Захар прислонился спиной к разлапистой ели и взглянул вверх. Небо над тайгой начинало розоветь. Он ощупал своё тело в поисках повреждений - болевые рецепторы давно уже не работали. Так... сломан большой палец на правой ноге и небольшая царапина на голове. Он невесело усмехнулся. Легко отделался, если учесть, что царапина оставлена пулей крупнокалиберного пулемёта, стрелявшего с расстояния метров сто пятьдесят. Захар вспомнил, как, высадив двое железных дверей в здании лаборатории, он мчался по территории комплекса. Где-то сзади орали. Истошно взвыла сирена. Лица часовых возле входных ворот в неверном свете фонарей периметра казались размытыми бледными пятнами. Не обращая внимания на дробный стрёкот их "калашниковых", он мчался прямо на ворота. Когда до них осталось метра три, Захар прыгнул вперёд, сжавшись в комок. Четыреста восемьдесят килограммов его тела, разогнавшиеся до скорости почти пятьдесят километров в час, ударили в ворота. Часовые, ошарашено раскрыв рты, забыли про автоматы, которые держали в руках.
- Клянусь, мужики, - рассказывал потом один из них в курилке, - я думал, мозги парня останутся на воротах. Я слышал, эти яйцеголовые что-то там с парнями сотворили... но чтоб такое! Вы б видели только - сперва мчится, как лошадь - куда там Бену Джонсону - потом грох! Затем поднимается, отгибает надорванный лист и вылезает в щель, - часовой судорожно затянулся, - и это ещё не самое... - голос его понизился до шёпота. - Мужики, мы с Гришкой всадили в него по два магазина! Пусть не все пули попали, но любому одной десятой того, что мы в него выпустили, хватило бы. Никакие бронежилеты бы не спасли.
- Да уж, - меланхолично заметил стоящий рядом Гришка, - и на кой только у нас подписку о неразглашении берут... Расскажи кому такое на гражданке - засмеют ведь. Или подумают, что пили тут в тайге беспробудно, до белой горячки.
От удара стальной лист ворот отошёл от несущей трубы. Отогнув его, Захар вылез наружу и помчался в тайгу. На вышке басовито загрохотал крупнокалиберный "Утёс". С такого расстояния промахнуться было невозможно, и 12,7-миллиметровые пули, способные пробить броню БТРа, тяжко шлёпая по спине, с визгом рикошетили.
В тайге с прежней скоростью бежать не получалось. Пару раз с разгону налетев на большие деревья (кажется, тогда он и сломал палец), он сбавил скорость. Пробежав по лесу часа три, он остановился. Не для того, чтобы отдохнуть - отдых ему не требовался - для того, чтоб сориентироваться... и подумать, что делать дальше. Пока он занимался анализом своего состояния, солнце немного поднялось. Захар даже приблизительно не знал, где он, но, поколебавшись, решил идти на юго-запад. В конце концов выйдет в более населённую местность. А там... Он пока не знал, что делать. Ясно было только то, что меры к его розыску предпримут самые усиленные.
- Ну что, Захар, сын Игната, вляпался ты по самые... - невесело думал он, бредя в выбранном направлении. Но как же он мог тогда знать...
Глава 1
- Архипов, к командиру роты! - разнёсся по казарме звонкий голос дневального.
- Чего это он, - недовольно буркнул Захар, обращаясь больше к себе, чем к товарищам.
- Благословляю тебя, сын мой, на трудное и опасное дело, - тут же гнусавым голосом затянул один из них, высокий и худощавый солдат. - Дай я тебя обниму на прощанье, - и полез к Захару. Остальные хохотнули. Захар беззлобно отмахнулся.
- Ни пуха, - донеслось вслед.
- К чёрту, - выйдя из казармы, Захар зашагал по аллейке в штаб, гадая, для чего вызвал его комроты (за глаза, впрочем, просто Приклад. Причина возникновения прозвища затерялась в прошлых призывах). "Взвоет ветер над бараками, бээмпэ нам лязгнет траками - домой, домой, пора домой", - вполголоса пропел он. Служить оставалось два месяца, и поэтому особенно не хотелось никаких осложнений. Хотелось домой. Еще и весна в этом году такая необычно тёплая, ранняя... Захар с наслаждением вдохнул свежий воздух, и вошёл в штаб.
В кабинете, кроме командира, находился незнакомый полковник, сидевший за столом хозяина кабинета.
- Вот он, Архипов, - Приклад показал на Захара, не успел тот доложить про своё прибытие, как полагается.
- Вижу. Ну, оставьте нас на минутку, Николай Сергеевич, - полковник обращался не по уставу, но было видно, что в мягкой просьбе скрывается приказ.
Когда комроты закрыл за собой дверь, полковник поднял на Захара глаза. В контрасте с мягким голосом взгляд был неожиданно колючим и холодным. Неподвижно сидя, полковник оценивающе разглядывал его.
Захар с детства не любил, когда кто-нибудь пытался подавить его взглядом... и этот туда же, блин. Захар мог бы сделать взгляд и пострашнее, подумаешь... и играть в эти гляделки до бесконечности. Но общеизвестно, что в конце службы лучше не будить злость незнакомых полковников, если на то нет веских причин. Причин не было, но и опускать глаза не хотелось. Захар пошёл на компромисс - напустив на лицо молодецки-глуповатое выражение, и добавив во взгляд немного идиотизма, с восторгом уставился в глаза полковника (которого мысленно Захар окрестил почему-то Пилатом). Ещё несколько секунд тот изучал его, затем, хмыкнув и бросив "вольно", уставился в бумаги, лежащие на столе. Захар ждал.
