Аннотация: И не мистика, и не фэнтези - что-то непонятное получилось. Да, разумеется, про любовь.
В ритме сердца
Она проснулась от необычного и приятного ощущения тепла. Она помнила, что долго даже во сне мучилась от холода, и вообще непонятно, как ей удалось заснуть, не иначе как спьяну. А сейчас было тепло. И удобно. Она повернула голову и выяснила, что лежит на чьем-то плече, причем хозяин плеча как так и надо обнимает ее, сам при этом, видимо, пребывая в глубоком сне. Сквозь полог палатки светил серебряный пятачок луны, но снаружи все равно доносились голоса и смех - народ продолжал веселиться у костра. Кто-то подбросил дровишек, пламя полыхнуло сильнее, через незадернутый вход осветив на секунду лежащего рядом. Эти длинные светлые волосы, заплетенные в дреды, она узнала безошибочно. Флейтист, офигительно игравший на вечернем концерте. Под него плясали все, и Энка тоже плясала так, что теперь болели ноги.
Энка вздохнула и приподняла одеяло, под которым они лежали. Ну что ж, хотя бы одеты. Она совершенно не помнила, как оказалась в чужой палатке, а тем более, как тут оказался флейтист. Пить меньше надо. Было бы.
"А ведь он даже моложе меня, - мрачно вспомнила она, - хотя вроде восемнадцать ему есть... но все равно, как этот молокосос оказался в моей постели?! Или я в его..."
Она прикинула - не встать ли тихонько и не уйти, пока парень не проснулся, но лежать тут было так тепло и уютно, что Энка только повернулась с одного бока на другой, снова положила голову на удобное плечо молокососа и безмятежно заснула, наказав себе проснуться пораньше и сбежать.
В следующий раз она разлепила глаза как раз на рассвете. Снаружи наконец все утихомирились. Тишина стояла такая, какая свойственна только очень сельской местности, с единственной разницей, что в сельской местности в это время уже занимаются коровами и прочим хозяйством, а здесь в лагере исторических реконструкторов, съехавшихся на пять дней на маленький луг, слава богам, живности никто не держал.
Энка нехотя вылезла из своего теплого гнезда, ухитрившись не разбудить светловолосого. Во сне его обычно весьма нахальное выражение лица сменилось на безмятежно-беззащитное. Энка покачала головой и неожиданно для себя подобрала сползшее одеяло и укрыла парня. Флейтист заворочался, и она стремглав вылетела из палатки, забыв, что босиком и в одном только нижнем платье. Отбежав подальше, она остановилась, отдышалась и убедившись, что за ней никто не последовал, уже более спокойно отправилась искать шатер пригласивших ее, собственно, сюда Ника и Макса, где по идее должен был лежать ее рюкзак. Приятели конечно же еще дрыхли, и перегар стоял такой, что было ясно - пробудятся они нескоро. Энка нашла свой скарб и отправилась с ним к роднику - умыться, почистить зубы. Она реконструктором не являлась, угодила сюда вчера скорее случайно, понятия не имела - можно ли пользоваться зубной щеткой, но отказывать себе в этом не собиралась. Честно говоря, романтикой Средневековья она сейчас была сыта по горло. Ее костюм претерпел изменения уже вчера вечером - верхний сарафан оказался неудобным, в нем было дико жарко, и Энка без сожаления с ним рассталась, оставшись в длинной мешковатой рубахе. После потребленного всеми количества выпитого это попрание норм уже никого не волновало. Сейчас у нее дико замерзли босые ноги, и она понятия не имела - где ее обувь, хотя помнила, что вроде бы засыпала, не разуваясь. Зато не помнила, где именно засыпала. Срубило ее как-то внезапно, в один прекрасный момент захотелось прилечь, она и прилегла, и помнила только, как было холодно даже во сне, а потом стало тепло и хорошо. Ну теперь-то понятно почему. А вот все остальное непонятно.
Закончив с утренним туалетом и критически рассмотрев свое отражение в воде, Энка побрела обратно. Костер у палатки приятелей еще тлел, она разыскала котелок, сходила за водой и принялась кипятить чай. Утренний туман оседал на платье и волосах водяной пылью, комфорта это не добавляло. "Пора в цивилизацию", - думала Энка. Осталось дождаться, когда проснется хоть кто-нибудь, кто сможет отвезти ее в город.
