Сибилёв Анатолий Иванович : другие произведения.

Взлёт И Падение Васи Балдахоева

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  
   Анатолий Иванович Сибилёв
   Взлёт и падение Васи Балдахоева
   Правдоподобная история нашего времени
  
  Я родился и рос на окраине большого советского города с глубокими
  угольными шахтами и общими банями. Сразу скажу: сейчас когда старость
  пытается схватить меня в свои объятия тем не менее не полностью вышибла
  мою слабую память из головы которой я иногда страдал и не помню в мель-
  чайших подробностях со дня моего появления на этот свет. Припоминаю,
  произошло это преждевременно поздним вечером при керосиновой лампе в
  деревянном бараке в присутствии соседей, моего отца и бабки Дарьи прини-
  мавшей роды-словом я недоносок. Она на моих глазах ножницами отрезала
  пуповину, тут же подхватила меня на руки, от радости я закричал "Ааааа",
   папа облил меня водой, тут же обтёрли тряпкой, положили к матери на пол-
  ную грудь, схватился ручонками за титьку и так как был голодный то сразу
  же прильнул к соску.
   Мой отец по такому поводу достал бутылки с самогонкой, несколько со-
  лёных огурцов и с соседями выпил за моё здравие. В общем мои родители
  да и сам были довольны: через год я полностью оформился и напоминал ма-
  ленького амурчика только без крыльев-полненький гоубоглазый малчуган с
  серыми вьющимися волосами на круглой головке. Папа, мама и бабушка не
  чаяли во мне души, возможно они готовы были дать мне всё но в связи с тя-
  жёлым положением в стране фактически я не имел ничего, даже не могли
  толком прикрыть моё младенческое тело и чтобы не замёрзуть одевали на
  меня какую-то серую мешковину. С едой я свыкся-гороховая каша, толчёная
  картошка на постном масле и ржаной хлеб, о конфетах не было и речи.
   Когда мне стукнуло четыре года родители и соседи стали обращать на ме-
  ня пристальное внимание и видели на мне да и я сам замечал небольшое фи-
  зическое отклонение: всех смущала моя торчащая как штык игрушка росшая
  не по дням а по часам и скажу чем быстрее она росла и становилась длиннее
  и толще мои мозги стали тупеть и в какой-то момент моя головка оказалась
  без всяких извилин набитая сплошной мякиной и на многие годы остался на
  с ограниченной памятью, по детски наивный и внешним видом напоминал
  большеглазого плотненького амурчика с вьющимися светлыми волосами.
   Соседи смотря на мою игрушку относились по разному: мужчиры пора-
  жались стойкостью и размером, женщины и девчонки вздыхали, украдкой
  бросали на неё взор и хихикали. Скажу откровенно вам она была необыкно-
  венной упругости и вечно торчала вперёд-мама думала это ребро, папа го-
  ворил кость, но врач осмотрев меня сказал что хрящ и со временем пере-
  растёт в отличный член.
   Услышав заключение доктора мама была довольна, на радостях заплакала
  и добавила что рада мной и папой так как он не обижал её. Батя обрадовался,
  купил четвертушку самогонки смешанную с денатуратом, выпил прямо из
  горла и в слезах сказал целуя меня: "Ну, сынок-Васёк, ты вылитый батя, зна-
  чит тобой как и мной все бабы будут довольны, береги отцовскую честь, ма-
  ма это подтвердит."
   Мама с лаской посмотрела на меня, отца и промолвила: "Ты, мой милый
  Иван, всем хорош но выпивка тебя губит, от этой гадости синеешь и волосы
  какие-то редкие стали, скоро выпадут и любить бабы перестанут, пил бы луч-
  ше бражку."
  "От бражки, моя лююбимая Марья, голова не ходит кругом и тут же тя-
  нет на сон, а после этой взрывчатой смеси силы в моём уставшем за день
  теле необыкновенные, всю ночь несусь без передышки и ты не в обиде. Ты
  посмотри какого мы с тобой малыша-крепыша сотворили, не насмотришь-
  ся," проговорил отец и поцеловал маму.
  "Просто чудо, Ваня, одно загляденье, смотрю не насмотрюсь, но больше
  всего смущает меня его отросток, вздыбился и торчит, это ненормально,"
  сказала радостно мама и добавила," я как начинаю его мыть и мылить аж
  всё тело дрожжит, и с чего бы это-страсть неуёмная, как от тебя, прикасать-
  ся боюсь, сам обмывать его будешь, сынишку-ангелочка родного,"
  "Об этом позже, давай в постель, Марья, срок наступил, смесь заиграла,
  терпенья нет, я тебе вот что скажу-твоя мать, его бабка Дарья мыть будет,"
  произнёс отец и прихватив маму повёл её к постели.
  Я сразу скажу-родился седьмой по счёту, но не последний, через год ма-
  ма родила сразу четверых, потом появились на белый свет ещё три сестры и
  два брата, всем было весело, правда с жратвой и с одеждой возникали труд-
  ности, в такое тяжёлое время мы жили. В баню нас водили редко даже летом
  а зимой вообще не выходили на улицу из-за отсутствия валенок, потому мы-
  лись в основном в домашней железной ванне.
  Так как детей в нашей семье было уже шестнадцать то за нашим присмот-
  ром после смерти бабки Дарьи приехала из деревни с постоянным присмот-
  ром и проживанием крепкая телом с широким задом но слабым умом тётка
  Марья. Сама небольшого росточка но шустрая и скажу откровенно увидев
  меня не чаяла во мне души и ей нравилось мыть меня больше всех в отсутст-
  вии родителей когда те были на работе: по часу сидела со мной в железной
  ванне, натирала и мылила моё тельце, особенно игрушку, натрёт и держит в
  руках, обмоет и снова трёт, мылит и гладит, она на моих глазах растёт, как
  мама целует а мне и невдомёк её мытьё-забава. Как только наступала темнота
  и тушили керосиновую лампу когда не было света то она ложила спать возле
  себя только меня, кровать узкая, едва помещались, прижмёт к себе и мне ста-
  новилось жарко от её тела. Чтобы лучше согреть раздевала меня догола, ( в
  доме особенно зимой было холодно так как нехватало дров ) тётка Марья
  раздвигала свои полные ноги, ложила между них и сжимала. От её тела шёл
  жар, она любила меня, прижимала к себе, целовала, я её и так как знала мно-
  го сказок то подолгу рассказывала их мне по ночам. Воспользовавшись мо-
  им слабым умом и наивностью однажды моя сообразительная тётка Марья
  начала шептать мне сказку про терем-теремок. Положила как всегда меня
  меж своих полных тёплых ног на свой живот и когда дошла до середины я
  так согрелся что мой зайка ( так ласково называла она мой отросток ) взды-
  бился. Как сейчас помню тётка ухватилась своей рукой за него и начала за-
  пихивать его в щель меж своих ног которую называла теремом теремком
  где проживала мышка-норушка и вскоре мой зайка оказался в сырости. Я
  испугался и обратился к тётке не захлебнётся ли там серенький но она поце-
  ловала меня и начала успокаивать нашёптывя: "Васечка, не волнуйся, всё бу-
  дет в порядке, твой зайчик попал в терем-теремок, в нём прячется мышка-
  норушка, он не захлебнётся и скоро выскочит обсушиться."
   "Тогда пусть зайка ищет мышку-норушку," шепнул я с радостьью тётке
  Марье и поцеловал в губы. Она тут же выпустила серенького из теремка на-
  ружу, я обрадовался и уже сам предложил тётке сунуть его в теремок где
  прячется неуловимая мышка нарушка. Тётка Марья с радостью согласилась
  и сунула зайку в теремок, я уже не волновался и с тех пор всё чаще моя иг-
  рушка попадала в него. Бабке и мне эта сказка нравилась больше чем про се-
  рого волка и семерых козлят прятававшихся кто где и даже за часами....
  Скажу откровенно-слабое умственное развитие не позволяло мне разби-
  раться в то время в окружающей жизни, безграмотные родители не могли
  подсказать что следует а что не следует говорить и делать, отец-говновоз
  говорил мне что учёба это ерунда, в жизни важен не ум а хорошая дубина
  смотря на мой отросток с гордо поднятой головкой и как выпьет сивуху
  нашёптывал мне: "Васёк, какой красавец! Ну сынок, поверь мне ты высоко
  взлетишь, он прокормит и даст тебе направление в жизнь, ум-это не всё,
  я слышал от людей про Гришку с большой дубиной и царицу Катьку. Я ду-
  маю у тебя твой член будет больше чем у него, эх дожить бы мне до того
  счастливого времени."
  "Батя, доживёшь до того времени если пить будешь меньше эту гадость,
  спасибо за слова, может к тому времени и ума наберусь от хороших людей,"
  говорил я и целовал его.
  Вообще моё имя Вася Балдахоев но почему-то девчонки меня называли
  Федя, убеждали что это имя красивее. Дело в том что в то тяжёлое предво-
  енное время для страны и народа с одеждой, не говоря про еду, дело было
  туго и мама до школы летом отпускала на улицу голышом или в одной майке
  без штанов и трусов в длинной серой рубашке сшитой тёткой Марьей из от-
  цовской пропитанной говном и потом рубахе. И скажу ни я один, многие и
  никто не обращал внимания, но так как я был слаб умом как увижу девчонок,
  девок или баб приподнимаю рубаху и всем им кричу: "Нате, возьмите моего
  зайку" и показываю на игрушку. Все смотрят и смеются а девчонки кричат
  мне: "Федя, Федя", кукиш показывают а я смеюсь.
  Потом я пошёл в школу, мама одела на меня старые но без заплат переши-
  тые отцовские брюки, соседи дали мне рубашку с ботинками и когда зашёл в
  класс все как-то странно смотрели на меня и смеялись. Я не знал почему и
  смеялся вместе с ними, вскоре пришла молоденькая рыжеволосая училка,
  она улыбнулась, поздоровалась с нами и представилась: "Дети, моё имя Ва-
  лентина Петровна, я ваша учительница а вы мои учениики, первым делом
  рассажу вас по местам и вы каждый раз будете садиться за свою парту."
  Посмотрев на меня посадила за последнюю парту, она рассказала нам ис-
  торию про нашу школу, когда прозвенел звонок мы выскочили из класса и
  начали беситься, единственная пуговица оборвалась и штаны свалились вниз.
  Я сбросил их и в одной рубахе носился по коридору, все увидев меня нача-
  ли громко смеяться, я подскочил к Таньке, схватил её за косы и хотел дать
  шелобан, она вырвалась, разоралась и тут как из-под земли появилась какая-
  то пожилая училка с веником и тряпкой. Я думал что она погонится за мной
  и будет лупить меня за моё приставание к девчонке но увидев что я без шта-
  нов встала как вкопанная и удивлённо смотрела на мою игрушку, заметила на
  полу мои брюки без единой пуговицы, подняла, ушла и через некоторое вре-
  мя появилась вновь. В её руках я увидел свои брюки, обрадовался и побежал
  к ней, она одела их на меня и начала застёгивать пуговицы но тут возникла
  трудность-средняя пуговица как назло не застёгивалась так как моя игрушка
  выперла наружу и торчала из ширинки. Училка долго пыталась запихать её
  внутрь штанов но ей это не удавалось, в это время все услышали звон коло-
  кольчика-перемена закончилась, она махнула рукой, я как все побежал сло-
  мя голову в свой класс и уселся за парту. Открылась дверь, появилась наша
  молоденькая училка и начала знакомиться с нами, она поодиночке вызывала
  всех к чёрной доске, называла имя с тем чтобы мы знали друг друга.
   Мне было интересно, среди нас имелось немало тех кого я видел первый
  раз. И вот Валентина Петровна как-то странно произнесла: Вася Баладахоев,
  я обрадовался и побежал к доске, встал ко всем лицом и в этот миг все зас-
  меялись, училка посмотрела на меня и раскрыла рот от удивления-моя иг-
  рушка торчала из ширинки. Она растерялась и не знала что делать-спрятать
  игрушку торчащую из разорванной ширинки было невозможно, на брюках
  не имелось пуговиц. Училка ушла и скоро вернулась с большими булавками,
  без всякого стеснения долго прикалывала их и вскоре удалось-она запихала
  игрушку внутрь, погладила по головке и шепнула: "Вася, ты хороший маль-
  чик, попроси маму чтобы завтра пришёл в школу в маминой юбке, она будет
  тебе к лицу."
  Я посмотрел на молоденькую училку и проговорил: "Валентина Петровна,
  у моей мамы одна юбка и если я одену её она не выйдет из дома, я попрошу
  у тётки Дарьи, ей ходить некуда, пусть сидит в комнате и рассказывает сказ-
  ки младшим братьям и сёстрам."
  Училка обрадовалась, улыбнулась и сказала обращаясь ко всем ученикам:
  "Дети, перед вами Вася, ваш товарищ и друг, я думаю он вырастит достой-
  ным гражданином СССР как и вы. Василий, садись за свою парту."
  На следующий день я пришёл в класс в заплатанной тёткиной юбке, ник-
  то не смеялся, ко мне привыкли и не обращали внимание. В первом классе
  учили целый год, но знаний я никаких не получил, потому что они не лезли
  в мою башку и молоденькая училка нередко говорила мне что моя голова на-
  бита мякиной а не мозгами, и я кроме двух матерных выражений и бесстыд-
  ного показа своей игрушки перед ней и всем классом на другое умное и хо-
  рошее не способен, не хватает ума. Да, на самом деле я всё не мог набраться
  его, учительница долго не спрашивала меня но однажды вызвала к доске, на-
  рисовала мелом два кола с крестом и посмотрев в мои глаза говорит: "Ува-
  жаемый Вася, сколько будет один плюс один?"
   С речью у меня не всё было в порядке и я перед всеми отвечаю ей: "Вален-
  тина Петровна, ну не один ли это член", поднял бабкину юбку вверх, потому
  что нечего было одеть и показал его ей и всему классу. Учительница заплака-
  ла, выбежала из класса, вызвала директора, он пришёл, я ответил на его воп-
  рос "Сколько будет один плюс один" как и училке, ученики засмеялись и он
  посмотрев на меня тихо сказал: "Уважаемый Вася, так говорить не надо, но я
  попрошу тебя завтра привести маму или папу, хочу поговорить с ними."
   Я взглянул на директора, училку и проговорил: "Валентина Петровна, ма-
  ма не прийдёт,она на хлебозаводе, а папа приедет, он говновоз, проезжает
  по утрам мимо нашей школы."
   "Вот и хорошо, Вася, пусть заедет, мы поговорим," сказал директор и пог-
  ладил меня по головке.
   Я пришёл домой и вечером когда все собрались за столом на ужин расска-
  зал родителям о просьбе директора прийти папе завтра в школу и рассказал
  о произошедшем. Услышав такую новость папа налил в гранёный стакан де-
  танурат, посмотрел на меня, маму, тётку, моих сестёр, братьев, пропустил
  в себя гадкий напиток, поморщился, заел солёным огурцом и проговорил:
  "Сынок, завтра я заеду в школу и поговорю с директором по душам, он меня
  поймёт правильно, так все говорят, ещё хлеще, ты не волнуйся, тебя в обиду
  не дам, какие грамотеи."
   "Папа, с бичём в школу не заходи, они могут испугаться," тихо сказал я.
   "Хорошо, не зайду, правильно что предупредил," произнёс отец и поце-
  ловал меня.
