  - Ты достал его на фесте?
  - Самое качественное всегда продается там... Блин! - воскликнул Егор, и глаза его загорелись. - Как же я хочу следующий фест! Ты не представляешь, как я хочу следующий фест...
  
  ***
  Таня вышла из кабинета заметно психованная и зашагала в неизвестном направлении.
  - Таня! - окликнул ее Егор. Поймал за локоть. - Что случилось?
  - Да просто... - Таня терялась, она не знала, как объяснить. Егор не признавал элементарных стрессов и нервных перенапряжений. Тем более на почве учебы. Глядя в его глаза, Таня вдруг начала плакать.
  - Что такое? - допытывался Егор. - Ладно, пойдем, выйдем из универа, расскажешь.
  - Егор, да тут нечего рассказывать... У меня завал, у меня такой завал! Я не сдам ничего в срок, я ничего не успеваю, я не сплю уже вторую ночь, я не могу так, а еще и на работе сроки поджимают, я не успею, все будет плохо...
  - Было бы из-за чего расстраиваться, - фыркнул Егор. - Я тоже не спал уже часов 50, я же не ною.
  - Но у меня хвосты...
  - Да ладно, Тань, все ты сдашь. Все будет нормально.
  - Нет, Егор, ты не понимаешь, не будет! Хотя бы потому, что...
  - Да будет. Успокойся.
  Таня качала головой и плакала.
  - Тань. Послушай. У всех есть проблемы. И у меня есть проблемы. Не знаю, у кого из нас больше. Можем фаллометрией заняться, но что-то мне кажется, что у меня будет длиннее. Из-за проблем можно ныть, а можно просто забивать и спокойно их решать...
  - Спасибо, Капитан.
  - Это была не капитанская мысль. Ты просто невнимательно слушала.
  - Ладно, Егор, я поняла. Тебя достало мое нытье.
  Егор взялся за голову, посмотрел на Таню выразительнее некуда, развернулся и ушел.
  На следующий день он игнорировал ее. Таня поняла, что он с ней не разговаривает.
  ***
  На дворе середина мая, Тане наконец-то удалось выспаться. Все последние дни мысль про ужасно глупую ссору с Егором, единственным ее другом в этом мире, заставляла кусать локти и не давала спокойно жить. Они по-прежнему жили на одной вписке, видели друг друга каждый вечер, засыпали не так уж и далеко друг от друга на полу. Хиппи ничего у них не спрашивали, хотя пару раз Таня ловила на себе задумчивые взгляды в которых читалось отрешенное "мне кажется, или что-то изменилось?".
  Таня почти привыкла последнее время обходиться минимумом еды, у нее оставались кое-какие деньги, и неделю назад девушка наскребла на пачку сигарет и зажигалку.
  Как глупо. Глупо, глупо все вышло.
  Привыкшая экономить, Таня всегда докуривала до фильтра. В подростковом возрасте ей казалось, что одна сигарета - это много ну или по крайней мере достаточно, теперь она разучилась ограничиваться одной за раз. От простых сигарет становится немного легче. Насколько же легче ему бывает от наркотиков?
  Таня поднималась по лестнице. Вот ее группа. Таня отрешенно машет рукой, проходит чуть дальше, утыкается в учебник, печатные буквы в ее сознании не складываются в слова, а если и складываются, то существуют во всяком случае отдельно от смыслов. Вон там стоит Егор, сегодня практикум, и староста соблаговолил появиться на занятиях. Он разговаривает с кем-то, смеется. Он не переживает, у него все хорошо. А у нее - нет. Глупо. Ужасно глупо вышло.
  Таня слышит его приятный тихий голос среди остальных. Он спрашивает, нет ли у кого-нибудь методички по вышмату, он хотел решать индивидуальные работы, сегодня крайний срок. Разумеется, все отвечают недоумением, сегодня нет высшей математики, работы у всех давно сданы, зачем брать с собой методичку.
  - Егор, ты мне еще тот методон не вернул, - слышится рев Коли, местного качка, добродушного, чересчур... кхм... прямолинейного парня.
  - Метадон? - вздрагивает Егор. - Что, прости?
  - Методичку, - поясняет Коля. Таня слышит чей-то смех.
  - Я верну. Так нет ни у кого методички? Жаль, жаль, - лицо Егора приобретает недовольный вид. Таня, не задумываясь о том, как это выглядит со стороны, молча подходит к Егору, протягивает ему методичку. Егор не сразу замечает ее, стоящую с протянутой тонкой книжицей, затем все же обращает внимание, удивленно поднимает брови и вежливо, но очень тихо, говорит "Спасибо".
  За последние десять дней это первое слово, которое он ей сказал. Таня смотрит на него, не чувствуя себя способной ответить, странновато улыбается, отходит снова и утыкается в учебник. Кажется, кто-то из одногруппников слишком уж понимающе на нее посмотрел, а может, только показалось. Может, никто и не заметил чего-то такого, в чем Таня еще не сознавалась даже себе.
  ***
  Судя по всему, на этом забытом в методичке листке бумаги Таня начинала решать свою индивидуальную работу. Егор вгляделся, надеясь найти что-то полезное. Однако строки математических преобразований быстро оборвались и начался полубессвязный текст.
  
  Вчера я не могла уснуть, я сидела на полу и смотрела, как тучи проплывают сквозь луну.
  И нет ни печали, ни зла, ни гордости, ни обиды
  Есть только Северный ветер, и он разбудит меня...
  Думала про зачеты. Про сульфат железа. Ну и про Егора. Про Егора.
  Егор, почему так? За что?
  И... Неужели насовсем?
  Не хочу... не хочу, чтоб было так, последние дни мне было очень плохо
  Ну пожалуйста, пусть это все окажется ерундой, и, когда мы разговоримся снова за чайком, я скажу, а знаешь, мне так было плохо, когда ты не разговаривал со мной, и расплачусь, как и все последнее время, а ты будешь надо мной угорать, ну как ты это обычно делаешь
  Может, и правда будет лучше больше тебя не доставать, но это болезненная утрата, одна из самых болезненных за последние черт-знает-сколько...
  Я из-за Леши-то не так переживала, хотя там было другое
  Но я не видела его вот так вот, рядом, за соседним столом на практикуме
  Молчать. Как это сложно - молчать. Случайно соприкасаться рукавами, когда ставишь пробирки на водяную баню, слушать, как ты шутишь с Аней или Лерой, вздрагивать от звука ключа, поворачивающегося в замке - а вдруг ты - зная, что не смогу даже поздороваться, сбегать в комнату, когда ты пьешь чай на кухне и на кухню, когда ты в комнате, хотя я с куда большим удовольствием осталась бы рядом с тобой. Засыпать, зная, что ты ляжешь спать где-то рядом и не иметь возможности пожелать тебе спокойной ночи. Сходить с ума от невозможности перемолвиться даже словом и - молчать.
  Неужели мы не помиримся, никогда теперь не помиримся?
  Девиз последних дней - больно и глупо.