Народ мало-помалу оживал, медленно ползая по лагерю - кто в кустики, кто к роднику, вяло здороваясь. Энка сонно глядела на воду, ожидая, когда закипит. К ней присоединились еще два изрядно помятых и невыспавшихся реконструктора. Кто-то принес глиняные кружки.
Краем глаза она заметила светлые дреды, и сердце ухнуло куда-то вниз. Обладатель оных подошел к ней и молча поставил рядом ее сапоги.
"Черт побери, это ж искал меня специально", - подумала Энка, стараясь не обращать внимания на изумленные взгляды реконструкторов. Видимо, не в обычаях флейтиста было таскать за женщинами обувку.
- Благодарю, - буркнула она, обуваясь. Конечно, по-хорошему, ноги следовало бы хотя бы помыть, но в сапогах им будет всяко теплее, фиг с ними, пусть будут грязные.
Светловолосый иронически хмыкнул, что, похоже, следовало расценивать как ответное "пожалуйста", сел рядом и принялся подгребать в костер прогоревшие дрова. Наступившее неловкое молчание его не смущало.
- Энка, вот ты где, мы тебя обыскались! - опухшее лицо Ника, выползшего из шатра, способно было напугать любого внутренне неподготовленного человека. Обыскались они, как же. Тут лужка этого - всего ничего, за десять минут весь обойти можно - и не захочешь, так найдешь.
- Ты где ночевала? - не успокаивался приятель, но тут заметил флейтиста, заметил изумленные и любопытствующие лица остальных, и его посетило внезапное заикание: - Э... а вы...ты, ну...
К Энке наконец вернулся дар речи, и она уже открыла рот, собираясь рассказать невинную историю, как заснула спьяну в первой же попавшейся палатке, неизвестно чьей, и чинно проспала там до утра, скромно умалчивая о том, с кем, как из шатра выпорхнул собственно человек, из-за которого она сюда и ехала. И не один. За Максом, жеманно хихикая, вылезла его свежая пассия. Оба являли собой лучезарную картину - как выглядят по утрам влюбленные и довольные жизнью жаворонки, радостно хохоча и шутливо пощипывая друг друга. У Энки закружилась голова, все вчерашние горькие чувства, которые она пыталась приглушить выпивкой, мигом накрыли ее заново.
"Сейчас хлопнусь в обморок", - панически подумала она, но тут поняла, что нет, пожалуй, не хлопнется. Потому что в этом завертевшемся перед глазами мире все-таки была точка опоры - теплое плечо сидящего рядом человека. Флейтист в который раз оказывался удивительно к месту и ко времени. Он тоже смотрел на влюбленную парочку, но по его выражению лица нельзя было предположить, о чем он думает. Парень с девицей подошли ближе, обратив наконец внимание на остальных.
- Привет, Энка! - Макс приветственно махнул рукой. - Куда ты вчера делась? В лесу ночевала, что ли?
- Нет, со мной, - вдруг подал голос доселе молчавший флейтист. Он не делал попыток обнять сидевшую рядом девушку, но глядя на его рожу, с обычным выражением крайнего нахальства и самодовольства, у всех почему-то поотбивало охоту к дальнейшим расспросам и уточнениям, что именно он имел в виду. Пассия Макса немножко подрастеряла бодрости и жизнерадостности, глядя на Энку с плохо скрываемым возмущением, а сам красавчик заметно стушевался, но быстро взял себя в руки.
- Энка, ты по-моему еще со вчера не протрезвела, - весело проговорил он, вглядываясь в ее хмурое лицо. Веселость в голосе звучала слегка наигранно.
- Нет, просто не выспалась, - буркнула она, неожиданно сама для себя. Все почему-то снова растерянно замолчали. Флейтист как ни в чем ни бывало заварил в кружке чай, отпил глоток, пробуя, и протянул Энке:
- Держи.
Та взяла, обхватив кружку обеими руками, будто пытаясь за ней укрыться. Неловкое молчание остальных напрягало ее до такой степени, что хотелось сорваться с места и убежать, но она инстинктивно ощущала, что вот этот непонятный чувак с дредами - единственный, кто здесь "за нее", и лучше быть рядом с ним.
- Э... ладно, мы тут... сейчас... - зрители один за другим отмерли и рассосались кто куда. Макса увела возлюбленная, хотя оглядывался он так, что чуть шею не свернул. У костра они остались вдвоем. Энка почувствовала, что ей стало легче дышать.
