Аннотация: Надоело читать рассказы, в которых персонаж мучается - стоит ли ему мстить или нет, что принесёт ему месть и так далее и тому подобное... Мой герой вообще об этом не задумывается. Просто - мстит.
Потрескавшийся камень колонн, битое стекло на полу. Торчащие из бетонных стен стальные пруты. Тёмный коридор -- лампочка давно разбита. Редкий свет из окон перемежается с тенью -- странная игра, дня с ночью, жизни со смертью. Белого с чёрным.
Он медленно перешагивает через раму без стекла -- здесь грязно, но зато здесь не будут искать.
Его силуэт -- куда более тёмный на фоне окна.
Тонкое, жёсткое, худое лицо -- почти измождённое. Нос с горбинкой -- его трижды ломали. Взлохмаченные волосы -- уж давно пора подстричься. Горящие дикие глаза, азартные и, пожалуй, даже немного безумные. Сверкают белками.
Неполное, рваное отражение в единственном целом окне -- в его комнате.
Теперь его.
Мелкие равнодушные звёзды -- почти на уровне с глазами. Кажется, он на сто двадцать первом...
Силуэт, высвеченный лампой из соседней комнаты. В полутьме движения колючие, угловатые, странно растянутые.
Капля медленно сползает по виску, на подбородок, отрывается от кожи и падает на пол.
Жарко.
Он скинул куртку, оставаясь в одних штанах.
Для тренировки и так сойдёт.
И опять в отражении его ловит собственный сумасшедше-острый взгляд.
Хватит.
Длинная затяжка, закрытые глаза, короткий дымок и выдох полной грудью -- эту привычку он так и не бросил.
Мир, окрашенный в два цвета -- монохром.
И третий, врывающийся временами и дающий смысл жизни.
Месть.
Короткий рывок на себя -- холодильник тоже сломан, но ему и не нужно хранить там продукты.
Там -- любимый пистолет. В бумажном пакете -- восемь ручных гранат. В коробке из-под обуви -- пули, три ряда по шесть секций, в каждой секции двадцать.
Пистолет привычно ложится в руку, курок дрожит под пальцем.
Нет, сначала почистить.
На плакате рожа лощёная, ухоженная.
"Голосуйте!"
"Голосуйте!"
"Голосуйте!"
Призывы развешаны по всей комнате.
Он с удовольствием целится -- в лоб, между глаз...
Нет, всё не будет так просто.
Пули.
Теперь зарядить, проверить...
Тяжёлый взгляд из-под бровей -- сегодня Месть.
Сначала зайти в цветочный маганзинчик, получить наводку. Красный цвет снова врывается в его жизнь -- заодно можно и розу купить...
Роза... Одна, шипами колет пальцы.
На улице противный дождь. Он успевает выкурить две сигареты.
Зайти вслед за ЭТИМ. Дверь хлипкая, фанера -- он бы такую вышиб одним толчком. Плитка на полу побитая, убогое местечко. Стены расписаны граффити -- безвкусно и неумело, но попадаются и стоящие надписи. Вон та, в дальнем углу -- красной краской слово "Смерть".
Он вошёл в соседнюю кабинку, дожидаясь, пока они останутся в туалете вдвоём. ЭТОМУ, наверное, плохо. ЭТОТ то ли болен, то ли боится.
Похоже, боится -- знает о нём, но не знает его в лицо.
Он смотрит на себя в зеркало -- взгляд бессмысленный, равнодушный. ЭТОТ в солнцезащитных очках. А на улице дождь.
Он сунул руку под пиджак. Кажется, ЭТОТ что-то заподозрил -- вон даже очки снял.
-- Что за?..
Фраза не успевает прозвучать до конца, её обрыват глухой короткий звук -- больше похожий на хлопанье бумажного пакета, чем на выстрел.
на зеркале красный цвет -- смысл жизни. На полу тоже капли крови, растекающиеся длинным причудливым узором. Всё равно, здесь потом уберут.
Он вытер руки и пистолет платком, спрятал оружие обратно.
Развернулся; рядом с окровавленной рукой легла роза.
Яркая алая роза.
Он вышел через хлипкую дверь, пряча платок в задний карман штанов, на улице снова закурил.
И курил до самого дома, не переставая.
***
Высотка -- триста пятнадцать этажей! -- выгодно отличалась от остальных зданий, посвёркивая на солнце зеркальными боками.
Внутри, на триста пятом, в обширном кабинете за обширным столом восседал Кандидат. Кожаное кресло неутомимо скрипело под его весом. Не на плакате морда тоже была лощёной и ухоженной.
-- За последнюю неделю кто-то убил шестерых... -- Кандидат упирался подбородком в сцепленные пальцы, -- и возле их тел мы нашли шесть красных роз.
Пальмы на заднем плане.
-- Вы уверены, что это ОН?
