ПЕРВОПРАВОСЛАВИЕ.
Дикое поле буйной травою заросло, много буйных голов полегло в пустоте времени, курганы лучше знают, как им грустить. Где тот край теперь, почему окраина, а не конец мира. Где бесконечная ширь степи, шумные реки, бескрайное море, высокое небо? Может это и есть весь мир. Никто не знает где начало и где конец расцвета первоправославной земли. Трава пожелтеет и засохнет, земля в зиму станет чёрным камнем, весь край побелеет в стужу года, ковыль высохшую засыпет снег, отгуляет снежная пурга в лесу, унесётся хищная пыль в небо. Снова весна, ветер колыбельную песню дикому полю поёт. Эх, судьба! Божественная мечта снова землю расцелует. Три больших крестьянских восстания подняли эту землю. Третье восстание победило, и устало из-за присутствия порчи.
Ветвистые дубы, и широкий скошенный убойным громом сухой сколотый пень, порослями обросший, стынут ожиданием на отшибе времени. Три уцелевших дуба и комель-ступу с тремя обнажёнными разломами подарила молния земле. Нависают ветви над журчанием буйного времени. Горят острые изломы озарённые лучами солнца, во времени многих тысяч земных потрясений купается свет вечности. Одинокий, заволоченный тайной седых волос, брошенный прошлыми столетиями старец, нашёл себе тут жилище: провожает прошлые бунты, в предстоящие тысячелетия смотрит. Живёт в ступе отделённый от текущей поры давний летописец, своё царство бережёт, за историей земли присматривает. А кругом вымыслы бродят, их не сосчитать, и все бредовые.
Скованный холодом чёрный камень оттает, белое знамя распаханной земли зелёным полем расцветёт, лето урожаем одарит землю. Знамя над ступой вьётся: красное, травянистое, белое, и золотое как луна. Гладит душу буйная трава. Амбары с зерном, стога заострённые стожарами подарок лета берегут. В предстоящую зиму, сено и злаки живой мир кормить будут. Зима родины спит. Флаг, принесенный из горячих песков в холод скованной земли, истлел под невзгодами могучих столетий. Превозмогает настрой давних событий одинокий старик. Новое знамя поднял.
Временами, седой старец из ступы, белые рукава в небо устремляет. И едва ли это быль.
- Слышишь старик, я потерялся во времени, нет пути, что за знамя у тебя поднято: красное как кровь, зелёное как трава, белое как снег, и всё золотистое словно зрелое зерно. Куда путь указывает трепет твоего стяга, я его искал, он беда несобранности, заслоняет людям небо!
Старик, в просторной ступе комля грустит, весь белый, над ним могучие ветви, три вечных дуба сеют порыв веры, носит ветер семена мира, красные облака восхода над землёю плывут, и затем сушу поят потемневшие тучи, шлют лугам воду. Откуда взялся этот седой древний апостол, что из ступы грома пророчества вещает, орошает объятиями вечности поля жизни. Кажется, задремал.
- Где люди, что тут были?
- Люди утратили память, перестали клятву нести, потеряли веру, облачились в недоразумения и плясать ушли. Один тут славлю то, чего нет, спешу новый мир переубедить. А он пропал.
Едва ли спор дело великое. Куда залетел, не знаю, и где мир спрятан тоже не знаю. Давно ушёл от того люда, что криво ходит, был сыт и стал нищим.
- Случайно на ступу твою набрёл.
- Это не ново, в дальних землях людей много перемешалось, ушли мир солнца встречать, а изначальный завет забыли, пренебрежение окутало образ судьбы, обнимает вселенная восторженных людей, для того их породила, а затем пропали, мало тех славных.
Старик надолго сник, снова загрустил.
- Одна глушь видна, долго иду, издавна ищу начало мира. Не слышал треск произрастания, не видел сотворение, и солнце не встречал, почему надо отвлекаться на то чего нет.
- Тебя нет! а Начало тут. Здесь первоправославие, народы сквозь завалы и топи пробираться будут, мимо меня все пройдут. Воспрянет что было, и те, что будут, тоже воспрянут, проводники старой веры вернутся. Из ступы вечности выйдут апостолы, и начнётся новая эпоха. Потому на том стою. Увели пути в воды океана, стонет суша. Земля и вода богатство людей, кто захочет украсть начало породнённых народов: упадут. Таково предначертание вечности на этой земле. Одна земля, один народ, один говор, одно знамение. Первичное верование вирей чувств, идут, украшают землю первоправославные люди. Язык славный, сторона славная, народ по себе тоже славянский. Много врагов угнетают светлый мир. Удалённый удел утонул в нанос историй, падают дела гневные. Сникнут западающие, что со злом приходят; и потомки их, тои же проказой мёртвых наполнены, всё идёт, как пишут. Прошлыми летописцами другая правда сказана, врагами затем сожжена кора судьбы. Один в пустоте ступы грущу.