- Тебя зовут Энка, - полуутвердительно произнес флейтист, глядя, как она с наслаждением пьет чай.
- Ты тоже мог бы раньше представиться, - проворчала девушка, хотя имя уже давно всплыло в памяти. Хельги. Конечно же сценический псевдоним, но он представлялся им и вне сцены, то ли сжившись с образом, то ли чтобы окончательно погрузиться в Средневековье.
- Я думал, меня и так все знают, - пожал плечами парень. "Звезда, - подумала Энка. - Даром, что сидит грязный и опухший в глуши среди таких же опухших."
- А ты случайно не помнишь, как я оказалась у тебя в палатке? - решилась спросить она. В конце концов, кроме него никто ей об этом не расскажет.
- Помню. Я тебя принес, - просто ответил Хельги, продолжая заниматься костром. Энка смотрела на него, ожидая продолжения, поняла, что просто так не дождется, и не выдержав, легонько пнула в бок:
- Эй, спустись немного с высот своей офигенности и объясни по-человечески.
Музыкант поднял голову, было видно, что ему весело.
- Не знаю, как тебя угораздило, но ты заснула в каких-то лопухах. Я на тебя наткнулся, когда шел в палатку. В общем, дураку понятно, что к утру кое-кто окочурился бы от холода.
- Эмм... Спасибо. Надеюсь, я не очень нарушила твои планы на прошлую ночь.
- Да нет, я хотел провести ее с какой-нибудь девицей, я и провел.
Энка хмуро посмотрела на него:
- Ну, в постели ты конечно неотразим, - ляпнула она, не сдержавшись.
- Да ты тоже огонь, - вернул Хельги.
Они буравили друг друга взглядами, хотя обоим хотелось заржать.
- Рада, что тебе понравилось, - ядовито сообщила Энка.
- Повторим? - немедля предложил флейтист.
- Извини, ты для меня слишком юн.
- А этот чернявый - в самый раз?
Глядя на побелевшее лицо девушки, Хельги пожалел, что сказал, но извиняться конечно не стал.
- Это очень заметно? - спросила, наконец, она.
- Нет, - успокоил он. - В общем-то нет.
- А как ты догадался?
Флейтист молчал. Потом, будто решил для себя что-то, и сказал:
-Когда я рядом с человеком, я слышу стук его сердца. Твое билось слишком сильно.
- Ты колдун? - шутливо изумилась Энка.
- Можешь не верить, - пожал плечами Хельги.
Энка не успела решить, что она думает по поводу этого странного заявления. Ее приятели вернулись. После умывания они выглядели чуть лучше.
- Ну что, переодеваемся в цивил и едем в город? - предложил Ник.
- Если только ты будешь толкать машину, - сказала Энка, - потому что я с пьяным за рулем не сяду.
- Да я в норме! - возмутился парень.
- Поэтому ты сорочку задом наперед надел? - ехидно спросил Хельги.
Ник охнул и начал стягивать с себя рубаху, чтобы переодеть как надо. Это ему не удалось. Основательно запутавшись в рукавах, он принялся чертыхаться и жалобно требовать помощи. Энка и Хельги злорадно наблюдали, как соратники по команде освобождают несчастного. Красный и вспотевший Ник кинул на сидящую парочку злобный взгляд и прошипел:
- Вовчик поведет, он непьющий.
Энка хмыкнула и поднялась с бревна, обернулась к Хельги с ироничным:
-Прощай, мой герой.
-Прощай, моя королева, - фыркнул Хельги. Он с улыбкой смотрел, как Энка уходит. Она отошла уже шагов на тридцать, а он все еще слышал ее сердце.
* * *
Город плавился от жары. Днем на улицах было пусто, а вечером все предпочитали забиться в торговые центры, кофейни или бары - лишь бы там был кондиционер.
В маленьком неформальном клубе Хельги решал с барабанщиком - с чего они начнут выступление.
- Где Дарья? Может, она что путное скажет! - не выдержал, наконец, нудных споров флейтист и пошел в подсобку за сценой - поискать вокалистку.
Стук сердца настиг его в тесном коридоре за дверью, отделяющей рабочие помещения от общего зала. Хельги остановился, вслушался. На лице его расползалась довольная улыбка. Где-то в зале Энка. Со времени феста прошло уже полтора месяца, но он ее помнил.