- Что же это, - оторвавшись наконец от бумаг, произнёс Пилат-полковник, - доучился до третьего курса, педагогический институт, физмат, а потом в армию вздумал?
- Так точно! - выпалил Захар, мгновенно вытягиваясь в стойку "смирно".
- Да брось, - поморщился полковник, - вольно... Садись вот на стул. Разговор будет долгим... и неуставным.
Захар осторожно присел на стул.
- Ну так какие же всё-таки причины? - не унимался полковник.
Захар вздохнул. В педагогический он пошёл по настоянию матери, которая хотела, чтобы он непременно направился по стопам отца, преподавателя математики в том же институте. Незадолго до окончания школы отец умер, но память о нём у коллег ещё не успела остыть. Поступил Захар без проблем. Но проучившись три года, понял, что кандидатом наук ему не стать, а одна лишь мысль о том, чтоб работать преподавателем в школе, приводила его в ужас. Армия же давала возможность устроиться куда-нибудь в охрану (вон, один его кореш детства в частной какой-то фирме охраны работает, и ничего, на жизнь особо не жалуется), а институт можно закончить и заочно, как говорится, для корочки. Рассказывать это всё не хотелось.
- Да так вот получилось, - сказал он.
- Ну, это в принципе неважно. На-ка вот, распишись, - майор сунул Захару бумагу.
"Клянусь... обо всём, что услышу... в случае разглашения..." - Захар изумлённо поднял глаза.
- А что это значит?
- Это, младший сержант Архипов, значит то, что разговор пойдёт про новейшие военные разработки, - Пилат перешёл на официальный тон, - и такая формальность необходима.
- А теперь слушай, - забрав листок с подписью, заговорил полковник прежним мягким голосом. - В одной из военных лабораторий разработан препарат... и требуются добровольцы для испытаний. Кандидат должен быть физически здоров, определённых внешних параметров и коэффициента умственного развития. Так сказать, подходящих тактико-технических характеристик, - он улыбнулся. - По всем твоим данным, - он постучал пальцем по бумагам на столе, - ты вроде бы подходишь, но окончательно, конечно, проверим.
- А... что за препарат?
- На краткое время он увеличит твой вес без увеличения объёма, пропорционально возрастёт сила... ну, бегать сможешь быстрее, ещё там что-то, я и сам всего не помню. Подробно сможешь узнать потом у профессора, разработавшего препарат. Или... просто узнать на себе. Кстати, препарат был неоднократно опробован на животных. Все живы и здоровы. Так что смотри - побудешь около месяца суперменом - и на дембель раньше срока и, между прочим, не с пустыми карманами - тебе заплатят.
- Сколько?
Полковник назвал сумму. Захар мысленно присвистнул. Не до конца жизни, конечно, но очень даже хватит на первое время после дембеля.
- Но значит, какой-то риск всё-таки есть, если такие деньги платят?
Пилат с уважением взглянул на Захара.
- А ты действительно неглуп. Ну конечно, какой-то риск есть. Но ведь он есть всегда и везде, даже если ты просто переходишь дорогу. А в данном случае мы просто хотим заинтересовать добровольцев. Сам подумай, дать тебе возможности, о которых я сказал, зная, что ты настроен против нас. Сколько проблем возникнет... Так что ты решаешь?
- Хорошо, я еду, - Захар поднялся. - Разрешите идти собираться?
Полковник даже слегка растерялся.
- Ты... согласен?
- Ну да, - удивлённо сказал Захар.
- И не просишь времени подумать?
- А чего тут думать, - философски изрёк Захар. - Больше того, что я узнал, вы всё равно не расскажете. А от того, что я буду раздумывать ещё день или два, дембель не приблизится. Так что, идти сейчас собираться?
- Да-да, - поспешно отозвался полковник. Дверь за Захаром закрылась.
"Фрукт", - подумал полковник. И тогда впервые длинная тонкая игла недоброго предчувствия кольнула его в сердце.
Захар чуть ли не бегом вернулся в казарму. Короткие сборы, прощание с товарищами вытеснили неопределённое чувство тревоги, упрятавшееся куда-то вглубь.
- Пока, братва, - он торопливо кидал нехитрые пожитки в сумку. Пачка одноразовых станков, мыло, сменное бельё, две пачки сигарет и, конечно же, Дембельский Альбом.
- Ты чего? Куда? - сыпались вопросы.
- Не знаю, мужики, - Захар застегнул молнию, проверив ещё раз содержимое. Нашёл взглядом одного из окружающих.
- Витёк, двадцатку должен?
- Ну да... - нерешительно ответил тот. - Не знаю, Захар, сейчас ни копейки нет...
- Выпьешь за моё здоровье, - перебил Захар. Распрямился, улыбнулся. Обвёл взглядом окружающих, которые почему-то притихли. Даже долговязый чернявый Валера, ротный шут и "ходячий прикол" стоял молча и серьёзно глядел на Захара.
- Вот так вот, армия, - вздохнул Витёк, - сегодня здесь, завтра там. Ну, адреса у тебя есть наши. Заезжай в гости после дембеля.
