Аннотация: Приезд наследников. Тукумук как источник возможного питания
Глава 9. Приезд наследников. Тукумук как источник возможного питания
"Проклинаю тот день, когда стал магом.
До этого у меня были друзья.
Сейчас - только враги".
Из трактата неизвестного мага
"Как завоевывать друзей, отбирать
имущество и получать власть"
Гвейн заканчивал ставить ворота. Как он управился с ними в одиночку, оставалось загадкой. Я мысленно приравняла его работу к подвигу.
- Желаю радоваться! - крикнул он, заметив меня, вытер пот со лба тыльной стороной ладони и пригладил взъерошенные волосы, которые, впрочем, тут же снова встали торчком.
- Взаимно, - ответила я. - У меня появилась идея.
- Думаю, она посетила тебя во время завтрака, - ухмыльнулся парень.
- Точно! Хотя, нет, немного позднее. Потому что пока я расправлялась с печеным ужасом, мне рассказывали одну очень занятную легенду.
- Поделишься?
- Непременно. Давай прокатимся, по дороге расскажу.
- Цель прогулки? - уточнил Гвейн.
- Поискать пункт нормального питания, - вздохнула я.
- Наши цели сходятся. Жди меня здесь. Я переоденусь и поедем.
Гвейнард покачал створку ворот, проверяя, крепко ли держится, и быстро пошел в замок. Я проводила его взглядом. А он ничего, в этом Данни была права.
Тут до моего слуха донеслось сдавленное ржание, потом скрип колес, и я не без изумления воззрилась на подъехавший экипаж.
Заморенная лошаденка дышала тяжело - видно, подъем дался ей не без труда. Открытая коляска с худосочным мужичком на козлах, казалось, вот-вот развалится, настолько старой и обшарпанной она выглядела. Наконец сия древность, скрипя всеми суставами, замедилила ход, остановилась, и из нее выбралась высокая сухопарая дама в длинном плюшевом платье бордового цвета. Платье болталось на даме, как на вешалке, а плюш, по виду ровесник коляски, кое-где был потерт, точнее, кое-где потерт не был. За дамой последовала такая же тощая девица, тоже в плюше, но голубом. Точная копия дамы, хотя и менее потрепанная.
- Эй, позови кого-нибудь, - сказала дама.
Я оглянулась недоуменно - к кому она обращается? Никого не увидела и сообразила: ко мне. Уточнила:
- Кого конкретно?
- Понаберут же бестолочей, - дама пришла в раздражение. - Кого положено, того и позови. Хозяина, хозяйку. Да пошевеливайся, толстуха.
Следовало, конечно, отправить тетеньку туда, откуда она приехала, но я сообразила: начали съезжаться наследники. Сдержанно ответила:
- Хозяин умер.
- Без тебя знаем. Ты-то кто? Кухарка?
- Может, сами представитесь? - начала заводиться я.
Вспомнила рассказ Данни и сообразила - это, должно быть, Ариенна с мамашей, не помню ее имени. Забитое дитя и ее родительница, что везде и всегда отстаивает дочкины права.
Дама от такой наглости на миг окаменела, потом будто что-то вспомнила, отмерла и поморщилась, будто хлебнула уксуса. Оглядела меня с ног до головы и высокомерно изрекла:
- Кажется, поняла. Ты ведь всегда такая была. Нахальная выскочка. Ну и разнесло тебя на хозяйских-то харчах. А в остальном ничуть не изменилась, хотя столько лет прошло. Ходячая неприятность.
Теперь удивилась я:
- Мы знакомы?
- Знакомы? Еще чего! - фыркнула дама. - Много чести знакомиться с такой... такой...
Она аж запыхтела, пытаясь подобрать определение. Наконец продолжила:
- Не видела тебя раньше и никогда от этого не страдала! Откуда ты взялась? Мы думали, ты сгинула в своих катакомбах и больше не появишься. Все окрестности стонали, пока хозяин от тебя не избавился.
Стонали окрестности? Хозяин избавился? Про кого она говорит? Я хотела спросить, но не успела - лицо дамы озарилось улыбкой, а девица и вовсе зарделась. Я обернулась.
Ну конечно, к нам подошел Гвейнард.
