Бой советских лётчиков с англичанами 10 мая 1945 г. (история ветерана Великой Отечественной войны В.С. Вострейкина)
Эту интересную историю мне поведал 14 июня 2014 г. участник Великой Отечественной войны Владимир Степанович Вострейкин. Он, несмотря на весьма солидный возраст (88 лет), всё ещё в хорошей форме и возглавляет Советский окружной совет ветеранов г. Омска. Мы познакомились с ним на телепередаче, посвящённой Дню памяти и скорби. Во время записи он упомянул об одном интересном эпизоде своей боевой биографии. Позднее я расспросил его об этом бое более подробно. После первой публикации и откликов читателей пришлось встречаться ещё раз, чтобы уточнить многие детали. Встреча с Владимиром Степановичем произвела на меня глубокое впечатление. Это искренний человек с прекрасной памятью, настоящий патриот нашего Отечества. И как бы ни был интересен эпизод биографии героя очерка, вынесенный в заглавие (о нём будет рассказано ниже), не менее важно для меня рассказать о самом ветеране, участнике этого боя. Судьба его заслуживает читательского внимания и уважения. Конкретные сведения, приводимые в очерке, записаны мной лично со слов Владимира Степановича. Какие-то неточности, конечно, возможны (возраст вещь серьёзная), но, в целом, я не сомневаюсь в правдивости его рассказа. Его информация послужила основой и для моих отступлений при оценке инцидента с англичанами.
Владимир Степанович Вострейкин родился 11 июня 1926 г. в с. Урлитюп Прииртышского район Павлодарской области. Его отец Степан Романович был казачьих кровей, а мать Варвара Федосеевна из польской семьи. Раннее детство Володя
провёл в селе Крестики Оконешниковского района Омской области. Туда семья переехала не от хорошей жизни. В 1929 г. семью раскулачили. Тогда под каток коллективизации попали многие тысячи середняцких хозяйств. Пришлось всё начинать на новом месте. Родители трудились в совхозе "Северный". Отец был примерным работником - стахановцем-комбайнёром и даже ездил на слёт передовиков производства в Москву. Но в 1937 г. в дом пришла беда. 27 сентября 1937 г. Степан Романович по навету был арестован НКВД как "враг народа". История в те времена нередкая. Через некоторое время знакомые отца предупредили, что в течение двух дней всю семью могут схватить и выслать. В течение следующего дня Варвара Федосеевна собрала вещи, продала по дешёвке (какое смогла) имущество. И уже через день знакомый шофёр вывез семью (мать, самого Владимира и его сестру) на вокзал, взяв за это кабанчика.
Мать Володи решилась уехать подальше от беды: к родственникам, жившим в Киргизии, в городе Токмаке (это 70 км от столицы Киргизии). Здесь семья Вострейкиных и осела на долгое время. Придуманная Варварой Федосеевной версия по поводу отсутствия главы семьи, которая была озвучена всем знакомым на новом месте, была следующая: отец их давно бросил и уехал неизвестно куда. Детям было строго наказано: ни под каким предлогом, никому нельзя говорить, что они из семьи репрессированного. Тогда они не знали, что Степан Романович Вострейкин был осуждён 15.11.1937 тройкой при УНКВД по Омской обл. Обвинялся по статье 58-10 УК РСФСР ("антисоветская агитация и пропаганда"). Был расстрелян 19.11.1937 в Омске[1].
Любимым развлечением подростка Володи Вострейкина была охота (тогда порядки с продажей охотничьих ружей, кстати говоря, были не такие строгие) и с друзьями они частенько ходили стрелять дичь. Это была и важная прибавка к столу. Уже тогда друзей поражало, что Володя стреляет очень метко. Талант к стрельбе у него был редкий - это признавали все.
Ближайшим другом Володи был Коля Вершинин, у которого как раз и было ружьё. 22 июня 1941 г., в погожий воскресный день друзья возвращались после охоты домой в хорошем настроении: удалось подстрелить нескольких фазанов. Они весело подшучивали друг над другом. Встретившаяся им соседка строго сказала им: "Что ж вы смеётесь? Вы разве ничего не знаете?" Когда парни недоумённо посмотрели на неё, она пояснила: "Началась война с Германией..."
