Не верь ангелам
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Поднимался ветер.
Лекси закинула голову и прищурилась, оценивая плотность облаков. Небо быстро темнело, а тучи неслись ещё быстрее. Выходило, что грозы не избежать. Ну и ладно, философски подумала она. Что этот ветерок с ней сделает, напихает в причёску осенних листьев? Размажет тушь по кладбищенской ограде?
Не домой же униженно ползти. Лекси улыбнулась безо всякого веселья. Отец, которому было в общем-то безразлично, как назвать единственную дочь, дал ей гордое и звучное имя Александра, но, зацикленный на прибыли своего "Ньютека", спортивных машинах и оборонных заказах, практически им не пользовался. Плевать. Её звали Лекс, и точка. Лекси в собственных мыслях, Лекс для Криса, и если это было хорошо для него, это годилось для всех. Порой Лекси смущалась этого детского прозвища, как стеснялась носить любимые розовые платья, в которых со своей тощей фигуркой выглядела, как переодетый Кен, но Крис смеялся, подкидывал её в воздух и уверял, что и имя, и платья подходят его маленькой сестрёнке просто идеально.
Впрочем, какая теперь разница? Её брата больше не было.
А прокуренную дочку в семейном особняке перестали ждать давным-давно. Особенно после того, как она запустила руки в мамину шкатулку.
Лекси устроилась поудобнее на плече мраморной плакальщицы, отхлебнула ещё рома из бутылки и поставила её обратно на голову статуе. Ямайка, хороший год. На Карибах знают и ценят вкус жизни. Это она шляется по впискам готов и маргиналов, ночует где придётся, чистит замшевые брюки через раз и курит всякую дрянь.
- На столе, - сообщила Лекси мраморному ангелу, снова снимая полупустую бутылку, - стоит статуя. У статуи - у-ух! - нету... - Она запрокинула бутылку, ловя языком последние капли. - Нету... вот как ты думаешь, чего у неё нету?
Статуя не отвечала.
- Вот-вот, - вздохнула Лекси. - Знаешь, как плохо, когда не с кем поговорить? Когда ни одна сволочь тебя не понимает?
Иногда её доставало отрешённое состояние безысходности, душевной боли и прочего непрекращающегося отчаяния. Шесть лет назад она прибилась к готам, потому что тогда для неё боль была естественна, как соус к стейку, и даже сейчас, стоило ей подумать о Крисе, сердце разрывалось в клочья. Но она всё чаще задумывалась: а смысл? Брата не вернёшь, и тёмная ирония мало помогала. Только ром, кислота, и иногда - плохой секс.
Но готы давали свободу. Свободу вдали от этого чёртового мира, где правили лишь деньги. Где ей никогда бы не пересадили почку Криса, не вставили бы нейроимпланты последнего поколения и не заменили бы позвоночник на синтетический, если бы не папочкино состояние.
Не везёт тебе, подруга, внутренне усмехнулась Лекси. То почки, то позвоночник слишком хрупкий, то непрерывно кричишь от головной боли, как зовущая кота кошка.
Она была больна, вот и всё. Организм медленно отказывал, разрушался; она протянет ещё года два-три, и наступит конец. Чуть больше, если органы начнут заменять синтетическими один за другим, но ей это больше не грозит. Не после того, как родители дружно отреклись от непутёвой дочки после третьей наркоклиники.
Амфетамин, впрочем, тоже особо не помог, и она отказалась от него без сожалений. Вернулись кошмары, но хотя бы исчезли навязчивые видения: без кислоты голова оставалась трезвой. А когда ей это надоедало, в ход шёл ром.
Ветер рвал чёрный плащ всё сильнее, и Лекси спрыгнула с плеча ангела на мраморную плиту с выбитыми на ней латинскими словами. Чьё-то последнее прибежище. Кого-то, в отличие от неё, любили, оплакивали и приходили, чтобы положить голову на холодный мрамор и сказать дорогому существу пару слов.
У Криса не было могилы, лишь разбросанная в клочья пожжённая одежда. Но при таком разряде молнии, как сказали спасатели, не выжил бы никто. Никак. Ни при каких обстоятельствах. Она надеялась больше года, искала пациентов, получивших ожоги от молнии или потерявших память, но это оказалось ещё бесполезнее, чем слёзы.
Что сталось с его телом семь лет назад? Какая-то сердобольная душа оттащила умирающего девятнадцатилетнего парня к себе и попыталась откачать, а когда не получилось, прикопала на заднем дворе? Пропал в лесу, захлебнулся в затопленном овраге? Труп был так изуродован, что родители решили не травмировать её и устроили вместо похорон тихую кремацию? Или случилось что-то ещё более страшное, превратившее быструю смерть в затяжную пытку?
Лекси не знала. Но на глаза предсказуемо наворачивались слёзы, едва она думала об этом. Словно у неё снова умерла любимая морская свинка, словно отец опять повысил на неё голос за заныканную под кровать бутылку пива вместо того, чтобы успокоить, погладить по голове, обнять...
