Я не слышал его голоса лет десять. И вдруг звонок. В час ночи.
-
Да... - сонно дыхнул я в трубку.
-
Спишь?
От идиотского вопроса я моментально взъерошился, как воробей на ветру.
-
Вообще-то я привык спать по ночам.
-
Извини, не учёл разницу во времени. Вижу, не узнал меня. Это Макс.
Я рывком сел на кровати... Опаньки!.. Ощупью стал искать на стене кнопку ночника. Голос в трубке не стал ждать, пока я оправлюсь от неожиданности:
-
Завтра прилетаю. Есть новости для тебя.
Расспрашивать, что за новости я не стал: у нас с Максом новости могли быть об одном, - о том, что случилось пятнадцать лет назад, в октябре две тысячи восьмого.
-
Встретить тебя в аэропорту?
-
Нет. Встретимся на кладбище, у Антона.
Он отключился. Я, наконец, нащупал на стене кнопку. В тусклом свете ночника, жена сонно подняла от подушки голову.
- Что случилось?
- Всё нормально, спи, - ответил я, уходя на кухню.
В ту ночь я больше не уснул. К утру забил пепельницу окурками, выскреб из банки всё кофе. Ушёл на работу на два часа раньше обычного. В одиннадцать отпросился у шефа; неустроенно вздыхая, пошёл на встречу с Максом. Понимал, - не будет радостных возгласов и сбивчивых расспросов, как это случается между друзьями, которые не виделись много лет: "Ну, как ты?.. Где?.. А жена?.. Дети?.."
Смерть Антона сделала нас не разговорчивыми. Мы почти не общались, но я знал, - у меня нет друга надёжнее, чем Макс. Если мне понадобиться помощь, достаточно позвонить ему, и он прилетит через океан первым же рейсом.
Я свернул с заваленной осенними листьями центральной кладбищенской аллеи и ошарашено замер, - за оградкой антоновой могилы стояли трое мужчин средних лет: Пашка Левандовский по кличке Лаванда; Максим Галин, или просто Макс; Генка Нилин, которого в школе дразнили Крокодилом Геной, а потом для простоты сократили, и получился Крок. Не хватало только меня, - Валерия Ивановича Ремизова, более известного в молодости, как Рэм.
Я вошёл в оградку неухоженной могилы, молча обнял друзей. Теперь вся наша четвёрка, оставшаяся после гибели Антона, была в сборе. Признаюсь, это был сюрприз. В горле бутылки забулькала водка. Четыре пластиковых стакана попали в объятия крепких мужских ладоней, пятый остался на могильной плите, под ломтем хлеба.
Помянули Антона.
- Вы здесь на месте, могли бы приглядеть за могилой, - неодобрительно сказал Макс, на секунду прикрыв тылом ладони обожжённый водкой рот. - Не мне же через океан лететь.
Мы промолчали, понимая и то, что он прав, и то, что собрал нас не для того, чтобы нотации читать. Макс не стал закусывать, скромно отщипнул кусочек хлебной горбушки.
-
Боюсь, те новости, что я привёз, не очень обрадуют вас, пацаны.
-
Не томи, -- попросил я, зная его пристрастие к театральным паузам.
Макс пронзительным взглядом упёрся мне в переносицу.
- Ладно, скажу без предисловий, - предатель был среди нас.
- Сообщил новость, - невесело усмехнулся Крок. - Я об этом давно говорил.
- Ты не понял, - взгляд Макса тяжело перекочевал к переносице Крока. - Предатель был не у фээсбэшников и не среди наших генералов. Он среди нас четверых.
Несколько секунд только шорох падающих листьев нарушал тишину. Три пристальных взгляда буквально жгли Макса.
- Ну, знаешь, - первым не выдержал я. - Все мы друг другу жизнями обязаны. Под пулями проверены.
- Я за свои слова отвечаю, ты знаешь меня, Рэм.
Я полез в карман за сигаретами...
Тогда пятнадцать лет назад мы служили в спецназе ГРУ. Выполняли задачи в разных уголках мира, бывали в таких переделках, что рассказывать не стоит, всё равно не поверите. В тот раз нашу пятёрку прикомандировали к оперативному штабу по ликвидации террористической группы, в планах которой был взрыв атомной электростанции. От своего внедрённого агента фээсбэшники знали всю подноготную террористов. На подступах к АЭС им была расставлена ловушка, но в последний момент бандиты что-то почувствовали, и вместо того, чтобы ехать к станции, свернули в город. Понимая, что пути к отходу перекрыты, они захватили школу, удерживая в актовом зале около сотни учеников и учителей. Мы в составе основной группы готовились к штурму.
Даже спустя пятнадцать лет, я легко могу восстановить тот день по минутам.
12-25 по московскому времени. Антон выходит на площадку перед школой. Под его ногами белая размётка для построения на торжественные линейки. Так и кажется, - сейчас зазвенит колокольчик последнего звонка. Антон кладёт на асфальт автомат, показывает окнам школы пустые руки, медленно идёт к входной двери. Его задача - вступить в переговоры с террористами, а за одно и оглядеться... Почему именно Антон? Потому что он когда-то учился в этой школе, и ему легче, чем кому бы то ни было сориентироваться в обстановке.
