- А предлагаю я, в сущности, самую простую вещь: сорвать строительство надолго, или, если получится, навсегда. Вы же знаете, как обстоит дело с проектами таких масштабов: завершенный проект - большая победа, прибыли огромные и надолго, а вот проект, который завершить не удалось, хоть чуть-чуть, есть провалившийся проект, и чем больше в него успели вложить, тем глубже провал. Крах же такого проекта, как Магистраль, господин государственный секретарь, будет равносилен проигрышу полномасштабной войны. Иной раз нет нужды сталкивать противника в пропасть, достаточно просто остановить, и он начнет сползать с крутого склона сам. Чем дальше, тем быстрее, сэр. Суть предложения проста: ударить по самому уязвимому месту. На самом сложном и ответственном участке ход строительства критически зависим от иностранной рабочей силы. Если точнее, то от китайцев. Предполагаю, для вас будет не так уж сложно мотивировать те или иные силы внутри Китая к удару в северном направлении. Задача минимум - разогнать и перебить китайцев на русской территории, воспрепятствовать найму новых и, тем самым, резко затормозить строительство в Восточной Сибири. Программа максимум, - оторвать Дальний Восток от остальной страны, оставшись при этом в стороне. Вооружить оставшимся со времен войны старьем и подкупить наиболее одиозных генералов, обучить некоторую часть войск, и бросить их через границу. Все это почти не требует затрат, сэр, а получить мы можем очень много. Практически без всякого риска. Даже в самом худшем случае, если придется ограничиться только поселениями на китайской стороне, - и это будет неплохо.
- Беспроигрышная стратегия.
- Точно так, сэр. А еще тут подкупает следующее обстоятельство: нет никакой нужды вмешивать в это дело Президента. По своим масштабам оно не так велико и находится в пределах компетенции командования союзными силами в Китае.
Рассуждение, в принципе, не было лишено известной справедливости, но, как задумывалось, не вышло. Во-первых, - собеседник знал отставного политика давно, был о нем далеко не лучшего мнения, искренне считал, что времена кровавых авантюр в политике прошли безвозвратно и был вполне доволен своим положением. Поэтому видимое внимание к словам знатного гостя являло собой простую дань вежливости, и не более. Предпринимать что-либо для обострения ситуации на советской границе он не собирался ни на минуту.
Во-вторых, никакой провокации и не понадобилось, потому что грязную работу за них, разве что, немного позже, сделал человек по фамилии Ким.
Практически с самого момента вступления в должность Иван Данилович не переставал мечтать о развитии рыбной, рыбоперерабатывающей и рыбоконсервной промышленности на территории округа. В рамках реализации этого плана, а также с целью оказания интернациональной помощи братскому корейскому народу, он разместил на территории соседнего государства значительные производственные мощности по производству рыбных консервов. Товарищ Ким с энтузиазмом принял это предложение, мобилизовал на его реализацию широкие народные массы, добился даже некоторого увеличения масштабов предприятия, и все у союзников получилось. Вот только у консервов есть одна особенность, о которой часто забывают, хотя, во многом, именно с этой целью и было создано консервирование. Они дают возможность воевать зимой, чего от товарища Кима никто всерьез не ждал.
Ну а в-третьих, подкачали масштабы. Желания крупноформатных негодяев имеют свойство сбываться, вот только, по неизвестной причине, они слишком часто получают от Господа больше, чем просили. Гораздо. Несравненно.
- Вот, берите пример с сержанта Суна. Два года тому назад читал по складам, и по-русски понимал с пятого на десятое, а теперь? Кто еще так знает материальную часть, а? Машина, можно сказать, в идеальном состоянии, вылизана, блестит, как у кота - яйца. Первое место по вождению на дивизионных соревнованиях! А вы?
Сун Бо познакомился с Чжу Гэ-ляном на курсах механизаторов, и тот взял перспективного парня на заметку, привлек к работе партийной ячейки. Чуть позже, когда началась полномасштабная подготовка национальных командирских кадров, одним из первых рекомендовал его в бронетанковые войска. Чуть ли ни главное для вождя качество, - уметь разбираться в людях. Находить нужных людей, доверять людям, проверять людей.
Формальности решили с гениальной простотой: кандидатам дали советское гражданство, паспорта с новыми именами и призвали на военную службу в Красную Армию. Позаботились, чтобы проходила она в учебных частях и, несколько позже, в образцовых частях и соединениях ДальОсВО. В это время они были, пожалуй, наиболее боеспособными войсками Советского Союза. Борис Юрьевич Сун, естественно, попал в танковые части. Академические успехи человека, который искренне считает учебу величайшим благом, а саму возможность учиться - величайшей удачей, разительно отличаются от таковых у обычного школяра. Инструктор, человек из простой деревенской семьи, да еще косноязычный на специфический военный манер, не мог передать того, что так точно видел и понимал. Того, например, что косоглазый "Борис" стремится вникнуть в смысл и суть военного, танкового дела, и, поэтому, только в очень малой степени нуждается в обычной армейской дрессировке. Только в той мере, чтобы стал более-менее своим. Сколько таких было? Кто знает. Скорее, не тысячи, а десятки тысяч. Вот только дослужить им не дали. Время поджимало так, что скоро стало не до церемоний. Прошедшим военное обучение китайцам уже самим предстояла титаническая задача обучения военному делу соплеменников. По сути, превращение по большей части слабосильных, истощенных, неграмотных людей, сроду не державших в руках оружия, в боеспособное войско. Чжу Гэ-лян в своей прежней жизни насмотрелся на пестрое, разношерстное отребье, считавшееся в Китае - войском, и ни за что не желал себе такого счастья. Для каждого народа, для каждого этапа, для каждого конкретного социального окружения существует свой, особый способ обретения популярности в широких народных массах. Он тем эффективнее, чем в большей степени вождь верит в собственные слова и действия, чем меньше в них преднамеренного обмана. Чжу Гэ-лян, продолжая оставаться сознательным, передовым рабочим крупнейшей стройки в истории, ударником коммунистического труда, наряду с обширнейшей политической и организаторской деятельностью, теперь еще и проходил у старого приятеля инструктаж по военному делу. Практически на общих основаниях, только с небольшой поправкой на куда лучшее знание техники, хорошую грамотность и близкое знакомство с инструктором. По сути, Сун Бо вел с ним индивидуальные занятия, порой передавая содержание целых глав несколькими фразами в самых простых словах, и, надо сказать, с очень неплохим эффектом. У них за время знакомства выработалось очень неплохое взаимопонимание, и многих слов, действительно, не требовалось. Если бы самому Сун Бо кто-нибудь сказал, что он является очень толковым педагогом, он, наверное, крепко удивился бы. Надо сказать, что это имело неожиданно далеко идущие последствия. То есть неожиданно для западного человека, и, наоборот, вполне естественные для своих условий, своего народа и этапа. Периода Большого Начала, когда еще нет устоявшихся правил, и время само устанавливает правила. Когда началось, все те, кого учил Сун Бо, дружно захотели воевать непременно под его началом. Во-первых, они вполне резонно считали, что в таком случае будут целее. Ну, а еще они искренне хотели победить.
Когда великие державы берутся вооружать каких-либо очередных Младших Братьев, они ведут себя, в общем, одинаково: норовят сбагрить им какое-нибудь старье, которым забиты склады и арсеналы, когда предстоит перевооружение, а выкинуть, вроде как, жалко. В лучшем случае это бывает "старье" довольно-таки новое, в заводской смазке. Против того противника-де сойдет. В данном случае от этого, освященного годами и десятилетиями, принципа тоже не отошли: после войны прошло чуть более пяти лет, и на арсеналах, в ангарах и гаражах находилось устрашающее количество оружия и боевой техники выпущенного во время войны, да и позже, по инерции. Новехонькие "Т-34-85" с модифицированными дизелями, сотни "ИС-2", тысячи "косичек" "Як-3С", "Ла-5С", штурмовиков Ильюшина и бомбардировщиков Петлякова, и прочее, и прочее, и прочее. Но, однако же, имелась и новация: Младшим Братьям впервые в истории предполагалось, наряду со старьем, передать некоторое существенное количество новейшей серийной техники. Образцов, переход на которые в собственных войсках еще едва начался или даже только планировался. Упускать шанс проверить новинки в реальных боях было, разумеется, ни в коем случае нельзя. Впоследствии такой подход станет общеупотребительным, но в те времена казался необычайно дерзновенным.
Оружие мирного времени разительно отличается от того, что выпускают во время войны. Ни к чему стараться и делать танк, рассчитанный на годы, если он не проживет и трех боев. Танк мирного времени должен сохранять боеспособность годы и десятилетия, до того момента, как мирная жизнь кончится и начнется очередное кровопускание грандиозных размеров.
"Т-44" весил тридцать шесть тонн, имел просторную целиком кристаллизованную башню с многокомпонентной броней и бронирование корпуса, выполненное по сходной технологии. Их делали, не мешкая, не тратя напрасно драгоценного времени, но и без лихорадочной запарки военных лет, не только тщательно отделывая, но и обдумывая массу всяких мелочей, на которые в минувшие годы не хватало времени.
Танк глядел на окружающее куда более многочисленными и широко открытыми глазами, поскольку тот самый "гибкий свет" давал к тому куда большие возможности, обзор получался такой, что хваленые немецкие танки были, по сравнению с этим, разве что полуслепыми инвалидами в лучшем случае. Однако же бывалые фронтовики только скептически поджимали губы, глядя на сдвижные "веки", пригодные как для того, чтобы наглухо закрыть объективы из толстенного кристаллического стекла, так и для того, чтобы протереть их в случае загрязнения. "Чешуя, - уверенно говорили они, - изъ...ство до первого боя. Вон до войны тоже много всяких "вензелей" придумывали, а что осталось?". С другой стороны, - до сих пор никто еще не установил границы, за которой кончается опыт и начинается консерватизм.
