На полу шумело море. Московское солнце не проникало за плотные жалюзи, в комнате царил полумрак, и на минуту мне показалось, что я и впрямь сижу в бамбуковой хижине на берегу океана.
За окнами было тихо, как летом в студенческом общежитии. Замоскворечье опустело, Москва вымерла, словно вся планета разом сдала последнюю сессию. Да так оно и было.
Я провел ладонью по рабочему полу, и теплую бирюзу сменили сухие строчки контакт-листа. Почти все мерцали серым: абонент недоступен, ищите его в очень, очень далекой галактике...
Зазвенел коммуникатор. Я поднял руку к наушнику:
- Ира?
- Димка, привет, - засмеялся голос в ухе. За десять лет он совсем не изменился. - Не передумал?
- Не знаю, - честно ответил я. - Наверное, нет. Ты поможешь?
- Дай подумать... Ты сейчас на Пятницкой? Давай у фонтана за Третьяковкой, в семь. Там и обсудим.
Завершив разговор, несколько минут я просидел неподвижно. Лет двадцать назад все решили бы, что я сошел с ума. Квартира в центре города, любимая творческая работа, прекрасное будущее - чего дураку не хватает?
Не с кем их разделить. Абонент недоступен, жилье сдано, он тут давно не живет, она уехала. Куда? Что, сами не знаете, куда? Звонят в Службу, и поминай как знали. Что, у вас в Службе одноклассница работает? Ну вот, а еще спрашиваете. Сами небось знаете лучше меня!
Я со вздохом поднялся и натянул кроссовки. Дверь на первом этаже скрипела: соседей нет и смазать петли некому, а мне вечно не до того. Постоял на пороге, привыкая к яркому солнцу. Хороший вечер. И даже не безлюдно - вон возвращается группа с пешеходного тура, машет рукой девушка-экскурсовод с кружевным зонтиком, хохочет под вывеской ювелирного магазина влюбленная парочка, впереди поворачивает за угол велосипедист с щенком на поводке. Жизнь кипит...
Только почему на десятилетие выпуска оказалось, что в живых моих одноклассников осталось только шестеро?
У пешеходного перехода подмигивал желтым глазом блинный автомат. Я не удержался и провел карточкой по щели приемника. Знакомый аромат защекотал ноздри, и через полминуты мне в руки выпал горячий блин в картонном конверте. В отдельном окошке глухо стукнула по пластику порция синтетической сметаны.
Почти бесплатная пища, дармовая энергия, чистый воздух, дешевое жилье, низкая преступность... Я словно задался целью перечислить все плюсы мира, в котором живу. И правильно, наверное. Нужно же знать, откуда уходишь.
Я прошел по тенистому скверу мимо собора, коснулся рукой ограды. Наверное, сюда приятно приходить с детьми, с друзьями. А еще лучше встретиться на природе, у реки, под соснами: поставить палатки, дурачиться, собирать ягоды и не расставаться неделю-другую. Черт побери, и как мы друг друга растеряли? И, главное, когда? Еще недавно встречались после летних сессий, ходили в походы, знакомили друг друга с симпатичными девчонками, перезванивались чуть ли не через день, могли сорваться в другой город - хоть на выходные, хоть посреди зачетной недели.
А потом обленились. Выбирались раз в месяц попить пивка где-нибудь на Бульварном кольце, да и то - только те, кто ездил в столицу. "Нет, уж лучше вы к нам". Через раз встречались на день выпуска в школе, все чаще пересекались через сеть, а потом вообще никак, а потом...
"Абонент недоступен".
Я доел остатки блина и перешел дорогу возле станции метро. Тут даже попадались немногочисленные машины. Из Кремля на дачу - излюбленный маршрут власть имущих. Впрочем, какая сейчас власть? Так, детский сад один. Зачем просиживать штаны помощником депутата в полупустом парламенте, когда можно позвонить в Службу и через пару часов сесть на настоящий императорский трон?
Кто-то окликнул меня. Я бросил пустую картонку в люк переработчика и обернулся. Ни души в переулке. Но голос определенно был Иркин.
- Хорош оглядываться, здесь я, у фонтана! - засмеялась невидимая Ирка. - Шагай быстрей!