-- Ну... мы ведь так и не нашли тела, не так ли? -- слащаво улыбнулся Кандидат.
Девушка у окна, одетая более чем вызывающе, даже не повернула головы, продолжая бездумно вглядываться вниз.
Видимо, страх высоты был ей неведом -- зато третий, с внешностью серийного убийцы и длинной катаной в руках, явно старался держаться от окон подальше.
-- И он мог узнать, кто убил девчонку, -- продолжал Кандидат.
-- Тогда он придёт... -- пробормотала девушка -- тихо, но оба мужчины её услышали.
На мгновение в кабинете наступила тишина.
-- Вы двое допустили ошибку, оставив его в живых, -- Кандидат не поднял головы со сцепленных рук, но и так было ясно, что он злился.
Серийный убийца ещё не произнёс ни слова -- зато он помнил. Помнил маниакальный блеск в ЕГО глазах. Свою острую катану; у НЕГО был пистолет.
Помнил, как припёр его к стенке, почти пригвоздил -- но и ему в плечо упиралось дуло.
Оба не остановились. Боль пронзает правое плечо.
Двойное ранение, но остановки не было. Теперь уже маниакальный блеск в глазах обоих -- ОН, вместе с искрами на осколках стекла, вылетает из окна. А обратно, в комнату летит граната.
Взрыв!..
Кандидат наконец снимает подбородок, поднимается из кресла. Берёт сигару, затягивается, оборачивается.
-- Надеюсь, на этот раз ошибок не будет?
Вряд ли он действительно на это надеется; это приказ.
Убить.
Он чувствует, как кривая ухмылка искажает его лицо -- больше такого не повторится. ЕМУ больше не повезёт...
***
Здесь всё так же грязно.
Он даже нашёл старые жалюзи, повесил на уцелевшее окно -- так дневной свет почти не проникал в комнату. Он и сам не знал, зачем они ему нужны -- но вот, захотелось.
На столе -- новое оружие, только сегодня достал. Он знал, теперь на него объявлена охота, как когда-то на Розу. Тогда он ещё не знал, кто и зачем...
Теперь поздно. Теперь осталась только месть.
Он берёт в руки пулю -- она блестит под слабым лучом лампочки. Это яд. Он даст ему возможность посмотреть в лицо ЕЁ убийце, и насладиться болью.
Сигаретный дым.
Без колебаний заряжает пистолет -- его глаза сейчас, наверное, безумнее, чем когда-либо.
Он берёт со стола кобуру -- пора.
Улица безлюдна. Он снова закурил. Зашёл в цветочный магазин -- всё как обычно. Старый цветочник знает...
Девушка в вызывающей одежде лёгкой, соблазнительной походкой вошла в магазинчик.
-- Привет, Джек! -- она склонилась к стойке продавца, позволяя ему заглянуть в немаленький вырез, и приспустила с глаз солнцезащитные очки. -- Для меня сообщения есть?
Продавец любезно прикурил ей тонкую дорогую сигару.
-- О, да! Один миловидный юноша оставил для вас цветы! -- продавец задул спичку и широко улыбнулся. -- Букет роз!
Кивок в сторону.
Алый букет, двенадцать цветов. Визитная карточка -- какая-то юридическая фирма, но имени нет.
-- Он сказал, что будет ждать снару...
Цветочник не успевает договорить. Девушка выхватывает из пакета автомат -- привычно перезаряжает и пускает очередь по двери магазинчика. Стекло разлетается в разные стороны опадая искромётным крошевом. От косяка остаются одни щепки, даже из стен выбита кирпичная пыль.
Девушка останавливается. Кажется за дверью никого. Неужели ушёл?!
Она рвётся к двери -- и останавливается посреди магазинчика. Ей в затылок упирается твёрдое дуло -- она понимает, это конец. Но всё же стаскивает с глаз тёмные очки и в надежде закусывает губу.
Зря.
Он не колеблется.
Девушка падает, над её головой растекается красный цвет.
И красный цвет на губах...
Старый цветочник поднимается из-за стойки, отряхивая грязный фартук.
Месть.
Сегодня он будет вспоминать о ней -- возможно, в последний раз.
Он медленно поднимается по лестнице, меланхолично перебирая ногами. В своей комнате откапывает старый, запыленный проигрыватель. Включает.
На экране шум и белые полосы, а потом...
24 февраля 2009 года. Роза на кухне -- варит суп. Она смеётся -- и он оживает под этим смехом. Жизнь обретает краски вместе со стареньким диском.
Рыжие волосы, серьёзные серые глаза, длинные ресницы. Вот Роза примеряет вечернее платье, подаренное им на годовщину. Тёмно-синее, с открытой спиной -- ей очень идёт.
Роза читает свои умные книги -- очки сползли на самый кончик носа, она поднимает глаза к камере и удивлённо смотрит в объектив.