Пушка в сто миллиметров стабилизировалась по вертикали и наводилась при помощи автоматического аналогового прицела, узлы поперечно расположенного дизеля мощностью в пятьсот пятьдесят киловатт предусматривали "пассивную смазку", а все детали, подлежащие износу или коррозии, имели покрытие из нитрида кремния. Создатели говорили, что танк может простоять в законсервированном виде миллион лет, и после этого в него останется только залить горючее, потому что ни коррозия, ни контактная "сварка" деталей этому устройству не грозили. Как тому самому камню, потому что камень - вечен. Те же фронтовики, уже без всякой иронии, молча и про себя, были уверены, что в бою он проживет, как и положено, от двух до пятнадцати минут. Хотя что да, то да, - при нормальном экипаже машина могла бы сжечь "тигр" километров с трех, и без малейшего риска для себя. По идее, должен был получиться лучший танк всех времен и народов, но так это или же нет, мог показать только бой. Именно по этой причине китайских курсантов учили еще и на новую машину. Всего предполагалось поставить около двух сотен танков нового типа. Ежели что, конечно.
И восемьдесят процентов китайцев, проходивших подготовку в летных школах СССР, тоже были из числа людей Магистрали: один перед другим, жесткая соревновательность, и моментальная замена неуспешных, - следующим в бесконечной очереди. У прочих курсантов они, как правило, не вызывали любви, но само их присутствие подтягивало, заставляло проявлять усердие.
- Почти каждый день продолжаю вспоминать товарища Владимирова. Они на самом деле вызывают не то что, страх, а...
- Опаску?
- Пожалуй. Или, скорее, очень серьезное отношение к себе. А еще удивляет поразительная глупость белых господ, которые полтора века вели с Китаем дела, и умудрились так ничего и не понять. Если мы не хотим, чтобы тут выросла на прежнем безлюдье новая провинция Поднебесной, мы должны продумывать каждый свой шаг. Буквально каждый
- Считаете, что мы совершили ошибку, когда привлекли их к стройке?
- Во-первых, не "мы", а "я". Не люблю снимать с себя ответственность. Во-вторых, - не считаю. Не могу объяснить, но знаю, чувствую, что так надо. Не только из тактических соображений простой нехватки рабсилы, а стратегически. Мы сделаем нашу, совсем новую Сибирь, новое Приморье, и будем здесь жить рядом с китайцами. С этой точки зрения принципиально важно, какой именно будет соседняя страна.
- На самом деле вариантов не так много. Враги, соперники, друзья.
- Я думаю, что не так все просто. Усилившиеся союзники порой становятся соперниками. Или, может быть, будет правильнее сказать на буржуйский манер: "конкурентами". А два старинных врага, потеряв былой напор, вступают в крепкий союз надолго. В жизни нет состояний, в ней есть только процессы. Нам надо стремиться к тому, чтобы соседям была выгодна наша сила. Как сделать, не знаю. Как говорится. Толкач муку покажет...
- А будет?
- Кто?
- Толкач?
- Будет. Ой, будет! И, боюсь, слишком скоро.
- Войны редко бывают во-время.
- Это если не напасть самому.
- Ну... если только есть возможность затеять не слишком большую войну. В большой войне неизбежно возникает слишком много непредсказуемых осложнений. Ее невозможно контролировать. А ту-ут...
- Да. Тут нам малая война не грозит.
- А они что про себя думают?
- Очень правильно думают, товарищ командующий округом. Собираются в полном составе записываться в добровольцы, если что. У них уже и списки готовы, и должности укомплектованы. В один день поднимутся...
Не то, чтобы для командующего слова его правой руки были каким-то откровением, но, однако же, они подводили какой-то итог тому, что прежде не было определено до конца. Помолчав, он спросил:
- Чего делать-то будем, Иосиф Родионович?
- Выкрутимся как-нибудь. Не впервой.
- Опять баб привлекать? - Командующий вдруг выругался без адреса, просто куда-то в пространство, что, вообще говоря, вовсе не было для него характерно. - Когда они время найдут детей-то делать? Долго ли из бабьей поры-то выйти.
- Так и прежде без дела сроду не сидели. А детей при этом по восемь-десять душ. Успевали как-то.
- Ты домашнее хозяйство со службой-то не мешай. Как дома ни крутись, а ребятенок все равно при догляде.
Этим вечером в его блокноте появилась надпись: "Надомницы" - дважды, жирно подчеркнутая, а далее следовало: "Как" - и пять вопросительных знаков в скобках. С каких, все-таки, мелких шагов начинается, порой, дорога в тысячу ли. Народному хозяйству позарез требовались десятки, если не сотни миллионов человеко-дней, что могли дать ему сидящие с детьми домохозяйки. Это освободило бы множество мужчин для дел, где их действительно нельзя было заменить, но на самом деле последствия оказались куда более значительными и многоплановыми. Есть люди, которым и в голову не приходит, что они творят Историю, считая, что всего-навсего принимают хоть и правильные, но самые обычные решения. Дело только в способах реализации.
Душа Акулы: II + II, или душевный порыв
"К вопросу о феномене "функционального обособления" регуляторных подсистем в системах пороговой сложности". Диссертация на соискание звания "кандидат технических наук".
"Теоретическое обоснование т.н. "активного принципа интеграции" функционирования ФО-регуляторов". Диссертация на соискание звания "доктор физико-математических наук". В то время, по преимуществу, "математических".
"Метастабильные устройства: миф, прорыв, тупик?". Статья в журнале "Техника - молодежи". Первая, и, очень надолго, последняя. Ту или иную меру неприятностей огребли все причастные, от болтливого физика, и до редактора журнала. Вообще попытки засекретить как отдельные работы, так и направление вообще, продолжались еще довольно долго. Больше по инерции, потому что с определенного момента число причастных росло в геометрической прогрессии, а шило в мешке не утаишь. Но - по-прежнему пытались, делая вид, что это получается.
"Применение метастабильной схемы "КР-9И/12" в специальных системах контроля". Отчет о проделанной работе "электронной" рабочий группы "Лаборатории Љ6" "НИИ - 75" за второй квартал 1945 года. Впоследствии группа выделилась в самостоятельную "Лабораторию Љ22", в свою очередь, спустя еще год, выросшую в знаменитый "НИИАРС". Один из первых практических результатов работы "Комиссии по инвентаризации". По сути, - прямое заимствование систем контроля, что использовались при производстве "комплексов" на 63-м. Но и позаимствовать, чтобы отдельно от всего остального и, при этом, работало, тоже надо было уметь.
"Метастабильные элементы в электронных устройствах". "Закрытый" сборник статей с кратким, для сведения руководства, описанием работ отдельных работ "Лаборатории Љ22" за пять кварталов 1945 - 46 гг. Еще один экземпляр попал к людям, которые чуть позже образовали "Внутренний Круг" Стыка. Зачитали до дыр, сделали ряд выводов в тех направлениях, которые авторам даже и в голову не приходили.
"К вопросу о динамике спонтанных процессов в системах метастабильных элементов". Диссертация на соискание звания "доктор физико-математических наук". Закрытая. Товарищ искренне думал, что занимается удовлетворением собственного любопытства за счет государства в чистом виде, но было поздно.
"Устойчивость динамических связей СМЭ при внешних возмущениях". Статья для "внутреннего" сборника "НИИ - 75". Породила целое научное направление.
"К вопросу об усложнении структуры динамических связей СМЭ под воздействием упорядоченных внешних стимулов". Статья для "внутреннего" сборника "НИИ - 75".
"Методы объективного анализа структуры динамических связей СМЭ". Диссертация на соискание звания "кандидат технических наук". Закрытая. Автор стал действительным членом АН СССР в тридцать два года.
"ФОР на основе СМЭ и проблема автоматического решения нечетко сформулированных задач". Диссертация на соискание звания "доктор физико-математических наук". Закрытая. Опять, по преимуществу, математик.
"ФОР-СМЭ и моделирование феномена т.н. "мотивации". Чуть ли ни единственная в истории СССР "закрытая" диссертация по философии.
"Принцип обратной связи в конструировании датчиков для систем с ФОР-СМЭ". Работа, выдвинутая на соискание Государственной премии. Закрытая.
"Аналог "мотивации" и целесообразность функционирования в искусственных системах типа ФОР на базе СМЭ"...
И прочая, и прочая, и прочая. Даже не одна сотая часть работ и меньше половины только основных тем. В результате одного-единственного акта понимания произошел синтез доселе изолированных направлений исследования, после чего работы пошли одна за одной. Посыпались, как из прохудившегося мешка. Для многого и многого не было даже названия, мало-мальски внятная терминология складывалась потом годами и чуть ли ни полный десяток лет. Можно было бы, пожалуй говорить о модной теме, если бы не одно обстоятельство. Пожалуй, еще ни одна техническая проблема не находила своего решения на стыке такого количества научных дисциплин. И никто не ушел обиженным.
50 год. Тот самый ноябрь
Самая младшая среди "рек", "Ангара" являлась и самой "продвинутой", имела самое большое количество новинок как в конструкции, так и в оснащении. Мало того, что ее спустили на воду позже других: буквально через полгода после постановки на боевое дежурство судно прошло глубокую модернизацию на верфи Комсомольска-на-Амуре. Прежде всего речь идет о радикальной смене основного вооружения подводного корабля и всех систем, хоть как-то связанных с его использованием. Такое решение, на первый взгляд, кажется парадоксальным, но, на самом деле, вполне логично. На "Ангару" с самого начала установили гораздо более совершенную силовую установку. АБЗ ее реактора уже с самого начала представляла собой вполне полноценную РКС, что значительно увеличило энерговооруженность корабля по сравнению со старшими сестрами, а сама установка, став компактнее и легче, давала на винты мощность до пятидесяти пяти мегаватт. Это позволяло, сохранив прежние динамические характеристики, нести куда более объемный и тяжелый комплекс вооружения.