Хельги стоял и слушал, как билась чужая жизнь. Этот звук завораживал его, звучал музыкой, звал к себе. Он собрался с мыслями и повернул назад, к барабанщику.
- Все, я решил - первую вещь я играю соло, окей? Да, я уже знаю, что именно.
Энка действительно сидела в зале. Он увидел ее сразу. С ней за столиком сидел ее обожаемый чернявый Макс и что-то ей говорил. Судя по ее тоскливому выражению лица, это было не любовное признание.
Хельги поклонился зрителям и начал играть.
Энка встрепенулась, уставилась на сцену, узнала, удивилась. Макс привел ее сюда, не сказав, кто будет выступать, а ей было все равно, она просто радовалась, что проведет вечер с предметом своих грез. Флейтист выводил сложную, немного тревожную и очень почему-то цепляющую мелодию. Энка перестала слышать собеседника, утопая в музыке. Она бы не удивлялась такому эффекту, если бы знала, что музыкант берет за основу ее сердечный ритм.
Макс недовольно смотрел на девушку, полностью поглощенную музыкой. Весь вечер он уговаривал ее оформить ему сцену будущего клуба. Энка славилась нестандартными визуальными решениями. Если уж она делала, то получалась бомба. Вот и сейчас он почти уболтал ее. Да, денег он предложить не может, но они же друзья, это же будет классный проект, и когда-нибудь потом... В общем, почти уболтал, а тут она вдруг отвлеклась. Макс сердито уставился на сцену.
Флейтист играл так, будто слился с флейтой и сам стал музыкой. Казалось, даже если на него рухнет потолок, он не заметит и не остановится. Энка смотрела на него во все глаза. С того концерта на фесте звуки флейты иногда снились ей по ночам, а сейчас это была игра по обнаженному нерву.
Хельги закончил играть, переждал бурные аплодисменты, на сцену вышли остальные музыканты, и дальше они уже все вместе грянули что-то веселое и танцевальное. Энку по-прежнему держала музыка, но она смогла вспомнить о собеседнике.
- Все не можешь забыть совместную ночь? - ядовито поинтересовался Макс, небрежно кивнув в сторону сцены. - Он был так хорош? Этот малолетний?
В любой другой момент Энка бы посчитала нужным реабилитировать свою репутацию и всячески уверить объект обожания, что между ними ничего не было. Но сейчас ее неожиданно посетила злость. Почему-то нельзя было позволить обижать Хельги.
- Ты даже не представляешь насколько, - многозначительно произнесла она, впервые позволив себе глядеть на Макса с сочувствием.
Флейтист видел со сцены, как Энкин собеседник встал, что-то быстро и сердито говоря, и в психах вышел, хлопнув напоследок дверью. У Энки на лице последовательно сменялась гамма эмоций.
"Побежит за ним или нет?" - гадал про себя Хельги.
Энка осталась за столиком. Да, ей хотелось помчаться за Максом и объясниться, и загладить резкие слова, но музыка не отпускала, музыка успокаивала, заставляла поверить, что нету в этой ссоре ничего такого уж непоправимого или важного.
После концерта Хельги стоял за сценой, думая, подойти или не надо.
- Эй, патлатый, что ты тут примерз, ходить мешаешь, - окликнул барабанщик.
- Иди на хрен, - отмахнулся он.
Стук сердца начал удаляться, потом затих. Ушла.
* * *
"Где, блин, вся эта золотая осень?" - риторически думала Энка, глядя как дворники не справляются с потоком воды, заливающим лобовое стекло. Ночь, дождь, ехать приходилось чуть ли не наощупь. Свет фар выхватил на обочине фигуру с вздернутыми кверху руками - придерживающими капюшон. Фигура, спохватившись, помахала, голосуя. Энка уже проехала мимо, но что-то в человеке показалось ей знакомым, резануло память узнаванием, она затормозила еще до того, как вспомнила окончательно.
Одинокий путник нырнул на переднее сиденье, впустив за собой брызги и ветер, захлопнул дверь, отгораживаясь от непогоды, потом откинул капюшон и, ничуть не удивившись, сказал:
- С малолетками, значит, не встречаемся, но подвозим, да?
- Как тебя вообще занесло в эту дыру? - поразилась Энка. Действительно, промышленный район, отсутствие жилых домов - погода, место и время явно к прогулкам не располагали.
