Несмотря на то, что сейчас уже трудно систематизировать мои старые дневники, я тем не менее постараюсь быть точным в описании событий, поскольку мой рассказ может быть интересен не только, или даже не столько как биография одной из самых ярких личностей эпохи, но и как историческая книга, дающая ключ к пониманию событий нашего времени.
Практически никаких воспоминаний о моей родине - Внешнем Мире, моя память не сохранила, за исключением того самого дня, когда я, пятилетний ребенок, стоял в просторном помещении, преклонив колени. Люди вокруг меня вероятно и были моей настоящей семьей, но я уже не помню ни лиц ни имен, только тот факт, что семья была большая. Только нас, детей, самых разных возрастов было не менее пятерых - много ли таких семей встретишь в нашем мире?.. В моих руках была маленькая книга, в обложке из красного бархата и мы все хором читали некий текст, наподобие стихов. Единственный, кто не стоял на коленях, был мужчина с длинной седой бородой и в одеждах, расшитых золотом. Само здание было сделано из камня, потолок был украшен фресками, изображавшими непонятные, но пугающие образы, по крайней мере для пятилетнего ребенка. И тем не менее, я хорошо помню, что это помещение мне нравилось, оно было наполнено чувством какой-то особой защищенности, которую я так и не нашел в этом мире. И всю эту ритуальную идиллию моего родного мира нарушили две фигуры, мужская и женская, возникшие за спиной человека в расшитой золотом рясе. Они словно были обманом зрения, причудливым видением, сначала полупрозрачным, но за секунду обретшим четкие контуры и полноту красок. В первый момент я принял их за игру собственного детского воображения, но прошло и двух секунд, как я осознал, что они столь же реальны, как моя семья и тот же человек в рясе. Собственно, седобородый человек в ужасе стал производить странные движения рукой, которые в нашем мире можно было бы принять за попытку прибегнуть к магии, но в виду отсутствия возможности использовать ее ресурсы во Внешних Мирах, логично предположить, что это тоже была одна из ритуальных практик. Люди вокруг меня оцепенели, не в состоянии даже подняться с колен и слышен был лишь женский крик и повторяющаяся монотонная речь человека в рясе "Изыди... Изыди..."
Я же, оцепеневший от ужаса, как и все вокруг, даже не нашел в себе сил бросится к матери, ища у нее защиты. Словно под гипнозом, я взирал на этих странных существ: мужчина, светловолосый, очень высокий, с хищными, тонкими чертами лица и выделенными скулами пугал меня одним своим бешенным взглядом серо-зеленых глаз. Он был и похож и не похож на обычных людей - его тонкокостная фигура, обтянутая в одежды, вполне схожие с теми, что я привык видеть во Внешнем Мире, несмотря на всю свою легковесность с очевидностью говорила о большой силе. Глаза его были крупнее, чем обычно бывают у людей, хотя и не настолько, чтобы не сыскался представитель людской расы с такими же глазами, но черты его лица с очевидностью были "правильнее", чем у кого-либо из людей. И уж, что точно отличало его от людей - так это острые уши, кончики которых были слегка видны даже из-под длинных волос. Женщина же рядом с ним была одета совершенно непривычным образом - на ней были тонкие брюки, какие носят мужчины, ботфорты выше колен, белая рубашка и черный кожаный жилет. И что самое удивительно, она была подпоясана шпагой. У нее были черные сильно-вьющиеся волосы и темно карие глаза при бледной коже. Мужчина обнажил меч, что впрочем, было лишней мерой предосторожности - никто и так не решался подойти к нему и даже человек в рясе пятился назад до тех пор пока не уперся спиной в стену. Женщина же просто подняла меня на руки, кивнув мужчине, а я и не предпринимал попыток вырваться, словно разучился двигаться вообще, настолько сильным был мой испуг. И в этот момент мир вокруг меня стал меняться, теряя яркость красок, и его место приняли очертания маленькой комнаты с песочного цвета стенами, деревянной кроватью, шкафами и столом. Также в комнате было окно, которое сразу привлекло мое внимание - за ним простиралась равнина, у самого дворца застроенная домиками, вдали же почти невозможно было найти строений, за исключением нескольких домой и вспаханных полей.