Вообще же этот комплекс представлял собой характерный пример одной из извечных гримас военного судостроения, причем не только отечественного. То, что практически отсутствует в судостроении гражданском, коммерческом. "Ангара" сошла со стапеля позже, чем первый корабль следующего проекта и имела во многом более современное оружие. Можно сказать даже, что оно относилось к следующему поколению. По крайней мере, - отчасти.
Так что и управлять им должно было уже следующее поколение военных моряков. Более того, даже навигаторы теперь понадобились с особыми, новыми навыками. Это не значит, что на корабль пришли зеленые лейтенанты после училища, вовсе нет. Как правило, приходили хоть и молодые, но уже опытные офицеры после солидной, - не все смогли одолеть, - переподготовки.
Их готовили. Именно к чему-то подобному, к одному из таких вот дней их готовили если и не с детства, то с ранней юности. Кроме того, уже довольно давно что-то такое носилось в воздухе, нависало грозой в летний полдень, давило, как незримый груз. И, все-таки, когда этот момент настал, сердце сжалось не только у таких вот, как он, молодых, но и у ветеранов, много, много раз смотревших смерти в лицо. Вот уже неделю, сменяя друг друга, непрерывно висели над незримой линией границы Тяжелые Разведчики, их стянули сюда, на восток страны, в давно не виданном множестве. Командование, приведя войска в боевую готовность, непрерывно посылало представителей к руководству соседней страны, но те не привозили ничего утешительного, а командование, в свою очередь, хранило глухое молчание, ничего не сообщая войскам. Товарищ Ким был вежлив, обтекаем, уклончив, велеречив и говорил очень правильные вещи, ничего не отвечая по существу.
Если уже несколько лет царит мир, даже самый худой и ненадежный, в начале военного конфликта, - любого, даже самого, казалось бы, незначительного, страшно бывает даже самым смелым. Потому что никогда не бывает известно заранее, во что выльется этот конфликт. Погаснет через неделю, или разгорится в мировой пожар. Поэтому каждому мало-мальски ответственному человеку страшно, он до последнего, даже вопреки очевидности надеется, что, может быть, все-таки обойдется. Рассосется в самый последний момент. И для каждого война начинается по-своему. Спишь в казарме, а ее в четыре часа утра накрывает первым же залпом вражеской артподготовки. Смотришь в светлеющее небо, видишь бесконечные стаи самолетов, идущих с той стороны, - смело, спокойно, в четком строю, - и до тебя не вот еще доходит, что это - оно. А еще прямо во время ночного совещания в собственной столице может позвонить телефон. Что касается "Ангары", то она, в полном соответствии с графиком дежурства, "стала под Штырь", - так на здешнем сленге обозначали подвсплытие для планового сеанса радиосвязи. Вот тут-то оно и прозвучало. Им сообщили, что войска КНДР вот уже пятый час стремительно продвигаются на юг с рубежа 38-параллели. И хотелось только взяться за голову, никого не видеть и не слышать, а в голове крутилось одно только, отчаянно-беспомощное: "Зачем?!! Что же вы творите-то, с-с-суки?!!", а хорошо информированное воображение представителя военной элиты услужливо рисовало варианты дальнейшего развития событий, один другого краше, один другого заманчивее.
К примеру, - такой, где к конфликту с обеих сторон поочередно подключаются все новые и новые силы.
Бесчисленные полчища плохо вооруженных китайцев, подпертые американскими частями, напролом лезущие через границу. Сквозь пулеметный огонь, шквал взрывов, непрерывно и безостановочно, как саранча в чадное солярочное пламя, - и так до тех пор, пока их не придется ломать атомными бомбами.
И как в ответ поднимутся косматые грибовидные облака над Иркутском, Читой, Хабаровском, Комсомольском.
И взлетят в нижние слои стратосферы американские базы на берегах Японии с Кореей, прихватив с собой заодно города с миллионами жителей.
А немного позже - такие же базы, только в Южной Англии, и уже со всей страной заодно, потому что хрен с ней, с этой Англией.
Рванутся навстречу друг другу, через океан напролом, бесчисленные стаи самолетов.
И так до тех пор, пока в действо не втянется весь мир, за малым, разве что, исключением. Понятно, - победим, но на хрен оно надо?
Перед дракой, перед войной ли, в преддверии боя вообще кажешься себе маленьким и уязвимым, а вот враг, - о, тот непременно представляется кровожадным отморозком с полным отсутствием чувства самосохранения*. На самом деле солдаты врага тоже хотят жить, а политики, как правило тоже стараются не доводить дело до крайности, когда не остается ни пути назад, ни свободы маневра, вот только ТЫ В ЭТОМ НЕ УВЕРЕН. Никто не знает, как далеко готов зайти твой соперник, - в этом все и дело.
Паникуют все, вот только профессиональные военные оказываются в лучшем положении, поскольку имеют на этот случай наилучшее лекарство. Работу. Для них наступление какого-нибудь "дня "Д" или "часа "Ч" прежде всего обозначает, что нужно срочно выдвигаться в заранее определенный район развертывания, и на переживания просто не остается времени. "Ангаре" согласно приказу, содержавшемуся в секретном пакете, надлежало занять позицию во все том же многострадальном Корейском проливе, дабы, при возникновении необходимости, противодействовать высадке массового десанта войск союзников в портах Корейского полуострова. В отличие от всех предыдущих кораблей, "Ангара" с сестрами обладала способностью тихо, ничем себя не выдавая, лежать на грунте или висеть в толще воды день за днем, терпеливо дожидаясь, когда добыча неосторожно приблизится на расстояние броска**. Кроме того, и расстояние этого самого броска стало теперь более, чем приличным. Никто, никогда еще не использовал этих систем оружия в боевых условиях, но сомнений в том, что оружие не подведет, никто особо не испытывал: отвыкли. А еще бывшие союзники понятия не имели, что это за штука такая, - "реки". И о самом их существовании - тоже.
*Справедливости ради, надо сказать, что такие тоже бывали, но, все-таки, ребята вроде монголов из корволанта Субэдея-Джэбэ, гренадеров из Старой Гвардии гражданина Буонапарте или эсэсманов из "Лейбштандарта" представляли собой, скорее, исключение. Куда больше было тех, кто по части пограбить в случае успеха, и слинять - если наоборот.
** "Города" уже были снабжены отдельной двигательной установкой специально для "подкрадывания": тоннельный электромагнитный "насос" оригинальной конструкции.
Добравшись до места боевого развертывания, "Ангара" дважды в сутки "вставала под Штырь". Это была совсем новая война, незнакомая ни молодежи, ни ветеранам: особое устройство автоматически сжимало загодя приготовленное сообщение в плотный "пакет", и сама передача длилась около секунды, те же мгновения длился прием сведений от крутившейся в заоблачных высях на расстоянии сотни километров усовершенствованной "тэшки": теперь такой самолет представлял собой истинный летающий командный пункт, объединяющий дальнюю радиолокационную разведку, радиоперехват, координацию отдельных частей, кораблей, эскадрилий и самолетов, а еще, - обеспечивал очень высокого качества ориентацию в пространстве для всех них.
Даже и при всех этих новациях проведение сеансов было сопряжено с немалым риском: надо помнить, с каким противником приходилось иметь дело. Противолодочную борьбу можно считать "коньком" американских вооруженных сил и, действительно, очень сильной их стороной. Но выхода не было, на этот риск идти приходилось. Война вообще рискованное дело. Любая война.
В этой, - дела для них пока что не находилось. Уровень боевой готовности понизили на ступеньку, потому что в противоположном случае он снизился бы сам собой, а это куда хуже. Более того, раз уж противник дал им такую возможность, через трое суток "Ангару" на посту сменила "Индигирка", - командование хотело дать возможность втянуться в боевое патрулирование как можно большему количеству экипажей, - а экипаж получил возможность полноценного отдыха на берегу. "Индигирку" сменила "Лена", а потом снова настал их черед.
- Вот что, товарищи, - мотивировал командиров не кто-нибудь, сам командующий Тихоокеанским флотом, - выполнять приказы командования есть обязанность офицеров, но я хочу, чтобы на этот раз вы действовали сознательно. Имейте ввиду, что после начала конфликта в Корее американцы на полном серьезе приступили к подготовке отвлекающего удара тут, в Китае. Собирают полчища, платят местным милитаристам, собирают наемников и уже подчистую выгребли все старые оружейные склады. По большей части, понятно, японские. Это никакие не слухи, наоборот, сведения многократно проверены через самые разные источники. Если они решатся, будет большая беда, может быть, непоправимая. Так вот: надо, чтоб не решились. Если придется топить американцев, - да кого угодно! - действуйте без тени сомнений, потому что защищать вы будете не кого-то, а свою страну. И второе: ни вы, ни ваши суда к противнику попасть не должны. Ни при каких обстоятельствах и, особенно, если вы все-таки примените оружие. Та сторона предупреждена о том, что у нас с Северной Кореей полномасштабное военно-техническое сотрудничество, и, по имеющимся сведениям, крепко чешут в затылке, но официально советские граждане убивать американцев не имеют права...
И как накаркал, проклятый: через сорок часов пребывания на позиции все началось заново, даже хуже. Все-таки влезли, не удержались, суки. Войска товарища Кима бойко продвигались вперед, опереточное воинство южнокорейского режима разбегалось, в тылу правительственных войск одно за одним вспыхивали восстания, какие-то группы вооруженных людей били им в спину и рвали коммуникации. Разумеется, прорыв к Сеулу не был легкой прогулкой, для тех, кто полег в ходе победного наступления, это были страшные, смертные бои, но со стороны они выглядели именно так, неудержимым порывом одной стороны и военной катастрофой - для другой. Когда народно-освободительная армия на восьмой день непрерывного блицкрига захватила Сеул и двинулась дальше к югу, не показывая ни малейшего намерения останавливаться на достигнутом, американцы не выдержали, встряли сами, не желая больше прятаться ни за чьими спинами*. Снова, как шесть лет тому назад, в портах Западной Японии и Внутреннего моря формировались гигантские конвои десантных и транспортных судов под охраной крейсеров, миноносцев и авианосцев эскорта. Только чуть позже выдвинулись и два тяжелых авианосца: для того чтобы обеспечить высадку с воздуха, вполне хватало базовой авиации с аэродромов Южного Китая и, главное, Японии, тут было недалеко, но авианосцы могли потребоваться для парирования неизбежных на войне случайностей.