12-26 - Антона впускают в школу.
Пять минут напряжённой тишины. Рука потеет на рукоятке автомата, указательный палец нервно поглаживает спусковой крючок, щека прижата к ствольной коробке. Дверь на прицеле.
12-31 - в школе раздаётся выстрел. Приказа о начале штурма нет, но в школе - Антон, и я не собираюсь ждать, пока наши высокопоставленные перестраховщики будут согласовывать вопрос и упускать драгоценное время. "Макс! Я пошёл" - кричу, выбегая из укрытия. Несусь так, будто на мне не тяжёлая амуниция, а невесомая майка олимпийского стайера. Жду выстрелов, но окна школы подозрительно молчат.
Перепрыгиваю узкий цветник под стеной. Обогнавший меня Макс падает перед окном на колено. С ходу вскакиваю ему на спину, вместе с осколками стёкол падаю в класс, перекатываюсь спиной через парту. На стене, - длинный литературный "иконостас". За бликами глянца мелькнуло лицо Пушкина. Тетради разбросаны в проходах между партами. Стулья перевёрнуты, мел раздавлен на полу в крошево. Всё свидетельствует о том, что учеников из класса выводили грубо и поспешно. Дёргаю стволом автомата в сторону куртки, забытой кем-то на спинке стула. Никого.
Выскакиваю в коридор, -- чисто. Бегу в вестибюль. Тишина пугает. Мне до жути не хватает звука выстрелов. Только гулкий топот ног и сопение наполняют подозрительную тишину.
В две секунды вылетаю в вестибюль. Антон лежит на полу. Во лбу, меж глаз синеватое пулевое отверстие. Прочь от Антона почти бесшумно убегает человек в джинсах с большими накладными карманами, лёгких спортивных кедах и чёрном батнике с крупной белой надписью на спине "Nike". Бросаюсь вслед. Не целясь, одиночным стреляю ему в спину, -- мимо. Впереди закрытая стеклянная дверь. Всё, - он мой. Падаю на колено, вскидываю автомат. Человек взвивается в прыжке, головой пробивает дверь, "глок" в его руке видимо случайно стреляет. Бандит вместе с осколками битого стекла и щепками сломанных деревянных реек, кувыркается через плечо. Моя пуля снова проходит мимо.
Мать, твою!.. Прыгаю за ним в изувеченную дверь, выхожу из кувырка, с колена тычу дулом "калаша" вправо-влево. Никого. Ботинком пинаю дверь ближайшего класса. Врываюсь, - пусто. Соседний класс, - пусто... Ушёл, как сквозь землю провалился, только на полу коридора среди осколков стекла и деревянных щепок остался его "глок" и дистанционный взрыватель.
С подоспевшим Максом бежим к актовому залу. Здесь испуганный гомон, заложники сидят на полу, жмутся друг к другу. Над головой хитроумное сплетение проводов. Всё заминировано. Террористов не видно. Бежим дальше, оставив подоспевших фээсбэшников разбираться с взрывчаткой.
Этаж за этажом, класс за классом обходим здание. Террористов нет. Исчезли, как в классическом голливудском боевике.
"Подвал!" - кричит Лаванда.
Мы сразу понимаем, что он имеет ввиду. Школа размещалась в старом графском особняке, к которому в хрущёвские времена пристроили новый трёхэтажный корпус. Слухи о подземном ходе, ведущем из старого графского дома в городские катакомбы, ходили среди мальчишек с давних с довоенных лет. Ещё наши деды и отцы, будучи пацанами, искали этот ход, но повезло нашему поколению. Я сам заканчивал другую школу, и этого хода не видел, но Лаванда, который учился вместе с Антоном, лично обнаружил тайный лаз за обрушившейся кирпичной стеной. Было много шума, вход замуровали, а память о нём осталась.
Сломя голову несёмся вслед за Лавандой в подвал. Едва спускаемся в темноту, - взрыв. В косом, хаотичном свете ручных фонарей - клубы строительной пыли, горы битого кирпича. Террористы ушли, взорвав за собой ход. Ловить их бесполезно, - они уже в катакомбах, а выходы из этого подземного лабиринта - над речными обрывами. Где они и сколько их, никто точно не знает. Выходы, конечно, замурованы, но взорвать их, хорошо экипированным террористам не составит труда.
Мысль о предательстве начала хождение сразу после завершения операции. Откуда террористы узнали о засаде? Как нашли подземный ход, если все они были либо иностранцы, либо иногородние?
Списать это на обострённое бандитское чутьё? На обычное везение?..
Версия о предательстве звучала убедительнее. Сказать честно, мы не очень доверяли нашим генералам, а ещё меньше доверяли генералам фээсбэшным. Все эти годы мы были уверены, что предатель был где-то там, среди них. И вдруг появляется Макс со своей новостью. Предатель в ближнем кругу! Среди нас четверых! Среди друзей проверенных огнём и кровью!.. Бред!.. Но с другой стороны - Макс не тот человек, который станет бросать слова на ветер.
