Она давала в долг деньги и вещи, но сама взаймы не брала. Она не сплетничала и не строила интриги. Она ни разу не отбила парня у девчонки, даже если парень ей нравился. Она не умела заводить полезные знакомства и делать карьеру. Она писала стихи, которые не печатали. За глаза её называли дурочкой, дурочкой Эльвирой. Ведь и имя-то своё, данное ей по желанию отца, любителя всего экстравагантного, она менять отказывалась.
А теперь её, как традиционно и полагается поступать с дураками, послали туда, не известно куда, чтобы найти... Впрочем, она сама на это напросилась.
--- --- ---
Вчера соседка и лучшая подруга ныне покойной Элиной матери, Виктория Васильевна, позвала Элю в гости, как частенько это делала - по случаю то ли получения очередного гонорара, то ли ещё чего-то похожего. Эля охотно пошла, потому что жутко скучала. Парня, чтобы почирикать с ним, как в известной песенке, о дельфиньих разговорах, у неё не было, телевизор и магнитофон сломались, новой нечитанной фантастики в районной библиотеке уже не отыскивалось, писать стихи, которые не печатают, надоело.
Викторию Васильевну с некоторых пор многие боялись, и Эля находила это странным. Ну подумаешь, устроила тётя Вика у себя на дому салон оккультных услуг. Что тут такого? Каждый зарабатывает себе на жизнь, как умеет. В паранормальные явления Эля верила постольку, поскольку читала фантастику, но вероятность столкновения с ними в обычной жизни полагала равной нулю, а Викторию Васильевну считала просто хорошим психологом, который оформляет свою помощь таким вот романтическим образом.
В своём тёмно-фиолетовом, сложно драпированном, с многочисленными серебряными ажурными украшениями, тётя Вика походила на средневековую королеву. Она сразу усадила Элю за стол, на котором было много крепкого спиртного со вкусом разных фруктов и много аппетитных закусок: солёные чипсы, солёные орешки, солёные крекеры, солёные кольца кальмара, солёные грибы, солёная рыба, солёное мясо, солёная черемша, солёные огурцы и помидоры...
Тётя Вика говорила очень много, между делом всё подливая и подливая Эле напитки один вкуснее другого, потом в конце концов завела долгое повествование о своём сыне Эдуарде, о том, какой он замечательный, показывала фотографии, и неожиданно один фотопортрет крупным планом поразил Элю в самое сердце. На неё с кусочка плотного картона смотрело лицо молодого человека такой поразительной красоты, что она очень удивилась краем затуманенного сознания. Она же видела эти фотографии раньше. Почему же до сих пор не разглядела, насколько хорош сын тёти Вики? Какие у него, оказывается, изысканно утончённые черты лица, какие глубокие серые глаза, с потаённой нежностью и солнечной улыбкой на дне... За такие глаза можно умереть...
А тётя Вика всё говорила и говорила, Эля уже не особо вслушивалась, занятая тем, что прятала на груди похищенную фотографию. Между тем тётя Вика попросила её ни много ни мало поехать куда-то там и - о боже! - привезти к ней её сына, поскольку ей самой это сделать абсолютно невозможно из-за всяческих важных дел. То ли он где-то заблудился, то ли просто не хотел ехать домой, Эля в точности не уразумела. Наверное, тоже выпил с друзьями, подумала она, хихикнув. Разумеется, она с радостью согласилась поехать и привезти его, ведь это означало - увидеть его и познакомиться с ним!
Невероятно обрадованная и сильно занятая тем, чтобы эту радость скрыть, Эля не удивилась, что дверь квартиры вдруг переместилась в область чего-то напоминающего зеркальную створку трюмо, со всех сторон обставленную свечами. Эля хихикала, протискиваясь в эту створку в навязанном тётей Викой прикольном прикиде, и развлекалась тем, что придумывала деталям этого наряда забавно-современные названия, соответствующие сказочно-старинным, слишком пафосным. Плащ-нонвизирка, меч-складенец с выкидным клинком, который мог складываться в три раза, как зонтик, сапожки-квиклитопы, кристалл-звезда, приклеенная Эле во лбу и выглядящая, как маленький хрустальный рог единорога, и плетёный ремешок с серебряными бляшками, предназначенный для какого-то скакуна...
--- --- ---
За дверью почему-то были не город, вечер и облака, а лес и сумерки раннего ясного утра, полные холодного ветра, глубокой тишины и терпкого запаха прелой листвы, напоминающего аромат выдержанного вина.
Холодный ветер оказался слабее алкоголя. Мир перед глазами качался, земля норовила уползти из-под ног. Впервые Эля напилась до такого состояния, что информация о том, кто она такая, а также как и зачем сюда попала, стала непомерно сложной для благополучного удержания оной информации в голове. Ей стало душно, она забросила за плечи полы плаща (скинула бы его совсем, если бы справилась с пряжкой), попыталась растянуть ворот водолазки, сорвала с головы заколки и сеточку, которые носила в подражание одной известной эстраднице, и, кое-как рассмотрев из-под пудовых ресниц окружающую местность, поплелась куда глаза глядят по еле заметной тропинке.
У неё за спиной быстро таяло свечение в форме прямоугольника, сквозь которое она шагнула в этот мир. Она не оглянулась, чтобы посмотреть, потому что не подозревала о его существовании.
Несколько шагов спустя у неё возникло ощущение взгляда в спину, пристального и холодного. Эля заставила себя оглядеться, с усилием ворочая шеей, но ничего живого и двигающегося вокруг не заметила. Ощущение взгляда вскоре исчезло, и Эля решила, что это ей просто показалось.
Ветер приятно освежал разгорячённые лицо и шею, вкусно пах чем-то пряным, и, забыв обо всём на свете, от избытка чувств Эля во всё горло заорала первую пришедшую на ум песню:
- У природы нет плохой погоды!
И тут же умолкла, устыдившись собственного немузыкального вопля.
Неожиданно перед нею открылась поляна, посреди которой кто-то устроил большое ложе из хвойного лапника. Эля решила, что это очень кстати, поскольку засыпала на ходу. Она вскарабкалась на груду пушистых ветвей и свернулась уютным клубочком, укрывшись плащом с головой. Подвиги ни один из дураков, прошу прощения, богатырей, не совершал, не выспавшись как следует, даже если на это уходило тридцать лет и три года. Да и звезда во лбу - или уж скорее лампочка - пока что не горела...