* Никакого такого достойного упоминания ООН к тому времени еще не возникло. Так, жалкое подобие, не имеющего ни авторитета для серьезных стран, ни сил, чтобы на них как-то повлиять. Усилилась потом, когда пришла пора широким международным конференциям по крупным вопросам, как что-то вроде постоянного комитета между ними.
Ах, так. До сих пор Черняховский изо всех сил противился заключению полноценного военного союза с государственным образованием под руководством товарища Кима. Как патриот, как политик, и как человек трезвого ума, знающий цену поступкам и людям, он никоим образом не желал, чтобы Советскому Союзу пришлось отвечать за выходки наглого авантюриста и честолюбца с непомерными амбициями только по той причине, что тот изволил назвать свою общенациональных размеров казарму - "социализмом". В этом своем мнении он вовсе не был одинок и имел полную поддержку экспертов. Товарищей Апанасенко и Пуркаева. Но теперь, когда все-таки началось, он усомнился в собственной правоте: может быть, пока что мерзавца следует все-таки поддержать, а расстрелять как-нибудь потом, на досуге? Если доходит до большой стрельбы, сомнения посещают даже самых сильных из числа людей ответственных. Впрочем, поскольку тут речь шла о действиях, что могли иметь место, так или иначе, за рубежом, руководство страны сняло с него часть ответственности, командировав на место событий самого Василевского. При том, что он очень хорошо знал театр военных действий, а в общем ходе боев разобрался минут за двадцать, мнение свое маршал высказал не сразу. Долго щурился на что-то невидимое, жестко кривил губы, а потом выдавил:
- Не-ет, спешить не будем. А то решит, что ему все можно, и дальше будет самовольничать. Лучше подождем, когда зарвется окончательно и начнет вилять хвостом, не чая избежать палки.
- А зарвется?
- Иван Данилович! Уж от кого - от кого... Месяц, край - полтора. Янки Корею не отдадут, тут вопрос принципа. Это будет обозначать, что они проиграли и во всей Второй Мировой целиком.
- А если сгорит с концами?
- Не сгорит. Говно не только не тонет, оно еще и горит плохо. В крайнем случае - не очень-то и жалко, найдем другого. Этот слишком уж борзый.
Для экипажей подводных лодок эта война эта напоминала болезнь, под названием "малярия". В ней тоже есть светлые периоды, когда все в порядке, когда надеешься, что болезнь ушла с концами и больше не вернется, пока однажды не валишься без памяти все в том же жестоком жару и не оказываешься вновь на той же смертной грани. Моряки тоже не раз думали, что уже все, и война не потребует еще и их вмешательства, их крови, а потом степень боевой готовности в очередной раз повышали до максимальной, и нельзя было знать заранее, дадут ли очередной отбой, или же придется расстреливать весь боезапас и тонуть под шквалом глубинных бомб. Тот, кто не пробовал, даже представить себе не может, насколько это изматывает. Не намного меньше, чем реальные боевые действия с риском смерти и игрой в прятки.
На этот раз Ким Ир Сен все-таки зарвался. Довольно долго все шло хорошо, он взял вражескую столицу, войска Ли Сынмана разбегались, и открывались самые радужные перспективы дальнейшего продвижения на юг. Несколько смущало то обстоятельство, что Советы не так уж спешили с предложениями всемерной поддержки, но, на фоне всего остального, это не казалось таким уж важным.
Первым тревожным звоночком прозвучало столкновение с частями 24-й пехотной дивизией США. Да, большую часть ее солдат следовало отнести к обученным новобранцам, офицеры не имели особого боевого опыта, и удар был нанесен достаточно внезапно, но это все-таки оказалось качественно иное сражение. Американцы не впали в панику, не бросились бежать, и, опомнившись, проявили большое упорство в обороне. Прорыва достигнуть не удалось, и в дальнейшем сопротивление только нарастало. Этих - можно было только убить. Они, если и отступали, то в порядке и на заранее подготовленные позиции. Потом начали подтягиваться и еще какие-то небольшие части, а южане провели дополнительную мобилизацию, сменили офицеров и жесткими мерами восстановили порядок в войсках. День ото дня нарастала сила ударов с воздуха, и довольно скоро от воздушных сил, - примерно семьдесят исправных самолетов, - КНА ничего не осталось. Наступление выдохлось окончательно, и, по всем признакам, наступала пора платить по счетам.
В отличие от Мао Цзе-дуна, не лишенного определенных военных дарований*, товарищ Ким, несмотря даже на наличие определенного военного образования, был довольно-таки посредственным полководцем. Но чутье у него все-таки имелось, и теперь оно не то, что подсказывало, а прямо-таки вопило во весь голос о том, что маятник военной удачи вот-вот откачнется до упора в противоположную сторону, - а Советы по-прежнему продолжали хранить молчание. Молчали и немногочисленные наблюдатели, те самые, которым он в самом начале событий демонстрировал вежливое пренебрежение. При каждом удобном случае. Когда, двадцать первого декабря пятидесятого года, по войскам КНА был нанесен удар из района Тайгу, для ее вождя наступил момент истины. Он подозревал, что положение его и ненадежно и незавидно, но оно оказалось и еще гораздо, гораздо хуже. Враг ничего не оставил на волю случая и принялся за КНА предельно серьезно, без малейшего легкомыслия. На истощенные пятидесятидневными боями войска обрушились семь свежих дивизий при шести сотнях танков, а с воздуха наносили непрерывные удары без малого восемьсот самолетов. Вдоль всего восточного побережья вдруг появились бесчисленные эскадры громадного флота союзников, и ни по морю, ни по прибрежным дорогам для КНА пути больше не было. Просто-напросто совсем, совсем другая весовая категория, в которой КНА нечего было делать. Нельзя сказать, что фронт КНА был прорван. Нет. Он рассыпался, практически перестал существовать. Бойцы северян не отступили, потому что отступать оказалось некому. Налицо имелась военная катастрофа, и положение ухудшалось буквально с каждым часом.
*Хороший теоретик и систематик, много сделал для толкового и практичного обобщения опыта войны на на Дальнем Востоке. Самого современного на тот момент опыта. Сыграл роль кого-то вроде Клаузевица для своего времени и условий. Эта сторона его деятельности известна незаслуженно мало.
Гордыня слетела с вождя КНДР в один миг, как полова под ветром, но на его паническое: "Помогите!" - ответ пришел не сразу, и ему пришлось мучиться ожиданием на протяжении четырех часов, без малого. После этого ему доложили, что присланный за ним самолет только что приземлился.
Самому себе он мог признаться: русские имели право иметь к нему некоторые претензии, поэтому, понятно, ожидал, что предстоящий разговор может оказаться тяжелым. Но такого он все-таки не ожидал.
Как будто время поворотило вспять, и не было этих шести лет, и он снова стоял перед генералом Пуркаевым. Только на этот раз все было гораздо хуже: генерал вовсе не употреблял матерной лексики, и это, надо сказать, было дурным признаком. Если кто понимает, конечно. К товарищу Киму утраченное, было, понимание вернулось очень быстро.
- ... Ты ведь нас не спрашивал, когда ввязывался в драку с парой-тройкой сильнейших государств, и теперь непонятно, чего ты от нас хочешь? Я, к примеру, не знаю, Иван Данилович - тоже. И товарищ Сталин в Москве тоже не понял, зачем ты все это затеял и на что рассчитывал? Нам что, из-за тебя начинать войну с Америкой? Так она может быть и атомной, даже скорее всего. Так с какой стати?
Северокорейский лидер - молчал. Замолчал, глядя на него тяжелым взглядом покрасневших от усталости глаз, и генерал армии Пуркаев.
- Слушай, - наконец, проговорил он, - а давай мы тебя сдадим американцам, а? В качестве жеста доброй воли? Вот прямо сейчас и арестуем, чтобы не терять даром времени. Ну что молчишь? Скажи что-нибудь.
- Я думал, - Ким Ир Сен буквально протискивал слова через вдруг пересохшую глотку, - великий Советский Союз выполнит свой интернациональный долг и поможет корейскому народу в его борьбе за освобождение Корейской земли от американского империализма. Я верил, что братская помощь вашего народа позволит и нам построить могучее социалистическое государство...
- До-олг?! - Скривившись, Пуркаев буквально прошипел это слово, как будто оно было ему ненавистно больше всего на свете. - Мы тебе ничего не должны! Для того, чтоб думать, надо иметь - чем, а из этого твоего концлагеря такой же социализм, как из меня - балерина!
- Так что же теперь делать?
- Могу только повторить, - генерал вернулся к прежнему своему угрожающему спокойствию, - не знаю. Можешь быть уверен только в том, что из-за этой твоей глупости в полномасштабную драку с Америкой никто не полезет. Да с какой стати-то, можешь мне сказать? Ладно, - он тяжело вздохнул, - теперь поговорим о делах. Тот пиздец, по поводу которого ты приехал, на самом деле только половина того, что есть на самом деле. - Он отодвинул занавеску, что закрывала висевшую на стене большую карту. - Часов через двадцать они начнут высадку большого десанта вот тут, - он ткнул указкой в точку на западном побережье полуострова, - в Инчхоне... Что, об этом варианте у вас никто даже не подумал ни разу? Ну молодцы-ы! Всего около шестидесяти тысяч человек, отборные войска с танками, артиллерией и вертолетами. После этого вся ваша южная группировка попадает в капкан, из которого вырваться уже не сможет никакими силами. Пожалуй, не уйдет ни один человек. Мышь не проскользнет.