Над головой раздался легкий хлопок, словно там лопнул мыльный пузырь. Еще и камера, понял я. Интересно, она меня вела от самого дома?
- Меня тут на днях убить пытались, - виновато сказала Ирка. - Извини, а?
У фонтана вовсю цвели липы. Откуда-то летел тополиный пух. Я огляделся. Собственно, и выбирать было не из кого. Пожилая женщина на лавочке, девочка с воздушным шаром, и... Ирка.
Десять лет мы учились в одном классе. Пять из них сидели за одной партой. А на выпускном я хотел ее поцеловать - и не подошел. В общем, обычная история.
- Привет. - Она кивнула мне так естественно, словно мы расстались вчера. - Прогуляемся до Полянки?
- Само собой, - отозвался я, подстраиваясь под ее легкий тон. - Я не отвлекаю тебя от дел?
- Сегодня ты - мои дела. - Она улыбнулась. - Как оно все, Димка?
- Закончил проект, получил расчет, свободен, как ветер. А у тебя?
- М-мм, - отозвалась Ирка. Мы шли вдоль ограды Третьяковки, осторожно поглядывая друг на друга. - Да мелочи, в общем. Тут муж от жены ушел... сам понимаешь, через Службу. Счастливая супруга откопала где-то антикварный ствол и подкараулила меня после работы. Удовольствие ниже среднего, честно говоря.
- И что с ней теперь?
Ирка пожала плечами.
- Розыск, камера, приговор. Меня не ее судьба заботит, Димка. За последние полгода убили троих наших.
- Жуть.
- Да... Но их можно понять. Знаешь, какой шок был, когда появилась Служба? Не экспериментаторы-добровольцы, а вполне официальное учреждение, которое помогает чьей-то матери, брату, мужу навсегда уйти в другой мир?
- Государство разрешило. - Я развел руками.
- У государств выбора не было. Впрочем, сначала-то все даже обрадовались: параллельные миры, открытия, полеты в космос, город на Луне за полгода... Потом спохватились, что население сокращается, но выбора уже не было. Да никто и не жалуется. Спокойный, тихий, безопасный мир. Давно бы так.
- Ага. На Земле остался золотой миллиард. Заканчивай лекцию.
- А лекция и не нужна. Посмотри вокруг: счастливые лица. Людей стало меньше. Мы уже друг другу не мешаем.
Мы прошли мимо старенькой церкви, свернули в переулок между блестящими зданиями. Когда-то здесь кипела жизнь, бегали туда-сюда клерки, толкались прохожие. Сейчас куда лучше, да. Но...
- Пусть уходят незнакомцы, - нарушил молчание я. - Но уходят и друзья.
- Значит, им там хорошо.
- Но здесь они мертвы!
- Это стандартная процедура, Дим. Не вернулся через полгода - ты мертв здесь. Иначе вся правоприменительная практика летит к черту.
На Якиманке два автомобиля терпеливо ждали, когда светофор разрешит им повернуть. В сквере за переплетением гравиевых дорожек цвели белые розы. Не моя работа, но все равно красиво.
- Ты скучаешь по нашим? - негромко спросил я.
- Они живы, Димка. Все миры существуют в одном пространстве. И состоят из одних и тех же частиц. Наши ребята не на Марсе, они совсем близко. Может быть, в эту минуту пьют пиво у фонтана.
- Здесь?
- Ты их не увидишь и не почувствуешь. Но они счастливы, и все у них хорошо.
Я покачал головой:
- Тебя это утешает?
- А другого не дано. Или порадоваться за них, или обозлиться на весь мир и раздобыть где-то ствол, как та женщина.
Мы прошли мимо яркого, праздничного монастыря и вышли к станции метро. За спиной зазвенели колокола.
- Я хотел бы их увидеть, - тихо сказал я. - Поэтому и хочу уйти через Службу. Ненадолго, только на две недели.
- Уверен? - Ирка с непонятным выражением смотрела на меня. - Ты знаешь, что возвращаются всего три процента? Даже из тех, кто всего-навсего собрался в экзотический отпуск?
- Но все остаются живы, значит, и я выживу. Вы ведь следите за ними?