- Пригласили выступить в пригороде, обещали отвезти потом домой. Ну и перепились все конечно. Пошел пешком, но, кажется, зашел не туда.
- А такси?
- Никуда дозвониться не смог, что-то со связью. А что тут делаешь ты?
Энка невесело хмыкнула:
- Везу всякий хлам нашим реконструкторам. "Тебе ж по пути будет, заедешь, там погрузят - три минуты делов". А на деле грузили часа два, а потом стемнело, ну и вот.
- Я б на твоем месте уже ехал домой, а не к реконструкторам, - зевнул Хельги.
- Они ждут. Им, видите ли, надо.
- Дай угадаю, этот твой чернявый попросил, да?
Энка не ответила, отчасти потому, что в свете фар внезапно возникли покосившиеся ворота и "кирпич", возвещающий, что проезд запрещен.
- Офигенно, - резюмировала она, едва успев остановиться. - Сначала ты зашел не туда, теперь мы не туда заехали.
Выезжать пришлось задом, потом Энка попыталась найти пропущенный по ее мысли поворот...Через час машина стояла в каких-то зарослях над оврагом, с видом на дождь и огни поселка, какого непонятно.
- Куда дальше, черт побери? Я ничего не вижу. Связи по-прежнему нет?
- Хватит. Мы только чудом не въехали в ту канаву и сейчас почти зацепили ограждение. Глуши.
Энка машинально повернула ключ. В наступившей тишине дождь барабанил по крыше машины особенно отчетливо. Энка только сейчас поняла, что она смертельно устала. Что больше не может даже руку поднять, не то что вести машину по незнакомой дороге, вглядываясь в размытую дождем ночь.
- Предлагаю поспать, - Хельги уже устраивался на сиденье.
- Но меня же ждут!
- Лучше пусть дождутся утром, чем не дождутся вообще.
- Да. То есть нет. Не знаю. Но ты так простудишься!
- Колдуны не болеют, - отмахнулся Хельги.
Энка нервно окинула взглядом машину, будто надеялась найти запасной комплект одежды:
- Лезь назад, там хоть сиденье сухое. Колдун...
Парень не стал спорить, легко перекинулся через спинку сиденья, а потом нажал кнопку на Энкином кресле, откидывая его в горизонталь.
- Ооох! - только и успела сказать она, когда вид на огни внезапно сменился видом на потолок.
- Так спать комфортнее, просто поверь, - ехидно сообщил Хельги.
Энка разулась, подтянула ноги на сиденье. Комфортнее ей стало, но спокойнее нет. Ее раздирали тысячи панических мыслей по поводу ждущих и потерявших ее ребят, неизвестного места, куда они заехали, отсутствия связи и прочего-прочего...
- Дай руку, - внезапно попросил Хельги.
- Что?
- Руку дай. Ну жалко тебе что ли, не бойся, не отгрызу я ее.
Энка опасливо протянула руку и вздрогнула, ощутив его пальцы на запястье. Тот прижал ее ладонь к груди, наподобие плюшевого мишки, и закрыл глаза.
- И что теперь? - не поняла Энка.
- Теперь я посплю, - сообщил он.
- А рука тебе зачем?
- Чувствовать пульс. Меня это убаюкивает.
- Ты спятил? - Энка попыталась вырвать руку, но хватка тут же стала железной.
- Уймись, - не открывая глаз, умиротворяюще сказал Хельги. - Слушай сердце, это успокаивает.
Энка сначала не нашла слов, а потом, когда созрела для гневной тирады, выяснилось, что флейтист уже спит, по-прежнему крепко сжимая ее запястье. Сначала она злилась, потом задумалась о том, что зачастила что-то проводить ночи с этим волосатым неформалом, а потом обнаружила, что под рукой ощущается биение его сердца. Ровное, размеренное, сильное. Спустя какое-то время она призналась себе, что это действительно успокаивает. Потом она уснула.
Восход солнца на горизонте разбудил ее первой. Хельги спал сном младенца, не проснувшись, даже когда она завела машину. Энка покачала головой и не стала никого будить. Краткая инспекция того, что снаружи, показала, что остановились они ночью очень даже вовремя. Одно неверное движение и загремели бы в овражек. Выезжала Энка осторожно, по миллиметру, и вздохнула с облегчением, только оказавшись на трассе. Поселочек, огни которого они созерцали ночью, оказался северным пригородом, Энка поняла, где они находятся и дальше уже не блуждала.