  
  Лицо Егора менялось, пока парень читал этот текст. Он то усмехался, то качал головой, то просто с полуулыбкой внимательно вглядывался в строки.
  ***
  - Спасибо, - еще раз сказал Егор, на этот раз улыбаясь, и отдал Тане методичку.
  - Сделал? - спросила она.
  - А, да нет. Я что-то посмотрел на эти задания и решил, что потом, к экзамену сделаю. Зачета по математике все равно нет в этом семестре.
  - Егор... Ты на меня не сердишься больше? - спросила девушка. За ее спиной, что-то напевая, Корица ставила чайник.
  - Нет, пожалуй. Я же соприкасался с тобой рукавами, когда мы ставили пробирки на водяную баню, - проговорил Егор, широко улыбаясь. - Господи, Тань, ну как можно было до такого додуматься?
  - Что?! - Таня посмотрела на методичку, потрясла ей. Выпал один из тех листочков в клеточку, которые порой становились ей лучшими, хотя и молчаливыми, собеседниками. - Черт...
  - Нда... Рукавами... Пробирки... Таких комплиментов мне никто еще не делал.
  Таня подняла листочек и жадно вчитывалась в написанные собственной рукой строки, стараясь представить, что мог исходя из них понять для себя Егор. Парень тоже бросил беглый взгляд на листочек.
  - Ах да. Что значит - "я расплачусь, а ты будешь надо мной угорать, как обычно"? Я так когда-нибудь делал? Я даже подумал за это на тебя обидеться, но потом решил, что это, наверное, перебор.
  Эти двое снова смеялись вместе, а затем вдруг обнялись, словно поддавшись какому-то порыву.
  - Егор, может, чаю?
  - Чаю? А, ну давай чаю.
  - К чаю могу сделать бутеры с сыром. И еще есть помидорка.
  - Давай.
  Таня разлила чай по кружкам, бросив в кружку Егора кроме пакетика пару ложек сахара. Она давно и прочно усвоила, какой именно чай он любит. Принялась за бутерброды.
  - Помидорку сверху класть?
  - Да не, не надо.
  - Так будешь ее есть?
  - А, ну давай тогда сверху...
  Ребята переглянулись и вдруг расхохотались. Все снова было хорошо.
  ***
  Они играли в покер вдвоем в пустой аудитории. Разумеется, азартные игры были запрещены в стенах их alma mater, но кого это смущало?
  - А чего ты часы-то сняла, Тань? - поинтересовался Егор, когда в разгар очередной партии девушка на автомате сняла с левой руки часы и бросила на стол.
  - Конечно же я собралась на них играть, - пояснила девушка.
  - Ааа. Часы сняла, потом еще что-нибудь сняла, а когда ничего не останется, натурой будешь отдавать? - хитро прищурился парень.
  - Обязательно, - пообещала девушка. Когда она выложила на стол свой стрит, Егор не выдержал.
  - Тань, ты уже час торчишь с минимальным банком, и все время что-нибудь да отыгрываешь. Может, проиграешь уже, а?
  Девушка показала ему язык.
  В кабинет зашли, и ребята живенько попрятали карты и монетки, служившие им банком.
  - Егор, Таня, мы сдали зачет, Чубриков велел звать вас, - сообщила Оля. Егор присвистнул.
  - Зато после этого всего махнем на озеро, - утешительно сказала Таня.
  - Ну да. Если сдадим. Хотя если не сдадим... Тем более махнем!
  ***
  - Схожу принесу еще веток, - сказала Таня.
  - Да, давай, если несложно.
  Зачеты были сданы, до экзаменов времени еще хватало, палатка стояла на берегу прекрасного озера, Егор разводил костер. Таня давно уже не улыбалась так безбашенно.
  Вскоре костер уже был так хорош, что даже Егор признал, что такой ему удается развести первый раз. Парень и девушка достали кое-какую купленную по дороге еду, на этот раз покупала Таня, что было удивительно - обычно Егор не позволил бы ей этого, но он недавно сильно потратился на фесте и остался почти на нуле.
  Егор засмотрелся на звезды. Его потянуло на философию. Он говорил что-то о ничтожности земли в огромном космосе и о смысле человеческого существования. Тане его рассуждения казались немного банальными, она много раз читала в книгах точно те же мысли, разве что написанные другими словами. Но Егор не любил читать, и для него эти мысли, эти идеи были внове, поэтому Таня удерживалась от едких комментариев (от которых не стал бы удерживаться он на ее месте) и просто слушала.
  Егор играл на гитаре песни, которые особенно пронзительно ощущались в ночной прохладной синеве. Подпевая ему, Таня чувствовала что-то невероятное, словно ее сознание сливалось с музыкой.
  Лирические песни кончились и мир вокруг сразу стал более реальным, оживленным, уютным - в нем снова появились такие вещи, понятия, ощущения, как запах костра, бутерброды, разложенные на полиэтиленовых пакетиках, бутылка колы, пересмешник, передразнивающий сигнализацию машин. Лирическое настроение схлынуло, и снова можно было петь и говорить о ерунде.
  Убрав гитару в сторону, Егор положил голову Тане на плечо, и та почесывала его за ушком.
  - Ты прямо как кошак... Нравится?
  - Ну еще бы. Кошаки хуйни не посоветуют.
  Подложив под голову куртку, Егор улегся на землю. Таня по-прежнему гладила его, не имея в себе сил оторваться, она гладила его шею и плечи, порой проникая рукой под футболку.
  - Пользуешься тем, что меня вырубает и я не могу сопротивляться, - пожаловался Егор, однако, с довольным выражением на лице.
  - А ты так хочешь сопротивляться?
  Егор промолчал и многозначительно улыбнулся. Костер догорал.
  Таня потеряла счет времени. Она прикасалась к Егору, прикасалась уже иначе, чем ей доводилось раньше, уже не случайно, уже не мимолетно. Она не верила, что все это происходит с ней.
  - Ты не заснул? Может, пойдем в палатку? - шепнула она, когда костер догорел и стало холоднее. Егор согласился.
  - Черт, здесь тоже холодно! - пожаловался он.
  - Не переживай, надышим, - сказала рыжая, застегивая молнию входа.
  Егор и Таня постелили один из спальников, улеглись и укрылись вторым, собираясь спать, тесно обнялись, прильнув друг к другу - это вдруг показалось таким естественным. Таня гладила спину Егора, задирая его свитер и футболку, он отвечал ей тем же, они не говорили друг другу ни слова, но будто бы понимали без слов. Таня легонько куснула Егора за щеку, близко к уголку губ, и в следующий момент двое слились в поцелуе - нельзя сказать, чтобы она его поцеловала, нельзя сказать, чтобы он ее, это был внезапный и взаимный порыв. Ночь, палатка, прикосновения, поцелуи, никаких слов и зашкаливающе много нежности - еще час назад она представить не могла, что их поездка окажется такой...
  - Хочешь? - первым молчание нарушил Егор, когда они уже успели снять друг с друга футболки.