- Молодой человек, будьте так добры, проводите нас в дом, - проворковала дама. - С вашей стороны очень мило оказать нам такую...
- По тропинке прямо, - отрезал парень. - Мира, поехали.
- Вот бедняжка, - искренне посочувствовала она. - Как же ты живешь-то с таким имечком и с такой... хм... нестандартной внешностью?
Хотелось сказать "Прекрасно жила, пока вы не появились", но, дабы не выглядеть законченной хамкой, пришлось ограничиться первым словом.
- Но ты же не наследница, правда? - с надеждой спросила плюшевая дама.
- К счастью, нет. Всего лишь доверенное лицо хозяйки, - пояснила я и пошла за Гвейном к быстроходке.
Когда мы отъезжали, они все еще пялились нам вслед. Кажется, старшая дама сказала что-то типа "но как похожа, практически одно лицо, особенно если похудеет".
- С кем это у тебя одно лицо? - спросил Гвейн.
- Понятия не имею. С какой-то ходячей неприятностью.
- Надеюсь, все, кроме лица, у вас разное?
- Вернемся, сам спросишь у тетки. Ты, как я вижу, пользуешься у дам успехом, - съязвила я. - Даже у побитых молью.
- Ты не поверишь - с рождения, - серьезно ответил Гвейн. - Матушка была от меня без ума. Я много ел, крепко спал, подпевал, когда мне исполняли колыбельную и писал в горшок, а не в пеленки.
- А как с этим в настоящее время? - живо поинтересовалась я.
- Представь себе, тоже много ем и крепко сплю. И обязательно подпою, когда ты исполнишь мне колыбельную.
- Исполню, если не намочишь пеленки, - пообещала я.
- Договорились. Но прежде давай решим, куда едем.
- Ну... последний раз я была здесь давно, поэтому не очень хорошо осведомлена обо всех злачных местах. Думаю, в каждой деревушке найдется по приличному трактиру. Поэтому едем во-он туда.
Быстроходка неспешно ползла по холму вниз, и панорама менялась с каждой минутой. Вид отсюда открывался великолепный! Несколько деревушек, между ними - поля и рощицы. Чуть дальше - лес. За ним мелькает гладь озера. Простор! Нет, не зря замок построили на возвышенности!
Деревушка, в которую мы направлялись, называлась Старый Тукумук, опять же, про полном отсутствии Нового. Я была солидарна со Свартом: воображение вряд ли дружило с сельскими жителями. Это ж надо, все деревушки отукумучить. Наверное, вопрос "Как проехать в Тукумук?" ставил в тупик не одного путника.
Я разглядела дорогу, по которой мы двигались ночью. Сверху она походила на извивающуюся змею.
Змею! Я вспомнила про кинжалы и поежилась. Кто, когда и зачем воткнул их в дверцу быстроходки? Если нас хотели убить, то по какой причине? Некстати вспомнился и ночной вызов с предупреждением, и те два типа, что гнались за мной по вечерней улице. Почему-то в памяти всплыл Ербин и его очень странное поведение при нашей последней встрече. И еще - кинжал.
Тот самый серебристый кинжал, что я обнаружила на рабочем столе во время явления Ербина. Тот самый, который пытались украсть. Тот самый, растаявший на полу архива.
Кинжал был внешне очень похож на шестерку, лежащую сейчас в верхнем ящике комода. Точной такой же серебристый металл. Аналогичное обоюдоострое лезвие. Различия имелись лишь в рукояти. На том не было никаких фигурок. А вот инкрустация, кажется была.
Совсем такая же, как у кинжала, что держал яблокожор. Изображенный на стене дома, где жил Ербин.
Тьфу ты, опять Ербин!
Сейчас, при свете дня, я только диву давалась: зачем поддалась уговорам подруги пуститься в эту авантюру. Тем не менее, многие я бы очень хотела узнать ответы на некоторые вопросы. И для начала решила поделиться в Гвейном тем, что узнала сама.
Пересказ легенды занял все время, пока мы спускались. Гвейнард слушал внимательно, изредка кивал, хмыкал и даже хихикал. Когда я завершила повествование, сказал:
- Очень интересно и познавательно. Снова шесть кинжалов, образующие треугольник.