--- --- ---
Она почувствовала, что её тянут за одежду, открыла глаза, высунула голову из-под плаща и в ужасе завизжала, увидев прямо перед собой кошачью морду покрупнее лошадиной. Морда была белоснежная, пушистая и голубоглазая. Кот немного отодвинулся, умиротворяюще урча, как большой дорогой автомобиль. Эля визжала, пока не сообразила, что кот на это никак не реагирует и ничем ей не угрожает. А когда увидела на нём седло, то решила, не долго думая, примерить этому коту данную тётей Викой уздечку.
- Кис-кис, - позвала она, умильно улыбаясь.
Очень большая кошачья морда снова неторопливо приблизилась, Эля кое-как приладила на эту морду пришедшийся впору кожаный ремешок с серебристыми клёпками и с удовольствием взгромоздилась в седло. Некоторое время она сидела неподвижно, судорожно вцепившись разом и в седло, и в уздечку, и в кошачью шерсть на тот случай, если верховой кот вздумает показать норов. И он оправдал её ожидания - оглянулся, прищурив глаза в кошачьей улыбке, и осторожно взбрыкнул. Эля с удивлением догадалась, что зверь шутит.
Она снова взвизгнула, теперь уже от восторга, слегка дёрнула за узду, аккуратно ударила каблучками в пушистые бока, и странствие пьяной принцессы в поисках спящего рыцаря началось...
--- --- ---
Ни сон, ни внезапный испуг не помогли ей протрезветь, но она была уверена, что вполне может ехать дальше. Возвращаться обратно она не стала бы, даже если бы не было тёти Викиной угрозы вдогонку... Магический кристалл-пеленгатор, приклеенный ко лбу, должен привести к сыну тёти Вики, который где-то то ли в летаргии, то ли в анабиозе, и если только в её силах найти и выручить Эдуарда, который здесь носит имя - Эдэин... Эля вздохнула. Тёте Вике следовало бы послать сюда спецназовца или хотя бы самбиста...
Дышалось легко. Трава, листва и хвоя были зелёными, земля - бурой, небо - голубым, облака - белыми, разные формы, как обычно, принимающими: вот замок с башнями, вот дерево, вот кот, вот лошадь, вот карета, которую лошадь везёт, или скорее телега, постепенно становящаяся столом на куцых растопыренных ножках... Одежда на Эле вполне подходила для путешествия, в поясном кошеле обнаружились купюры с изображением дракона, в заплечном мешке - немного продуктов, имелись оружие и средство передвижения. Оставалось выяснить, куда ехать.
Эля подняла глаза к переносице и обнаружила, что кристалл слабо светится. Повертев головой, она определила, в каком положении он светится сильнее, и направила верхового кота в ту сторону.
Руки, держащие уздечку, стыли без перчаток, хотя ветер был не столько холодным, сколько влажным. Тропа вела под уклон и пока что совпадала с направлением уловленного кристаллом следа. Лес редел всё больше и внезапно закончился совсем.
--- --- ---
На опушке леса Эля остановила кота. Травяной ковёр, местами обнажая разноцветные глины, плавно сбегал вниз и вперёд. В нескольких сотнях метров справа медлительно несла свои воды широкая река, которая впадала в море, видневшееся блестящей площадью у горизонта.
На левом вздыбившемся берегу тянул к небу узкие разноцветные башни город, обнесённый тремя кольцами высоченных стен, а стелющийся правый берег и речные острова несли на себе гораздо более обширный, приземистый город без единой защитной стены. За рекой виднелись холмы, а за ними - горы, в которые садилось солнце. Было ещё светло, но в приземистом городе кое-где уже зажглись огни; на улицах просматривалось движение, слышался отдалённый шум. Город с башнями был тёмен и тих.
Эля пожалела о том, что у неё нет с собой бинокля. Жителей правобережного города можно было бы хоть как-то разглядеть. Вроде бы тётя Вика говорила, что здесь живут люди, такие же, как на Земле.
Кожу на лбу начало покалывать. Эля уже привычно подняла глаза. Кристалл светился слабо. Она повернула голову, и он вспыхнул. След уводил прочь от обоих городов, и попасть туда было не суждено, по крайней мере сейчас. Может, это и к лучшему. Ещё неизвестно, как бы там отнеслись к её появлению. Возможно, она сделала глупость, застыв на опушке леса, как одинокая булочка с изюмом в вечерней кондитерской витрине.
Девушка поспешно направила верхового кота в лес. Неприятное покалывание кожи на лбу вскоре прекратилось.
По ту сторону реки от города к лесу вела просторная грунтовая дорога, пестрящая крохотными фигурками и разнокалиберными повозками. По эту сторону реки от города с башнями - дорога, вымощенная широкими плитами из чёрного камня, мрачная и пустынная. Эля подумала, что по плитам двигаться удобней, да и, пожалуй, сперва следовало встретить кого-нибудь одного, чтобы разузнать обстановку и проверить впечатление, производимое собственной персоной...
--- --- ---
Кот ступал неторопливо и мягко, подушечки белых лап беззвучно ложились на чёрные плиты, как пухлые комья снега. Сумрак и тишина леса заставляли держаться в нервном напряжении.
Эле внезапно захотелось заорать во всю глотку от ярости. Если оценивать трезво, кто она, где она, зачем она?! Бомж в чужом мире без навыков выживания и необходимых сведений. Она не заорала только потому, что побоялась испугать кота. Есть ли здесь хищники? Можно ли ночевать на земле или надо залезать на дерево? Есть ли здесь хищники, лазающие по деревьям? Как охотиться, чтобы добыть еду? Как прокормить кота? Как выжить? Как?!..
Когда она сумела взять себя в руки, то обнаружила, что лес вокруг живёт своей жизнью. Какие-то мелкие существа шуршали в высокой траве, попискивали в кронах деревьев. По щекам у Эли потекли слёзы. Может, всё не так уж плохо. Лежбище из лапника на поляне наверняка принадлежало большому коту, значит, на земле, по крайней мере, в его обществе ночевать безопасно. До сих пор он тут как-то жил, надо полагать, охотился, и теперь, когда он что-нибудь поймает, кусочек достанется и ей.
Кот шагнул к обочине дороги, шлёпнул лапой по траве, нагнул голову, ухватил зубами нечто и поднял. Нечто оказалось маленьким длиннохвостым зверьком с пятнистой шерстью цвета осенней кленовой листвы. Зверька кот проглотил во мгновение ока, одну лапку оставил и повернул голову к своей всаднице, вытянув шею и протягивая ей в зубах маленький окровавленный окорочок.