- Ну ещё бы! - Захар пожал каждому руку, двинулся на выход. Возле дверей оглянулся.
- Ждите в гости, - махнул рукой Захар. Неожиданно они показались ему далёкими и маленькими, будто он глядел в перевёрнутый бинокль. Он поправил сумку, и шагнул в коридор.
Больше он никогда не увидел никого из своих сослуживцев.
* * *
Тайга, тайга, тайга... Уже около двух часов Захар лёгкой трусцой бежал по лесу. Быстрее не мог - мешали всяческие ямы, кочки, спрятавшийся в траве бурелом. Весна в этом году выдалась необычайно тёплой, и густая трава на опушках доходила уже порой до колена... Внезапно он остановился, поражённый одной мыслью. Он вспомнил, что когда-то читал...или слышал... нет, всё-таки читал, что человек, если идёт по местности без каких-либо ориентиров (пустыня, степь, тайга), - начинает кружить на месте. Радиус круга довольно приличный, но всё-таки далеко не уйдёшь. Захар пытался вспомнить, самопроизвольное заворачивание происходит в левую сторону, или правую. Вроде бы в той книге говорилось, что можно корректировать направление, периодически поворачивая в сторону, противоположную той, куда тебя "ведет". Но хоть убей, вспомнить он не мог, хоть и напрягался изо всех сил. Вроде бы как в левую... или это зависит от того, правша ты или левша? Или плюнуть на всё и идти, а там будет видно? Захар в растерянности оглядывался. И тут его уши уловили звук, явственно выделяющийся на фоне шумящих деревьев и пересвистывающихся птиц. Звук был донельзя знакомым... да точно! Он сломя голову бросился в направлении непонятного шума. Метров через двести сумасшедшего бега он выскочил на открытое место, и увидел. Длинный железнодорожный состав, стуча колёсами, втягивался за поворот.
"Куда-нибудь довезёт", - мелькнуло в голове. Мимо шли вагоны-цистерны. Захар ждал. Примоститься там можно было, но пришлось бы ехать в полувисячем положении, а вдруг какая-нибудь железка не выдержит? Проверять прочность своего нового тела под вагонными колёсами не хотелось. Пули - это одно, а колёса вагона - совсем другое. Последние вагоны были товарные, да ещё и старого образца - с площадками спереди и сзади. То, что надо. Догнав последний вагон, Захар ухватился за перила. Те предательски заскрипели, но он уже, перемахнув через них, рухнул на площадку. Сел, оглянулся по сторонам. Не купе-люкс, конечно, но по крайней мере, можно не отвлекаться для того, чтоб смотреть под ноги, а подумать о том, что делать, когда приедет в какой-нибудь населённый пункт. Куда идёт состав, и где он сейчас, Захар мог только догадываться. Родная часть, которую он с полковником-Пилатом оставил пять дней назад (Господи, неужели всего лишь пять дней?!), находилась в N-ской области. Захар думал, что они сразу поедут куда-нибудь к чёрту на кулички, но полковник, усадив его в Уазик-фургон с наглухо зашторенными окнами, неприметно-зелёный и слегка обшарпанный снаружи, но довольно неплохо отделанный внутри, сказал, что сначала они поедут в облцентр, где Захар пройдёт окончательную комиссию.
- Внутри можешь курить, - говорил Пилат, - путь длинный, так что в дороге можно без официальности. Зовут меня Сергей Васильевич. В ходе эксперимента никто посторонний нас не увидит, так что можешь без "разрешите обратиться".
Салон "УАЗа" был отделён от кабины глухой перегородкой. Захлопнув дверь, полковник нажал какую-то кнопку, и крикнул "Поехали!". Мотор зарычал, и машина тронулась, увозя Пилата и Захара навстречу судьбе.
Дорога в облцентр заняла около трёх часов, но протекли они незаметно. Неожиданно полковник оказался большим любителем непристойных анекдотов, которых знал, похоже, неисчислимое количество. Со смаком, в лицах, их рассказывал, и безудержно хохотал над рассказанными Захаром.
Фыркнув последний раз мотором, машина остановилась.
- Приехали, больница, - сказал полковник, и открыл дверь. Видимо, там их уже ждали. Несмотря на очереди, Захар с полковником быстро прошли по кабинетам. Медкомиссия была очень похожа на ту, которую Захар проходил перед армией.
(Протяните руку, так, хорошо, присядьте двадцать раз... протяните руку теперь...дышите...не дышите...)
Зашли к окулисту. В другом кабинете измерили рост и вес (185 на 85, молодой человек, прямо олимпийская фигура).
В последний кабинет Захар зашёл один - Пилат остался в коридоре. За столом сидел доктор - полный, тщательно выбритый. Седые волосы были зачёсаны назад. Голубые глаза добродушно смотрели из-под очков, да и всё лицо светилось такой благожелательностью, что Захару даже показалось, что доктор перед приёмом чего-то в меру нанюхался. Подавив смешок, он присел напротив.
- Чему улыбаемся, молодой человек? - еле заметная улыбка Захара не ускользнула от внимания доктора.
- А он жук! - восхищённо подумал Захар. Вслух же сказал:
- Да там... в соседнем кабинете история приключилась.
- Ну ладно. Приступим, Захар. Захар ведь, я не ошибаюсь?
