Звонок шефа раздался тогда, когда Иван подъехал к многоофисному зданию в центре Мегаполиса и пытался втиснуть своего "корейца" на крошечной стоянке между плотно стоящими машинами. Чтобы иметь шанс поставить средство передвижения рядом с офисом и бесплатно, приходилось приезжать задолго до начала рабочего дня. Но таким умным был не только Иван. Вот и сегодня - прилетел без пяти восемь, а мест уже практически нет. И это несмотря на то, что сезон отпусков уже начался. Вокруг было много свободных парковок, но цены на них кусались. Если ставить на один-два часа - терпимо, но на целый день, да ещё постоянно...Так что все, кто работал в этом центральном квартале, любыми правдами и неправдами старались избежать платных парковок. Люди давно уже возмущались подобным положением дел и требовали сократить либо количество платных парковок, либо снизить стоимость до приемлемого уровня. Городские власти, однако, словно глухие, не только никак не реагировали на общественное мнение, а наоборот - вели планомерное наступление на новые территории города и периодически "корректировали" цены на стоянки в сторону повышения.
- Ты когда будешь на месте? - как обычно, не поздоровавшись, спросил Голубицкий.
- Паркуюсь внизу.
- Сразу ко мне.
Связь прервалась. Иван бросил трубку на сиденье и последним отчаянным манёвром вставил "Хёндэ" в просвет между двумя машинами. Достав с заднего сиденья пиджак и захлопнув дверцу, Иван включил сигнализацию и направился к главному входу в офисный центр "Созвездие". Он поздоровался с охранником, миновал рамку универсального детектора и турникет, прошёл к лифту и поднялся на двадцать второй этаж, где располагались служебные кабинеты частного сыскного бюро "Омега". Именно в этой конторе и работал Иван Максимов штатным детективом.
Выше среднего роста, крепкий, вполне симпатичный блондин двадцати шести лет от роду, три года назад получивший степень магистра права в престижном вузе Мегаполиса, был легко принят на работу в бюро. Голубицкий являлся двоюродным братом отцу Ивана и взял его, что называется, по-родственному. Справедливости ради надо сказать, что об этом он, по большому счёту, ни разу не пожалел. Максимов оказался спокойным, уравновешенным, а главное, знающим и сообразительным работником. Во многом благодаря его усилиям контора Голубицкого вписала в свой актив не одно успешно проведённое расследование, за которые клиенты обычно щедро платили.
"Омега" занималась самыми разнообразными делами - семейными спорами и неурядицами, искала наследственные документы, иногда впрягалась и в уголовные дела, но такое случалось редко. В общем, обычное детективное бюро с неплохой репутацией, ничем особенным не выделяющееся на фоне других подобных агентств.
Не заходя к себе, Иван сразу направился в логово шефа. В приёмной ещё никого не было за ранним часом. Секретарша Нелли, с учетом её интимно-привилегированного положения, появлялась на рабочем месте не раньше половины десятого, а то и в одиннадцать. Голубицкий постоянно ругался по этому поводу, даже покрикивал на неё, но пятый номер бюста и крепкие ягодицы Нелли, которые периодически оказывались в руках шефа, перевешивали любые нарушения служебного распорядка.
Максимов постучал и, услышав ворчливое "заходи", открыл дверь и оказался в кабинете директора ЧСБ "Омега". Голубицкий сидел за огромным столом из морёного дуба в форме буквы "Т" и перекладывал бумажки. Его седовато-пепельные коротко остриженные волосы, как обычно, торчали ёжиком, будто вокруг головы директора постоянно работало мощное электрическое поле. Мельком взглянув на Ивана, он кивнул ему на один из стульев. Детектив осторожно сел за вертикальную часть "Т", предназначенную для бесед с посетителями и проведения совещаний. Непонятно, правда, зачем для этого была куплена такая длинная приставка к столу, за которым могло поместиться по меньшей мере дюжина человек. В ЧСБ "Омега" кроме директора работало всего четверо сотрудников.
Выждав начальственную паузу, неторопливо собрав бумаги и закрыв папку, Голубицкий снял очки, из-за которых его прозвали Очкарычем, и уставился на Ивана близорукими водянистыми глазами. Всем сотрудникам ЧСБ были известны манеры и замашки босса. И сейчас ничего, выходящего за рамки привычного, Максимов не увидел - обычный приём своеобразного "устрашения" сотрудника, приведение его психики в такое состояние, которое, по мнению Голубицкого, должно подавить волю и лишить желания возражать. Иван знал всё это и спокойно ждал развития событий.