На стук в двери клуба никто не отозвался. Энка подождала минуту и забарабанила с новой силой. Грюкнул засов, дверь распахнулась, явив миру сонного Ника. Впрочем, при виде Энки сон его как ветром сдуло:
- Господи, ты?! Где тебя носило?!
- Заблудилась, - нетерпеливо призналась Энка, - выгружайте давайте, мне еще по делам ехать.
За спиной Ника замаячил такой же сонный Макс.
- Энка, вот вечно с тобой какие-то проблемы, - пробурчал он. - Опять на ночь пропала... - тут его взгляд упал на машину, где на заднем сиденье разметались такие знакомые светлые дреды, и Макс изумленно закончил: - и опять с ним?!...
Ник тоже растерянно глазел на спящего пассажира, не зная, что сказать.
- Где этот черт живет? - спросила у него Энка, не в силах объяснять долгую и дурацкую историю этой ночи. Ник машинально ответил. Оба парня чисто автоматически выгрузили свое барахло, не переставая кидать взгляды на спящего.
- Ладно, оревуар, пойду отвезу его, - Энка быстренько погрузилась в машину и уехала, пока приятели не вышли из ступора.
Хельги проснулся аккурат, когда машина остановилась.
- Ого, с доставкой на дом! - изумился он, разглядев, куда они приехали. - Ты даже знаешь, где я живу.
- Пришлось узнать, - Энка терпеливо ждала, пока он очухается и вылезет из машины. Самой ей очень хотелось в ванну.
- Зайдешь? - пригласил Хельги.
- Не в этот раз, малыш, - шутливо отказалась Энка.
- Ловлю на слове, - парень наконец покинул машину. - А то мы уже вторую ночь проводим вместе, а я до сих пор не знаю, есть ли у тебя татуировки или пирсинг...
- К следующему разу обязательно набью твой портрет на груди, - пообещала Энка, трогаясь с места.
- Выбери фото покрасивее! - прокричал вслед парень.Энка только покачала головой, давя усмешку. Все, домой, спать.
* * *
В воздухе чувствовался морозец, но снега пока не было. Хельги потянулся, глядя на огни ночного города, и нехотя ушел с балкона. Хэллоуин ему одновременно и нравился и раздражал. Нравилось время, раздражали внешние проявления, вроде маскарадных костюмов, дурацких розыгрышей и тыкв со свечами. Он знал, что на самом деле все глубже и сложнее. И называется по-другому.
Вечеринка по поводу была в самом разгаре, когда в дверь позвонили. Хельги спрятал довольную ухмылку - он услышал гостью, еще когда она только шла к двери. Хозяин квартиры открыл, впуская новую порцию друзей, знакомых и знакомых знакомых, переодетых ведьмами и вурдалаками. Энка почему-то несла маску в руке, как будто не зная, что с ней делать. Хельги молча смотрел на нее с дивана. Подойдет? Не заметит?
Когда она все-таки плюхнулась рядом, он уже не мог скрыть улыбки.
- И тебе привет, - просто сказала Энка.
- Чего не в маске? - спросил он, кивая на кошачью морду, которую она крутила в руках.
- Не знаю. Раздражает.
Флейтист подумал, что никогда еще не встречал ее в состоянии покоя и радости. А он бы посмотрел.
- А ты чего без костюма?
- Зачем мне? - лениво сказал он.
- Ах да, колдун и все такое, - шутливо вспомнила девушка.
Они сидели на диване, взирая на окружающее веселье с легким мизантропичным цинизмом. Единственные без масок и в обычной одежде.
Мимо пролетел Макс, переодетый упырем. За ним следовала стайка хохочущих ведьм. Энка проводила его взглядом.
- Да не может быть, чтобы за полгода ты еще с ним не переспала, - нарочито изумленно протянул Хельги, но ответа не дождался. Энка смотрела молча, сильно прикусив нижнюю губу. Он вздохнул и сказал:
- Ну, хочешь, наколдую?
- Его?
- Ночь с ним. Сегодняшнюю ночь.
Энка с усилием оторвала взгляд от объекта обожания и посмотрела на Хельги.
- Лучше сделай так, чтобы это прошло. Можешь?
- Это труднее. Готова рискнуть?
- Эй, Энка, что ты там сидишь как неродная, иди к нам! - позвал Макс из угла со спиртным. Столпившиеся вокруг него девы шутливо отсалютовали ей бокалами.