- Шесть месяцев, - кивнула Ирка. - Потом отключаем датчики вручную... поганое это чувство, Дим. Вроде как отключаешь систему жизнеобеспечения.
Я коснулся ее руки.
- Тебе тяжело?
- Бывает иногда. - Она посмотрела на меня. Я никогда бы не подумал, что Ирка может так смотреть: ее взгляд был чуть ли не умоляющим. - Передумай, а?
- Я не могу тут один, Иришка. - Я покачал головой. - Это застрелиться и не жить - вспоминать каждый вечер, как здорово было тогда, и как одиноко сейчас. Наверное, старых друзей не заменишь.
- Понятно, - без выражения проговорила Ирка. - Мы пришли.
Кластер опустевших домов-муравейников несколько лет назад переоборудовали под московский филиал Службы. Вход оставили через бывший книжный магазин, ненавязчиво напоминая, что в другом мире книг может и не быть.
В просторном кабинете стояли стол и стул. Деревянные прожилки на паркете поблескивали, как солнечные блики на поверхности моря. Хромированный пульт управления у стены казался анахронизмом из далекого и непонятного будущего.
Ирка устроилась на подоконнике, а я присел на краешек стола, рядом с начатой банкой оливок. Несколько минут мы молчали.
- То есть... - начала Ирка.
- Значит... - одновременно начал я, и мы рассмеялись. Вдруг стало легко, как на школьной перемене.
- Жаль, что я после школы ушла из вашей теплой компании, - задумчиво сказала Ирка. - Вышла замуж зачем-то...
- Ты замужем?
- Три года, как нет, - отмахнулась Ирка. - Самое паршивое в той истории, что еще через полгода он пришел в Службу, и я, в общем-то, подозреваю, зачем. Хотел найти в другом мире тот вариант меня, что будет его любить. Нам ведь все рассказывают, Димка. Словно боятся, что если не выразят мечту, то она ускользнет.
- Ты их провожаешь, и они делятся с тобой?
- У них у всех такие лица... - Ирка улыбнулась. - Можешь сто раз им говорить, что во время перехода сканируется сознание, и они могут не высказывать свои мечты вслух - не послушают. Они верят, видят, и это заметно. По тебе, кстати, тоже. Ты ведь не вернешься, Димка.
- Кто-то говорил, что и ландшафтный дизайнер из меня не получится, - заметил я. - Я вернусь, Иришка. Обещаю.
Ирка присела передо мной на корточки.
- Знаешь, я иногда жалею, что Службе не ставят препоны, - негромко сказала она. - Что у нас нет бюрократии вообще. Что я не могу наорать на тебя и послать домой за первой попавшейся справкой, а потом повесить на дверь табличку "Закрыто" на пару месяцев.
- Тяжело, наверное, на твоей работе. Исполнять чьи угодно мечты, только не свои.
- Мы тоже живем мечтой, Димка. Мы - волнорез.
- Что?
- Волнорез. Путешественники уплывают в открытое море, а для тех, кто боится, существует волнорез. Девятый вал не дойдет до берега: если море окажется тебе не по нутру, ты побарахтаешься и выплывешь на берег. Часть пути мы пройдем с тобой. Но потом плыви сам.
Я прикрыл глаза. Моя мечта: я видел ее, как наяву. Знакомая до боли станция, пушистые ряды елок вдоль просеки: до мельницы на велосипедах, до реки на автобусе, на огород пешком. Маленький городок и школа с огромными окнами, где за забором-сеткой растут старые яблони. Друзья, гитара у костра, чай из термоса в лесу, походы и посиделки, возня с железками и планы на лето...
Вечное лето.
- Ты ведь не просто на встречу с друзьями надеешься, - тихо сказала Ирка. - Пара вечеров в хорошей компании - ну кто ради этого убежит? Не ты.
- Я надеюсь на другую жизнь. Без одиночества. И ухожу в открытое море. А ты не хочешь со мной?
Ирка покачала головой. Отвернулась и молча подошла к пульту управления.
В следующую секунду за окном схлопнулись ставни. Я не успел ничего сказать: деревянный пол под нами дрогнул, и мы с бешеной скоростью понеслись вниз. Когда комната-лифт остановилась и одна из стен ушла в сторону, перед нами простирался пустой ангар. В его середине стоял овальный контейнер размером со старый микроавтобус.