Через минуту, посчитав, что сотрудник достиг соответствующей психомоторной кондиции, Семён Григорьевич закончил психологическую атаку и заговорил:
- Значит так, Максимов. Сегодня в девять пятнадцать у меня назначена встреча с клиентом. Будешь на ней присутствовать. Иди, приведи себя в порядок и через... - Голубицкий взглянул на часы, - пятьдесят пять минут чтобы был здесь. Всё ясно?
- А о чём может пойти речь, Семён Григорич?
- Видимо, о смерти Торопова.
- Кого? - Иван впервые слышал эту фамилию.
- Литературного критика Торопова. Телевизор смотреть надо и книги читать, Максимов. Всё, свободен.
Слегка пристыжённый Иван покинул кабинет директора ЧСБ и осторожно прикрыл за собой дверь. Телевизор он почти не смотрел, а книги читал, но как-то бессистемно и урывками.
"Торопов, Торопов, - пытался он припомнить. Да, действительно, недавно в интернете он наткнулся на сообщение о кончине какого-то известного критика. - Наверное, это он и есть".
Войдя к себе в кабинет, он открыл шкаф и повесил светлый льняной пиджак на плечики, прошёл к столу, включил компьютер и, пока железо выходило на рабочий режим, сменил обувь. Несмотря на жаркую погоду, когда даже по утрам градусник не опускался ниже плюс двадцати пяти, в кабинете Максимова было прохладно и полутемно. Два больших окна прикрыты жалюзями, под потолком вовсю шипел мощный кондиционер, запрограммированный на включение в семь часов утра.
В комнате стояли два офисных стола, несколько железных шкафов для документов, маленький холодильник, два кресла, стулья, небольшой диванчик у стены и кадка с огромным - почти до потолка - фикусом. Соседний столик пустовал - напарник Ивана Сергей Гавриков на днях взял отпуск и отбыл в Грецию. Из горшка с фикусом торчала коктейльная соломинка, к которой скотчем Сергей приклеил бумажку с надписью жирным чёрным маркером: "Поливать 2 раза в неделю!!!".
Пиликнул монитор, извещая, что компьютер готов к работе. Иван достал из холодильника банку кока-колы и расположился за столом. Первые же запросы дали массу материала и ссылок. Иван вскрыл банку и углубился в чтение.
Торопов Борис Анатольевич, известнейший литературный критик и литературовед, специалист по литературе ХХ-ХХI веков, член многих литературных клубов, обладатель международных премий, участник симпозиумов и конференций... Много чего успел узнать Иван об этом человеке, прежде чем посмотрел на часы и, спохватившись, помчался к Голубицкому, на ходу надевая пиджак.
В приёмной по-прежнему было пусто - Нелли отсутствовала. Иван сунул голову в кабинет шефа:
- Семён Григорич, мне где подождать: в приёмной или...
- Торопова Альбина Романовна, - открывая дверь и пропуская даму вперёд, представил посетительницу Иван.
Голубицкий вскочил, быстрым шагом обогнул гигантский стол и немного манерно пожал протянутую ему ручку. Возраст Тороповой Иван никак не мог определить. Вдова критика обладала такой внешностью, что ей с одинаковыми успехом и натяжкой можно было дать и двадцать пять, и пятьдесят пять. Если ей двадцать пять - то она быстро поистрепалась и состарилась, а если пятьдесят пять - то очень даже неплохо выглядит. Её немного броская, но не кричащая одежда тоже не давала никаких подсказок. Однако в ушах сверкнули радугой изящные золотые серьги с небольшими бриллиантами.
После дежурных приветствий, соболезнований и ничего не значащих замечаний Голубицкий решил перейти к делу:
- Так что же привело вас, Альбина Романовна, в наше частное сыскное бюро? Какие тучи над вами сгустились?
Торопова полезла в сумочку, достала пачку сигарет и, не спрашивая разрешения, закурила. Иван встал и принёс с журнального столика дежурную пепельницу.