Володе и его другу Николаю было только по 15 лет. Отец Николая работал начальником военкомата. Узнав, что в военную разведшколу срочно набирают юношей со знанием немецкого языка, рассказал своему сыну и предложил его туда направить. (Николай прекрасно знал этот язык, поскольку его мать преподавала немецкий в школе и дома с ним постоянно занималась). Коля сказал, что поедет только с другом Володей Вострейкным. И хотя Володя стрелял хорошо, а по немецкому языку успевал плохо, друзей по направлению военкомата (т.е. Колиного отца) вдвоём направили в сентябре 1941 г. в эту военную школу. При поступлении нужно было сдать физподготовку и написать автобиографию на немецком. Первое не вызвало затруднений, а со вторым Владимиру помог Николай, воспользовавшись тем, что преподаватель вышел из кабинета. В итоге они были зачислены. Я спросил ветерана: не боялся ли отец Володи направлять сына в разведшколу? Ответ был таков: отец Николая, как и многие, не предполагал, что война будет столь страшной и затяжной. Им даже высказывалась мысль, что военные действия закончатся намного ранее того как юноши окончат разведшколу. И закончатся, конечно, нашей победой. Так юноши оказались в школе разведчиков.
Школа, которая готовила военных разведчиков, находилась на территории военной части в Алма-Ате и была секретной (письма приходили на номер военной части). Всего в этой школе насчитывалось 25-30 человек. Владимир с Николаем были там самыми молодыми курсантами.
Друзья старались помогать друг другу в учёбе, а частенько и попросту друг друга прикрывали. Николай, шутливо называл Володю "балбесом", помогая ему делать задания по немецкому языку. Володя не оставался в долгу, окрестив друга "мазилой", учил его метко стрелять, а иногда, если получалось, даже сдавал за него стрельбы, пользуясь сменой инструкторов. Обучение было суровым. Если кто-то не выполнял нужных учебных показателей, отправляли рубить саксаул (его заготавливали для отопления казарм), что было весьма нелёгким делом. Были, как и везде, и наряды на чистку туалетов. Но много времени занимала и спецподготовка разведчиков. Ветеран привёл в качестве примера и такое задание разведшколы: за 20 секунд курсанту нужно было запомнить все предметы, находящиеся в комнате, затем выйти и точно до мелких деталей описать всё, что запомнил.
Главные проблемы в школе у Владимира Вострейкина были с немецким, который по стандартам разведшколы разведчик должен был знать блестяще. Ему же язык не давался. В ноябре 1941 г. Володя был "разоблачён" (ветеран в нашем разговоре использовал именно этот слово с улыбкой). По стрельбе он был одним из лучших (прекрасно стрелял с обеих рук из пистолетов), а по немецкому языку оказался последним, и никаких улучшений у него преподаватели не видели. Решено было его отчислить. В этот момент в части находился представитель лётной школы. Командование решило, что лучший вариант - это перевод несостоявшегося разведчика туда. Так Владимир Вострейкин стал учиться в Троицкой военно-авиационной школе (г. Троицк, Челябинской области). Его друг Николай сделал позднее успешную карьеру военного разведчика: его биография до сих пор засекречена. Увидеться вновь друзья смогли лишь в 1981 г.
Среди некоторых читателей первой редакции этого очерка сам факт поступления двух несовершеннолетних юношей вызвал недоверие. Могло ли такое быть? Согласен, информация может у современного человека вызвать определённое недоверие. (Кто-то даже вспомнил печально известный и лживый фильм "Сволочи", где показано как советские спецслужбы готовили детей-диверсантов, в то время как этим занимались именно немцы). Скажу лишь, почему верю словам Вострейкина. В условиях первых месяцев войны, острой необходимости подготовки разведчиков, на мой взгляд, такого рода, отступления от правил всё-таки могли быть. И как только выяснилось, что главное условие (отличное знание немецкого) не проходит, Вострейкин был отчислен. Как я уже написал, Вершинин и Вострейкин были самыми юными курсантами, т.е. это было исключением из правил. Не забудем и протекцию отца Коли Вершинина.
Следующий вопрос читателя-скептика: почему не отправили Володю Вострейкина домой, а взяли в лётную школу, которая находилась в ведении другого военного округа. Дело в том, что Володя рвался на фронт, как и большинство мальчишек той поры. Сама мысль о том, что его отправят из военной школы назад в киргизский посёлок, а в это время друг будет совершать героические дела, его угнетала. И в этот момент в Алма-Ате находился представитель Троицкой лётной школы, с которым были какие-то личные контакты у одного из руководителей разведшколы. Он и согласился забрать парня к себе переводом.