Она ненавидела себя за эту детскую сентиментальность. Но теперь, когда не стало Криса и отвернулись друзья, у семнадцатилетней Лекси больше ничего не было. Разве что толстый слой туши и безвкусные цепочки с черепами, стягивающие запястья.
И это кладбище. Совсем недалеко от дома, всего четверть часа быстрым шагом. Ухоженные могилы, красивые статуи. Изредка, куда реже самой Лекси, тут появлялись другие посетители. Нормальные, трезвые, прилично одетые: приносили цветы, счищали осенние листья с надписей. Никто из них не задерживался.
Если бы тело Криса нашли, его бы наверняка похоронили здесь. Он погиб совсем рядом с домом, просто и банально - просто вышел на прогулку и не успел вернуться до грозы. Когда Терри, их серебристый лабрадор, был жив, они каждый вечер ходили вместе, и Лекси увязывалась за ними при каждой возможности, но Терри прожил свои шестнадцать лет и мирно уснул, а она тогда перенесла тяжелейшую трансплантацию, и ей осталось лишь наблюдать за выходящим из дома братом, прижав нос к окну. Если бы она знала, если бы она только знала, что видит его в последний раз, она бы закричала, кулаками разбила окно, поползла бы вслед, только... только...
Тропинка, по которой Крис направил свои последние шаги, шла совсем рядом с кладбищем, и взгляд Лекси часто обращался в ту сторону. Она так и не появилась там ни разу, но круг выжженной травы на вершине холма снился ей несколько лет, и листы покрывались набросками один за другим.
Рисование оставалось её единственной отдушиной. Тушь, графит, акварель, сложная штриховка линером - и абсолютная свобода в мирах, придуманных лишь ею одной. Студия давно была позади, никто больше не направлял её руку, так что ни славы, ни выставок ей не светило, ну и что? Ей было плевать. Расходники часто пропадали со вписок, но продаж через пинтерест на еду, ром и сигареты вполне хватало. Школу она заканчивать не собиралась.
Вдали треснул гром. На обнажённую шею Лекси упали первые капли дождя, и она прикрыла глаза, наслаждаясь свежим ночным воздухом. Звёзд не было видно за облаками, и до узкого, как впадинка между ног, серпика луны оставалась ещё пара дней.
Её любимое время. Тьма была давним другом, единственным не покинувшим и не предавшим её, тушащим боль и дарующим минуты ласкового забвения. Когда настанет время, мысленно поклялась себе Лекси, она повесится именно в такую ночь, и тело её будет качаться на крыльях мраморного ангела, пока душа полетит по туннелю.
Может быть, в его конце она даже встретит Криса.
Её брат, любящий гулять под дождём - о чём он думал перед тем, когда молния пронзила его тело? О доме, о будущем, о том, какой путь в жизни выбрать? Об отношениях с отцом, становящихся всё напряжённее? О ней?
Молния ударила в траву за оградой, оставляя ветвящийся отпечаток на сетчатке. Мощный громовой раскат отозвался в ушах на полсекунды позже, и Лекси невольно попятилась, отползая на корточках под защиту мраморного крыла. Пяткой она задела пустую бутылку, и та с глухим стуком скатилась по надгробной плите. Пачка сигарет в кармане плаща промокла, голова, несмотря на импланты, начала зверски болеть, и если подумать, отсюда стоило...
Она не додумала эту мысль. Россыпь искр зажгла воздух над её головой, и мраморное крыло с грохотом рассыпалось каменными брызгами. Лекси едва успела откатиться в сторону, как на место, где только что съёживались её плечи, упал здоровенный осколок.
Две молнии, складываясь в символ победы, сошлись в центре кладбища. Задымилась земля, струйка огня плеснула по сухой траве, с треском сломался ствол старого тополя, мягким облаком листвы накрывая нагую статую, и Лекси заворожённо подалась вперёд, забыв об опасности. Она была в эпицентре шторма, вокруг бушевали стихия и смерть, ливень промочил тонкую майку под плащом насквозь, не было ни громоотводов, ни укрытий, и каждая следующая молния могла сжечь её на месте, но красота этого действа захватывала. Как горечь "Бакарди", смешанная со сладостью поцелуя, когда они с Марией целовались на пожарной лестнице, исследуя друг друга горячими ладонями, и ей никогда не было так легко, только в детстве, когда были лишь небо и ветер и велосипед, и она не знала ни боли, ни смерти, ни бесконечных операций, и друзья Криса хохотали над её детскими шаржами, а с розовой футболки на весь мир улыбалась перепачканная шоколадным мороженым свинка Пеппа. Давным-давно. А сейчас было небо, расцветающее молниями, дождь, звенящий по холодному мрамору, и шторм, дарующий покой, и ей было достаточно даже такой малости.
Лучшая ночь в её жизни среди ангелов и молний, безумная, безлунная и недосягаемая. Лекси нежно провела мокрой ладонью по облепившим лоб волосам. Если она выживет сегодня, она нарисует этот шторм. И дыхание, застывающее в порывах ветра, как в янтаре.
