- Ну уж нет, - сказал Перекати-Пушкин. - Только не "Кориолис". Мало мне вокруг корабля в жизни, так еще и играть в него же?
- Ну а во что?
- Я хочу в "Зомби и нуар".
- "Зомби" уже были на этой неделе. Мама больше одной сессии не разрешает. Ты после них по ночам орешь, а им с ОНилом слышно. И онлайн-экзамен ты на "Зомбях" завалил, помнишь?
- Так я пересдал же... Ну а что, опять в "Подземелья"? Опять добрым феем по цветочкам порхать?
- Ну почему феем? Можешь попробовать гномобардессой. У нас вроде сегодня "Ветер перемен".
Перекати-Пушкин обиженно фыркнул, но пошел к полочке с фигурками искать гномобардессу. Пришла Меле, взяла своего вора и моего паладина. Пришел О'Нил, принес папку, в которой, тщательно разобранные по играм, хранились описания персонажей. И вот мы сидим в кают-компании за столом, вроливаемся, ждем, когда же придет Мама, наш дорогой ДМ, расставит свой "алтарь" - загородочку мастера, устремит на нас внимательный взор и скажет: "Ну, приключенцы, готовы? Итак, вас окружили пятнадцать полуорков с саблями наголо...".
А Мама не пришла. Ну там, ладно, пять минут... ну, семь. Потом О'Нил ее вызвал - не отвечает. Сходил в каюту, вернулся встревоженный - нет ее там... Растерялись мы все - не то слово, потому что, как говорится, куда ты денешься с подводной лодки, то есть с корабля в рейсе. А были мы как раз на полпути в Двадцатку, набитые всякой мелкооптовой ерундой, и с экспедированным грузом. Обычно у нас рейсы или грузовые, или пассажирские, но иногда бывает, что при каком-нибудь особо замороченном товаре - экспедитор. Чтобы бдить.
А я, надо сказать, первым делом об этом экспедиторе нехорошо подумал. Потому что он был одноглазый. Мало ли у кого один глаз и почему - жизнь непростая штука. Но этот тип был какой-то особенный. Во-первых, я никак не мог запомнить, как его зовут: и вроде имя короткое, а в памяти не удержишь, не то Шумит Гай, не то Шурум Бурум, а может быть и Шум Гам... А во-вторых, у него была на редкость зловещая физиономия - нижняя челюсть скошена, нос расплющен, бровей и ресниц нет, да и волос тоже, на коричневую зеркальную лысину наползают бургистые рубцы... на левой глазнице черная нашлепка... Сразу вопрос напрашивался: это какие же грузы он так сопровождал? Взрывчато-огнеопасные? О'Нил, однако, заверил, что груз хоть и живой - какие-то "коконы паллиоморфид", но гибернированный, должным образом упакованный, к тому же мы их в отдельный отсек поместили, и санитарные сертификаты есть, и инструкция по обращению...
У меня аж зачесалось внутри - давайте, говорю, конечно, всю "Харибду" осмотрим, не лайнер, минут сорок потребуется - но я бы первым делом к этому Шурум Буруму заглянул. Не вызывает он у меня доверия. О'Нил сказал, что нужно разделиться: он пойдет свой участок осматривать, грузовой трюм, а мы - жилые и технические помещения. И к экспедитору в свою очередь заглянем, нечего человека раньше времени тревожить.