   Скажу откровенно я был вылитый папа, училка и директор ещё не знали
  об этом, то когда он пришёл в школу, в класс в своих пропитанных говном
  одеждах, он развозил на лошадях говно в большой деревянной бочке и там
  оказался директор. Скоро весь наш класс пропитался вонью и перед всеми
  посмотрев на учителя и директора батя возмущённо сказал: "Товарищ дирек-
  тор, Вася мой тринадцатый сын, хороший послушный мальчик, он весь в ме-
  ня, вы в своей школе все хреново учите моего родного сына," достал из шта-
  свой член, показал им и в сердцах добавил: "Если вы будете хреново учить
  сына Васю то я вас всех раздолбау и напишу жалобу в жалобную книгу".
  Директор, учительница опешили и стояли как вкопанные, я поддержал
  своего папу-тоже вытащил игрушку, показал её директору, училке и всему
  классу, все смеялись до упаду, а Валентина Петровна и директор смотрели
  на нас и наши члены с раскрытыми ртами сравнивая у кого больше. Я знал
  у меня, так как папа сам говорил что я перерос его.
  Директор как-то странно посмотрел на папу и сказал: "Уважаемый Пётр
  Семёнович, я прошу вас убрать свой детородный орган в брюки и больше
  никогда больше не приходите в школу, обещаю вам дать Василию самые
  лучшие знания, он будет достойным гражданином СССР как и вы."
  Папа обрадовался и говорит:"Спасибо вам товарищ директор, я больше
  не прийду, мне некогда, я развожу говно, только дайте сыну знания".
  Директор улыбнулся и посмотрев на отца проговорил: "Спасибо, това-
  рищ Балдахоев, что пришли к нам в школу, я не буду больше отвлекать
  вас, до свидания," и заплакал от радости.
  Училка посмотрела на папу и сказала: "Уважаемый товарищ Балдахоев,
  я постараюсь научить Васю писать и читать, он способный мальчик, можете
  не волноваться, только прошу вас не выражайтесь при сыне нецензурными
  словами, плохое он запоминает хорошо, до свидания".
  С того времени до окончания первого класса училка не вызывала меня к
  доске а родителей в школу, и только тогда когда я успешно закончил первый
  класс Валентина Петровна сказала мне чтобы мама пришла на собрание без
  папы. Я радостный пришёл домой, рассказал новость папе, тётке, маме и на
  следующий день она пошла со мной на собрание.
  Мы пришли в школу, директор встретил нас, дал маме табель, все оценки
  хорошие-одни пятёрки, потом подал ей другую бумагу и тихо сказал: "Ува-
  жаемая Марья Ивановна, вашего сына Васю за его успешные знания Районо
  переводит не только во второй класс но и в другую школу-интернат для ум-
  ственно отсталых детей и то лишь благодаря тому что вы известная в нашей
  стране мать-героиня, у вас два ордена, три медали, пять значков и восемнад-
  цать детей из которых на руках пять деток младше Васи. Я думаю вы одоб-
  ряете решение Районо отдать Васю в школу-интернат"
  Когда мама услышала об этом она на радостях даже заплакала и готова
  была целовать директора, собралась с силами и сказала: "Уважаемый това-
  рищ директор Абрам Давыдович, большое спасибо, я согласна отправить в
  ту школу-интернат не только Васю, но и всех деток, вы видите я беременная
  и через три месяца появится на свет как минимум двойня, может тройня, по-
  беспокойтесь о них."
  Абрам Давыдович посмотрел на маму и радостно сказал:" Уважаемая Ма-
  рия Петровна не надо, благодарите нашу родную партию за её заботу о детях,
  но к сожалению с местами в интернатах положение не простое и на данном
  этапе речь идёт только о Васе. Я должен вас обрадовать-он будет там жить
  до окончания школы-есть, пить, учиться и спать, одежда и обувь бесплатно,
  всё как в сказке, Вася не будет там знать ни горя, ни заботы."
  Моя мама услышав это разрыдалась от счастья, директор был доволен
  ещё больше, он тоже заплакал от радости что избавился от меня и мы попро-
  щавшись с Абрамом Давыдовичем пошли домой. Когда вернулись и мама
  рассказала всё папе, дала ему табель и направление в школу-интернат, он от
  радости заплакал и сказал: "Я горжусь тобой сын, ты высоко взлетишь, нуж-
  но обмыть твои знания достойным образом, я во время раздолбал их, учись
  у меня, в жизни это пригодится...
  Всё лето провёл дома, я помогал маме и тётке мыть младших братьев и
  сестёр в железной полуржавой ванне, носил воду с колонки за полверсты,
  но самое интересное когда мы всей оравой приходили в магазин за хлебом,
  очередь длиннющая а для мамы привилегия-мать-героиня, несли в сетках де-
  сять серых булок, но их на три раза не хватало. Мама работала как ишак и ес-
  ли бы она не несла спрятанное тесто в трусах с хлебозавода то жили бы в
  проголодь, тем более с деньгами дело обстояло туго хоть ещё и папа манту-
  лил в это время на лошади-с утра до позднего вечера развозил говно. Его
  доход едва перекрывал расходы: как только он возвращался с работы в до-
  ме стояла вонь до утра, тётка стирала грязную одежду и приходилось поку-
  пать хозяйственное мыло ящиками и кормить коня Серко овсом с отрубями.
  Осенью, в назначенный день, первое Сентября, с мамой пошли в школу-
  интернат "Октябрёнок". Я как сейчас помню в тот день ярко светило солнце,
  было безветренно и жарко. Так как мои родители знали что меня в интернате
  оденут и обуют то я шёл налегке-в белых тапочках на босу ногу, отцовских
  серых с жёлтыми пятнами кальсонах обрезанных до колен и голубенькой
  майке подаренной мне директором школы Абрамом Давыдочем перед тем
  как отправиться в интернат. Мама одела длинное коричневое платьье с ко-
  роткими рукавами, с парусиновыми босоножками на голых ногах. Мы дол-
  го блуждали по улочкам и переулкам, наконец увидели двухэтажное серое
  каменное здание за высоченным деревянным забором по верху которого бы-
  ла натянута колючая проволока, на всех маленьких окнах красовались ржа-
  вые металлические решётки.
   Я обрадовался, мы подошли к железным ржавым воротам, поверх них
  на деревянном щите чёрной краской художник вывел огромные буквы и так
  как я ещё толком не научился складывать их в слова то мама прочитала вслух
  название школы-интерната "Октябрёнок" посмотрела на меня и тихо сказала:
  "Васёк, мы пришли, здесь будет твой дом, стучи."
   Я обрадовался и стал барабанить по железным воротам, вскоре двери до-
  ма открылись и увидели ковыляющего к нам в коричневых брюках с запла-
  той и зелёной гимнастёрке старого сторожа-инвалида с седыми волосами на
  худом бледном лице с бородой и с длинной палкой в руке. Приблизившись
  к воротам он улыбнулся, вежливо поздоровался с нами, мы ответили тем же,
  мама улыбнувшись подала ему через щель бумагу, он долго рассматривал её,
  наконец открыл калитку в дверях и строго сказал: "Вася вперёд а вы уважае-
  мая гражданка-мама можете возвращаться домой, здесь очень хорошо и он
  не убежит обратно, ещё никто никогда не перемахивал через колючую про-
  волоку, до свидания, да, через месяц можете проведать Васю, за него не вол-
  нуйтесь, до свидания."
  Я поцеловал маму, она меня и обещала навестить через месяц, махнул ру-
  кой и пошёл со сторожем в здание а она попрощавшись с нами домой. Мы
  вошли внутрь и увидел как в полутёмном коридоре бесились и смеялись
  детдомовцы, среди них встретил несколько знакомых по улице, таких же как
  я слабых умом, тут же бросился к ним, они ко мне и все стали кричать: "Ду-
  ня, Дуня пришла."
   А мне не нравилась эта кличка данная школьниками за то что я приходил
  в школу в бабкиной юбке, спустил папины кальсоны до колен, показал им иг-
  рушку и сказал: "Бараны! Нате, смотрите, какая я вам хрен Дуня- я Вася" и
  засмеялся.
   Детвора не растерялась и тоже показали свои члены напоминавшие скру-
  ченных червяков, я засмеялся и понял здесь будет мне весело. Девчонки как
  только увидели мою игрушку, пораскрывали рты, засмеялись и заорали: "Ва-
  ся, Вася, ты наш друг, мы с тобой будем дружить".
  Но вскоре на шум подошла пожилая баба в очках с хорошей фигурой и
  большой задницей, она встала передо мной с раскрытым ртом, долго смот-
  рела на меня а точнее на мою игрушку, сняла свои очки, лучше вгляделась,
  взяла меня за руку и улыбнувшись ласково заговорила: "Вася, доброе утро,
  меня зовут Ирина Петровна, я вижу у тебя здесь есть друзья, это хорошо,
  сейчас идём мыться и переодеваться, дам тебе чистые брюки и рубашку,
  вижу ты не девочка, потом пообедаешь со всеми в столовой, а сейчас сле-
  дуй за мной. "
  Я обрадовался и проговорил: "Доброе утро, Ирина Петровна, мне нра-
  вится мыться, раньше бабушка Дарья мыла меня, после её смерти мылся с
  мамой и папой, потом с тёткой Марьей в нашей большой железной ванне."
   Ирина Петровна как-то странно посмотрела на меня, улыбнулась и пове-
  ла в подвал, спустившись по лестнице мы вошли в небольшой комнату без
  единого окна, возле стены я увидел на полу железное корыто наподобие на-
  шего в котором в последнее время моя мама мылась с папой, со мной, с
  братьями и сёстрами. Она открыла краны и вода потекла в ванну, в это же
  время Ирина Петровна сняла одежду с меня и с себя, одела красный халат
  и посмотрев на меня ласково сказала: "Вася, дома тебя мыла мама, здесь бу-
  ду мыть я, на теле пуд грязи и возможно насекомые, в халатике мне будет
  удобно, садись в ванну, вода горячая, я постараюсь не обжечь, так надо."
  Я сел в ванну и она как тётка Марья начала мыть меня в корыте, мыла
  долго, всё старалась мылить мою игрушку, она разбухала на её глазах и как-
  то неожиданно для меня Ирина Петровна сильно нагнулась и упала в коры-
  то, намочила свой халат, я посмотрел на неё и проговорил: "Ирина Петров-
  на, мама и папа мылись со мной в большой ванне раздетые, ваш халат на-
  мок, снимите его и он высохнет, здесь так жарко."
   Ирина Петровна тут же начала ругать себя что оступилась на сыром полу
  и вот теперь мокрый халат и его придётса сушить. Не долго думая она сняла
  его и увидев её голой сказал: "Ирина Петровна, лезьте ко мне в ванну, вы как
  мама, только полнее и выше."
  "Вася, ты милый маленький мальчуган, спасибо за приглашение, я думаю
  мы в такой ванне поместимся, садись к краю, я рядышком, мне нужно от-
  мыть твою грязь."
   Она не долго думая повесила на батарею халат, залезла в ванну, раздвину-
  ла свои полные ноги, они упёрлись в край ванны и чтобы ей было удобно
  мыть меня то усадила меж них к себе лицом как это делала тётка Марья.
   Увидев меж её ног густые тёмные длинные волосы я посмотрел на Ири-
  ну Петровну и сказал: "Вот это гнездо, оно у вас, Ирина Петровна, больше
  чем у тётки Марьи и скажу в нём птенцов не счесть. Вы посмотрите на мою
  игрушку, если сунуть её в ваше гнездо то они так запищат что вам сразу бу-
  дет смешно и весело. Вы какая-то несмелая и стеснительная, не такая какая
  тётка Марья, она как сядет со мной в ванну и сразу: "Вася, а ну-ка поиграй-
  ся с птенцами," берёт игрушку, суёт в своё гнездо и тут же начинает вертеть-
  ся, кружиться, вздыхать, охать, гоготать и потеть. Потом как только успо-
  коится начинаем мыться-она меня, я её, одеваемся и на печку, там жарко и
  лежим, греемся, игрушку в руках держит, сказки рассказывает. Ирина Пет-
  ровна, вам нравится моя игрушка? Тётка Дарья души в ней не чаяла, от себя
  меня не отпускала. И папа говорит что я маленький но удаленький, вы толь-
  ко посмотрите на мою игрушку, мама утверждает что я перерос отца и весь
  класс подтвердит, если бы он был в ванне то вы убедились у кого больше,
  вот ваши тити больше чем у мамы раза в два, в них молока ведро, вы навер-
  ное тоже мать героиня! У моей мамы восемнадцать детей и ожидается трой-
  ня. А у вас?"
  "Милый Вася, у меня нет детей, так сложилась жизнь и для тебя как для
  всех я буду здесь мама-воспитательница но ты для меня особенный. Твой
  вид поразил меня, такой миленький, чудненький ангелочек только без кры-
  лышек и с такой игрушкой! Как увидела тебя ум и рассудок потеряла."
  "Ирина Петровна, я весь в папу и если он прийдёт, вы увидите, мама им
  гордится."
  "Нет Вася, папу сюда никто не пропустит, ты для меня, золотцо ненагляд-
  ное сейчас дороже всех на свете, дай ка я промою хорошенько твоё тельце,
  мой ангелочек."
  Она взяла кусок мыла и стала натирать тело, мне было интересно с ней-
  она мыла меня, я её щипал и как-то неожиданно попросила чтобы я помылил
  ей спинку, и так как мылил спину маме и папе, то какая была мне разница мы-
  лить её, тем более сказала мне что она здесь заменит мою маму. Я обрадовал-
  ся и тут же обратился к Ирине Петровне с вопросом: "Моя мама целовала ме-
  ня, а вы будете целовать?"
  Она посмотрела на меня и сказала: "Вася, обязательно, прямо сейчас" и
  принялась целовать так как моя мама. Затем она улеглась на живот, раздвину-
  ла широко полные ноги и попросила помылить спинку. Я мылил её, Ирина
  Петровна просила сильнее мылить между ног, я старался как мог, уселся на
  спинку и мылил её задницу и ноги. Ей это очень понравилось и когда закон-
  чил слез со спинки чтобы натирать её. Ирина Петровна встала на коленки,
  изогнула спину дугой и так был ещё маленький ростом то мне стало неудоб-
  но. Я встал и когда начал натирать её спинку моя игрушка стоявшая штыком
  всё время касалась её тела и взбухла. И тут я услышал ласковый голос Ири-
  ны Петровны: "Васенька, твоя игрушка так колит моё тело что мне больно,
  засунь её в щель между ног и она не будет колоть, давай я лучше сама, а по-
  том будешь натирать спинку, мне самой так неудобно, ты такой послушный
  и хороший,."
  Я обрадовался и сказал: "Ирина Петровна, сами суйте, у вас здесь две ще-
  ли, я не знаю в какую, а потом буду натирать спинку и вам будет не больно."
  Она умудрилась своей рукой взяться за мою игрушку и сунуть в нижнюю
  щель, тут же я началь натирать мылом её спинку, воспитательница заёрзала,
  дно ванны от мыла оказалось скользким и я чуть было не упал и тогда Ири-
  на Петровна попросила меня ухватиться за её титьки. Я выбросил мыло, до-
  тянулся до них, ухватился и не знаю сколько времени держался бы за соски
  но в это время как-то неожиданно вырубили свет, она со злостью выругалась
  и добавила: "Васёк, всё, пора выходить, там мои деточки всё вверх ногами
  перевернут и девчонкам достанется."