В следующую секунду небо распахнулось над ней и впереди на холме, останавливая сознание, прерывая все мысли.
Молния.
Молния.
Молния...
Она не успела ни отскочить, ни сгруппироваться, да это и было бы бесполезно. Сухие листья разлетелись от её тела по спирали, туфли соскочили, плащ распахнулся, обнажая кольцо в пупке. Лекси успела заметить, но не осознать до конца лишь одно: эта молния была не такой, как другие. Белый жгущий веки свет, походивший скорее на медицинский блеск стационарных ламп, чем на небесную ярость.
И в миг, застывший перед её взглядом, мир раздвоился, и она увидела вторую молнию, бьющую в вершину холма вертикально и точно, как канат, спускающийся с неба.
Её швырнуло на спину, но Лекси не почувствовала ожога, который, она знала, должен был быть: металлические цепочки на её руках остались холодными. Зато режущей болью взорвалась левая почка, та, которую семь лет назад пожертвовал ей Крис, и она не сдержала стон. Больно было так, будто её кромсали ножом без анестезии, выдирая ткани из беспомощного тела в ночь, во тьму, к призраку бывшего владельца.
Каково её брату было принимать такое решение, калечить себя ради неё? Ведь Крис уже знал, что почка продлит ей жизнь ненадолго; знал и то, что он неизлечима. Но он не стал колебаться, услышав, что они совместимы. Просто улыбнулся ей и взял за руку.
Она закашлялась: острая боль в животе стихала, но по телу шёл второй разряд, болезненный, но не страшный, словно дефибриллятор, выставленный на минимум. Снова блеснуло перед глазами, и сердце застучало быстрее. Ощущения были ей знакомы, но как можно проделать подобное - здесь, на пустом кладбище? И с каких пор молнии начали обрастать лечебными эффектами? Что, в следующий раз с неба спустится бригада медиков с носилками и чемоданчиком?
А миг спустя она разучилась дышать.
Вторая молния.
Ей это не показалось.
На вершине холма сверкнуло ответным белым блеском, на неуловимый миг запечатывая в кольцо света... что-то. Она не успела заметить, что - или кого.
- Что за чертовщина, - прошептала Лекси. - Что... откуда?
Неважно. Всё было неважно. Там погиб её брат, и она пойдёт туда. Сейчас. Что бы её там ни ждало, ответы, вопросы, загадки - или глухая темнота и ветер.
Дождь лил по-прежнему, мраморные плиты скользили под выкрашенными в чёрный цвет ногтями, но Лекси, стиснув зубы, поднялась на ноги. На правом бедре, судя по ощущениям, к утру расплывётся здоровенный синяк, но она доберётся. Даже ползком по раскисшей земле.
Чуть прихрамывая и держась за ограду, не тратя время на розыск туфель, босиком она прошлёпала к тропинке. Шаги были неуверенными, словно у больной, впервые вставшей за ноги после сердечного приступа, и в каком-то смысле так и было.
В неё попала молния. И одновременно там, на вершине холма, она ударила в кого-то ещё, как семь лет назад - в её брата.
Лекси не верила в совпадения. Или, наоборот, верила в слишком многое - слепой девчоночьей верой отчаявшегося ребёнка, у которого в жизни не сбылось ни одной мечты. Здесь и сейчас она не просила многого. Её просто хотелось, чтобы хотя бы тот, случайно шагнувший в роковую точку, был жив.
Она резко, ломая застёжку, дёрнула молнию на кармане плаща: смарт был на месте. Сейчас... три цифры, два слова об остановке дыхания, пусть даже они будут ложью, и минуты спустя приедет скорая.
Кнопки смартфона были мертвы, хотя она заряжала батарею на вписке пару часов назад. Лекси тихо выругалась.
Далёкий раскат грома не заставил её даже повернуть головы - гроза уходила к лесу, и чёрт бы с ней. Но следующий всплеск молнии, объявший полнеба, заставил споткнуться: она отчётливо увидела тёмную фигуру на холме. Смутную, неясную, но Лекси хотя бы не шла навстречу тьме и пустоте.
Семь лет назад на вершине холма никого не было. Некому было подняться по тропе, сделать искусственное дыхание, вызвать медиков, прийти на помощь. Только не подозревающий о своей участи Крис и бессмысленный электрический разряд, разрубивший её жизнь на "до" и "после".
Сегодня она не даст грозе этой возможности. Уж оказывать первую помощь после удара молнии Лекси теперь могла даже во сне.
Уже почти достигнув вершины, она поскользнулась и больно упала, но, вгрызаясь пальцами в осклизлую землю, поднялась снова. Ладони вмиг стали грязными и скользкими, в висках гудело, словно импланты хватанули где-то здоровенную дозу излучения. Странно...
Первым, что она увидела, был круг выжженной травы, точно такой же, какой она годами видела в кошмарах. Но семь лет назад в его центре... в центре был...
Но теперь его здесь не было. Не могло быть.
Невозможно, билось у неё в висках. Это невозможно.