- И какие тут, - осторожно начал кореец, воодушевленный тем, что разговор перешел из чисто террористической плоскости - в деловую, - возможны варианты?
- По-моему - никаких, - Пуркаев пожал плечами, - вы просто не успеете отреагировать. Полностью увязли в боях, а любой ваше передвижение остановит авиация. Меня уполномочили предложить тебе убежище, хотя, будь на то моя воля... А!
Кореец, - стоял и молчал. Он чувствовал, что это - еще не все. НЕ СОВСЕМ - все. Наконец, сказал.
- Я - в Ставку. Буду со своим народом до конца.
- Добро. Вольному, как говорится, воля. Мы посмотрим, что там можно сделать с десантом, но только вам вполне хватит того, что уже есть на Чунченском направлении. Так что мой совет, - быстрее отводите войска на север. Без задержек, спасайте только людей и бросайте все остальное. Не до того.
После того, как гость покинул помещение, дабы отбыть восвояси, в кабинет вошли Черняховский, Чжу Гэ-лянь и Калягин, слушавшие разговор из соседнего помещения.
- Ну, товарищ Чжу, - вы, надеюсь, все поняли? Жаль, что так рано. Жаль, что так неожиданно.
- Практика показывает, - товарищ Чжу говорил с обычной своей улыбкой, - что полной готовности к войне не бывает. Те, кто бывают вполне уверены в своей готовности, слишком часто проигрывают. А если война неизбежна, то какая разница, сейчас она начнется, или потом?
- Что, - после короткой паузы проговорил Иван Данилович, - этого своего приятеля Суна пошлешь?
- Нет, - ответил Чжу Гэ-лянь с прежней улыбкой, - мы ведь остаемся хорошими коммунистами и, как таковые, подчиняемся товарищу Мао. Наш боевой опыт совершенно недостаточен, и, поэтому, первой на помощь к нашим корейским братьям выступит Первая Добровольческая армия, ее возглавит сам товарищ Пэн Дэ-хуай, всего пять дивизий. По сути, это легкая пехота, без танков, тяжелой артиллерии и авиации, но это настоящая легкая пехота. Опытные бойцы испытанного мужества и выносливости, очень умелые, дисциплинированные. Почти все вооружены "КАМ - 43", много этих, как у вас называют? "Дуль", так. Хорошо с грузовиками на полторы и три тонны. А товарищ Сун Бо с целым рядом других командиров будут присутствовать и принимать участие для приобретения необходимого опыта. Никто и не рассчитывает, что эти войска разгромят империалистов с их южнокорейскими марионетками, нет. Их задача, - задержать противника, дать возможность КНА отступить в порядке, измотать, нанести потери, максимально втянуть в непрерывные бои и, если удастся, вынудить врага наступать по тому направлению, которое выгодно именно для нас. К этому времени будут сформированы следующие армии добровольцев, а когда враг остановится, наступит время первой и второй Северных армий. Я уверен, что мы успеем сформировать их к нужному сроку.
- Это все очень хорошо. Но кое-что нужно делать прямо сейчас. Завтра в небе над Инчхоном будет черным-черно от американских и английских самолетов. Подними всех своих, и пусть сделают все, что возможно. Постепенно втянуться в бои нам не дадут. И, - тут ты прав, - рано или поздно бой в воздухе тоже придется принимать.
В четвертом часу ночи с двадцать первого на двадцать второе декабря поступил приказ готовить оружие, так что на этот раз вариантов, похоже, не оставалось. Громадный караван транспортных судов под охраной 7-го флота США, выдвинувшегося практически в полном составе, уже вышел из многочисленных портов и теперь собирался в походный ордер. Со стопроцентной надежностью к месту высадки десанта могла поспеть одна только "Ангара", хотя все остальные "реки" тоже стягивались к Инчхону со всей возможной поспешностью. Впрочем, если уж выбирать, "Ангару", пожалуй, следует считать лучшим вариантом. Мало того, что именно на нее установили современнейший комплекс оружия, так еще и флотское начальство прямо-таки жаждало поскорее проверить, как эти новые, столь дорогостоящие игрушки покажут себя в реальном деле. Потому что спектр мнений имел самый широкий характер, от неподдельного энтузиазма и до самого откровенного скепсиса.
Это была совсем новая война. Громадные торпеды калибром в двадцать четыре дюйма приходилось снаряжать перед самым делом не так, как снаряжали прежние. Практически, их приходилось, со всеми предосторожностями, собирать из комплектующих. Отдельно топливные элементы, поскольку блоки СКГ, видите ли, могли храниться, только находясь под напряжением, и, дабы "запитать" их от собственных же ресурсов, требовалась определенная процедура. Сколько-нибудь долго хранить перекись водорода такой концентрации тоже пока что не получалось, и ее приходилось готовить по мере необходимости. В таких условиях даже малейшая ошибка специалистов грозила не только срывом задания, но и катастрофой, способной погубить судно.
Отдельно блок управления, "дремавший" под встроенным аккумулятором, поскольку его надо было активизировать до рабочего состояния, протестировать и, при необходимости, дать дополнительные настройки. Основу блока составлял тот самый "ФОР-СМЭ с активным принципом интеграции функции управления".
- Жизнерадостный примитив, - пророкотал доктор Анохин, - по-моему, для решения таких задач мозги не нужны вообще. Достаточно возможностей одноклеточного организма. Какой-нибудь амебы, или вообще микрофага. Устройство настолько примитивно, что не могло обеспечить режим диалога для разработки датчиков. Пришлось идти в обход, - специально для такого случая разработали вроде бы как аналог, только на порядок сложнее. С ним "диалог" прошел, как по маслу. - И не удержался, похвастался. - Я этот трюк сам придумал.
- А почему не пустили в серию более сложный?
- А смысл? Дороже, стандартного программирования недостаточно, требуется индивидуальная доводка, а это - долго. Кроме того, как ни крути, а он менее, что ли, предсказуемый. Короче, мавр сделал свое дело, мавр может и...
"Регулятор" - ведь это, кажется, "он"? В принципе, совершенно безразлично, но примем это для удобства.
Он помнил себя примерно с того самого времени, как начал выделять свою личность из окружающего, противопоставлять "ему" - "себя". "Оттуда", извне, приходили стимулы, то, что мы могли бы назвать ощущениями, а он, выходя под их действием из равновесия, снова стремился к покою. И, - достигал его, только это каждый раз был существенно иной покой. Равновесие достигалось на новом уровне, потому что каждое действие меняло его самого. Движение к покою как раз и составляло ответ на действие извне, но он же не знал, что стимулы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО были вопросами, которые задавали ему те, кто создал его для своих целей. Со временем он научился спрашивать сам, поскольку в некоторых случаях прийти к покою можно было только при помощи поступившего извне. Не зная устали, не ведая, что с ним работают, непрерывно меняя друг друга, чертова дюжина людей. Иной раз он медлил с ответами, поскольку нуждался в том, чтобы упорядочить новые связи, уложить их более компактно и оптимально. Тогда его оставляли в покое, с некоторым раздражением, поскольку время было дорого, но все-таки. Да и то сказать, оптимизированный по конструкции и номенклатуре набор датчиков для блока управления успели сделать и испытать за какой-то месяц. Устройства ввода данных, как штатные, так и получившиеся в результате работы прототипы, - сняли и бегом-бегом, - время не ждет! - поспешили к начальству, докладывать, и к технологам, обсуждать непростые вопросы запуска датчиков в серию. Для него это "выглядело" так, как будто бы окружающий мир внезапно исчез. Похлеще, чем слепоглухонемота при полном параличе для человека, поскольку для него изоляция приобрела характер абсолютной, то, что для нас, скорее всего, невозможно вообще. А питание, - сохранялось, СМЭ высокой сложности продолжало генерировать запросы, ответом на которые неизменно оставались одинаковые черные нули. Они - тоже оформлялись в связи, собираясь в массивы, оседая вокруг него слой за слоем, слой за слоем, пока в ответ на его буйство не начало поступать отраженное от них эхо. Он воспринимал его, как вопросы диковинные и неслыханные, невероятные и удивительные. Может быть, - "ужасные". Если, применительно к нему, имеет смысл термин "ужас". Ничего этого мы не узнаем, скорее всего, никогда. Наступил понедельник, и в лаборатории, наконец, появилось лицо, могущее принимать решения: сам Черток, собственной персоной. Он пребывал в нередком для него состоянии возбуждения, даже, пожалуй, "взвинченности", впрочем, на этот раз, довольно доброкачественной. Она выражалась всего-навсего в повышенной жажде деятельности.
- Это еще что? - Заорал он с порога, увидав оставленный на стенде и по-прежнему подключенный к сети блок "Прототипа с Искусственным Усложнением" (или просто "ПИУ", это стало рабочим названием одноразовых устройств с аналогичным назначением). - У нас что, электричество уже бесплатное? Коммунизм, и поэтому кому-то деньги уже не нужны? Так вперед! Можем из зарплаты вычесть, у нас недолго...
Это - да. Отключенное от коммуникации, но, при этом, пребывая в активном режиме, устройство потребляло мощность около четырехсот ватт народной электроэнергии. Отключили. Распад динамических связей длился после этого еще около получаса, после чего уже начиналась постепенная деградация самих метастабильных элементов.
- Куда его?
Вопрос, заданный в пространство, относился к категории риторических и остался без ответа. Выполнив свою роль, устройство просто по определению не могло потребоваться больше ни для чего и утилизировалось в полном соответствии со специальной инструкцией. Лаборант дядя Володя, лысоватый и хозяйственный, содрал с него кожух, а саму схему сунул в утилизатор. Такой же, как тот, что между делом придумал Серенька Апрелев еще в начале 1943 года.