Вот это класс, везёт на себе да ещё и кормит, подумала Эля. Ей одновременно хотелось проехать побольше до темноты и сделать привал прямо сейчас. Она представила себе, как соберёт хворост на какой-нибудь поляне, достанет из заплечного мешка зажигалку, запалит костерок, пожарит мясо и поест, а кот сгребёт лапами ветки в кучу, свернётся на них, укрыв Элю в середине этого большого тёплого клубка, и она заснёт под мерное могучее урчание.
Кот оглянулся, и она поспешно сделала вид, будто ест сырое мясо. Кот одобрительно мурлыкнул...
--- --- ---
Мечты о дорожном комфорте были прерваны внезапно и неприятно. Позади на дороге послышался топот. О нет, только не сейчас! - мысленно возопила Эля. Сейчас она совершенно не готова ни к каким встречам! Она судорожно задёргала узду в разные стороны, пытаясь направить кота в лес, но кот неожиданно остановился и ни в какую не желал двигаться с места.
- Да ты же не кот, ты же просто осёл натуральный! - в ужасе закричала Эля и хотела спрыгнуть на дорогу, но прятаться было уже поздно. Она изогнулась в седле, чтобы увидеть того, кто приближался, но тут кот развернулся в ту же сторону. Боевой пуховый конь, блин, привыкший встречать опасность мордой к морде! Эля вцепилась левой рукой в уздечку, а правой, прикрытой плащом - в рукоять меча. "Ты только вынь его из ножен, дальше он сам всё сделает", - сказала тётя Вика. Эля мгновенно взмокла от нервного напряжения и даже, как ей показалось, протрезвела.
Из-за поворота дороги, приседая под тяжестью всадника, попыталось вымахнуть длинным грациозным прыжком тонконогое животное, похожее разом на верблюда, лося и газель. Животное споткнулось, но не упало, быстро выправленное уверенной рукой, и резко остановилось, нервно приплясывая на месте. Оно несло на себе вполне человеческого вида женщину, при виде которой напрашивалось сравнение с царицей амазонок из голливудских фильмов. Её росту и бицепсам-трицепсам позавидовал бы Шварценеггер, а мышцы бёдер походили на галифе. Её узкие светлые глаза ярко блестели, а клинок обнажённого меча в руке был тусклым.
Взглянув на этот клинок, Эля на один долгий миг впала в оцепенение от ужаса. Здесь её запросто может прикончить первый встречный, и волшебный меч не спасёт, ведь она даже драться не умеет, не говоря уж о владении оружием. Она с трудом оторвала взгляд от клинка и с преувеличенным восхищением обежала глазами мощную женскую фигуру.
- Ух ты-ы-ы-ы! - выдохнула она. Впечатляющие мыщцы и в самом деле её удивили.
Женщина снисходительно усмехнулась и вогнала клинок в невзрачные ножны, пристёгнутые к её поясу слева. Второй, короткий меч был прикреплён у неё справа, а в седельных сумках что-то тяжко звякало.
- Эльфийка, только что подзакусившая человеческим младенцем. Кто-нибудь другой так бы и подумал. Например, городские стражники, впрочем, не пожелавшие отклеить от заставы свои задницы. Не бойся, я с эльфами дружу.
Низкий и сильный её голос звучал ехидно, а перевод слов возникал у Эли прямо в голове благодаря кристаллу на лбу.
Одежда амазонки состояла из двух чёрных кожаных полосок, тщетно претендующих на право называться лифчиком и трусами, и чёрных кожаных сапог-чулков выше колен. Смуглое широкоскулое лицо в косметике не нуждалось, щёки пылали ярким румянцем, губы были словно покусанные. На крепкой полной груди, как медали, красовались несколько свежих засосов. Слабый лесной сквозняк донёс до Эли ядрёный ароматический коктейль из запаха спиртного и духовитого парфюма.
- Как тебя зовут?
Эля внезапно вспомнила читанные в детстве сказки. Врагу имя не говорят, чтобы не подвергнуться чарам, поэтому, если не хочешь оскорбить недоверием... И с внезапной яростью на свою глупость, приведшую её сюда, выпалила:
- Дурочка Эльвира!
- Урчик Хэльвери! Вот так прозвище - "сумасшедшая эльфийка"! Везёт же мне на встречи! Можно звать тебя просто Хэльви?
Эля энергично кивнула, потом подумала, что жест может быть не понятен, и сказала:
- Да. А тебя как зовут?
- Андра, - стальные глаза амазонки стали чуть менее узкими.
- Андра, Андрюша, Дрюша, - осмелев, отплатила Эля той же монетой. - Можно называть тебя - Дрюша?
- "Дрюша" мне нравится, - сообщила амазонка с высоты своего величественного роста. - Ты заблудилась или просто устала? Где ты живёшь? Я могу сопроводить тебя домой, чтобы по дороге никто не обидел.
- Я не заблудилась и не устала, я... путешествую. Сопровождение мне нужно, но я не могу за него заплатить. Я не бывала раньше в этих местах и ничего здесь не знаю, а сейчас присматриваю место для ночлега, чтобы завтра продолжить путь.
- С попутчиков денег не берут, а нам по пути, - спокойно заявила Дрюша. По её лицу нельзя было прочесть ничего. - Впереди есть деревня, там можно переночевать.
Позади у нас остался Баграх, город-порт, в переводе "большой камень" в смысле "гора", в смысле "пуп земли". Каждая захолустная нора считает, что она - основная гора. Напротив Баграха на другом берегу реки Багви ("большой воды") - брошенный древний эльфийский город, который называется Ихэйд. Это у людей он так называется, а на самом деле - Иэхиэд, ударение на обоих звуках "и". Там нет ничего интересного, поскольку если когда-то и были всякие манускрипты-артефакты, так их ещё при наших прадедушках разграбили. Кое-что любопытное, как я слыхала, можно пока что найти в древних городах за морем, которое называется Хартага - Драконья Чаша...
Расслабься и прекрати меня бояться... А вот это рогатое существо называется бурфа, и зовут её Басса, это девочка, моя боевая подруга.
Впереди не очень далеко есть деревня Леро-талави ("Цветок-на-воде"), где можно перекусить и переночевать. По Старой Эльфийской дороге - Ксарт-Хэльверентара - мало кто ездит и ночевать возле неё даже врагам не советуют, можно узреть призраков всяких. Понятно, что тебе-то бояться нечего, но предосторожность ещё никому не повредила. А сейчас мы приведём себя в порядок, прежде чем ехать в деревню.
- А что не так?
- Для начала лицо оботри, оно у тебя в крови перемазано. Затем сними свою эльфийскую диадему и прикрой чем-нибудь волосы, чтобы быть похожей на благородную кшарду, а не на ведьму, шлюху или, того хуже, эльфийку.
