Сегодня - уже пятый день этой недели. Я была в хорошем расположении духа, хотя чувствовала себя не в своей тарелке. Находясь в школе, я еще плохо ориентировалась и даже не знала куда идти. Хорошо, что меня заметила Вита.
- Привет! - подбежала она ко мне и жизнерадостно улыбнулась.
За это время я поняла, что эта особа душа компании и всеобщая любимица. Конечно! Как не полюбить такую добрую?
- Привет.
- Почему такая грустная? - спросила Вита, не угадав мое настроение. Просто я была пока зашугана из-за пристальных взглядов учеников в мою сторону. Все тут друг друга знали.
- Да нет, все отлично, - улыбнулась я ей.
Мы вместе поднялись на третий этаж. Вита повернулась и указала на дверь, где висела табличка "КАБИНЕТ ?309 "Литература"".
- Я думаю уже не потеряешься, - ухмыльнулась девушка.
- А ты куда?
- Так рано еще, - Вита посмотрела на часы, - Мы с друзьями пойдем прогуляемся немного.
- А, ясно, - подавленно проговорила я, надеясь, что кореянка пригласит и меня с собой.
Я вообще обожаю одиночество, но после каникул, проведенных за поеданием чипсов и просмотром телевизора с плюшевым мишкой, в ожидании пока мама вернется домой, мне захотелось действительно нормального общения. Моя мама работает в сфере бизнеса, и она бы не заметила даже вторжение инопланетян, потому что все время зарыта под горой всякой ненужной макулатуры. Я не вникала в ее дела, поэтому знаю только одно: она все время работает...
Кореянка покинула меня, и я осталась одна. Я посмотрела на стены школ. Мягко говоря, они были не идеальны. Повсюду были нецензурные надписи и приклепленные жвачки. Сев на лавочку, я включила наушники и немножко задремала...
Вот и звонок: урок начался. Я вошла в класс и села на свое место. В класс вошел Саша с какой-то новой для меня девушкой. Ее белоснежное тело будто светилось. У нее были темно-красные волнистые довольно-таки длинные волосы. Изумрудно-голубые, блестящие глаза сверкали озорным огоньком, как у Александра. Девушка, заметив, что я рассматриваю ее, приветливо улыбнулась. Она подошла ко мне:
- Ты не против, если я сяду сюда?
Я восхитилась ее прекрасным голосом, но тут возмущенно пробурчала:
- Это место, между прочим, занято!
- Да брось ты! Тут никто на своих местах не сидит.
- А здесь вообще-то сидит... как там его... Саша, - как можно равнодушней выпалила я.
- Ты же видишь он сел с Меланией, - ухмыльнулась девушка.
Я обернулась. Меланией была та прекрасная девушка с угольно-черными глазами.
- Кстати, меня зовут Агата, - улыбнулась мне девчушка и продолжила, - А тебя зовут Маргарита! Мне Саша рассказывал про тебя.
Я удивилась:
- И что же он говорил?
- Да ничего особенного... То, что ты новенькая.
Не то, что я хотела, конечно, услышать, но зато приятно, что он хотя бы помнит мое имя. Я взглянула на прекрасное личико Агаты. Она была похожа на Александра, но более земная, человечная, что ли. Ее маленький хороший носик украшали веснушки, а на щеках играл еле уловимый румянец... Я проследила за ее движениями.
Она изящно подняла своими худощавыми ручками сумку и достала из нее чехол для очков, учебник и тетрадь с ручкой.
- У тебя плохое зрение? - спросила я ее.
- Да, миопия.
- Мио... что? - не поняла я.
- Миопия, Маргарита, миопия, - пропела Агата, хихикнув, - А если также непонятно, то близорукость.
Я усмехнулась и сказала:
- Ну да, для меня это чуждо. Так бы и сказала, что близорукость... Хотя я не совсем понимаю. Это же когда далеко не видишь? Да?
- Угу...
- Почему тебя не было?
- Меня? - растерялась Агата, - Ээээ... в больнице лежала...
Я тихо посмеялась и недоверчиво взглянула на нее:
- Кому ты рассказываешь! Прогуливала?
- Ну есть немного, - смутилась девушка, улыбнувшись.
Мы проговорили весь урок, не замечая времени. Прозвенел звонок. Я, посмотрев на расписание, направилась к кабинету физкультуры. Со мной поравнялся Саша, дружелюбно улыбаясь. Я опешила.
- Ну и как тебе моя сестренка Агата?
- Забавная, - пролепетала я, не зная, что добавить.
Он хмыкнул и направился в спротзал. До звонка оставалось пятнадцать минут. Я, расстроившись быстрым уходом Александра, направилась к выходу и увидела там Меланию. Она с грацией повернулась и взглянула на меня:
- Привет.
