Девочка росла болезненной, ее берегли от жизни и сквозняков, окутывая нежным пуховым платком и такой же прилипчивой заботой. Да она просто не знала, что бывает иначе. Вечная простуда и внимание были единственно понятным образом жизни. Неприятные ингаляции над горячим дыханием рыхлой вареной картошки обязательно сопровождались глубоким маминым голосом, читающим книгу о приключениях в чужих странах. Опасливый запрет на прогулки ветреным весенним днем смягчался сладостью пирога с моченым яблоком или подарком, чаще всего скрывающим в себе интересное занятие, с успехом заменяющее открытие навигации по холодно прозрачной дворовой луже. Девочка совсем не завидовала тем, кто возвращался домой счастливым и промокшим насквозь. Ведь это было так уютно, сидеть с ногами на старом диване, грызть подгорелые сушки и читать, оказываясь "внутри и снаружи, где все по-другому". К чему шумные игры со своенравными подругами, когда черные буквы давно уже сложены в плавные повести, которые не переписать? Там, в книге, никто не обидит и не обидится, там некого винить и не за что просить прощения, там можно вести себя как угодно, ведь ты уже ни за что не отвечаешь, все придумано до тебя. И девочка привыкла слушаться и подчиняться написанному за нее сюжету. Она читала и мечтала, не ломая тонких, но прочных рамок своего уединения и чужих фантазий.
В школе было удобно, там есть правила, следуя которым ты можешь рассчитывать на то, что тебя оставят в покое или в уголке старой, пахнущей пылью библиотеки наедине с толстой, потрепанной книгой. Девочка была примерной и незаметной, училась хорошо, разговаривала тихо и дружила с соседкой по парте, чтобы не нарушать правила, по ним нужно было с кем-то шептаться на переменках. Но правила отпускали после звонка с последнего урока, и тогда уже никто не мог помешать девочке сидеть в одиночестве, оберегаемом целой толпой книжных героев. И все же от страницы к странице нужно было перебегать через пугающую улицу, заходить в магазины с нелюбезными продавщицами, убирать комнату, мыть посуду, отвечать уроки и носить коротенькие шорты на физкультуре, где на тебя пялятся одноклассники. Но если тихо пожаловаться маме, что кружится голова или немного покашлять, то будешь сидеть одной из многих в нелюдимой очереди детской поликлиники, а потом, на приеме у знакомого доктора, мама скажет все за тебя. И не пошлют в магазин, не пустят в школу или освободят от ненавистной физкультуры, и можно будет вернуться в уютный книжный мир, где все было решено задолго до того, как появилась девочка.
Школьные годы отсчитывались и отчитывались, девочка росла, робко и боязливо протягивая руку из теплой муфты своей жизни новому, но опасному миру. Вопроса о том, кем стать, просто не существовало, только в лабиринтах библиотек девочка чувствовала себя в безопасности. Здесь действовали книжные правила, и сразу было ясно, кто хороший, а кто плохой. Вернул книгу вовремя, не порвал - ты молодец, задерживаешь, и ты - отрицательный герой.
А потом появился он, простой и понятный, как сказка. Он чинил подтекающий кран в подсобке, помогал переставить у стеллажей тяжелую стремянку и говорил девочке, что пора идти обедать. С ним можно было ни о чем не думать, как с мамой. Если сказать ему, что болит голова, то он даже может пойти к заведующей и девочку отпустят домой. И совершенно неудивительно было, когда он переехал в старую квартиру, где девочка жила с мамой, и стал водить девочку на работу, оберегая от чужих локтей в автобусах и метро. Он ходил с девочкой в магазины, потому что ей нельзя носить тяжести, с одинаковой благодарностью ел пережаренную рассеянной женой яичницу с дешевой колбасой и замечательные тещины пироги. А еще он слушал, как девочка рассказывала ему обо всем, что прочитала. А когда он рассказывал ей что-то, что случалось в непредсказуемом внешнем мире, она пугалась и успокаивалась только тогда, когда могла найти в годах прочитанных книг что-то похожее, где уже было решено, кто прав, а кто виноват. Ему с девочкой было хорошо, а ей он не мешал жить так, как она привыкла...
Странное беспокойство овладело девочкой, когда она увидела Ужасного Должника во второй раз. Он улыбался и просил вкрадчивым голосом дать ему нужную книгу, несмотря на запрет заведующей. Девочка не понимала, что происходит, но не могла действовать по правилам. Он несла книгу, словно котенка, и передала ее в руки Должника, надеясь, что он не причинит книге вреда. Их пальцы сомкнулись на теплой обложке, и Должник заговорил. Он, продолжая улыбаться, о чем-то спрашивал девочку, но слова теряли форму в звуках его голоса, и девочке слышался хруст тонкого стекла, отгораживающего ее жизнь от Жизни.
... в благодарность я приглашаю вас в кафе. Тут совсем не далеко. Когда у вас обеденный перерыв? Это сказал Ужасный Должник, а девочка кивнула, а потом кивала на каждое его слово за обедом, улыбалась и старалась выбраться из мешающей ватной оболочки, в которую было завернуто ее существование. Ей хотелось выбежать под хлещущий на улице дождь, без зонта и в босоножках и почему-то сжать кулаки.
А Должник после всего опять исчез, надолго. Девочка ждала и мучилась от какого-то неясного ощущения, которое росло в ней, словно всепожирающая опухоль. Конечно, она легко могла описать все, что происходит, книжными словами. Там, в знакомом мире, это называлось влюбленностью, страстью, любовью. Но это было бы равносильно леченью рецептом вместо лекарства. Жизнь оказалась вдруг привлекательнее книг. И было захватывающим приключением самой найти телефон Должника, а потом несколько дней тянуть со звонком, став рассеянной настолько, что самой пойти на работу, не дождавшись заботливого сопровождения мужа. А потом пешком возвращаться домой, зайти в магазин, который девочка приметила накануне и, дрожа от возбуждения, взять в руки черный кружевной лифчик, стоящий много-много денег. Это было словно проснуться от тягучего потного сна и открыть окно, не боясь, что тебя продует. А что может сравниться с пластмассовым теплом телефонной трубки и тихим щелчком соединения?
Его голос был изменен натянутостью проводов, девочка слушала долгое "алллллооо" и не дышала. Потом ее сбивчиво строгие слова потонули где-то под городскими перекрестками, в перепутье телефонных линий. Ужасный Должник обещал прийти как можно скорее, принести книгу и снова отвести девочку в кафе, и она знала, что делать.
Вечером девочка вернулась домой позже обычного и сказала, что у нее разболелась голова. Муж принес крепкого чая, а девочка слабым голосом попросила наполнить ванную. Из запотевшего над желтоватой водой зеркала на девочку глянули незнакомые жадные глаза, и она улыбнулась этому взгляду, а потом торопливо разворачивала шуршащую тонкую бумагу тайного свертка, который принесла под халатом. Вытянув руки, она с восторгом и ужасом, холодящим где-то внизу живота, разглядывала результат своего первого в жизни поступка: черный кружевной лифчик, стоивший много-много денег.