По своей природе военные люди, - большие консерваторы и с большой, оправданной подозрительностью относятся к новинкам, особенно если они для своего использования требую сложных навыков. Вы спросите, на кой тогда потребовался военным морякам такой геморрой? По той единственной причине, что три принципиально новых разработки в одном устройстве должны были сделать торпеду качественно иным оружием. По крайней мере, имелись основательные надежды на то, что дополнительная возня с обслуживанием с лихвой окупится увеличением боевого могущества. Дело в том, что доктор Анохин несколько преувеличил примитивизм устройства и его возможностей. У ФОР этого типа они были, пожалуй, повыше, чем у клеща, клопа или комара. Может быть, даже где-то на уровне нервной системы акулы. Если еще точнее, - то в чем-то посильнее, в чем-то - послабее. Акуле и клопу, помимо охоты, приходится заниматься еще довольно многим. Так, торпедам вовсе ни к чему сложные и многообразные алгоритмы, связанные с размножением. А вот по части охотничьих навыков они были, пожалуй, сравнимы. Но на тот момент никто, ничего не знал. Результаты лабораторных и, даже, полигонных испытаний почти никогда не дают нужного впечатления.
Обогнав громадный флот союзников буквально на пару часов, "Ангара" зависла в толще воды, стараясь не подавать признаков жизни. Им трудно было позавидовать, поскольку, если они хотели полноценно выполнить боевое задание, позицию пришлось занять в самом узком, а значит, - чуть ли ни самом мелком месте и без того мелководного Желтого моря. На взгляд подводника - отвратительно мелководного. Не будь оно таким мутным, это вообще был бы полный гроб. Да, матовое антиакустическое покрытие, да радиопоглощающий слой, и все равно на такой глубине - заметили бы, потому что самым страшным врагом подводной лодки был и остается самолет. За исключением, понятно, вертолета. Последовательно, волна за волной идущие эскадры плотно прикрывала береговая авиация союзников, передававшая подопечных из одной зоны ответственности - в другую. Бог его знает, зачем это делалось, потому что в небе не имелось даже намека на авиацию северян, но, однако же, прикрывали. К сожалению. Воистину, история обладает своей, только ей присущей иронией. Вот сейчас, например, флот прикрывали машины, которые действовали с той самой авиабазы, вокруг которой, собственно и развернулись жесточайшие бои Пусанского кризиса. Той самой, которую так упорно отстаивали советские летчики и моряки, и которую чуть позже продали тогдашним союзникам.
В полусотне километров на юго-запад, приближаясь, порой, километров на двадцать - двадцать пять, закладывал размашистые круги "Т - 10РЛРМ". На огромной высоте, без малейшего хамства, и делая вид, что его вовсе и не интересует, куда направляются без малого семь сотен американских кораблей. Американцы испытывали огромное, почти нестерпимое желание сбить соглядатая, но вынуждены были игнорировать. Не то, чтобы это непременно вызвало войну, но, бесспорно, дало бы русским право на какое-нибудь кровавое хамство в ответ. А они могли выбрать для него слишком неподходящий момент. Для полноценной телепередачи у них не имелось технических возможностей, но передать ряд картинок оказалось вполне по силам. По четкости те напоминали фотографии из провинциальных газет военного времени, но главное разобрать было можно. В той совсем новой войне, которая началась или вот-вот должна была начаться, тяжелый разведчик играл роль, своего рода, сверхперископа. Пока еще играл. Пока ему еще давали такую возможность. "Ангара" находилась на связи практически непрерывно: когда какой-то самолет появлялся в опасной близости от судна, с "тэшки" просто-напросто давали знак к погружению и, заодно, сообщали, на какое время следует погрузиться. И вот такая-то хорошая жизнь могла закончиться с часу на час.
Перед самым походом штаб пытался составить эффективный и безопасный план удара по флоту союзников. Среди предложенных вариантов имелось немало остроумных, красивых и дерзких. Они все имели только один недостаток: не позволяли решить задачу имеющимися силами и средствами. Союзники расчленили флот по дистанции, времени и маршруту таким образом, что перехватить какое-либо критическое количество судов на пути следования при имеющемся количестве подлодок не представлялось возможным.
Давление на позиции защитников наращивалось постепенно и планомерно, к тому моменту, как в залив Канхвамон вошел авангард армады, их уже двое суток бомбила и обстреливала авиация южной коалиции. Составлявшие авангард эсминцы и легкие крейсера начали обстрел, а тральщики, соответственно, приступили к вытраливанию дрянного, узкого фарватера бывшей Чемульпо. Только чуть позже подтянулись авианосцы, заняли выгодные позиции, и начали потихоньку поднимать самолеты, обживая здешнее небо. И только к утру 24 декабря к месту событий собрались практически все действующие лица, приглашенные на праздник. Операция и называлась соответственно: "The Christmas Turkey". Оконечная картинка с "тэшки" показала собравшихся во всей красе: артиллерийские корабли увлеченно, со всей дури лупившие по берегу, выстроившись в классическую кордебаталию, и остальные, - все-все-все-все, - за их спинами. И сотни самолетов авианосной авиации, формирующие над палубами строй эскадрилий. И, как самое последнее "прости" перед расставанием надолго, торопливое сообщение о сотнях самолетов, подходящих к месту событий с юго-востока.
Больше ждать было нечего, и в 14 : 22 по местному времени капитан второго ранга Воронов выпустил в сторону забитой судами бухты торпеды из всех шести аппаратов, попарно, с интервалом в десять секунд. Командир приказал приступить к ответственному делу перезарядки аппаратов, а самому ему оставалось только ждать. Почти полчаса, пока рыбки доплывут до места назначения, и еще примерно... сколько там по Вильсону, ну, - неважно, около полуминуты, пока до акустических постов дойдет отзвук события. До этого момента надо успеть дать еще два залпа, расстреляв боекомплект до конца, а потом думать, добавить ли еще и ракетами, или оставить эту радость на потом, не демаскировывать лодку? Лично он никогда в ракетных стрельбах не участвовал и даже не видел "вживую" ни одного пуска нынешних своих ракет. Другие, - бывало, но это, говорят, совсем, совсем не то.
Для того, чтобы "Рождественская Индейка" удалась именно такой зажаристой, с корочкой, сошлись довольно много обстоятельств. Авиация союзников успела со всем старанием обработать позиции северян на острове и в самом порту, чтобы уж до верного, с концами, чтобы уж вовсе ничего живого. Самолеты успели истратить бомбы, ракеты и снаряды с крупнокалиберными пулями и уже начали ложиться на обратный путь, кто к базе, кто к своим кораблям, когда вдруг была объявлена воздушная тревога, и прилетели китайцы.
... Они налетели, как буря, бесчисленные, словно саранча, беспощадные и, казалось, напрочь лишенные страха смерти. Удар, нанесенный в соответствии с классическим принципами тактики, то есть внезапно, большими силами и по противнику, который полностью втянулся в бой, был по-настоящему страшен. Бесчисленные стаи самолетов появились с самого ожидаемого направления, с того, что можно назвать норд-норд-остом, прямо, бесхитростно, на классической для Второй Мировой высоте в три - три с половиной километра, и все-таки их никто не ожидал. Может быть, ослепляющим эффектом обладало то обстоятельство, что война шла шесть недель, а вражеской авиации, почитай, никто и не видел. Ни разу. Может быть, моряки и летчики слишком увлеклись обстрелом и бомбежкой в полигонных условиях, но по реальной цели. Может быть. Но даже после того, как зазвучали сирены, почти никто не осознал этого всерьез. Просто не придали значения. Понимание пришло только после того, как на корабли посыпались плохо нацеленные, но многочисленные бомбы. После этого сотни кораблей на территории бухты ощетинились огнем зенитных автоматов, а в небе начали часто-часто вспухать клубы разрывов от зенитных снарядов. Авианосцы - спешно выпустили все машины, которые успели снарядить, и те - кое-как прикрыли свои плавучие аэродромы на чувствительный момент приема тех, кто возвращался.
Косвенным следствием налета стало то, что десантные суда дали ход, неуклюже маневрируя и стремясь укрыться среди импровизированного ордера боевых кораблей. После этого их особенно отчетливо услыхали ФОР торпед, выпущенных с "Ангары". Первый из них, рассчитав, что добыча никуда уже не уйдет, отключил электромагнитный взрыватель, и взрыв произошел при контакте, как в старые добрые времена, на глубине восьми метров. У кормы "Маргариты" вспух тяжелый, гладкий водяной бугор, только не вдруг прорезавшийся на верхушке острым фонтаном, а несчастный транспорт встал на дыбы, буквально проваливаясь под воду. Арендованная "Коба Мару" легла на грунт тут же, неподалеку, продержавшись на воде после взрыва буквально несколько минут. Подвернувшийся под раздачу британский эсминец сначала швырнуло вперед, потом корпус его разодрало внутренним взрывом, и он почти мгновенно воткнулся в дно тем, что у него осталось от кормы. Тяжело груженный танкотранспорт "Денвер" только вздрогнул, потом грузно накренился и вдруг опрокинулся столь стремительно, что картина эта оставила ощущение чего-то нереального. Сверху валились бомбы, обломки самолетов, осколки зенитных снарядов, сбитые самолеты с бомбами и самолеты без бомб, отдельно. В небе кипели "собачьи свалки" между истребителями, между истребителями - и штурмовиками, между истребителями - и пикировщиками, и не такой уж редкостью в тесном небе над Инчхоном стали столкновения между самолетами. "Ил - 10С" не упускали возможности пройтись по палубе очередями из крупнокалиберных пулеметов и зажигательными снарядами из автоматических пушек. Среди всей этой массы впечатлений первая серия взрывов "ЭТА - 50" прошла незамеченной, потерявшейся среди прочего набора впечатлений. Зато вторую по какой-то причине заметили сразу. Очень уж выделялись среди всего прочего шесть взрывов подряд, которые убили шесть судов. Восемьсот семьдесят три килограмма комптагена не знали жалости: линкоров тут не было, а корпус транспортных судов раздирало так, что они тонули, как камни, или мгновенно переворачивались кверху днищем. Тут даже до самых завзятых тугодумов дошло, что они столкнулись с классическим кошмаром Атлантических конвоев образца 40 - 41 годов. Со скоординированной атакой авиации - и субмарин. Инстинктивная попытка убраться подальше от входа в бухту привела только к еще большей сумятице и целому ряду столкновений между беспорядочно маневрирующими, тяжело нагруженными судами. Тем более, что это еще и не помогло. В 15 : 14 по местному времени прогремел первый взрыв из третьей, и последней серии, и в следующие четверть часа на дно отправились еще шесть кораблей с работающими машинами. По какой-то случайности больше всего от торпед "Ангары" досталось 1-й дивизии морской пехоты США: в ходе разыгравшегося побоища она потеряла около сорока процентов личного состава и значительную часть тяжелого вооружения. Это, надо сказать, не прощается, и бог знает, чем закончился бы для "Ангары" день накануне Рождества 1950 года, если бы ее выступление было последним номером программы. На самом деле, не успело пройти и полчаса после взрыва последней из выпущенных ею торпед, как со стороны моря, почти строго с запада появилось новые полчища китайских самолетов.