- Как вы знаете, мой муж скончался десятого июня. Двенадцатого я его похоронила. Было очень много народа, пришли известные люди - писатели, поэты, критики, режиссёры, я получила массу соболезнований из-за рубежа от коллег и друзей Бориса, потом поминки в ресторане. Я дала несколько интервью, в которых отмечала...
- Документы о смерти получили, наследство открыли? - попытался вернуть разговор в деловое русло Голубицкий.
- Что?.. Ах, да-да, конечно. В этом плане всё нормально, наш семейный нотариус занимается этими вопросами, и, насколько мне известно, у него нет пока никаких трудностей с оформлением наследства...
- А что же вас тогда тревожит? Исчезли какие-то работы вашего супруга или нарушены его авторские права?
Голубицкий, невзирая на свою малопримечательную внешность - низкий рост, чрезмерная полнота, очки с большими диоптриями, больше похожие на толстые линзы увеличительного стекла, - умел строить беседу таким образом, что собеседник был вынужден следовать линии, которую выстраивал директор ЧСБ.
Торопова затушила сигарету в пепельнице и тут же закурила новую.
- Нет, ни то ни другое. Дело в том, что... я не уверена, что Борис умер от сердечного приступа.
- А что написано в медицинском заключении?
Женщина полезла в сумочку и достала сложенный вчетверо листок.
- Вот копия, возьмите.
Голубицкий развернул листок, быстро пробежал его глазами и передал Ивану:
- Причиной смерти указана "острая сердечная недостаточность". Что вас смущает, Альбина Романовна?
- Дело в том, что мой муж никогда не жаловался на сердце, занимался спортом, бегал по утрам... Раз в год обязательно проходил обследование. Он очень следил за своим здоровьем.
- Но... Альбина Романовна, - слегка замялся Голубицкий, - вашему супругу всё-таки было... семьдесят пять лет. Возраст, сами знаете, никого не молодит.
- Да, я это понимаю, но всё равно не верю, - твёрдо заявила Торопова.
- И... отчего же, по-вашему, умер Борис Анатольевич? - вскинул брови директор.
- Не знаю. Если бы знала, то к вам не пришла.
- И что вы от нас ждёте?
- Я хочу, чтобы ваше бюро провело всестороннее и полное расследование причин смерти моего мужа.
Голубицкий откинулся на спинку кресла и сцепил руки на животе.
- Альбина Романовна, а вы уверены, что в случае проведения расследования, результаты окажутся отличными от выводов медиков? Что, если мы только подтвердим их вердикт?
- Если это будет аргументированно, то я соглашусь.
Голубицкий задумался. Торопова поняла это по-своему и достала из сумки толстый конверт:
- Здесь десять тысяч долларов. Это половина вашего гонорара. Вас устроит такая сумма?
Директор резко прекратил раздумья и выпрямился:
- Будем считать, что это треть суммы.
- Хорошо, - легко согласилась дама.
- Вот и прекрасно. Но могут быть различные накладные расходы, оплата экспертиз...
- Я всё оплачу, только... не хотелось, чтобы бесцельно...
- Все расходы будут подтверждены документально - это наш принцип. В случае невозможности получения оправдательного документа в виде чека, расписки и какой-либо иной формы составляется акт.
- Вы имеете в виду траты на взятки? - чуть прищурилась женщина.
Голубицкий развёл руками:
- Назовём это платой за продвижение дела, но не без этого, Альбина Романовна, не без этого.
- Что ещё требуется от меня?
- Телефоны ваших нотариуса и адвоката, если таковой имеется, а также клиники и врача, где наблюдался ваш супруг. Как только появятся результаты, мы с вами свяжемся.
- А когда?..
- Дайте нам хотя бы несколько дней, Альбина Романовна!
- Хорошо.
Торопова попросила ручку и бумагу и, заглядывая в свой смартфон, написала несколько фамилий и номеров телефонов. После этого попрощалась и ушла. Иван проводил её до первого этажа. Внизу он встретил Нелли и вместе с ней снова поднялся на двадцать второй этаж.
В кабинете Голубицкий, чертыхаясь, возился с замком сейфа.
- Помочь, Семён Григорич?
- Нет, садись.
Справившись с дверцей сейфа, директор вернулся на место, сел и взглянул на Ивана:
- И что ты думаешь по этому делу?
- Откровенно, Семён Григорич?
- Желательно.
- Пустышка. Ничего мы не найдём.