- Нет, нет, - Захар мысленно покачал головой. Уточняет, видите ли, не ошибся ли он. Да наверняка полковник с Захаром ещё и к городу не подъехали, а он уже знал, как его зовут, и сидел тут, как паук, поджидающий жертву.
Последовала серия стандартных тестов - на сообразительность и воображение. Результаты доктор записывал в какую-то таблицу. Потом, что-то там подсчитав, на некоторое время задумался.
- Скажите, Захар, а какое у вас самое яркое впечатление в жизни? - спросил он.
На несколько секунд Захар задумался.
- Как-то раз я прыгнул в воду, классе в пятом... или шестом. Прыгнул неудачно, ударился животом, и выпустил весь воздух. Хорошо плавать ещё не умел, запаниковал и начал тонуть.
(судорожные взмахи руками, перед глазами вода, почему-то зелёная, а откуда-то из глубин мозга вместе с животным ужасом подкрадывается чернота. Вроде бы говорят, что в такие минуты вся жизнь проходит перед глазами... но ничего подобного не было, только зеленое и черное... и рвущий душу ужас)
- М-да... воспоминания у вас, молодой человек, - задумчиво протянул доктор. - И что, вы выплыли?
- Нет, утонул.
Секунду доктор непонимающе смотрел на Захара, затем расхохотался.
- А у вас есть чувство юмора. Простите, конечно же, неправильно задал вопрос. Вы выплыли сами, или вас кто-то спас?
- Сам.
- Хорошо, - доктор немного помолчал, в задумчивости постукивая ручкой по столу, затем сказал: - Давайте-ка ещё поиграем в образные ассоциации - я называю слово, а вы называете то, которое у вас...
- Я понял.
- Хорошо. - Доктор взял в руки секундомер. - Готов?
Захар кивнул.
- Мяч?
- Игра.
- Ограда?
- Кладбище.
- Верёвка?
- Побег.
- Дверь?
- Ключ.
- Мозг?
- Безумие.
В таком же духе Захар с доктором продолжали две минуты, после чего доктор выключил секундомер. Задал ещё несколько незначительных вопросов, затем произнёс:
- Всё, Захар, не буду вас задерживать... счастливого пути.
Захар с полковником уже были в машине, а доктор все сидел за своим столом, глядя на результаты тестов.
- М-да... неординарная личность, - произнёс он наконец в пустоту. Открыл ящик стола, достал упаковку маленьких белых таблеток. Достал две штуки, завернул в чистую бумажку и размолол в порошок тяжелым пресс-папье. Из того же ящика достал тонкую стеклянную трубочку. Некоторое время глядел перед собой
(Господи, благослови амфетамины, и того, кто их придумал)
затем, вставив трубочку в ноздрю, с шумом втянул порошокОткинувшись на спинку кресла, он ещё долго рассуждал сам с собой о мышлении... тайнах человеческого мозга...и какие загадки он порой таит, неразрешимые даже для его владельца...
* * *
Несмотря на то, что медосмотр проходил без лишних проволочек, освободились они, когда рабочий день подходил к концу и солнце явственно валилось на запад. Полковник глянул на небо.
- Знаешь, Захар, - задумчиво произнес он, - ехать нам еще черт-те сколько. Там дороги, не приведи Господь, - он помотал головой. Приедем ночью. Поэтому, наверное, заночуем в городе - ты должен быть свежий и довольный жизнью.
Захар пожал плечами. В городе, так в городе.
Полковник снял номер в гостинице. Конечно, не самой шикарной, недавно выстроенной, (номера - полный фарш, хотите девочку - без проблем, а можем и мальчика, любой каприз), но довольно приличной. На первом этаже был сравнительно недорогой ресторан, где они и поужинали. Захар рассказывал полковнику про свою студенческую жизнь. Полковник заканчивал бронетанковую академию, и поэтому был совершенно незнаком с развеселым житием студентов очного отделения гражданского института.
- Да, у нас построже было, - вздыхал он.
Поднявшись в номер, включили телевизор. Правда, через десяток минут полковник уже тихонько похрапывал, отвернувшись к стенке. Захар без особого интереса смотрел фильм - какой-то боевик. Главный герой был мужественным красавцем, с улыбкой, вполне годящейся для рекламы зубной пасты. Был он каким-то законспирированным агентом, врагов уничтожал десятками, а обоймы в его пистолете вмещали, похоже минимум по пятьдесят патронов. Еще у него была напарница, девица ослепительной красоты. Несмотря на свое изящное и хрупкое сложение, она легко отправляла в нокаут здоровенных мужиков размерами не меньше Виталия Кличко. Она постоянно норовила затянуть агента в постель, но тот был Настоящим Мужиком, чтил память своей жены, погибшей лет пять назад и все время находил какие-то неотложные дела. Лишь в конце, когда они вдвоем уничтожили несметное количество врагов (не меньше роты, прикинул Захар) и гордо выходили к приехавшим с опозданием, как всегда, полицейским, он отечески поцеловал ее в щеку и ушел в темноту. Жуть, одним словом. Захар выключил телевизор и улегся. Заснуть не получалось. Помечтал о том, как вернется на гражданку с приличной суммой, начнет новую жизнь. Все-таки, что ни говори, армия - это для мужчины некий рубеж, без нее переход от юности к взрослой жизни не получается таким резким. Как-то незаметно Захар стал подводить итоги прожитой жизни.