- По легенде, они олицетворяют возмездие за грехи, если я правильно разбираюсь в мифологии, - сказала я.
- За грехи? - хохотнул Гвейн. - А ну скажи, грешна ли ты, девица? И если да, то в чем твой грех?
- Я-то тут при чем?
- А разве не на тебя покушались ночью, испортив прекрасную дверцу не менее прекрасной быстроходки шестью ужасными дырами?
- Вот еще! Конечно, нет!
- Хочешь сказать, на меня?! - притворно-грозно спросил Гвейн.
- Понятия не имею. Вот ты смеешься, а дело-то серьезное. Надо бы сперва разобраться, что это вообще за кинжалы. На рукоятях изображены священные животные Великих Подпор, первопомощников Святого Улии. Я нашла в библиотеке книгу о Великих Подпорах. Надеюсь, в ней найдется что-нибудь про кинжалы, треугольную башню и Апукнутута.
- Да ну, брось, - снисходительно сказал Гвейн. - Сварт наверняка сам придумал историю с проклятым магом просто для того, чтобы тебя повеселить.
- Делать ему больше нечего, - фыркнула я.
- В том-то и дело, что нечего, - задумчиво протянул Гвейн. - Скучно ему в замке. Какой-то он... странный, этот садовник. Который и не садовник вовсе.
- Почему странный?
- Как - почему? Во-первых, если он нас ждал, то как допустил обстрел яблоками? Если не ждал, то с какого перепугу выполз ночью во двор? Ведь по его словам, он не слышал ни звонка, ни стука. И потом. Кто, если не он, сидел в башне замка? Кроме него и жены некому. Значит, все-таки видел наш приезд. И глюка этого...
- Кого-кого?
- Ну, морока твоего, лже-садовника. Тоже видел. Не мог не видеть. Однако, заметь - отрицает сей очевидный факт.
- Отрицает, - согласилась я. - Это не он сидел в башне. И не его жена. Он не знает, почему там горел свет.
Гвейн поморщился:
- Все равно этот садовник какой-то мутный. Того не знает, этого не видел, хотя по логике просто не может не знать и не видеть. То ли врет, то ли... Да нет же, определенно врет. А зачем? Непонятно. Ладно, вернемся к нашим кинжалам. С какой стати их влепили в машину? А, главное, кто?
- Сначала надо выяснить время э-э-э... влепления, хотя бы примерно, - предложила я. - Когда мы выехали из города, их еще не было. Значит, на дороге?
- Безусловно, - кивнул парень. - Может быть, ты слышала характерный звук? Или заметила, как машину качнуло или дернуло?
- Ее постоянно качало и дергало, - ответила я не без ехидства. - По-другому она очень редко ездит. Но это вряд ли произошло на ходу. Потому что треугольник-то вышел идеальный. Видимо, кинжалы воткнули во время стоянки.
- Помнишь, к нам подъехал всадник. Как его? Даш, кажется. Кстати, неплохо было бы узнать, кто это вообще такой. Вполне вероятно, именно он нас преследовал.
- Вероятно, - кивнула я. - Он или черный странник. Ты, кстати, его заметил?
- Кого - его?
- Черного странника.
- Когда?
- Когда ты менял элемент в быстроходке. Он шел прямо на нас...
Я снова вспомнила ужас, нахлынувший при приближении черной фигуры, и поежилась.
- Если честно, никого не видел, - сказал Гвейн с некоторым раздражением. - И тебе наверняка показалось.
- Ничего мне не показалось, - возмутилась я. - Там точно был странник.
- Черный? - ехидно уточнил парень.
- Абсолютно черный. Страшный. Он шел прямо на меня, а от него шел могильный холод... Говорят, он бродит по мирам и выпивает души.
- А твою тоже випил?
В голосе Гвейна сквозило любопытство.
Вот они, своременные мужчины. Никакой заботы, никакого сочувствия.
- Не веришь, не надо, - огрызнулась я.
- Да верю, верю... С вами тут в кого угодно поверишью. Просто напасть какая-то. Преследователи, кинжалы, мороки...
- Да еще этот вчерашний вызов, - добавила я. - Точнее, уже позавчерашний.
- Что за вызов? - нахмурился мой спутник.
Пришлось рассказать.
- Действительно, все очень странно... А знаешь, мне кажется, нас просто хотят запугать.