Пока Эля сосредоточенно размышляла над тем, как наилучшим образом всё это проделать, Дрюша спешилась, поскольку её бурфа категорически отказывалась приближаться к коту, подошла вплотную, позволила коту обнюхать свои руки и лицо, вынула Элю из седла и поставила перед собой, после чего сорвала несколько листьев с ближайшего куста, поплевала на них и мигом обтёрла Эле щёки, нос и подбородок. Окорочок, всё ещё зажатый у Эли в кулаке, был оттуда извлечён, завёрнут в такие же листья и убран в её заплечный мешок. Амазонка на миг опешила, когда обнаружила, что ажурный головной обруч диадемы снимается у Эли с головы, а посверкивающий кристалл - нет. Но тут же нашлась - сдёрнула с Элиной шеи тонкий шарфик и обмотала им её голову наподобие чалмы, надвинутой до бровей: целующиеся голубки на красиво изломленной ветке на серо-розовом фоне оказались точно посередине лба.
- И постарайся не распахивать плащ, а то покрой одежды тебя выдаёт.
Эля рассеянно достала из кармана большую заколку-крабик, чтобы закрепить подобранные волосы, поймала заинтересованный взгляд амазонки и тут же протянула крабик ей:
- На. Дарю насовсем.
Дрюша довольно улыбнулась, быстро приладила экзотическую цацку на свою буйную блондинистую гриву и заявила:
- А теперь переоденусь я, а то в деревне такой манеры обмундировываться не поймут.
Из пузатых седельных сумок были извлечены плотные полотняные штаны и рубаха, быстро надетые Дрюшей под кожаную чешуйчатую куртку и кожаные штаны с металлическими клёпками вроде рокерских. На голову амазонка надела чешуйчатую же шапочку, в прорезь на макушке которой вместо плюмажа пропустила собственные волосы, собранные в "хвост". Сапоги-чулки сменили более толстые сапоги со шпорами и каблуками. Эля с восхищением глазела на представшую перед ней настоящую, а не киношную женщину-воина.
К удивлению амазонки, приготовившейся подсадить, Эля вскарабкалась на спину кота сама. Дрюша запрыгнула в седло с земли без разбега, отчего её бурфа аж присела.
- У меня нет денег, чтобы заплатить в деревне за еду и ночлег, - как бы неохотно проговорила Эля. Ей хотелось узнать, что предпримет в такой ситуации напарница.
- У меня - тоже. Ну и что? - весело ухмыльнулась амазонка. - Не боись, прорвёмся.
И они тронулись в путь.
А мне везёт, с тихой радостью подумала Эля, глядя на маячившую впереди мощную женскую фигуру в тусклой чешуйчатой куртке и рокерских штанах, восседающую на странном животном с ветвистыми рогами, горбатой мордой и спиной, мозолистыми когтистыми лапами и полосатой меховой шкурой. Может, даже удастся справиться с поставленной задачей...
--- --- ---
Кот не захотел глотать пыль, плетясь в хвосте маленькой колонны, или путаться ногами в траве на обочине, поэтому по собственной инициативе обогнал амазонкино животное и как ни в чём не бывало затрусил впереди.
- Эй, подруга! Ты лучше меня дорогу знаешь?
В ответ Эля развела руками и показала на кота.
- Как это понимать? Ты им управляешь или он - тобой? Может, это вовсе не мррмауль, а оборотень?
- Не знаю. А как это определить? - испуганно спросила Эля.
Дрюша не удержалась от усмешки.
- Шучу. Оборотней не бывает. Скажи ещё, что ты не знаешь, мальчик это или девочка.
Кот тихонько мурлыкнул, словно хихикнул.
Дрюша задумчиво оттопырила нижнюю губу и почесала подбородок.
- Кстати, твоего мррмауля придётся спрятать на время где-нибудь неподалёку. В деревню мы въедем вдвоём на моей бурфе. Иначе знаешь, что начнётся?.. Мы потом за ним вернёмся.
- А его не уведут?
- Мррмауля? Не смеши. Если он тебя признал за хозяйку, то никого другого к себе и на пушечный выстрел не подпустит. В деревне веди себя прилично, не гляди всем в глаза прямо, опускай ресницы, а то не по-женски, не по-человечески, а по-эльфийски, слишком нагло получается.
Эля немедленно опустила ресницы, скрывая выражение глаз, и раздражённо вздохнула. Ну разумеется, амазонка лучше всех знает, как прилично вести себя женщине.
- Темнеет.
- У меня есть факел. А ты разве не видишь в темноте, как все эльфы?
Эля промолчала. Пока ещё неизвестно, что тут опасней - называться эльфом или человеком?
Розово-оранжево-сиренево-зеленоватое небо сияло высоко над вершинами мощных деревьев, а чёрные плиты дороги у подножия стволов казались ещё чернее в полумраке. Эле так сильно хотелось спать, что она не удивилась, когда у неё в глазах затуманилось. Она с силой потёрла веки пальцами, но мутная дымка не исчезла, а наоборот, стала сгущаться.
- В тумане да в темноте нам придётся ползти наощупь на четвереньках.
- В каком тумане?
Эля не ответила, потому что не услышала вопроса. Уши заложило словно сверхплотной ватой, а муть в глазах сгустилась до черноты, скрыв и насторожённо застывшую на рогаче Дрюшу, и весь окружающий мир. И посреди этой черноты неторопливо, как на проявляемой фотографии, возникла человекоподобная фигура в балахоне рваном, словно клочья тумана на сквозняке. Фигура взмахнула широкими рукавами и завыла, отчего у Эли противно завибрировало в солнечном сплетении.
- Привидений не бывает, а если они бывают, то производят только неопасные шумовые эффекты, а ты вообще - просто пьяный глюк, так что брысь! - громко срывающимся голосом сказала Эля.
Призрак издевательски захохотал, мотнул головой, капюшон упал ему на спину, и открылся голый череп с извивающейся змеёй в зубах. Змея быстро-быстро высовывала раздвоенный язычок и шипела, а с клыков у неё капал яд. Из рукавов балахона выпростались две скелетные руки, правая сжимала окровавленный кинжал, левая - увядший цветок, источавший едкое зловоние, от которого Эля закашлялась.
- Зачем ты здесь? Не нужна ты здесь! - раздалось злобное шипение то ли безглазого черепа, то ли змеи у него в зубах. - Ты здесь чужая! Убирайся туда, откуда пришла, или тебе несдобровать!
Костлявые ледяные пальцы, из которых разом исчезли и кинжал, и цветок, цепко сомкнулись на её горле. Эля начала задыхаться.