Бытовая сторона жизни в авиационной школе приятно поразила юношу: им в первый день дали манную кашу на молоке, а на следующий - дали молочную рисовую кашу. В школе разведчиков такие блюда были очень редкими. Здесь, в авиационной школе ему было всё понятно и интересно. В этом учебном заведении готовили авиамехаников по эксплуатации самолётов, стрелков авиавооружения и воздушных стрелков. Основной специализацией курсантов были бомбардировщики и штурмовики Ил-2. Курсанты стреляли из всех возможных авиационных пулемётов, пушек. Результаты стрельбы Вострейкина неизменно радовали командиров. У меня и некоторых читателей возник вопрос: почему обучение в Троицкой школе заняло столь длительный срок: один год и три месяца. Ответ ветерана снял моё недоумение. Первоначально Владимира готовили на стрелка, но вскоре открыли дополнительный набор на штурманов и он продолжил обучение в школе по этой специальности. В результате Володя Вострейкин проучился в Троицкой школе на две специальности: стрелка-радиста и штурмана с ноября 1941 по 1 февраля 1943 г. Возможно, руководство школы не спешило с его выпуском как раз потому, что был он несовершеннолетний.
Итак, в Троицкой школе всё было хорошо, учёба шла нормально. Но и здесь приходилось держать ухо востро, помня о судьбе репрессированного отца. Наставления матери о том, что нужно говорить об отце, Володя помнил, и смог пройти так называемую "мандатную комиссию". Эта комиссия изучала всю подноготную курсантов и тех, у кого были репрессированы родственники, отсеивала.
В феврале 1943 г. Владимир Вострейкин вместе с группой выпускников Троицкой школы прибыл Центральный фронт. Он был самым молодым бойцом полка. Недавних курсантов встретили на аэродроме командиры. Когда дошла очередь до Вострейкина, начальник оперативной части Булавкин спросил у молодого стрелка: "И что: ты и вправду стрелок? Ну, тогда пойдём, покажешь, как стреляешь". Отойдя подальше, командир дал ему пистолет ТТ и предложил попасть куда-нибудь. Володя попросить подбросить повыше пачку папирос "Пушки". И дважды во время полёта смог её поразить. Больше вопросов к нему не было. Как самому молодому, приказом по авиаполку алкоголь и табак Вострейкину заменили шоколадом. Но, говорит ветеран, вкуса его он не понимал, считал очень горьким и отдавал, девчонкам-радисткам. За юные годы его шутливо называли "Птенчик".
Первый бой застиг Владимира на аэродроме почти сразу после приезда на фронт. С течением времени и множества боёв точное место события в памяти стёрлось. Дело было в районе Брянска (или Кержач, или Дятьково). Когда неожиданно налетели немецкие бомбардировщики, ещё необстрелянные солдаты резво попрятались в отрытые щели и окопы. Когда бомбы стали ложиться недалеко, кто-то и о маме вспомнил. Налёт был довольно мощный: около десятка "Юнкерсов-87", которые ещё называли "лаптёжники", поскольку их шасси не убирались, бомбили аэродром. Им отвечали огнём наши зенитчицы. Неожиданно стрельба зенитки прекратилась. Владимир выглянул из окопчика. Ответного огня больше не было. Он вместе с ребятами по ходу сообщения бросился к зенитке: все зенитчицы были убиты. Две убитые девушки лежали на земле, третья навалилась на лафет. Желание отомстить за их гибель оказалось сильнее страха. Зенитка представляла собой спарку из трёх пулемётов калибра 12,7 мм. Этот пулемёт был ему хорошо знаком. Пока его товарищи снимали убитую девушку с лафета, Володя сел в кресло и стад выцеливать вражеские самолёты. Своему другу Ване Лепихину, с которым учились в Троицкой школе, он крикнул: "Ваня, если кончатся патроны, вставишь новые". Увидев "Юнкерсы" в прицеле, нажал на педаль, открыв огонь из пулемётов. И здесь его верный глаз не подвёл. Почти сразу он сбил огнём два самолёта. Один из пулемётов спарки перестал стрелять (кончились патроны). Это отвлекло его на несколько секунд. Третий немецкий лётчик заметил, что наш зенитчик сбил два самолёта и стал пикировать прямо на него. Но молодой боец не растерялся. Прицелившись, сбил и пикировавший "Юнкерс". Внезапно Владимир почувствовал острую боль в левой лопатке: туда попал осколок бомбы. Он потерял сознание.
Товарищи сначала подумали, что Володя убит, но затем поняли, что живой, перевязали и отнесли в санчасть. Позднее туда явился начальник штаба полка майор Шартон (который в 1946 г. был разоблачён как "шпион") и ругал героя матом, обещая отдать под суд за "самовольство". Но пришедший туда же поблагодарить подполковник - командир погибших девушек-зенитчиц осадил Шартона. Представление на награду делал этот подполковник. Так Владимир Вострейкин был награждён медалью "За боевые заслуги". И получил у товарищей уже куда более почётное прозвище - "Снайпер".