Но не узнать того, кто лежал ничком на траве, потеряв наконец сознание, ей было немыслимо. Проще было перестать дышать.
- Крис, - вырвался у неё хриплый шёпот. - Ты... как ты можешь быть здесь?
Она больше не думала. Ни одной мысли, ни единого вопроса. Просто стащила с себя плащ и укрыла им обнажённые плечи брата.
Семь лет. Семь чёртовых лет. Две молнии в одно место - плевать, бывало и не такое. Её брат был жив, и это тоже не было невозможно, ведь тело не нашли.
Но люди стареют, меняются. Черты лица не могут застыть, как у восковой статуи, человек не способен выглядеть в двадцать шесть так же, как и в девятнадцать, а ведь она глядела на его последние фотографии в сети каждый день.
Неважно. Пусть это галлюцинации, пусть, её брат был с ней, и это было всё, что имело значение.
- Крис, - тихо позвала она. - Пожалуйста, открой глаза. Это я.
До дома она его не дотащит, но всегда можно привести помощь. Родители ведь обрадуются, правда? Отец с Крисом страшно ссорились прямо перед его исчезновением из-за этих дурацких военных заказов; её брат даже уходил из дома, собрав вещи. Но это было в прошлом. Они вернутся домой, и они будут счастливы.
- Крис, - прошептала она.
Тёмно-серые глаза, такие же, как у неё, медленно открылись.
- Лекс, - негромко произнёс он. - Ты ведь не можешь быть... Лекс?!
Лекси почувствовала, как тушь поплыла по её щекам.
- Ага, - счастливо ухмыльнулась она и шмыгнула носом. - Обниматься будем?
Крис едва слышно застонал, перехватывая рукой левое плечо.
- Попозже. Сейчас мне нужно... какой сейчас день? Какой год?
- Год?
- Сколько тебе сейчас? Пятнадцать, шестнадцать?
- Семнадцать, - удивлённо ответила Лекси. - А тебе двадцать шесть, и выглядишь ты для парня, близящегося к тридцатнику, очень даже, хоть и погано. Ты что, не помнишь?
- Помню, но... - Крис снова потёр плечо, затем лоб. - Чертовски болит голова. А с тобой всё в порядке, Лекс? Здесь ведь была... была гроза, верно?
- И в меня даже попала молния. Как и в тебя. Кажется, мы чертовски удачливы.
- Не в этом дело. Просто...
Крис с трудом сел, безуспешно пытаясь запахнуться в её узкий плащ.
- Мне нельзя домой, - тихо, но решительно сказал он. - И тебе нельзя говорить обо мне никому, даже родителям. Лекси, это критично. Иначе конец всему.
- За тобой... охотятся?
Он покачал головой.
- Хуже. Я сейчас не могу объяснить, но поверь, не надо.
- Тогда... - Лекси задумалась. - Со вписки меня в очередной раз выперли. На круглосуточный отель денег не хватит. Разве что на кладбище заночуем? В склеп можно еловых веточек нанести, или под статуей устроиться.
Крис поднял брови.
- Даже не буду спрашивать. Выперли?
Лекси усмехнулась.
- Твоя сестра - злостная курильщица и алкоголичка, и бывшая наркоманка заодно. Ну, и беспорядочными половыми связями не пренебрегаю. А на вписку зашла девочка, которая год назад откачивала меня после передозировки, и которую я после этого бросила. Девочка была зла и убедительна. Ну, меня и выпнули коленкой под зад.
Её брат вздохнул и притянул её к себе, обнимая за плечи.
- Да уж. Стаж потрясающий.
- Я так и подумала, что тебе понравится, - устало улыбнулась Лекси. - Спасибо, что не ругаешься.
- А смысл?
- Показать свое превосходство, наверное. Мама уж этим точно не пренебрегала. А отец...
Крис вздохнул.
- Да уж. Вряд ли за семь лет он особо изменился.
- Да сволочь он, - спокойно сказала Лекси. - И плевать ему всегда было и на тебя, и на меня. Единственный раз, когда он обратил на меня внимание - когда мне фаршировали электроникой голову. Носил на руках, как драгоценную вазу, выписал команду нейрохирургов из Джона Хопкинса, а уж сами импланты собирали в его "Ньютеке" под таким грифом секретности, что даже в Пентагоне не всегда ставят. Я прямо на какой-то миг подумала, что он меня любит больше своего "Ламборджини".
Крис долго молчал, не выпуская её из рук.
- Мне очень жаль, сестрёнка, - наконец тихо сказал он. - Ты не представляешь, как жаль.
- Да нет, всё не так плохо. - Лекси повернулась к нему, удобно устраиваясь на мокром плече. - Головные боли стали слабее, и врач сказал, что импланты потихоньку врастают в нервы, так что к старости, к примеру, не понадобятся линзы. Только неприятно, когда находишься у источников излучения, так что лишний раз рентген лучше не делать. Да и старость, если честно, мне не очень-то не грозит.
- Тебе стало ещё хуже? Насколько?