- Я ни на что не претендую, ни на кусок земли, ни на кусок власти, ни даже на право пребывания здесь! Мне только надо найти одного... друга и отвести к матери! Почему его никто не в состоянии найти, кроме меня, дуры, я не знаю, но без него я вернуться не могу!
Ещё одно долгое мгновение ледяные пальцы пребывали на её горле. Эля уже успела очень спокойно подумать, что убедить привидение не сумела, и ей конец. Но тут ледяные пальцы исчезли.
- Только и всего? Ладно, так и быть, езжай. Но смотри! Найдёшь своего друга, и оба - сразу обратно! А то вам обоим худо будет, нигде не спрячетесь, ты уже убедилась...
Привидение исчезло вместе с чернотой, которая его окружала. Эля, задыхаясь от выворачивающего внутренности кашля, сидела, крепко удерживаемая Дрюшей, на её бурфе. Большой белый кот, понурившись, стоял рядом, словно чувствовал себя виноватым за то, что произошло.
Эля кашляла очень долго, прежде чем смогла заговорить.
- Что... это... кто это был?
- Я собиралась спросить у тебя, - сухо ответила Дрюша. Объятия её были бережными, хоть и грубоватыми, а взгляд - непонятным, ни холодным, ни тёплым. - Кому из своих ты насолила настолько, что тебя гонят из Предгорья таким вот образом? Я никого не видела, ты разговаривала с пустым местом. Я тебя не брошу, не бойся... Впервые вижу эльфа, добухавшегося до белой горячки. Обычно их перепить сложно, во всяком случае человеку.
Эля улыбнулась и сделала слабую попытку гордо расправить плечи. Дрюша тут же пересадила её на кота, и чёрные плиты дороги снова двинулись под ноги мррмауля и бурфы...
--- --- ---
Как правило, в каждом лесу есть хотя бы одна Лысая гора. Это не обязательно - место для проведения выездных заседаний граждан весьма специфического рода занятий с последующим пикником и... гм... танцами, то есть, грубо говоря, шабашей ведьм и колдунов с пиршественной и прочими оргиями. Обычно это просто безлесный холм или возвышенность посреди заросшей деревьями территории.
Через вершину этой Лысой горы, пологого холма, поросшего густой травой (Оттлинрах, сообщила Дрюша), по Старой Эльфийской дороге, скрипя и переваливаясь на разболтанных колёсах, тащилась крытая повозка. Дощатый ящик с маленькими окошками волок небольшой, едва ли крупнее лошади, дракон. Низко свесив шипастую голову, сгорбившись, он медленно трусил, лязгая когтями по чёрным каменным плитам. Ходуном ходили тощие чешуйчатые лопатки, на спине топорщились короткие культи ампутированных крыльев, глаза были полузакрыты, с отвисшей челюсти тянулась нитка слюны.
Внутри повозки что-то дребезжало и звенело, и кто-то визгливо и замысловато ругался.
- Это раздолбанное угробище ползёт как раз туда, куда нам нужно. Поэтому, если есть место, ты в нём поедешь.
К этому моменту Эля с Дрюшей уже ехали вдвоём на бурфе, привязав мррмауля в глубине колючих зарослей. Эле идея не понравилась. Менять уже привычное и вроде безопасное общество на неизвестную компанию в деревянной душегубке?
- Что-то мне не очень хочется в нём ехать. Предчувствие, что ли?
К её удивлению, Дрюша придержала бурфу. К ещё большему её удивлению, "предчувствие" оправдалось, когда этого от него вовсе не ждали.
К повозке, ползущей не быстрее пьяной черепахи, подошли четверо, появившись из ближайших зарослей. Одетые как попало, они были так обильно увешаны оружием, что это мешало им двигаться. Четверо полезли в повозку, и Эля поначалу решила, что они в ней поедут, но тут они начали выкидывать наружу вещи и людей. Возница, длинный, тощий и молодой, трусцой удрал в лес, да за ним никто и не гнался. Дракон лёг на дорогу, вытянул лапы, пристроил на них голову, закрыл глаза и глубоко вздохнул.
Дрюша выругалась не менее замысловато, чем визгливый голос в повозке.
- Сто саблезубых драконов тебе в печёнку, драконье пламя в морду, пепел в глаза, чешую в глотку, коготь в задницу! Гнилорылая, червивокопытная, зловоннохвостая скотина!
У неё изменилось лицо: черты подобрались, заострились, стали резче, возле губ и глаз обозначились морщинки.
- Их всего четверо, и хорошо драться они не умеют. Мы справимся. Оставайся верхом и прикрывай мне спину.
Амазонка пришпорила бурфу, развёрнутую мордой в сторону повозки, выхватила один длинный меч из ножен, другой - из седельной сумки, слетела с седла как колибри, если бывают колибри в центнер весом, и понеслась вперёд. Каблуки её сапог были невысоки и позволяли бежать быстро.
Вооружённый до зубов старик с лицом, похожим на сушёную грушу, вцепился в своего безоружного сверстника, рвал на нём волосы, бороду и одежду, щипал, кусал, колол ножом и тряс его до тех пор, пока не вытряс немного наличных денег. Но радовался добыче недолго - главарь деньги отобрал и спрятал в свой кошель.
Безусый юнец с лицом дебильного младенца, звеня оружием и многочисленными яркими цацками, с хохотом гонялся вокруг повозки за девчонкой-подростком, а за ним, с клюкой наперевес и с лицом, перекошенным от отчаяния, бегала старуха, видно, бабка этой девчонки.
Коренастый мужчина средних лет, мешковато одетый, с цепкими холодными глазами, деловито копался в вещах, поглядывая по сторонам.
Главарь, рослый, несколько рыхлый на вид молодой человек, коротко стриженый, но с усами и бородкой, закрученными в три жгутика, свисавшими до пояса, в это время разбирался с женщиной лет сорока и её тюками, самыми крупными из всего багажа. Наощупь почувствовав в них что-то хрупкое, он очень аккуратно спустил их с крыши, но там оказались всего лишь сосуды из керамики и толстого стекла, пустые, штук тридцать. Разочарованный грабитель с удовольствием их перебил, и осколки весело заблестели на чёрных плитах и в зелёной траве.
Нашлось там, впрочем, и кое-что получше: шкатулка с косметикой и благовониями, а также свёрток дорогой тончайшей ткани из паутины гигантских пауков. Сграбастав шкатулку и рулончик ткани, главарь заинтересовался женщиной. По городскому худощавая, она смотрелась ещё неплохо.
Женщина яростно закричала на него, ударила по протянутой руке и побежала. Ей подставила ногу одна из двух пожилых пассажирок, смирно стоявших возле повозки, буркнув при этом:
- Из-за тебя на нас отыграются.