Мамы в жилой части нигде не оказалось, и мне стало совсем не по себе. Самое реальное в наших условиях - это если человек внезапно потерял сознание и лежит где-нибудь... Но где? Мама Дворжик здорова, как ингвальский мну, не пьет, не употребляет подозрительного... Едим мы все примерно одно и то же... Да к тому же, отрубись Мама внезапно, она бы все равно нашлась бы на пути от своей каюты до кают-компании. А раз ее не видно, значит, кто-то ее унес. А кто у нас единственный посторонний на корабле? Правильно, одноглазый экспедитор. Поэтому я изнывал и торопил Меле. А она словно нарочно тщательно отрабатывала аварийную инструкцию осмотра на случай пожара и задымления (потому что инструкции на случай внезапной пропажи члена экипажа, как вы понимаете, нет). Перекати-Пушкин же сидел на вахте и тоже оптимизмом не сочился. "Вот это поиграли", - ныл он. Оно и вправду, чувство было примерно такое же, как по ходу партии, когда из-за угла внезапно вылезают зверские рыла противников... Но только там всегда была Мама, которая - мы это знали - не собирается перемолоть нас в пыль... А теперь - без Мамы надо справляться.
И экспедитора на месте не оказалось. Каюта его была заперта. На вызов он не ответил. Я поклялся бородой прадедушки Ишмаэля, что если Мама найдется, то оборудую все каюты камерами. И чипирую весь экипаж. И заставлю МАУС отслеживать чипы. И...
- А может, он там спит? - сказала Меле. - Ты вообще его часто видел?
Я помотал головой. Похоже, одноглазого после взлета не видел почти никто. Один раз он приплелся в кают-компанию, когда мы как раз коротали вечер за партией в "Зомби", послушал с полчаса наши безумные реплики и удалился. Но из каюты он все же выходил трижды в сутки - это показывали датчики гейтов. Он ходил в трюм и там осматривал, видимо, свои драгоценные коконы. А в остальное время сидел себе взаперти. И ел даже что-то свое.
- Говорю тебе, это он, - начал я, и тут О'Нил вклинился.
- Я нашел Маму, - сказал он, но голос у него был какой-то напряженный.
- Что с капитаной? Она жива, здорова? - рявкнули мы одновременно.
- Жива, но... Всем сбор в кают-компании.
Прибежали со всех ног, а тут и О'Нил с Мамой заходят. И все бы ничего, но Мама на нас глядит, как будто мы сразу с трех лун свалились.
- Это же восхитительно, - говорит она. - Прямо удивительно красиво, а вы мне даже не сказали, что мы такую красоту везем.
- Она там на коконы эти смотрела, - пояснил О'Нил. - Никогда за ней такого не замечал.
Но мало того, что Маму вдруг заинтересовали какие-то там паллиоморфиды, пусть бы даже и прекрасные из себя. Чтобы она - и не пришла на партию! И мы все, конечно, стали спрашивать, хорошо ли она себя чувствует, а она в ответ:
- Конечно, хорошо, а что вы на меня так вытаращились?
- Всем вон, - тихо сказал О'Нил. - Немедленно.
И бросился на Маму.
Я, как дурак, зачем-то еще задницей дверь подпер. А О'Нил-то колотился с той стороны, ругаясь, как настоящий грузчик - некоторых выражений я до этого даже и не слыхал. В общем, приоткрыл я ему щель, он протиснулся и вместе мы запечатали кают-компанию Маминым мастер-ключом. Ради которого, собственно, О'Нил и рискнул остаться один на один с этим.
Потому что все мы видели незабываемое. Как Мамино лицо вдруг не то разделилось пополам, не то вовсе съехало на бок и из-под него показалось что-то такое... гладкое... совсем не человеческое... жуткое...
Бррр.
- Так, - сказал О'Нил, отдышавшись немного. - Объявляю чрезвычайное положение и временно беру на себя обязанности капитана судна. - На щеке у него сочился порез, и суперкарго то и дело промокал щеку, каждый раз с удивлением поглядывая на испачканный рукав. - Задач у нас две: понять, что вообще происходит и отыскать настоящую Маму. Навигатор - на вахту, а вы двое приведите мне этого... как его...
- Шурум-Бурума.
- Да. Этого... одноглазого.
Легко сказать - приведите. Мы объяснили про дверь, в итоге О'Нил пошел с нами добывать экспедитора.
