Аннотация: Итак, Московский Институт Времени, год 2086...
А. СИНГИЛЕЕВ
ВОЗВРАЩЕНИЕ
КНИГА ПЕРВАЯ
АЛИСА: ВЕК ДВАДЦАТЫЙ.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ
1
ДАВНЕЕ ОБЕЩАНИЕ.
Молодой человек, одетый по моде, принятой при английском дворе начала шестнадцатого века, тепло улыбнулся окликнувшей его блондинке в легком светло-голубом платье, ответил на приветствие, потом оглянулся и некоторое время смотрел ей вслед, продолжая улыбаться при мысли о том, что сейчас мимо друг друга прошли не два человека, а две эпохи.
Да уж, нескоро он снова увидит тех, кому можно будет просто сказать "Привет!", без всяких церемоний и расшаркиваний, столь свойственных особам благородного происхождения. Долгая предстоит командировка...
Бывает же такое! - даже сейчас, после долгих месяцев подготовки, он все равно боится сказать в присутствии Его или Ее Величества что-нибудь не то!
А вот она, несмотря на то, что ей всего пятнадцать, и при дворе уже бывала, и... Да где только ни бывала!
Интересно, куда она теперь?
* * *
8 июня 2086 года, около девяти часов утра, Алиса Селезнева вошла в кабинет Ричарда Темпеста, своего старого знакомого.
В Институт Времени она прилетела прямо из Космопорта - всего два часа назад Алисина мама отправилась на несколько дней на планету Аквион, что в системе Риге-ля. Впрочем, Алисины планы тоже не были для мамы секретом - она прекрасно знала, что дочь тоже собирается в путешествие, но только, на этот раз, не в Космос. Киру Анатольевну немного тревожило, что Алиса решила уехать из дома налегке, - с одной-единственной сумкой, которую она небрежно перекинула через плечо. "Туда ведь все равно автостопом не доберешься!", - сказала мама. Алиса, которая об автостопе знала лишь по урокам истории, хотя и оценила юмор, но все же не сразу нашлась, что ответить на этот мамин довод. Однако ее поддержал отец, сказав: "Все-таки сумка - это лучше, чем ничего, особенно, если в ней - портативный минимизатор. В случае чего, Алиса в нем спрячется!". Мама рассмеялась и немного успокоилась, - ведь программа минимизатора была оптимизирована специально, так, чтобы им могла пользоваться Алиса. Подарок разработчика, профессора Шеина, в качестве компенсации за опасные приключения, выпавшие на Алисину долю в девятилетнем возрасте. Модель, с того времени существенно усовершенствованная. Внутри, среди прочих многочисленных отделов, есть даже есть миниатюрная жилая комната с вполне современной мебелировкой, - на всякий случай. Хотя, конечно, это ничего не меняет. Кира Анатольевна прекрасно знала, что ни в какой минимизатор Алиса прятаться не станет, даже если... Впрочем, додумать эту мысль до конца Алиса маме не позволила, сказав, что ничего с ней не случится.
Проводив маму, она попрощалась и с отцом, которому надо было лететь на работу, в Космозо, а сама отправилась в Институт Времени...
Ричард, по обыкновению, увлеченно читал какой-то весьма объемный научный труд. Однако, понять, о какой исторической эпохе он повествует, Алисе не удалось, поскольку Ричард, заметив ее, закрыл и отложил книгу. Он улыбнулся и произнес:
- Чем обязан твоему визиту?
Формулировка вопроса была более чем официальной, и, если бы не улыбка Ричарда, то, возможно, Алиса предпочла бы сейчас уйти, чтобы вернуться в Институт Времени позже, когда ее друг, и, по совместительству, ни много ни мало, заместитель Директора Института, будет не так занят.
Но, заметив его улыбку, она просто улыбнулась в ответ и спросила:
- Я тебя отвлекла?
- Нет, если честно, не слишком. Просто готовлюсь отправиться в одну экспедицию - где-то через месяц. Садись, Алиса...