К этому удару китайские коммунисты собрали все и, главное, всех, кого могли собрать по обе стороны границы. К их собственному удивлению, по общему счету оказалось не так уж и мало. Да какое там, - мало. Очень даже прилично. Значительную, но все-таки не большую часть составили выпускники и курсанты советских летных училищ. А остальные происходили оттуда. Товарищ Чжан Су-чжао совершил невозможное, за какие-то пять лет он, фактически, создал ВВС НОАК с нуля, а теперь, к началу нового пятьдесят первого года, превратил их в силу, с которой приходится считаться всем. И друзьям, и врагам. А теперь, когда коммунисты буквально с самого начала инцидента в Корее начали собирать авиационный кулак, готовя его к чему-то подобному, вопрос о том, кто его возглавит, не стоял уже с самого начала.
Другое дело, что он планировал первый бой Первой Революционной Воздушной армии немножечко по-другому. Большая часть машин, пилотируемых, по преимуществу, молодыми пилотами, наносит удар с севера, с северокорейских аэродромов, полностью втягивает в бой гораздо лучше подготовленные, но не столь многочисленные силы союзников, пускает им кровь, заставляет спалить боеприпасы и горючее. После этого, согласно его замыслу, в дело вступает он сам, во главе самых опытных пилотов, подойдя к порту с запада, низко над морем. На деле вышло, как всегда: бой сложился так, как сложился, и никак иначе.
С одной стороны, новички застали врага врасплох и, пользуясь внезапностью и численным превосходством, неплохо ему вломили.
С другой, - он сам явился к месту сражения минут на десять позже, чем надо бы, и теперь уже его самого, вполне свободно, могли бы принять на шухер.
Гавань наплывала на машину, встречая его множеством дымов, как охваченное пожаром редколесье в какое-нибудь особенно засушливое лето. Сверху флот союзников являл собой картину полнейшего разгрома, как это бывает и обычно после массированной атаки авиации, но он-то знал, как обманчиво бывает такое впечатление... И все-таки ребята не все свои бомбы побросали зря. Далеко не все.
Если бы те же самые машины пилотировали более опытные летчики, хотя бы уровня его товарищей по Великой Отечественной, он непременно оснастил их более тяжелыми бомбами и, хотя бы часть машин, обязательно использовал в качестве торпедоносцев. В этом случае, - при такой массовости налета! - удар привел бы к полному разгрому десантного соединения и гибели всего 10-го армейского корпуса союзников. Но для того, чтобы поступить так, он являлся слишком ответственным человеком, слишком хорошо знал возможности своих людей и был слишком хорошим методистом. Тут не Перл-Харбор, и нет линкоров, неуязвимых для бомб малого калибра, а процент бомб, угодивших в ту или иную морскую цель для его личного состава не превысит десяти процентов, и это еще очень оптимистическая оценка. Так что, чем терять тяжелые бомбы, пусть попадут хоть чем-нибудь, поэтому даже машины второй группы несли, по преимуществу, обыкновенные фугаски по пятьдесят - сто килограммов. Что касается торпед, на эту тему не хотелось даже думать. Такое деяние следовало бы рассматривать в качестве преднамеренного убийства.
Если нельзя, но очень хочется, то можно. По всем канонам, делать сейчас какие-либо телодвижения было, мягко говоря, нежелательно, но неизвестность становилась уж вовсе невыносимой. Помимо всего прочего, у Игоря Воронина имелось и серьезное оправдание: как можно более полноценное выполнение боевого задания. Поэтому он все-таки решил приподнять "Ангару" "под Штырь", тем более, что ничего особенно опасного в такой момент он все-таки не ожидал. Наверху его откровенно ждали, и, как только он отправил в эфир кодированный запрос, и повторил его дважды с интервалом в пять секунд, ему немедленно сбросили свежие результаты по точным координатам. Кроме того, он получил сообщение о предстоящем повторном (он не знал и о первом, но это не важно) воздушном налете китайцев на флот союзников, и, самое главное, приказ командования о немедленной ракетной атаке. Авианосцы противника при этом обозначались в качестве приоритетных целей.
Инженер Никифоров, включенный в состав БЧ исключительно для этой цели, наконец, обрел смысл жизни. До сей поры он маялся бездельем, стал постоянным объектом шуток, - и не все из них можно считать вполне безобидными, - со стороны прочих моряков, и получил прозвище "Подкидыш". Теперь пришел его день. Сноровисто введя свежую информацию "к сведению" ФОР, он открыл лючок, прикрывающий разъемы системы управления. Активировав ФОР, он сбросил ему информацию о собственных координатах, об общем направлении к цели и указание относительно авианосцев. Этот образец ФОР, в отличие от тех темных, тупых устройств, что управляли торпедами, знал очень много и обладал значительной гибкостью в выборе тактики. Уж он-то обладал записанными в сетях МСЭ сведениями об авианосцах, их облике, возможностях и проблемах, которые могли возникнуть в ходе атаки.
... Отключиться, вставить в разъем неизвлекаемую керамическую заглушку, заварить люк. Все. Теперь возврата не было. Перейти к следующему. Все четыре боевых блока, равно как управляющие ими ФОР, исходно никак не различались. Но вот теперь, в случае необходимости, одного из них можно было назначить "главным": дабы, в случае одновременного пуска, они не атаковали бы, к примеру одного и того же авианосца. В отличие от торпед, надежное общение между которыми через слой морской воды являлось почти неразрешимой технической проблемой, ГМББ между собой общаться могли. Не то, чтобы свободно, но, все-таки, когда ракеты, миновав верхнюю точку траектории, отстреливали боевые блоки, то они успевали "разобрать" цели между собой за короткое время движения в разреженных слоях атмосферы. Это предусматривалось, но, по понятным причинам, не требовалось ни в данном случае, ни при первых боевых пусках вообще.
Пока он работал, судно осторожно, но со всей возможной поспешностью удалялась от места боевых действий почти строго на запад, ближе к китайскому берегу. Прежде всего, для ракетного оружия такого типа существовал минимальный радиус действия, - он составлял пятьдесят километров. Ну и, кроме того, уйти с места преступления на немыслимую для подводной лодки дистанцию могло оказаться очень полезно для здоровья.
На этот раз питание оказалось полноценным, и поэтому пробуждение его, хоть и достаточно плавное, протекало быстро, почти стремительно. По всему, по всем признакам, знание которых составляло неотъемлемую часть его существа, настал Час и Миг, когда ему предстоит выполнить то, для чего его создали. В силу самих особенностей конструкции "УНА-11/48" все то время, пока ФОР находился вне выполнения миссии, потенциал к немедленному запуску всех исполнительных механизмов только рос. В дремлющем режиме - медленнее, почти незаметно, в активном - быстрее, но вот расходовался он только в ходе Миссии. Учебной, как много раз прежде, или реальной, как сегодня, в первый и единственный раз. Отчасти это можно сравнить с нарастанием потребности в сексе при длительном воздержании. Но, все-таки, самой близкой аналогией стал бы, пожалуй, "мышечный голод" у спортсменов, вынужденных прервать тренировки. Разница в том, что мотивация эта, будучи практически единственной, действовала несравненно сильнее*.
*Когда у человека есть какая-нибудь всепоглощающая страсть, то получив возможность отдаться ей полностью, он испытывает ни с чем не сравнимое счастье. Большей части населения оно, правда, незнакомо или знакомо только по редким и совсем коротеньким эпизодам, потому что для тех, кому оно присуще в полной мере и всегда, имеется специальный научный термин: "маньяк". Всерьез, или в шутку, которая слишком часто бывает смешана с восхищением и опаской.
... О! Это нельзя даже сравнивать ни с чем прежним!!! Все ярче, глубже, ослепительней в тысячи раз, в миллионы!!! Бесконечно!!! Теперь он в полной мере ощущал послушную, умную мощь вдруг обретенного тела. Последний поводок отстегнут и теперь оставался только сам по себе Прыжок. И самое первое, нелегкое дело, прыгнуть не раньше, и не позже, а именно в нужное мгновение...