- Туда заходят поодиночке. - Ирка кивнула на контейнер. - Вдвоем не уйти: это физически невозможно. Да и получится ли? Мечты, знаешь ли, у всех разные.
До контейнера мы дошли молча. Дверь открылась бесшумно, Ирка сделала приглашающий жест, и я шагнул внутрь. Ничего особенного: обычное зеркальное яйцо, только изнутри оно кажется гораздо больше, чем снаружи. Я почувствовал разочарование туземца, которого впервые привезли в большой город, а там оказались такие же кроссовки и холодильники, что и дома под навесом.
- Вряд ли я делаю мир лучше, - вдруг сказала Ирка. - Но я хотя бы помогаю тем, кому тут совсем плохо. Потому что они имеют право уйти, понимаешь? А ты...
- Не имею права? - поднял брови я.
- Ты сильнее этого, - тихо сказала она. - Мне кажется.
- Может быть, я найду силы вернуться, - сказал я. - Может быть.
Мы помолчали.
- Сейчас контейнер закроется, - заговорила Ирка. - Начнется переход. Потом дверь разблокируется, и ты сможешь выйти. Главное, не волнуйся. Там тоже есть Служба - если захочешь, тебе помогут вернуться. Полгода у тебя есть, пока жив сигнал.
- Я понял. - Я наклонил голову. - Иришка, я...
Она покачала головой. Вокруг загудели невидимые машины.
- Но мы больше не встретимся. - Ирка сделала шаг назад, и дверь начала медленно закрываться. - Ты не вернешься, а я за тобой не пойду. Мне, собственно, вообще из этого мира деваться некуда: я из тех неудачливых двух процентов, на которых переход не срабатывает. Может, мешает устойчивость к гипнозу, не знаю. Или железное здоровье: меня даже простуда не берет. Я была лабораторной крысой четыре раза, и каждый раз выбиралась из ящика здесь и сейчас. Так что забудь, что я плела про прелести родного мира: зелен виноград. Живи счастливо.
- Ирка...
Я шагнул к ней, но она уже отвернулась. Мелькнула прядь волос, блеснула, закрываясь, дверь, и свет погас. А я не успел даже сказать "спасибо".
Гудение становилось все громче: голова начала болеть. Рубашка мигом взмокла. Я глубоко вздохнул. Все будет хорошо. Просто отлично. Просто замеча...
Но Ирка так и не увидит чуда. Никогда. И почему я с ней не попрощался?
Перехода я не ощутил. Просто тысячи мельчайших песчинок кольнули лицо, впились в кожу рук, и все звуки на миг смолкли.
Я уже там, понял я. Это другой мир.
Конейнера больше не было: я стоял на опушке леса. Где-то поблизости плескалась вода. Пахло травой и костром. В лицо дунул прохладный ночной воздух. Здесь тоже было лето. Я вспомнил каникулы на Волге: такие же звезды над головой, осока у песчаного берега, далекий огонек костра в лесу.
Я прикрыл глаза, только сейчас осознавая, что дело сделано. Для своего мира я все равно, что мертв - или буду мертв через полгода. Я вспомнил о бабушке, которая зайдет в пустую квартиру. О новом ландшафтном проекте на Вернадского, которого я ждал три года. Об Ирке, которая совсем одна.
Нет. Не сейчас. Потом.
От костра доносились мальчишеские голоса. Я подумал и направился на огонек.
Потертые палатки, желтые и темно-синие, светлели среди мокрых сосен. У костра сидели шестеро мальчишек и невысокий парень лет тридцати. Темный котелок исходил паром и запахом грибов. Завидев меня, парень приветливо махнул рукой.
- Издалека идешь?
- Ищу друзей, - ответил я. - Кажется, я немного заблудился.
- Присаживайся. - Он широким жестом указал на место у костра. - Переночуешь с нами, утром выйдешь на дорогу. Если что, кто-нибудь из ребят проводит.
- Вы местные?
- Ну да. Тут городок неподалеку, Веткино - может, слышал?
Я моргнул.
- Еще бы. Я там родился.