Алиса устроилась в кресле напротив Ричарда, и Темпест с удивлением заметил, что она почему-то нервничает. По крайней мере, книжный стеллаж за его спиной Алиса изучала так, словно видела его впервые. Нет, конечно, со времени ее последнего путешествия сквозь Время в его рабочей библиотеке появилось множество новинок и раритетов, но все-таки... По-видимому, сегодня у нее необычная просьба.
Но вот уже и знакомая решимость в голубых глазах...
- А куда, если не секрет, ты планируешь отправиться, Ричард? Мне трудно вспомнить эпоху и страну, в которой бы ты еще не побывал!
- Тебе бы с профессором Антуаном де Верже из Парижской Академии Исследований Природы Времени познакомиться, Алиса! Вот он-то уж точно, где только ни побывал. Я ему и в подметки не гожусь!
- Не скромничай, Ричард! Нет еще такого сапога...
- Спасибо!
- Не за что! А с профессором де Верже я знакома, правда, заочно. Читала некоторые из его работ. От его "Истории Священной Римской Империи" просто невозможно оторваться! Но ты уходишь от ответа...
- Видишь ли, меня давно интересовали древние викинги, и особенно один их по-ход...
На этот раз улыбка Алисы была хитрой:
- Уж не Эрика ли Рыжего? - улыбнулась Алиса. - Или, может, Лейфа Эрикссона?
- От тебя ничего не скроешь!
- Но ты же сам мне рассказывал, как один ваш сотрудник...
- Алиса, я тебя буквально не узнаю. Неужели тебе самой было бы не интересно лично открыть Америку?
- Конечно, интересно. Я просто подумала, что ты предпочтешь стать именно первооткрывателем.
- Ты меня удивляешь, Алиса! Не думаешь же ты, что если там был один человек из наших, то он видел все? Он же мог сделать одно открытие и при этом насту-пить на другое!
Образность сравнения Алису почти испугала. Она читала рассказ о том, как путешественник во времени наступил в далеком прошлом на бабочку. А когда вернулся в свое время, узнал, что президентом США избрали совершенно не того человека, которого должны были бы избрать при нормальном, с точки зрения того мира, который он помнил, развитии событий. Причем это было еще не самое существенное из изменений (1). А в современной для Алисы теории ретроспективной хрононавтики существо-вал "постулат Экельса", названный так по имени героя этого самого рассказа, ставший первой заповедью всех путешественников во времени. Он гласил: "Нет ни прошлого, ни будущего, есть лишь переплетенные нити эпох, ибо Время Едино".
Вспомнив об этом, Алиса спросила:
- Что ты имеешь в виду?
- Ничего столь ужасного, как то, о чем ты подумала. Вспомнила о бедолаге Экельсе, да?
- Да.
- Брэдбери был не далек от истины, но только в том, что нельзя изменить про-шлое, не изменив, тем самым, будущего. Различен будет лишь масштаб изменений. Некоторые из них способны компенсироваться, другие - нет. А некоторые... Впрочем, ты и сама все это знаешь. Но я сейчас даже не об этом. Я просто хочу сказать, что человек - существо увлекающееся. Даже профессионал может не заметить чего-то очень важного, если сосредоточился на другом. Так уже бывало. И история открытия Америки тому, наверное, самый яркий пример. Колумб не заметил целый континент!
Алиса попыталась вступиться за великого мореплавателя:
- Ричард, но ведь шарообразность Земли эмпирически доказал только Магеллан, уже в шестнадцатом веке. Колумб исходил только из предположения об этом, причем предположения, к которому скептически относились слишком многие. А на географических картах того времени Атлантический океан именовался не иначе, как Mare Tenebrarum - Море Тьмы...
- И Колумб просто выдал желаемое за действительное? Конечно, ты права. Но вряд ли, Алиса, ты станешь спорить с тем, что Колумб имел все-таки некоторое представление об Индии. Потому и обещал королеве Изабелле Кастильской несметные богатства. Она ведь поддержала его не из желания проверить, прав ли он в своих предположениях, по крайней мере, не это стало главной причиной. В то время состояние испанской казны, Алиса, оставляло желать много лучшего, - война с сарацинами требовала все новых затрат, а Индия была действительно богатой страной. По тогдашним меркам, едва ли не баснословно богатой...