- Согласен, Пинкертон. Но, - директор поднял палец, - деньги уплачены, и их надо честно отработать. Не в наших правилах обманывать клиентов. К тому же, чем чёрт не шутит, а вдруг что-то всплывёт, - Голубицкий достал из ящика стола пачку одноразовых платков и шумно высморкался. - Хотя лучше бы не всплывало. Всё, Максимов, иди. Набросай план работы - и вперёд. Светлану, если понадобится, можешь привлекать, у неё ничего срочного сейчас нет.
Иван вышел в приёмную и остановился. Глаза невольно остановились на вызывающем декольте Нелли. Секретарша игриво стрельнула глазами в сторону Ивана:
- Ну, что, Максимов, озадачил тебя Григорич?
- Озадачил... - пробормотал Иван, про себя удивляясь, как Неллин бюст, вернее та ничтожная его часть, что оставалась прикрытой, не вываливается наружу.
На столе ожил интерфон:
- Нелли, ты пришла?
- Да, Семён Григорич.
- Зайди-ка.
Детектив прикрыл дверь и направился к себе - предстояло составить план мероприятий и приступать к расследованию.
Глава 2
Среда, 7 июля, 10 часов 40 минут
Первым делом Иван внимательно прочитал копию медицинского заключения о смерти критика. Всё верно: "... смерть наступила в результате острой сердечной недостаточности", число, подпись врача-патологоанатома "Хромов В. М.", печать медицинского учреждения. Иван посмотрел на адрес. Оказалось, что клиника расположена совсем рядом с их офисом. Недолго думая, Иван набрал номер.
- Неврологическая клиника, регистратура.
- Здравствуйте, могу я переговорить с доктором Хромовым?
- Кто его спрашивает?
- Это из полиции, по поводу одного его заключения. У нас возникло несколько вопросов.
- Соединяю.
Через минуту в трубке раздался мужской голос:
- Хромов.
- Здравствуйте. Меня зовут Иван Александрович Максимов, я частный детектив, работаю по делу смерти Торопова.
- Мне сказали: полиция... А с чего вдруг вы озаботились кончиной Торопова?
- Извините, как к вам обращаться?
- Владимир Михайлович.
- Владимир Михайлович, я работаю по поручению вдовы Торопова Альбины Романовны.
На том конце провода немного помолчали.
- Хорошо, что вас интересует?
- Владимир Михайлович, вы производили вскрытие Торопова по просьбе супруги?
- Да, насколько мне известно, именно она на этом настояла, хотя предварительный диагноз врачей скорой помощи не вызывал сомнений и впоследствии полностью подтвердился.
- Понятно. В заключении вы написали, что причиной смерти стала острая сердечная недостаточность. А почему вдруг возникла эта недостаточность?
- Послушайте, Иван... Александрович, у меня сейчас порядком работы. Может быть, мы отложим наш разговор на более позднее время?
- Понимаю. Скажите, когда я могу позвонить, а лучше прийти к вам - наш офис находится рядом с клиникой.
Хромов подумал.
- Хорошо, в двенадцать часов в кафе "Сирень", что прямо напротив клиники. Идет?
- Вполне. До встречи.
Иван выключил смартфон. Хромов не отказался говорить - и это уже успех. Другое дело - услышит ли Иван что-нибудь новое в предстоящей беседе? Детектив посмотрел на часы: без четверти одиннадцать.
"Ого! - подумал Иван. - Время-то как пролетело!"
Он рывком соскочил с кресла и направился в соседнюю комнату, где в одиночестве работал четвертый сотрудник ЧСБ "Омега" - технический эксперт Света Ларионова. Однако комната эксперта оказалась запертой. Иван набрал номер приемной. Долго никто не брал трубку. Наконец, чуть запыхавшаяся Нелли ответила:
- Частное сыскное бюро "Омега", здравствуйте.
- Здрасьте! Нелли, а где у нас Светлана?
- Чёрт бы тебя побрал, Максимов, - разозлилась секс-бомба. - Ведь знаешь мой мобильный, зачем занимаешь основную линию?
Иван усмехнулся. Конечно, бегать к телефону в приёмную с дивана шефа немного неудобно. Но в полемику вступать не стал:
- Ладно, извини. Так где у нас Света? У неё мобильный отключён.