Я прикурил сигарету, остальные тоже защёлкали зажигалками. Ветер потянул голубые нити сигаретного дыма за пределы оградки.
- Серьёзное обвинение, - наконец нарушил молчание Лаванда. - Надеюсь, ты припас что-то более существенное, чем слова?
Макс молча вытащил из висящей на ограде сумки ноутбук. Раскрыл его на могильной плите. Экран вспыхнул. Нужный видеофайл лежал на поверхности, и спустя секунду мы, не сговариваясь, разом присели вокруг могилы, не сводя заинтригованных взглядов с монитора.
На экране было испуганное лицо лежащего на земле мужчины средних лет. Вероятно, снимали где-то на морском побережье, по крайней мере, под головой у мужчины был сероватый песок. Слышался шум набегающих волн. Камера дрогнула, сбоку от неё появилась рука с пистолетом, дуло ткнулось в лоб лежащего человека. Судя по голосу, съёмку вёл Макс, он же держал пистолет.
- У меня очень простой вопрос, - голос Макса звучал за кадром тихо, но весьма угрожающе. - Как вы узнали о засаде?
Человек на земле тяжело задышал. У него было одутловатое лицо, длинные волосы, седина в бородке, но, несмотря на это в нём легко можно было узнать Саида, правую руку того самого Сулеймана, который возглавлял группу террористов, намеревавшихся взорвать АЭС. Оба они были иностранцами, -- то ли из Иордании, толи ещё откуда-то, - запамятовал.
- Говори! - приказал за кадром Макс.
- Мы купили вашего человека, - неохотно ответил Саид, опасливо закатывая глаза к упёртому в лоб пистолету.
- Кого?
-
Не знаю. Вашего человека знал только Сулейман. Они были знакомы ещё по Сомали.
-
А подробнее?!
-
Человек был не в верхах, а непосредственно в вашей группе. Кто-то из вас пятерых.
-
Врёшь, - голос Макса дрогнул.
-
Зачем? Никого из тех, кого мне надо бояться не осталось в живых.
Макс некоторое время молчал, словно собираясь с мыслями, потом жёстко произнёс:
-
Ты прав, - никого.
Камера порывисто отвернулась от Саида, мелькнули небо и море, раздался звук выстрела.
Макс закрыл ноутбук.
- Я отыскал их всех, - сказал он. - Всех десятерых. Первого ликвидировал четырнадцать лет назад в Москве. Сулейман был девятым. Я выследил его в прошлом году на Гавайях. О его убийстве передавали по всем телеканалам. Саид был соответственно десятым, и как я думал, - последним, но, как вы сами слышали, я ошибался, - есть ещё одиннадцатый. А это значит, что работа моя не окончена.
Все молчали, искоса поглядывая друг на друга.
- Зачем ты это затеял? - наконец, спросил Крок. - Хочешь, чтобы мы перегрызли друг другу глотки?
- Друг другу не надо, а вот той гниде, которая нас предала, - следовало, - Макс хищно сузил глаза, разглядывая Крока. - А ты чего всполошился? Может, хочешь рассказать, откуда на тебя свалилось твоё неожиданное богатство?
Крок зло сощурился в ответ.
- Да, пошёл ты!
- Зря ты это затеял, Макс, - встал между ними Лаванда.
- Может те пятнадцать лет, которые я посвятил поискам этой мрази, тоже прожиты зря? Извини, Лаванда, я мыслю по-другому, и не успокоюсь, пока труп того шакала, который нас предал, не будет лежать поверх этой самой могилы. Пока кровь его не просочиться до гроба. Только тогда я буду считать, что Антон отомщён. Кстати, к тебе, Лаванда, у меня тоже будут вопросы.
Лаванда агрессивно сдвинул брови:
- Ты хочешь тупо перессорить нас всех, или у тебя есть конкретные факты?
- Факты будут, можешь не сомневаться, - зло дыхнул в него сигаретным дымом Макс. - Истина где-то рядом, и я докопаюсь до неё. Я затем вас и собрал, чтобы предупредить, что выхожу на охоту. Тех десятерых я не предупреждал. А того из вас, кто в этом деле руки запачкал, - предупреждаю. Двух недель не пройдёт, как он будет лежать на этой могильной плите с дырой в затылке.
Думаю, не только мне, но и всем остальным, в ту минуту стало не по себе. Макс был страшен и напоминал маньяка, который выполнит своё обещание не взирая ни на что. Мы разошлись молча.
На следующий день работа валилась у меня из рук, а пора была ответственная, - наш закрытый научно-исследовательский институт готовился к испытанию установки, на создание которой было потрачено десять лет.
Скажу коротко о том, как ваш покорный слуга оказался в науке. После известной вам истории с террористами нашу группу обвинили в самовольстве. Ринувшись на штурм школы без приказа, мы подвергли жизни заложников опасности, и, несмотря на то, что инцидент обошёлся без жертв среди заложников, вины с нас никто не собирался снимать. Мы все четверо уволились со службы, разбежались, кто куда.