- Но для чего?
- Понятия не имею. И еще обстрел яблоками. Как ты его назвала, этого стрелка? Ушан?
- Ушач, - поправила я. - Здесь наверняка живет или совсем недавно жил очень сильный маг. Хозяин замка, он же отец Данни, или кто-то другой. Может быть, обитал или до сих пор обитает в той самой треугольной башне, о которой говорится в легенде. Кто-то же ее построил.
- Да какая еще башня! - воскликнул Гвейн с раздражением. - Нет тут никакой башни! Мира, это все байки. Или, если хочешь - легенда. Вот ты раньше эту башню видела? А ведь должна была, правда? По уверению Саврта, она где-то под холмом, да? Ну, и где? Где, я тебя спрашиваю? Мы едем, едем, а ее все нет и...
Гвейн замолчал, потому что в это время дорога сделала поворот, и мы ее увидели.
У меня аж дыхание перехватило.
Она выглядела точно так, как описал садовник. Три столба по углам, три - в середине каждой стороны. Белые, гладкие, вытесанные из цельного куска камня. Стены между столбами - черные, каменные, снизу покрытые мхом.
И ни единого окна, даже самого маленького. Двери тоже не было.
Гвейн не зря негодовал - мне тоже показалось странным, что с холма башня совсем не видна. Впрочем, при ближайшем рассмотрении сей парадокс легко объяснялся: она слегка вдавалась в возвышенность и находилась в мервой зоне обзора. Я точно помнила, что в прошлый приезд не видела никакой башни.
- Не хотелось бы мне в ней жить, - мрачно сказал Гвейн. - Зловещее местечко.
Мне же, напротив, было интересно посмотреть на башню вблизи, погладить столбы, потрогать камни. Древние предметы, в том числе и здания, манили меня, сколько я себя помнила. Я не разделяла магию на белую и темную. Ее делали таковыми сами люди, а могуллий, как и амулеты с артефактами, казались мне дружелюбными.
- Давай остановимся, - заканючила я. - Только немного посмотрим, и все.
- Нет, - отрезал он. - Сначала дело. То есть, трактир. И вообще, я бы очень не советовал подходить к башне ближе, чем на сто шагов. По крайней мере, в одиночку.
Пришлось признать, что по первому пункту он прав, и отклоняться от выбранного маршрута не стоило.
Все еще разглядывая башню, я активировала маго-взор. И вздрогнула. Башня оказалась окружена коричневым свечением. Ни разу такого не встречала и понятия не имела, что он означал.
- Маго-взор? - недоуменно переспросил парень. - Что это такое?
- Ну... как бы тебе объяснить... Способность видеть свечение артефактов.
- И что, все это могут?
- Нет, далеко не все.
- А ты? То есть, понятно, можешь. Я хотел спросить, у тебя это врожденное?
- Нет, приобретенное. Причем довольно любопытным образом.
- Расскажешь?
- Расскажу. Произошло это незадолго до знакомства с Данни...
Однажды я возвращалась домой с учебы и застала на лестнице возле нашей квартиры незнакомого мужчину. Худой, изможденный, он сидел на ступеньках, привалившись к перилам. Длинные волосы прятали лицо, он тяжело, хрипло дышал, словно тяжелобольной. Я тронула его плечо. Он вскинул голову, посмотрел на меня и слабо улыбнулся.
На улице послышался топот тяжелых сапог. Лицо человека исказила гримаса ужаса.
- Вас ищут? - шепотом спросила я.
Он едва заметно кивнул. Я, ни минуты не раздумывая, взяла его за руку, заставила подняться и повела в квартиру.
Это оказался скрывающийся от преследования маг. В те времена на магов периодически проводили облавы: обыскивали чердаки и подвалы, врывались в дома и переворачивали все вверх дном. К нам, к счастью, никто ни разу не ворвался - у мамы имелась охранная грамота, как у вдовы погибшего при исполнении важного задания исследователя. Поэтому я была уверена: мага здесь искать не станут.
Человек, зайдя в квартиру, прямо у порога опустился на пол. Кажется, у него закончились последние силы. Я заставила его подняться, отвела в комнату и усадила на диванчик. Он кивком поблагодарил меня и закрыл глаза. Я оставила его отдыхать, а сама отправилась в кухню приготовить что-нибудь на обед.