Роза на балконе -- когда-то у них была птичка. Звонкая, шумная -- Роза очень её любила.
Следующие несколько кадров...
Он закрывает глаза, роняет голову на руки -- так далеко и так близко. Экран телевизора шипит и моргает.
Конец записи.
Так мало.
Он смотрит на часы в памяти проигрывателя -- без четверти шесть, почти пора. Тушит сигарету о проигрыватель, невидящим взглядом смотрит перед собой. Перед ним словно бесконечная лестница -- нет начала, нет конца. И куда бы он ни смотрел...
Испуганные глаза Розы, сверкающая катана. Свирепая ухмылка и быстрое, короткое движение ТОГО, второго...
С тех пор мир стал двухцветным. С тех пор как Роза хрипло кричала в последний раз, и красный цвет заливал всё вокруг.
ТОТ силён. Он спрятал тогда катану медленно, как человеком с чувством наслаждения хорошо выполненной работой.
Он закурил. Сегодня он в последний раз у Розы. Аккуратное каменное надгробие -- её портрет, имя и две даты. 1981-2012. А рядом в простой белой вазе её любимые красные цветы. Шесть полураскрывшихся розовых бутонов.
Длинная каменная лестница. Перед входом в здание -- огромная эмблема -- на ней то ли орёл, сжимающий в когтях извивающуюся змею, то ли дракон.
Стеклянные двери разъехались перед ним. Он вошёл -- и остановился. В здание так легко не проникнуть...
Охранники в безупречных чёрных костюмах медленно поворчивали головы -- слишком медленно, чтобы успеть среагировать на уже летящую в воздухе гранату.
Взрыв вынес половину стеклянных дверей на первом этаже и искромсал большую часть интерьера вместе с охранниками. И только затем началась стрельба.
Он прыгнул на движущиеся ступени эскалатора -- до второго этажа, пригнулся, защищаясь от пуль. Палили со всех сторон -- справа, слева, сверху. Он метко снял троих, потом использовал дистанционную взрывчатку.
Взрыв был на первом, но стёкла разбились вплоть до четвёртого -- алмазная пыль летела в воздухе, раня не хуже пуль.
Двери лифта послушно открылись -- значит, не успели заблокировать. Пули отбивались от металла с визгом, оставляя неровные вмятины.
Пятый этаж, десятый, пятидесятый...
Он перезарядил пистолет. Щёку жгло -- наверное, задело пулей.
На триста пятом двери с мелодичным звоном открылись -- до ушей донеслось хлопанье выстрелов. Он бросил гранату.
Всё стихло. Вокруг пыль и дым мешали видеть -- он воспользовался ими, как укрытием. Бежал быстро -- времени оставалось совсем мало. ТОТ уже готов.
Лоб горел, и на губы стекала солёная струйка.
ТОТ ждёт...
Дверь распахнулась -- не заперта. Он бросился в сторону, и не зря -- метательные лезвия пронеслись в двух местах на уровне взгляда. ТОТ знал, где он войдёт.
Времени думать не было. Он рванулся вперёд, по короткой лестнице вверх, кувырок -- попытка сбить ТОГО с ног провалилась. Короткая схватка -- ТОТ слишком силён.
Пистолет напоролся на катану -- оба оружия вылетели из рук. Он поймал катану рукой; ТОТ поймал его пистолет -- наступил.
Порыв ледяного ветра из разбитого окна -- ТОТ швырнул ему оружие.
Поймали одновременно; выстрел и короткий взмах лезвия.
Мотор самолёта завёлся с диким рёвом. Пламя турбины опалило взлётную площадку.
Самолёт взвыл, снимаясь с места. Кабина была тесной, едва рассчитаной на одного. Экран непрестанно мигал -- кажется, топливо было почти на нуле.
Но это не важно. Топлива хватит до здания Конгресса.
***
Кандидат читал рапорт. Руки нервно подрагивали, теребя бумагу высочайшего качества.
-- Впечатляюще, -- наверное, он хотел самому себе казаться спокойным, но голос срывался на визг. -- Но это здание охраняют настоящие профессионалы...
Такой же лощёный и ухоженный, как и всегда.
Над ухом взвыла сирена -- Кандидат подпрыгнул, изменяя своей обычной хладнокровности. Глаза с расширенными от ужаса зрачками наблюдали за стремительно приближающимся самолётом. Его личным самолётом!..
В последнее мгновение перед глазами не пролетает вся жизнь, нет. В последнее мгновение Кандидат увидел ЕГО залитые кровью, но смеющиеся глаза -- и ракету, летящую прямо в окно его кабинета...
***
Пачка дешёвых сигарет. Две пули. Шесть почти раскрывшихся бутонов роз в простой белой вазе.
Цветная фотография на столе -- единственным ярким пятном. Он и Роза.