Алиса кивнула. Все это она прекрасно знала. Впрочем, в обширности ее исторических познаний не сомневался и Ричард, который невозмутимо продолжил:
- Но, когда Колумб прибыл в Новый Свет, он, как человек образованный, должен был понять, что индейцы это не индийцы. Хотя бы по их реакции на появление испанцев.
- Эта реакция была объяснима, Ричард. Индейцы ведь никогда не видели лошадей, и считали испанцев существами довольно диковинными...
- Правильно, кентаврами, причем бессмертными. Но ведь в первую экспедицию они лошадей не брали. Так за кого, по-твоему, их приняли индейцы?
- Похоже, Ричард, ты решил меня проэкзаменовать? - засмеялась Алиса. - Они решили, что Кецалькоатль вернулся из-за морей!
- Молодец, Алиса! Я тебя не экзаменовал, просто теперь ты знаешь, зачем я туда отправляюсь!
- Кажется, я поняла! Ты хочешь проверить версию о том, что Кецалькоатль был викингом?
- Да! Довольно известная гипотеза, но у нас ею до сих пор никто еще серьезно не занимался. Конечно, викинг мало походит на Творца Мира, кем считали Кецалькоатля, что, собственно говоря, и препятствовало серьезной проработке этой версии, но, вполне возможно, это - позднейший вариант сказания о нем. Вот я и решил это выяснить. Впрочем, к нашему спору о Колумбе это отношения не имеет. Неважно, кем считали его и его спутников индейцы, важно, кем он сам считал их. Ему не надо было быть гением, чтобы понять, что от Индии он очень далеко. Однако он такого вывода не сделал. Это я, впрочем, могу понять. Не мог он заявить королеве, что обманул ее ожидания. Так ему недалеко было и до обвинения в ереси...
- Из того, что я знаю о королеве Изабелле, Ричард, я бы не рискнула назвать ее жестокой. Смелой, решительной, самоотверженной, фанатичной в вопросах веры - да, но жестокой - нет. Вспомни восстание в Сеговии...
- Кажется, на этот раз ты меня решила проэкзаменовать, Алиса? - хмыкнул Ричард. - Ладно, я не против... Ее поведение в Сеговии было продиктовано, в первую очередь, материнскими чувствами (2), и ты это знаешь не хуже меня...
- Непосредственно в тот момент - да. Но потом... Она могла бы сделать все, что угодно, - разрушить город, мятежные жители которого подвергли такой опасности жизнь ее дочери, например. Если бы была жестокой. И ее бы многие поняли. По меньшей мере, те, кто полагал, что "разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам, и если отпали причины, побудившие его дать обещание". Кажется, так это звучало у Макиавелли?
- Так. Но во времена тех событий Макиавелли был ребенком...
- Ну и что? Зато в практической деятельности принцепсов, и не только их одних, эти принципы развивались и совершенствовались чуть ли не испокон веков. А он их только задокументировал. А что сделала Изабелла? Фактически удовлетворила требования восставших, заметь, уже после их сдачи, то есть тогда, когда могла бы себя этим не утруждать. Разве это - свидетельство жестокости? И даже учреждение Святой Инквизиции было, с ее стороны, продиктовано заботой о чистоте Веры, а не меркантильными интересами фиска, как это многие пытались потом представить. Кроме того, ведь ее духовником был сам Торквемада! Я думаю, что стяжательство ей было чуждо, как и ему...
- Сейчас ты мне напомнишь про тридцать тысяч серебряников. Точнее, дукатов... Но ты, конечно, права, званию католического монарха надо было соответствовать. И все же, поверь мне, не стоит злить даже самых добрых и щедрых из них. Они тогда очень быстро могут стать жестокими и скупыми. К тому же удивительно другое, - ведь Колумб и сам до конца жизни был уверен, что это была именно Индия!
- Или тщательно скрывал, что точно знает, что именно он открыл, - улыбнулась Алиса. - Чем и воспользовался, в конце концов, Америго Веспуччи...
- Нужно, тем не менее, исходить из первого предположения, поскольку второе недоказуемо, даже с учетом того, что мы можем спросить об этом у самого Колумба. Он будет молчать, и даже не скажет, подобно Галилею, "Eppur si muove!"(3).