Этот эпизод, рассказанный ветераном и переданный мной, вызвал недоверие некоторых читателей. Главный вопрос был таков: может ли так быть: три самолёта и лишь медаль? Я, конечно, спросил это у ветерана: почему не дали Героя или хотя бы орден, ведь сбил три самолёты, да ещё и был ранен? Ответ был прост: меня ещё в полку никто не знал, представлял командир зенитчиц, для которого я был "чужаком", т.к. принадлежал к другой части. Да и молодость моя тоже, видно, сыграла свою роль. Документы не сохранились, но может быть стоит запросить и развеять сомнения скептиков? Может быть, в наградном листе написано, что сбил три самолёта? Нет, говорит, Владимир Степанович, не написали и этого. Там было что-то вроде такого: за мужество при отражении авианалёта противника. Могло ли быть такое? Да, несмотря на заявления скептиков, говорю, могло. Это моё личное мнение, основанное на многих беседах с ветеранами войны. Конечно, это редчайшая ситуация и всё-таки такое могло случиться. На войне много было такого, что не укладывается в привычные шаблоны мирной размеренной жизни. (Так бывает на любой войне). Жаль, конечно, что нет свидетелей и документов, которые могли бы подтвердить эту историю. Я сказал, Владимиру Степановичу, что мол, много скептиков и сомневающихся. Он махнул рукой: мне незачем сочинять.
Потом у одного читателя неожиданно возник вопрос о калибре пулемётов и количестве пулемётов в спарке. С калибром В.С. Вострейкин мог напутать: первоначально говорил 13,7 мм, но скорее всего калибр был 12,7 мм . А вот по числу пулемётов, несмотря на неоднократные мои вопросы, в показаниях стоял крепко: пулемётов в спарке было три, а не четыре. Читатель-скептик заявлял, что, мол, всегда было четыре, но я сам видел фотографии в интернете: три горизонтально расположенных пулемёта в спарке. И именно такое расположение стволов подтвердил мне ветеран.
Выяснил я и ещё одну вещь: все свои ранения (а их было четыре) Владимир Степанович, как и многие его сослуживцы, предпочитал вылечивать в санчасти авиаполка. И по очень простой причине: чтобы после госпиталя не оказаться в совсем другом подразделении. Так бывало часто: после выздоровления командование направляло не в родной полк, а в другое подразделение. Здесь, в своей санчасти же была железная гарантия, что останется со своими боевыми товарищами.
С февраля 1943 г. Владимир уже уходил на боевые вылеты в качестве штурмана и военного стрелка. Первоначально летал на бомбардировщиках Пе-2. Здесь приходилось быть штурманом. Бомбили немецкие позиции, а иногда и сбрасывали грузы для белорусских партизан на парашютах. Позднее, большую часть войны на штурмовиках Ил-2, который за огневую мощь конструкторы называли "летающим танком", а гитлеровцы прозвали "чёрной смертью". Это, кстати, сказать, был самый массовый боевой самолёт в истории, было выпущено более 36 тысяч штук. К началу 1944 г. почти треть всех советских самолётов приходилось на штурмовики, что свидетельствовало об их высокой востребованности. Как рассказал мне ветеран, самолёт Ил-2 в целях экономии и лёгкости делался из прессованной фанеры, хотя он имел и небольшую бронекапсулу, и серьёзное вооружение. В Красной армии самолёт получил прозвище "горбатый" (за характерную форму фюзеляжа). Нет, не зря конструкторы называли этот самолёт "летающим танком". Штурмовик имел серьёзное вооружение: 2 пушки в консолях крыла, 2 скорострельных синхронный авиационных пулемёта ШКАС (крыльевые), реактивные снаряды РС-82 или РС-132, авиабомбы, контейнеры противотанковых авиабомб (ПТАБ). В качестве оборонительного вооружения на двухместных вариантах Ил-2, на которых и летал Вострейкин, устанавливался пулемёт УБТ (универсальный пулемёт Березина, турельной модификации) калибром 12,7 мм. На самолётах Ил-2 старшему сержанту В.С. Вострейкину довелось воевать на Орловско-Курской дуге, сжигая немецкие танки. Воевал в составе 2-го и 3-го Белорусских фронтов.