  Даже отсюда я услышал свист, крики и рёв малолеток-интернатовцев, я
  понял в темноте они натворят такое что непредусмотрено правилами пове-
  дения. Ирина Петровна освободилась от меня, зажгла керосиновую лампу,
  оделась, нашла мне старые брюки, рубаху, одела и пошли с ней в столовую
  где собрались мои сверстники с ложками и чашками. Странно, здесь было
  светло и увидев Ирину Петровну успокоились, потом я понял- перед обе-
  дом старшие вырубали рубильник-таким образом они требовали кормить
  их. Я сел за стол и как все уплетал гороховый суп с картошкой, затем по-
  жилая повариха вместе с Ириной Петровной принесли полусладкий чай с
  сухарями, его лили без меры и скажу мне такая еда понравилась, дома с
  сахаром чай пили раз в неделю.
  После еды все отдыхали, я лежал в отдельной комнатушке и моя вторая
  мама сказала мне что я на карантине, прежде чем буду спать вместе с ними
  меня следует хорошенько отмыть так как я зарос грязью в семь слоёв и это
  так-мылом мылись раз в месяц. Я обрадовался и сказал ей что мыться с ней
  одно удовольствие и согласен сколько угодно мылить её тело. Ирина Пет-
  ровна не стремилась уходить, она тянула время, и поняв что я в ней вижу
  мою маму, тут же улыбнулась и тихо сказала: "Вася, я боюсь оставить тебя
  одного, в эту ночь буду вместо мамы, ты не возражаешь если будем спать
  вместе, тебе будет тепло со мной".
  Я обрадовался и сказал: "Ирина Петровна, дома я спал то с моей бабуш-
  кой Дарьей, то с тёткой Марьей, иногда между мамой и папой, жаль его нет
  здесь. Раздевайтесь и ложитесь рядом, будет теплее, я вас буду щекотать как
  тётку Марью, она мне по ночам рассказывала сказку про терем-теремок, та-
  кая забавная, особенно тогда когда в свой терем-теремок она запускала мое-
  го серенького зайку где жила мышка норушка."
  "Хорошо милый Вася, я точно не помню эту сказку, сказала она, но если
  ты подскажешь постараюсь припомнить и расскажу полностью, свет выклю-
  чим после."
  Она раздела меня, положила на матрас, сняла платье и голая легла рядом,
  койка была узкая и свалилась на пол. Не долго думая Ирина Петровна поста-
  вила меня на пол, улеглась снова на спину на кровать, раздвинула ноги, по-
  ложила меня меж них на себя, на живот и накрыла толстым одеялом. Я по-
  чувствовал что моя игрушка очутилась меж её ног, Ирина Петровна заерза-
  лась, сдавила их и сказала что так будет лучше лежать и я не свалюсь.
  Я обрадовался и поведал ей что таким образом лежал с тёткой Марьей,
  как она расскзывала мне сказку про терем теремок но так как память у меня
  была слабая то не смог перессказать содержание но рукой указал где он на
  её теле и где мой зайка. Ирина Петровна обрадовалась и предложила мне су-
  нуть моего зайку в свой терем теремок к мышке норушке. Я согласился, ма-
  ма нежно обхватила зайку пальцами, пожулькала, он мигом взбух и сунула в
  между своих пухлых тёплых ног в терем теремок.
  Мама заёрзала и прижала меня к себе, моя головка оказалась меж её гру-
  дей а игрушка в теремке и как я понял из него она выпускать не собиралась
  как и тётка Дарья, я не настаивал, заснул и только утром выпустила наружу.
  Мама поцеловала меня, встала, оделась и попросила не выходить из ком-
  наты до её прихода, я махнул головой в знак согласия. Она ушла и долго от-
  сутствовала, когда вернулась принесла еду и новую одежду, я встал но одел
  старую, тут же поел молочную манную кашу со сливочным маслом и сразу
  же пошли в подвал отмывать тело от грязи.
  Cемь дней она мыла меня в ванне всё время приговаривая одно и тоже:
  "Мой сынок, да в кого же ты такой уродился? Какой ты сладкий, я никогда
  в жизни не испытывала такого блаженства и счастья мыть дитя, и вот ты
  явился ко мне, я не могу насытиться, так нравится когда ты натираешь моё
  тело, мой терем теремок, ножки и спинку."
  "Ирина Перовна, я вспомнил, мой папа точно так в ванне натирал спинку
  маме, она вставала на колени, держалась за края и от радости пела, а вы по-
  чему то молчите только ахаете и охаете"
  Она посмотрела на меня и сказала: "Вася со временем и я запою, только
  для этого нужно выучить слова и запомнить мотив, а я уже немолодая и па-
  мяти уже нет, ты не обижайся что я охаю и ахаю, это я от боли в теле, но ес-
  ли ты желаешь я не буду."
  "Ирина Петровна, вы хорошая мама, я вас буду любить и с радостью на-
  тирать вам спинку, вставайте на колени и крепче держитесь за края ванны
  если желаете."
  Она поцеловала меня и сказала: "Вася, ты такой миленький ангелочек, я
  согласна чтобы ты натирал мне спинку, только никому не говори а то все
  захотят натирать, а я люблю только тебя, ты мой сын."
  "Хорошо моя мамочка, буду молчать и никому ни слова, раздевайтесь и
  в ванну мыться."
  Семь дней я ел в общей столовой, кормили очень хорошо, лучше чем до-
  ма-утром овсянка на постном масле,суп перловый или гороховый но тут уже
  в нашей школе не уседеть, мы все бежали на улицу а потом в класс. Наша мо-
  лоденькая училка ругалась что мы гадим воздух но уроки проводила, ума у
  меня нисколько не прибавлялось, вел себя скромно и смирно. Вечером дава-
  ли чай с молоком и сухарями из ржаной муки, леденец и я сосал целый час,
  а перед тем как ложиться спать приходила Ирина Петровна, уводила к себе
  в комнату. Радостная, счастливая, улыбающаяся приносила белый хлеб с
  маслом, конфеты или печенье которое я никогда дома не ел, она ложилась
  на койку, я на неё, совала моего зайку в свой терем теремок к мышке норуш-
  ке и долго долго рассказывала длинную предлинную сказку про терем тере-
  мок, гораздо интереснее чем её толковала тётка Марья а потом засыпали.
  Так как я был на карантине, то Ирина Петровна отводила меня в баню, мы
  раздевались и отмывала мою грязь, она широко раздвигала ноги, я садился
  меж них и усердно мыла меня, особенно натирала мылом игрушку, та набу-
  хала, она садила меня на живот и я мылил её грудь и титьки, ей это доставля-
  ло большое удовольствие и однажды когда я сидел на ней мама обратилась
  ко мне: "Вася, ты хочешь поиграться с птенцами?"
  Я посмотрел на неё и сказал: "Мама, я не против поиграться с ними, но я
  их не вижу."
  "Вася, они в моём гнёздышке, вот оно," тихо проговорила мама, взяла
  мою руку и положила между ног на свои густые длинные тёмные волоса. Я
  посмотрел на неё и спросил: "Мама, а где же они?"
  Она посмотрела на меня и прошептала: "Вася миленький, они прячутся
  под волосиками, под кожей, поищи их в гнёздышке, сунь свою ручку в мою
  щелку."
  Ирина Петровна раздвинула как можно шире ноги и меж них появилась
  щель, я обрадовался и недолго думая сунул в неё руку, она легко залезла и
  сколько бы я не шарил внутри гнезда птенцов там не обнаружил. Пока моя
  рука обшаривала гнездо воспитательница усиленно жулькала мою игрушку.
  Когда она взбухла попросила меня вытянуть руку и сунуть игрушку в щель
  чтобы та поиграла с птенцами. Я посмотрел на неё и сказал чтобы сама су-
  нула её к ним поиграть, она тут же положила меня на свой живот и пихнула
  внутрь. Игрушка полностью исчезла, я испугался и попросил Ирину Петров-
  ну вытащить обратно и когда увидел её, сказал что раз она на месте то пусть
  поиграет недолго с птенцами. Воспитательница сунула её обратно и вскоре
  завертелась, со всей силой прижала меня к себе и принялась целовать. Я по-
  интересовался не раздавит ли моя игрушка птецов на что мама с радостью
  сказала: "Вася, не волнуйся с ними ничего не случится, им там смешно, ве-
  село и щекотно и я от этого не могу найти места, скоро они наиграются, ты
  не волнуйся, твоя игрушка на месте, если хочешь молочка то пососи титю,
  оно такое полезное."
  Я обрадовался, с радостью схватил её титю руками и губами, давил как
  мог и выдавил что смог, я так увлёкся что позабыл про игрушку, наконец
  Ирина Петровна успокоилась, вытащила её наружу. Мама так запыхалась
  что едва пришла в себя, вылезла из корыта, одела меня, повела в комнату,на-
  кормила молочной манной кашей на сливочном масле и после пошли спать
  уже в другой комнате на широкой постеле где рассказывала мне сказку про
  терем теремок. Скажу такая жизнь мне очень полюбилась-я ел хорошую еду,
  спал на мягком матрасе и главное нравились её забавы и сама она была вне
  себя от радости.
  Через месяц Ирина Петровна с грустью сказала мне что в понедельник
  прийдёт прежний директор, женщина, а её перевели в другую школу. Мама
  заплакала и я как мог утешал её, мне тоже было жаль расставаться с ней но в
  моей голове даже не было мысли что с новым директором мне будет хуже.
  Она дала конфет каких я никогда не ел, и сообщила что Марья Ивановна доб-
  рая женщина и любит послушных детей, особенно таких как я и попросила
  чтобы я не рассказывал ей как мы с Ириной Петровной вдвоём мылись в ван-
  не Я дал слово молчать, чем обрадовал её, она тут же принялась целовать ме-
  ня, затем уложила на постель, долго рассказывала сказку про терем-теремок
  и спрятала в нём игрушку.
   Под утро она выпустила её, мы встали, воспитательница поцеловала меня,
  одела и велела ждать её прихода, вернулась с вкусной манной кашей и боль-
  шим пряником. Мама одела на меня чистые одежды, накормила и пошли в
  класс, мы не дошли до него как навстречу нам шла в длинном тёмном платье
  немолодая женщтина. Увидев нас она заулыбалась и когда приблизилась мы
  поздоровались, Ирина Петровна всё рассказала ей о мне, они распрощались,
  воспитательница поцеловала меня и пошла со слезами на глазах. Мы махали
  друг другу руками, она часто оглядывалась пока не скрылась за дверью.
  Марья Ивановна, директор интерната, находилась в отпуске и вот возв-
  ратилась на работу, красотой особой не отличалась, средних лет баба, не-
  большого роста с хорошей фигурой и задницей больше чем у Ирины Пет-
  ровны, подслеповатая, в очках. Она с лаской долго смотрела на меня, взяла
  мою руку в свою и сказала: "Вася, пойдём в кабинет, необходимо пройти ме-
  дицинский осмотр, замерить твой рост и прослушать тебя".
  Я безмозглый обрадовался и забыв обещание данное Ирине Петровне
  посмотрел на директоршу и спросил:" Марья Ивановна, а вы будете меня
  мыть в бане? Ирина Петровна мыла каждый вечер а я её, ей так нравилось,
  и думаю понравится вам."
  Она взглянула на меня, погладила по головке и после небольшого молча-
  ния сказала:" Вася, как жаль, но сегодня не смогу, я уезжаю на партийное
  собрание а завтра постараюсь вымыть и одеть в новые одежды."
  Мы пришли в небольшой кабинет на втором этаже, в маленькое окно с
  железной решёткой светило сволнце и было светлее по сравнению с той
  комнатой в которой сидела Ирина Петровна. Марья Ивановна тут же зак-
  рыла дверь на ключ, села за стол и записывала в журнал мои данные с бу-
  маги которую мама принесла из школы. Закончив писанину она посмотре-
  ла на меня, улыбнулась и попросила раздеться. Я обрадовался и тут же
  сбросил одежды, увидев меня в голом виде с моей игрушкой торчащей как
  штык директорша встала из-за стола, взяла линейку, большое увеличитель-
  ное стекло с ручкой, подошла ко мне, сняла очки и долго смотрела на мою
  игрушку. Я увидев в её руках деревянную линейку вспомнил как однажды
  училка ударила меня своей указкой по игрущке когда на уроке стоял у дос-
  ки и кто то громко крикнул "Дуня, Дуня". Я разозлился поднял бабкину
  юбку и заорал: "Какой я вам хрен Дуня, я Вася" и показал его ей и всем. И
  вот сейчас я испугался и негромко закричал: "Марья Ивановна, только не
  бейте по хрену, мне будет больно."
  Директорша посмотрела на меня, улыбнулась и тихо сказала: "Вася, не
  надо так выражаться, давай договоримся-это твой отросток, я буду заме-
  рять его-такой у нас порядок, бить не стану, только нежно прикасаться к
  нему так что ты смирно стой и не волнуйся."
  "Хорошо Марья Ивановна, но лучше если бы вы замеряли мой отросток
  пальчиками как это делала Ирина Петровна. Какой она была добрая и ласко-
  вая и думаю вы будете такой," проговорил я.
  Директорша посмотрела на меня, погладила по головке и прошептала:
  "Вася, ангелочек, я буду ещё добрее, только ты слушайся меня."
   Она положила линейку в сторону, одела очки и начала замерять отросток
  пальчиками. Так как её пальцы касались его, то он прямо на глазах взбухал,
  руки Марьи Ивановны тряслись и с замером дело зашло в тупик, но тем не
  менее она не отступала. Когда директорша замеряла диаметр пухлыми паль-
  цами как бы не в значай сжала игрушку и долго не выпускала из рук, ноги
  не сдержали Марью Ивановну и она начала падать на пол, но я поддержал её,
  отвёл до стола и усадил на деревянный стул.
  Она пришла в себя, посмотрела на меня и сказала: "Вася, золотцо ты моё
  ненаглядное, да в кого же ты уродился, ты такой маленький, на вид дитя и с
  таким отростком, сил не хватило, не смогла замерить до конца но сейчас по-
  пытаюсь, только ты не волнуйся."
  Я сказал: "Марья Ивановна, я не волнуюсь, весь в папу и если вы желаете
  то он прийдёт сюда и вас успокоит, когда мама волнуется то он раздевает её,
  ставит к углу и успокаивает, полчаса и она как ни в чём не бывало, но я ещё
  не дорос до папы чтобы таким образом успокоить вас."
  "Вася, папу сюда никто не пустит, я хочу чтобы ты пожалел меня, только
  никому не говори, я так разволновалась, но сейчас всё пройдёт, ангелочек
  ты моё ненаглядный."
  Марья Ивановна не долго думая подняла платье, посадила меня на пухлые
  коленки, стала нежно гладить игрушку, она набухала, директорша задрожала
  я возьми да и спроси: "Марья Ивановна, у Ирины Петровны было гнёздыш-
  ко, она показывала его мне и моя игрушка играла с птенцами, они щекотали
  её так что не находила места, а у вас оно есть?"
  Марья Ивановна лукаво посмотрела на меня и представившись дурой, не
  понимая о чём речь сказала: "Вася, у меня нет гнёздышка и птенцов но если
  ты будешь хорошо вести то куплю клетку с птенцами."
  "Марья Ивановна, я думаю оно есть и у вас, хотите вам покажу где, толь-
  ко закройте глаза."
  "Покажи, мой Вася, я уже ничего не соображаю, глаза закрываю, делай
  что хочешь, я впервые в жизни в таком возбуждённом состоянии, только ты
  приведёшь меня в чувство, я тебя не стыжусь, ангелочек ты мой ненагляд-
  ный, ты для меня как родное новорождённое, несмышлённое, наивное дитя
  а я твоя мама и потому всё позволяю."