- Ларионова ещё вчера предупредила, что с утра заскочит в лабораторию, - Нелли бросила трубку.
- Лабораторию... - пробормотал Иван, отключив коммуникатор, и упёрся лбом в дверь. - Что она там забыла?
Кто-то воткнулся в спину. Максимов обернулся: перед ним стояла миниатюрная Светлана. Она смущённо сдвинула на лоб большие очки наподобие горнолыжных и сняла с уха клипсу звуковой гарнитуры.
- Извини, зачиталась на ходу.
Света достала ключ и открыла дверь:
- Проходи, Шерлок Холмс. Давно под дверью кукуешь?
- Не очень, минуты три.
Максимов вслед за девушкой вошел в кабинет, который являлся почти точной копией того, в котором сидел он сам с Гавриковым.
- Чай или кофе будешь? - спросила Света, включая электрочайник.
- Ты что, Ларионова! Какой чай в такую жару? Холодное есть что-нибудь?
Света устало села, сняла туфли и положила ноги на стул. Закрыв глаза, она посидела несколько секунд, потом ответила:
- Максимов, посмотри сам, холодильник, в отличие от кабинета, не заперт.
- Слушай, Свет, - расположившись за вторым, пустующим, столом и откупоривая бутылочку холодного чая, заговорил Иван. - Тут Очкарыч мне задачку подкинул. Знаешь такого литературного критика Торопова?
Девушка открыла глаза и скосила их в сторону Ивана.
- Ну, так вот, - продолжил Иван. - Этот Торопов не так давно помер. Лет ему было семьдесят пять - не так чтоб глубокий старик, но и не юноша. Хотя, конечно, пожить ещё вполне мог бы. Но дело тут вот в чём. С самого начала его супруга, теперь вдова, не верила в то, что критик умер от сердечного приступа, как то утверждают врачи. И она пришла к нашему Очкарычу с просьбой прояснить этот вопрос. Даже аванс внесла.
- А от меня-то что ты хочешь? - не слишком заинтересованно протянула Света.
- Как - что? Ты же у нас главный потребитель книг и этих, как его... чёрт...
- Ридов, что ли?
- Во-во - ридов!
- А при чём здесь риды?
- Ну... я не знаю. Это ведь то же самое, что и книга?
Вскипел, злобно плюнулся кипятком и выключился чайник. Света сняла ноги со стула, выпрямилась и заварила пакетик зелёного чая.
- Максимов, ты - питекантроп. Книга и рид - это совсем не одно и то же. Ты книги читал? - Иван утвердительно кивнул. - Рид - это тоже текст, но, в отличие от простой книги, неважно - бумажной или электронной - текст сопровождается музыкой и фоном да с прибамбасами, которые помогают тебе почти визуально увидеть то, что ты читаешь. Да что я тебе рассказываю! Ты хоть один рид прочитал?
Иван сделал большой глоток из бутылки и отрицательно мотнул головой. Риды появились совсем недавно, буквально несколько месяцев назад, и стремительно набирали популярность.
- Ну, вот когда прочитаешь, тогда и будем говорить. Возвращаюсь к своему вопросу: что ты хочешь от меня в этом деле?
- Чтобы ты собрала мне информацию о Торопове.
- Тебя что конкретно интересует?
- Да всё, что есть в открытом доступе. Если сможешь это систематизировать и изложить в короткой записке, буду благодарен.
- Срок?
- Дня хватит?
Света поставила чашку, пробежалась пальчиками по клавиатуре компьютера и вгляделась в монитор, на котором сразу же высветились фотографии Торопова и ссылки на ресурсы, где о нём есть упоминания:
- Хорошо. К завтрашнему утру подготовлю.
- Эй, только ты не всё качай из нета! Так и я могу. Ты попробуй у кого-нибудь узнать, спросить... - заволновался Иван.
- Не учи учёную, получишь информацию в лучшем виде.
Иван с сомнением покачал головой и посмотрел на часы:
- О, мне пора бежать! Пока.
Максимов вышел на улицу и в очередной раз посмотрел на часы. Времени до назначенной встречи оставалось не очень много. Он прошёл под палящими лучами июльского солнца до ближайшего перекрёстка и спустился в прохладный холл подземки. Иван мог бы быстрым шагом пройти это расстояние по улице и вряд ли опоздал на встречу, но предпочел тень и кондиционеры метро. На перроне стояло совсем немного пассажиров - неделю назад город начал пустеть на глазах из-за начавшихся отпусков.