В армию я ушёл с третьего курса физмата. Теперь представилось время закончить образование. Я проявил способности к науке, и после окончания института попал в один из тех НИИ, которые раньше называли почтовыми ящиками. Поначалу казалось, что мы просто проедаем выделенные государством деньги, настолько фантастической была тема нашего проекта. Шутка ли, - перемещение во времени.
Года два назад случился прорыв, - созданная нами установка заработала. Мы пытались не только прорваться в прошлое, но и использовать свойства временной "норы" для одновременного перемещения в пространстве. Теоретически, попадая в прошлое, можно было не только выбирать время, в которое вы перемещаетесь, но и географические координаты. Правда, передвижение в пространстве даже в теории выглядело весьма скромно, -- не дальше десяти километров от установки.
Сама установка представляла собой закольцованный тоннель,- бублик типа пресловутого коллайдера, только более скромный по размерам. В тоннеле создавалась среда, в которой капсула с путешественниками во времени могла разгоняться до скорости не мыслимой в обычной воздушной среде.
Было проведено более сотни испытаний на животных. Лабораторные крысы и кролики исчезали в установке и возвращались ровно через двадцать минут, независимо от того был ли активирован механизм возврата, или нет. Самый спорный вопрос проекта, - как возвращаться из прошлого, природа решила сама. Закон сохранения энергии действовал исправно. Прошлое вышвыривало инородные тела, как пробки от шампанского. Животные возвращались с признаками сильного стресса, но живыми. Это придавало нам решимость провести эксперимент с человеком.
И вот в самый ответственный момент, вместо того, чтобы тестировать главный процессор установки, я курю сигарету за сигаретой. Перед мной белый лист бумаги. В трёх кружочках вписаны первые буквы имен: "К, Л, М". Крок, Лаванда, Макс... Я задумчиво кружу авторучкой вокруг букв, рисую стрелочки... Макс, Лаванда, Крок... Кто?
У Крока после гибели Антона завелись немалые деньги. У бедного спецназовца? Хороший дом, машина, своё дело. Просто везение, так необходимое человеку, или тридцать сребренников?.. Я рисую против кружочка с буквой "К" жирную горизонтальную чёрточку. У Крока большой минус и пока он не объяснит происхождение денег, снимать с него подозрение нельзя.
Перехожу к кружочку с буквой "Л". Лаванда скрывал свои отношения с Лизой - девушкой Антона. Через пол года после смерти Антона они поженились. Может из-за неё и погиб Антон? Не факт... Но минус против буквы "Л" я рисую. А ещё Лаванда в детстве считался большим знатоком катакомб, кто, как не он мог дать террористам идею отхода? Тоже не факт, но ещё один минус ставим.
Острие авторучки скользнуло к кружочку с буквой "М". Ну, здесь всё понятно, -- был бы Макс предателем, не стал бы он вытаскивать эту историю наружу. Для пущей объективности пытаюсь найти минус для Макса, но ничего не нахожу.
Значит либо Крок, либо Лаванда. Кто?..
Истина где-то рядом. Вот именно, что "где-то", а я хочу, чтобы она была прямо здесь, у моих ног. Если гора не идёт к Магомету, тогда я сам пойду туда, где скрывается истина. И у меня есть такая возможность.
На второй день после встречи на кладбище, я попросился на приём к руководителю проекта. Моё предложение было простым и логичным, -- использовать меня в качестве испытателя нашей установки. Ну и что, что у нас три штатных испытателя! Они люди далёкие от науки, рискующие жизнями за хорошую плату. А я не только не уступаю им здоровьем, но ко всему прочему являюсь одним из создателей установки, человеком знающим как это работает, и умеющим ориентироваться в нештатных ситуациях. Мне ничего не надо взамен. Я жертвую собой ради науки.
У шефа было много контраргументов, но мои доводы оказались сильнее. Председателю госкомиссии моя кандидатура понравилась, и после тщательного медицинского обследования я был утвержден испытателем.
Теперь нужно было убедить комиссию в том, что самый идеальный пункт назначения первого путешествия во времени, - 2 октября 2008 года. Хорошую теоретическую базу под эту дату мне помогли собрать сотрудники проекта, сами не подозревая, что принимают участие в авантюре, которой не место в серьёзном научном эксперименте.
Как бы то ни было, а нужные дата и время были утверждены. Воевать за место назначения было бесполезно, - оно тщательно подбиралось с позиций безопасности. Главными условиями были - безлюдность, отсутствие автомобильных трасс, линий электропередач и т.д. Установка специально для этого и была построена в строго охраняемой загородной зоне, но школа попадала в десятикилометровую зону её действия. Мне оставалось надеяться только на то, что, имея самый высокий доступ к управлению экспериментом, мне удастся перед его началом перепрограммировать координаты по своему усмотрению.