  Я поднял её платье до пупа и сказал: "Марья Ивановна, а теперь откройте
  глаза, оно у вас больше чем у Ирины Петровны и думаю там птенцов целая
  дюжина."
  Она раскрыла рот и не знала что говорить и делать, но неожиданно для
  меня мама расстегнула верхние пуговицы на платье, вытащила свои полные
  груди наружу, прижала мою головку к ним и принялась одной рукой гладить
  меня по ней и приговаривать: "Золотинка ты моя ненаглядная, да в кого же
  ты уродился, в жизни не мечтала видеть такую наивную малютку, ты такой
  откровенный и миленький, как ангелочек, хорошо, поищи в моём гнёздыш-
  ке птенчиков, сунь в него пальчик."
   Я посмотрел на неё и сказал: "Марья Ивановна, в ваше большое гнездо
  нужно лезть рукой а не пальцем, там столько птенцов, только раздвигайте
  как можно шире ноги а не можете я сам, раз нет ванны то ложитесь на пол,
  так на стуле неудобно."
   Марья Ивановна взглянула на меня, прижала к себе, поцеловала и безро-
  потно промолвила: "Мой Васечка, я ничего не соображаю, делай что хочешь,
  ты возбудил во мне страсть, выведи меня из неё, я в таком состоянии."
   Я слез с неё и так как у меня уже был опыт общения с Ириной Петровной
  не долго думая снял платье с директорши, положил его на пол, её на него,
  широко раздвинул полные ноги и прошептал: "Марья Ивановна, закройте
  глаза, так будет лучше."
   Директорша закрыла глаза, я лёг на неё и так как моя игрушка к этому вре-
  мени взбухла то сунул её в раскрывшуюся щель, Марья Ивановна встрепену-
  лась и охнула, тут же обхватила меня и с силой прижала к себе. Она тряслась
  своим телом как в лихорадке и чтобы успокоить и привести её в чувство
  спросил чем помочь, она посмотрела на меня и сказала: "Миленький Вася,
  скоро всё пройдёт, я так разволновалась, продолжай щекотать птенцов."
   Я крутился на Марье Ивановне, она не находила места, ёрзала, тело дро-
  жало как в лихорадке, содрогнулась, облегчённо вздохнула и тихо прогово-
  рила: "Вася, всё прошло, поднимайся, продолжим в следующий раз, мне по-
  ра собираться на собрание, нужно одеться."
   Я встал с неё, она поднялась, одела платье и пошла к столу, налила из гра-
  фина стакан воды, выпила и принялась одевать меня. Причесав мои волосы
  она посмотрела на меня, поцеловала и прошептала на ухо: "Вася, ты осчаст-
  ливил меня, так хорошо никто не делал мне в моей бестолковой жизни, я бу-
  любить тебя как мама но никому ни слова."
   "Марья Ивановна, я согласен, будьте моей мамой а я буду стараться что-
  бы вам было хорошо. Я вам скажу вы повеселели и стали напоминать мою
  маму, как только папа поиграется с ней она тоже говорила ему: "Мой Ваня,
  как хорошо, не хочется думать о гадкой жизни."
   Директорша поцеловала меня, взглянула на ходики и как-то неожиданно
  зазвонил телефон, Марья Ивановна подняла трубку, разговор состоялся ко-
  роткий и посмотрев на меня тихо сказала: "Ой Вася, уезжаю, не успеваю,
  завтра буду мыть тебя в ванне, привезу чистую одежду, иди, но никому ни
  слова про то как делала замеры, в общем всё хорошо, дай я тебя расцелую."
  Она поцеловала меня, я обрадовался что купит новые одежды, завтра бу-
  дет мыть в ванне и оденет заменив старьё. Я как маму поцеловал её, она оде-
  ла серый пиджак, расчесалась, привела меня в порядок, отвела в отдельную
  комнату, хорошо накормила и повела в класс где проходили занятия.
  На следующий день она возвратилась после обеда, увидев меня в коридо-
  ре, обрадовалась, заулыбалась, дала конфетку и сказала что после ужина пой-
  дём в баню, я зарос грязью, её следует отмыть и главное приготовила пода-
  рок. Она отвела меня в общую столовую и отправилась по своим делам, я
  поел вместе со всеми, немного поиграл с малолетками, точнее побесились и
  в восемь часов прозвенел звонок-начинался ужин. Я хотел пойти с ними но
  пришла Марья Ивановна, она поговорила с поварихой, затем позвала меня к
  себе и тихо сказала: "Вася, ты давно не мылся, я обмою тебя, одену новые
  одежды и поужинаешь, иди за мной."
   Я обрадовлся что на мне будет новая чистая одежда и отправился мыть-
  ся, Марья Ивановна шла по коридору, мы свернули за угол и пройдя в са-
  мый конец встали перед голубой дверью, она открыла её ключом и вошли в
  комнату. Лампочка едва светила, того огромного железного корыта не уви-
  дел, у стены стоял продолговатый глубокий покрашенный внутри жёлтой
  краской гроб. Марья Ивановна посмотрела на меня, погладила по головке и
  тихо произнесла: "Васенька, я помогу тебе раздеться, это ванна, в неё не нуж-
  но наливать воду вёдрами как в коммуналках и частных домах."
   Марья Ивановна раздела меня, помогла залезть в ванну и начала мыть,она
  была большая и в ней свободно могли поместиться двое. Я не долго думая
  обратился к директорше: "Марья Ивановна, а почему вы не лезете мыться в
  ванну со мной, когда я был дома то мама, папа и я мылись все вместе в од-
  ном большом железном корыте сделанном на заказ. Мама мыла меня и осо-
  бенно натирала игрушку, приговаривая, чтобы я в жизни был как папа и тог-
  да моя жизнь сложится превосходно, жена будет довольна как она папой и
  гордилась что у неё восемнадцать детей, за что дали два ордена "Мать герои-
  ня", медали, похвальные грамоты. Ирина Петровна всегда залезала в ванну,
  мы с ней мылись, игрались, было так интересно или стесняетесь, вы ведь
  моя мама!?"
  Марья Ивановна посмотрела на меня и сказала: "Вася, я как-то смущаюсь,
  но раз просишь то буду мыться с тобой, золотцо ты моё ненаглядное, только
  не щекочи, я боюсь щекотки."
  Она разделась и когда залезла в ванну я ей сказал: "Марья Ивановна, я ще-
  котки не боюсь, только не включайте кипятильник а то бедет хреново, тут у
  нас в доме такое случилось."
  "Золотцо ты моё ненаглядное, Васечка, да не надо так выражаться, я мо-
  юсь без кипятильника, а в чём дело? Вот краны с холодной и горячей водой,
  не бойся."
  Я ей говорю: "Когда наша семья была маленькой, девять человек-мама,
  папа и семь деток мы жили в одной большой комнате, но как только мама
  родила за один раз четверых, то ей дали орден "Мать героиня", другую ком-
  нату в коммуналке и громадную железную ванну, в которой свободно могли
  поместиться мама, папа, я, пара грудных братьев и впридачу мощный элект-
  рический кипятильник, папа наливал воду, грел и мы вместе мылись в ван-
  не. Но однажды, папа ещё не нагрел толком воду как вырубили свет, он не-
  много поддал и забыл вырубить кипятильник, обрадовался что темно и ре-
  шил с мамой мыться вдвоём. Они залезли в ванну и вскоре как-то неожидан-
  но врубили свет, а в это время папа был на маме, заработал электрокипятиль-
  ник и маму с папой примагнитило друг к другу так что они не могут отор-
  ваться. Ток трясёт их, мама кричит громко не своим голосом "помогите",
  папа матерится, я бегаю между них и не знаю что делать, но тут решил по-
  мочь им вытащить кипятильник, а потом вычерпывать воду из ванны что-
  бы мама не захлебнулась, так как она была на дне ванны под папой. Я дот-
  ронулся голыми руками до ванны, но тут меня так дёрнуло током что отле-
  тел в сторону, от страха закричал, выбежал в коридор и орал во всё горло:
  "Люди! Спасите, помогите, караул".
   Дело происходило ночью и все спали как убитые, наконец соседи по ком-
  муналке услышали крик, проснулись, прибежали, спросонья рты пооткрыва-
  ли от удивления, у родителей замкнуло речь. Я кое-как объяснил суть и толь-
  ко тогда наконец алкаш-электрик дядя Петя увидел в воде кипятильник дога-
  дался и вырубил его. Маме с папой вернулась речь, я обрадовался, батя кри-
  чал чтобы их разъеденили, но соседи спросонья не знали с чего начать и как
  разъеденять, вызвали скорую помощь. Через полчаса санитары прибежали с
  носилками, как только папа увидел их то послал на три буквы, он подумал
  что их хотят отнести в морг и благим матом кричал им что они ещё живы.
  Мама толково объяснила в чём дело, так как вся папина речь состояла из
  нескольких матерных выражений и после того как врачи вытащили их из ван-
  ны, они объяснили им что могут отделить их друг от друга только на опера-
  ционном столе. Услышав это мама и папа начали материть санитаров и кате-
  горически отказались от операции. Мама заявила всем что не позволит ника-
  ким врачам отрезать папину игрушку и вновь сшивать, папа для неё единст-
  венное утешение и окажись он неполноценным, то для неё жизнь потеряет
  всякий смысл и просила санитаров по отдельности связать их тела верёвка-
  ми и растягивать. Но тут к несчастью оказалось что никто ни в больнице ни
  доме верёвки не держал, так как жжили в ожидании указа "Неблагонадёжным
  гражданам страны добровольно повеситься на собственной верёвке смазан-
  ной мылом" и так как каждый мысленно считал себя таковым по образу сло-
  жившейся жизни. Чтобы выжить люди обворовывали государство, делали
  в домах тайно самогонку, спекулировали, халтурили и шептались в комму-
  нальных кухнях обсуждая запретную тему о гадкой жизни. Так как никому
  не хотелось добровольно повеситься на собственной верёвке то её не приоб-
  ретали, а раз её нет- то пусть дают казённую верёвку и кусок мыла, а с тем и
  другим в стране существовали проблемы то всех не перевесить. И тогда из-
  за отсутствия верёвок мудрые руководители страны пошли другим путём-од-
  них сажать других стрелять. И так как всех нельзя пересажать и перестрелять
  от таким образом и сохранилось население в стране. И решили жильцы ком-
  мунального дома обратиться за помощью в милицию, уж где точно имелись
  в запасе верёвки и мыло.
  Мама кричала громко, дело происходило летом, мы жили на первом эта-
  же, окна всегда держали открытыми из-за вони четырнадцати деток, особен-
  но после горохового супа и каши доступной для нас пищи. Соседи в ближай-
  ших домах проснулись и прибежали на крики, думали что кого-то режут но
  увидев маму с папой в странном положении успокоились, обрадовались что
  они живы и не выходили из дома из-за страха оказаться жертвой грабителей.
  Правда среди них нашёлся один находчивый молодой смельчак, в голом ви-
  де побежал в милицию, так как боялся что в ночи снимут даже сраные тру-
  сы которые днём с огнём не купитьв магазине. Прибежав в отделение он рас
  сказал дежурному милиционеру суть дела, он всё записал и обещал в ближай-
  шие минуты отправить несколько кавалеристов на помощь. Бесстрашный мо-
  лодой смельчак обрадовался, побежал домой, одел трусы, пришёл к нам и
   сказал что скоро прибудет помощь.
   И точно, через полчаса прискакали на трёх конях кавалеристы, увидев ма-
  му с папой от изумления раскрыли рты, кони в это время ржали, мама объяс-
  нила суть, какую им оказать помощь. Милиционеры сообразили, тут же дос-
  тали верёвки, связали по отдельности мать и батю и люди начали растягивать,
  но сил у них оказалось недостаточно и тогда папа предложил привязать кон-
  цы к конским хвостам и растягивать. Милиционеры согласились, мама обра-
  довалась, их вытащили на свежий воздух, концы верёвок привязали к конс-
  ким хвостам и те с лёгкостью растянули папу от мамы. Освободившись они
  от радости танцевали и благодарили людей, милиционеров и лошадей, папа
  на чём свет стоял свет материл электриков что те не во время врубили ток.
   На радостях папа предложил отметить благополучный исход, всё обош-
  лось без операции и обещал всем что в ванне больше никогда не будет ку-
  выркаться с мамой. Люди нашли самогонку смешанную с детануратом, ква-
  шеную капусту, солёные огурцы и все от души выпили по стакану за папино
  и мамино здоровье. Потом ещё, ещё и до самого утра, пили бы до вечера но
  так как многие спешили на работу то застолье прекратилось, перед расстава-
  нием папа оправдывался что вода засосала их, мама плакала от радости, лю-
  ди, врачи, милиционеры утешали её а лошади всё время ржали, потом все
  мирно без драки и крови разошлись."
  Марья Ивановна слушала с раскрытым ртом, потом вдруг заплакала и го-
  ворит: "Золотцо ты моё ненаглядное, такое прошёл испытание, какая радость
  что остался жив, дай я тебя пожалею, знаешь, у меня нет детей и замужем не
  была, так сложилась жизнь и я подумала что с твоего согласия буду твоей
  мамой, только ты никому не говори а то все захотят чтобы я им была мамой."
  "Марья Ивановна, я не против, моя мама Ирина Петровна целовала меня и
  я спал на ней так как койка оказалась узкой, а вы будете спать со мной чтобы
  мне не замёрзнуть?"
  "Я не против, Вася, но никому ни слова, выгонят меня и тебя а так горя не
  будешь знать, я как тебя увидела, подумала усыновить, ты миленький ангело-
  чек только не летаешь. а я уже старенькая мне как-то стыдно мыть тебя и неу-
  добно просить мылить спинку."
  "Марья Ивановна, да какая же вы старенькая-с палкой не ходите и руки не
  тресутся как у соседской бабушки которая мыла меня этой зимой, когда ма-
  ма рожала в больнице. Посадила в ванну, сама залезла и давай мыть, мылить
  в то время, когда папа спал беспробудным сном после крепкой выпивки, по-
  том попросила меня натирать её спину и задницу, разлеглась в длину а она у
  неё как у вас. Я даже устал а бабушка всё одно натирай и натирай, я целый
  месяц не мылась, грязью заросла. Потом перевернулась легла на спину, но-
  ги в стороны расщеперила и опять за своё-натирай, сама здоровая раза в
  два больше вас. Я ей говорю:"Бабушка, давайте я папу разбужу, он вас так
  протрёт что вспотеете", а она мне:"Вася, не надо папу, пусть он спит, он ус-
  тал, присядь, отдохни, потом ещё протрёшь мне спинку."
   Посадила меня меж ног и давай мыть и мылить, моя игрушка взбухла, не
  долго думая бабушка положила меня на себя и давай натирать спинку-сперва
  легонько а потом со всей силы и так сильно прижала меня к себе что моя иг-
  рушка как показалось мне ушла вглубь, но не в воду. Вскоре она вновь поя-
  вилась, бабушка опять сунула меж ног и долго держала в своём теле. Я спро-
  сил её зачем прячет мою игрушку, бабка Настя прижала меня к себе и чуть
  не плача призналась мне: "Миленький Вася, я не прячу твою игрушку а заты-
  каю свою дыру, вода прошла внутрь, в живот и боюсь захлебнуться."