  ***
  - Это буква Л?
  - Нет. Я тебе скажу по секрету, здесь два символа и при этом ни одной буквы.
  - Хм, - Егор задумался. - Давай еще раз.
  Таня рисовала носом у него на щеке, и он угадывал, что именно она рисует или пишет.
  - Ааа, второй символ - восклицательный знак.
  - Да.
  - Один факториал?
  - Да.
  - Забавно... Теперь давай я!
  Таня гадала долго, но в конце концов до нее дошло, что это не символ Даров Смерти - еще бы, Егор же не читал Гарри Поттера - а просто значок пацифики.
  Егор прикусывал губу, когда Таня скользила по его коже кончиками пальцев, вызывая ощущения на грани щекотки. Она смотрела на его лицо, ловила каждую в нем перемену. Его мимика была какой-то особенной, характерной. Такой не было ни у кого больше. И как он прикусывает губу, и как он улыбается - сколько же у него разных улыбок и каждая по своему прекрасна.
  Таня впервые могла так долго, так пристально изучать его лицо. У Егора красивые серые глаза, Тане хочется сказать, что они теплого цвета, но как серый цвет может быть теплым? Теплого серого цвета, кошачьего цвета, то есть цвета серых котов. Для себя Таня назвала это так. Она всегда думала, что Егор больше любит серых котов, а сегодня он сказал, что рыжих... Рыжих. Только ли котов?
  У Егора длинные ресницы. И длинные волосы. Как же Тане нравилось видеть его не с привычным хвостиком, а с распущенными волосами.
  - Ты ведь лев по знаку зодиака, верно? - уточнила она. 23 июля в этом плане спорный день.
  - Конечно, я лев, - улыбнулся Егор, - видишь же, у меня грива...
  - Грива, - глядя на него счастливыми глазами, повторила Таня и почесала парня за ушком.
  Они лежали в обнимку, и Егор иногда целовал Таню, иногда прижимал ее к себе. Она чувствовала, что он отвечает взаимностью, и оттого внутри нее все пело.
  Таня смотрела на небо, затянутое серыми тучами.
  - Как бы дождь не пошел, - сказала она. - Как тогда, помнишь, когда мы гуляли...
  - И ты отказалась заходить в храм. Конечно, лучше же вымокнуть нахер, - Егор погладил ее по голове. - Эх ты, атеист, - добавил он. Эта простая фраза была произнесена им с нежностью, которой девушка никогда не слышала раньше в его голосе. Тане запомнился этот вроде бы незначительный момент. Такие моменты она собирала, как красивые осенние листья, словно бы затем, чтобы засушить их между страницами книг, и потом смотреть на них, вспоминать то время, когда было теплей и улыбаться - несмотря ни на что.
  Они снова разговорились.
  - Ну и который я у тебя по счету?, - спросил вдруг Егор.
  - Ты первый, к кому я клеилась сама, - честно ответила девушка.
  - Ага, шкеришься? Мол, до тебя - это все не считается...
  - Просто тогда я не так... Они не были для меня... Как бы сказать. Впрочем, ладно, забей. Думай что хочешь.
  - А ты влюблялась когда-нибудь в чуваков?
  - Разве что в седьмом классе, - она отвечала почти не задумываясь, можно сказать, по укоренившейся привычке оценивать прошлое именно так. Влюбленность всегда была для нее необыкновенным, сумасшедшим чувством, с тем же Лешей было нечто другое, спокойное... И еще влюбленность в терминологии Тани почти наверняка означала отсутствие взаимности.
  И вдруг девушка осознала - а ведь такой уже привычный правдивый ответ на этот простой вопрос устарел, и если нажать F5...
  ***
  Когда им стало пора идти, Таня собралась было встать, но Егор удержал ее и поцеловал - как-то прощально. Таня прижалась к нему, обняла крепче, понимая - невозможно, но так хочется, до безумия хочется остановить время и остаться навсегда в этом моменте.
  В электричке Егор спал у Тани на плече.
  После у него были дела в городе, и двое обнялись на прощание.
  Тане безумно хотелось спать. Вернувшись домой, она поздоровалась с хиппи, рухнула на пол, усеянный цветастыми ковриками, и заснула почти мгновенно.
  Проснувшись с утра, Таня поняла, что ее накрыло, причем с головой. Причем не одеяло. И даже не какой-нибудь качественный психоделик.
  ***
  Таня задумчиво рисовала график кривой титрования и график ее производной. Нет, не потому, что готовилась к экзамену. Просто эти графики казались ей символичными - у обоих резкий взлет в точке эквивалентности, однако один потом, перейдя через вертикальную ось симметрии, падает вниз, а второй остается на том же уровне, которого достиг, и даже плавно поднимается выше.
  Я путаю их, в отчаянии думала Таня. Вот, пожалуйста, графики человеческих отношений, вот точка взлета. В точке взлета не знаешь, что будет дальше. И мне кажется, что это выход на новый уровень, что теперь так будет всегда, что теперь мы будем столь же близкими, как в ту ночь, или даже ближе. Когда же вместо этого график столь же стремительно падает... и вот, пожалуйста, Егор ведет себя так, словно той ночи не было. Вру. Не так. Он ведет себя так, будто не было даже крыши, будто мы никогда не пили вместе чай. Словно Оля только-только попросила его помочь мне, он согласился, но отнюдь не собирается начинать со мной контактировать.
  Цифры сброшены со всех счетчиков до нулей.
  Все хорошее, что было между этими двоими, задокументировано таниной памятью, подшито в архив и убрано на антресоли - наверное, до следующей весны.
  Непонимание в глазах Егора. Его стремление сбежать от разговоров. Как это идет вразрез с тем, что только что, вот, совсем недавно все было хорошо.
  Помимо влюбленности, которой нужно было бы переболеть в подростковом возрасте раз и навсегда, помимо этой нелепейшей влюбленности с такими знакомыми симптомами, за которые Таня так зло (и, может быть, даже с неким извращенным удовольствием) стебала себя сама, была еще одна проблема. Таня осталась совсем одна. Порой ей казалось, что кроме ее драгоценного одиночества ей никто и не нужен, но каждый вечер, безумно тоскливый, засасывающий, когда невозможно было заниматься делом, когда остро ощущалось, насколько же чужды ей окружающие ее люди, когда хотелось, чтобы кто-то близкий оказался рядом - каждый вечер упорно твердил другое.
  Таня разговаривала с собой, вполне осознанно. Но от этого не становилось легче.
  Таня много курила, но и от этого не становилось легче.
  Таня пыталась уйти с головой в работу, в подготовку к сессии. Тщетность этих наивных попыток только раздражала.
  Таня хотела бы заобщаться с хиппи. Но очень скоро она поняла, что близкого общения с ними у нее не выйдет, она для них - из другого мира, она для них та, кто никогда их не поймет, потому что не знает, в какие дали можно улететь, снюхав одну дорожку, проглотив одну марку.