В этот момент на грабителей налетела Дрюша. В первую очередь она стремилась добраться до коренастого, но дорогу ей преградил юнец. Дряхлый разбойник ободряюще завопил:
- Давай, Жонглёр! Сделай из неё колбасу! Это обычная баба, только что в железе! Не аванга, не хармакима, даже не дингл! Тем более не ведьма и не эльфийка! А если спасуешь, я помогу, я-то как раз - аванго, хи-хи-хи!
Одежда скрывала впечатляющие мышцы Дрюши, знаки отличия на ней отсутствовали. Жонглёру поощрение не требовалось, он привык не бояться никого, кроме снайперов. Крутя "мельницу" двумя длинными клинками с такой скоростью, что в воздухе повисли два сверкающих диска, он словно жонглировал ими, демонстрируя молниеносные финты и выпады, а потом внезапно издал резкий, раздирающий уши вопль, от которого Эля едва не выпала из седла.
Когда он приблизился, стало видно, что лицо у него не такое уж дебильное и не слишком юное; обманчивое впечатление создавали светлые кудрявые волосы и светлые же, навыкате, неподвижные глаза.
Дрюша хладнокровно подпустила его на длину своих клинков и двумя неуловимыми ударами отбросила обе его "мельницы", заодно чуть не срубив ему руки. Жонглёр отскочил с воем, выронив оружие. Из обоих плеч у него хлестала кровь. Он упал, заполз под повозку и замер. Не успел он вовремя разглядеть, что у его противницы - центр тяжести по мужскому типу, кости не слабее, а скорость реакции не меньше.
Коренастый попятился к повозке, старик с дребезжащим воплем ринулся вперёд и, как-то странно приплясывая, начал описывать вокруг амазонки круги. Он достал из-за пазухи сеть с крючьями у каждой ячеи и метнул, но поймал только сладко спящего упряжного дракона, на что тот никак не прореагировал. Вслед за этим он отвязал от пояса духовую трубку и плюнул в Дрюшу маленькой стрелкой, которая полетела в сторону, вихляясь, как травленая ядом бабочка или обожравшаяся забродивших плодов летучая мышь.
Шипастая булава, судорожно зажатая в левой руке старика, повела себя ещё более самостоятельно - перевесила лёгкое иссохшее тело, чуть не опрокинув его навзничь, вырвалась из руки и с тяжким стуком брякнулась наземь за спиной "аванго". Но пазуха у него казалась бездонной, оттуда он извлекал со злорадным и ничуть не обескураженным видом всё новые предметы. Метательные ножи мерзко взвыли в полёте и причинили вреда не больше, чем если бы были сделаны из киселя. Метательные звёздочки, пущенные веером с двух рук, веером же и разлетелись, чуть не угодив в главаря и коренастого.
Когда старик взялся за свои мечи, которые были скорее рапирами, Дрюше происходящее уже изрядно надоело. Одним мечом она отшвырнула слабые стариковские рапиры, другим чиркнула старого грабителя по бедру, и он с воплем покатился в придорожную траву, где и затих растрёпанной кучкой тряпья.
Вперёд шагнул главарь. Коренастый развернулся, перепрыгнул похрапывающего дракона и с треском вломился в подлесок, прокричав на бегу:
- Фарка! Беги, дурак! Это хармакима!
- Какая ещё хармакима? - проворчал главарь, сосредоточенно поводя мечами. - Это Адька, сбежавшая из дома лет десять назад, и я её не боюсь.
- Фаринь, ты и в самом деле идиот! - усмехнулась Дрюша, не спеша нанести удар. - Даже дурной стервятник не срёт у себя в гнезде! Косички приклеил, старую мать бросил, на большую дорогу вышел! Да если б на большую! На один из трактов - слабО, там стража через каждый драконий шаг! А здесь велика добыча - вшивая колымага раз в неделю! Ох ты дура-а-ак!
Женщина, у которой Фаринь перебил посуду, стояла и смотрела на сражающихся. Глаза у неё были круглыми от любопытства и восхищения. Остальные давно убежали в лес, кое-кто исхитрился прихватить с собой что-то из разорённых свёртков, вовсе не своих собственных.
- Дурак или умный, щас увидим, - проворчал Фаринь, нехорошо скалясь, отчего его усы-жгутики зашевелились как у сома. - Зато никому не служу навроде паршивой собачки!
Его правый меч пошёл вперёд и вверх, но внезапно спикировал на уровень пояса, а левый, метнувшийся было вбок, неожиданно нырнул вниз. Но трюк был разгадан и отбит. Мало того, Фаринь чуть не поплатился скальпом, поскольку открыл голову, а противница оказалась быстрее.
- Шёл бы ты домой всё-таки.
- Погоди ещё, - у Фариня блеснули по-волчьи глаза. - До сих пор я полагался на фокусы, кои Жонглёру-то не помогли. А для наглых белобрысых дур сгодятся простые манеры...
И он начал наносить удары со всей силы, ожидая, что женские кости долго не выдержат. Белобрысая дура не побежала с воплем ужаса сразу, но он был согласен подождать, поскольку мечами мог махать долго.
И тут завизжала Эля.
Дрюша мгновенно махнула одним из мечей назад и тут же метнулась вбок, после чего быстро оглянулась. Оказалось, сзади подкрался коренастый. От её меча он увернулся, но и сам не успел нанести удар. Дрюша повернулась и побежала. Перепрыгнув через спину мирно дрыхнущего в сетчатом коконе дракона, зацепилась ногой за хребтовый шип и грохнулась на землю. Фаринь с победным воплем кинулся за ней, тоже перепрыгнул через дракона и упал на плиты, обливаясь кровью из обеих распоротых бедренных мышц.
Дрюша перемахнула через дракона обратно, чтобы оказаться лицом к лицу с коренастым. Коренастый был быстр, силён, отлично владел мечами, а кроме того, швырял в глаза землёй, осколками посуды, рассыпанными стариком метательными звёздочками, собственными ножами и тут же рубил мечами по ногам, по шее, делал обманные выпады. Но сумел только срезать прядь с плюмажа чешуйчатой шапочки.
Убедившись, что одолеть амазонку не удастся, он отбежал к дракону и воткнул кинжал по самую гарду в вываленный язык спящего шипастого одра, а сам спрятался за каретой. Дракон взревел и вскочил, озираясь и подслеповато щурясь, но его внимание привлекла не амазонка, а более крупный, следовательно, более вероятно виноватый субъект - бурфа, нервно топтавшаяся на месте с растерянной Элей на спине.