Чуть позже, когда маг очнулся и все съел, то рассказал свою историю. Родился далеко от столицы, в маленьком селе, где и обучился магии - по счастью, на окраинах Данетии безмаги не так сильно бесчинствовали, и семьи потомственных магов там сохранились до сих пор. Правда, запасы могуллия у них таяли, а то и кончались вовсе. Поэтому время от времени магам приходилось покидать родные края и отправляться в столицу, где можно было за большие деньги раздобыть немного волшебного порошка или каких-нибудь зелий. Некоторые пробовали искать Орден Сятого Улии, но либо не находили, либо не возвращались совсем. В Ойлине, правда, тоже многие пропадали, но некоторые все-таки добирались до дому, а кое-кто даже привозил драгоценный товар. Поэтому считалось - ехать в столицу все-таки безопаснее, хотя и накладно.
Кассур, так звали спасенного молодого человека, скопил немного денег и подался в город. Конечно, его семья могла обойтись и без могуллия, но для магов такая жизнь была равносильна медленной смерти. У него было несколько адресов, где бы мог продаваться порошок, одно в трех квартирах никого не оказалось, а в четвертой ждала засада. Что стало бы с Кассуром, попадись он в лапы безмагов? Скорая смерть или долгие пытки в подвалах безмагии. В любом случае, исход ужасен.
Он бежал очень быстро, но скоро выдохся. Собрав последние силы, нырнул в первый попавшийся подъезд, где я его и нашла.
В то время любой человек старше двадцати казался мне взрослым и умудренным жизнью, и хотя Кассуру едва исполнилось двадцать три, я смотрела на него с почтением и благоговением. Еще бы! За ним охотились, он бежал! В моих глазах он был героем. Поэтому когда он сказал: "Хочу отблагодарить тебя за мое спасение", у меня перехватило дыхание от счастья. Все, связанное с магией было для меня подобно сказке, и в то же время чем-то очень родным. Я не понимала, зачем уничтожают артефакты и могуллий, почему преследуют прекрасных волшебников и почему властвуют безмаги, эти безжалостные и страшные убийцы. Конечно, вслух я ничего подобного не говорила, иначе бедная моя мамочка не пережила бы таких взглядов родной дочки. Однако никогда не обсуждала со сверстниками поимку очередного преступника, отчего была лишена друзей совершенно.
Надо ли говорить, что видеть рядом с собой живого мага стало для меня величайшим счастьем? Я как завороженная следила за его манипуляциями. Вот он достал из кармана малюсенький пузырек, вот открыл, вот капнул из него на указательный палец. Затем поднял руку и приложил палец к моему лбу.
- Этого, возможно, недостаточно, - сказал он. - Увы, у меня больше нет могуллия, но у тебя такой большой потенциал, что оставить его без внимания - все равно как закопать в землю сверкающий драгоценный камень. Ты что-нибудь чувствуешь?
Ровным счетом ничего не чувствую. Ну, то есть, вообщеНеужели меня обманули? Посулили какой-то особо ценный дар, а потом передумали?
- Сосредоточься на том месте, где я коснулся твоего лба, - велел Кассур.
Я сосредоточилась. Напряглась. Точка соприкосновения с пальцем Кассура отчаянно зачесалась, словно меня укусила мошка. Я замотала головой, наморщила лоб, пытаясь стряхнуть насекомое. Оно не стряхивалось, наоборот - кусало еще сильнее.
Внезапно жжение прекратилось, в голове наступила ясность и пустота.
Я с удивлением огляделась.
И только тут ощутила произошедшее изменение. Вокруг вдруг добавилось красок. Все стало ярче и объемней. Предметы, окружавшие меня, знакомые с раннего детства предметы обстановки стали выпуклыми, потянулись ко мне углами, боками, полками, валиками, ножками...
- Не бойся, - шепнул Кассур. - Все в порядке.
- Что это? - тоже шепотом спросила я в потрясении.
- Маго-взор. Ну, все, все, переходи на обычный.