- Готова.
- Ты мне доверяешь? - очень серьезно спросил Хельги.
- Да.
Он положил руку ей на грудь. Энка чувствовала, как ее сердце бьется под его пальцами. Удар, другой, третий... И тишина. Она подняла на него широко раскрытые глаза, понимая вдруг, что это не шутки, и он действительно колдун, и... а потом сумбур действий и событий. Ракурс зрения поменялся. Она стояла рядом с диваном и видела свое осунувшееся бледное лицо. Но куда интереснее было смотреть на остальных. Они панически метались вокруг, мешая друг другу, кто-то побежал за водой, разлил по дороге, кто-то искал телефон вызвать помощь, кто-то решил, что это розыгрыш... И выглядели они все не так, как при ее жизни. Внешность каждого изменилась. Нет, они были узнаваемы, но... Ник стал толще, лицо глупее, хотя и доброе. Бывшая девушка Макса, с которой он был на фесте, облизнула губы раздвоенным змеиным языком. Энка бы не поручилась, но глаза у нее, похоже, тоже были не человечьи. А сам Макс... Он казался ниже ростом, каким-то серым, скучным, будто потерявшим цвет. Макс суетился у столиков, пряча "траву", пока не приехали врачи или милиция. Которых, впрочем, никто так и не вызвал.
Энка отвернулась и вдруг встретилась взглядом с Хельги. Он смотрел прямо на нее, игнорируя лежащее рядом материальное тело. Он единственный не изменился. Энка слегка кивнула ему, не зная, услышит ли он слова. Хельги чуть заметно улыбнулся. Присел возле тела, снова положил руку на грудь...Мир завертелся, меняя точку зрения, стало очень шумно. Энка не сразу поняла, что громче всего слышит именно свое сердце. Удар, другой, третий... Она вздохнула и приподнялась на руках, окидывая взглядом склонившиеся над ней лица.
- Пришла в себя! - возвестил Ник, и толпа облегченно загудела. - Что с тобой было?
- А я откуда знаю? - огрызнулась Энка. - Я же сознание теряла, не вы.
- Я смотрю, она уже в порядке, - сказал подошедший Макс, - режим сарказма включен.
Энка глядела на него, удивляясь и радуясь абсолютному равнодушию, которое поселилось внутри. Ну Макс и Макс... Ничего в нем особенного, серый, скучный...
- Я бы выпила, - она решительно встала с дивана. - Где тут у вас был глинтвейн?
Глинтвейн обнаружился на кухне. Постепенно убедившись, что в обморок она больше не собирается, приятели отстали.
Хельги зашел на кухню, остановился за ее спиной. Она прекрасно видела его в отражении окна.
- Теперь ты меня боишься? - спросил он.
- Что ты, - вздохнула Энка, - ты меня всего лишь убил. А этот хрен мотал мне нервы целый год...
Когда она повернулась к нему, Хельги уже улыбался.
- Ты не умирала, - сказал он, - ты всего лишь несколько секунд не жила, а это кое-что другое. А иначе я бы никак не смог открыть тебе дверь из этой реальности.
- Только через смерть?
- Ты же хотела избавиться, а не получить. Когда избавляешься от чего-либо - это всегда новая жизнь. Чтобы жить заново, надо сначала умереть, - он помолчал, потом признался: - Сегодня же Хэллоуин, границы зыбки, можно перейти и вернуться. Как ты.
- Почему там они все были не такими?
- Здесь видишь внешность, там суть.
- Ты остался прежним.
Хельги довольно усмехнулся:
- Я не заморачиваюсь казаться лучше, чем есть.
- Да уж...колдун...
- Если уж на то пошло, ты тоже не менялась.
- А я то думала, у меня там ангельские крылья вырастут, - проворчала Энка.
- Эй, Хельги, ты играть идешь? - заглянул в кухню Ник. - Давай уже.
- Дают в борделе, - не замедлил отозваться Хельги. Ник обиженно покачал головой и скрылся.
- Пойдешь меня слушать? - флейтист смотрел на Энку, не спеша выходить к публике.
- Еще спрашиваешь.