Дракон зашипел, брызгая кровавой слюной, выгнул горбом спину с культями крыльев, весь подобрался в неуклюжий ком и прыгнул. Бурфа завизжала от ужаса и понеслась вокруг повозки, не решаясь нырнуть в лес, где можно запутаться ветвистыми рогами. Дракон бросился за ней, волоча обрывки сети и постромки. Они несколько раз обежали вокруг повозки. Дракон ревел, бурфа визжала, Эля молча пыталась удержаться в седле. У дракона вскоре началась одышка, он перестал реветь, только сосредоточенно пыхтел. Повозка поворачивалась вокруг своей оси, потому что её тащил дракон. Коренастый поворачивался вместе с повозкой, прикрываясь ею и выбирая момент. Единственная зрительница за стволом ближайшего дерева валялась на земле, рыдая от хохота. Амазонка спокойно стояла с мечами наготове.
Дракон бурфу не догнал, остановился, задыхаясь от бега, развернулся и, махнув хвостом, разнёс повозку в щепки, а заодно пришиб коренастого, не сообразившего отбежать вовремя. Его тело взвилось в воздух и с шумом рухнуло в заросли.
Дрюша улучила момент, поймала волочившиеся за драконом постромки и захлестнула их вокруг дерева. Дерево дракон вырвал с корнем, но оно застряло среди стволов других деревьев. Дрюша подскочила к дракону, вырвала кинжал у него из языка и отпрыгнула подальше. Дракон взревел и попытался броситься на неё, но постромки не пустили, тогда он уселся и занялся, поскуливая, глотанием собственной крови, текущей из раненого языка.
Амазонка вытерла мечи о траву и вогнала их в ножны. После чего не спеша направилась к Эле, которая неподвижно сидела на топтавшейся на одном месте бурфе.
Увидев, что Дрюша, живая и невредимая, направляется к ней, Эля вышла из оцепенения, сползла с седла и побрела навстречу амазонке, желая обнять, невзирая на залитую кровью одежду той, но наткнулась на ледяной взгляд и остановилась, покачиваясь.
Не подходя близко, Дрюша тоже остановилась. Лицо у неё было очень спокойным.
- Я всё понимаю. Можно назюзюкаться вдребадан, закусить сырым мясом, вывозиться в крови по уши и забыть об этом. Можно вырастить у себя на лбу светящийся рог, каких и у единорогов не бывает, и тоже забыть об этом. Но как можно забыть о том, что у тебя есть напарник, которому именно сейчас грозит опасность? И как можно забыть о том, что у тебя есть меч, которым ты владеешь? Эх, ты. Теперь я понимаю, за что люди ненавидят эльфов. Не потому, что боятся их магии или завидуют их талантам, а потому, что эльфы - трусы и подлецы.
- Я не эльфийка, этот меч не мой и я им не владею, а такое крошево вижу в первый раз, - как во сне проговорила Эля.
- Если бы ты видела бой в первый раз, тебя вывернуло бы наизнанку, так что не лги. Ты могла хотя бы метнуть свой меч в того, кто напал со спины, если уж не умеешь ничего другого.
- Я вообще не умею драться, - ещё более вяло произнесла Эля и, ступая неверно, как внезапно ослепшая, побрела куда-то в сторону.
- Куда ты?
- Искать кота. Я так понимаю, что дальше я поеду одна.
- Кого искать?!.. Остановись.
Эля медленно шла. Её трясло так, что она то и дело спотыкалась на ровном месте.
- Стой, кому говорю.
Элю догнали, схватили за плечи, развернули...
- Ну и лицо у тебя, сто драконов тебе в печёнку!
... и прижали к себе крепко-крепко, как ей того и хотелось.
- Я видела кровь раньше, и свою, и чужую, и меня даже не тошнило... Пожалуйста, не считай всех эльфов такими, как я..., - успела она прошептать перед тем, как разразилась бурными рыданиями.
Её прижали к себе ещё крепче, так, чтобы на рыдания не осталось дыхания.
- Вам ведь нужно умыться, я правильно понимаю? - раздался совсем близко истерично-весёлый голос. - Недалеко, возле заброшенного дома, есть лужа. Она, конечно, воняет, потому что вода стоячая, но кровь смыть можно. Хотите, отведу?
Женщина, у которой перебили посуду, так и не убежала с места драки.
- Отведи, - неспешно согласилась Дрюша, вглядываясь в лицо женщины.
- Меня зовут Фаритэн, - представилась та, нервно поправляя растрепавшиеся волосы, в которых застрял всякий лесной мусор. На ней были слишком тёплый, толстый жакет, юбка-брюки и мягкие вышитые сапожки, почти такие же, как у Эли.
Она дождалась кивка Дрюши и пошла вперёд широким, размеренным шагом человека, привыкшего много передвигаться пешком.
- Ещё одна человеческая дура с эльфийским именем, - проворчала амазонка, поймав уздечку бурфы и таща животное за собой.
- Ещё одна? - переспросила Эля, неуверенно заглядывая мрачной воительнице в лицо снизу вверх.
- Мамаша Фариня, того молодого дурня с усами-косичками, додумалась дать сыночку эльфийское имя, везучести и жизненной силы тем самым хотела ему добавить. Ребёночек вырос "оторви да брось", ни к какому делу не прибился, всё чего-то необычного искал, да не по-умному, не выучиться хотел, а на даровщинку получить всего, много и сразу, вот и стал в конце концов разбойником. Слишком уж он глуп, жаден и завистлив для того, чтобы необычное ему в руки давалось да ещё и на пользу пошло...
--- --- ---
Фаритэн свернула с дороги в лес и пошла по тропинке, часто оглядываясь на странную парочку, следовавшую за ней - эльфийку и амазонку. Наиболее странным было то, что амазонка верховодила.
Бурфа цеплялась рогами за ветви деревьев и негодующе взвизгивала, Дрюша ворчала, Эля шла молча, хотя у неё на языке кипело множество вопросов.
- Твоих родителей и наставников, Хэльви, выпустивших тебя в мир такой беспомощной и необученной, следовало бы вздёрнуть на ближайшем дереве, а того, кто отправил тебя на это задание... Ты тоже хороша, согласилась, одно слово - Урчик... Ладно, всё хорошо, что хорошо кончается, граждане-овцы уже сами о себе позаботились, о падали позаботятся стервятники, а мы умоемся и поедем туда, куда ехали...
Тропинка привела их к оврагу. На дне его блестела лужа, зараставшая камышом и крупной осокой, а над обрывом кренился набок бревенчатый дом, похожий на плохо скреплённую вязанку дров.
- Дом давно брошен, - весело сообщила Фаритэн.