Переходить на обычный не хотелось. Да что там "не хотелось" - открыв в себе способность видеть мир по-другому, я была просто не в состоянии вернуться к обычному, серому, невзрачному окружению. Вот, например, папин портрет, висящий на стене. Почему он окружен сине-зеленым сиянием? Раньше ничего подобного не замечалось. Так было всегда или...
- Эй!
Маг потряс меня за плечо. Я моргнула. Очарование сразу же пропало.
- Не увлекайся, - строго сказал Кассур. - Маго-взор вытягивает силы. Из тебя. Понимаешь?
Я кивнула.
Но усмехнулся:
- Пока еще не понимаешь. Не расходуйся понапрасну, девочка. Используй маго-взор только в крайних случаях. Иначе можешь истощиться полностью.
Про что он говорит? Я слабо понимала. И вообще, у меня было к нему столько вопросов. Но главный - только один.
- Почему светится папин портрет?
Он нахмурился. Посмотрел на рисунок.
- Это твой отец? - спросил недоуменно.
- Конечно, - уверенно ответила я. - А что?
- Не знаю, могу только предполагать... Возможно, его написал маг. Или в краски добавили могуллия. Ты, кстати, знаешь, кто автор?
- Кажется, кто-то из папиных друзей. Точно не знаю.
Он облегченно вздохнул:
- Ну, скорее всего, он рисовал не совсем необычными красками. Мог и сам, кстати, не знать об их свойствах. Спроси у папы, кто автор, возможно, все сразу объяснится.
- Не могу, - я покачала головой. - Папа пропал.
Внезапно для себя я рассказала незнакомому человеку про папу, про его работу - испытание летунов, про то, как он однажды улетел и не вернулся, а мама ждет его до сих пор...
Он погладил меня по голове и посмотрел так сочувственно, что я поняла - вот мой мужской идеал.
И сразу же в него влюбилась.
Да-да, Кассур стал моей первой любовью. Еще долго потом я грезила о нем в своих девичьих мечтах. Но никому про это не рассказывала. Даже Данни, хотя с ней-то делилась всеми своими секретами. Кассур был только мой.
К большому сожалению, он очень скоро ушел. Я очень хотела пойти с ним, но он категорически отказался:
- Сейчас очень неспокойные времена, девочка.
- А мы еще встретимся? - спросила я, сдерживая слезы.
- Обязательно, - он щелкнул меня по носу.
Я сморщила нос и улыбнулась:
- Когда?
- Как только закончатся темные времена безмагии. Я тебя найду. Постараюсь. Как-никак ты моя ини.
- Ини? - недоуменно спросила я.
- Ну да. Ведь я тебя инициировал... Поэтому просто обязан буду время от времени проверять, как ты поживаешь. А, значит, мы встетимся.
- Точно? Обещаешь? - я сомневалась, что проживу хоть час, если он сейчас же не скажет "да".
- Конечно, встретимся.
Он улыбнулся так светло и нежно, что у меня защемило в груди.
Когда закончились времена безмагии, я, конечно же, пыталась навести о нем справки. Но что толку искать иглу в стоге сена! Конечно, ни один знакомый маг ничего не слышал ни о каком Кассуре. Я даже рискнула подать официальный запрос. И снова мимо.
Гвейнард выслушал мой рассказ, помолчал немного и спросил:
- А ты узнала, кто рисовал твоего отца?
Я удивленно посмотрела на приятеля.
- Нет, не узнала. Конечно, я спросила у мамы. Но мой вопрос почему-то очень ее напугал. Она ответила, что не знает, но по ее виду стало ясно - не договаривает. Видимо, художник действительно был магом. А в те времена, сам понимаешь, их имена не каждый решался произносить вслух...
На самом деле, мамино поведение меня сильно озадачило. Она прекрасно знала, что я никому не сболтну о рассказанном ею, однако свернула разговор и просила больше эту тему не поднимать. Почему - я не знала до сих пор.
В поисках трактирчика пришлось объехать почти весь Старый Тукумук. Поселок был небольшой, грязноватый и очень, очень пестрый. В том смысле, что низенькие покосившиеся развалюхи соседствовали с богатыми двухэтажными домами, отделанными серым гранитом или разрисованными во все цвета радуги. Единого стиля не наблюдалось, но, по-моему, именно в этом и состояла прелесть такого рода селений.
