В зиму стали овцы множиться, в тёплой сухой соломе ярятся. На каникулах между сессиями, племянник Коли Бурма, Сева, из любопытства, в кошару зашёл показаться. Какую-то академию в городе изучает.
А пастухи тоже люди не вчерашние, любопытство имеют.
- Чичко, - говорит Сева, - доцент один, который деканом у нас зовётся, из грузинских мест к нам пришёл, у них овец не меньше нашего поголовья. Кто ничего из его предмета не знает, а правильно его имя запишет - уже оценку "удов" имеет. Фамилия сложная: - Зедгенидзе Вахтанг Автандилович, его дядя овцы в горном хозяйстве содержит. Для усовершенствования учебного предмета, который он преподаёт, хочу углублённо "водные пути и порты" познать, ягнёнка подарить ему хочу. Пусть наша порода у них водится.
- Баранину ценить надо, это правильно, праздник украшает, животное чистое. Умрёт - но подстилку есть не станет. От комаров и мух шерсть оберегает; вши, блохи тоже не водятся в коже, не свинья, сера отгоняет кошмар, библейское животное, за человека кровь отдало.
Выбрали самого крупного баранчика, курчавого от рябой овцы, что дождливой осенью у тарутинской отары незаметно подкараулил Коля, не дал зарезать. Чубуком кто-то прозвал баранчика.
- Шашлык запекать они умеют, так и передай этому грузину: - Чубук барашку зовут, а спросит, кто тебе его дал, скажи: дядя родной, они это ценят. Я ему, ещё канистру вина наполню, с грузинами служил, они в армии всегда посылками делились. А есть нация, тоже с тех мест: шу-шу, ян-ян, ча-ча, только своих в посылку вводят.
Им мандарины наколотые чачей шлют, вроде как сады родные любят. Мы тоже нос и губы мандаринами мочили. Таких помню, потому солдат из тех мест уважаю, на полигоне выстоянной брынзой угощаю, русские не любят запах брынзы, вино и самогон пьют охотно, а самогон наш из виноградных выжимок та же чача. Может мне с тобой поехать. Много где бывал, большой город предпочтительно не видел, вокзал только знаю. И тут же задумался, что-то стукнуло в висках, заросшую бороду щупает, привычка у него такая.
Привёз Сева ягнёнка в общагу, девочки принялись с ним играться: бант завязали, на уши серьги нацепили, тушью пятна родимые подправили, учат хлеб кушать. Тёрпкое вино из канистры - полусладким девочки делают, сироп добавляют. Из комнаты в комнату кочует Чубук. До коменданта дошло. Как увидела Неля Владимировна ягнёнка, вся засияла, на грудях руки скрестила:
- Загляденье. Сева, подари его мне! У меня собачки нет.
- Забирайте! Декану, другую бяшку подарю.
Искупала новая хозяйка баранчика в ванной, запах овчинной шерсти шампуню утрясла, на копытца напальчники ватные надела, бантик новый привязала и пустила по квартире бегать. Забился Чубук в угол, проблеял и молчит. Миска с водичкой, миска с салатом, булочка с маком... Ничего не ест. Муж Нели вроде как тоже рад ягнёнку, соседей по площадке стал звать, смотрины устроил. Лежит бяшка на высоте последнего этажа большого дома, обиженно на всех смотрит.
- Ничего, привыкнет - страна не такое испытала.
...Вечером, вернулась со службы комендант, муж сантехник с работы пришёл. Ужас! Никакой это не чубук - паршивец натуральный! Везде обгадил, на стол, на диван лазил, на постели пятна жёлтые оставил, разворошил всё где мог пролезть, горошины чёрные на плите газовой, по столешнице кухонной рассыпал; хрусталь разбил. Разругались муж с женой, скандалили весь вечер, закрыли ягнёнка в ванной. Наутро, посадила Неля Владимировна Чубука в сумку большую, и на трамвае в общежитие везёт.
- Сева! Иди сюда. Баран есть баран. Не собачка. Не только квартиру, он мне всю общагу загадит. Я трёпаная одесситка, молдаванская тётка, мне козлятина и баранина воняют. Свинину предпочитаю. Забирай и увози за тридевять земель.
Девочки обиделись на коменданта, тайно решили запрятать "героя" в этажах, он блеять принялся, не утаишь. Вахтёр Ксения Ивановна - вертухайша служивая, лычку ефрейтора имеет, чеха заключённого присмотрела, в мужья взяла, до сих пор пленником содержится. Сноровка осталась, быстро преступление обнаружила. Проректора известила, выселением Севе пригрозила. Пришлось студенту от беды уклон гнать. Шум такой поднялся, до декана дошло, отказался породу смешивать, не захотел баранёнка брать.
Пасха приближается, отвёз Сева баранчика на Староконный базар. Никому маленькая овца не нужна, копейки за живой товар дают. За дорого: собак, кошек и хомяков - покупает народ.
Вспомнил Сева Бородино: скажи-ка дядя ведь недаром, возил ягнёнка по базарам...
Повёз Чубука к дяде на Бородинский полигон. Встретил дядя с радостью, пустили в стадо ягнёнка - он напуган. Рябая овца первой к нему подошла, другие стали тушь обнюхивать.
- Ничего, - сказал Николай Петрович, лето и вся осень впереди, год урожайный предвидится, дожди осенние в этот год коротко пройдут, округлится Чабук - каварма будет. Именины начальника полигона каждую осень справляем.
Помолчал, подумал и говорит:
- А может в производители его оставить, рябые руна в домашней пряже пригодятся. И впрямь, что-то дождя давно нет, - рассуждает он уныло, - трава без влаги на корню усохнет. - Думает, не находит ответа. Прогремело. Или молния, или учения, или война настоящая. И куда подевалась та радость, которая издавна сидела.
- До осени ещё далеко, - согласился Сева, - иди, знай, когда колокола снова зазвенят; отторжение далёкое предвидится.
Возвращается Сева обратно, грустит студент. Академия далеко, в самой середине города. Сумка с ношей скрытой тяжёлая, дядя секрет спрятать велел, что там пока не смотрел. Не близко, надо поле гречневое пересечь; пустоту шпал долго выглядывать. Заржаветь успеет двутавровый прокат, расчёт теорий упругости в погрешность закатится.
Встретил в поле человека рябого, зелёнкой разукрашенного, быстро идёт с посохом, на спине вещмешок, никто ему не нужен. Молча Сева махнул головой, палку не заметил, вдруг это не палка, а неизвестное вооружение. Неведомо, чтобы бы ответил неустановленный путник, если бы грубо, не так, как положено, поздоровался. В диком поле, каждый человек свои преимущества носит. Чем высокомернее действия, тем хуже результат.
...И гром снова ударил. Никак гроза искрит, манёвры подобрались, или всё-таки это война. Спешить надо, ношу непрозрачную не утаить. Намокнет - не накрутишь. Без мечты волнения улетучатся. Ищи потом на прозрачном атласе бывший Советский Союз. Империя - это не сказку прослушать, не поле гречишное перейти, не стадо баранов перегнать. Тысячелетиями в памяти держится империя.
... А ты говоришь: - Идти надо, сорокалетних много, а сорок лет ещё не прошло!