  Егор пока что балансировал где-то на границе этих двух миров, и в обоих его принимали за своего. Да и ему пока что было комфортно в обоих мирах... пока что.
  ***
  Теплые, мягкие объятия были единственным, что утешало Таню последние дни.
  Таня не выдержала, Таня сорвалась. Нервно щелкая в подъезде зажигалкой, Таня рассказала все Корице. Таня не умела держать в себе.
  Корица промолчала и обняла рыжую.
  Стало немного легче.
  Девушки засыпали в обнимку уже третью ночь. И Таня была безумно благодарна Корице за это.
  - Лет ит би, - отвечала брюнетка на танины словоизлияния. Она была немногословна.
  ...а Егор, как оказалось, нашел себе девочку, Таня видела их однажды в обнимку возле универа. Эта девочка тогда была пьяна, и Егор поддерживал ее, чтобы та не упала. Тане показалось странным - Егор так любит скрывать свои отношения, и тут вдруг совершенно не стремится шифроваться. Рыжая гадала - продержится ли больше месяца его новая пассия.
  Вдруг он наконец-то нашел девушку-не-на-месяц? - спрашивала себя Таня и, представляя себе эту перспективу, старалась принять и полюбить эту девушку. Ей так было бы проще. Но пока получалось это плохо.
  ***
  - Тань, я был занят! Я торчал! - с вызовом отвечал Егор. - У всех свои странности, и у меня тоже, смирись.
  Они сидели на кровати, на пионерском расстоянии. Таня не верила этому хитрецу. Она точно знала, что он находил время на всех, кроме нее.
  Сессия была позади, оба сдали на тройки все или почти все. С той девушкой Егор таки расстался, не прошло и месяца. Таня уже смирилась, научилась жить без него, и вдруг он словно бы опять про нее вспомнил, начал расспрашивать о какой-то ерунде. Девушка не удержалась и упрекнула его - забыл меня, да?
  - Ты голодный? - перевела тему Таня.
  - Да нет, я поел.
  - Вчера?
  - Да нет, с утра. Чаек. Нормально, в общем.
  - Я могу блинов напечь.
  - Да ладно, не надо.
  - Что, ты их не съешь?
  - Ну, съем, конечно...
  - Ну вот и все.
  - Спасибо, Тань. На самом деле очень кстати, - сказал Егор, наблюдая, как она замешивает тесто.
  От этих слов Таня совершенно оттаяла. Это оказалось так легко. Как же мне тебя не хватало, думала она. И как жаль, что я не могу тебе этого сказать.
  ***
  Дружеское общение Тани с Егором наладилось. Было всего одно "но". Таня по-прежнему ненавидела себя за сердечки, прыгающие в глазах.
  Хотя нет. Пожалуй, все-таки два "но". Все темы Егор сводил к наркотикам, к предстоящему фесту. Чувствовалось, что он не может думать ни о чем другом.
  День шел за днем, Таня переводила с английского, Егор где-то пропадал, возвращался вечерами, и чем меньше времени оставалось до его отъезда, тем мрачнее были настроения парня.
  Он не хотел играть на гитаре, его было бесполезно просить. Не хотел выезжать на природу. Не садился на велик. Не делал ничего из того, что всегда так любил. В конце концов он стал даже отказываться от еды. Таня отчаивалась накормить его хоть чем-то. К счастью, благодаря хиппи, то, что она готовила для Егора, не пропадало, но он не прикасался даже к самым вкусным блюдам, от которых раньше пришел бы в восторг и долго бы ее благодарил.
  Егор раньше улыбался, почти всегда. Его открытая улыбка обезоруживала. Уже в одну улыбку стоило бы влюбиться. Теперь Егор хмурился, часто смотрел в одну точку и кусал губы. Он выглядел, как человек, ищущий выход из заведомо безвыходной ситуации.
  Таня пыталась выведать, в чем дело. Егор отмалчивался.
  Наконец однажды сознался. Видимо, не только Таня уставала держать все в себе.
  - У меня нет денег, - признался он. - Примерно ни хуя. Я на нуле. Я надеялся заработать, но не подфартило, еле-еле хватит, чтобы раздать все долги, а с меня уже требуют... Все бы ничего, я бы обошелся, мне вообще-то похуй на деньги, но через две недели у меня фест. Такие Фесты бывают в области раз за лето, ну два от силы. И я уже заплатил взнос. А теперь прикинь, как я заявлюсь туда без копейки денег? - Егор внимательно посмотрел на Таню и увидел, что сказанное не произвело на нее впечатления. Он продолжал. - Что я буду там делать без денег? Мне очень нужны деньги. Очень-очень нужны деньги. Причем срочно.
  Таня молчала.
  - Вот такая вот хуйня, - сказал Егор и невесело усмехнулся.
  Таня хотела что-то сказать, но что она могла сказать? Да, на фестах продаются не тяжелые наркотики, не те, от которых возникает физиологическая зависимость, абстиненция и - как итог - нередок летальный исход. Да, от легких наркотиков зависимость только психологическая. Но, глядя на Егора в эти минуты, на его искаженное лицо, Таня вдруг четко осознала, что и психологическая зависимость отнюдь не ерунда. Нет ли у меня такой же зависимости от него, спросила себя Таня.
  Той ночью оба долго не могли уснуть и сидели молча на пустой кухне, думая об одной и той же ситуации, на которую они смотрели, однако, под разными углами.
  Я никогда не видела его таким, думала Таня. И не выдержу видеть его таким и дальше.
  ***
  Но это наркотики. Это его дурацкая прихоть. У него это пройдет. Все проходит, и это пройдет. Он поймет, что невозможно, успокоится и перехочет.
  Утро, вечер... Становилось только хуже. Таня кусала локти и ненавидела себя за то, что не может ему помочь.
  Потому что это наркотики. Для него это едва ли не главное в жизни.
  Таня запустила себя, отвыкла смотреть в зеркало, все время стремилась сбежать, чтобы только не видеть Егора, но когда она не видела его, она о нем беспрестанно думала.
  Но это было бы ужасно глупо. Будь у меня около 10 тысяч - можно ли придумать что-то глупее, чем отдать их на наркотики парню, в которого влюблена?
  Таня уже и сама не могла думать ни о чем другом.
  Мне хочется, чтобы он снова улыбался. Мне хочется сделать ему приятно. Мне хочется стать его доброй феей, золотой рыбкой. Заткнусь про самопожертвование -мне хочется, МНЕ! Мне хочется, чтобы он благодарил меня. Хочется сделать его счастливым - хотя бы таким образом.
  Таня иногда думала о том, как счастлив был бы Егор, отдай она ему 10 тысяч, и заливалась истерическим смехом. Что толку об этом думать? У нее нет этих денег, и ей неоткуда, совершенно неоткуда их взять.
  Не смешно ли, заботясь о нем, мечтать достать ему денег на наркотики, пусть даже и легкие?