"Это страшное чувство, когда по твоему самолёту ведут огонь,- говорил мне Владимир Степанович. - Когда ты видишь малиновые зенитные снаряды, которые летят рядом с тобой, невольно встают волосы на голове. Что ты, ёлки-моталки! Но раздумывать некогда: надо правильно сбросить бомбы, надо стрелять. Если огонь зениток становился очень плотным и приближался к моему бомбардировщику, был один нехитрый способ. Я кричал: "Ваня, шашку!". Мой товарищ по экипажу Иван Лепихин поджигал дымовую шашку (мы всегда брали их с собой). Как правило, вражеские зенитки переносили огонь на другую цель, считая наш самолёт подбитым".
В 1944 г. Владимир вступил в партию. Говорит, что тогда это было необходимо, предлагали очень настойчиво. Почти все лётчики состояли в партии. Отказ от вступления неизбежно вызвал бы подозрения политорганов и контрразведки. А вскоре смершевцы стали проявлять к Владимиру Вострейкину особое внимание. Было установлено, что его отец был репрессирован в 1937 году. То, что Владимиру было всего-навсего в то время одиннадцать лет, и то, что он ссылался на незнание о судьбе отца, не отменяло подозрений. Как и то, что он отважно воевал на фронте. Особое недоверие и недоброжелательность проявлял к нему замполит полка. Несмотря на то, что Вострейкин показывал себя в бою с самой лучшей стороны, замполит отказывался подписывать на него наградные документы, ссылаясь на то, что молодой стрелок из семьи "врага народа". Более того, на его самолёт тайно были установлены специальные приборы контроля над тем, как он стрелял и сбрасывал бомбы. Он узнал об этом случайно, застав за снятием показаний одного из механиков. Прибор этот назывался фотокинопулемёт (ФКП-3). И его установка не была редкостью. Но редкостью, по словам В.С. Вострейкина, было то, что ставили, не уведомив экипаж.
Володя страшно переживал. Юношеский максимализм требовал немедленных действий. В конце концов, решил написать ... "товарищу Сталину". В письме он высказал все свои обиды, и напомнил, что сын за отца не отвечает. Отправлять письмо из части было нельзя. Помочь согласился заместитель командира полка майор Лёгенький, который ехал в Москву. Там Володино письмо и было опущено в ящик. Осталось только ждать решения вождя.
Вскоре после отправки письма (в начале 1944-го) произошла ещё одна интересная история. Владимир Вострейкин был награжден орденом Красной Звезды за спасение командира полка и проявленное при этом мужество. Вот что он рассказывал мне по этому поводу. В это время он в полку был широко известен как прекрасный стрелок и летал с командиром полка Героем Советского Союза Константином Владимировичем Бреховым. Уже то, что Брехов выбрал к себе в напарники Вострейкина, говорит о многом: опытный пилот взял в свой самолёт лучшего стрелка. И стрелок не подвёл своего командира. ""Наша группа штурмовиков разгромила танковую колонну в Польше, в районе города Торн (это немецкий вариант названия города. По-польски - Торунь - С.С.). Огнём зениток наш штурмовик был подбит. Мы пытались уйти за линию фронта, окружённые самолётами наших товарищей. Но не получилось. Самолёт стал снижаться, и вскоре была осуществлена вынужденная посадка. Фактически мы сели в аварийном порядке на лес. Сели очень жёстко. Покружившись над нами, наши товарищи улетели. Несмотря на то, что сам пострадал при падении, я смог вытащить раненого командира: у него была сломана рука. Едва мы немного отошли от самолёта, он взорвался. Неожиданно я услышал лай собаки и немецкую речь. Хорошо, что в моём самолёте всегда был автомат и гранаты (я летал с командиром эскадрильи). Мы укрылись в кустах и когда немцы подошли ближе, я прицельным огнём смог убить собаку. Потом расстрелял и закидал гранатами немецкий патруль. Мы сориентировались и двинулись к линии фронта. В общей сложности прошли около 30 километров. Ночью смогли перейти линию фронта. Когда добрались к своим, то нас допросили и сообщили в авиаполк. За нами прилетел У-2. В санчасти полка знакомый врач обратил внимание, что у меня седые виски". Володе было всего 18 лет.
А через недолгое время в полку начался переполох: Сталин ответил на письмо Вострейкина! К Владимиру пришли "смершевцы" и вручили конверт, в котором было краткое послание, написанное карандашом. В нём говорилось примерно следующее: "С вашим делом мы разберёмся. Но помните, товарищ Вострейкин: Вы воюете не за награды, а за Родину и наш народ". Через некоторое время замполит был переведён в другую часть, а пришедший на его место уже относился к Володе нормально. Ну, а фотопулемёты позднее уже стали ставить практически всем, так мне сказал ветеран.
