Ее не теребил страх; она знала, что ничего худого с ним не случится. В этом отношении Ассоль была все еще той маленькой девочкой, которая молилась по-своему, дружелюбно лепеча утром: - "Здравствуй, бог!", а вечером: - "Прощай, бог!".
А. Грин. Алые паруса.
А может, именно Солярис - колыбель твоего божественного младенца, - заметил Снаут.
С. Лем. Солярис.
Красно-зелёный туман гиперпространства сменился усеянной звёздной пылью синевой космоса. Челнок вынырнул из гипера у очередной звёздной системы. Система состояла из двух звёзд и всего одной планеты. В скудной базе данных челнока она значилась под именем Обессон и была маркирована как полностью лишённая жизни. Как и несколько предыдущих, мимо которых пролетал Ренан до этого. Топлива идти до следующей звезды уже не было. И пилоту не оставалось ничего, кроме как в надежде на чудо повернуть корабль к безжизненной планете, неспешно плывшей в пустоте мимо пары звёзд. Чудо случилось и на этот раз. Ренан стал уже к ним привыкать. На мёртвой планете, поверхность которой была практически полностью покрыта океаном, приборы корабля засекли с орбиты гигантское сооружение древних, парившее в атмосфере. Спустившись в атмосферу, Ренан завис над сооружением, перебирая частоты и пытаясь связаться с его обитателями. Машины древних создавались даже не на века, а на тысячелетия, и, судя по тому, что громадина продолжала парить над поверхностью, они по-прежнему продолжали функционировать. Наконец, неживой голос робота ответил Ренану сквозь помехи на языке мёртвых.
- Неопознанный, я - Станция Солярис. Повторяю, я - станция Солярис. Неопознанный, назовите себя, - в лётных училищах империи язык древних входил в обязательный курс подготовки, и любой имперский пилот, гражданский или военный, был обязан его худо-бедно знать. Ренан в училище был отличником, а посему знал его не худо и не бедно.
- Станция, милая, добрая, хорошая ты моя! Ренан меня зовут. Повторяю, я - Ренан. Впусти меня, пожалуйста, а! Впусти, будь умницей, а то ведь сгину я промеж этих паршивых звёзд. А я жить хочу! Понимаешь? Я домой хочу. Спаси меня, станция, выручи, а!
- Ренан, я - Станция Солярис. Всё в порядке, вы под контролем Станции. Приготовьтесь к посадке в момент ноль. Внимание, начинаю...
Челнок подхватило антигравитационное поле и бережно, несмотря на сопротивление двигателя, стало притягивать к станции. Голос робота отсчитывал теряемую кораблём высоту. Ренан, ещё не веря своему сказочному везению, заглушил двигатель и расслабился. Ему страшно хотелось истерически рассмеяться, но он смог удержать себя, не зная, как отреагирует на это наивная станция, созданная в те далёкие времена, когда древним принадлежала галактика, а слово война встречалось только в учебниках истории. Тем временем шлюзовая камера станции открылась и поглотила челнок.
- Я - Станция Солярис. Ноль-ноль. Посадка закончена. Конец.
*
Станция вела себя дружелюбно, и на ней было всё необходимое, разве что кроме топлива для челнока. По словам станции, она была рассчитана более чем на три тысячи человек и имела всё для комфортного проживания и научной работы персонала. Здесь было множество удобных кают, морозильники, забитые до отказа консервами, библиотека, просторная лаборатория, спортзал и прочие помещения для досуга и работы древних учёных. Обслуживали станцию и следили на ней за порядком роботы. Первым делом Ренан попросил станцию дать в гипер сигнал СОС, и та любезно согласилась. Побеседовав со станцией, Ренан узнал немного её историю. А потом лёг спать...
Ему снилась война. Он снова входил в рубку Агроозона, приветливо улыбаясь своим сослуживцам и сжимая за спиной нож... Когда он проснулся в холодном поту, рядом сидела девушка. Девушка смотрела на Ренана, не отрывая своих ясных зелёных глаз, и Ренан понял, что он всё ещё спит. Или сошёл с ума. Некоторое время они с Ренаном молча смотрели друг на друга, и чем дольше длилось это молчание, тем сильнее Ренану казалось, что это сон. Наконец, он решил прервать молчание и деликатно поздоровался. Девушка вежливо ответила приветствием, и они снова замолкли. Спустя какое-то время Ренан спросил:
- Как ты здесь оказалась?