- Сначала позвоночник начал отказывать, потом головные боли. Потом посыпались другие симптомы: от них помогали капельницы, но ненадолго, так что я перешла на амфетамины с ромом. А вообще я умираю, - просто заключила Лекси. - Просто не прямо сейчас.
Её брат уткнулся подбородком ей в волосы.
- Я тебя люблю. Ты ведь это знаешь, да?
- Симметрично, - вздохнула Лекси. - И, знаешь, я в курсе, что произошло чудо и счастье. Просто очень страшно, что ты снова возьмёшь и исчезнешь.
- А уж мне-то как страшно, - серьёзно сказал Крис. - Отпущу тебя, отвернусь на секунду - и тебе уже не семнадцать, а шестьдесят.
Лекси неуверенно засмеялась.
- Ну уж это...
- В мире творятся странные дела, друг Горацио. Но дождь заканчивается, а нам с тобой по-прежнему некуда идти. Или твоё предложение по поводу склепа и еловых веток всё ещё в силе? Должен признаться, тут прохладно, а на мне, как ты видишь, ни единой нитки, ни мокрой, ни сухой, и это плохо способствует комфорту.
Лекси кашлянула.
- А вот, кстати, насчёт ниток...
- Нет, я не буду отвечать почему.
- Ты вообще много на что не отвечаешь.
- Что делать. Зато я здесь, и ты здесь, и мы здесь: повод порадоваться, не так ли?
Крис осторожно отстранил её и встал. Он совершенно не стеснялся наготы, заметила Лекси. Впрочем, они вообще не обращали внимание на такие мелочи: раньше она вполне могла залезть к нему в постель в тонкой ночнушке, едва прикрывающей бёдра, обнять за шею и потребовать сказку. Или забраться к нему на руки в сауне, сбросив полотенце, чтобы с разбегу прыгнуть оттуда в ледяной бассейн.
Но сейчас она была взрослой, и всё было ново и странно.
- Я так хочу вернуться обратно, - прошептала Лекси. - Спать на твоей кровати, пока ты зубришь химию, втихаря сливать в унитаз разваренные макароны, грызть чипсы на крыше, клеить вместе бумажные фонарики, ржать в кино на первом ряду. И никаких наркотиков, поисков себя в чужих постелях и прочего рок-н-ролла. Мне кажется, всё пошло бы совсем по-другому.
- Мне тоже, - очень мягко сказал Крис. - Но я безумно рад тебе, какие бы тараканы ни скрывались под тремя слоями подводки. И здорово перепуган, что ты так выросла. Но сейчас нам пора идти, Лекс. Должны произойти две вещи, и одна из них - очень горькая, но сделать тут уже ничего нельзя. Она случится, так или иначе.
- Будешь говорить загадками, брошу тебя здесь в чём мать родила и пойду за второй бутылкой рома, - спокойно пригрозила Лекси. - А там дело дойдёт и до конопли.
Крис тихо засмеялся.
- Кажется, я много потерял в этой жизни.
Лекси с трудом поднялась с раскисшей земли. Босая, грязная, с дрожащими пальцами и часто бьющимся сердцем, она была счастлива, как никогда. Если бы только она могла уснуть в своей спальне, а потом открыть глаза и побежать с Крисом наперегонки за мороженым, и чтобы ей снова было десять, а потом одиннадцать, и впереди у них было бы...
Ещё целых семь лет.
Она поглядела на Криса, который тем временем небрежно обматывал её плащ вокруг бёдер. Получалось плохо.
- Ты ведь хочешь, чтобы я сначала сходила в город одна? - уточнила она. - Достала бы тебе еду, одежду и мотоцикл?
Крис приподнял бровь.
- Я не голоден, но нам и впрямь лучше разделиться. Я найду тебя, Лекс, просто мне нужно проследить кое за чем. Или мы можем... - Он помедлил. - Нет, лучше покончить с этим сейчас.
Лекси глубоко вздохнула.
- Что. Чёрт подери. Происходит?
- Что-что, я вернулся из будущего и должен предотвратить грядущий апокалипсис, а тебе грозит страшная судьба приблизительно через полчаса, и я никак не могу её предотвратить, - беззаботно улыбнулся Крис. - Дальше рассказывать?
Лекси фыркнула.
- Идиот.
- Так трудно привыкнуть, что ты взрослая, - тихо сказал её брат. - Так трудно. И так жаль... Прости меня, Лекс.
Она улыбнулась.
- Ты совершенно неправильно просишь прощения.
Она шагнула вперёд, обняла Криса за шею, встала на цыпочки и прижалась губами к его щеке, чувствуя, как его ладони скользят по её мокрой майке. Мокрые, они оба промокли до нитки, её руки были перепачканы, а Крис едва держался на ногах, считанные минуты назад пережив потерю сознания, но это были лучшие объятия в её жизни.
- Я так тебя люблю, - шепнула Лекси. - Вернись, ладно? Можно без одежды и мотоцикла.
Он не ответил, просто сжал её еще крепче. Лекси зажмурилась, вдыхая в себя его тепло, грозу, лес. И, отстраняясь, скользнула ртом по краешку его губ.