Еще с детства я находила удовольствие в разглядывании городских домов, отмечала особенности архитектуры и пыталась по внешнему виду угадать внутреннее убранство и, естественно, хозяев - их облик, привычки, характеры. Самое забавное, что после приобретения маго-взора угадывание стало почти безошибочным. По той простой причине, что под маго-взором стены домов становились прозрачными. Обнаружив в себе такой побочный дар, а это произошло еще во время учебы, я стала до вечера слоняться по улицам, сканируя дома один за другим. Передо мной разворачивалась тайная жизнь города, и это было настолько захватывающим, что остановиться я не могла. Маленькие квартирки с большим количеством жильцов показывали мне сценки одна забавнее другой. Конечно, маго-взор требовал огромного количества энергии, и я приходила домой буквально валять от усталости. Мама жалела меня, объясняя дрожь в руках и вечно сонное состояние трудностями переходного возраста.
Однажды, правда, произошло то, что и должно было произойти. Я увидела постельную сцену. Мужчина и женщина, оба абсолютно голые, предавались страсти, а я стояла и смотрела на них разинув рот. Вдруг мужчина замер, повернулся и внимательно посмотрел на меня. Усмехнулся, поманил пальцем.
Такого стыда я не испытывала больше никогда в жизни. Кровь бросилась в лицо. Я развернулась и побежала куда глаза глядят. Наверное, мужчина был магом, если сумел заметить мой взгляд.
Надеюсь, мы с ним больше никогда не встретимся.
После этого я прекратила сканирование домов особым взглядом, потому что получалось, будто подглядываю в замочную скважину. Маго-взгляд не просматривал лишь дома, защищенные магическим контуром. И это, в принципе, было хорошо - я могла совершенно точно определить, стоит на здании контур или нет. Конечно, воровство не входило в список моих пороков, но, даже если сильно припрет, ломиться в дом, который не поддается сканированию, я не стану.
Кстати, об этом моем таланте не знает никто. И, надеюсь, не узнает...
На улицах нам не встретилось ни одного старотукумукца. Еще бы, самое начало осени, страда в разгаре. А те, кто побогаче, скорее всего, предпочитают отсиживаться в хоромах, нежели бродить по грязным кривым улочкам.
Наконец трактир был обнаружен. Мы опознали его по большой вывеске: сверху кривоватыми буквами написано "Трактир "У трех ослов"", а чуть ниже той же дрожащей рукой намалеваны два осла, сидящие словно люди за столом ногу на ногу. Они держали по кружке, из которых поднимался густой пар. Морды у животных были странно перекошены, и я засомневалась, стоит ли сюда заходить. Но печеные яблоки уже канули в вечность, и желудок требовал нормальной еды.
- Почему нарисованы только два? - резонно спросил Гвейнард, сразу узрев несоответствие между надписью и рисунком.
- Заходи, третьим будешь, - ответил мужичок, вывалившийся из дверей трактира.
По его неровной походне и слегка блуждающему взгляду заключила: он как раз освободил место третьего.
Еще одна версия данного несоответствия выглядела несколько богохульной, однако напрашивалась сама собой: третий осел, так же как и святой Улия в песенке "Три мага раннею порой", находится где-то в уме.
- Ну что, зайдем или нет? - задумчиво спросил Гвейн, глядя вслед мужичку.
- Отступление невозможно, - мужественно заявила я и открыла дверь.
Темный зал пустовал - два занятых столика в дальнем углу не в счет. Мы уселись за ближайший. Практически сразу подошел кругленький мужчина в некогда белой, а сейчас пятнистой рубахе и поставил перед нами по тарелке с чем-то очень ароматным. Вот это я понимаю, сервис, поднял бровь Гвейн. Я не разделял его оптимизма:
- Желаю радоваться, уважаемый. Спасибо, конечно, но ведь мы еще ничего не заказывали.
- А больше ничего и нет, - резонно отозвался мужик.
- Откуда тогда сие благоуханное яство? - спросил мой спутник.
- Да зашли тут какие-то, - охотно объяснил мужик. - Заказали, а сами ушли. Не пропадать же добру.
Тут он понял, что ляпнул лишнее, и бодрым тоном добавил:
- Но вы не сомневайтесь, ешьте, рагу совсем свежее. А я пока за пайрой схожу.
