Где то через месяц после возвращения из Москвы с похорон Аркадия Натановича
я и Андрей Николаев, в настроении мрачном подумали о создании литературной премии.
Мы прекрасно понимали, что автор А. и Б. Стругацкие не напишет больше ничего.
Борис Натанович если и напишет новый роман, то он будет издан под псевдонимом.
Ну и мысль такая - премия Аркадия и Бориса Стругацких.
Решили, завтра звоним Б.Н. и будем предлагать эту идею.
И надо же такому совпадению - раздается телефонный звонок из Москвы, звонит известный критик и переводчик, сотрудник издательства "Текст".
- Саша привет!
- Привет.
- Саша подскажи уже можно звонить Борису Натановичу, как он себя чувствует после похорон?
Ты же с ним часто общаешься.
- Я думаю можно. Я сам собираюсь ему звонить завтра.
И рассказываю про идею литературной премии и т. д.
Назавтра звоним Б.Н., рассказываем свою идею литературной премии. На что Борис Натанович сообщает, что ему тридцать минут назад звонил тот самый критик и переводчик, сотрудник издательства "Текст" и предложил идею премии точ-в-точ как я наивный ему излагал. И Борис Натанович уже дал им свое согласие, тем более, финансовое наполнение премии очень солидное - пятьдесят тысяч рублей.
Чтобы было понятнее это как сейчас не менее ста тысяч баксов.
Ну что, мы с Андреем расстроились, посыпали голову пеплом и стали думать дальше.
И примерно через неделю, едучи вместе в метро, у нас рождается идея авторитарной премии Бориса Стругацкого. Название мы придумали не сразу, там был вариант "Сталкер", "Золотой шар", все сейчас не упомню, но в результате, вспомнив эпиграф к "Улитке на склоне",
сошлись на "Бронзовой улитке".
Звоним Борису Натановичу, просим о встрече - приглашает.
Сидя у него дома, излагаем идею, и Б.Н. соглашается, что очень важно он соглашается взвалить на себя немалый труд по прочтению всех текстов. "Но, -- сказал он нам, - очень важно, как будет выглядеть сама премия, ведь солидных денег, как "Текст", вы предложить не сможете".
И вот тут начинается вторая часть - работа со скульптором.
У меня в Питере много знакомых, ну и познакомили со скульптором Евгением Кацем.
Мы с Андреем Николаевым перед походом в мастерскую подготовились, взяли несколько книг Стругацких, в том числе конечно и "Улитку на склоне".
Постарались ему все объяснить про склон горы Фудзи, ну и вообще, чтоб проникся Стругацкими.
Через дней десять приглашает на просмотр эскизов. Ну что сказать - десять вариантов из пластилина, но все в разных позах изображают голую девушку вылезающую из раковины.
Мы ,естественно, это забраковали, просили еще раз почитать Стругацких, ушли.
Неделя проходит - звонит. Мы помчались в мастерскую, и что видим: десять разных голых пластилиновых девушек держат в руках раковину. Это говорит Кац - "улиточка".
Честно говоря, меня это разозлило, и, взяв лист бумаги и ручку, просто нарисовал склон горы и улитку ползущую по нему. И сказал - надо так!
И вот через неделю мы с Андреем увидели пока пластилиновую, но уже точно такую, какой она стала "Бронзовую улитку".
Еще через месяц мы получили пять отливок, я расплатился со скульптором, и мы пошли делать гравировку. У нас возникла идея на каждой скульптуре выгравировать эпиграф к "Улитке на склоне" на японском языке. Для этого мы у Бориса Натановича взяли японское издание.
С гравировкой проблем не было - рядом Московский универмаг, где у отдела, торгующего часами и ювелирными изделиями, стоит будочка гравера. Отдали книгу, скульптуры, объяснили что хотим, получили заказ.
И вот в феврале 1992 года первое вручение премии, и естественно всем хочется подержать ее в руках, посмотреть.
И вдруг Вячеслав Рыбаков разглядывая гравировку говорит: а текст эпиграфа сделан верх ногами...
Вот такой казус.
Премия вручалась 21 год подряд, пока не умер Борис Натанович.
Издательство "Текст" так и не вручило ни одной премии.
Кстати в конце девяностых я был в оргкомитете по организации премии А. Б. Стругацких, но это совсем другая история.