Задуманное мной было серьёзным нарушением, но я уже не мог остановиться. Я жертвовал собой не столько ради науки, сколько ради того, чтобы найти предателя раньше, чем это сделает Макс. Слишком дикие глаза были у него, когда он говорил о том, что выходит на охоту. У него что-то сдвинулось в голове на почве мести. Он может убить, не разобравшись в ситуации. А я предпочитаю перепроверить и не рубить с плеча.
Мой авантюрный план настолько поглотил меня, что я почти не думал о том, что эксперимент может закончиться неудачей. Меня терзал только один вопрос: Крок или Лаванда? Кто?!
Не буду описывать неприятные ощущения, связанные с перемещением во времени, скажу только, что наша установка оказалась на удивление точной: я оказался там, где планировал - в захваченном террористами здании школы. Дата и время соответствовали заданным параметрам.
Из состояния небытия я вышел на чердаке. Это была удача. Весело бы мне пришлось, явись я прямо перед террористами, - голый, блестящий от пота. Установка была ещё не совершенной и перемещала только живые тела, предметы были ей пока не под силу.
Облепленный чердачной паутиной, я бесшумно спрыгнул через узкий лаз в коридор. Со стороны я явно не был похож на терминатора, скорее - Тарзан после неудачного прыжка. Я оказался в левом крыле школы, в котором размещался спортзал. В мужской раздевалке одежда валялась на полу и на узких спортивных скамьях. Пацанов, видно выдернули отсюда, когда они ещё не успели переодеться. По счастью это были старшеклассники, и я быстро подобрал одежду под свой размер.
Выглянул из бокового крыла в основной коридор. У окна напротив лестничной площадки стоял террорист. К счастью внимание его всецело было приковано к улице. Когда он почувствовал моё приближение, было уже поздно: быстрым и чётким движением я свернул ему шею. Бедняга скрутился в моих руках как вьюнок вокруг оси. Я на лету поймал выпавший "калаш", бесшумно положил его рядом с телом на бетонный пол. Я не собирался начинать полномасштабную войну, - для моих скромных целей сгодится взятый у бандита пистолет.
Можно, конечно, подождать Сулеймана и его людей у подземной галереи, закидать их теми гранатами, которые распирали карманы лежащего у моих ног террориста, и таким образом избавить Макса от необходимости последующие пятнадцать лет гоняться по всему миру за бандитами. Но я не могу раздвоиться, - надо помнить, что у меня всего двадцать минут, прежде чем прошлое вышвырнет меня в наше время. Придётся выбирать: либо заняться террористами, либо спасти Антона. Я выбрал второе. Я ведь заварил эту кашу не просто для того, чтобы найти предателя, я собирался изменить ход событий и спасти Антона от смерти. А там, будь, что будет.
Нет, я конечно хорошо знал о парадоксах времени, о необходимости не оставлять следов, ибо даже маленькая неосторожность, допущенная при возврате в прошлое может откликнуться большими проблемами в будущем. Я понимал, что собираюсь провернуть безответственнейшую авантюру. Не знаю, что на меня тогда нашло, но я перестал чувствовать себя учённым, и мне было наплевать на негативные последствия эффекта бабочки. Я думал только о положительном исходе своей авантюры. Представляете, возвращаюсь обратно в наше время, а мне навстречу - Антон: чуть погрузневший, слегка осунувшийся, но всё тот же Антон.
В кармане у террориста захрипела рация. Сулейман дал команду своим псам стянуться в подвал. Это было то, на что я рассчитывал, - теперь можно беспрепятственно пробраться к вестибюлю.
Пока террористы стягивались к подвалу, я осторожно огляделся из окна. Крок был на своей позиции. Слева от него Лаванда. А вот и я. Я видел только край своего плеча, но сердце моё стучало, как сумасшедшее. Трудно описать то ощущение, когда видишь самого себя таким, каким ты был пятнадцать лет назад. Это не то же самое, что видеть свою старую фотографию.
Я снял с террориста часы. По моим расчётам у меня оставалось ещё десять минут, прежде, чем прошлое вытолкнет меня назад. Скоро Антон пойдёт на переговоры с террористами и мне следует быть рядом с тем местом, где его убили, чтобы помешать убийце сделать своё грязное дело. Я ещё раз выглянул в окно. "Ничего, парни, - мысленно сказал я. -- Справимся. Нас теперь не пятеро, а шестеро".
Сердце зашлось, ударило меня изнутри, чтобы я не забывался. Нет нас всё-таки пятеро. Как ни больно, а один из нас предатель. И тут меня осенило: Макс! Почему я так легко свыкся с мыслью, что он невиновен? Из-за его неподдельной ненависти к террористам? А если он просто убирал свидетелей своего предательства?... Стоп! Сомали! Как я забыл про Сомали?! Когда мы были там в командировке, у Макса водились какие-то странные знакомства. Там он и познакомился с Сулейманом... У меня перехватило дыхание от одной этой мысли.