Басса с радостным визгом продралась сквозь колючий кустарник и устремилась к воде. Добежала, понюхала, брезгливо фыркнула и растерянно затопталась у самой кромки по чавкающей грязи. Дрюша тоже подошла и принюхалась.
- Пить нельзя, а помыться - сойдёт.
Эля украдкой быстро взглянула амазонке в глаза, пытаясь прочесть их выражение, и присела возле воды на корточки, подобрав плащ. Она ощущала дикое изнеможение, мелкой дрожью тряслись руки и ноги, не хотелось шевелиться вообще, лучше всего было бы рухнуть прямо здесь и заснуть. Она вяло принялась отмывать кровь с лица и рук, осмотрела свою одежду и ахнула: выпачкано оказалось всё. Она впервые подробно разглядела свои обновы. Сапожки и плащ были сделаны из тонкой, мягкой, крашеной в благородный тёмно-фиолетовый цвет кожи и сложно расшиты затейливыми узорами с вплетёнными кое-где кристаллами.
Чтобы отмыть вещи, их надо было снять. Эля огляделась. Бурфа макала рога в воду, пугая головастиков. Фаритэн, сидя на пригорке, наблюдала то за муравьями, то за облаками. Дрюша, раздевшись догола, сосредоточенно чистила свою одежду. Никто на Элю не смотрел.
Она непослушными руками сняла с себя всё, кроме трусиков, ещё раз огляделась и принялась за работу. Кровь отстирывалась на удивление легко, вскоре она с удовольствием обозрела результат своих стараний. И спохватилась. Во что же одеться, если всё мокрое? Пока она растерянно смотрела на разложенную одежду, позади неё раздался спокойный голос:
- Сколько же тебе лет?
Эля вздрогнула и так поспешно развернулась всем телом, что едва не упала. Кровь жарко прилила к её лицу. У неё за спиной среди мощной крапивы в рост человека стояла голая Дрюша и разглядывала её задумчиво и беззастенчиво.
- Тридцать три.
- Понятно. Ещё несовершеннолетняя.
Эля побагровела ещё больше, хотя, казалось бы, больше уже было некуда.
- Очень даже совершеннолетняя, пятнадцать лет как совершеннолетняя.
- Так бы и было, если бы ты была человеком. Твои лицо и тело тебя выдают, в тридцать три ты выглядишь, как человеческие женщины - в пятнадцать. Не бойся меня, говорю тебе. Только больше никому не говори, сколько тебе лет.
Эля вздохнула.
- А тебе сколько лет?
- Двадцать три.
Эля молча вытаращилась на амазонку. По её мнению, та выглядела лет на сорок с лишним, с постоянным насторожённым прищуром глаз, с резкими складками возле губ, глаз и между бровей.
- Что ты так смотришь?
- Холодно, а переодеться не во что.
- Завернись в плащ, он внутри сухой.
Немедленно последовав совету, Эля с удовольствием ощутила, как нежная замша изнанки плаща ласкает её голую кожу, как приятное тепло обволакивает всё тело. Сразу улучшилось настроение и прибавилось интереса к жизни.
Бурфа чесалась полосатым плечом о дерево. Фаритэн по распоряжению Дрюши, зевая, собирала хворост. Дрюша развела костёр и развесила одежду для просушки на ветвях кустарника. При этом она присматривала за бурфой и держала у себя под рукой оружие.
- Пойду посмотрю, - сказала Эля и направилась к дому, похожему на небрежную вязанку дров. Она надеялась найти что-нибудь, что поможет узнать побольше об этом мире, или хотя бы полезное для обихода...
--- --- ---
Дверь лежала на земле, то ли упавшая сама по себе, то ли кем-то сорванная. Внутри было тихо, душно, сыро и грязно. Тянуло вкрадчивым, вызывающим неприятный озноб сквозняком. Что-то поскрипывало, постукивало, шуршало, сыпалась пыль вроде без всякой причины. Дом под собственным весом постепенно оседал и сползал всё ниже по склону оврага.
Здесь было пусто, только черепки и мелкие сгнившие обрывки чего-то валялись вперемешку с песком и пылью, нанесёнными ветром. Она дура, что полезла сюда. А что, если какой-нибудь призрак снова начнёт её душить?
За маленькими окошками вечерний свет становился всё менее ярким, Эля с сожалением смотрела на чернеющий провал входа в подпол. Впрочем, если что-то в погребе и было, то всё давно унесли живущие поблизости. И тут она увидела в сенях лестницу, ведущую на чердак, которую поначалу не заметила. Лестница, скорее всего, сгнила, а на чердаке тоже нет ничего интересного. Эля всё же подошла поближе, взялась за одну перекладину, пошатала. Лестница казалась на удивление прочной. Пол и потолок сильно перекосило оттого, что дом сползал в овраг, и теперь лазить на чердак стало даже удобнее, более полого.
Эля решила получше проверить прочность лестницы, взялась за неё обеими руками и повисла всем весом, глядя вверх. Лестница немного подвинулась, и вдруг в чердачном проёме показалось что-то тёмное, сгорбленное, лохматое и ринулось вниз.
Она заорала не своим голосом, упала на пол и закрыла голову руками. На неё сверху упали какие-то твёрдые куски, больно ударившие по спине, и что-то большое, тяжёлое и жутко вонючее навалилось сверху так, что сразу стало нечем дышать. Эля завизжала и почувствовала, что звук глохнет, пропадает под притиснувшей её к полу тушей.
- Ну, ты даёшь, подруга, - проворчала амазонка. - Обрушить на себя лестницу вместе с гнилой шкурой бурфы... Как это тебе удалось? Что, на чердак полезла, дурья твоя голова?
И ещё Эле послышалось что-то вроде:
- Ё-моё, эльфьё моё...
Дрюша поставила её на ноги и быстро ощупала в поисках повреждений, а, убедившись в отсутствии оных, довольно грубо толкнула по направлению к костру.
- Иди, там уже есть лежбище из лапника для тебя. В Леро-талави поедем завтра, а то в лесу в темноте бурфа ноги переломает.
На открытом месте было бы ещё вполне светло, небо нежно розовело над вершинами деревьев, но у подножия стволов лежала густая тьма.
Фаритэн сидела у костра на груде веток, завернувшись в чей-то плащ, и смотрела на пламя, рассеянно улыбаясь. Ей явно нравилось всё происходящее. Эля увидела рядом такую же кучу, взобралась на неё, закуталась в свою великолепную фиолетовую кожу и тут же провалилась в сон. Как ни странно, ей было тепло, несмотря на весьма свежий ветерок, гулявший по поляне...