  Однажды Егор пришел за полночь. Он сидел на кухне, рядом сидела Таня, украдкой рассматривая его отражение в оконном стекле. Он не поздоровался с ней, сел и стал смотреть в одну точку, как с ним частенько бывало последнее время. Хиппи заходили и выходили, некоторые оставались, сидели, что-то говорили, Таня будто бы слушала и будто бы не слышала. Кто-то потянулся через нее за чайником, и Таня волей-неволей наклонилась ближе к Егору. Втянула носом воздух и вдруг явственно уловила запах дорогого алкоголя. Раньше он не пил.
  Кухня наполнилась табачным дымом, кто-то предложил Егору закурить, тот отказался и вдруг резко встал, начал шарить по карманам, поморщился. Таня тоже поднялась, вслед за ним вышла из кухни, зашла в комнату. Он будто бы не замечал, а может, просто ему было настолько все равно. В углу комнаты на полу валялся его рюкзак. Поискав, парень вытащил оттуда... связку ключей и фары. Все ясно, поехал кататься. Таня была удивлена - последнее время он забросил и велик в том числе, и тут вдруг... Однако это было непохоже на возвращение воли к жизни, скорее это напоминало какой-то жест отчаяния, попытку сбежать. Тане было страшно. Егор, конечно, прекрасно катался, но зачастую - она сама не раз становилась свидетелем - чересчур рискованно (и всегда, к слову, по проезжей части). К тому же, сейчас на улице темнело и было скользко от недавно прошедшего дождя, а Егор, судя по всему, неплохо так посидел в каком-нибудь баре с чуваками и теперь был пьян. У девушки не было времени на раздумья, и она бросилась вслед за ним, совершенно не представляя, как будет отговаривать его ехать.
  Парень посмотрел прямо на нее лишь тогда, когда она положила руку на руль его велосипеда.
  - Ты что-то хотела? - устало и тихо спросил он.
  - Егор... Куда ты собрался?
  Парень пожал плечами и прикрепил заднюю фару.
  - Не езди, пожалуйста!
  - Что, прости?
  - Егор, ты же... пьян.
  - С чего ты взяла? - уже резче ответил парень.
  - Когда мы сидели на кухне, я... учуяла запах алкоголя.
  - Учуяла она! В следующий раз скажешь, что запах травки "учуяла"?
  - Егор, пожалуйста! Пойдем спать. Ты давно не спал. Прокатишься в другой раз.
  - Это все прекрасно... А теперь давай ты отойдешь от моего велосипеда, - снова мягко попросил он.
  Таня покачала головой, вцепившись рукой в руль.
  - И я не пьян. Выпил и пьян - это разные вещи.
  - Пусть так, Егор, мне кажется, что ты... Рвешься к неоправданному риску, и это ни к чему.
  Егор отцепил ее руку.
  - Почему бы и нет, - ответил он.
  - С тобой может что-нибудь случиться.
  - Со мной уже случилось. Я проимел возможность достать наркотики.
  - Но это же ерунда по сравнению с риском... риском для твоей жизни! - Таня чувствовала, что ее доводы звучат глупо и неубедительно, но не знала, что еще сказать. Отпускать Егора в таком состоянии одного на велосипеде в ночь ей было слишком страшно, хотя вроде бы - взрослый мальчик, ага. Что такого. Своя голова на плечах.
  - Ерунда... - усмехаясь, повторил Егор. - Ты видела антинаркотический лозунг "Выбери жизнь"? Выбери жизнь, да? Выбери скучную работу с девяти до пяти, выбери законопослушное существование, плати налоги? Выбери семью, да, женись, остепенись, заведи детей? Да пошли вы к черту! Я выбираю наркотики!
  Таня, пораженная его внезапно эмоциональной репликой, немного постояла в задумчивости, не зная, что сказать.
  - Тогда возьми меня с собой, Егор. Я сейчас оседлаю свой вел, и...
  - Нет. Извини, Таня, но я еду один.
  Он махнул ей рукой, выехал на тротуар - Таня еще немного пробежала за ним - и, не заморачиваясь удобными спусками, прыгнул с поребрика на проезжую часть, причем почти под прямым углом к обочине. На его-то шоссере, подумала Таня. Ладно не беречь себя, но любимый велосипед? Он точно пьян.
  Мимо промчалась машина. К счастью, Егор успел выкрутить руль и выровняться по краю проезжей части. Таня долго смотрела ему вслед.
  ***
  Тане удалось связаться с Синим, с Евгеном. Никто из них ничего про Егора не знал. Впрочем, глупо было ждать, что будет иначе.
  Он уехал один, он отключил телефон. Он врал, поганец, что не любит одиночество. Очень даже любит... когда ему по-настоящему плохо.
  Он не появлялся вторую ночь, Таня изводилась, не могла уснуть. Таня все думала над его словами... про жизнь.
  Таня поклялась себе, что если он вернется, она сделает все, чтобы достать ему нужную сумму денег. Если вернется... До чего же страшно было представить, что может оказаться иначе.
  ***
  Когда Егор вернулся, Таня расплакалась.
  - Ну как... ты покатался? - выдавила из себя она.
  - Да отлично покатался, - глядя в сторону ответил он, и вдруг посмотрел ей в лицо. - А чего ты ревешь-то? Жалко, что я не сдох где-нибудь по дороге?
  - Что ты мелешь?
  - Да ладно, чего шкеришься. Все вы меня с детства ненавидите, - бодро сказал Егор, потом посмотрел на девушку с ухмылочкой и добавил: - Не переживай, успею еще убиться. Если и дальше так будет продолжаться, то мне осталось недолго... - и прежде, чем девушка успела ответить, он ушел в ванную.
  ***
  - Что, Танька, соскучилась? - вместо приветствия произнес бодрый, как всегда, левин голос.
  - Не то слово.
  - Дай угадаю... Звонишь спросить, как мои дела?
  - Не угадал.
  - Да ладно. Неужели тебе снова негде ночевать?
  - Опять не угадал. Лева. Мне очень нужно... - Таня запнулась. - Ты не мог бы дать мне... В долг, в кредит, если хочешь, выплачу не сразу, но с хорошими процентами, обещаю. Я сейчас работаю.
  - Я, конечно, польщен, что ты считаешь меня таким богатым, - неприятный визгливый смех. - Но, боюсь, что я тебя разочарую. Однако, сколько тебе нужно? Если сто рублей, я готов хоть сейчас, даже процентов не попрошу, - Лева снова посмеялся над собственной шуткой. Таня собиралась с духом. Ей был неприятен этот разговор, она ненавидела просить в долг. И все же, сейчас нужно было решаться, какой бы глупой не казалась причина на трезвый взгляд.
  - Думаю, десять тысяч хватит.
  - Та-ань, - протянул Лева. - С какого дуба ты упала?
  - Лева, неужели...
  - Я, конечно, могу подыскать тебе, хм... быстрый заработок, - с вполне прозрачным намеком произнес он. - Если тебе настолько нужно.