(подводить итоги?!!)
Он отогнал эту мысль. Уж больно мрачно звучит. Как будто смотришь на свое надгробие. Но полностью отогнать эти размышления не получалось. Мысли кружились, выстраивались в логические цепочки.
На протяжении всей жизни Захара случались события, на первый взгляд незначительные, но сейчас он впервые соединил их под общим знаменателем.
Начать с того, что первым словом в жизни Захара было не "мама", не "папа" и даже не "баба", а "звезда". Именно так, как впоследствии говорила мать, четко и ясно - звезда. Мать, естественно, сразу узрела в этом некий знак, и пророчила сыну большое будущее. Ну, на это отец Захара, хоть и посмеивался про себя, не обращал внимания - любая мать видит в своем ребенке уж если не опору и надежду человечества, то по крайней мере, какую-нибудь знаменитость. Лишь много позже понимает - какая там знаменитость, слава Богу, работает, не стал алкашом или наркоманом, женился, значит с ориентацией все нормально...
Много позже, когда Захару было четырнадцать, попал он в церковь, в связи с похоронами бабки. Стоял тихонько в стороне, и тут его заметил священник. Подошел.
- Как зовут тебя? - голос густой, звучный.
- Захар.
Священник смотрел ему в глаза.
- Избранный, - тихо произнес он, как бы про себя. - Ответственный за испытание...
- Батюшка, вы что? - несколько встревожено произнесла мать Захара. Понятно, святой отец все-таки, не педофил какой-то, но странновато ведет себя...
Священник перевел на нее взгляд. Помолчал, вновь взглянул на Захара.
- Не имею права ничего говорить, - он покачал головой. - Все решается свыше. И про то, что будет, запись в Книге Судьбы еще не сделана. Это будет испытание.
- Святой отец... - начала было мать. Тот вскинул руки успокаивающим жестом.
- Ухожу. Я и так сказал слишком много, - развернулся и пошел, большой и грузный, полы рясы почти касались деревянного пола.
Захар посчитал тогда священника немного чокнутым, но отчего-то на всю жизнь ему запомнились слова, которые священник бросил, уходя, через плечо:
- Помни одно: ты должен успеть.
А потом была цыганка.
Уже было известно про опухоль в голове отца. Уже забрали его из больницы, тихо умирать дома. Большей частью он лежал на диване, накачанный под завязку морфием, тоскливо глядя в окно, за которым буйно полыхала зелень, и слышались детские голоса. Начинались летние каникулы. Захар только вчера сдал последний экзамен, до окончания школы оставался один год. Конечно, отец умирал, Захару было жутко стыдно за свое поведение, но... Юность и лето брали свое, он ничего не мог с собой поделать, и пригласил одноклассницу в кафе, отметить успешное окончание учебного года. Уже пора было выходить, и, ненавидя и проклиная себя, Захар подошел к отцу.
- Пап, мне это... надо сходить кое-куда.
Неизвестно как, но отец обо всем догадался - Захар понял это по его глазам.
- Конечно, - он слабо улыбнулся, - конечно иди...
- Может, останешься, - неслышно подошла мать.
- Пусть идет, - отец поднял руку, - нечего ему дома сидеть... Ему сейчас хуже, чем мне. У меня уходит не слишком приятная штука - жизнь, а у него - молодость...
Они встретились, где и договорились - возле магазина "Солнечный зайчик". Захар взял девушку под руку, и тут появилась цыганка.
- Маладые, красивые, дай погадаю, - прежде чем Захар успел как-то среагировать, схватила его за руку, посмотрела... и тут ее словно парализовало. Она таращилась на Захара, как язычник на идола.
- Избранный, - наконец выдохнула она.
Затем, крестясь, и кланяясь Захару, стала пятиться от него. Удалившись метра на три, остановилась, глядя на Захара так, будто хотела запомнить его на всю жизнь.
- Избранный, - повторила она с восхищением и - Захар бы мог в этом поклясться - даже подобострастием. Покачала головой, как бы не веря своим глазам. Повернулась, и исчезла за углом.
- Чего это она, - недоуменно произнесла спутница Захара.
Он пожал плечами.
- А кто их, цыган, разберет...
Но пока они сидели в кафе, ему постоянно вспоминалась то цыганка с ее непонятным поведением, то умирающий отец на диване. Из-за этого он был невнимателен, иногда невпопад отвечал на вопросы, так что девушка в конце концов даже немного обиделась.
А еще немного позже они целовались в вечерней прохладе возле ее подъезда, и на время он забыл обо всем.
Прошло еще три недели. Отец перестал связно говорить, однажды при Захаре обругал мать так, что Захар не поверил своим ушам. А она в слезах сидела возле дивана, держа его за руку. Слезы последние три дня почти постоянно катились по ее щекам. Тут взгляд отца просветлел.
- Позови Захара, - прошептал он.
- Я тут, пап, - Захар шагнул к дивану.
- Сынок, - отец говорил совершенно нормальным голосом, от которого они уже отвыкли, - у тебя будет трудная судьба. Я беседовал с Господом. Я спросил у Него - почему выбран именно мой сын? И представляешь, что он мне ответил? Он мне ответил: а почему бы и нет? - отец помолчал, а затем тихо прибавил: - Я ненавижу Его...