- Уже сомневаюсь, - мрачно сказала я.
- Может, вернемся и попросим у Сварта по яблочку? - невинно предложил Гвейн.
Меня передернуло. Ну уж нет. Что угодно, только не яблочки.
Оказалось, не что угодно. Совсем свежее рагу оказалось до того острым, что одного кусочка мне хватило с лихвой. Вдобавок я стала подозревать хозяина в неискренности - перец наверняка добавили, чтобы скрыть душок несвежести. Теперь я хорошо понимала, почему те двое ушли, оставив кушанье нетронутым. Не зря, ох не зря Гвейну предложили побыть третьим ослом.
Вернулся хозяин, поставил перед нами две кружки и гордо объявил:
- Лучшая пайра в Старом Тукумуке!
- А вот рагу далеко не лучшее, - мрачно сказал Гвейн.
- Что такое? - всполошился мужик. - Вам не нравится?
- Мира, - обратился ко мне парень. - Я сейчас его подержу, а ты будешь кормить. Если он проглотит хоть ложечку, отпущу. А если заупрямиться...
Хозяин побледнел и жалобно простонал:
- Но больше правда ничего... Лучше вечером приходите. Явится кухарка и приготовит. А сейчас все закончилось. Даже яйца.
Он наклонился к нам и шепотом продолжил:
- Один мист заказал яичницу из десяти яиц. Сидит с самого утра и не уходит.
Трактирщик кивнул вглубь зала, и я обратила внимание на два занятых столика. За одним сидели два мужичка и накачивались чем-то из кружек, второй занимал одинокий мужчина в дорогом пальто и шляпе. Наверняка не местный - состоятельные старотукумукцы не зашли бы к трем ослам даже под страхом телесного наказания.
Мне он определенно кого-то напоминал. Очень хотелось встать и подойти поближе. Но, поразмыслив, я решила, что, во-первых, это неудобно, а, во-вторых, сходство с кем бы то ни было еще не повод для знакомства. Окрестив про себя одинокого мужика яйцежором, я потеряла к нему интерес.
- Пожалуй, мы пойдем, - объявил Гвейн. - А этим рагу накормите кого-нибудь другого.
- Но как же пайра? - робко поинтересовался хозяин. - Лучшая в Старом Тумутуке.
- За нее я, так и быть, тоже не стану расплачиваться, - великодушно объявил Гвейнард, и мы покинули трактир.
- Я умру с голода, - пожаловалась я, усаживаясь в быстроходку.
- Не умрешь, - возразил Гвейн. - Яблок в замке, по-моему, бессчетное количество... Ну что, на холм или прокатимся до следующего села?
Очень сомнительно, чтобы в остальных Тумутуках заведения были намного лучше. Поэтому мы отправились в замок.
Там меня ждали записки мага Утряма, которые не терпелось прочесть. О чем я и сообщила Гвейну. Он поднял одну бровь:
- Что это за записки?
- Описания жизни шести Великих Подпор.
- Подпор? - изумился Гвейн. - Кому понадобилось описывать процессы гниения неких подпорок-переростков? И почему это интересует тебя?
Я аж задохнулась от возмущения. Нельзя же быть настолько темным! Неужели в других странах живут люди, слыхом не слыхавшие о шести великих?
- Не подпорок, а Подпор. Ближайших сподвижников, помощников и соратников святого Улии.
- Ясно. То есть, ничего не ясно. Это подпорки... Э-э-э... подпоры... нужны тебе по работе?
- Понимаешь, в чем дело. Сегодня утром я как тщательно изучила вчерашние кинжалы. Очень любопытные у них рукояти, скажу я тебе. На одной изображена змея, на второй - лягушка, на третьей - мышь. Еще - сова, ящерица и черепаха. Так вот. Каждое из этих животных является символом одной из Подпор.
- И что? - резонно спросил Гвейн.
Действительно, и что. Ну, изваял неизвестный мастер шестерых зверюшек на кинжалах. Где связь с Подпорами?
Нет, это не могло быть простым совпадением. И потом, такой ровный треугольник. Что за металель такой, обладающий идеальным глазомером? Ведь он послал кинжалы в опорные точки треугольника очень ровно. Да еще ночью.