- Да. В таком случае, я признаю твою правоту, Ричард. Так что же ты хочешь от-крыть? Ведь не просто же послушать сказания о Кецалькоатле?
- Там будет видно. Как можно что-то сказать заранее? О прошлом мы знаем многое, а вот о будущем - ничего. А ты, между прочим, все еще не ответила на мой вопрос!
- Ты же знаешь, у меня каникулы... - несколько смутившись, начала Алиса.
- Понимаю! Каникулы - лучшее время для темпоральных путешествий!
Алиса даже рассмеялась - таким серьезным пытался выглядеть Ричард, произнося эту тираду.
- Ну, если ты так считаешь... А вообще, я бы очень хотела выполнить одно свое давнее обещание...
- Это уже интересно! А при чем тут наш Институт?
- Понимаешь, я имею в виду обещание, которое дала одной подруге сто с небольшим лет назад!
- Это не тогда ли, когда два космических пирата, которых ты на удивление хорошо знаешь, чуть было не скрылись от правосудия, прихватив миелофон?
- Значит, ты считаешь, что я..., - вспыхнула было Алиса, но потом поняла, что Ричард смеется.
- Не считаешь, - продолжила она уже спокойно. - Это хорошо! А от правосудия они потом все же скрылись, причем скрываются до сих пор, что им, однако, не мешает заниматься любимым делом, то есть грабить и убивать, хотя и в несколько меньших масштабах. Тут уж я совершенно ни при чем.
- К сожалению, ты права, - с грустью подтвердил ее собеседник. - Как и в том, что в случившемся нет твоей вины. Напротив, ты сделала многое для того, чтобы даже эту парочку вернуть на путь истинный. Привила им, можно сказать, любовь к искусству. Весельчак У, играющий на ударных! Это же нонсенс какой-то! Но не зазнавайся сверх меры, - добавил Темпест, однако, скорее, для острастки, потому что прекрасно знал, что испытывать "головокружение от успехов" Алисе было не свойственно. - Если говорить о двадцатом веке, то мы тогда всерьез опасались, что кто-нибудь из ребят, которые тебе помогали, проговорится...
- А кто бы им поверил?
- Компетентные органы! - просто ответил Ричард. - Во всяком случае, риск был. Ты же знаешь, что исследованиями природы Времени серьезно, хотя и тайно, занимались уже тогда...
- Военные?
- А кто же еще? Причем по обе стороны Атлантического океана...
- Но все ведь обошлось! К тому же, я ведь потом столько раз была в прошлом. Нашла Магдалину, (4) да и тебя самого спасала от Космических Бродяг в двенадцатом веке!
- Дальше можешь не перечислять, - улыбнулся Ричард. - О твоих экспедициях в прошлое я, по долгу службы, а иногда и по личному опыту, знаю все. Кстати, не припомнишь, чем кончилась история с Бродягами?
- Я тоже к ним в плен попала... - виновато ответила Алиса.
- Вот именно!
- Получается, что я всего лишь глупый ребенок, которого к Машине Времени подпускать категорически не рекомендуется...
Алиса произнесла это таким упавшим голосом, что Ричард почувствовал себя виноватым:
- Какая ты самокритичная! Я же шучу! В тот раз виноват был я сам. Недооценил потенциального противника. А твой поступок я очень ценю. И, кстати, всегда удивлялся, как тебе удается найти выход из любой сложнейшей ситуации - и в прошлом, и в Дальнем Космосе? И это без спецподготовки! Ты же в такие переделки попадала! Да что говорить, - достаточно почитать Булычева!
- Кстати, Ричард, все время хотела тебя спросить: откуда он обо мне узнал?
- Игорь Всеволодович? - Ричард смутился. - Ну, это уже наш прокол. Он познакомился и сдружился с одним из наших сотрудников, когда тот был в длительной командировке. Они много общались, и, в конце концов, агент наш попался на какой-то мелочи. Булычев, то есть Можейко, понял, что его знакомый - из 21-го века. Ну, а поскольку он уже тогда был фантастом, то, как любой нормальный человек, попросил рассказать...