   Тут же она своими руками раздвинула ноги и я как только увидел её дыру
  тут же сказал: "Бабушка, скорее затыкайте дыру, а то вы захлебнётесь, мне
  так жалко вас", она сунула игрушку внутрь, я обрадовался что таким образ-
  ом спас бабку Настю. Когда под утро она кончила меня мыть, то дала леде-
  нец и я поцеловал её от радости."
  "Марья Ивановна, а вы не боитесь что захлебнётесь?" спросил я дирек-
  торшу.
  Она посмотрела на меня и со страхом сказала: "Вася, смотри, вода в ван-
  не убавилась, я боюсь захлебнуться, намылю тебя и если тебе жалко меня то
  я не против, затыкай мою дырку своей пробкой."
  Я обрадовался и говорю: "Марья Ивановна, скорее ложитесь пока не зах-
  лебнулись, заткну дырку, мне так жалко вас."
  Марья Ивановна легла на спинку, широко раздвинула ноги, тут же поло-
  жила меня на себя, заткнула моей игрушкой свою дырку и от радости что я
  спас её, принялась целовать и крепко прижимала к себе. Затем завертелась
  как вошь на гребешке, с лица в ванну градом покатил пот, я не удержался и
  спросил почему она так скачет и потеет. Марья Ивановна прижала меня ещё
  крепче к себе и задыхаясь прошептала: "Вася, миленький, я утресаю воду в
  теле чтобы она скатилась вниз, в ванну, ты видишь, с лица она течёт прос-
  то потоком, я уже не захлебнусь."
  "Да, Марья Ивановна, вижу, вы уже не захлебнётесь," с радостью сказал я.
  Наконец она успокоилась, обмыла меня и как только вылезли из ванны,
  Марья Ивановна дала мне новые тёмные брючки, белую рубашку, я оделся и
  повела меня в свою комнату, открыла дверь, включила света, усадила за стол
  и попросила ждать. Она ушла и вскоре вернулась неся на подносе еду: два ку-
  сочка белого хлеба с маслом, жареная картошка с салом и пара стаканов чая.
  Я обрадовался что не усну голодным, Марья Ивановна улыбалась, смотрела
  счастливыми глазами на меня и предложила половину своего кусочак хлеба
  с маслом мне. Но так как я любил жареную картошку то навалился на её, ма-
  ма не возражала и как только закончили еду отправились спать.
   Она раздела меня, уложила на широкую койку, выключила свет и когда
  легла рядом я понял что она как и я полностью голая. Марья Ивановна поце-
  ловала меня и прижав к себе прошептала: "Милый несмышлённый Вася, про-
  шу прости за мою откровенность, я буду любить тебя как мама и не брошу в
  одиночестве, но за мою любовь ты должен молчать и никому ни слова, ина-
  че, если кто узнает, перескажет другим и нашему счастью прийдёт конец."
   Я хоть в то время мало сооброжал но понял от такой мамы зависит вся
  моя жизнь и если потеряю её то вместо белого хлеба с маслом, жареной кар-
  тошки с салом и мясом, сладкого чая и новенькой чистой одежды снова бу-
  ду есть гороховый суп с чёрным полусырым хлебом и ходить в перешитых
  отцовских пропитанных говном кальсонах, брюках и рубахе. Я прижался к
  ней и тихо сказал: "Моя милая мама, я буду держать язык за зубами и было
  бы очень хорошо если папа спал вместе с нами, уж он то рассмешил бы вас
  до слёз, вам было бы с ним так весело."
   Моя приёмная мама прижала меня к себе, поцеловала и прошептала: "Ми-
  лый Вася, я была бы рада чтобы папа спал вместе с нами, но никто не пропу-
  стит его сюда, ты говорил что рассмешил Ирину Петровну до слёз, расска-
  жи, как это удалось тебе."
  "Марья Ивановна, тут не рассказывать, надо показывать, если вы соглас-
  ны то покажу как я несколько дней смешил Ирину Петровну."
  "Вася, я не против, никто в жизни не смешил меня, ты мой сынок, никто
  не доставлял столько радости в моей нелёгкой дурацкой жизни кроме тебя,
  ты такой наивный, чтобы не сказал я буду выполнять ради удовольствия ко-
  торое никто не предлагал мне."
  "Марья Ивановна, раздвигайте как можно шире ноги, я сяду между них и
  вы пихаете мою игрушку в своё гнёздышко, в нём птенцы и когда они встре-
  тятся, то начнут играться и щекотать и если вы не боитесь щекотку то смей-
  тесь, когда папа щекотал маму она смеялась так что кровать ходуном ходила,
  я наверно вряд ли смогу так."
  Марья Ивановна обрадовалась, тут же раздвинула ноги, усадила меня так
  как ей это было удобно, ухватила руками игрушку, она взбухла, но пихать в
  гнездо не стремилась, словно боялась раздавить птенцов, я посмотрел на неё
  и сказал: "Марья Ивановна, уже ночь, птенцы заснут, давайте я сам."
  Она взглянула на меня и с печалью в голосе прошептала: "Вася, у меня не
  получится, давай сам."
  "Хорошо," сказал я, впихнул игрушку в её гнездо и тут же спросил: "Ма-
  ма, а где моя игрушка?"
  "Ой Вася, не знаю, не удержала, она выскочила из моих рук, потеряла" и
  поцеловала меня.
  Я вытащил её и говорю:"Марья Ивановна смотрите, она вылетела из гнез-
  да, может запустить её обратно к птенцам?".
  "Вася, не пугай меня, запусти её и пусть игрушка играется с птенцами,она
  не потеряется и не буду волноваться," проговорила она и закрыла глаза.
  Я пихнул игрушку в гнездо, вскоре Марья Ивановна завертелась, закру-
  жилась, заохала, заахала и говорит: "Вася, птенцы так разыгрались что от
  щекотки места не нахожу и скоро засмеюсь или от радости заплачу а ты по-
  жалей меня, свою маму, поцелуй в губки."
  "Марья Ивановна, мой папа целовал маму а она меня, я ещё не умею и ес-
  ли вы умеете то целуйте и когда научите я буду целовать вас."
  "Ой Вася я забыла, что мама целует дитя, наклонись ко мне и буду учить
  тебя целовать свою вторую маму "
  Марья Ивановна была небольшого роста, прижала меня к себе, дотяну-
  лась до моих губ и как-то нерешительно начала целовать, неожиданно она
  заплакала и призналась мне что у неё не имелось детей и сама толком не
  имеет представления как передать материнскую ласку и сейчас будет учить-
  ся на мне, ей очень стыдно за это но постарается исправить свою отсталость
  с моей помощью и скажу нам удалось многое.
   Моя мама привязалась ко мне, и как чистосередечно признавалсь в посте-
  ли была счастлива как никогда в жизни и в свою очередь старалась осчастли-
  вить меня. Она надеялась что её связь со мной расшевелит мои мозги и приз-
  наюсь честно ей потребовалось семь лет чтобы они зашевелились. Марья
  Ивановна поняла что виной моей умственной отсталости была та обстановка
  в которой я оказался и не попади в этот интернат и не окажись она на моём
  пути так и умер бы умственно отсталый, а пока она развлекалась со мной.
  Всё время я был под её набдюдением, мои контакты с детьми ограничи-
  вались уроками и переменами, в свободное время Марья Ивановна учила ме-
  ня уму разуму но к сожалению в мою голову он лез с трудом. К пятнадцати
  годам я прошёл программу четвёртого класса, детская наивность ещё не пол-
  ностью покинула меня, но в силу обстоятельств пришлось расстаться с ин-
  тернатом-началась война с немцами.
  Однажды Марья Ивановна пришла со слезами на глазах и сказала что ин-
  тернат закрывают, его превращают в госпиталь и тем кому больше четырнад-
  цати лет всех отправляют в ремесленное училище, там особых знаний не на-
  до и выучат профессии согласно ума разума а её забирают на фронт. Я и она
  расплакались, на следующий день дала мне аттестат с пятёрками, направле-
  ние в ремесленное училище. Мы распрощались и пошёл домой к родителям
  в чистых новеньких одеждах-чёрные брюки, зелёная рубашка и кожаные бо-
  тинки с серыми носками.
   Войдя в коммуналку мама с папой увидели меня, обрадовались моему
  возвращению, целовали от души и когда я показал им аттестат об окончании
  четвёртого класса c пятёрками, мама сказала мне что верила в мои способ-
  ности а отец прямо заявил: "Вася, ни хрена себе, верь мне, будешь минист-
  ром, за такие знания не грех выпить, время, правда, тяжёлое но самогонка
  не перевелась, Мария, готовь капусту, картошку и к столу".
  Мы выпили за моё возвращение и знания полученные в интернате, я о
  своей жизни промолчал да и их она мало интересовала, да и мне не хоте-
  лось подводить мою наставницу и вторую маму Марью Ивановну. Я не
  пил в интернате и ради приличия с отцом выпил лишь одну чарку, папа не
  настаивал-как ни как я всё ещё был для них малый ребёнок...
  На следующий день перед тем как отправиться в ремесленное училище
  я отдал отцу свои новые одежды, они подошли ему за что премного благо-
  дарил а сам одел его старьё с большущими заплатами, так как знал там да-
  дут новую форму. Поцеловав меня родители пожелали удачи в учёбе, и я от-
  правился согласно адреса пешим ходом-трамваи ходили редко и полностью
  забитые- люди висели на подножках, колбасе, меж вагонов и даже на крыше,
  долго плутал, наконец нашёл двухэтажное каменное здание с вывеской "Ре-
  месленное Училище Љ 3" и вошёл внутрь. В длинном коридоре у окон на
  длинных скамейках сидели незнакомые девчата, стоявшие рядом ребята что-
  то расказывали им и те во всю гоготали. С моим появлением все пристально
  уставились на меня, вскоре начали шептаться между собой, а потом ни с то-
  го ни с сего так расхохотались что вышла врач в белом халате. Она посмот-
  рела на собравшихся и объявила подойти всем к кабинету номер семь прой-
  ти медицинскую комиссию и все тут же двинули к той двери.
   Через некоторое время нас начали вызывать, долго не задерживались,
  по две минуты не больше и вот моя очередь. Я вошёл и увидел трёх врачей,
  молодых женщин в белых халатах, у меня зрение не очень важное, сперва
  посчитал что заблудился и снова попал в свою школу-интернат, подошёл
  ближе, пригляделся, смотрю врачи другие и пожилые. Они как увидели ме-
  ня и шары на лоб-уж больно плотный был я при маленьком росте. Гляжу,
  они все смотрят вниз, я взглянул на ширинку а она не застёгнута и вся иг-
  рушка на виду. Я хотел застегнуть но пуговиц не оказалось, они уставились
  на меня и наконец после многоминутного молчания услышал голос врача с
  длинной рыжей косой: "Мальчик, ваше имя, возраст и полностью раздевай-
  тесь, будем делать осмотр и замеры."
  Я раздевался и отвечал: "Вася Балдахоев, пятнадцать лет" и когда сбросил
  с себя одежды, они все аж со стульев повскакивали и уставились на меня с
  ещё большим удивлением. Наконец одна из них с рыжими волосами взяла
  метр, не деревянный а портной, подошла ко мне ближе, начала мерить тело
  и записывать данные в журнал. При замере моего члена всё старалась дотро-
  нуться до него рукой, он словно взбесился-разбух, удлинился, две врачихи
  сидевшие за столом мигом встали, взяли гранёный стакан на двести пятьде-
  сят грамм и тоже ко мне замерять. Но головка в него не лезла, я им говорю:
  "Товарищи врачи, не затыкайте члену рот а то задохнётся."
  Та,что держала метр, отдала его подруге и принялась замерять руками, но
  не смогла обхватить ими, сперва она держалась за член и на ногах уверенно,
  но вдруг её ручки ослабли, покачнулась и закричала: "Держите, падаю." Две
  врачихи стоявшие рядом подхватили её и не дали упасть на пол, отвели к сто-
  лу, усадили на стул, налили в тот стакан воды из графина, она выпила до дна
  и когда очнулась, посмотрела на меня и объявила (я потом узнал что она на-
  чальник ремесленного училища): "Принять Василия Балдахоева без экзаме-
  нов, юноша одарённый, подающий большие надежды с последующим обу-
  чением по индивидуальной программе", посмотрела на меня, улыбнулась и
  попросила одеться.
  Я оделся и хотел уходить, но она подошла ко мне, дала исписанный лист
  и сказала: "Вася, через неделю приходите с этой бумагой в училище и попро-
  сите провести к Фёкле Спиридоновне, у нас строго, в среду к 9 часам утра."
  Я обрадовался, подошёл к ним, сказал что обязательно прийду в следую-
  щую среду, пожал руки, попрощался, они со мной и пошёл домой. Мама с
  папой встретили меня, я рассказал что через неделю иду учиться и показал
  бумагу, но так как они не умели читать то поверили, отец тут же сбегал за
  самогонкой, на радостях пригласил соседей и обмыли моё вступление в но-
  вую жизнь. Папа показывал всем бумагу, нашёлся сапожник-грамотей и про-
  читал вслух содержание данного мне документа-явиться на учёбу в обяза-
  тельном порядке, за невыполнение изложенного под трибунал и так как они
  все знали что это такое а я нет то тут же объяснили суть и обещали мне что
  рано утром прийдут, разбудят и даже доведут до ремесленного училища. А
  тем временем вечеринка продолжалась и соседи в конце концов напились
  до такого состояния что трупом валялись по всей комнате.
  Через неделю рано утром пришёл сапожник дядя Петя, он разбудил отца,
  мать, меня, напомнил о том что сегодня нужно идти в училище, мы закусили,
  я попрощался с отцом, мамой, сёстрами, братьями и с дядей Петей по адресу
  двинули в ремесленное училище. Перед металлическими воротами мы попро-
  щались, дядя Петя пожелал мне счастья в учёбе и просил меня чтобы я не во-
  ровал, не впутывался в драки и не угодил в какую-нибудь банду. Я обещал
  ему вести себя хорошо учиться, тут же постучал в калитку и вскоре вышел из
  дверей здания в зелёной форме бравый мужчина.Я подал ему бумагу, он дол-
  го смотрел на неё, позвонил, прибежала молоденькая веснущатая девчушка,
  охранник открыл калитку, мы поздоровались, она с интересом посмотрела
  на меня, назвала своё имя-её звали Маня, и тихо сказала: "Петя, Фёкла Спири-
  доновна ждёт вас," и повела меня на второй этаж. Возле одной двери мы ос-
  тановилась, Маня постучалась, зашла в кабинет и когда вышла просила вой-
  ти в кабинет, я вошёл, увидел женщину и когда вгляделся то вспомнил-она
  замеряла мой член, упала в обморок и приняла в РУ-ремесленное училище.
   Я обрадовался, подошёл к ней, Фёкла Спиридовна вышла из-за стола,
  улыбнулась, мы поздоровались, я обрадовался, моё настроение поднялось,
  она как мама обняла меня, поцеловала и говорит: "Вася, как я рада что ты
  пришёл, тебе здесь со мной будет очень хорошо, садись на стул."
  "Я тоже рад что увидел вас, вы как моя мама с рыжими волосами и буду
  слушаться как советовала мне Марья Ивановна, директорша интерната, вто-
  рая мама, она была мной довольна, я жалел её, мы вместе мылись и спали и
  если вы, Фёкла Спиридоновна, пожелаете то вам буду мыть спину а вы мне."
  Она молча с лаской смотрела на меня, слушала и тихо сказала: "Вася, ве-
  чером я тебе отвечу, сейчас ухожу на совещание, ты сиди возле окна, никуда
  не уходи и жди когда возвращусь."