- Вот так, - сказала она прежним насмешливым тоном. - А то ты никак не научишься.
Крис серьёзно кивнул.
- Я буду очень стараться.
А потом как был, босой и едва одетый, сбежал с холма и растворился в лесу.
Лекси несколько секунд смотрела ему вслед. А потом развернулась и медленно начала спускаться по тропинке. Где-то там остались её туфли, в конце концов.
Медленно, шлёпая ногами по грязи, она дошла до кладбища. Под остатками мраморного ангела всё ещё лежала разбитая бутылка из-под рома, и Лекси усмехнулась ей, как старой знакомой. Неужели всего полчаса назад она ныла всему миру о своём одиночестве и хотела лишь заползти в какую-нибудь щель, докурить и сдохнуть?
Может, ещё не поздно попробовать жить дальше? Пусть ненадолго, пока она ещё не прикована к постели в хосписе, но разве не будет здорово найти подруг, обсуждать с ними нуар и печь тортики, снять квартиру, завести морскую свинку? Да хотя бы и сходить на встречу анонимных алкоголиков, что в этом такого?
И прежде всего нужно зайти домой. Попросить у родителей прощения, поцеловать мать - и может быть, они даже её не выгонят? Не сразу, по крайней мере.
Про Криса им говорить нельзя, напомнила она себе. Ни единого слова. Что ж, будет чертовски трудно, но она выдержит.
Яркий луч прожектора упал с неба на кладбище, заставив её заморгать. В следующий миг он пролетел над статуями плакальщиц и вернулся к ней, словно ловя её фигуру в прицел. Внезапный порыв ветра растрепал влажные волосы, и Лекси удивлённо посмотрела вверх.
Над кладбищем завис вертолёт. Военный вертолёт, судя по окраске. Что за чёрт?
Самым умным, подумала Лекси, было бы стоять на месте. Самым глупым - броситься бежать. Тем более, что в её уникальных дорогущих имплантах, естественно, стояли трекеры.
Особого выбора у неё не было, поэтому Лекси просто села на траву и не шевелилась, пока из снижающегося вертолёта не выпрыгнули двое автоматчиков.
И лишь когда затемнённая дверца снова открылась на обнесённой бетонным забором площадке, и её взгляд упал на идущую поверх забора колючую проволоку, она вспомнила слова Криса.
"... очень горькая, но сделать тут уже ничего нельзя".
Путь по пустынным ночным коридорам показался ей вечностью. Бледный свет ламп выхватывал один пропускной пункт за другим: карточки, отпечатки, сканеры...
- Проходите, - отрывисто сказал её сопровождающий, открывая последнюю дверь.
Лекси шагнула вперёд.
- Папа, - обречённо сказала она. - Ну да, я могла бы догадаться.
Её отец развёл руками. Подтянутый, спокойный, собранный, в рубашке с закатанными рукавами и без галстука, он сидел за своим рабочим столом, только что оторвавшись от клавиатуры. Непохоже, что его только что вытащили из дома в глухую ночь. Впрочем, он часто работал поздно.
Лекси была в этом кабинете всего однажды, перед операцией по установке имплантов, когда понадобилось подписать двадцать документов о неразглашении и информированном согласии. Но что она делает здесь сегодня?
- Александра, - коротко сказал он. - Мне жаль, что тебя выдернули так внезапно.
По его тону незаметно, подумала Лекси. Впрочем, когда это ему было не плевать?
- Зачем меня сюда привезли?
Отец покачал головой.
- Ты не представляешь, чего мне стоило принять это решение.
Сейчас она спросит, какое, подумала Лекси. А он ответит, что знает про Криса. Но если бы дело было в её брате, вертолёт отправился бы за ним, а за ней. Тогда что?
- Мои импланты, - медленно сказала она. - Единственное во мне, что тебя вообще интересует.
Её отец спокойно кивнул.
- После твоих эскапад - да.
Он ещё и признаётся в этом. Какого дьявола он вообще вставил ей эти импланты? Ну прожила бы она три месяца вместо тридцати, загнулась бы от морфия или болевого шока, и что? Он бы даже на похороны не пришёл.
Кто она для него, досадное недоразумение? Или хуже, подопытный кролик?
- Тогда забери их обратно, - взорвалась Лекси. - Не хочешь меня видеть - знай, это взаимно!
Лицо её отца перекосилось судорогой. Лекси моргнула: такое она видела впервые в жизни.
- К сожалению, именно так я и намерен поступить. Выслушай меня, пожалуйста.
Повинуясь его жесту, она пожала плечами, подошла и села в кресло напротив. Рабочий стол отца нависал над ней, как авианосец. Как делал это всю её жизнь, со злостью подумала Лекси. Он никогда, никогда не спрашивал её мнения. Ни разу.
- Из этого кабинета, - бесстрастно начал её отец, - ты отправишься прямо в операционную. Все документы подписаны, все соглашения оформлены без твоего участия. Да, ты несовершеннолетняя, да, твои импланты - собственность корпорации, но дело не в этом.