- Неужели земляк? Из второй школы?
- Ага. - Я присел у костра, и кто-то из ребят сразу передал мне кружку с горячим чаем. - Спасибо... Пятнадцать лет назад закончил. А ты?
- Десятый год там физкультуру преподаю, - блеснул зубами парень. - Алексей.
- Дима.
- Учу ребят морскому делу. - Алексей смущенно улыбнулся. - Нам должны завтра семь швертботов выдать; с утра пойдем на лодочную станцию. Повезло, что у меня почти все одноклассники в Веткино остались: без них я бы не справился. Кто с верфью договорился, кто транспорт нашел. Вот, готовимся к походу.
Ну ничего себе...
- А как же твои одноклассники не разъехались после школы? - осторожно поинтересовался я. - Не скучно им здесь?
Алексей покачал головой.
- С тех пор, как завод переоборудовали, у нас тут не хуже, чем в Академгородке. Куча народу приехала обратно. А ты давно дома не был?
- Давно. - Я потер лоб. - Мои друзья... разъехались. Их больше нет.
- Через Службу ушли, что ли?
Я вздрогнул.
- У меня девушка так сбежала, - серьезно произнес Алексей. - Не вздрагивай, я рассказал ребятам. Так что и у нас не все безоблачно.
- А безоблачно никогда не бывает, - сказал кто-то хрипловатым баском.
Веткино... завод... вторая школа... Какой знакомый мир.
Я достал из кармана коммуникатор. Как ни удивительно, здесь сеть работала так же. Найду своих. В конце концов, ради чего я сюда попал?
"Абонент недоступен".
Нет. Нет! Они же должны были быть здесь!
Куда меня выбросило?
Экран коммуникатора мигнул и погас. Ну да, сели аккумуляторы. Если неделю не заряжать, жди приятного сюрприза в самый подходящий момент.
Я встал.
- Димка, ты куда? - окликнул меня Алексей.
- В город, - бросил я. - Спасибо вам, ребята.
Я шел по шоссе. Накрапывал дождь, но не это меня беспокоило.
Моих друзей здесь нет.
Это не тот мир, о котором я мечтал. Пусть он и похож на мои фантазии: родной город, откуда не уезжают, друзья, которые остаются вместе...
Почему же я здесь? Сознание сканируется в момент перехода: о чем я мечтал в ту минуту? О друзьях, о родном городе?
Нет. Я думал об Ирке. И о том, что так и не попрощался с ней.
Неужели это для меня так важно? Увидеть ее еще раз, сказать те самые слова?
А ведь да, понял я. Да.
Очень.
Может быть, еще не поздно вернуться?
Я шел по проселочной дороге, а передо мной начинался городок, где я прожил полжизни - пока мало-помалу не променял скромные улицы на яркую столицу.
Здесь и вправду изменилось многое. Поднималась вверх стеклянной иглой больница, где осторожные и чуткие механические руки заменили почти всех врачей и сестер. Я вспомнил школьную медсестру, внутренне усмехнулся и подумал, что, возможно, это не всегда к худшему.
Рядом с пятиэтажками висели стеклянные платформы: дома осторожно демонтировали, снимая с этажа блок за блоком. На месте разобранных зданий росли уютные двухэтажные коттеджи. Новый мир... хотя, может, и старый был не хуже? Я не был дома несколько лет - вдруг и в Веткино-из-моего-мира наступили перемены?
Мы - волнорез, сказала Ирка. С нами ты не утонешь.
Но волнорез остался позади, и вот оно, открытое море. А мне не хватает берега.
Доплыву ли я до него?
Решено. Я еду в Службу.
Я добрел до станции под утро. Зашел в электричку, рухнул на пластиковое сиденье и мгновенно уснул.
Почти всю дорогу до Москвы я дремал, изредка просыпаясь и выглядывая в окно. Леса, луга и заброшенные деревни: похоже, здесь услугами Службы пользуются так же активно, как и в моем мире.
Часы на Ленинградском вокзале ни капельки не изменились, и меня кольнуло странное предчувствие. Я решительно спустился в метро. Уже садясь в вагон, я сообразил, что еду домой... в свой бывший дом.