  - Но может быть все-таки... - Таня растерянно пыталась возразить, предложить другой вариант. Однако отступать было некуда. Ей слишком сильно хотелось, чтобы Егор стал прежним. Ей слишком сильно не хотелось увидеть его однажды в свежих дорожных новостях.
  - Ломаешься, - понимающе хмыкнул Лева. - Ну еще бы, если ты начнешь требовать с мужиков денег за свои услуги, то и с тебя начнут требовать большего. Ну то есть ты действительно должна быть согласна на всё и с любым. Тебя это устроит?
  Таня помолчала. Ей было плохо, ей было противно от одной мысли. Ей хотелось послать все к черту, в конце концов, надо быть совсем больной, чтобы зарабатывать проституцией Егору на наркотики. А ведь именно так это звучит, если называть вещи своими именами. Но почему-то она не смогла отказаться, равно как и согласиться.
  - Я подумаю, - ответила она тихо, - и тебе перезвоню.
  ***
  Для репетиторства не сезон, да и в срок не уложишься. Устраиваться еще на одну работу означает не увидеть денег до зарплаты - опять же слишком долго. Фрилансить Таня могла бы разве что переводами, но этим тоже не заработаешь в такой сжатый срок. Какая-нибудь посуточная работка вроде раздавания листовок на улицах? Не смешите. 10 тысяч или около того можно было бы заработать в сжатый срок только в том сферическом случае, если бы при почасовой оплате была возможность раздавать листовки 24 часа в сутки, каждый день. Без еды и сна. Надо смотреть на вещи реально.
  Таня тоже не ела последние сутки. То ли своего рода солидарность, то ли действительно пропал аппетит.
  ***
  - Только не надо сразу бросаться мне на шею, - с довольным видом объявил Лева. Они встретились недалеко от матмеха. - Я нашел тебе пару вариантов, от которых тебе, скорее всего, не захочется сразу блевать.
  - Говори, - напрягшись, произнесла Таня.
  - Мальчишники, Танька! Там ты даешь сразу всем, поэтому платят тебе хорошо всего за одну ночь. Но при этом там нет особо старых, жирных и противных во всех отношениях извращенцев, с которыми ты наверняка не хотела бы оказаться в одной постели. Минусы - вымотаешься, разумеется, но что поделаешь? К тому же могут затребовать культурную программу. На столе там станцевать, скажем. Ну и выглядеть хорошо бы тебе неплохо... Платьев нет, да?
  - Нет. Что за мальчишники? Это имеет какое-то отношение к свадьбам?
  - Нет, конечно. Просто в первом случае собирается толпа озабоченных подростков, человек 8-10, которым родители дали денег на какой-нибудь парк аттракционов, а они вместо этого хотят потерять невинность. А ровесницы им еще не дают, конечно же. Теперь предположим, что у одного из них свободная хата. Сечешь фишку?
  - Подростки? Это сколько?
  - Лет 13. Да, кстати, еще один минус. Ты у нас теперь совершеннолетняя, если кто-нибудь узнает, тебя посадят, учти. Зато эти ребята здорово боятся звонить по всяким левым номерам, в бордели и так далее. И презервативы покупать, кстати, тоже боятся. Так что если какой-нибудь добрый Лева закажет им девочку, которую не смутит их юность, детки будут счастливы, без вариантов. И готовы выложить родительские денежки.
  - А второй вариант?
  - Второй вариант будет малость пожестче. Товарищи, кгхм, демобилизованные, которые только-только вернулись из армии и теперь хотят трахать все, что движется. То есть им год адски не хватало женского тепла, и вот они обещают собраться вдвоем там или втроем, напиться и хорошенько отыграться на какой-нибудь милой девочке. За счет долгого ожидания, опять же, обещают быть щедрыми.
  - И... Ты уже говорил и с теми, и с другими?
  - Ну да. Описал им тебя, пообещал фотки, если ты согласишься, конечно. А там уже можно будет и про сумму поговорить.
  - Лева, как ты вообще на них вышел? И так быстро? И уже договорился?
  Лева лишь многозначительно хмыкнул в ответ.
  - Не тяни кота за хвост, Танюха. Соглашайся, если тебе нужны деньги, или я поищу ребятам другую сговорчивую девочку.
  Таня смотрела в пол.
  - Десять штук за две ночи. Подумай. Если заплатят вдруг меньше, мне можешь процент не отдавать, - лукаво улыбался он.
  "Егор не знает. И никогда не узнает, на что я иду ради того, чтобы у него снова все было хорошо. Как глупо все это..."
  - Хорошо, я согласна.
  - Отлично. Пойдем ко мне, сделаем пару фото, свяжемся с чуваками, поговорим о цене, назначим дату... Кстати, Таня, - небрат хитро посмотрел на нее. - Помнишь наш разговор в канун Нового года? Теперь ты уже знаешь, что такое марочки, не так ли?
  ***
  - Фест через три дня, - повторял Егор, как заведенный. - Я нашел полтора косаря, но этого очень мало, скорее всего, придется платить за попутки, а фест через три дня. Фест через три дня. Вашу мать!
  Хиппи сочувствующе смотрели на него. Они были бы рады помочь этому чуваку, но сами почти всегда сидели на мели. А те, кто был не на мели, тоже ехали на фест и не собирались делиться с ним ни деньгами, ни, впоследствии, дозой.
  Раздался стук в дверь. Парень с дредами по прозвищу Кекс вздохнул, лениво поднялся и пошел открывать. Таня разувалась на пороге. Купюры она держала всю дорогу в кармане, боясь разжать пальцы - эти деньги достались ей слишком дорогой ценой.
  Таня вбежала в комнату, оглядев всех немного безумным взглядом, не ответила на чьи-то приветствия. Хиппи не обижались - нёрвоус, подумаешь, видать чего-то хэппенед.
  Получалось ровненько по штуке с человека. Две тысячи, полученные на прошлой неделе от дембелей, она тоже боялась выпускать из рук. И вот теперь мятые бумажки, среди которых пятисотки и даже сотки, общей суммой на восемь тысяч - по одной с каждого из мальчишек, которых она посвящала вчера-сегодня в некоторые прелести взрослой жизни.
  - Егор, - окликнула она. Парень словно не слышал. - Егор.
  - Да? - устало откликнулся он с видом "какой в тебе смысл, если я не смогу через три дня купить хорошей кислоты".
  - Я принесла тебе деньги.
  Парень оживился.
  - Сколько?
  - Десять тысяч.
  - Что?! - вскочил Егор, не веря. - Это что, такая новая шутка?
  Таня протянула ему деньги, пытливо вглядываясь в его лицо.
  Егор пересчитал, потряс головой, посмотрел на свет, пересчитал еще раз. Прижал деньги к себе, окинул все вокруг взглядом, посмотрел на Таню.
  - Но... Откуда? Откуда у тебя деньги?
  - Какая разница. Зато теперь ты сможешь купить себе наркотиков, - сказала девушка устало. Все кончилось. Хотелось в душ, но еще больше хотелось спать.