- Бред дня обретаю, такого не слышал старик, не знаю. Ты находишь, что земля плоская?
- Она необъятная, я сторожу уцелевшие мысли, что в ступе былой летописи запрятаны. Листы написанных событий щит моих порывов. Нет желания, извлекать чего не было, а былое невозможно упрятать. Без простора - православие увянет. Главный завет мироустройства: беречь простор. Один знаю, как изначально шло, чему нет конца, и никому неведомо. Никто не знает, что устремляю. Один обнимаю вершину мира.
- Тоже, скажешь... Разве весь живой мир не волнения мироустройства! Тайна неба - беда! Кому нужны твои знания и потерянная быль, если людей нет. Потеряли себя люди.
- Глубина обитания - обломы большой земли, или не слышишь стоны, я разбрасываю тысячелетия, словно ветер заметает усохшие листья. Кто первым сочинит флаг, герб, и гимн - тот хозяин государства, хозяин обширной селитьбы. Много арийских племён мимо ступы прошло, всех видел издали, все родичи, каждый свою речь носит. Ушли в края далёкие, покорили племена праведные, обогатились, единые с приобретёнными навыками вернулись, другой говор имеют. Слов прежних мало помнят; всё что познали, соединилось в одно сказание. Почва собирает свою кровь. Оседлые племена поглощают кочевые. Буйно мимо меня племена проходят, с простотой хотят дружить. Где теперь потерявшиеся арии, может это: ароссы, скифары, хазары, булгары, сарматы, печенеги, половцы, как хотят, так себя называют, пишут, как умеют, а не умеют, тоже пишут. Одни во многих, и все слышат то, что умеют другие сказать. Кто забил кол знамения в воротах мира, тот хозяин края. Не прячут, берегут древние заповеди, и нынешних надоумливают.
- Выходит ты Ступа историй и хранитель земной тайны? Как быть тем, кто не имеет назначения.
- Провидцу ведома колыбель порождения, никто не поднимает выше то, что изначально заповедано. У тех своё, а тут наше! Вера Никаноровна Жук извлекает из корней Ступы давнину сивую, разве не знаешь, что те, кто трухлеет на острие расщелин разбитых молнией, исчезнут с вымыслом и недоразумениями.
- Хочешь распрячь огненных коней, что вращают Солнце назначенное греть Землю, как хотят, так и крутят миром. Провалится в пропасть иная жизнь, разве тогда сможем написать былины края. Кто первым расскажет, тому и поверят. Или из Ступы времени, видишь просторный мир неживым?
- То, что завещал, задумал, и скрыл Творец, приходит степенно, настанет время и глупые поумнеют. Голов много, все ум наращивают, еды требуют, пора переводить на солнечное питание, отражениями будут насыщаться упрощённые. Никто не в состоянии обмануть словяноариев, сами себя истязают, покорению помогают. Затем покорения станут ненужными, вновь будут раздавать свет новой эпохи. Коренные народы, зародившиеся в тёплых болотах земли, кормильцы всех событий, трепетные корни этого ожившего комля. Переселённые за океан, забравшиеся в чужбину, исчезнут. Разве не видно, они давно перестали извлекать созерцания вселенной. Первородные же будут всегда. Небесному миру не нужны пустые сочинители, что дичают от чрезмерного усердия. Каждый извлечёт истину из ступы своей историй. Скорбные известия над первоправославным простором измываются, а каждый знает: скупка земли незаконна - придуманное значение несёт. Пора измышлениям прекратить над Творцом мира глумиться. Всё вернётся в места прежние, кровь и почва сильнее придуманных доходов, медленно убывает банкирская блажь. Бедствующие из-за алчного каприза, победят бездумных.
- Такое уже было, все кричали, что яркое небо лишнее для мира, а если вдруг придут в наши исконные земли, станут торговое воспитание и редкоземельную простоту насаждать, как мы сумеем обнаружить глупости, что гуляют по миру. Месяц и так слишком много вымыслов шлёт на землю, пора его взорвать, мешает орбите правильное вращение удерживать, притащим Марс, сотни земных спутников вокруг него запустим, пусть кружат вокруг наших умных голов, вращения земного притяжения уклоняют. Пусть без людей управляют Землёй, невесомость у бога запрашивают. Мы же не выроним кувалды, возможность удара твёрдо держать будем, не упустим предустановления вечности.
- Это какая-то потусторонняя чертовщина, и всё потому, что словотворцы, главные распознаватели небесной тайны, написали забытую песню, крылья та песня обрела, с ней полетели к богу. Теперь песен нет. Летают вокруг земли спутники, они самый важный ум, сами управляют планетой. А всё не то, мир должен начинается со слов одной песни, все изобретатели, что из ступы совершенства вылетели, знают эту песню, унесётся сочинённая песня в космос и установит безупречность. Западающие боятся воли, бредят умом очеловеченные подражатели, хотят всех изжить. Не знают, не ощущают небо, что землёй дорожит, и потому исчезнут. Два малых острова, из разных краёв великого простора, с враждою злобной грызут первоправославную землю. И однажды нырнут в водах разных океанов. Это несложное дело. Глобус Земли с пониманием примет краски своего назначения.