С лёгким свистом к перрону подполз поезд и раскрыл двери. Иван выпустил несколько человек и зашёл в вагон. Проехать ему надо было всего одну остановку. Поезд почти неслышно набрал скорость и нырнул в тёмный беспросветный туннель. Буквально через минуту темнота сменилась приглушённым светом, и состав замер на следующей станции.
Иван вынырнул из широкого и малолюдного зева подземки в полуденный городской жар и остановился, пытаясь сориентироваться. Метрах в ста, на другой стороне широкой улицы, он увидел высокое двухбашенное здание клиники. Значит, кафе "Сирень" должно находиться на стороне, где стоял Иван. Почти сразу он заметил разноцветный матерчатый козырёк над тротуаром с немного выцветшей надписью "Сирень", под которым примостились небольшие столики. Зона кафе была отгорожена продолговатыми цветочными горшками с высокими, по пояс, кустами туи.
Кафе занимало часть первого этажа старинного шестиэтажного здания, постройки начала ХХ века. Рядом с кафе сверкал витриной магазин звуковых и визуальных медиатоваров "Нано". Бросалась в глаза реклама нового формата электронных книг: "С форматом ультрарид вы забудете, что такое кинематограф! В продаже уже сотни произведений, спешите!"
Иван вошёл в огороженный периметр кафе и хотел пройти внутрь, но, заметив, что несколько раструбов мощных кондиционеров направлены на столики, стоящие на улице, сел за первый попавшийся. Здесь действительно было прохладно. Периметр был огорожен не только кустами туи, но и почти невидимой и невесомой пластиковой плёнкой. В кафе, по крайней мере за столиками снаружи, не было ни одного человека.
Подошёл официант. Иван прикинул, что до обеда сегодня дело может и не дойти, и сделал заказ:
- Омлет с беконом и помидорами, горячие гренки с сыром, салат и пиво.
- Салат какой предпочитаете - с маслом, майонезом...
- С майонезом.
- Могу предложить "Цезарь".
- Хорошо.
- Пиво "Хайнекен", "Стелла Артуа", "Лёвенброй"...
- Кружку "Стеллы". И... я жду знакомого, ему тоже сразу кружечку принесите.
Официант с поклоном удалился.
В кафе зашёл колоритный персонаж лет шестидесяти в светлых брюках и цветастой рубахе, с длинными, торчащими в разные стороны волосами. Заметив Ивана, он направился к его столику и спросил:
- Это вы Максимов?
Иван привстал:
- Да, здравствуйте, Владимир Михайлович.
Патологоанатом сел и, подозвав официанта, сделал заказ. Тем временем доставили холодное пиво. Врач с удивлением посмотрел на поставленный перед ним бокал.
- Я позволил себе заказать вам пиво.
Хромов пожал плечами, но немного отпил. Иван тоже взял запотевший бокал и с удовольствием сделал несколько глотков.
- Так что вас конкретно интересует, молодой человек? - вытер пену с губ патологоанатом.
- Владимир Михайлович, почему вдруг у Торопова случился сердечный приступ? Были ли какие-нибудь предпосылки для этого? Ведь, насколько мне известно, иногда люди живут с серьёзными заболеваниями и даже не подозревают о них.
- Да, такое случается. Но только не в том случае, когда человек ежегодно проходит серьёзный медосмотр. С этой точки зрения могу вам ответственно заявить, что до самого последнего момента сердце Торопова было вполне работоспособно... Ну, насколько оно может быть работоспособно у следящего за своим здоровьем семидесятипятилетнего мужчины.
- Вы хотите сказать...
- Я хочу сказать, что с таким сердцем он мог бы жить и жить.
- А, извините, откуда у вас сведения о том, что он был... в хорошем физическом состоянии? Вы запрашивали?..
- Никого мы не запрашивали. Торопов наблюдался в нашей клинике.
- Понятно. А что же произошло?
- Кто его знает. Все было в норме, кроме, может, излишне повышенного остаточного содержания кислорода в крови.
Иван подождал, но продолжения не последовало. Принесли заказанное, и собеседники несколько минут сосредоточенно стучали ножами и вилками. Наконец, тарелки были отодвинуты, и в руках снова оказались бокалы с пивом.