- Ну тихо, тихо, пап, успокойся, - Захар с болью вглядывался в дорогое лицо. Явный бред. И неважно, что взгляд вроде бы нормален. Но тут отец произнес такое, от чего Захар вздрогнул:
- Ты должен успеть.
- Куда успеть? - машинально спросил Захар
Но глаза отца уже вновь помутились. Больше в сознание он не приходил, лишь иногда стоном напоминая, что пора дать очередную дозу морфия. Через два дня он скончался.
И сейчас, лежа в темноте на кровати гостиничного номера, слушая похрапывание полковника, Захар пытался объединить это все.
Звезда. Священник. Цыганка. Отец. Избранный. Должен успеть.
Полный бред.
А если это все-таки что-то значит? Но что?
Должен успеть.
Сон уже уносил Захара на своих мягких крыльях, мысли растворялись в убаюкивающей черноте. Поживем - увидим, подумал Захар.
Утром ночные размышления отошли на задний план. Да и вообще, при свете дня все представляется не таким, как в ночной тиши. Захар даже улыбнулся, вспомнив ночные гипотезы. Избранный. Надо же... Цепь дурацких совпадений, ничего больше. С этой мыслью он, умывшись, отправился с полковником на завтрак.
И вновь "Уазик" пожирал километры. Не очень быстро, но уверенно. Захар не видел пейзажа за окном, но он его мало интересовал. Сегодня ехали молча, без анекдотов и тому подобного, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами. Наконец машина остановилась. Голоса на улице. Захар зашевелился было, но полковник остановил его жестом.
- Проверка, - пояснил он. - Это КПП.
- Давай, езжай, - расслышал Захар
Затем машина проехала еще метров двести, судя по времени. Полковник с Захаром вылезли, разминая затекшие ноги.
- До завтра свободен, - коротко бросил Пилат подошедшему водителю. - Завтра в десять ноль-ноль чтоб был как штык.
- Слушаюсь, - козырнул водитель, и удалился.
- Ну что, - повернулся Пилат к Захару, - приехали. Пойдем обживаться?
Полковник с Захаром шагали по территории комплекса. Чистенькие домики, цветочные клумбы - все было бы очень похоже на какой-нибудь санаторий... если бы не вышки и колючая проволока над высоченным бетонным забором.
- Там ты будешь жить, - Пилат указал на длинное белое здание, - а там, за домами, полигон - его отсюда не видно.
Про себя Захар отметил, что полковник так гордится комплексом, словно бы сам его построил.
Пройдя по длинному коридору, полковник подвёл Захара к одной из дверей, размещавшихся с правой стороны коридора, открыл её. Машинально Захар отметил, что в двери нет замка. Словно бы в ответ на его мысли, Пилат пояснил:
- Замков нет. Вдруг тебе станет плохо... а ты закрылся.
Войдя в комнату, Захар присвистнул. Полки с книгами, в углу телевизор, видеомагнитофон, стереосистема, полки с кассетами и дисками.
- Что, - он взглянул на Пилата, - приговорённые имеют право на неделю роскошной жизни?
- Перестань, - поморщился тот. - Ложи тут свою сумку, и пойдем в столовую.
Время было уже обеденное, и желудок Захара, привыкший в армии к соблюдению режима питания, уже напоминал о себе. Бросив сумку на кровать, он направился за Пилатом.
В столовой находилось трое парней. Полковник подвёл к ним Захара.
- Вот, знакомьтесь. Теперь вся команда в сборе.
Парни представились, и вновь уткнулись в тарелки. В воздухе повисла неловкая пауза. Потоптавшись, полковник негромко кашлянул.
- Ну вы... это... знакомьтесь тут. Расскажите, ребята, новенькому, что тут к чему. Я вечером загляну, - полковник ретировался.
Захар опустился на свободный стул. Видно, в столовой уже знали о его прибытии, потому что столик был накрыт на четверых. Он взял ложку, и также уткнулся в тарелку, не обращая более внимания на парней. Еда была отличной - хоть в родной части кормили тоже неплохо, здесь было куда лучше. Захар и не заметил, как расправился с порцией. Отложив ложку, и взявшись за компот, он почувствовал взгляд. На него смотрел сидящий напротив черноволосый парень (Захар помнил, что зовут его Сергей).
- Что, захотелось суперменом стать? - интонации парня не были недружелюбными.
- Да нет, - в тон ему ответил Захар, - просто деньжат срубить решил.
Сергей рассмеялся.
- Ты не обращай внимания, что мы сначала такие отмороженные были, - сказал второй, Николай, с курносым широким лицом. - Просто полковник этот... так на нервы действует. Тут и так нервишки шалят... черт его знает с этим экспериментом... стрёмный он какой-то... если б не такие бабки, никогда б в жизни не согласился.
- Ладно, пошли в комнату, - поднялся Сергей, - чего тут сидеть.
Парни дружно поднялись и потопали на выход. Захару бросилось в глаза, что все они, включая его самого, были одного роста и комплекции.
Комната Сергея располагалась дальше по коридору, если идти от столовой, и была точной копией комнаты Захара. Серёга включил стереосистему, и жестом фокусника достал из-под кровати литровую бутылку "Абсолюта".
- А это откуда, - изумился Захар, - или в самоволку отсюда бегаете?