- Опасна твоя ступа, обнаруживаются ошибки управления. Растёт поросль народа, что содержится на средства спутников, потому никогда не увидит свои книжки, а ты их тоже бросил, наперёд ушёл, кому будут подчиняться, когда восстание начнут. Власть извлекает триллионные средства из недр общей земли, тратит миллиарды на свои прихоти, скупится выдать должное истинной словесности, белый свет становится скучным, мы снова забрели в мир неучей. Равнодушны вялые правители к пророчеству юношеских слов; небом написано: властители, что не почитают зачинателей достижимых грёз и волшебство речи, исчезнут навсегда из истории, слово отмстит за обнищание людского духа.
- Храброе назначение!
- А разве бред не первый двигатель всякого движения, почему бы твоей сломанной ступе не сочинить оду, вырвать корни и тоже унестись в космос как ракета, пусть станет главным творением нашей орбиты, все будут очарованы такой выдающейся поэмой.
- Писания, что беспрерывно крутят мир, не помнят, что было до первой царапины бессловесной памяти, никто не знает начало, потому храню ушедший рассвет и зарождение новой эпохи. Великое издавна ведомо; прислушайся к сквозящему ветру, он носит тяготы, всё ныне текущее опасно. Без Ступы Мира матерь-история опустеет.
- Хвала тебе. Вперёд судьба мира! Будущее в ступе добрых пожеланий. Были и небыли те, что теперь есть. Выходит ты над всеми.
- Первоправославие превзойдёт окраинные миросозерцания. Даже камень на дне глубокого моря обрастает жизнью, птицы парят в небе, роняют перья, клокочут радость вечному ветру жизни над землёй. Красоты полёта над нами кружит, а мы их не видим. Каждый знает, первое слово начало всего: Первый народ, Первое знамение, Первый слог, Первый герб, Первый гимн, Первичная вера. И спутники Земли тоже благая земля.
- Ого, куда завернул, тоже такой себе сочинитель; лучше укажи ту самую окраинную сторону куда я направился. Пора идти, ступа творений до конца разволновала сознание.
- Не спеши вопрошать, нет такой. Нет стороны окраинной, есть: Первая, есть Белая, есть Великая, и нет им края. Все будут просить: - Возьмите нас! и услышат: Вы уже с нами. Нет вымышленной нации, ищи ядро запала, тут одной породы грех: всё печаль, и всё первооснова. Нет чужого трепета - есть своё знамение: алое как кровь, чистое как снег, разросшееся как: лес, камыши, и трава; греющие как солнце. Нет языка полевых вершителей, есть одна славная речь, первичный говор воссоединится. Шестьсот тысяч слов соберутся в самый толстый словарь знаний: одна речь стала тремя языками, три языка - станут одной речью. Тут мировой Словарь рождается, другие же отстанут из-за отсутствия грамматических уравнений.
- Я в ужасе, столько несуразиц, где интегралы? если все начнут оспаривать доказанное происхождение человека из одного микроба, мы все мигом постареем. Вселенная породилась из воображения никудышно малых частичек, что захватили и затуманили всю пустоту; завихрилась пыль, в комки сбилась, закрутилась и зажглись свечи нового мира. Где тут жизнь? Её ещё нет!
- Потому скреплённые умом люди, сходны строениям живого притяжения, их личные соображения миллионы земных видов жизни. Разве это не Ступа земли?! Нет одинаковости, одни случайности приходят.
- Все империи, которые шли грабить - исчезли. Те, что берегут добрые назначения, вечны. Или ты снова будешь повторять западающие вымыслы. Дела гневные не имеют признания святости, не получится воссоздать то, чего не было? Твоё, не для чужих, они назначат инквизицию, сожгут всё, что хранится в ступе истории. Разве не видишь что прошедшее и будущее давно придумано, всё текущее куплено, это ли, не пелена что властвует в пустых глазах, не в состоянии превзойти вымыслы. Желаю мира, а не знаю, где он спрятан!
- Прежде покорённые - поглотят покорителей. Новый буран надвигается. Не стой, не мешкай, иди, если первоправославный, не ищи окраину, которой нет. Много воинов своей печали тут ходит, и летопись постоянно прирастает стариной. Гром времени, всё ещё стелет раскаты. Вера находит прошлое, имей всегда своё. Неси то, что основа всего! Мир наполнен многими первородными делами! Ведомое разбудит нужное, и устоится везде!
Ветер степной всё несётся, обдувает ступу святого преддверия: трепещет знамя незаменимое, словарь изначальные страницы преумножает. Уныния дня падают. Надо идти.
Куда? Укажи направление мира дремлющая Ступа!