Музыка плыла сквозь пространство, успокаивая после пережитого, усыпляя тех, кто выпил уже чересчур много, музыка сшивала эту странную, неправильную, неудавшуюся ночь в цельное красивое полотно - и вскоре те, кто слушал, почти забыли неприятные потрясения, как нечто незначительное, почти поверили в волшебство Хэллоуина, в то, что можно загадывать желания и верить предсказаниям в печеньках. Только двое знали, что на самом деле все глубже и сложнее. И называется по-другому.
* * *
Зима обновила мир, отмыла его, выбелила и теперь раскрашивала к празднику. Чисто, бело, пусто. Пусто было в мыслях у Энки. Ее не покидало ощущение, что чего-то не хватает. Наверно, того тяжелого неразделенного чувства, которое мучило ее почти год. К его отсутствию следовало привыкнуть, и она делала это с удовольствием. Было приятно не дергаться и не подскакивать на месте, когда Макс звонил, было легко отказать ему, когда он уговаривал на очередное выгодное только ему дело, было хорошо, что можно думать о нем, как о всех других, и не терять голову, не захлебываться в эмоциях.
Точнее, в эмоциях она захлебывалась, только в других. По ночам ей снились звуки флейты, и она просыпалась в слезах. Не от горя, а от избытка чувств, которые приносила музыка. Чувства свободы, предвкушения, множества дорог, а иногда ностальгии, смутных воспоминаний, грусти, а иногда она просыпалась с ощущением, будто кто-то погладил по голове, и от этого внутри было тепло-тепло.
Встреч с Хельги она не искала. Телефонами они так и не обменялись. Судя по слухам, дела у музыканта шли хорошо. Их группа внезапно набрала неслыханную популярность, и большую часть времени он проводил в разъездах по стране с концертами. Опять же судя по слухам, его "звездность" возросла в разы, и все жаловались, что общаться с ним стало гораздо сложнее, хотя и раньше было не сахар. Энка пожимала плечами. Колдуны не обязаны нравиться всем.
Зиму она пережила без приключений и потрясений, будто дремала глубоко под водой, а в апреле уехала в Питер. Еще не зная, останется там или вернется, просто уехала подальше от всего знакомого и надоевшего. Ей казалось, что она спит, что не живет, и что весенний Питер поможет ей проснуться, и в общем-то она не ошиблась.
Попробуй поспи, когда вокруг огромное сияющее пространство воды и неба. Когда пронизывающий холод и ветер с залива, а в следующую секунду ослепительное солнце. Попробуй тут побыть неживой.
Энка шла по набережной Васильевского, одновременно кутаясь в шарф и щурясь от солнца. Кроме нее у Невы никого не было - для туристов еще холодно, для местных - будний день, все на работе. Энка шла размашистым шагом, будто вот-вот взлетит, и из-за ветра и солнца в лицо не сразу заметила идущего навстречу человека, который вдруг слегка изменил курс и направился к ней. Что-то неуловимое в его движениях показалось ей знакомым, а в следующую секунду она его узнала. Сердце подпрыгнуло и заколотилось так, будто вот-вот выскочит из груди. Будто вообще не билось до этого. Энка растерянно замедлила шаг, не в силах ничем унять эту безумную скачку, и чувствуя, что краснеет. Улыбающийся Хельги остановился перед ней - не обойти, не объехать. Да и зачем?
- Узнала, - радостно констатировал он.
- Ты не изменился, - хмыкнула Энка. Как его можно не узнать? Те же дреды, то же нахальство в лице, все то же самое.
- Тогда чего ты так волнуешься?
- Не волнуюсь. Просто неожиданно.
- И краснеешь.
- Это от ветра.
- Дай руку.
Энка медленно стянула перчатку и протянула ему ладонь. Хельги расстегнул куртку и прижал ее пальцы к своей груди.
- Слушай, - сказал он, стараясь, чтобы голос звучал снисходительно. - Это успокаивает.
Сердце под пальцами билось как птица, в таком же бешеном ритме, как ее собственное.
Энка сжала руку в кулак, крепко ухватив его за свитер и потянула к себе, и сама шагнула ближе, чувствуя его прерывистое дыхание, и глядя глаза в глаза.
- Вовсе нет, - тихо сказала она. - Не успокаивает. Но кому это сейчас нужно?
Огромное пространство воды и неба, и двое целуются, жадно, вцепившись друг в друга руками, будто боясь отпустить, опять разойтись, не узнав телефона, пропасть до следующей встречи неизвестно когда. Вокруг них всегда пустота и новые дороги. Но ведь никто не сказал, что по ним нужно идти в одиночку.