- Не дам я вам мастер-ключ, - сказал он и тяжко вздохнул. - Вдруг вы тоже... это самое.
И тут мне и вовсе фигово стало - если уж даже О'Нил боится... И опять возникло чувство, будто мы партию играем и надо срочно решать, что делать, куда двигаться, принимать бой или просто смыться... да только куда ж с корабля-то смоешься. Эх, если бы это партия была...
- Вот те раз, - О'Нил еще и крепкое слово добавил. - Не работает.
Мастер-ключ не открывал замок. Точнее, замок-то он открывал, но дверь, кажется, была чем-то заложена изнутри. Я подумал и предложил пролезть внутрь по вентиляционной шахте.
- Я протиснусь вполне.
- Я тоже, - сказала Меле.
Я подумал и согласился. О'Нил подумал - и тоже согласился.
- Только не геройствуйте. Посмотрите через решетку, что там - и бегом обратно.
Мы пообещали. Идем на технический этаж, а у меня внутри как будто кишки моментным ключом проворачивают. Потому что "партия не разделяется" - это почти закон, и потому что в кино, например, отсюда обычно неприятности покрупнее и начинаются. А если не в кино, то с этого места обычно начинаешь их ждать и лажать отчаянно. Так что мне приходилось каждые полминуты себя одергивать. А Меле вот вроде ничего. Железная она дева - что в игре, что по жизни. Я ей сказал, а она в ответ: "Это ты в качестве королевской особы не воспитывался. Тоже бы быстро научился покерфейс держать...". В общем, отключил я на этом уровне вентиляцию - значит, минут десять у нас, не больше, тоже еще добавляет перцу в скипидар, снял решетку... полезли мы с Меле... В общем, я еще поклялся прадедушкиной бородой сделать глобальную профилактику всем инженерным системам вне очереди, если мы живы останемся...
Доползли мы до нужной комнаты, посмотрели сквозь решетку...
А в комнате никого и нет. И да, двери изнутри заблокированы - заставлены банально какими-то чемоданами, мебелью (тут я поклялся, что все поприкрепляю к некоторой матери, то есть к переборкам...), а с потолка свисает кокон. И вправду красивый. Изумрудный такой, с золотом.
- Ёперный театр, - говорю, - Меле, надо двери-то того... И О'Нилу вот это вот показать... Как ты думаешь, мы вдвоем справимся?
- Надо, - сказала Меле, - и мы полезли вниз. О'Нил понял, что мы там что-то делаем сверх приказа, и ужасно ругался из-за двери на непослушных детей, а мы оттащили несколько чемоданов и принялись было за койку, но тут в коконе что-то заскрежетало. Мы замерли, как тараканы на свету.
Кокон, между тем, вскрылся, и из него на пол плюхнулось нечто. Оно, в общем, было мерзкое. Блестящее, как жук-бронзовка, все какое-то зубчато-пильчатое и на трех ногах. Оно посмотрело на нас безглазой плоской... пластиной? - и заковыляло к нам, на ходу превращаясь в одноглазого экспедитора и что-то неразборчиво рыча.
Тут уж заорали мы оба, и королевская особа, и некоролевская. Койка полетела под ноги чудовищу (их у него уже стало две), а мы выпали за дверь прямо в объятия О'Нил.
- Паллиоморфид, взрослый, - выдохнула Меле. Я просто молчал и тяжело дышал. О'Нил тоже переводил дух, лицо у него было красное. И тут я вспомнил - вентиляция же!
- Уходим отсюда, быстро! Может быть, оно там само по себе задохнется!
В этот миг дверь распахнулась, и одноглазый экспедитор, уже вполне оформившийся, вывалился в коридор, шлепая ртом, как рыба на суше.
- Скорее, - прохрипел он, - умоляю! Верните воздух... и дайте мне с ней... поговорить... с Кхум-ДжибДжиб!