- Моя жизнь в опасности?
Её отец чуть повернул голову, и они долго смотрели друг другу в глаза.
Очень долго.
Наконец Лекси разжала губы.
- Нет, - шёпотом сказала она. - Опасности для моей жизни нет, правда, папа?
- Никакой.
- Тогда - что?
Её отец на несколько секунд закрыл лицо ладонями, и когда он отнял их, Лекси увидела, каким усталым он выглядел.
- Прогресс, - негромко сказал отец. - Движение вперёд. Такая простая штука, правда? Секуляризация, графен, твиттер. Но пути достижения прогресса бывают очень разными.
Впервые в жизни он говорил с ней как с равной. И это нравилось ей всё меньше и меньше.
"... грозит страшная судьба, и я никак не могу её предотвратить".
Крис, Крис, Крис. Что он знал? Что не сказал ей?
- Я имею к этому какое-то отношение?
- Не ты. Твои импланты. Сегодня ночью они переработали столько излучения в энергию, что превзошли наши самые смелые ожидания, и это по меньшей мере: если я скажу больше, меня засудят. Что с тобой произошло?
- Молния, - хрипло сказала Лекси. - Как с Крисом тогда.
Её отец поднял брови.
- Совершенно без последствий? Прости, не верю. Боюсь, когда ты окончательно оправишься после операции, тебе зададут ещё много вопросов.
Он помолчал.
- Мы не можем игнорировать открытие такого масштаба, - наконец сказал он. - Даже если бы я выступил против, меня бы смяли, раздавили, отшвырнули в сторону, и "Ньютеку" пришёл бы конец. Но я и не собираюсь спорить с голосом разума. Ты бы поняла меня и согласилась, если бы не смотрела всю жизнь в рот своему брату вместо того, чтобы формировать собственное мнение.
Лекси почувствовала, как у неё закипает кровь.
- Даже не смей, - низким предупреждающим голосом прошипела она, - говорить о Крисе. Ни слова.
- Это неважно, - устало сказал её отец. - Мы стоим на пороге революции. В перспективе у каждого вскоре появится практически неисчерпаемый источник энергии, симбиотически связанный с его нервной системой. Возможно, на это понадобятся годы, возможно - десятилетия. Но начать мы должны сейчас.
Лекси вздохнула. Ей всё меньше хотелось его слушать и всё больше - убраться отсюда. Пусть забирают свои импланты и проваливают. Лучше не иметь никакого отца, чем такого.
- Хорошо, я поняла, - раздражённо сказала она. - Мои импланты - ценный экспериментальный образец, и мне предлагается жить дальше без них. Ничего, попробую помучиться на аспирине. Что ещё?
- Ты получишь всё возможное, - очень тихо сказал отец. - Лучшее медицинское обслуживание, лучшие препараты, врачей, любые экспериментальные операции, протезы, что угодно. Переедешь домой, если захочешь. Любые запрещённые вещества: мать тебе слова против не скажет. А скажет, я с ней поговорю.
- И не подумаю. У тебя всё?
- Симбиоз, - повторил её отец. - Ты не понимаешь?
Вот оно.
У Лекси перехватило горло.
- Пожалуйста, - только и выдавила она. - Не надо.
- Ты, я вижу, совсем меня не слушала.
Он потянулся к интеркому.
- Охрану, носилки, седацию и полный комплект. Немедленно.
Она больше не увидит Криса. Так просто.
"... вернулся из будущего и должен предотвратить грядущий апокалипсис..."
Что за чушь в голову лезет.
Как игла уколола её в затылок, Лекси уже не помнила.
Когда Лекси снова открыла глаза, было темно. Надо включить свет, подумала она. Пошарила рукой рядом с кроватью.
А потом вспомнила, что свет включать уже не нужно.
Первые дни она только просыпалась и засыпала. Пила воду, которую наливала на ощупь. Иногда спускалась на кухню - о, она прекрасно запомнила и шорох ковролина под босыми пятками, и высоту каждой ступеньки, - и грызла там пищевые батончики. Или не грызла, когда не могла пальцами разорвать прозрачную упаковку, а ни ножа, ни ножниц рядом не было.
Ничего острого.
Симбиоз. Такое простое слово; она наверняка пролистала с дюжину документов, ясно предупреждающих о последствиях: её отец не переносил мелкого шрифта. Когда синтетические нервы врастают в натуральные, разделить их невозможно. По крайней мере, в этом времени.
А другого у неё не было. Только несколько сотен оставшихся ей дней в мире, где вместе с имплантами исчезло зрение, и такие родные тушь и акварель стали бесполезнее зеркала.
Тьма больше не была ей другом.
Она полюбила сворачиваться калачиком в душе. Горячая вода смешивалась со слезами, и казалось, что идёт дождь, а она, мокрая и счастливая, вот-вот побежит прямо в руки Криса, взмахнёт ресницами и увидит лес, а не ощупает знакомую с детства облицовку плиткой под бамбук.