- Но есть же закон!
- Есть! Но там, в двадцатом веке, ты была всего лишь персонажем фантастических книг, причем, преимущественно, детских. О том, что ты реальный человек, там, кроме Можейко, естественно, знают только те, кто тебя там видел, то есть твои знакомые шестиклассники, а после выхода фильмов о тебе, возможно, их преподаватели тоже кое-какие факты сопоставят, если, конечно, найдут время их посмотреть. Но вряд ли это нам чем-то грозит, поскольку заговорить об этом в открытую они не рискнут, по понятным не только нам с тобой, но и самим этим преподавателям причинам. И тот студент, что видел тебя здесь, - Остап...
- Нетудыхата? - спросила Алиса.
- Он самый. И ведь фамилия-то какая точная! Не туды! И как еще не туды его забраться угораздило! Ты, может, не в курсе, но нам тогда чуть ли не по всей Украине пришлось на несколько месяцев свернуть всякую деятельность. Комиссар Милодар настоял на дополнительной проверке безопасности. Метал в меня молнии. Почти буквально...
- А что же Кора? Вы ведь с ней в прекрасных отношениях...
- И это ему тоже не очень нравится. Открыто вмешаться он не может, но, будь его воля... Впрочем, сейчас не об этом... Так вот, в результате шестьдесят две Станции Времени сменили место дислокации. А сотрудника нашего, которого он выследил, пришлось перевести на другой фронт работ. В Британию начала одиннадцатого века...
- Это не при датчанах ли?
- При них самых. Интересное, кстати, время. Малоизученное. Сама понимаешь: столько войн подряд, от памятников истории и культуры камня на камне не осталось, - в самом прямом смысле этих слов. Собираем сведения и артефакты по крупицам, крохоборничаем, можно сказать. Но даже там, - Ричард горько усмехнулся, - безопаснее, чем на постсоветском пространстве конца прошлого века. Хотя нас всех с тех пор при каждом случайном шорохе в холодный пот бросает... После случая с Наумовым такого и в помине не было...
- Извини, Ричард, я не знала, что причинила вам столько неприятностей...
- Это не ты, это он. Остап. Как бы то ни было, слава Богу, все твои друзья и недруги из двадцатого века молчат; одни потому, что дорожат твоей дружбой и, вопреки своему собственному здравому смыслу, надеются на твое возвращение, другие потому, что не хотят, чтобы окружающие сочли, что у них не все в порядке с головой, третьи боятся ответных мер с нашей стороны. Как, например, тот же Нетудыхата. А Булычев молчал, потому что сам историк, и знает, что со Временем лучше не шутить...
- Что касается Булычева, ты, Рич, кажется, хочешь сказать, что моя жизнь или жизнь моих друзей, или Коры Орват настолько не имеют значения, что про нас можно всем и все рассказать в прошлом, настоящем и будущем, и от этого ничего не изменится?
- Опять ты утрируешь, Алиса! Мы же оценили степень опасности! Ну, а что бы ты на нашем месте делала? Не изолировать же случайных свидетелей, честное слово! А стать интемпорантом можно только добровольно...
- Знаю. Я, кстати, этого и не говорила, не считай меня чудовищем. Просто меня интересует, может ли в книгах Булычева быть отражено и мое будущее, считая от настоящего момента?
- Нет! Наш сотрудник вернулся, вот и иссяк поток реальной информации о нашем времени. Кое-какие сюжеты и некоторых персонажей Булычев вообще придумал. Хотя тебе ли этого не знать... Кстати, ты замечала, что книги Булычева о тебе и Коре Орват переиздавались у нас уже после того, как события, в них описанные, уже произошли?
- Конечно! Так это - заслуга Института Времени?
- Естественно!
- А первые издания этих книг?
- Все книги изъяты и находятся в Книгохранилище Института! Хотя в скором времени, скорее всего, будут переданы во Всемирный Музей Истории Искусства в Риме. Ты ведь там, кажется, бывала?
- Конечно. И не раз. Как и в вашем Книгохранилище, кстати. Только вот книг Булычева я там не видела...