  - Я... Спасибо! Спасибо, Таня, ты мой добрый ангел! - Егор обнял девушку и, крепко зажав в руке деньги, побежал кому-то звонить.
  ***
  - Нет, правда. Я уже отошел, я в каком-то неадеквате был, меня так прижало из-за того, что я не смог заработать и мне не с чем будет ехать, ты не представляешь... А правда, откуда, Тань? Я верну тебе потом, обязательно верну...
  - Не возвращай.
  - Но... Не кассу же в продуктовом ты ограбила?
  - Нет.
  - Но как? Как за считанные дни студенту можно из ниоткуда достать 10 тысяч рублей?
  - Какая разница?
  - Может, я тоже так хочу?
  - Тебе вряд ли понравится.
  - Ради 10 тысяч за одну неделю...
  - Дать оттрахать себя десяти чувакам? Сомневаюсь, - внезапно резко и зло ответила Таня. И вдруг расплакалась. Егор молчал, он был поражен, он не знал, что сказать.
  - Тань... - начал он тихо.
  - Зато теперь мы наркоман и проститутка! Все бабушки на лавочках наши! - воскликнула Таня и истерически расхохоталась сквозь слезы.
  - Тань... Зачем?! Тебе это зачем? Я же наркоман ебаный, а ты... Деньги мне на наркотики, и ради этого... Брр, нет, я не понимаю! - Егор взялся за голову, ошарашенный.
  - Я... боялась, что ты что-нибудь с собой сделаешь.
  - Я? - Егор поднял брови. - Тань, то ли ты такая больная, то ли меня настолько долбанутым считаешь, я что, по-твоему...
  - Но ты уехал на велике, ночью, без телефона, в подвыпившем состоянии! Тебя не было день, другой, а ведь ты был даже без палатки! И... когда ты вернулся, ты сказал, что не убился только потому, что еще успеешь сделать это, если все будет продолжаться так же...
  - Да я просто уехал к одному чуваку, нужно было перетереть с ним кое-что! Он живет не так далеко, в общем-то, но мне было до того впадлу пешком тащиться... А насчет убиться, так я имел в виду, что наркоманы, они, видишь ли, вообще долго не живут, а вовсе не то, что я пошел вены резать! А ты сразу... Вот не пофигу, а? Ну ты даешь!
  - Ага, - ответила Таня и снова расхохоталась. - Даю.
  - Погоди, и все это ты сделала из-за такой хуйни?
  - Нет, Егор. Вовсе нет. Мне просто нужен был предлог, чтобы хорошо потрахаться, - и Таня метнулась к двери.
  ***
  Егор уехал. С ним Тане бывало восхитительно хорошо, но последнее время гораздо чаще восхитительно плохо. Без него - легко и спокойно, хотя жизнь и имела горький привкус утраты чего-то важного. Таня скучала, но в то же время прекрасно понимала - лучше ей его не видеть. Особенно теперь, когда она злилась и навряд ли сумела бы адекватно себя с ним вести. Жгучий стыд, от которого хотелось лезть на стену, скверное ощущение того, как же глупо вышло, и множество воспоминаний, от которых уже не отмоешься.
  Сегодня ей выплатили деньги за переводы и она шла на матмех отдать Леве обещанный процент - он согласился на пятисотку. Конечно, он же помогал ей не ради дохода, а скорее просто из желания поразвлечься.
  - Леша сегодня звонил внезапно, - сказал Лева после того, как Таня отдала ему деньги. - У него все хорошо, спрашивал, как ты.
  - И что ты ответил?
  - Что снаркоманилась и скурвилась вконец, разумеется, что я еще мог ответить... Шучу. Я ответил, что ты живешь на вписке и не жалуешься.
  - Чего это он вспомнил, мне интересно, - проворчала Таня.
  - Все просто, поосвоился на новом месте, стало скучно, достойную его особь женского пола не приглядел, вот и пробрала ностальгия, - запросто ответил Лева.
  - Ну что ж, передавай привет, - вздохнула девушка. Небрат кивнул, сделал ручкой и отбыл в неизвестном направлении. Таня осталась сидеть на подоконнике. Больше всего на свете ей сейчас хотелось просто... не быть.
  - Татьяна, - произнес знакомый мужской голос.
  - Профессор?
  - Зайдите ко мне на минутку.
  Когда за ней закрылась дверь, Райс спокойным, как и всегда, голосом, спросил ее:
  - Ты больше не приходила ко мне. Значит ли это, что ты помирилась с матерью или нашла, где жить?
  Таня подняла на него взгляд. Что я теряю, спросила она себя. Сколько дней я не могла отделаться от мысли, что переспала с собственным отцом. Может быть, стоит сделать так, чтобы от этого осознания мучилась не только я?
  - Нет, - ответила девушка, опустив взгляд. - Это значит, что Вы мой отец.
  Она ожидала любых эмоций. Но Райс остался спокоен и непроницаем.
  - Как зовут твою мать?
  - Ирина Матвеева. Вот, - она полезла в сумку за фотографией, но вдруг обнаружила, что то самое фото пропало. Ну еще бы, прошло столько времени, столько всего успело измениться. - Черт...
  - Я помню Иру, - все так же размеренно ответил Райс. - Она действительно была беременна примерно 20 лет назад. Не факт, однако, что от меня, но активно пыталась меня в этом убедить.
  - И что дальше? - спросила Таня. Ее уже начинало раздражать самообладание этого человека.
  - Я до этого не раз и не два говорил ей, что не хочу иметь детей, что мы слишком молоды. Мы не предохранялись, она говорила, что ей поставили бесплодие, даже показывала справку. Потом долго скрывала от меня, что все-таки беременна, боялась, что я потребую делать аборт и она упустит свой шанс иметь детей, возможно, единственный - врачи не могли объяснить, как ей удалось залететь с ее диагнозом. Я бы действительно так поступил... - он немного помолчал, задумавшись. - И я думаю, ты способна меня понять.
  Таня нашла в себе силы кивнуть.
  - Она пришла ко мне однажды, все рассказала, говорила, что мы должны пожениться и у нас будет счастливая семья. Но я не женился на ней, потому что... - он запнулся. - Если хочешь, считай, что потому, что я козел! - наконец-то его голос стал резче, жестче. Таня наконец-то почувствовала, что все-таки его зацепило.
  - Вообще у нее в тот период еще были отношения с Виталиком, я знаю, что он предлагал ей пожениться, растить ребенка, как родного. Она отказалась, надеясь, что я передумаю. Вскоре у нее случился нервный срыв. Ее мать позвонила мне зачем-то, умоляла, чтобы я приехал и утешил Иру. Поэтому я видел, что с ней было тогда... И да, это было действительно неприятно.
  Воцарилось молчание. Первым его вновь нарушил Райс.
  - Я потом задумывался, правильно ли я поступил, бросив ребенка. Задумывался о том, что где-то растет мой, хмм, бастард. И приходил к выводу, что я поступил правильно, глядя на мужчин, которые женились по залету.