Пока я ходил вентиляцию в отсеке включать, Меле и О'Нил кое-как разобрались в ситуации. Они позволили экспедитору поговорить с тем, которое сидело запертым в кают-компании. Когда я вернулся, Меле деловито прибирала ужасный бардак - стол был опрокинут, подушки на креслах и диванах вспороты, капитанский чайный сервиз разбит.
- Они с Шхрум-Гарумом пошли чокнутую на место водворять и Маму забрать из гибернатора.
- А это не ты тут чокнутая? Ты же сама видела, что это никакой не экспедитор! А вдруг он там нашего О'Нил жрет?
- У тебя, Зепп, инсектофобия, - отозвалась Меле из-под дивана. - Ты быть хоть энциклопедию прочитал. Паллиоморфиды разумные существа. Со способностью к мимикрии. С очень, - она показалась наружу, таща за собой любимую Мамину скатерть с маками, - очень развитой способностью. И Шхрум настоящий экспедитор. Точнее, он их преподаватель, а груз его - это целый класс подростков. Они на экскурсии были, теперь домой возвращаются. Несовершеннолетним во внешней среде не положено морфировать без разрешения старших, Шхрум решил, что безопаснее им будет в коконах ехать, а ДжибДжиб - это отличница обучения. Ну, она решила пошалить. Выбралась из кокона, открыла кодовый замок - они у тебя изнутри, между прочим, нажатием на одну кнопку открываются! - дошла до жилой части, а тут Мама выходит на игру. Бедная капитана и пикнуть не успела - девчонка ее замотала в шелк, сняла мастер-ключ и уволокла в гибернатор, они сильные непропорционально... А ДжибДжиб решила и дальше притворяться, приключение ведь! - но сам понимаешь... уж играть с нами в настолки она бы точно не стала, не говоря о том, что мимикрия оказалась все-таки и для отличницы сложная... нет, не в этот мешок битое складывай, вон там ящик для острых осколков...
Тут вошли экспедитор и О'Нил, ведя под руки Маму. Выглядела она немного потерянной, но нам с Меле улыбнулась. Перекати-Пушкин заглянул в двери, увидел, что драгоценная капитана на месте и опять убежал в рубку. Маму усадили в собранное из более-менее целых подушек кресло, закутали в скатерть, налили горячего какао. Экспедитор склонил голову - кстати, на этот раз она была у него не лысая со шрамами, а вполне брюнетно-кудрявая, оба глаза были на месте, а фальшивая физиономия настолько слащавая и милая, что мне немедля захотелось дать ему пинка.
- Госпожа капитана, - промолвил он, - прошу просить, что вы все это пережили... а также глубоко сожалею о поведении своей ученицы... она будет наказана...
- М-м-м, - изрекла Мама, закрывая глаза, и это можно было понять и как "Да-да-да, непременно" и как "Оставьте, я все прощаю".
- Совет Хруггит-Опродазы, безусловно, возместит вам ущерб...
- М-м-м, - куда более отчетливо пробормотала Мама. В ее интонациях явно чувствовалось одобрение.
- Позвольте мне откланяться, я должен проверить, как там мои ученики...
Мама милостиво кивнула. Шхрум попятился, потом поглядел на нас и заметил на остатках достоинства:
- И нечего на меня так таращиться. Это мое запасное лицо.
- Да уж, - сказала Меле. - Напишут вот о себе в энциклопедии, а сами... даже человеком не могут прикинуться как следует. А одноглазым-то он, пожалуй, не таким противным был, а?
Я кивнул и сел составлять список того, над чем теперь клятвенно нависала прадедушкина борода - просто, чтобы мысли в кучку собрать.
И тут Мама потянулась, вздохнула и сказала:
- Ну что, приключенцы, а партия-то, пожалуй, и так на сегодня есть?
- На тупо двадцать каточка, - сказал О'Нил, и все мы, наконец, засмеялись.