- Ты там многого не видела, Алиса! - усмехнулся Темпест.
- Так значит, у нас есть цензура? - Алиса не могла скрыть удивления. Цензуру она, как, впрочем, и все ее современники, считала пережитком каменного века. Причем одним из худших его пережитков.
- Это не цензура, а принцип невмешательства в естественный ход Истории! Конкретно, в данном случае, - твоей Судьбы и Судеб твоих друзей. Конечно, книги Булычева уже стали нашим прошлым, да и их сюжеты не всегда и не во всем совпадают с реальностью, но все же...
Алиса кивнула.
- Так ты меня отпустишь в двадцатый век?
- А ты обещаешь оттуда вернуться живой и здоровой?
- Я постараюсь избегать ситуаций, из которых у меня будет шанс выпутаться не иначе, как мертвой или больной! - саркастически заметила Алиса.
- Ох, уж мне это твое чувство юмора!
- А я серьезно! Я ведь отправляюсь на каникулы, чтобы провести их в полной безопасности среди друзей, от которых мне даже таиться не нужно.
- В безопасности? А как же троллейбусы, которые ты когда-то обожала проверять на прочность головой?
- И кто-то еще что-то говорил о моем чувстве юмора! - засмеялась Алиса. - Ты хоть представляешь, насколько это больно?
- Нет, - ответил Ричард. - Ездить на них мне доводилось, а вот... Хотя это, конечно, не самая удачная моя шутка. Извини, если обидел...
- Ничего. Будем считать, что я их испытывала!
И Алиса пропела две строчки из песни популярной в двадцатом веке рок-группы:
"Я испытывал время собой,
Время стерлось и стало другим...". (5)
- Вот этого я и опасаюсь, Алиса! - вздрогнул Ричард.
Уж слишком точным было описание Волны в этой старой песне.
Волна...
Этим термином в теории ретроспективной хрононавтики обозначалось явление, порожденное вмешательством в прошлое, когда вследствие такого вмешательства из-менялся весь ход Истории. Докатившись до настоящего, Волна, соответственно, преображала и его, причем после этого исправить ситуацию было уже невозможно. Предотвратить Волну можно было лишь на самом первом этапе, когда изменения, произведенные в прошлом, были либо еще слишком незначительны и могли компенсироваться сами, либо легко устранимы. Существовал так называемый период первоначального накопления изменений, всегда не слишком продолжительный, в течение которого еще можно было вернуть все на свои места. Потом сказывался неотвратимый и безжалостный Эффект Волны. Собственно, так должно было быть в теории. На практике никто из переживших Волну в настоящем просто не понял бы, что этот Вселенский Катаклизм имел место. Волна уничтожала на своем пути все объективные и субъективные свидетельства существования прежнего, не измененного, мира, кроме тех, которые непосредственно ее породили. В том числе, Волна изменяла и человеческую память. Только сам путешественник во Времени, породивший Волну, помнил о том, что существовал другой мир, из которого он некогда отправился в прошлое, но никакого значения это уже не имело бы, потому что вернуть все "на круги своя" он все равно не смог бы, по очень простой и логичной причине: Волна не могла затронуть со-бытия, которые, пусть даже со сколь угодно большим разрывом во времени, привели к ее возникновению. Следовательно, злосчастный хрононавт, погубивший свой мир, не имел никаких шансов его возродить, поскольку, если бы он его не уничтожил, то не смог бы потом и вернуться в прошлое, чтобы все исправить. Получалось, что событие, вызвавшее первую Волну, становилось, в то же время, и необходимым условием второй, и, значит, не могло быть вновь изменено тем же участником, (или участниками), событий. Другой путешественник смог бы это сделать, но лишь чисто случайно, ведь из-за Волны он не знал бы, каким был "мир предшествующего цикла", как называли его "временщики", и что именно нужно вернуть на свои места в прошлом. Да и не стал бы он этого делать, потому что этот новый мир был его миром, что бы там ни говорил его коллега! Существовал, правда, еще один теоретический вариант: когда два путешественника, принадлежавшие к одной временной