- Владимир Михайлович. Всё-таки я не понимаю: человек взял и ни с того ни с сего помер в одночасье. Как это может быть, как это объяснить?
- Бывает, Иван Александрович. А медицина - увы! - может объяснить далеко не всё. Если бы мы могли всё объяснить и разложить по полочкам, то, поверьте, могли бы предотвратить намного больше смертей.
Иван начал осознавать, что встреча с Хромовым ему ничего не даст. А с другой стороны, отсутствие результата - тоже результат.
"У меня же нет задания обязательно раскопать какую-нибудь нестыковку. Мы лишь должны подтвердить естественность смерти критика. Или опровергнуть", - подумал Иван.
- Хорошо, - зашёл он немного с другой стороны. - А что вы сами по этому поводу думаете, Владимир Михайлович? Ну, ведь у вас могут быть соображения, которые вы не отметили в заключении.
Врач прищурился:
- А это имеет значение?
- Не знаю, - честно признался Максимов. - Наверное, это будет иметь значение в том случае, если ваши мысли сильно отличаются от заключения, в противном...
- Понял, - Хромов поставил пустой бокал. - Соображения есть. Не знаю только, поможет ли это вам. Дело в том, что обычная процедура вскрытия сопровождается обязательным взятием анализа крови, рентгеном, томограммой и так далее. Патологоанатом со скальпелем - это последний этап исследования. Я уже упоминал об отклонении по кислороду, но это несущественно. Интересно другое. Томограмма мозга показала, что в момент смерти мозг Торопова интенсивно работал, особенно участки, отвечающие за обработку визуальной информации и ассоциативное мышление. Это видно по остаточным следам нейроактивности мозга.
- Что это значит?
- Это значит, что Торопов в последние минуты перерабатывал какую-то визуальную информацию.
- Что-то увидел, испугался? - насторожился Иван.
- Нет, совершенно не обязательно. Он умер не от испуга - то, что в народе иногда называют "разрыв сердца". У него сердце просто остановилось. А что он видел, о чём думал... Как бы вам это объяснить... Вот например: вы идёте по улице, проходите мимо витрины ювелирного магазина и вдруг по ассоциативной цепочке типа ювелирный магазин - украшения - кулон - жена - день рождения - подарок вы вспоминаете, что вам необходимо купить супруге сувенир к её юбилею. Совершенно стандартная ситуация. Но центры обработки визуальной информации тут работают синхронно с ассоциативным мышлением. Такие ассоциативные цепочки могут быть фантастически сложными и запутанными. Но это уже удел психоаналитиков, а не неврологов и тем более не патологоанатомов вроде меня.
- Психоаналитиков, - машинально повторил Иван и задумался. - Но тогда что же он делал? Глядел в окно, говорил по смартфону, смотрел телевизор?..
- Да что угодно, - улыбнулся доктор. - Я же сказал, что этот факт вряд ли вам поможет.
Хромов посмотрел на часы:
- Иван Александрович, извините - время. Если у вас больше нет ко мне вопросов, то разрешите откланяться.
- Последний вопрос, Владимир Михайлович. Томограмму можно посмотреть?
- Вы имеете в виду её расшифровку? Можно, но только по официальному запросу вашего сыскного бюро. Сами понимаете - без согласия родственников...
Врач расплатился с официантом, попрощался и вышел из кафе. Иван заказал себе чашечку кофе. По большому счёту Хромов не только не прояснил ситуацию, а наоборот - усложнил её. Появились новые данные, на которые непонятно, как реагировать и реагировать ли вообще.
Посидев еще минут десять, задумчиво помешивая ложечкой кофе, он набрал номер Тороповой:
- Альбина Романовна? Максимов, бюро "Омега". Мне бы хотелось с вами встретиться.
Глава 3
Среда, 7 июля, 13 часов 10 минут
Торопова жила в спальном районе города, рядом с огромной лесопарковой зоной. Иван прикинул, что доберётся туда быстрее на машине. Он вернулся к офису, сел в аппарат и помчался по полупустым улицам города, обгоняя скользящие по разогретому асфальту автобусы и машины.