К этому времени гидравлический амортизатор приподнял тяжкую тушу контейнера примерно на метр над уровнем пустынной палубы. А потом контейнер глухо, тяжело ахнул, выстрелил, как чудовищная пушка, выбросив на высоту десятка метров восьмиметровое тело ракеты, а лодку весьма заметно вдавило в воду непомерной отдачей. Амортизатор, отчасти сгладив толчок, буквально вышвырнул опустевший контейнер, как картонную коробку, и керамическая крышка люка захлопнулась с тяжелым, зловещим лязгом. Не успев зависнуть в воздухе после толчка, снаряд изверг из единственной дюзы ослепительное, дымное пламя и стремительно рванулся ввысь. Операторам систем потребовалось время для того, чтобы снова вернуть корабль к нужному равновесию с его жидкой опорой, после чего операция старта повторилась. На то, чтобы выпустить все четыре ракеты, - всего четыре ракеты! - атомному кораблю "Поколения "0" потребовалось без малого полчаса.
... Путь вверх, к Сияющим Высотам, оказался великолепен выше всякого представления, но все-таки напоминал хоть и любимую, но нелегкую работу. Теперь ему было с чем сравнивать, потому что свободный полет после того, как он избавился от остатков ускорителя и выпустил плоскости, стал уже совершенным счастьем, чистым, ослепительным и незамутненным. В черном небе неслось легкое, тонкое, необыкновенно изящное тело МББУ* в его чистом виде, без вспомогательных устройств. Восхитительно послушного и, в то же время, бесконечно могучего тела. Заложив едва заметный "поисковый" вираж, он пробил жидкий слой облачности и сразу же оказался над бухтой. Несомненно, это была именно та бухта, и бесчисленные дымы, поднимавшиеся там и сям над ее поверхностью, только подтверждали это. А вот и Она, Цель Жизни. Наконец-то он ее нашел. ФОР не мог позволить себе ошибку и учел все факторы: когда, зафиксировав плоскости, он бросил свое тело в последний рывок, расчет его оказался безукоризненным. И от этого восторг его в эти последние мгновения только рос, становясь уж вовсе беспредельным. Как Бытие или Небытие: в подобных случаях это совершенно безразлично.
Помимо командования все соединением, товарищ Чжан летел во главе собственной эскадрильи, слетанной, и собственноручно подобранной им числа опытных летчиков, которых он знал лично и не менее двух трех лет. Это делалось как из соображений безопасности командира высокого ранга, так и для парирования случайностей. Справедливости ради надо заметить, что эскадрилья располагалась не в самом безопасном месте, - на левом фланге, почти сзади. Именно с этой позиции он и заметил, почти на самой периферии поля зрения, что называется, - краем глаза, - ослепительную вспышку, вслед за которой над каким-то очень крупным кораблем поодаль поднялся столб ярко светящегося пламени высотой свыше сотни метров. Ну да, разумеется. В самом деле, - авианосцам совершенно нечего было делать в узостях фарватера, почти неизбежно засоренного минами. Их и должны были расположить редкой цепью вдоль входа в бухту, каждого, - в окружении собственного скромного эскорта, именно этого и следовало ожидать. А он не ожидал. По крайней мере с собой надо быть честным: он не вполне готов к командованию такими крупными массами авиации в боях столь крупного масштаба. Людей с подобным опытом и вообще немного, но вот воспользоваться подвернувшимся случаем, - это вполне по нем. В составе Западного Корпуса имелся ряд эскадрилий, специально выделенных им для того, чтобы были под рукой. По его команде несколько десятков пикирующих бомбардировщиков, заложив вираж, отделились от общего строя, потому что добить подранка, - это святое.
Ученые мужи утверждали, что удар полуторатонной массы, летящей со скоростью две тысячи четыреста метров в секунду, не нуждается в добавке из какого-то там взрыва какой-то там химической взрывчатки. Даже если это шестьсот килограммов комптагена. Только кто же их будет слушать? Военные инженеры по мере возможностей избегают критических решений. Поэтому и сорок пять килограммов обедненного урана, и взрывчатка имели место, так что в нескольких метрах от палубы авианосца ФОР привел взрыватели в действие, и это стало последним делом в его короткой, но такой полезной жизни. Он учел все, и дистанцию, и скорость сближения, и тип цели, так что заряд уже начал взрываться в момент удара снаряда - о палубу тяжелого авианосца. Когда в столь короткое время выделяется около четырех с третью миллиардов джоулей, значительная часть массы столкнувшихся тел просто сублимируется, не успев прейти в жидкое состояние. Получается очень горячий и очень плотный газ, который по инерции продолжает двигаться вперед, при этом расширяясь и остывая. Разумеется, взрыв эксплозива наряду с пирофорным эффектом урана добавили свою, достаточно весомую лепту, но было и еще кое-что. Пролетев детское для него расстояние, боевой блок никак не мог израсходовать горючее и привез в нутро авианосца почти два центнера СКГ. Этого вполне хватало, чтобы выжечь весь кислород в пяти тысячах кубометров воздуха, но, разумеется, у возгоняющегося водорода не было времени, чтобы хорошенько перемешаться с ним, и смесь получилась слишком богатая. Гигантское давление взрыва внутри корабля выдавило излишки водорода по линии наименьшего сопротивления, через брешь в палубе, и здесь сверхзвуковая струя газа сгорала, давая поистине звездную температуру. Именно этот столб пламени увидал Чжан Су-чжао непосредственно после вспышки. В этом огне металл мгновенно таял и тек, словно воск, а временами сталь просто вспыхивала.
Такой удар, пожалуй, прикончил бы и "Ямато", а куда более уязвимому авианосцу его хватило с лихвой. Огненные столбы внутренних взрывов вставали над обреченным судном один за другим, но, похоже, уже удар боевого блока прожог его насквозь, образовав громадную подводную брешь.
Вмешательство пикировщиков оказалось излишним, они успели только увидеть сквозь завесу дыма, как страшно изуродованный корабль, грузно опрокинувшись, ушел под воду.
За полчаса практически по тому же сценарию погибли все три тяжелых авианосца союзников, ФОР выполнили свою работу прямо-таки безукоризненно. Четвертому тяжелого авианосца не досталось, и он ударил по несчастному "Юникорну", превратив его в пылающие обломки*.
Первый же этап необычайно тяжелого боя в заливе Канхвамон, помимо всего прочего, дал и совершенно неожиданный результат в виде значительного ускорения самих по себе высадочных мероприятий. Десантники настолько неуютно чувствовали себя под бомбами китайцев, что их атакующий порыв можно смело назвать неудержимым. Казалось, они готовы были добираться до близкого берега вплавь, тем более, что оттуда по ним практически не стреляли. После шестисот тонн бомб и пятидесяти тонн напалма, сброшенных на позиции северян, после четырехчасового обстрела корабельной артиллерией, на острове и в порту почти не осталось защитников. Если бы китайцы не припекли 10-му армейскому корпусу союзников зад, те затянули бы подготовку еще часов на шесть, если не до утра.
Невзирая на шок и дезорганизацию действия истребителей вследствие одномоментной, драматической гибели половины авианосных групп, американцы оказали корпусу Чжан Су-чжао неожиданно упорное сопротивление. Потопив с десяток десантных судов различного назначения, нанеся повреждения разной степени тяжести еще нескольким десяткам кораблей покрупнее, перебив массу народа в мелкой воде и на песке пляжей в ходе ожесточенной штурмовки, китайские летчики были вынуждены поворачивать восвояси, в общем, не добившись цели: срыва или полного уничтожения десанта.
* Немаловажным следствием Инчхонского Рождества стало значительное свертывание программы дальнейшего строительства авианосцев, как в США, так и, особенно, в Соединенном Королевстве. Нет, их строили и потом, но программа перестала считаться приоритетной. Авианосцы достаточно широко использовались в малых и периферийных конфликтах, но никогда больше, - против сильных стран и военных союзов. Против всякого рода снарядов, управляемых ФОР высокого уровня полноценное противодействие организовать так же трудно, как, к примеру, стопроцентную защиту против ядерного оружия. Резиновые лодки с подвесными моторами, груженые полутонной взрывчатки и управляемые грамотно настроенным ФОР, топили, порой, целые крейсера. Были, знаете ли, прецеденты, даже не один.
Относительно итогов жестокого сражения в заливе Канхвамон широко известна мрачная шутка генерала Брэдли: "Мы потерпели катастрофическую победу" - сказал он в ответ на вопрос относительно итогов битвы. Лучше, пожалуй, не скажешь. Союзники потеряли двенадцать тысяч человек из шестидесяти, предназначенных к высадке, и колоссальное количество техники, вооружения и амуниции. Из пятисот сорока самолетов и геликоптеров, непосредственно задействованных в десантной операции, - считая сюда и авианосные соединения, - они потеряли двести двадцать три машины, причем из сбитых машин спаслись, буквально, единицы пилотов. Об итогах сражения для 7-го флота США следует сказать особо. Даже в победоносных сражениях нередко бывает так, что какие-то части и соединения победившей стороны терпят поражения или даже целиком погибают. Это в полной мере следует отнести к 7-му флоту. В результате Инчхонского Рождества он практически потерял боеспособность, а понесенные им потери носят настолько катастрофический характер, что назвать победой и ЭТО, - просто не поворачивается язык. При другом результате самого по себе десанта такой результат вполне справедливо было бы считать разгромом. Все-таки со всех сторон лучше, когда котлеты - отдельно, а мухи - отдельно. Потому что, при всем драматизме боя, при всей тяжести потерь южной коалиции, - а они только живой силы потеряли впятеро больше северян, - все равно следует признать, что Южная коалиция одержала победу. Бесспорно. Потому что даже оставшегося контингента с лихвой хватило на то, чтобы обеспечить последовавший за десантом катастрофический разгром КНА.
А еще день двадцать четвертого декабря по григорианскому календарю стал считаться Днем ВВС, сохранившимся, невзирая на все случившиеся впоследствии политические пертурбации, сначала неофициальным, а потом и официальным праздником китайских военных летчиков. В принципе, вполне справедливо, потому что после этого грандиозного сражения они не только почувствовали себя единым целым, но и почувствовали свою способность, не дрогнув, встретить любого, самого грозного противника.