- Да, - хохотнул третий, до этого молчавший, Славик, - забор, колючка, да каких-то сто пятьдесят километров пробежать - ерунда для будущих суперменов...
- Сам товарищ полковник и приносит, - пояснил Серёга, свинчивая пробку, - ублажает... Ну, берите вон на полке стаканы, я что, ухаживать за вами буду?
Водка огненной струёй прокатилась по пищеводу. Захару вспомнился дед (в честь которого Захар и получил свое имя). Раз в год, летом, Захар приезжал в деревню, к старикам в гости. После ужина дед всегда выпивал стопочку.
- Эх, хорошо... словно Христос босиком по душе пробежал, - произносил он, выдохнув воздух, и степенно оглаживал седую бороду.
- Погоди ужо, богохульник, - ворчала бабуля, гремя посудой, - гореть тебе за эти слова в аду...
Начинались бесконечные рассказы деда, которые юный Захар слушал, открыв рот. Дед прожил бурную жизнь... Был совсем молодым парнем, когда грянул кровавый 1917. Не задумываясь особо, стал на сторону красных - долго ли задурить молодую голову красивыми словами о равенстве и братстве? Носился по степям с уголовником Гришкой Котовским, искренне считая его борцом за справедливость... Пережил репрессии 37-го года, когда вчерашние соратники вдруг оказывались врагами. Прошёл Великую Отечественную, дослужившись до капитана. Смерть Сталина... хрущёвское клеймление культа личности, годы застоя, и, наконец, перестройка. Можно так сказать, дед видел всю жизнь Советской Империи - от рождения до смерти. Государства, как и люди, рождаются, живут, и умирают... Дед умер, когда Захару было четырнадцать лет. Через месяц умерла и бабка. Захар тяжко переживал утрату. Он тогда был ещё так юн... свято верил в такие понятия, как любовь, честь... и в доброту людей...
- О чём задумался, - Серёгин голос оторвал его от невесёлых размышлений.
- Да так, ерунда, - встрепенулся Захар. - Слушай, ты можешь, кстати, подробнее рассказать об этом эксперименте?
- Ну, только в общих чертах, - Серега прикурил сигарету, и выпустил колечко дыма, - то, что сам понял. Заходил тут доктор... еще увидишь его, объяснял. В общем, давно велись разработки создания "программируемой материи". Вместе с препаратом нам введут эти... как их, - он пощелкал пальцами, вспоминая.
- Квантовые точки, - подсказал Славик, задумчиво вертевший в руках пустой стакан.
- Да. Это какие-то сверхминиатюрные электронные устройства, способные якобы захватывать и удерживать вокруг себя электроны, создавая таким образом искусственный атом, причём любого вещества, какое только заблагорассудится. По расчётам доктора... и предыдущим опытам над животными, мы будем как бы "заново созданы" из материала, до сих пор неизвестного на Земле. Невероятной тяжести, и соответствующей плотности. Теоретически нам будут не страшны ни пули, ни осколки... ни радиация. Разве что, быть может, прямое попадание из гранатомёта.
- А... чем же нам питаться придется? - спросил Захар.
- Мы тоже спрашивали. Оказывается, вообще не придется. В этом состоянии, оказывается, дьявольски усиливается работа мозга... не в том плане, что ты станешь гением, а в том, что за счёт энергии, им испускаемой, наше тело будет приводится в движение, и сохранять свою форму. Это всё построено на принципе... - он беспомощно посмотрел на Славика.
- Вот. Предупредил, правда, что во время эксперимента немного поменяется внешность. Ну, пожалуй, и всё.
- Контрольная группа в сборе, - задумчиво произнёс Колян, - значит, скоро...
Все помолчали. Из динамиков стереосистемы тихо лилась музыка. Оставшийся вечно молодым Цой просил пожелать ему удачи в бою.
Ну, давайте, мужики, за то, чтоб всё счастливо закончилось, - вздохнул Серёга, и отвинтил крышку во второй раз.
Через день, зайдя в столовую, парни не обнаружили на столике завтрака. Возле окна в столовой стоял Пилат (кличка, случайно обмолвленная Захаром, прилипла к полковнику).
- Ну что, парни, как настроеньице? - бодро спросил он.
- Что?.. А-а... хм... нет. Сегодня вечером вам сделают вливание препарата, поэтому есть вам сегодня не рекомендуется.
Подсознательно сообщение полковника ожидалось ежеминутно, и всё-таки прозвучало оглушающе... но вместе с тем как-то буднично. Страха Захар не испытал. Сергей, по-видимому, тоже.
- Ну что же, - произнёс он. - Пойдемте, мужики, дальше спать.
- Да-да, идите, отдыхайте. Вечером вас позовут. Кстати, - он пытливо смотрел на парней, - может, кто-то передумал? Говорите сейчас.
На мгновенье Захар ощутил замешательство. Может, и в самом деле ну его к чёрту? Но возможность неплохо устроиться после дембеля манила. Захар отогнал сомнения. Остальные, судя по выражению лиц, испытывали те же чувства.
- Нет уж, - вздохнул Славик, - взял мяч...
Парни вышли из столовой.
Спать, естественно, никто не пошёл. Весь день ребята просидели в комнате Сереги.
Может, видик глянем? - предложил Захар.
- А фильм какой будем смотреть? - вяло поинтересовался Колян.
- Что значит "какой". "Терминатор", конечно.