Весной 1944 г. на смену Ил-2 пришёл ещё более мощный Ил-10, которому ветеран давал высокую оценку. Ил-10 был цельнометаллическим самолётом с большой броневой капсулой, прикрывавшей лётчика и стрелка. Этот штурмовик имел большую боевую мощь: 5 пушек и 10 ракетных установок РС-82. В начале 1945 г. эти штурмовики стали поступать в лётные части. Такой самолёт получил и лётный экипаж, где служил В. Вострейкин.
День Победы Владимир Вострейкин встретил на аэродроме в г. Котбус, что находится в Восточной Германии. Здесь базировался его полк: 858-й штурмовой авиационный полк, 280-й авиационной дивизии, 9-го воздушного корпуса, 7-й воздушной армии. Здесь и началась эта история, которая вызвала мой интерес. Дальнейшие события передаю точно со слов В.С. Вострейкина.
10 мая 1945 г. лётчики получили приказ срочно вылететь и уничтожить баржи отступающих немцев. Маршал Жуков узнал, что отборные эсесовские части пытаются уйти из восточно-прусского порта Пиллау (ныне это г. Балтийск Калининградской области) на самоходных баржах и другом водном транспорте в порты, которые контролировали наши западные союзники. Эсесовцы боялись попасть в руки советских войск и понимали, что западные союзники могут к ним отнестись по-другому. Дело в том, что уже тогда западные союзники начали свою двусмысленную игру с немцами.
Напомню, что Уинстон Черчилль уже в апреле 1945 г. дал приказ о разработке операции "Немыслимое", которая предполагала подготовку к войне с Советским Союзом. Для этого планировалось использовать и дивизии, сформированные из пленных фашистов[2]. План операции был ему предоставлен 22 мая 1945 года.
Согласно этому плану, нападение на СССР должно было начаться, следуя принципам Гитлера, внезапным ударом. 1 июля 1945 года 47 английских и американских дивизий без всякого объявления войны должны были нанести сокрушительный удар, не ожидавшим такой беспредельной подлости от союзников, наивным русским. Удар должны были поддержать 10-12 немецких дивизий, которых "союзники" держали нерасформированными в Шлезвиг-Гольштейне и в южной Дании, их ежедневно тренировали британские инструкторы: готовили к войне против СССР. По идее, должна была начаться война объединённых сил Западной цивилизации против России, впоследствии в "крестовом походе" должны были участвовать и другие страны, например, Польша, затем Венгрия... Война должна была привести к полному разгрому и капитуляции СССР. Конечная цель была закончить войну примерно там же, где планировал её закончить Гитлер по плану "Барбаросса" - на рубеже Архангельск-Сталинград[3].
Советское командование в то время, скорее всего, не располагало абсолютно полной информацией об этой предательской подготовке союзников. Но то, что, начиная с февраля 1945 г., немцы массами сдаются на западе, что союзники уничтожают города в будущей советской зоне оккупации, конечно, наше командование знало. Как знало и то, что эсэсовцы стремятся всеми правдами неправдами вырваться в западную зону оккупации, чтобы избежать ответственности за свои злодеяния. Поэтому, когда Жукову сообщили о бегстве большой группы фашистов, он дал приказ немедленно уничтожить самоходные баржи. Приказ был передан командиру авиадивизии генерал-майору В.Г. Рязанову, а он направил этот приказ в 858-й полк. Десять самолётов Ил-10 под руководством заместителя командира полка, майора Лёгонького, у которого стрелком в тот день был Владимир Вострейкин, немедленно вылетели в район Пиллау.
Я задал вопрос ветерану: как сам он объясняет, что командование поручило уничтожить цель именно им. Ведь были авиационные части, которые находились намного ближе к месту действия. Владимир Степанович ответил так: "Точно я не могу сказать, но, возможно, обратились к ним, поскольку в других частях, находившихся рядом с Пилау, не было самолётов Ил-10". Именно Ил-10, по его мнению, был в этой ситуации самым удобным средством уничтожения. Кроме того, это была возможность дополнительного испытания этих ещё новых, экспериментальных самолётов.
И ещё я кое-что спросил у ветерана, помня скептицизм некоторых читателей, когда я опубликовал первую, значительно более короткую, редакцию данного очерка. Пиллау был взят нашими войсками 26 апреля. Наверное, через пару дней всё уже контролировалось советскими войсками. Можно ли представить, что 10 мая немцам удалось погрузиться на баржи и спокойно выйти в море? И как он объясняет, почему немцы решились удирать 10 мая, а не раньше. Не может ли быть ошибки с датой?