Значит, ему всё равно на кого повесить своё предательство. А что если он хочет свалить его на меня? Мысль работала лихорадочно... Он побежит за мной... в смысле за тем мной, молодым. Когда они упустят убийцу Антона, они будут обшаривать классы. Потом Макс останется позади. Здесь я его смогу втихаря прижать. Хотя Макс не тот, кто под дулом пистолета выложит всю правду...
Что за чертовщина лезет в голову. Пусть даже в мыслях, я не имею права променять жизнь Антона на правду о предателе. За двумя зайцами всё равно не угнаться. Надо спасать Антона. С Максом, если он предатель, разберёмся по возвращении.
Я бегу к вестибюлю. Террористов здесь уже не должно быть, но я помню об убийце Антона и веду себя осторожно. Я хорошо помню чёрный батник и джинсы с накладными карманами. Выглядываю за угол в ответвление коридора, - чисто. Но делаю два шага, и сердце моё от неожиданности бьёт под горло. Порывисто тычу дулом "глока" в зеркало, висящее в конце коридора.
Когда-то в детстве мы играли в игру "замри-отомри". Увидев своё отражение я запнулся на пол шаге, будто кучерявая одноклассница из далёкого детства крикнула мне в спину: "Замри!" Мне надо было бы облегчённо вздохнуть, оттого, что мой испуг вызван такой мелочью, как собственное отражение. Но это были не мелочи. Я напрягся так, как не напрягся бы выйди мне навстречу парочка другая террористов.
Остекленевшими глазами смотрю на своё отражение. На мне - чёрный батник с белой надписью "NIKE", джинсы с накладными карманами по бокам, белые кеды. В руке - "глок". В те секунды у меня почему-то не было сомнения, что я держу тот самый "глок" из которого застрелили Антона.
Я обернулся к зеркалу спиной. Рукоятка "глока" стала мокрой от вспотевшей руки. Я видел в зеркале спину человека убившего Антона. Мурашки холодного озноба так густо сеялись по моему телу, что я на мгновение ощутил себя инопланетным существом, получеловеком-полурептилией.
Я бессмысленно терял время. Стоял, как парализованный перед зеркалом, задавая себе вопросы, на которые не знал ответов: "Зачем!!! Почему?!" Я не находил ни одной причины, по которой должен был убить Антона. Может, случилось что-то непредвиденное? Может случайный выстрел?... Перебирая пальцами на рукоятке пистолета, я мысленно успокаивал себя: "Ничего! Всё будет нормально. Всё в моих руках. Надо просто быть поосторожнее с пистолетом. Теперь я знаю, чего опасаться. Предупреждён, значит вооружён".
Я не знал, что делать и чисто машинально пошёл к вестибюлю. Спасать Антона? От кого? От самого себя? А может надо наоборот, бежать в противоположную сторону? Но уже поздно, - я почти на месте. Графский вестибюль был огромен. Я смотрел на него со второго этажа сквозь мраморные столбики балюстрады. Внизу, по мраморной мозаике прохаживался Сулейман, ещё два террориста стояли у двери. Едва я занял свою позицию за балюстрадой, как бандиты у дверей, впустили Антона.
Антон повёл себя странно, -- хозяйским шагом, не опасаясь бандитов, подошёл к Сулейману.
- Пора, - коротко сказал он.
Сулейман подал знак, террористы проворно затопали от входной двери к ведущей в подвал лестнице. Сулейман протянул Антону небольшой продолговатый предмет. Я в первую секунду подумал, что это зажигалка.
- Придётся это сделать тебе, - сказал бандит.
Антон посмотрел на протянутый ему предмет, но не взял его.
- Мы так не договаривались, - сказал он.
- Из подвала эта штука не сработает, - ответил Сулейман. - Бери. Я никогда не говорил, что пол миллиона достанутся тебе даром. Отрабатывай.
Когда Антон нерешительно взял предмет в руки, я понял, -- это был дистанционный пульт взрывного устройства. Террористы сразу предупредили, - актовый зал вместе с заложниками заминирован.
Я был так ошарашен происходящим, что несколько секунд сидел, как парализованный. Сулейман прощально взмахнул рукой, спустился по лестнице в подвал. Антон ссутулившись пошёл к выходу. Тут я, наконец, обрёл способность действовать.
- Антон, - окликнул я, прыжком перемахнув через балюстраду.
Он порывисто обернулся. Приземлившись, я остался стоять на одном колене, ладонью упираясь в мраморный пол. Руку с "глоком" отвёл чуть назад. Глаза Антона поначалу хищно прищурились, но потом в них проскользнуло удивление. То ли мой голос показался ему знакомым, то ли в лице почудились знакомые черты.
- Привет, Антон! - тихо сказал я. - Жаль, что не сбудется мечта Макса. Он так хотел видеть как предатель будет истекать кровью на твоей могиле. У времени много парадоксов, но такая заморочка даже ему не под силу.
Я очень хотел поговорить с ним, но времени катастрофически не хватало. Счёт шёл на секунды. В глазах Антона было непонимание. В другой ситуации он счёл бы меня сумасшедшим мужиком, который по глупой случайности стал у него на пути, но видно мой взгляд не был взглядом сумасшедшего и нёс в себе угрозу. Большой палец Антона предусмотрительно поднялся над кнопкой дистанционки. Нельзя было терять ни секунды.