Меня, дрожащего от ужаса, положили на кровать и моя новая мать, гладя мои волосы тихо говорила:
- Не бойся, ты скоро привыкнешь. Мы не причиним тебе никакого вреда, более того, будем заботиться о тебе.
Вероятно, мои будущие родители наблюдали за мной какое-то время, прежде чем явится в мой мир и забрать меня, потому как они знали, к чему я привык.
Теперь же мать окружила меня заботой, в течение нескольких дней проводя со мной почти все свое время. Она рассказала мне о том, что мой новый отец - Король Северо-Западных земель, обширных владений на границе с Пустошью. В наших владениях находилось много деревень, крестьяне в которых работали на полях и выращивали скот. Правда воины из крестьян совсем никудышные, и защитить с их помощью эти земли от вторжений было бы практически невозможно, так что отец держал для обороны наемных воинов, хотя мог бы изучить внутреннюю Магическую силу этих земель и использовать эту мощь себе во благо. Однако, он не счел нужным заниматься столь сложной работой, а Магия, вместо того, чтобы обезопасить нас от захватчиков, для многих делала Королевство моих родителей лакомым кусочком.
Первые дни я проводил в своей комнате, а моя приемная мать почти всегда была со мной, хотя, когда она выходила, я мог слышать недовольный и жесткий голос отца, упрекающий ее в том, что все свое время она сейчас посвящает мне. На третий день моего пребывания во дворце мама принесла мне некий напиток, довольно жуткий на вкус. Выпив его, я провел несколько самых болезненных часов в своей жизни - у меня был и жар и бред, словно моя кровь горела в моих венах. Тогда я просто не знал, зачем матери понадобилось заливать в меня этот почти что яд. На деле же это зелье было необходимо, чтобы сделать из моего тела, рассчитанного все лишь лет на семьдесят жизни до состояния глубокой дряхлости, тело человека из этого мира, которое уже позволяло жить где-то до двух с половиной тысяч лет до того же состояния. Собственно, разница была в том, что хоть дети здесь взрослели столь же быстро, после шестнадцати - двадцати лет процессы в организме замедлялись, и старение наступало значительно позже.
До того момента, как я выпил это зелье, я не выходил из своей комнаты: как выяснилось позже, не все рожденные во внешних мирах могут пережить такие мощные изменения в организме и никто не хотел спешить с введением меня в семью. Теперь же, когда я стал частью этого мира и несколько отошел от шока, меня привели на общий обед, присутствие на котором было обязанностью. В зал меня ввела мама, за руку. Меня все еще многое пугало, и я не знал, чего еще ожидать от этого нового, непривычного и весьма странного мира... Обеденный зал был просторным помещением, в котором стоял деревянный стол персон на двадцать. Мама подвела и усадила меня на стул и сама заняла свое место, справа от отца, который сидел во главе стола. Напротив нее сидел светловолосый мальчишка, мой ровесник, с идеально прямой осанкой и надменным взглядом живых и смелых глаз. Он был похож на своего отца внешне, разве что несколько более выделялся волевой подбородок даже на его детском лице. Цепкий, словно проникающий в душу взор не по-детски испытующих глаз был обращен на меня. Мой сводный брат видимо пытался прикинуть, что же это за нечто привели во дворец родители? Возможно, он бы с радостью проверил меня "на прочность", но рядом с ним сидел отец, который считал обеды важным ритуалом, где все должны были вести себя в соответствии с этикетом, принятым в дворянских семьях. Видимо, насмотревшись на меня вдоволь, мальчик кивнул на стоявшее передо мной блюдо с запеченной рыбой:
- Передай.