Пятницкая не изменилась вообще. Даже блинный автомат стоял на том же месте, и так же знакомо скрипели двери подъезда.
А потом из этих дверей вышла Ирка в длинном светлом платье, и я впервые увидел, как при виде меня садятся на асфальт.
- Иришка, ты только не пугайся. - Я медленно поднял руки. - Это правда я.
- Похоже, тема для докторской у меня есть, - слабо сказала Ирка, сидя на земле. - Димка, ты почему живой и в нашем мире, а?
- Я вообще-то думал, что это мой мир... - Я осекся. - Ирка, это правда?
- Такого никогда еще не было... - Ирка всхлипнула, и я вдруг все понял. Или почти все. - Господи, Димка, у меня же вся аппаратура после твоего ухода отключилась, вмиг! Бросилась к ангару - никого. Я думала, ты погиб... три раза перепроверила все, потом села на пол и заревела, как дура.
Я стоял, растерянно моргая. Значит, вот оно, мое путешествие? Я сделал круг и вернулся? Вернулся, ни на минуту не покидая свой мир?
- Ты о чем думал, когда готовился к переходу? - без обиняков спросила Ирка.
- Ни о чем. - Я пожал плечами. - Вспомнил, что зря с тобой не попрощался.
- Получается, что...
- Ты мой волнорез, - закончил я. - Который не дал мне уйти в открытое море.
- Ну уж. - Ирка вспыхнула. - Ты сам себе волнорез, Димка. Единственный в своем роде, кстати. Ты знаешь, что это значит?
- Что?
Она улыбалась.
- Тебе больше всего хочется быть дома. И это замечательно.
- Не знаю. - Я вспомнил собственное страстное желание оказаться дома. - Наверное, мне просто повезло.
- Очень, - серьезно кивнула Ирка. - Если будешь еще экспериментировать, имей в виду: придется тебе действовать в одиночку. Я ушла из Службы.
- Знаешь... я рад это слышать.
- Я была уверена, что тебе это понравится, - засмеялась она. - Все хорошо?
- Ага, - рассеянно ответил я. Неожиданное подозрение, ледяное, как вокзальный сквозняк, вдруг обожгло морозом щеки.
Полно, да моя ли это Ирка?
Что, если это мир, созданный лишь для меня? Почти такой же: ведь мало кто любит резкие перемены. Только бывшая одноклассница улыбается куда приветливее, родной городок процветает, и на смену старым друзьям всегда готовы прийти новые: взять того же Алексея у костра.
Вот только в главном эти миры расходятся безвозвратно. И я отказался от настоящей, живой, влюбленной в меня девушки ради фантазии, куклы, сотканной из кусочков моей памяти. Ради чего она здесь, кстати? Чтобы удержать меня в новом мире, который сожрет меня и не поперхнется, как уже сожрал сотни и тысячи "невозвращенцев"? Что случилось с ними, когда полгода истекли, и волнорез Службы остался за бортом?
А домой я не вернусь: ведь меня уверят, что я уже дома. Да и дадут ли мне выбор?
Чушь. Это Ирка, настоящая, та самая. Единственная из класса, кто лишь пожал плечами, сидя перед гипнотизером из цирка. Девчонка, что играла с нами в футбол без шапки в двадцатиградусный мороз. Нормальная, естественная, абсолютно не способная на переход. И она прекрасно помнит нашу вчерашнюю встречу... верно?
Я прикрыл глаза на миг. Хватит. Довольно. Это мой мир.
- Ты чего? - Ирка подняла бровь. - Хочешь что-то спросить?
Нет.
Вслух этого я не скажу никогда. А еще лучше - забуду, как страшный сон.
- Поехали в Веткино сажать яблони? - предложил я. - Не сейчас, через неделю-другую. Я как раз собирался бросить клич всем, кто еще здесь. Мне хочется вас увидеть. Будем строить наш собственный мир.
- Вместе? - Ирка взяла меня за руку. - Что-то в этом есть. А потом?
- Вообще-то мне предлагали разбить сад на Вернадского, - задумчиво произнес я. - И в родной Тимирязевке давно пора привести парк в нормальный вид... Но прямо сейчас я бы позавтракал. Составишь мне компанию?