Ответ Владимира Степановича был однозначный. Всё это было именно 10 мая, поскольку День Победы забыть невозможно. А что касается того, что немцы не могли выйти, то, конечно, полного контроля в Восточной Пруссии ещё не было. Оставалось немало недобитых подразделений СС, которые отказывались сдаваться и искали пути отхода на Запад. ("Эсесовцев мы в плен не брали", - жёстко сказал ветеран). В этой ситуации захватить несколько барж и катеров, и выйти в море, было вполне возможно.
Я думаю, что действительно эту ситуацию с бегством группы эсэсовцев нельзя признать неправдоподобной. Известны куда более невероятные истории бегства с вражеской территории. Чего стоит хотя бы блестящий побег группы советских военнопленных во главе с лётчиком лётчиком-истребителем М.П. Девятаевым на захваченном немецком самолёте-бомбардировщике 8 февраля 1945 года из немецкого концлагеря Пенемюнде. (Я, конечно, ни в коем случае, не сравниваю наших бойцов, оказавшихся в концлагере с эсэсовскими зверями, а рассуждаю лишь о возможности бегства). Но даже если признать эту историю угона самолёта уникальной, то? как быть с другими известными фактами? Огромное количество наших солдат в своё время выходило из окружения и бежало с территории, захваченной фашистами. В том числе, не без помощи местного населения.
Немцы, воевавшие в Восточной Пруссии вплоть до 9 мая 1945 г., были фактически на своей территории только недавно занятой советскими войсками. Ещё царила определённая неразбериха. Конечно, полного контроля наших частей здесь не было. Немалое количество фашистов ещё укрывалось в лесах, бункерах, скрывалось у гражданского населения. В этих условиях подготовить операцию побега, опираясь, возможно, и на помощь местного населения было делом не слишком сложным для хорошо подготовленных и вооружённых эсэсовцев. Скрытно (ночью) сосредоточиться и выдвинуться, такому отряду было сравнительно легко. Вряд ли самоходные баржи, которых в огромном порту (и в соседних небольших пристанях на побережье) было множество (немцы так до конца и не закончили эвакуацию), сколь-нибудь серьёзно охранялись. При необходимости могли снять часовых. Таким образом, возможность таких действий немцев представляется не только вполне возможным, но даже и логичным: а куда было деваться эсэсовцам из Восточной Пруссии? Прорываться по суше через наводнённую советскими войсками Польшу и недружественное местное население, представлялось в высшей степени опасным. Нетрудно предположить, что такие попытки морских прорывов из Восточной Пруссии, наверняка, даже и не были единичными. Вероятно, побеги более мелких групп были и ранее, и даже позднее. Не исключаю и того, что были и побеги вполне удачные (за всем побережьем уследить было просто невозможно)
И понятно, что после подписания ночью 8 мая капитуляции, а известно об этом стало 9 мая, побег нужно было форсировать. 10 мая, таким образом, представляется вполне возможной датой такого побега. Немцев, пожалуй, подвёл масштаб этих действий. Уход одного небольшого судна скорее всего не вызвал бы такой реакции командования, да и найти его было бы сложнее. Но бегство большой группы эсэсовцев не могло пройти незамеченным, и не могло не вызвать стремление у наших командиров уничтожить эту группу.
Теперь вновь вернёмся к действиям советских штурмовиков. Практическая дальность полёта Ил-10 составляет 800 км, поэтому недалеко от балтийского побережья самолётам Лёгонького пришлось садиться и заправляться. После выхода наших штурмовиков в намеченный район Балтийского моря был обнаружен караван из барж и небольших кораблей, шедших в западном направлении. Но при подлёте к каравану наших лётчиков стало очевидным ещё одно важное обстоятельство. Баржи с удиравшими фашистами фактически прикрывались десятком английских истребителей "Харрикейн". (Эти истребители советские лётчики хорошо знали, поскольку в годы войны они поставлялись нам англичанами). Английские пилоты не только не атаковали немецкие суда, но попытались отогнать наши штурмовики. Они стреляли по ходу наших самолётов, чтобы заставить их изменить курс и уйти прочь от каравана.
Ситуация осложнялась, и майор Лёгонький запросил командование о дальнейших действиях. Приказ был однозначным: при необходимости атаковать и сбить несколько английских самолётов. Три из десятка самолётов англичан были подбиты, после чего остальные немедленно повернули на запад. Далее началось планомерное уничтожение эсэсовцев на баржах. Вся легендарная мощь советских штурмовиков была направлена на вражеские суда. На бреющем полёте самолёты сделали несколько проходов, расстреляв гитлеровцев из пушек и пулемётов. Фашисты были уничтожены.