Он не просил, он приказывал. Его голос, по-детски звонкий уже тогда обладал повелительными интонациями, словно бы он говорил не с равным, а со слугой. Я, и без того напуганный, всеми событиями, попытался поднять блюдо, но оно было слишком тяжелым для меня. Мой сводный брат наблюдал за моими попытками с откровенно смеющимся взором, прикрыв ладонью рот, чтобы скрыть улыбку на своих тонких губах.
- Джеральд, оставь его в покое! Он просто еще не знает, как тут живут, -
Раздался тонкий голосок рядом со мной и две маленькие ладошки легли на мою руку, призывая оставить блюдо и сесть:
- Дункан... Тебя ведь зовут Дункан, не так ли? Не надо ничего передавать, Джеральд должен просто обратится к прислуге.
Я посмотрел на меленькую девочку, года на два младше нас с Джеральдом, которая так смело отчитала своего заносчивого брата и вступилась за меня. Она была блондинкой с серьезными, но добрыми зелеными глазами. Джеральд, смерив меня презрительным взглядом щелкнул пальцами, подзывая прислугу и коротко приказав передать ему блюдо, при этом не сводя с меня надменного взора.
Когда обед был окончен и Отец вместе с матерью покинул зал, разрешив нам удалиться. Я же растеряно продолжил сидеть, даже не помня, как дойти до моей комнаты. На помощь мне вновь пришла сводная сестра:
- Пойдем, я покажу тебе дорогу. Меня зовут Иллисинор.
Я благодарно улыбнулся и поблагодарил ее за готовность помочь. Мне даже подумалось, что все не так-то плохо, ведь мы легко подружимся с этой милой девочкой, когда Джеральд напомнил о своем существовании. Он стоял в дверях, склонив голову на бок, и созерцал меня с Иллисинор.
- Ты так спешишь спрятаться? Неужели тебе не интересно, что и как в моем Дворце?
Я удивленно приподнял брови, поскольку он особенно выделил интонациями слово "моем".
- Пока нет. Я хотел бы побыть один... Не считая Иллисинор, конечно.
Кажется я задел Джеральда за живое, поскольку он двинулся в мою сторону, несколько нахмурившись.
- Сдалась тебе моя сестра.
Опять же слово "моя" звучало так, словно он хотел вбить его в мою голову. Притормозив в полуметре от меня, он окинул меня очередным презрительным взглядом:
- Нет, определенно простым Людям место в деревнях, среди себе подобных.
Я сам уже нахмурился от таких речей в свой адрес и возмущенно ответил:
- А ты что же, непростой человек? Ты такой же человек, как и я.
Видимо этого момента Джеральд и ждал, поскольку тут же на меня обрушился достаточно сильный удар кулака, даже удивительно сильный для обычного ребенка:
- Я не Человек. Я - Сидх. В следующий раз я накажу тебя гораздо серьезней за подобное оскорбление.
- Джеральд, немедленно оставь его! Он наш брат, мы должны его любить. Как можешь ты так встречать своего брата? - Иллисинор встала между Джеральдом и мной, распростертым на полу.
На шум в комнату вошел отец, который схватил моего сводного брата за воротник его одежды и отвесил такой подзатыльник, каким можно было бы и убить. Джеральд лишь стиснул зубы и, хотя на его глаза от боли навернулись слезы, он так и не заплакал.
- Еще раз увижу, что ты распускаешь руки, высеку тебя кнутом! -
Орал бушующий отец, еще несколько раз ударив Джеральда и буквально откинув его в сторону. Тот же поднялся на ноги, полный достоинства, смерил отца гордым взглядом и вышел из комнаты, явно не смирившись.
Последующие дни Джеральда я видел только на завтраке, обеде и ужине, и то он постоянно молчал. Видимо нанесенное ему оскорбление он счел весьма серьезным, хотя как я понял, подобная сцена не являлась редкостью: отец был крут характером, а Джеральд - высокомерен и неукротим.