  Поцеловав меня она ушла и не приходила до обеда, я смотрел в окно и ви-
  дел как внутри двора маршировали ребята и девчата в чёрных костюмах, по-
  том увидел на стенах портреты мужиков и ломал голову-кто один из них её
  муж или они старшие братья. Наконец директорша пришла, я обрадовался,
  она тоже и тут же спросил её что за мужики висят на стенах, Фёкла Спири-
  доновна посмотрела на меня, улыбнулась и строго сказала: "Вася-это вожди
  пролетариата и никогда не говори мужики, будут неприятности для тебя и
  меня, а сейчас идём ко мне в комнату, мы поедим, ты останешься в комнате
  и будешь снова ждать пока я не прийду, так надо, к тебе никто не постучится
  и когда я возвращусь скажу где ты будешь спать."
  "Хорошо Фёкла Спиридоновна, я с вами согласен идти к вам, про вождей
  молчу, вас не подведу, держу язык на замке, давайте вас расцелую, вы очень
  добрая."
  "Вася, только раз, здесь очень опасно, в моей комнате можно целоваться
  сколько угодно."
  Я поцеловал её несколько раз и мы пошли в другое здание, все кто встре-
  чался на нашем пути здоровались с нами, наконец вошли в небольшую комна-
  ту на втором этаже с одним окном, она тут же провела меня в каморку с ван-
  ной, налила воды, велела раздеться, помыться, одеться в новые одежды и по-
  том садиться за стол."
  "Фёкла Спиридоновна, а вы не будете мыться со мной, Марья Ивановна
  залезала ко мне в ванну и мы мылись вдвоём, ей так нравилось."
  "Вася, сейчас не могу, нет времени а вечером я залезу в ванну, обещаю
  тебе, мойся."
   Я вымылся, оделся в чёрную форму, от радости целовал Фёклу Спиридо-
  новну, она меня, сели за стол, поели суп с лапшой, котлету с картошкой, вы-
  пили компот и тут же поцеловав меня ушла по своим делам. Вернулась позд-
  но вечером, радостная со свёртком, поцеловала меня, я её и тут же сказала:
  "Вася, ходить в ночи опасно, особенно полным, за ними охотятся, убивают,
  бандиты делают котлеты из человечьего мяса смешивая с говяжьим или сви-
  ным, люди едят не подозревая из чего они, ты остаёшься со мной, лезь в ван-
  ну перед сном и прошу когда увидешь меня не смущайся."
  Я обрадовался и говорю: "Фёкла Спиридоновна, одному мыться неудоб-
  но, вдоём другое дело, Марья Ивановна натирала спину мне а я ей, чтобы
  она не захлебнулась каждый раз затыкал своей игрушкой её щель, а вечером
  когда спали, я запускал в её гнездо свою игрушку, она игралась с птенцами,
  те бесились, щекотали, моя мама от щекотки не находила места и смеялась,
  ей так нравилось, что не хотела спать, а я думаю не хочешь как хочешь."
  "Вася, вообще я не против, но иногда смущаюсь- я ведь не молодая, уже
  старенькая, мне как-то стыдно, неудобно, я смущаюсь."
  "Фёкла Спиридоновна, вы такая пухленькая и красивая, у вас фигурка как
  у Марьи Ивановны, не стесняйтесь, раздевайтесь, могут выключить свет, ка-
  кое в темноте мытьё."
  "Ой Вася, мне так неудобно раздеваться перед тобой, на моём теле меж
  ног рана, так неудобно её показывать, я просто стесняюсь, ты ещё малень-
  кий, давай я тебя буду называть сынок а ты меня мама, ты же знаешь мама
   не стесняется маленького сыночка когда его моет в ванне а он играется с
  ней, всё так естественно."
  Я обрадовался и сказал: "Фёкла Спиридоновна, я так рад что вы будете
  моя мама, вам нечего стесняться, а то что у вас меж ног рана это не страшно,
  я её не испугаюсь и если она болит то мы её будем лечить, может боль прой-
  дет, покажите мне её, моя мама, я вас буду жалеть и вам будет легко."
  "Хорошо Вася, я покажу, ты бы знал как она болит, как я страдаю, никто
  не мог вылечить её, может сама виновата, ты меня успокоил и утешил, веди в
  ванну и раздевай меня, я уже тебя не смущаюсь, дай поцелую, дитя ты моё
  ненаглядное и несмышлённое, мне кажется в своём умственном развитии ты
  в возрасте пяти-шести лет. Я знала одну знакомую у неё десятилетний сын
  всё ещё титьку сосал, в женскую баню его мыть водила, только ростом был
  выше тебя, знаешь, при тебе сама ничего не соображаю что говорю."
  Она повела меня в ванную, налила воды в ванну, раздела я залез, она сня-
  ла с себя длинное платье, рубашку и полезла в воду, я помог ей сесть, взял
  мыло, вехотку и сказал: "Фёкла Спиридоновна, я мылся и чистый а вы нет и
  потому буду вас мыть, потом, если пожелаете то меня чтобы стал ещё чище."
  "Хорошо Вася, мой, только осторожней натирай между ног, там моя рана
  и растянешь её," произнесла Фёкла Спиридоновна.
  Она раздвинула как можно шире свои полные ноги и показала её мне, я
  посмотрел на неё и сказал: "Моя мамочка, у Ирины Петровны меж ног была
  точно такая рана, она её называла гнёздышком внутри которого живут птен-
  цы и просила меня поиграться с ними, я любил маму, забирался в гнездо и
  игрался с птенчиками, вот только жаль они не пищали. А вы не хотите чтобы
  мой член залез в гнездо и поигрался с птенцами?"
  Фёкла Спиридоновна посмотрела на меня, улыбнулась и прижала к своей
  полной груди, сперва целовала а потом сказала: "Вася, ты мой сынок, пососи
  сперва титю а потом поиграешься с птенцами."
  Мама была маленькая ростом а груди не обхватишь двумя руками, она лег-
  ла на дно ванны, я оказался на ней, ухватил сиську ртом и начал высасывать
  молоко, а в это время Фёкла своими руками нежно жулькала член, в моём те-
  ле произошло изменение которое я не испытывал ранее-он не только взбух,
  встал дыбом но у меня появилось страстное желание самому впереть его ей
  под её кожу до самого основания. Но мама опередила меня и сама сунула
  член в свою манду, со всей силы прижала меня к себе и начала усиленно вра-
  щать своим телом, тяжко дышала, охала, ахала, посмотрела на меня и едва
  слышно произнеслала: "Мой сынок, кажется меня забирает, жми меня к себе
  и не выпускай из своих объятий, пусть игрушка побудет в гнезде и поиграет-
  ся с птенцами, я чувствую как они там пархают, наверно скоро запищат, ес-
  ли тебе нравится моя титя и она пустая то пососи другую."
  "Моя мамочка, она мне нравится, а вам как та игра с птенцами?"
  "Мой сынок очень нравится, моё гнёздышко так растянулось и боюсь как
  бы не распоролось, придётся сшивать, но пока терплю."
  Мама усиленно ёрзала подо мной, подбрасывала вверх, я скакал на ней как
   на жеребце вот только она хотела не сбросить меня а напротив чтобы ещё
  глубже мой член вошёл в неё. Длилось бы это долго, но тут вырубили свет и
  пришлось заканчивать мытьё, моя Фёкла успокоилась, мы вылезли из ванны,
  зажгли керосиновую лампу, мама уже не стыдилась и не стеснялась меня.
  Она радвинула свои ноги и сказала: "Мой сынок, ты посмотри как те птенчи-
  ки расклевали гнездо до крови, моя рана так взбухла места не нахожу, пожа-
  лей свою маму, погладь гнёздышко своей ручкой, мне будет легче, я так те-
  бя люблю, такая больная."
  Так как керосиновая лампа стояла в стороне то ничего не увидел, она са-
  ма не долго думая взяла мою руку в свою, приложила к ране и тут же игруш-
  ка взбухла, она упёрлась в её тело, Фёкла ослабела, ноги не сдержали и мама
  плавно опускалась вниз на пол вместе со мной, случилось так что я очутил-
  ся на ней, она поцеловала меня и сказала: "Вася, поиграй с птенцами, они так
  расщебетались и разыгрались, потом будем ужинать."
  "Хорошо моя мамочка, я поиграюсь, только вы не болейте, мне так вас
  жалко," сказал я и сунул взбухший член в её гнездо, сам же принялся сосать
  её титьку и продолжалось это до той поры пока не врубили свет, Фёкла по-
  целовала меня и сказала: "Вася, птенцы успокоились, боли прошли, мне так
  хорошо, вставай, поможешь мне подняться, одеваемся и идём ужинать."
  Скажу ужин был хороший-жареная картошка с котлеткой, чай с сахаром
  и пряником, после еды мы играли в прятки и как только она находила меня
  обнимала и целовала как младенца. Перед сном она вкратце поведала свою
  горькую историю жизни-в молодости она полюбила курсанта училища и за
  несколько дней до свадьбы он, как сообщили ей, бросился с моста в реку,
  разбился и утонул, тело нашли через три дня, долго плакала но с того света
  вернуть невозможно и с той поры она на всю жизнь осталась одна. Полю-
  бить другого Фёкла не решилась, деток не заимела, год проходил за годом а
  тут ещё и война. Перед сном она долго и внимательно смотрела на меня и
  был бы я наделён умом возможно и спросил бы что её так заинтересовало в
  моём облике.
  Я искренне полюбил её как дитя мать, она меня, ей нравилось как я забав-
  лял и ублажал её в постели или в ванне, она приображалась и чувствовала се-
  бя счастливой что рядом с ней ребёнок с которым она могла играть во взрос-
  лые игры. Моя четвёртая мама не только держала меня ради своей прихоти а
  поставила цель расшевелить мои мозги и приступила к перевоспитанию, к
  учёбе по специальной программе и длилось это три года, тогда как все уче-
  ники через шесть месяцев шли к станкам. Фёкла Спиридоновна научила ме-
  ня толково писать, читать и считать, что мне пригодилось в моей последую-
  щей жизни.
   Однажды вечером Фёкла Спиридоновна глубокоопечаленная пришла с
  собрания и сказала мне что её отправляют на фронт и прийдётся подчинять-
  ся приказу. Ей так не хотелось расставаться со мной и всю ночь плакала,
  через три дня я проводил её на поезд, долго целовал и она уехала в санитар-
  ном вагоне вместе с другими врачихами. Перед тем как отправиться на дру-
  гую службу она сделала всё возможное чтобы я не попал на фронт-у меня
  имелась броня, справка умственно отсталого и был диплом слесаря сантех-
  ника третьего разряда. Кроме того Фёкла Спиридоновна дала мне направле-
  ние на работу в районную баню и сказала что её директор женщина добрая
  и постарается предоставить комнату для жилья.
  Я обрадовался, поцеловал её и сказал:"Фёкла Спиридоновна, спасибо за
  учёбу, вы раскрыли мне глаза на многие вещи и буду всегда помнить вас, я
  любил вас искренне как маму."
  Она поцеловала меня и сказала: "Вася, я тоже любила как мама, просто ты
  попал не в ту обстановку и если бы твои родители были более менее грамот-
  ные ты вышел бы в большие люди, я думаю моё воспитание пригодится в бу-
  дущем, ты сейчас уже не тот который был три года назад и мне раскрыл гла-
  за, я тебе обязана своим счастьем любить и быть любимой, как хорошо что
  ты такой искренний и наивный как несмышлённое дитя..."
  Короче мы распрощалась, мама уехала на фронт и я пошёл сперва домой,
  скажу каждый месяц ходил к своим родителям и приносил кое-что из еды и
  одежды, но ни словом не обмолвился о своей жизни. Но на этот раз я объяс-
  нил папе, маме что учёба закончилась и иду работать в баню слесарем треть-
  его разряда, батя обрадовался, устроили вечеринку, я выпил чарку, отец не
  настаивал и остатки выпил за мой успех. Я рассказал ему кое-что из своей
  жизни в ремеслухе, затем легли спать и утром пошёл в баню. Она находилась
  далеко и к обеду наконец увидел двухэтажное здание с высоченной железной
  трубой, из неё валил чёрный дым, топили углём. Несколько окон первого эта-
  жа были заложены кирпичом, со стеклом ощущалась проблема. Я обрадовал-
  ся что она работает и вошёл внутрь, а там людей целое море, все хотели мыть-
  ся. У молоденькой банщицы узнал где директорша, она поинтересовалась по
  какому вопросу и узнав что я устраиваююсь слесарем обрадовалась, улыбну-
  лась и рассказала как пройти в её кабинет и описала даже внешность-очень
  полная, с седыми волосами и зелёными глазами. Я поблагодарил банщицу и
  отправился на второй этаж, постучался, вошёл в её кабинет и как увидел сра-
  зу же определил среди других баб-очень полная и сидела на двух стульях, та-
  ких задниц я ещё не встречал в своей жизни.
  Я поздоровался, отдал ей направление, она прочитала, окинула взглядом с
  головы до ног, улыбнулась и радостно воскликнула: "Василий Иванович, ми-
  лый, здравствуйте, рада что вы будете членом нашего женского коллектива,
  в нашей районной бане наконец-то появился мужчина, мы тебя не обидем,
  моё имя Клавдия Андреевна, сейчас пройдём в другой кабинет и медицинс-
  кая комиссия обследует вас, нам нужны здоровые люди, имеем дело с тру-
  дящимися и их детками и если больной обслуживающий персонал станет
  переносчиком заразы власти меня по голове не погладят и объявят врагом
  врагом народа и вышка."
  Я обрадовался и говорю:"Клавдия Андреевна, я вас тоже не обижу и во-
  обще никого, я вам всем так натру спины что будете рады от души."
  Бабы как-то странно посмотрели на меня, директорша заулыбалась и ска-
  зала: "Василий Иванович, примем ваше предложение на заметку, а сейчас на
  обследование."
  Мы пришли в другой кабинет, все расселись по стульям, пожилая женщи-
  на в белом халате и больших чёрных очках попросила меня раздеться. Я тут
  же сбросил с себя форму ремесленного училища, и все кто сидел увидев ме-
  ня, встали и уставились на мою елду, которая к этому времени не лезла в пол-
  литровую банку. Женщины пораскрывали от удивления рты и после долгого
  молчания директорша Клавдия Андреевна с метром начала делать обмеры
  моего тела, всё старалась коснутьс рукой игрушки, вскоре её тело затряслось
  и если бы не три помошницы и я то свалилась бы с ног.
  "Уважаемая Клавдия Андреевна, держитесь за члена вашего коллектива,
  сказал я, имея в виду себя, она обрадовалась, схватилась за игрушку и мне
  пришлось с ней идти к её двум стульям усаживать. Прошло немало времени
  прежде чем она успокоилась, комиссия продолжила свою работу и после
  длительного осмотра и обмеров директорша в присутстви всех объявила что
  я по всем параметрам подхожу к работе, мне предоставляется комната в ко-
  чегарке и принят на должность слесаря пятого разряда.
  После заседания комиссии директорша повела меня в кочегарку и показа-
  ла мне каморку в которой предстояло жить, в ней стоял стол, стул и кровать,
  я обрадовался, предложил ей присесть отдохнуть. Клавдия Андреевна улыб-
  нулась, согласилась, села и я спросил её не боится ли она с такой фигурой хо-
  дить в ночное время, на что ответила бывает в бане иногда до ночи, пока все
  люди не покинут её и в таком случае ночует у себя в кабинете. Вот и сегодня
  ей предстоит показывать мне всё хозяйство где прийдётса работать и в слу-
  чае неисправности ремонтировать всю систему с холодной и горячей водой.