  Каждая его фраза была для Тани новым ударом. Райс понял это, приподнял ее лицо за подбородок, заглянул в глаза. Таня отводила взгляд. Она понимала, что вот-вот начнет плакать.
  - Таня, я... Я знаю, что я перед тобой виноват. Ты не должна была пострадать от этого всего.
  Таня расплакалась. Райс прижал ее к себе. Может быть, не как дочь, но как девушку, которую он знал и чья судьба по какой-то причине стала ему небезразлична.
  - Тогда... Той ночью... - выговорила она сквозь слезы.
  - Я понимаю, почему тебя это смущает. Постарайся забыть. Не думай об этом.
  - А Вас, значит, нет?
  - Поверь мне, биологическое отцовство и материнство значат не так уж и много. Инцест - это в первую очередь интимные отношения членов одной семьи, между которыми есть родственные связи. Я не воспитывал тебя, 18 лет я тебя не знал, как и ты меня. Теперь узнал и не пожалел об этом, ты хорошая, умная девушка, но вряд ли я сумею воспринимать тебя как собственную дочь.
  - Папа... - произнесла Таня, пробуя это слово на вкус, и истерика сотрясла ее с новой силой.
  - Не надо, - поморщившись, ответил профессор. - Мы уже не станем одной семьей. Ты сможешь прийти ко мне за помощью, если захочешь. Я теперь живу с одной замечательной женщиной, я могу вас с ней познакомить, скорее всего, вы поладите. Может быть, она согласится, чтобы ты с нами жила, но и тогда я буду тебе почти таким же отцом, как она - матерью.
  - Но что... Что мне делать теперь? - спросила Таня.
  - Если ты спрашиваешь моего совета - я бы на твоем месте попробовал сунуться домой. Возможно, твоя мать уже отошла. Если же нет, приходи сюда снова, и вместе мы что-нибудь придумаем, - профессор взглянул на часы. - Таня, прости, я должен работать.
  Таня кивнула и вышла из кабинета. Она была как в тумане, все происходящее казалось ей слишком странным. Этаким причудливым сном.
  ***
  Егор приехал позавчера, но Таня последние три ночи провела в палатке. Она совершенно не хотела теперь видеть этого парня, как бы дорог он ей ни был.
  Девушка много думала последние дни, размышляла, переосмысливала. Какой странный совет дал ей Райс. Таня была уверена, что не захочет видеть мать, даже если та абсолютно адекватна и попросит прощения.
  Но она моя мать, сказала себе Таня. Неубедительно. Что ж. Там мой дом, где я имею право жить. Так уже лучше. В конце концов, что я теряю, если она снова меня выгонит - я теперь не так беспомощна, я зарабатываю, я найду выход. Но если есть возможность не снимать жилье - ее нельзя упускать. Возможно, сейчас мой единственный шанс вновь обрести дом - это пересилить себя и просто... вернуться.
  ***
  - Ира ушла в магазин, - объяснял Виталик. - Она чего только не говорила про тебя, она говорила, что ты умерла, но, поскольку у нее не было доказательств, я решил, что это ее болезнь так проявляется.
  - Она выгнала меня из дома, - сказала Таня. - Как, черт возьми, вы с ней живете? Как вы слушаете весь тот бред, который она несет?
  - Все очень просто - я ее не слушаю, - расхохотался Виталик. - Именно поэтому я до сих пор здесь. Я покупаю ей мороженое и пропускаю мимо ушей почти все, что она говорит, именно поэтому сейчас мы почти счастливая семейная пара.
  - Но вы же... У вас была жена и она ждала ребенка.
  - Да, я знаю. Можешь на ты, Таня, - Виталик огляделся вокруг. - Ты голодна? Разогреть тебе суп?
  - Да, - ответила Таня раньше, чем успела подумать. Она наголодалась за последние десятки часов, проведенные на природе, и на сныть, которая в больших количествах росла в том лесу, уже смотреть не могла.
  - Короче, с возвращением. Чувствуй себя как дома, - Виталик ободряюще улыбнулся. - А с матерью помиритесь, я уверен.
  Таня неуютно ерзала на стуле. Что ж, по крайней мере, Виталик хорошо ее помнит и, кажется, неплохо относится. Но что если у матери случится новый приступ, когда она увидит дочь, которую уже успела записать в мертвецы...
  Дверь открылась. Виталик взял у Ирины пакеты и звучно поцеловал ее в щеку.
  - Я тортик купила, Виталя, - донеслось до Тани. - Мне что-то вдруг так его захотелось.
  Сердце рыжей ёкнуло. Она вспомнила те счастливые времена, когда ждала маму из магазина в предчувствии большого количества вкусняшек, которые они вдвоем с удовольствием уплетали на кухне, тогда мама была умиротворенной и счастливой, без умолку о чем-то чирикала, они даже смеялись над чем-то вместе...
  - Таня?!
  Девушка с опаской поглядела на мать. Что-то будет.
  - Танечка! Танюша, доченька, как я рада, что ты вернулась, - мать кинулась ее обнимать. - Я так и знала, что ты вернешься, я говорила Виталику, что у тебя пройдет эта подростковая дурь...
  Таня закашлялась и посмотрела на Виталика. Тот лишь развел руками, быстро показал жестом на свое ухо и скрестил указательные пальцы, пытаясь объяснить - не слушай ее, не слушай и все.
  - Виталик! Режь скорее тортик! Дочка вернулась!
  Мать снова повернулась к Тане.
  - Танюша, Тань, мы завтра едем на могилку дедушки, нужно его помянуть. Завтра будет 15 лет, как его не стало. Поедешь с нами?
  - Мам, - сглотнув, странным голосом спросила Таня. - А от чего... От чего он умер?
  - Тань, ты разве не помнишь? Ты же не совсем маленькая тогда была, уже четыре годика... Помнишь, как его увозили в больницу, мы еще ходили его навещать, у него инфаркт был...
  - Да, - глухо проговорила Таня. - Да, мам, я обязательно с вами поеду.
  - Ну вот и славненько, у Виталика машина, он нас довезет... Тань, поешь супчику, супчик обязательно надо кушать!
  ***
  - Лайф не такая простая штука, - задумчиво проговорила Корица. Девушки сидели рядом на скамеечке в парке и уплетали мороженое.
  - Особенно релэйшнс, - подтвердила Таня, перенимая манеру речи брюнетки. - Пипл вообще анпредиктабл.
  - Райт, - ответила Корица и сделала жест, словно хотела чокнуться с рыжей вафельными стаканчиками.
  - Корица, а Корица...
  - Ммм?
  - Давай станем лесбиянками, а? Будем сидеть в обнимку и курить одну сигару, как Цветаева и Парнок. Я ради такого даже буду стихи тебе посвящать, обещаю...
  - А травку тоже вместе будем курить? - хитро прищурившись, спросила Корица. Таня рассмеялась, но призадумалась.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"