Я спросил ветерана: насколько трудным было уничтожить английский истребитель советскому штурмовику Ил-10? Ответ был следующим: англичане сами лезли к нам. Но скорость английского "Харрикейна" 400 км/ч, а Ил-10 450 км/ч, вооружение у Ил-10 очень мощное. Поэтому мы сбили три самолёта, а остальные сразу улетели.
Этот боевой эпизод, как мне кажется, достоин пристального внимания историков. Ни о чём подобном я не слышал и не читал. Было бы хорошо, если историкам удастся подтвердить достоверность вышеприведённых событий дополнительными свидетельствами и документами. Но, к сожалению, очень часто таких документов и свидетельств найти не удаётся. Вряд ли эпизод со сбитыми английскими самолётами был задокументирован нашими военными. Скорее всего, будут молчать и англичане: слишком двусмысленно они выглядят в этой истории. Прошу откликнуться тех, кто располагает хоть какой-то информацией об этом инциденте.
Владимир Степанович, отвечая на мой вопрос, подчеркнул, что в войсках знали, что эсесовцы пытаются попасть в английские и американские зоны оккупации. И ещё он сказал мне важную вещь. В авиаполке шли разговоры, что возможны столкновения с союзниками. И если бы они не нуждались в нас на Дальнем Востоке (воевать с японцами) не исключена была и "война с Англией".
Тем не менее, история эта, без всякого сомнения, достойна обсуждения. В ней, как в капле воды, показана вся сложность политической ситуации в Германии в мае 1945 г. Наши военные союзники Великобритания и США вели себя далеко небезупречно. Они искали возможности расширения своего влияния в Германии. Далеко не сразу они согласились отвести войска к согласованной ранее линии оккупационных зон. Они пытались сохранить боевые части вермахта и СС для использования их в возможной войне против Советского Союза. И эпизод, рассказанный мне Владимиром Степановичем Вострейкиным, это подтверждает. Интересна и твёрдость, которую проявило советское командование при предательском поведении английского командования, которое фактически подставило и своих пилотов. В самых необходимых случаях нужно действовать жёстко. И именно такая жёсткая позиция великой державы, как правило, вызывает уважение у наших западных оппонентов. Хорошо бы и нынешним руководителям это помнить.
Владимир Степанович Вострейкин закончил войну старшим сержантом. В 1948 г. самолёты Ил-10 отправили в Китай. Там как раз в разгаре была гражданская война. А наши пилоты переходили на реактивные самолёты Ил-28. Служил в авиаполку, который был выведен в Белоруссию, до 1950 г. Вплоть до смерти Сталина он опасался неприятностей от органов безопасности. Поэтому даже не рискнул ехать к матери, а жил у дяди. Отец Владимира был реабилитирован только в 1960 г. "за отсутствием состава преступления".
За годы войны Владимир Степанович получил три ранения, был контужен. Его награды: орден Отечественной войны I степени, орден Отечественной войны II степени, орден Красной Звезды, медаль "За боевые заслуги", медаль "За отвагу", юбилейные медали. Ну, и закончу я вновь словами благодарности к ветерану. Общение с такими людьми делает нас лучше.
Короткое видео с записью рассказа ветерана об этом бое. Этот эпизод не вошёл в опубликованный вариант телепередачи об омских ветеранах. Запись (14.06.2014, Омск) смотрите здесь:
http://youtu.be/gVFbPS3boos
Примечания:
1. Книга памяти жертв политических репрессий Омской области /URL Электронный ресурс: http://lists.memo.ru/d7/f338.htm
2. ОПЕРАЦИЯ "НЕМЫСЛИМОЕ" /URL Электронный ресурс: http://www.coldwar.ru/bases/operation-unthinkable.php
3. Краснов П. Операция "Немыслимое". Выстрел в спину от "Союзников" /URL Электронный ресурс: http://ru-an.info/news/224/
P.S. Это третья редакция очерка. Кое-что я смог уточнить у Владимира Степановича. Благодарю всех, кто высказал замечания, а не просто обвинял в том, что я придумал эту историю.
---------------------------------------------
Некоторые дополнительные материалы о ветеране, обнаруженные в сети:
1. Серебрякова М. У всех ветеранов была своя война /URL Электронный ресурс: http://omskgazzeta.ru/press_center/u_vsex_veteranov_bla_svoya_voyna/