Я выкинул вперёд руку, выстрелил на вскидку, не целясь. Да в этом и не было необходимости, - я знал, пуля ляжет точно туда, куда она легла пятнадцать лет назад. Судьбу не обманёшь.
Антона отбросило назад, он повалился на спину, а я всё ещё стоял на колене, целя в то место, где секунду назад была голова друга. Я терял драгоценные секунды, и не мог отойти от шока, хотя я знал, - тот, молодой Рэм, сейчас мчится к школе такими скачками, что через несколько секунд будет здесь. Я, наконец, бросился к Антону, поднял упавший дистанционный пульт... А вдруг я ошибся? Вдруг судьба ещё не предопределена, и кто нибудь наступит на него? Там наверху около сотни заложников. Вот ответ на ещё один вопрос, мучавший меня много лет: почему бесследно исчезнувший бандит не привёл в действие бомбу?
Потеряв ещё две секунды на то, чтобы разобраться, где у пульта предохранитель, я побежал к стеклянной двери. Сейчас будет выстрел вдогонку... Есть! - Пуля щёлкнула в стену. Я с разбега прыгнул, разнёс в щепки дверь. Нечаянный выстрел из "глока". Кувырок через плечо. Всё! Темнота...
Мутный свет появляется через секунду. По крайней мере, мне кажется, что прошло не больше секунды. В глазах восстанавливается резкость. Я в лаборатории, меня вытягивают из капсулы. Вокруг суета, сбивчивые вопросы: "Ты в порядке?.. Что случилось?" Кто-то подаёт мне простынь, кто-то утирает тампоном кровь с лица. Это видимо от дверных осколков.
- Всё в порядке, - отвечаю, пряча свою наготу под простынею.
Ищу глазами руководителя проекта.
-
Мне надо уйти, - говорю ему. - Отчёты и всё остальное, - завтра.
Шеф смотрит на меня, как на недоумка.
-
Останешься в лаборатории, пока не пройдёшь весь комплекс медицинских исследований предусмотренных экспериментом.
Он уходит. Я понимаю, что через инструкции не перешагнуть. Ловлю жалостливые взгляды. Коллеги думают, путешествие во времени повлияло на мою психику...
Ссадины заклеили лейкопластырем. Подключили ко мне уйму датчиков, уложили в постель. Приборы писали обычную картину. Особых изменений в моём организме путешествие во времени не вызвало, разве что был зафиксирован избыток адреналина в крови.
Вечером ко мне пустили жену.
-
Что-то не так? - спросила она, сразу почувствовав моё состояние.
Жена была единственным человеком, с кем я мог поделиться тем, что произошло. Она была не только самым близким мне человеком, она знала ту давнюю историю с террористами не понаслышке. Она работала у нас криминалистом.
-
Я убил его, - сказал я, прикидывая, как бы подоходчивее и покороче объяснить ей то, что произошло.
-
Антона?
У меня удивлённо изогнулась бровь.
-
Откуда знаешь?
-
Боже, Рэм, мы с тобой пятнадцать лет это знаем.
Я сел на кровати так порывисто, будто сотня шприцов вонзилась мне в спину.
-
Пятнадцать?
- Ну, да. Ты же не думаешь, что твои пальчики с того "глока" испарились сами по себе? Когда я поняла, что это твои отпечатки, я уничтожила все следы. Получилось так, что этот пистолет "почистили" сами террористы сразу после убийства Антона.
Я ошарашено смотрел на жену. Когда пятнадцать лет назад нашли "глок" из которого был убит Антон, на нём действительно не оказалось отпечатков пальцев. Теперь понятно, почему.
- Но ты не сказала мне ни слова!
- Зачем? Разве ты не знал? Мы оба знали, а некоторая недоговорённость только сплачивала нас все эти годы.
-
И за всё это время у тебя ни разу не появилось желание спросить, зачем?
-
Появлялось, много раз, но я боялась потерять тебя.
-
Да, ты права, я бы не понял тебя. То, что ты знала пятнадцать лет, я узнал только сегодня. Звучит странно, но это так.
Наш разговор прервал звонок Макса. Голос по-деловому сух и отрывист:
-
Завтра в одиннадцать, на том же месте.
Значит, он уже решил всё. До предательства Антона Макс докопаться никак не мог. Кого он выбрал в качестве козла отпущения? Крока, Лаванду, меня?..
Я заканчиваю писать эти строки за пол часа до назначенного времени. Всё, пора. Времени осталось только на дорогу.
* * *
Пятнадцать лет жизни я потратил на поиски тех, кто был причастен к убийству Антона. И вот - финальная точка. Последний, одиннадцатый...
Мне не снятся по ночам лица тех десяти, но глаза одиннадцатого будут преследовать всю оставшуюся жизнь. Я знаю это. Пусть, правда за мной и месть справедлива, но куда деть прожитые вместе годы, пройденные испытания, смерть друзей?.. Кто знал, что одиннадцатый окажется своим. Если бы Крок или Лаванда, я перенёс бы это не так тяжело. Но Рэм!..