эпохе, одновременно находились в прошлом. Тогда, даже в том случае, если Волна, порожденная одним из них, уже изменила мир, второй, действуя независимо, причем оставаясь в прошлом, чисто теоретически имел некоторые шансы вернуть все назад. Но шансы эти были столь малы, что об этой возможности и вспоминали-то редко. Например, чтобы вернуть на круги своя мир, измененный совершенным в прошлом убийством, убитого следовало бы оживить, а этого медицина не могла. Теорию Волны называли еще и "Теорией Колыбели". Так, образно, но очень точно, ее назвал еще на заре хрононавтики академик Сулима, объяснивший посредством ее положений ту причину, по которой путешественник во Времени не смог бы, например, убить самого себя в этой самой колыбели. Вообще, для действий путешественника во времени, которые тот мог совершить в прошлом, существовал, пожалуй, единственный естественный ограничитель, связанный все с той же "Теорией Колыбели", - хрононавт не мог предотвратить собственное рождение. Попытка уничтожить собственного далекого предка была заведомо обречена на провал, однако, в изменившихся условиях, этот самый предок вполне мог погибнуть в результате действий третьих лиц - его современников. Для жителей эпохи пребывания путешественника во времени никакие действия вообще не были детерминированы тем бу-дущим, из которого явился путешественник. И хотя сумма этих действий, при отсутствии вмешательства из будущего, привела бы к рождению этого самого будущего мира, сам факт вмешательства порождал возможность осознанного выбора, иного, нежели тот, что был сделан в прошлом самого путешественника во времени. Изменить собственный мир он мог и сам, причем до неузнаваемости, но лишь однажды. Это всегда был билет в один конец. Время хранило себя, но лишь до определенного момента, до той черты, за которой Волна, порожденная подобными действиями хрононавта, изменяла все и навсегда. Неудивительно, что она была истинным Кошмаром всех сотрудников Института. А в своих ночных кошмарах, которые, слава Богу, год от года беспокоили его все реже, Ричард Темпест видел мир, до неузнаваемости, причем всегда к худшему, измененный им самим, особенно после...
Бег его мыслей прервала Алиса.
- Напрасно. Мне ведь тоже хочется вернуться домой, а не в мир, в котором меня нет и никогда не было! К тому же, к этой экспедиции в двадцатый век, Ричард, я готова лучше, чем к предыдущей!
- Не сомневаюсь, - он пристально, словно оценивающе, взглянул на нее. - Ладно, можешь отправляться! - Ричард ненадолго задумался, потом произнес: - У тебя две недели. Только время случайно не сотри. И песню эту там тоже петь не стоит - ее тогда еще не было! Эта музыка только еще станет вечной! Исключение, если тебе уж слишком захочется его сделать, - только для узкого круга друзей. И чем уже, тем лучше...
- Не беспокойся, Ричард! - сказала Алиса серьезно, уже от двери его кабинета. - Я буду осторожна. Ты же меня знаешь...
Она вышла из его кабинета и сразу направилась к Машине Времени.
Поэтому Алиса уже не могла услышать, как Ричард Темпест сказал, отвечая на ее реплику, но обращаясь уже к самому себе:
- Знаю, Алиса. А еще я знаю, что ты умудряешься попадать в самые невероятные передряги даже тогда, когда совершенно этого не хочешь. И я беспокоюсь. Но я в тебя верю. Иначе не отпустил бы...
И он снова с головой окунулся в прерванное визитом Алисы чтение уникального научного труда по истории Доколумбовой Америки, написанного сотрудниками Института Времени, которые стали непосредственными очевидцами событий, описанных в этой работе...
А Алиса в это время уже выполняла простые, давно заученные наизусть инструкции:
- Встаньте в круг! Возьмитесь за поручни...
__________________
1 - См. Р. Брэдбери. 'И грянул гром'.
2 - Пятилетняя инфанта Изабелла, старшая дочь Изабеллы Кастильской, находилась в восставшей Сеговии (Прим. Авт.).
3 - 'А все-таки она вертится!'. - (ит.).
4 - См. К. Булычев. 'Драконозавр'.
5 - Гр. "Nautilus Pompilius". "Эта музыка будет вечной".