- Не знаю, - смущённо ответила девушка, - я совсем ничего не помню.
- А меня помнишь? - спросил Ренан.
- Да, - ответила девушка, и внутри Ренана вспыхнуло ярким пламенем щемящее светлое чувство. "Хороший сон", - подумал с улыбкой Ренан.
Её звали Мелори, она была дочерью старика Громена - смотрителя гипермаяка на орбите Шонера, что располагался на самом краю спирального рукава. Громен был ветераном аэлморской войны и кавалером рыцарского креста - высшей боевой награды империи. Маяк когда-то имел стратегическое значение, и мимо него ходили боевые эскадры и торговые караваны. А потом его утратил. Со временем на маяке остался один единственный служащий - Громен, никак не желавший его покидать и отдавать на слом. Какие-никакие корабли там по-прежнему ходили, и департамент судоходства, заваленный письмами от смотрителя, решил оставить маяк в строю. Транспорт "Кашалот", на котором Ренан тогда стажировался, проходил мимо маяка дважды в год, завозя на него продукты и топливо. И всякий раз капитан Гибс с тремя членами экипажа оказывал Громену дружеский визит вежливости. С Громеном на маяке жила дочь. Совсем ещё девочка. Где была её мать, Ренан не знал. Она накрывала и убирала со стола, никогда не вступая в разговор с гостями. С каждым визитом Ренан замечал, как взрослее и хорошее она становится. Во время последнего визита, в котором принимал участие Ренан, ему в первый и последний раз удалось услышать её голос. Она уже была совсем взрослой девушкой. Отец её немного перебрал во время застолья, и ей пришлось по видеосвязи координировать отстыковку корабля от маяка. А потом разразилась кризитская война, и Ренан ушёл служить на флот. Но все эти годы он почему-то постоянно вспоминал о ней...
*
Мелори была замкнута и не очень общительна. Почему-то она совершенно не могла обходиться без Ренана, страшно пугаясь даже намёка на разлуку с ним. Она следовала за ним по всей станции, словно тень. Ренана это не то чтобы сильно удивляло - он ещё не решил, снится ему это всё, или же он просто сошёл с ума. Он говорил с ней, рассказывая о себе. Делился почти всем. Ренан изголодался по самому обычному человеческому общению за несколько месяцев, проведённых в окружении прошитых товарищей на палубе Агроозона. Иногда она тоже что-нибудь рассказывала об их с отцом жизни на маяке. В эти моменты Ренан заворожённо внимал её голосу, от которого у него порой бегали мурашки по голове, и светлое щемящее чувство в груди разгоралось ярче и сильнее.
- Слушай, - спросил он её однажды, - а если бы тогда я не ушёл служить на флот. Если бы я попросил у Громена твоей руки. Ты бы пошла за меня?
- Не знаю, - Мелори смутилась и покраснела. - А ты бы остался жить с нами на маяке?
- Почему вы с отцом так привязаны к этому маяку?
- Он не может его бросить. Он говорил мне, что следить за маяком - это его долг перед императором Теодором. Он присягал ему на верность, когда служил на флоте императора. Отец часто рассказывал мне в детстве эту историю. Говорил, что император, отправляясь за край галактики, лично попросил моего отца следить за маяком, что бы ни случилось. Папа говорил, что этот маяк служит для флота единственным ориентиром в гиперпространстве, и если его не станет, то флот не сможет вернуться домой. Поэтому он и несёт там свою бессменную службу. Он не может бросить его. А я не могу бросить отца. Кстати, мне нужно вернуться домой...
Алый Флот Императора Теодора действительно ушёл за край галактики четверть века назад. И не вернулся. Власть перешла к его младшему брату, а история про Алый Флот обросла множеством сказочных подробностей, став легендой.