Она была дома, и это оказалось хуже всего. Потому что она не могла ни броситься под машину, ни перерезать вены в горячей ванне, ни заказать барбитуратов и антирвотного у хороших знакомых. Только слушать бесконечные аудиокниги и холодно отказываться от всех предложений матери пригласить психолога. Впрочем, в третий раз она отказалась в такой форме, что мать вообще старалась ей на глаза не попадаться. Словно она вообще могла это сделать. Лекси невесело усмехнулась.
Крис. Что с ним будет, когда он увидит её такой? Она бы никогда его не бросила в таком беспомощном состоянии, но одно дело -- благородный порыв, и совсем другое - на долгие годы заменить кому-то весь мир. А в том, что ему пришлось бы это сделать, Лекси не сомневалась. Ничто другое её здесь не удерживало.
Судьба, которую нельзя предотвратить. Мог бы Крис защитить её, если он каким-то образом и впрямь знал заранее?
Но как? Отключить трекер в её голове, чтобы её не нашли военные? Невозможно. Сбежать, чтобы она не получила ту дозу излучения? Но Крис валялся без сознания, когда она нашла его; он просто не успел бы уйти.
Одна-единственная девчонка в грозу на кладбище - и чудовищный скачок вперёд для всего человечества. Два совершенно не связанных друг с другом события, правда?
Отец бы наверняка догадался, в чём дело. Но она обещала Крису, что не скажет ни слова.
Лекси вздохнула, растягиваясь поперёк кровати в одной футболке и трусиках. Смысла одеваться не было, да и дом был пуст - впервые с того дня, когда отец помог ей выйти из машины, а она отдёрнула руку и впечаталась носом в асфальт. Кажется, какой-то торжественный приём по поводу очередного оборонного контракта. Про неё, естественно, никто не вспомнил.
Далеко внизу хлопнула дверь, и Лекси вздрогнула. Ветер? Грабители? Впрочем, так всё кончится гораздо быстрее, так что пусть их.
- Прости, что так долго, - раздался такой знакомый запыхавшийся голос. - Зато в этот раз я на мотоцикле.
Лекси не сдержала улыбки, хотя по щекам уже текли слёзы.
- Крис, - прошептала она. - Как ты сюда попал?
- Мы же зарыли запасной ключ под яблоней, помнишь? А замки за эти семь лет никто так и не поменял.
Скрипнули пружины матраса, и её брат сел рядом с ней. Лекси протянула руку, вырисовывая пальцами из темноты его живот, грудь, ворот футболки. Крис притянул её к себе, и она забралась к нему на колени. Она осталась такой тощей, что по-прежнему целиком на них умещалась. Как котёнок.
- Ты уже догадалась, в чём дело? - очень тихо спросил Крис. - Почему я исчез, почему вернулся и почему выгляжу, как выгляжу?
- Да какая к чёрту разница, - пробормотала Лекси, устраиваясь поудобнее. - Ты же здесь.
Пальцы Криса коснулись шрамов на её выбритой голове. Пробежали по шее, остановились на плечах. Когда у неё впервые заболел позвоночник, он делал ей массаж долгие часы, пока ей не становилось теплее и легче. Так давно.
- Я расскажу тебе историю. Представь, что мы изобрели совершенно захватывающую штуку, которая оказалась круче мобильных телефонов, надёжнее противозачаточного пластыря, удобнее банковских карт. Началось всё с малого, но пару поколений спустя она стояла в голове у каждого. И всё было бы хорошо, но когда импланты уже были дёшевы и доступны, оказалось, что они не просто служат аккумуляторами, собирая фоновое излучение. При определённом, очень редком и совершенно не предугаданном стечении обстоятельств их можно использовать как бомбу. Ранее это считалось невозможным: импланты изредка ломали, но в худшем случае это приводило к коме носителя. Но едва информация попала в сеть...
- Дай угадаю. Террористы начали массово их взламывать. Один взрыв, и падает самолёт. Сто - и Париж превращается в развалины.
Крис помолчал.
- Хуже. Ты даже не представляешь, насколько хуже.
- А началось, - медленно сказала Лекси, - с моих имплантов.
- Не только твоих. Было около двухсот добровольцев-испытателей. Через год их стало более ста тысяч. Ещё через два...
- Я понимаю.
- Ты можешь всё это предотвратить.
Он не играет, пронеслось у неё в голове. Не выдумывает. Это, чем бы это ни было - не сказка.
- Я не хочу ничего предотвращать, - устало сказала она. - Я просто хочу вернуть свои глаза.
- При существующих технологиях это невозможно, - тихо сказал Крис. - И будет невозможно ещё очень долго. Я спрашивал каждый день.
- Тогда зачем было это устраивать! - Лекси резко села и отстранилась. - Какого чёрта ты появился на кладбище, зная, что со мной произойдёт?
- Меня никто не спрашивал. Как и тебя. Мне вшили в плечо стабилизатор и отправили сюда, объяснив, что если мы не сделаем то, что от нас требуется, будут последствия. И устроили короткую экскурсию по этим последствиям. Мне хватило.