Ветер любопытным осьминогом втянулся в комнату, проникнув сквозь щедро распахнутое окно. Мазнул щупальцами по невесомым занавескам, взметнувшимся белым девичьим подолом. Провел вездесущей рукой по ворсистому ковру, осмотрел горшочки с приветливо махнувшими ему цветами. И замер. Остановился, нависнув над плечом хрупкой, как хрусталь, девушки, которая посмела его не замечать. Её внимание было собрано выше чем третий этаж, где-то там, среди мягких перин облаков, залитых медовым светом. Тонкие пальчики невесомыми бабочками порхали по клавишам фортепиано, вытягивая из них до прозрачности тонкие ступени на небеса. Хрустальная девушка хотела познакомить старого, родного дубового друга со своими хрустальными мечтами, дорогу к которым он ей однажды подсказал.
Ветер заслушался. Но все же дерзнул подцепить листочек с нотами. Один, второй, третий... Потом с лихой злостью взметнул соломенные волосы и заглянул девушке в лицо. Глаза её были закрыты, а на губах покоилась тонкая, мечтательная улыбка.
Обрамлённые пышными кистями ресниц, веки дрогнули. Золото глаз рассветом ослепило ветер, на который смотрела девушка. Видела его, однажды сама утонувшая в море из света, и улыбка её выросла робким ростком.
Только ветер мог разогнать непроглядный туман, подернувший её золото липкой пеленой, только он...
Ветер обмер, бесконечно долго всматриваясь в чужие глаза.
Ветер влюбился. Нежно объял девушку, услышав в её музыке себя, и обратился уютным плащом. Два солнца на худом лице приковали его, и вовсе не обжигающими цепями, а теплыми объятьями. Он не мог оторваться от них, забыв своего строгого отца, что гнал его братьев к солнцу. Ветер уже нашел своё.