Я пожала плечами:
- Ну, привет.
- Как тебе школа? - улыбнулась девушка, но в ее глазах читалась явная недружелюбность ко мне.
- Мне не нравится, как ты на меня смотришь, - прямо сказала я, насупившись.
Мелания устало бросила мне, при этом нервно дернув плечами:
- Отвянь, девчонка.
- Чтоо? - обиженно буркнула я.
- Как же вы действуете все на нервы, - спокойно продолжила Мелания, продолжая скалиться, - Ну, да ладно, скоро звонок... Я ничего против не имею, но лучше дальше держись от моего Саши! Иначе я объявлю тебе войну!
Я нервно рассмеялась. Обыкновенная девичья ревность, которая появилась на пустом месте, ну как это обычно и бывает...
Мелания направилась куда-то.
- Ты куда? - крикнула я ей вслед, - У нас ведь еще уроки.
Она ничего не ответила, лишь обернулась и будто обожгла меня своим взглядом, который внушил мне истинный страх. Я стою, как вкопанная.
- Не слушай ее, - послышался мягкий голос за спиной.
Я чуть подпрыгнула от неожиданности и поняла, что за моей спиной Саша. Не знаю почему, но я потеряла всю свою уверенность. Не поворачиваясь, я промямлила, с трудом заставляя свой рот открываться:
- Я... я... ну... да...
В-общем, мне не удалось ничего из себя выдавить, черт подери! Что за день?!
- Кажется, тебе пора на физкультуру, - невозмутимо продолжил он. Я была просто в шоке от всего происходящего.
- Я... я... освобождена... у меня... эээ... голова болит.
В голове было пусто, поэтому я не смогла жизнерадостно сказать нормальную речь, типа:
"От литературы у меня потекли мозги, вытекая тонкой слизкой струйкой из ушей и..."
Стоп! Это уж точно нельзя говорить...
- Забавная ты! - посмеялся Александр, - Может тебе стоит повернуться, чтобы я не стоял и не разговаривал с тобой, как душевнобольной?
"Кто-кто, а душевнобольная - это я!" - подумала недовольно я.
Вот дура! Перестань трястись, как рыба на суше, и вспомни наконец весь свой словарный запас! Я нелепо повернулась и чуть ли не грохнулась в обморок. Я готова провалиться сквозь землю, убежать далеко-далеко, забиться в угол, ну, или повернуть как-нибудь время вспять.
- Успокойся, я тебя не укушу... может быть, - улыбнулся он.
Я просто не могла взглянуть в его лицо. Во-первых, потому что я красная, как помидорка, во-вторых, вдруг я снова чиркнула своей ручкой по щеке, в-третьих, я страшная, как австралопитек...
Так-так, вот, барабанную дробь, пожалуйста, и бурные аплодисменты!
- А зачем ты со мной разговариваешь? - получилось грубовато, но хоть что-то я сказала-то!
- А что, нельзя? - удивился он.
Я вспыхнула и, чтобы скорее убежать, сморозила еще какую глупость:
- Слушай ты, как там тебя по имени, у меня таких, как ты, вагон и маленькая тележка!
Мои глаза заблестели от слез. Ну не дурочка ли?
- Вот как! - сказал он с вызывающей усмешкой, - Ну что ж, не буду доставать столь прекрасную и колючую особу.
Он развернулся. У меня есть три секунды, чтобы извиниться. Один... я молчу... Два... я стою, как изваяние, и смотрю в небо... Три... все кончено. Я зарыдала и, чтобы скрыться от преследующего меня стыда, побежала в то место, в заброшенный парк, куда практически никто не ходит. Я все бежала и бежала даже тогда, когда очутилась в парке. Колючие ветки деревьев беспощадно хлыстали мое лицо, но я все пробиралась к тому месту, где все мои страхи куда-то рассеиваются. Наконец-то, освободившись от капкана деревьев, я вырвалась на волю, а точнее на обрыв, где ледяная утренняя росинка затаилась в гостях у сочной травы, где наичистейшая река будто бы уносит все мои страхи и переживания далеко-далеко скорым течением. Я присела на краешек крутого обрыва и взглянула вдаль. В осознании того, что в доме ждут меня нотации о непутевой молодежи нового века, бессовестно прогуливающих свою школу, я сильно-сильно прикусила свою губу, а потом ущипнула себя за руку, громко вскрикнув от боли . Затем я от нахлынувшей злости дернула себя за прядь волос. Горько вздохнув, я прекратила самобичевание. Попытавшись успокоиться, я вдохнула в себя свежий воздух, но потом все-таки позволила себе горько всплакнуть. Ведь в моем возрасте это нормальное состояние? Состояние войны, войны, беспощадно терзающую мою душу, задевая при этом хрупкое подростковое сердце.