Листопад словно решил занести могильную оградку. Листья густо летели вкось, кувыркались, шуршали. Словно вторя им, в моей руке хрустел пластиковый стакан.
-
Глупо отпираться Рэм, - сказал я, отшвыривая скомканный стакан к ограде. - Мигунову помнишь? Работала в криминалистической лаборатории. Я нашёл её, и она призналась, что на пистолете, из которого убили Антона были твои отпечатки. Твоя жена подтёрла их.
Я пристально смотрел на Рэма. Поначалу он держал себя молодцом.
-
Интересно, Макс, как ты выбивал у неё показания? - усмехнулся он. - С пистолетом у виска она и не такое могла сказать.
Я конечно пригрозил Мигуновой, а иначе она ничего не сказала бы, но я был уверен в правдивости её слов.
-
Всё сходится, Рэм, - экспертизу проводила твоя жена, на пистолете не было отпечатков. Странно, да? Террористам больше делать не чего было, только пальчики вытирать. И потом, никто из бандитов не мог убить Антона, - они в то время уже уходили в катакомбы.
Рэм криво усмехнулся.
-
Но выстрел прозвучал, когда мы все были ещё снаружи.
-
Это был не тот выстрел, который убил Антона. Вероятно, это была случайность, давшая тебе возможность без приказа броситься на штурм. Думаю, Сулейман решил сдать тебя, а ты опасался, что он рассказал о твоём предательстве Антону. Это в характере Сулеймана. Он часто пользуется услугами предателей, а потом сдаёт их, как отработанный материал. Ты прибежал в вестибюль, когда бандиты ушли в подвал, а Антон бросился в актовый зал к заложникам. Ты грамотно разыграл сцену перестрелки с выдуманным тобой бандитом в чёрном батнике. Два одиночных выстрела из "калаша" и выстрел из чужого "глока", который ты заранее припас. Единственное, чего ты не рассчитал, что пистолет выпадет у тебя. Тебя спасло то, что "глок" попал на экспертизу к твоей жене. Она отсрочила расплату на пятнадцать лет.
Закончив свою обвинительную речь, я прикрутил к пистолету глушитель. Пора было завершать.
-
Послушай, Макс, - сказал Рэм. - Всё было не так, как ты думаешь.
Я порывисто приставил ствол ему ко лбу.
-
Хватит юлить! Так - не так!.. Ты убил Антона?
Рэм побледнел, набрал полную грудь воздуха, отвернулся к берёзе, с которой ветер густо рвал листья и роем нёс их над могильными оградками.
-
Понятно, - скрипнул я зубами в ответ на его молчание, и приказал: - На колени, лицом к Антону.
Рэм с какой-то обречённостью в движениях опустился на колени. Лицо его было напротив гранитной фотографии Антона.
-
Смотри ему в глаза и проси прощения.
-
Ты делаешь ошибку, Макс, - обречёно сказал он. - Предателем был Антон.
Большей чуши я услышать не мог.
-
Я думал, ты умрёшь, как мужчина, а ты начинаешь извиваться, как уж. Может, слезу пустишь? Крок, налей ему для храбрости.
Рэм зло оттолкнул протянутый ему стакан, молча опустил голову. Я не стал тянуть, - выстрелил ему в затылок. Рэм упал, обняв могильную плиту. Всё было так, как я этого хотел, - труп предателя лежал на могиле Антона, но удовлетворения, почему-то не было.
Отвинчивая глушитель, я вышел из оградки. Уже на центральной аллее меня нагнал Крок, протянул несколько сложенных вдвое листов бумаги.
-
У Рэма из внутреннего кармана выпало.
Я читал на ходу, швыряя прочитанные листы за спину. Рэм писал о какой-то машине времени, о своём путешествии в прошлое, в захваченную террористами школу... Не знал я, что он занялся писанием фантастических рассказов. В качестве сюжета он взял события того давнего октября 2008 года. Героями сделал нас самих, даже не изменив имена.
Последний рукописный лист улетел за спину. Не люблю фантастику. В руках у меня остался только крохотный листок для заметок. Отмахнул и его. Клочок бумаги кувыркнулся, показывая короткую запись на обороте. Я не одолел любопытства. Сделал несколько быстрых шагов назад, наступил на клочок, отняв его у ветра. Вытащил из-под ботинка. Рэм писал небрежно, видимо впопыхах, чтобы не забыть мысль.
-
Что там, Макс? - окликнул Лаванда.
Будто испугавшись чего-то, я разжал пальцы, отдавая листок ветру.
-
Ничего особенного, всё та же туфта.
Я поднял воротник куртки, решительно зашагал навстречу летящим в лицо палым листьям, но вскоре не одолел соблазна оглянуться вслед кувыркающемуся по жёлтой аллее белому клочку бумаги, на котором торопливым мелким почерком Рэма была написана всего одна фраза: "Истина где-то рядом, но, как правило там, где нас нет"