- Значит, вы ждёте Императора Теодора? - рассмеялся Ренан.
- Я знаю, что это глупо. Знаю, что это больше похоже на детскую сказку. И порой сама удивляюсь. Но да, он его ждёт. И я тоже. Мы ждём назад Алый Флот...
В этот момент Ренан вдруг отчётливо понял, что это не сон.
*
- Ренан, проснись! - Мелори осторожно трясла его за плечо. Когда он открыл глаза, она указала ему на развалившихся кругом, по всей каюте, спящих мужчин в лётных комбинезонах. Их было десять. И Ренан знал их всех. Это были пилоты Агроозона. Все они не так давно были его сослуживцами. Более того, они были его друзьями. Всех их Ренан собственноручно убил...
Чётвёртый Легион Жнецов и Седьмая Имперская Эскадра сдались в плен без боя. Посол империи приказал не оказывать сопротивления, строго выполняя инструкцию императора и всё ещё надеясь на дипломатическое разрешение ситуации. Флот висел на орбите Тизера для демонстрации силы, а не для её применения. Крейсер Агроозон был в составе Седьмой Эскадры. Тизерцы обнулили память и перепрошили мозги всем пленным имперцам. А затем объединились с кризитами. Седьмая Эскадра была в прежнем составе, и корабли её были укомплектованы теми же экипажами, однако в мозгах членов этих экипажей жили уже другие люди, вшитые туда машинами коррекции и обнуления памяти. Почему-то на Ренана процедура обнуления подействовала не так, как на остальных. И это было первое чудо из череды чудес, с которыми он столкнулся за последнее время. Убивать своих сослуживцев было тяжело не столько физически, сколько морально... Всё-таки они прошли вместе все три года, с самого начала войны вплоть до плена. Эскадра, удалившись от орбиты Тизера, готовилась к броску в гипер, когда Агроозон ударил по своим в упор из всех орудий. Прежде чем на остальных кораблях сообразили что происходит, Ренан успел расстрелять добрую половину флота - на кораблях перед броском в гипер отключались силовые щиты, а броня от расстрела в упор мало помогала. Ответный залп эскадры рвал на части Агроозон, идущий тараном на флагман, а Ренан уже маневрировал промеж тяжёлых боевых кораблей эскадры на небольшом спасательном челноке. Линкор и крейсер столкнулись, и в этот момент сдетонировали заминированные Ренаном реактор и боезапас крейсера. В следующий миг челнок нырнул в гипер. До конца перелёта Ренану раз за разом снилось, как он режет одного за другим своих товарищей...
Ребята всё отлично помнили, включая собственную смерть от руки Ренана. Теперь они сидели рядом с ним и, горячо споря, обсуждали эти события. Совсем как живые... Мелори сидела за спиной Ренана и молча слушала.
- Ты убил нас, мерзавец! - было видно, что Кельт хочет добавить ещё пару крепких слов, но немного стесняется присутствия дамы.
- Ты всё правильно сделал, старина, - перебил его Дубельт, - ты настоящий герой. А вот император наш полный кретин! - Дубельт с досадой ударил кулаком о ладонь. - Это ж надо! Довериться Тизерцам и подарить им всю Седьмую эскадру!
Ренан, улыбаясь, слушал голоса и смех своих друзей и внезапно осознал, что он счастлив. У него снова было всё, что он потерял, и что было ему так дорого. То, ради чего он теперь был готов жить, так же как совсем недавно был готов за это умереть. Наверное, это не сон и не безумие. Наверное, это смерть. Видимо, он всё же умер там, на Агроозоне. Или позже на челноке, который теперь дрейфует с пустыми баками и без воздуха где-нибудь в гипере, так и не добравшись до обитаемых звёзд...
Потом они играли в спортзале в баскетбол. Команда Ренана проиграла команде Дубельта. Остаток дня Ренан провёл с Мелори в библиотеке. Они сидели на соседних креслах и читали художественные романы на древнем языке. Иногда они отрывали глаза от книг и молча смотрели друг на друга. Поймав очередной взгляд Мелори, Ренан вдруг подумал, что, наверное, именно так и должен выглядеть его рай...
