Сколько себя помню, столько я толстая. Ну, т.е. не совсем чтобы на протяжении всей моей жизни, но, скажем так, бОльшую её часть. Началось это толстение, по словам моей матери, с 5-ти лет после того, как мне удалили аденоиды. Но эта связь выяснилась очень и очень не скоро. А пока суть да дело, мать без конца гоняла меня по всяким врачам, лечебным гимнастикам, каждую зиму ежевечерне таскала меня чуть не на аркане за собой на лыжах по школьному футбольному полю обязательно со скандалами и подгоняниями, травила всевозможными диетами и без конца доводила меня едва не до истерик за обеденным столом. Особенно унизительно её одёргивания звучали во время праздников, когда собирались гости. Ей совершенно ничего не стоило через весь стол в полный голос заявить: "Анна, положи кусок хлеба! Тебе достаточно, ты и так толста!"
С тех пор я терпеть не могу никаких диет, физкультур, а лыжи вообще на дух не выношу, хотя и умею ездить на них довольно прилично.
Но я не об этом хотела рассказать. Лет в 14 моя мама в очередной раз решила разобраться с причинами моего ожирения и опять потащила меня к эндокринологу. Мы зашли вместе с ней в кабинет и я увидела женщину, чуть постарше моей матери, довольно строгого вида. Они начали разговаривать. Женщина, представляясь, сказала, что сама болеет диабетом. Видимо, этот факт должен был внушить особое доверие к её вердикту и, надо признать, внушил... моей маме. Но никак не мне! Я понять не могла, о чём можно говорить с человеком, неспособным вылечить даже самого себя?! Как же она, в таком случае, лечит всех остальных? Но на мою маму это сообщение произвело столь неизгладимое впечатление, что оно икается мне по сей день, вот уже, слава Богу, больше 30 лет!
Поскольку я больше не доверяла словам этой дамы, то тут же и потеряла всякий интерес к разговору. А, между прочим, очень даже зря! Кроме всего прочего моя мама решила поделиться сложностями моего "переходного возраста", в ответ на что дама вынесла резолюцию -- НЕАДЕКВАТНАЯ РЕАКЦИЯ. Вот уж припечатала -- так припечатала! Намертво, на всю оставшуюся жизнь!! С тех пор каждую мою выходку, которую мама не могла себе объяснить хоть сколько-то рационально, она объясняла и объясняет именно этой неадекватной реакцией. В итоге уже к моим 20 годам всем смыслом её жизни стала идея непременно доказать мою умственную или психическую неполноценность.
Ну, с умственной неполноценностью оно не особо как-то сложилось. Оно и в самом деле -- поди докажи, если ребёнок на раз-два решает в 2-3 раза заданий больше, чем остальные за то же время. И рисует, и поёт, и литераторши школьные просто на седьмом небе каждый раз, когда читают очередное сочинение каким бы бредом оно ни было с моей собственной точки зрения.
Но к 20 годам маме всё-таки удалось очень хитро затащить меня в кабинет то ли к психологу, то ли к психитору да так, что я и сама не заметила. Всё было устроено элементарно просто. Просто мама в очередной раз сунула меня в больницу( на этот раз в областную) на обследование на предмет диабета и там, среди всех прочих врачей, был и этот. Поскольку я давным-давно уже потеряла счёт всем этим врачам и процедурам, которые они мне назначали в диких количествах, то я не представляла, что за специалист перед мной на этот раз, и я абсолютно откровенно, ничего не скрывая, отвечала на все его вопросы. И вдруг в какой-то момент, сама не знаю почему, начала рассказывать ему о трёх попытках изнасилования, через которые мне пришлось пройти в строй.отряде в Астрахани и о которых до сих пор я не рассказывала ни единой живой душе! Но что для меня оказалось ещё более удивительным, это что я вдруг разрыдалась совершенно неостановимо. Доктор попросил меня подождать в коридоре, пока он запишет своё заключение в карточку. Во второй половине этого же дня мать забрала меня домой.
Вечером после ужина мне было велено идти спать и, не смотря на все мои возражения, меня вытолкали из зала. Закрывая дверь в свою комнату, я услышала, как мать начала возмущаться, заключением последнего спеца, того самого, который осматривал меня утром. Больше всего её возмутили его слова, обращённые к ней: "Мама, Вы можете мне объяснить, как Вас угораздило, родив нормального, здорового ребёнка, уже к 20 годам довести её психику до состояния 40-летней женщины, прошедшей через развод?!!" Весь вечер мать костерила этого спеца на все корки, но в итоге всё-таки заявила, что "раз Анна у нас такая вся из себя расстроенная, то нам надо быть с ней по-осторожнее". Мне было очень любопытно, в чём эта осторожность будет теперь выражаться, но кто-то, то ли родители, то ли Ирка, заметили мою приоткрытую дверь и плотно закрыли дверь в зал.
Утро следующего дня началось необычно тихо и мирно, но уже к обеду всё опять поехало по накатанной калее -- опять по всему дому была ругань и ссоры и бесконечные выяснения отношений из-за оставленных не на месте носков и галстуков, а дальше, как обычно, начали вваливать и нам с Иркой по привычке и "чтобы никому не было обидно". В общем, этого "по-осторожнее" хватило всего на полдня.
И вот я теперь сижу и думаю -- как можно было относиться всерьёз к словам диабетика со стажем? Ну, ладно, я была ребёнком и элементарно не знала, что диабет поражает головной мозг, но мать-то очень хорошо была об этом в курсе! Так почему же она так уцепилась за это словочетание? По всей видимости потому, что эта формула представлялась ей наиболее удобной ширмой, за которую можно было спрятаться и спрятать свои собственные ошибки и нежелание что-либо менять и меняться.