Парни хохотнули, но как-то натянуто. Со вздохом Сергей полез в тумбочку, достал листок бумаги, ручку, колоду карт. Вопросительно взглянул на товарищей.
- Давай, чего уж...
До вечера лениво резались в "тысячу". Наконец услышали, как открылась дверь коридора. Гулко протопали шаги, открылась дверь в комнату. Полковник был в белом халате.
- Что, орлы, готовы?
- Всегда готовы...
- Ну, за мной.
В комнате, куда их привёл полковник, стояло четыре койки, возле каждой была капельница. У окна, спиной к дверям, стоял человек. Когда вошли парни с полковником, он повернулся.
- Тот самый, профессор Уфимов, - толкнул в бок Захара Сергей.
Профессору на глаз было лет сорок. Очки чуть-чуть криво сидели на тонком, с горбинкой носу. Длинные светлые волосы свисали до плеч. Отчего-то именно волосы вызвали в Захаре раздражение.
Он приблизился к ребятам.
- Здравствуйте. Вроде бы всех знаю... кроме вас, - его взгляд остановился на Захаре.
- Профессор Уфимов, - он протянул руку, - но можете звать просто доктором. - Ребята наверняка уже вам рассказали, что к чему, но может быть, у вас есть какие-то вопросы, которые вы хотели бы уточнить? Задавайте, не стесняйтесь.
Захар секунду подумал.
- А волосы длинные не мешают?
- Что?.. - доктор растерялся.
- Захар у нас оригинал, - пришел на выручку Пилат, - ложитесь, парни. Доктор, командуйте.
- Понятно, понятно... - засуетился тот, - нервы на пределе... Располагайтесь, ребята, кто где хочет...
Парни разбрелись по койкам. Захару досталась ближняя к нему.
- Куртки снимите, - предупредил доктор.
Захар молча снял камуфляжную куртку. Повесил её на спинку койки. Остальные проделали то же самое, и улеглись.
Койка была необычно жёсткой. Отогнув матрас, Захар увидел, что вместо сетки к раме (тоже необычно мощной) приварен толстый металлический лист.
- Не забывайте, - пояснил Пилат, - что вы несколько потяжелеете после... хм... превращения.
Доктор ввёл иглу в вену Захара, и укрепил её пластырем.
- Когда препарат начнёт действовать, вы потеряете сознание, но не волнуйтесь - это как бы естественная защитная функция организма. Примерно то же самое бывает, когда мозг отключается при слишком сильной боли. Но гарантирую - здесь никакой боли не будет. Может быть немного непривычных, но не неприятных ощущений перед потерей сознания, и всё, - доктор открыл краник, и перешёл к лежащему рядом Сергею.
Некоторое время Захар наблюдал, как прозрачная жидкость переливается из стеклянной ёмкости в его вену, ничего особенного не испытывая. Затем где-то под кожей стал зарождаться зуд. Не тот зуд, от которого хочется взвыть нечеловеческим голосом, и чесать, ЧЕСАТЬ зудящее место... или просто взять финский нож и вырезать его к чёртовой матери. Зуд был мягким, нежным... похожим на какую-то внутреннюю щекотку, если можно так выразиться. "Мне под кожу бы, под кожу мне запустить дельфинов стаю...", - всплыли в памяти слова песни Мумий Тролля. Мелькнула на мгновенье безумная мысль, что в свое время Илья Лагутенко вот так же лежал в этой же комнате, готовился в суперсолдаты, а потом песенку написал, ля-ля... "Господи, что за чушь в голову лезет...", - Захар поморщился. Мысли начинали путаться. Всепроникающий зуд был теперь и где-то в глубине мозга.
- Док, а у нас кукушки не разлетятся навсегда? - Серёгин голос. Похоже, испытывает примерно то же.
- Тихо, тихо, ребята. Все будет нормально. - голос доктора. Немного озабоченный. Мозг Захара как бы разделился - одна половина механически фиксировала происходящее, вторая отстранённо размышляла, пыталась вспомнить. Кукушки... что-то насчёт кукушек... ах, да. В десять лет. Захару было десять лет, и, как-то раз, вернувшись из школы, он увидел у подъезда "скорую". Не обратив на неё внимания, бегом поднялся в квартиру, и не успел снять ранец и ботинки, как услышал на лестничной площадке грохот, звуки борьбы, и нечленораздельные вопли. Изумленный Захар приоткрыл дверь, и осторожно выглянул. На площадке был сосед дядя Федя. Мама с папой говорили про него, что он пьёт запоями, и что это до добра его не доведёт. Захар толком не понимал, что значит "пить запоями", но не раз видел дядю Федю, буквально на четвереньках подымавшегося к себе в квартиру. Теперь же дядя Федя, туго стянутый смирительной рубашкой (Захар видел её по телевизору, и знал, что это такое), бился в руках двух дюжих мужиков в белых халатах. Он плевался, сучил ногами, и пытался укусить того, что был слева. Заметив Захара, он перестал плеваться.
- ВОТ ОН!!! - взревел дядя Федя, и попытался рвануться к Захару, затем внезапно весь как-то обмяк и обвис на руках санитаров, поникнув давно не стриженой головой. Обернувшись к Захару, санитар подмигнул ему.
- Видишь, малыш? Кукушки разлетелись. Будешь водку пить, и с тобой то же самое будет.