  Передохнув, я с Клавдией Андреевной отправился знакомиться с баней,
  она дала мне гаечный ключ, который я никогда в жизни не держал в руках и
  до двенадцати ночи не только ходили но и пришлось ремонтировать. Скажу,
  мне так понравилось эта работа что с удовольствием освоил её и скоро са-
  мостоятельно устранял все неисправности и не было жалоб со стороны лю-
  дей мывшихся в бане, но без надзора меня она не оставляла.
  Однажды после продолжительного ремонта в котельной она так вспотела
  и устала что не могла двигаться и я предложил ей обсохнуть и переночевать
  в моей каморке. Клавдия Андреевна согласилась, её одежда была сырой и
  попросила меня помочь снять с неё промокшее насквозь платье, я тут же
  принялся помогать ей, скажу откровенно с одеждой в то время дело обстоя-
  ло туго и оказалось что на ней кроме платья ничего не было. Я тут же пове-
  сила его на батарею обсыхать, директорша прилегла на койку, широко разд-
  винула ноги, посмотрела на меня и сказала: "Вася, возьми полотенце и прот-
  ри моё тело, вся вспотела насквозь."
  Я взял полотенце и начал протирать её тело, руками ещё сильнее раздви-
  нул её полные ноги и сказал: "Клавдия Андреевна, у вас такое гнёздышко,
  там птенцов целая дюжина, хотите поиграться с ними, вам будет приятно и
  сразу же уснёте, вы так устали."
  "Вася, ты такой внимательный, я не против, раздевайся, ложись рядом,
  поиграемся с птенцами, только ты будь осторожней и не задави их," прого-
  ворила директорша.
  Я разделся, койка оказалась узкой на двоих и пришлось ложиться на неё,
  Клавдия Андреевна тут же сунула мою игрушку в гнездо и несмотря на её
  комплекцию запрыгала на досках поверх которых лежал ватный матрас, но
  так как он причинял ей боль в теле то она умерила свою прыть и прошепта-
  ла: "Вася, остановка, меняем позу, давай я лягу на живот, ты будешь успокаи-
  вать птенцов сзаду, они проснулись и там устроили такую пляску, места не
  нахожу."
  "Хорошо Клавдия Андреевна, ложитесь на живот, я их постараюсь успо-
  коить, скоро они у меня защебечут от радости," сказал я, слез с неё, она пе-
  ревернулась и легла, но эта поза оказалась для меня неудобной в чём приз-
  нался ей и предложил встать на коленки. Директорша без всяких возраже-
  ний приняла новую позу, изогнулась дугой и когда я сунул в гнездо игруш-
  ку она заохала, застонала, задёргалась, я спросил её как себя чувствует, но
  кроме охов и стонов ничего не разобрал. Успокаивать птенцов пришлось
  долго, в такой позе стоять на койке ей оказалось неудобно, потому она
  встала на пол, изогнулась дугой, руками ухватилась за уголок койки и без
  всякого перерыва успокаивал птенцов до тех пор пока она окончательно не
  выдохлась. Я помог ей лечь на койку, Клавдия Андреевна раздвинула ноги
  и посмотрев на меня тихо сказала: "Вася, ты так натёр мне гнездо нет сил
  двинуть ногами, прийдётся заночевать и платье подсохнет, утром в кабинет,
  закроюсь и до обеда никого не буду принимать. Ты немного отдохни а по-
  том будешь делать массаж, ловить птенцов продолжим в следующий раз, по-
  целуй меня миленький, не могу успокоиться."
  Я нагнулся к ней и начал целовать, она ухватила мою игрушку руками и
  давай жулькать, та взбухла, Клавдия Андреевна сама сунулу в щель и я снова
  оказался на ней. Продолжалось это долго, лишь под утро я уснул прямо на
  ней и только потому что от усталости задремала сама. В восемь утра мы
  проснулись директорша бани как ни в чём не бывало оделась, махнула ру-
  кой и отправилась к себе в кабинет.
  С этого времени Клавдия Андреевна зачастила ко мне, была довольна
  моей работой, дала мне почётную грамоту с премией, всё время моё фото ви-
  село на доске почёта и продолжалось бы долго, но через полгода пришла
  другая директорша немолодого возраста приятной наружности с рыжими
  волосами, средней комплекции и особенной фигуркой-её широкий зад как
  то особенно выделялся, выпирал наружу когда она стояла или шла. Увидев
  меня обратила внимание и каждый раз улыбалась, я с первых дней наладил с
  ней хорошие отношения, после очередного медицинского осмотра в её каби-
  нете и экзамена был назначен бригадиром,.
  Татьяна Юрьевна поинтересовалась в каких жилищных условиях я прожи-
  ваю и обещала прийти через три дня. Я основательно подготовился и ждал
  её с большим нетерпением. В среду она увидела меня, сама в хорошем наст-
  роении, мы поздоровались и затем тихо сказала: "Василий Иванович, завтра
  после работы в шесть часов вы подойдёте ко мне, я буду в кабинете и мы
  пойдём, одна вашу комнату не найду."
  Я обрадовался и сказал: "Татьяна Юрьевна, обязательно прийду, ждите,
  не пожалеете."
  Она пожала мне руку и прошептала: "Не сомневаюсь, я слышала про вас."
  Я отправился в свою мастерскую, в субботу пришёл в её кабинет, мы поз-
  доровались и пошли в мою каморку посмотреть в каких условиях живу, ког-
  да вошли она осмотрела комнату и сказала: "Условия более менее нормаль-
  ные, я выпишу новый матрас и одеяло, жить Василий Иванович можно, вре-
  мя тяжёлое, скоро будет легче, врага добивают, ещё немного и победа."
  Я посмотрел на неё и сказал: "Спасибо Татьяна Юрьевна за посещение и
  обещания, хотел бы выпить с вами за скорейшую победу," и тут же посадил
  её на койку, поставил на стол бутылку с самогонкой, нарезал сала. Как мно-
  гие женщины она оказалась скромная, отказывалась но потом согласилась,
  выпила, заели салом, после второго стаканчика захмелела, в комнате стояла
  жара и директорша вспотела, посмотрела на меня и тихо прошептала: "Вася,
  обессилила, голова кругом, такая жара, прийдётся заночевать, идти поздно
  и опасно, того и гляди изнасилуют или хуже того прибьют, помоги раздеть-
  ся, туши свет, будем спать."
  Я потушил свет и принялся помогать директорше раздеться-снял с неё се-
  рый пиджак, коричневое платье и положил на кровать в ночной рубашке, но
  тут услышал её голос: "Вася, а ты что спать не хочешь, раздевайся и давай ко
  мне, одной спать неудобно, тем более тебе на полу, в тесноте да не в обиде,
  я непривиредливая."
  "Хорошо, Татьяна Юрьевна, меня уговаривать не надо, раз просите то ло-
  жусь к вам, только вы приляжьте на бок, так вдвоём на узкой койке не умес-
  титься," сказал я, тут же разделся и лёг к ней. Она повернулась лицом к сте-
  не, я улёгся к её заду передом, моя игрушка от близости её тела вздыбилась
  и упёрлась в её сжатые ноги под рубашкой, Татьяна Юрьевна заёрзала и тихо
  проговорила: "Вася, ты что спишь с колотушкой?"
  "Татьяна Юрьевна, это не колотушка, моя игрушка, хотите поиграться с
  птенцами, они в вашем гнезде, спят, я их разбужу, вам будет весело и прият-
  но, задерите рубашку."
  "Вася, я не против, поверю твоим словам, сам подними её."
  Я тут же задрал её рубашку на плечи, пристроился и впихнул игрушку меж
  её ног, она как-то странно охнула, застонала и вскоре пришла в действие-заёр-
  зала, завертелась, никак не могла успокоиться и вскоре сказала: "Вася, от тех
  проснувшихся птенцов не могу найти места, давай изменим позу, я лучше ля-
  гу на живот."
  "Татьяна Юрьевна, ложитесь как хотите, но лучше будет если вы встанете
  на колени и ухватитесь за подушку, я вам помогу."
  "Ой, Вася только не вытаскивай игрушку, ты как воткнул её в моё гнездо,
  чуть сотрясение мозгов не получила, почему согласилась, сперва нужно бы-
  ло взглянуть на неё, а потом соглашаться, правда говорят "после драки кула-
  ками не машут."
  "Татьяна Юрьевна, если больно, то прекратим."
  "Ты что Вася, на полдороге останавливаться, еще не успели начать, а ты
  предлагаешь кончать, вначале было плохо а сейчас лучше не надо, ты только
  помоги мне не упасть, держи меня за мои груди да только посильнее то сва-
  люсь. На твоей узкой койке так неудобно, но уже на последней стадии и чув-
  ствую скоро кончу, в следующий раз давай на полу, я на колени встану, за
  койку ухвачусь, а там хоть до утра. Ты Вася как себя чувствуешь, не устал
  ещё, мой милёнок? Ой как ты мне нравишься! Прижимай меня к себе со всей
  силы, это уже всё, кончаю."
  "Татьяна Юрьевна, я не устал, могу играться до утра, так что вы не вол-
  нуйтесь."
  Директорша обессилела, свалилась на койку и тихо произнесла: "Вася,
  налей стопку, сил нет, так устала, боль прошла, отдохну и половим птенцов."
  Я включил свет, налил стопку самогонки и подал директорше, она выпи-
  ла, потом сам, Татьяна Юрьевна дала знак чтобы не выключал свет, сброси-
  ла с себя рубашку, легла, раздвинула ноги и сказала: "Милый Вася, ты бы
  только знал как было приятно через зад, но для разнообразия давай попро-
  буем через перед, моё гнёздышко взбухло, пожалей меня, обними, поцелуй
  а я тебя, да, называй просто Таня, мы с тобой ссамые близкие."
  Я целовал, обнимал Таню, она меня, затем обратил своё внимание на её
  гнездо и решил порадовать: "Танечка, скажу откровенно ваше гнездо какое-
  то необыкновенное, таких длинных кудряшек я не видел в жизни, мне кажет-
  ся там дюжина птенцов."
  "Вася, у всех рост волос разный, я их обрезаю каждый месяц а они всё
  растут и растут, тебе мои кудряшки нравятся?" прошептала она.
  "Таня, ты мне нравишься вся но скажу откровенно при твоей фигуре тебе
   следует встать на колени, так будет лучше и мне удобнее."
  "Вася, скорее ставь меня так как тебе удобнее а мне лучше, изнемогаю от
  страсти," протянула директорша.
  Я развернул её и поставил на колени, руками она ухватилась за угол кой-
  ки и мы продол-жили гонять птенчиков до утра, ей так понравилось что не
  пожелала идти домой, мы поспали до обеда, хотелось есть а нечего. Она да-
  ла деньги, я сбегал на базар, купил у знакомых поллитровку самогонки, са-
  ла, по пути в магазине без очереди хлеба, все знали что я слесарил в бане и
  не было времени стоять-все хотели мыться и чтоьбы всё время текла холод-
  ная и горячая вода. Через полчаса возвратился, мы закусили и снова вперёд-
  она потела, пыхтела, охала, ахала, стонала и даже кричала в самом начале ког-
  да впихивала игрушку-не хотела лезть а уж как только попадала внутрь не же-
  лала вытаскивать наружу.
  Так как Таня жила одиночкой то ей некому было докладывать где она
  пропадала и потому зачастила ко мне- каждый вечер приходила в мою камор-
  ку смотреть моё жильё, добавила зарплату, ежемесячные премии и не знаю
  чем бы всё закончилось если не случайная встреча с одной молоденькой ба-
  бёнкой с удивительной фигуркой.
  В котельной работали одни женщины и если в женском отделении была
  неисправность то одна из них шла и устраняла её, девки оказались отчаян-
  ные и научили меня уму разуму. Я был уже настоящий мужик и часто вы-
  полнял их просьбу, ставил к стенке и накачивал так что двигаться не могли
  и однажды Света попросила меня прочистить её трубу и накачать, сама
  встала к стене, нагнулась и по моему перестарался, пришлось нести её в
  свою комнату прийти в себя, а в это время в женском отделении сломался
  кран с горячей водой. Она безостановочно текла на бетонный пол, он наг-
  релся так что невозможно ступить, горячие капли летели в стороны, бабы
  подняли вой и мне вместо Светланы пришлось идти в женское отделение,
  устранять неисправность. Когда я вошёл в предбанник снял одежды и в го-
  лом виде вошёл с гаечным ключом внутрь, как только бабы увидели меня на-
  чали орать, визжать, возмущаться, но я как ни в чём не бывало выполнял ра-
  боту и как только исправил кран и кипяток прекратил течь все стихли. И тут
  я заметил как одна из них небольшого роста, полненькая, кругленькая с пух-
  лыми грудями, с чёрными длинными волосами старалась во время ремонта
  крутиться возле меня. Я не упустил момент и как бы нечаянно задел её своей
  игрушкой, она аж встрепенулась, заулыбалась, но так как много баб стояло
  возле крана то решил в историю не ввязываться. Закончив ремонт и объявил
  женщинам можно пользоваться краном, пошёл к двери, женщина крутившая-
  ся возле меня нагнала и прошептала: "Молодой человек, хотела бы встретить-
  ся с вами сегодня вечером, не возражаете."
  Я посмотрел на неё и сказал: "Красавица, я не против, кончаю работу в
  десять, жди, прийду."
  Она улыбнулась, без всякого стесненья поцеловала меня и сказала: "Буду
  ждать в десять у входа, помни."
  Я обрадовался и пошёл выполнять задания, откручивать и закручивать
  гайки, к десяти часам вымылся, переоделся, когда из бани вышел-мороз на
  дворе под 30 градусов, смотрю, у входа стоит та самая молоденькая бабёнка,
  кругленькая как бочёнок, лицо грустное-чуть не плачет и как увидела меня ко
  мне бросилась и говорит: "Ой родимый, я думала что ты там от пара и жара
  сгорел, меня зовут Дуня, а тебя?"
  "Моё имя Вася, ответил я, рад с тобой познакомиться милая Дунечка, ес-
  ли ты хочешь пойдём ко мне в каморку, она небольшая тёплая, с мороза мы
  отогреемся, посидим, поговорим."
  "Вася, я живу недалеко, идём ко мне, мужа не нашла достойного, скучно,
  думаю меня развеселишь и разгонишь грусть-тоску, ты мне нравишься."
   Я посмотрел на неё, улыбнулся и проговорил: "Дуня, как знаешь."
  Дуня посмотрела на меня, взяла под ручку и повела к себе домой, жила в
  казённой квартире, как вошли в её комнату и увидел на полу и стенах ковры,
  большую койку с периной, подушками, не удержался и говорю: "Дуня милая,
  да на какие шиши ты всё это прикупила?!"
  А она на меня лукаво смотрит и говорит: "Ой Вася дорогой, если бы ты
  знал, работаю на базе коммунизма, я в ней начальник, оттуда бесплатно беру
  что душе угодно, у меня есть всё кроме птичьего молока, живой воды и хо-
  рошего мужа, ты нравишься мне и если не ошиблась в выборе то со време-
  нем я тебя в ЦК пропихну, будешь ты у меня в мягком кресле сидеть и уп-
  равлять делами и народом."
  "Моя Дуня ненаглядная, признаюсь тебе чистосердечно, я умом слаб."
  "Вася, мой ангелочек, ты думаешь кто у власти они с умом, слышал как
  говорят "сила есть ума не надо" а власть это сила и очень большая."