Бортовой навигатор чётко вывел его к дому Тороповой. Иван припарковался - благо в квартале оказалось много свободных бесплатных стоянок - и направился к небоскрёбу, острые шпили которого уходили высоко в голубое небо. Над центральным входом светилась надпись "Резиденция "Стратосфера". Один из внешних лифтов остановился на его вызов. Иван вошёл в прозрачную колбу, которая быстро набрала приличный ход и плавно заскользила по магнитному жёлобу. Выходя на двадцать девятом этаже, детектив невольно обернулся на развернувшуюся величественную панораму города с птичьего полета. "Стратосфера" была одним из самых высоких жилых небоскрёбов Мегаполиса, и вид, открывавшийся отсюда, захватывал дух. Что уж говорить о смотровой площадке, расположенной на пятидесятом этаже на высоте двухсот пятидесяти метров!
Оказавшись внутри здания, Иван сориентировался и быстро нашёл нужную квартиру. Дверь открылась автоматически, после того как он назвал себя.
- Проходите в холл! - раздался негромкий голос Тороповой. - Я сейчас приду.
Максимов прошёл по коридору и очутился в огромной комнате, одна стена которой была полностью прозрачной. Сквозь затемнённое поляризованное стекло внизу виднелся лесной массив, извилистая река и вдалеке - белые, серые и бежевые кубики зданий города-сателлита. Весь пол комнаты покрывал белый длинноворсный ковёр. В торце стоял телевизор с внушительным экраном, а посередь - белые диван, два кресла и журнальный столик из белого мрамора с мелкими красными прожилками. В углу стояло ещё одно кресло, покрытое серым чехлом. На стене висела небольшая картина, изображавшая простой пейзаж: небольшая речушка, поросший травой и осокой берег и лес вдали на холме. Написан пейзаж был очень проникновенно и передавал немного грустное и щемящее ощущение уходящего лета.
- Извините.
В холл вошла вдова критика. Иван удивился произошедшей с ней переменой: перед ним была уставшая, пятидесятилетняя женщина. Он сначала не понял, в чём дело, но потом пригляделся. Торопова успела смыть всю косметику и была одета в простенькое домашнее платье. Для того чтобы выглядеть так, как она выглядела с утра у них в бюро, ей, похоже, требовался на подготовку не один час.
- Я ещё раз прошу меня простить за вторжение, - начал извиняться Максимов, но был прерван вдовой.
- Не тратьте время на извинения. Я же сама просила вас заняться делом моего мужа. Желаете что-нибудь выпить? Кофе, чай, виски, коньяк?
Женщина прошла к белому бару, который Иван сначала и не заметил, и открыла дверцы. Внутри зажёгся свет, и бликами заиграли хрустальные бокалы и с десяток дорогих бутылок со спиртным.
- Нет, спасибо, если только минеральной воды.
- Со льдом?
Спустя минуту Ивану был вручён запотевший стакан с минералкой, в котором пощёлкивали, плавясь, кубики льда. Себе хозяйка налила чуть-чуть виски.
- Я вас слушаю, - Торопова закрыла бар и устроилась с ногами в одном из кресел, жестом приглашая сесть и Ивана.
- Альбина Романовна, скажите, а Борис Анатольевич... скончался здесь, в этой квартире? - Максимов утонул в мягком кресле.
- Да, в этой комнате.
Торопова сказала это совершенно спокойно, и Максимов отметил это про себя.
- А вы не можете рассказать, как это произошло?
Торопова закурила и придвинула к себе белую пепельницу на чёрной высокой ноге.
- Десятого июня я возвращалась вечером домой...
- Простите, где вы работаете?..
- Я искусствовед-консультант. В тот вечер посетила вернисаж, куда меня пригласили для оценки нескольких полотен. Потом я там немного задержалась, чтобы переговорить с одним коллекционером. Около десяти вечера я вызвала такси и поехала домой. А дома... - женщина глубоко вздохнула, но оставалась спокойной. - Дома я нашла Борю. Мёртвого.
- Альбина Романовна, а когда вы последний раз общались с Борисом Анатольевичем?
- Утром.
- А по телефону?
- С вернисажа я ему звонила. Не помню, в какое время.
- Он ответил?
- Да, я ему сказала, что скоро буду.
- Посмотрите, пожалуйста, в какое время был этот звонок?
- А как я смогу?.. Ах, да, ведь время звонков фиксируется. Правда, уже месяц прошёл... А, нет! Смотрите - осталось! Девять двадцать.