  Мы разделись, сели за стол, еды и вина некуда девать, выпили, поели в
  меру, Дуня посмотрела на меня, улыбнулась, поцеловала и прошептала: "Ми-
  лый Вася, сейчас ты мой муж, я люблю тебя и пора в мягкую постель, разде-
  вай меня и ублажай."
   Моя милая Дуня, я тоже люблю тебя и как муж постараюсь развеселить и
  грусть тоску разогнать, ты как вижу я не девочка и чтобы мне не опозорить-
  ся перед женой сама предлагай как тебе нравится, а уж дальше будет видно."
  "Ой милый Вася, даже не знаю что и сказать, сперва ложусь под тебя, а
  там будет видно, а почему ты спрашиваешь?"
  "Дуня, у тебя фигура необыкновенная, если ты встанешь на полу на коле-
  ни к койке передом, ко мне задом, изогнёшься в дугу, ухватишься за уголок
  то будет высший пилотаж, мы с тобой одного роста, я знаю тебе нужно по-
  лучить удовольствие."
  Она посмотрела на меня, поцеловала и сказала: "Вася, сперва на постели,
  потом на полу."
  Я постарался, щекотал её так что она забыла про сон, Дуня была весела и
  рада и утром целуя меня шептала на ухо: "Милый Вася, я тобой очень доволь-
  на, экзамен сдал на отлично, придал уверенность и настроение, завтра я с то-
  бой пойду в баню к директору за рекомендацией, хочу сделать тебя членом
  партии, перед завтраком разомнёмся и на работу."
  Я постарался, про завтрак она забыла и до обеда резвилась в постели как
  девочка. Только пообедали зазвонил телефон, Дуня сказала что уезжает на
  работу и просила меня никуда не уходить, никому дверь не открывать, тут
  же позвонила в баню и сказала директорше про меня, будто я попал в боль-
  ницу с головной болью и завтра выпишут. Поцеловав меня Дуня ушла на ра-
  боту а вечером явилась на машине, я помог ей занести персидский ковёр в
  квартиру и Дуня сказала мне что завтра отвезём его в баню.
  Мы обмыли персидский ковёр, поужинали и сразу же с Дуней в постель,
  я щекотал её всю ночь, она призналась мне что испытывала боль в первый
  раз но сейчас всё как по маслу, главное не ошиблась в выборе. Уснули под
  утро, в десятом часу встали, позавтракали, Дуня позвонила в баню и догово-
  рилась встретиться с новой директоршей Галиной Борисовной так Татьяну
  Юрьевну отправили на повышение курсов. В полдень Дуня позвонила на ба-
  зу и через час приехала машина, мы собрались, вынесли ковёр, положили в
  легковушку и помчались в баню, директор встретила нас, мы поздоровались,
  моя жена вела разговор. Когда он закончился мы спустились вниз, взяли ко-
  вёр, занесли его в кабинет, директор увидела его, была очень довольна по-
  дарком, тут же села и через несколько минут всё было готово-она дала мне
  отличную рекомендацию в партию.
   Мы попрощались с ней и отправились домой, через несколько месяцев я
  был членом партии, Галина Борисовна довольная подарками и мной доби-
  лась назначения меня секретарём парторганизации при бане, но вскоре по-
  высили-я стал партсекретарём районных бань, городских, областных, рес-
  публиканских и наконец назначили министром коммунального хозяйства
  СССР и перебрались в Москву. Моя Дуня тоже не стояла на месте-повыша-
  лась и повышалась и руководила службой обеспечения Кремлёвских Членов
  ЦК импортными товарами. Мы часто бывали заграницей, через некоторое
  время меня ввели в члены ЦК , я уже знал что к чему, конечно с подсказки
  моей жинки Дуни-сколотил большую группу единомышленников из надёж-
  ных товарищей партии, некоторым снял головы, кое-кого отправил в отстав-
  ку и объявил народу что члены ЦК единодушно избрали меня первым секре-
  тарём ЦК КПСС, выше некуда. Моя жиночка Дуня гордилась мной и говори-
  ла: "Вася, я не ошиблась в тебе, со своей игрушкой ты высоко взлетел, я по-
  могала тебе, ты мне." Я вспомнил слова моего папы: "Васёк, главное не ум а
  был бы хороший член" и чистосердечно признался своей Дуне что это её за-
  слуга.
  Скажу откровенно с речью у меня было не всё в порядке, не мог ярко вы-
  разить в словах написанные выражения и однажды будучи на конференции
  за границей у меня не хватило слов для яркого выражения мыслей, я достал
  свой член, показал его всем а потом ударил им по столу, он оказался трухля-
  вый и разлетелся в щепки. Все делегаты смотрели на меня вылупив глаза,
  схватились за голову и волосы руками у кого ещё имелись а я добавил: "Гос-
  пода, если вы будете катить на меня бочку, всех сотру в порошок."
   Они меня испугались, опешили, встали и смотрят на мой дубовый член, а
  я им: "Нате, господа-капиталисты, любуйтесь, какой он красавец."
  Мои отношения с гражданами трудящимися складывалась не так просто
  как я думал своими куриными мозгами, я не понял что нужно моему народу,
  хозяевам страны от меня. На моём столе было всё кроме живой воды и пти-
  чьего молока, я думал у людей тоже самое, но до меня дошли слухи что они
  не доедают и не допивают, работают много получают мало. Не долго думая
  собрал членов ЦК и сказал:" А ну-ка слуги мои верные, расскажите-ка мне
  почему и чем недовольны хозяева страны, какого им члена надо от меня."
  Они не знали что сказать, так как были далеко от народа как и я, за высо-
  кой каменной Кремлёвской стеной и приказал членам ЦК идти в народ, что-
  бы через неделю доложили мне кому в стране живётся хреного и почему.
  Через семь дней члены ЦК собрались в моём кабинете и сказали: "Уважа-
  емый Первый Секретарь и Главный Член Партии товарищ Вася, да на самом
  деле нашему народу живётся хреново и всему ваша вина, народ шлёт всех нас
  и вас на хрен."
  Я встал, возмутился и набросился на них: "Уважаемые члены ЦК, почему
  моя вина а не ваша?"
  Они мне хором: "Уважаемый товарищ Василий Иванович Баладахоев, вы
  управляете государством и этим стадом, то бишь народом, не мы, потому
  все шишки на вас."
   "А тогда зачем вы, слуги мои верные?"спросил я их и ударил членом по
  столу.
  "Мы не знаем, но постараемся, наш дорогой товарищ Василий Иванович
  узнать зачем мы," сказали они.
  Я их опять раздолбал и сказал: "Даю вам три дня и три ночи подготовить
  доклад-программу прямо в моём кабинете не выходя из-за стола как накор-
  мить и перекормить наш народ, чтобы хозяева страны впредь не роптали, не
  посылали на хрен меня и не требовали так много как они хотят."
  Все замялись, но нашёлся один и предложил догнать, перегнать Америку
  и передовые капиталистические страны по производству на душу населения
  мяса, шерсти, молока, яиц, в кратчайший срок построить для народа базу
  коммунизма. И тут я вспомнил про свою любимую жинку Дуню которая ра-
  ботала на одной из таких баз коммунизма и тащила до дома всё самое луч-
  шее что там имелось, мне этот замысел понравился, я подумал и сказал что
  согласен с их соображениями, дал им ручки, бумагу, деревянные счёты, и
  они не теряя зря времени принялись писать и считать. Но через день запро-
  сили помощь в лице учёных и академиков, я спросил кто они такие и где
   живут, члены ЦК мне объяснили что это люди которые всё знают больше
  нас и даже меня.
  Я спросил:"Дорогие члены, а где сейчас эти всёзнающие учёные?"
  "Василий Иванович, они сейчас в лагерях," ответил один член.
  "В пионерских лагерях?"-спросил я.
  "Да нет, они в тюрьмах, в лагерях за колючей проволокой"-сказал тот
  член ЦК.
  "В таком случае их всех освободить и ко мне в кабинет, пусть все считают
  если у них ума больше чем у нас всех вместе взятых."
  Тут же их всех освободили, самолётом доставили в Москву, автобусами в
  Кремль, отвели кабинет, дали ручки, бумагу, деревянные счёты и через три
  дня доклады были готовы-один от членов ЦК, другой от учёных. Я утром
  начал читать и закончил вечером, обещал народу золотые горы и молочные
  реки с кисельными берегами, построить базу коммунизма через двадцать лет
  и уж тогда люди будут кататься как сыр в масле, жить как у кота за пазухой,
  в полном изобилии и мы стали претворять нашу программу расчитанную на
  двадцать лет в жизнь, но как говорит народ "из этого роя не вышло ни хрена."
   Но скажу через несколько лет наш народ оказался в глубокой жопе-по
  разведённому водой молоку мы догнали передовые страны и США, а по
  мясу, шерсти и яйцам не удалось и хуже того-кормили людей хлебом, какой
  выпекали во время войны- мука, горох и отруби, белый хлеб давали больным
  и детям, мне не удалось накормить и перекормить людей и они стали роптать,
  но я скажу это не моя вина а вина нашего народа-с нашим народом х...й кашу
  сваришь, каждый стремится спиз...ить всё что лежит на виду, короче образо-
  вались длинные очереди за колбасой из сисек, писек и членов крупного и
  мелкого рогатого скота, мир видел их и однажды студент здорово выручил
  меня, когда один из членов зарубежной делегации спросил у людей:"Зачем
  очередь, товарищи строители коммунизма", находчивый молодой человек
  ответил им: "За лотерейными билетами" и я решил отблагодарить его, отоз-
  вал в сторону и спросил: "Студент, ты такой находчивый, исполню любое
  желание, что хочешь дам."
  Он посмотрел на меня, улыбнулся и сказал: "Василий Иванович, хочу вы-
  мыться с вами в бане."
  Я согласился и когда вымылся рассказал ему, что свою трудовую дея-
  тельность начал в маленькой бане большого города, в ближайшие годы ор-
  ганизую музей боевой и трудовой деятельности и славы наших славных
  труженников коммунального хозяйства и перед уходом спросил его: "Скажи
  студент, зачем ты хотел вымыться в бане со мной?"
  А он мне: "Товарищ Василий Иванович, хотел посмотреть на твой х...й,
  долго ли будешь ты ещё е...ать свой народ."
  "Ну и как?" спросил я, и он сказал: "Ещё долго."
  Но студент оказался не прав, не долго, эта программа оказалась нереаль-
  ной, я обрал всех членов ЦК и спросил почему ваша программа оказалась
  ху...вой, а они мне: "Василий Иванович, да, это наша программа, но вы её
  выдали ак за свою, вот потому вините себя, кроме того там была другая
  программа написанная учёными на трёх листах, как накормить народ в те-
  чении пяти лет до сыта, но вы её не прочитали. Когда мы ознакомились с
  ней она показалась нам крамольной, вы только представьте-они хотели что-
  бы в стране прошли свободные выборы и вам тогда пришёл бы пиз...ец
  вместе с нами, партия прекратила бы своё существование. Представляете,
  они назвали нас бюрократами, нахлебниками, дармоедами, предлагали все
  дела вести специалистам, мы не устрашились и дали её вам прочитать.Слу-
  чись это во времена товарища Ёси, он бы нас всех расстрелял, а вы либе-
  рал. И мы открыто сказали учёным что их программа нас не устраивает, мы
  не можем допустить чтобы пятнадцать миллионов партийцев пошли с про-
  тянутой рукой по миру, наша система незыблема, пусть товарищи сидят на
  местах и руководят народом. Но сейчас мы поняли-наше и ваше положение
  шаткое, так как вы товарищ Вася оказались ху...вым руководителем, нужно
  было меньше пить и с жинкой гулять, больше думать, наша вина есть но ва-
  шей больше, вы руководитель и выбрали программу из двух сами."
  "Какие две программы! Каких ещё х...й учёных нашли! Я думал что это
  два экземпляра, после шестичасового чтения у меня мутилось в голове и ког-
  да кончил смотрю опять программа, думал вторая копия и сказал про себя и
  народу "пиз...ец." Так, неужели, мои уважаемые члены ЦК, та программа бы-
  ла расчитана на пять лет а не на двадцать?"
  "Да, именно так, на пять лет и горя бы не знали не вы, не мы",-сказал мо-
  лодой член ЦК.
  Я схватился рукой за член, в котором мозгов было больше чем в голове и
  сказал вслух: "Какой же я безмозглый, принял бы программу учёных и я, и
  народ жили бы и горя не знали но поздно. Что вы скажете мои члены ЦК, в
  каком направлении пойдем, что вы предлагаете!?"
  А они мне, особенно чернобровый: "Товарищ Вася, предлагаю доброволь-
  но досрочно уйти с поста в отставку и народ вздохнёт с облегчением."
   Я посмотрел на членов, чернобрового и сказал что народ меня избрал еди-
  ногласно.
   "И мы, добавил он, и нужно прислушиваться к нам."
  А я им и ему: "Товарищи члены ЦК, скажите мне что люди будут делать
  без меня, они как слепые, и я веду их вперёд как поводырь?!"
  Он сказал мне прямо в глаза:"Товарищ Вася, вы оказались ху...вый,без-
  мозглый поводырь, ваши глаза не на том месте, на жопе, завёл страну, чле-
  нов ЦК и народ в тупик и всем нам грозит пиз...ец, можно найти другого
  зрячего поводыря, выбирайте что лучше-дальше идти в болото или сидеть
  на заваленке с Дуней и ни о чём не думать. Так что вам товарищ Вася ус-
  тавшему от частых запоев следует слетать в Нарым за вениками, когда их
  будете вязать, то подумайте что делать, как быть и в каком направлении ид-
  ти, хорошенько пропаритесь и прилетите."
  Я им с радостью говорю: "Дорогие члены ЦК, а можно я завтра полечу!?"
  А тот чернобровый говорит: "Товарищ Вася, лучше сегодня, ваш самолёт
  всегда на готове."
  И я не подумав своей головой, не посоветовавшись со своей жинкой, ска-
  зал при всех: "Я лечу сегодня, дорогие товарищи ЦК, в Нарым вязать веники,
  уже устал." Тут же позвонил Дуне и через час мы уже летели в Нарым, там я
  ещё не успел довязать первый веник, как слышу по радио выступает черноб-
  ровый, по голосу узал: "Члены ЦК единодушно избрали меня Генеральным
  Секретарём СССР."
   Как услышал его выступление из моих рук веник упал и впервые в моей
  жизни мой член опустил головку, три дня моя любимая жинка трудилась в
  поте лица, с горем пополам привела его в чувство и работоспособность, пог-
  ладила по головке и сказала: "Милый Вася, да х...й с ними, нам хуже не будет,
  пенсию дадут, в саду-огороде будем возиться и на перине мягкой спать."
  Сейчас сижу со своей любимой жинкой Дуней, веники вяжем и мемуары
  пишем, я диктую написанное ей на магнитофон, у неё ума больше, в том са-
  мом месте где "Макар телят не пас", по вечерам пасу курей, вспоминаю свою
  "Кузькину мать" и всё думаю "Где раки зимуют и свистят." Я жинку Дуню не
  обижаю, она довольна мной а я ей, такая история-взлетел и упал.
  Анатолий Иванович Сибилёв
  Январь 2003 год, Нью Йорк, США
  Anatoliy Sibilov, 1 27 2003
  309 East 118 Str, Apt # 4D
  New York, N Y 10035, USA
  E mail: anatoliy_sibilov@verizon.net
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"