*
Следующим утром на станции появились экипажи кораблей всей Седьмой Эскадры. Шесть тысяч человек на станции, рассчитанной на три тысячи. Адмиралу Ланджену и его помощникам пришлось вводить посменный режим, озадачивая пилотов уборкой, готовкой и изучением архивов станции. Все они прекрасно помнили о Тизерском расстреле Агроозона. Адмирал и высшие офицеры наотрез отказывались верить в собственную смерть и вели себя так, словно станция - собственность имперского флота. Авторитет императора в глазах командования эскадры и пилотов, впрочем, упал ниже уровня океана. Ренан же стал героем, которому отдавал честь сам адмирал. Ситуация принимала какой-то гротескный и совершенно безумный оборот. И даже немного комичный. Никто не знал, что делать дальше. Ответ на этот вопрос Ренан и высшие офицеры искали в архивах станции.
Станция рассказала ему о последних её обитателях и планете Солярис. Познакомившись с видеоотчётами древних учёных, Ренан всё понял. Также видевшая отчёты Мелори - тоже. На всякий случай Ренан решил всё проверить и изучил кровь Мелори в лаборатории, как это делали в своё время древние учёные. На этот раз кровь была самая обычная. Клетки, молекулы, атомы. Видимо, Океан с тех пор чему-то научился...
Из отчётов стало ясно, как именно в прошлый раз учёные установили контакт с океаном. Станция помогла группе техников и офицеров снять энцефалограмму с мыслей Ренана и провела жёсткое рентгеновское облучение поверхности океана. Однако, ничего не изменилось.
*
Он застал её в библиотеке, всю в слезах. До этого она ещё ни разу от него не отходила. Проснувшись и не обнаружив её в каюте, он всерьёз обеспокоился.
- Я подделка! Фальшивка! - голос её срывался от рыданий. - А настоящая - там, на маяке, ждёт Алый Флот!
- Нет же! Ты настоящая, Мелори! Я проверял твою кровь. Ты такой же человек, как и я. Ты спишь и ешь. Ты ничем от меня не отличаешься... И я люблю тебя.
- Но я так не могу! Прости... Дай мне уйти. Пожалуйста. Умоляю тебя. Я не могу так!
- Нет, Мелори! Я тебя не отпущу! Не исчезай. Пожалуйста! Ты же теперь всё, что у меня есть! Успокойся, прошу тебя. Это пройдёт, и всё снова будет хорошо, слышишь? Мы синтезируем топливо для челнока в лаборатории и улетим отсюда! Если хочешь, я отвезу тебя обратно к твоему отцу на маяк. Всё будет хорошо!
Он впервые обнял её и прижал к себе. Прильнув к нему, она уткнулась носом в его плечо и зарыдала с новой силой. Он ещё долго что-то нежно шептал, стараясь её успокоить. Впервые Ренан с тревогой осознал, насколько реально происходящее, и насколько хрупко его незаслуженное счастье. Ночью он на всякий случай выставил караул у дверей свой каюты. Это не помогло. Пока он спал, она покончила с собой, приняв раздобытый где-то яд. Спустя тысячелетия история повторилась...
*
Гелиокоптер с открытой кабиной завис над самой поверхностью океана. Красное солнце освещало подёрнутую лёгкой рябью гладь и мрачную, суровую сцену прощания. Ренан стоял в герметичном комбинезоне, держа на руках её тело. Он решил вернуть её богу, создавшему её... для него. Создавшему, быть может, в дар, а может, просто из детской забавы... Гелиокптер опустился к самой поверхности, и Ренан, наклонившись через борт, бережно опустил её в океан. Океан молча принял её тело, и несколько мгновений Ренан наблюдал, как она погружается всё глубже и глубже, пока толща протоплазмы не скрывает её окончательно. Затем гелиокоптер стал набирать высоту, и Дубельт направил его к станции. Ренан рыдал, словно ребёнок, как не рыдал он никогда за всю войну...
*
Утро пробудило его гулом тысяч голосов. Выйдя из каюты, он увидел, как пилоты что-то горячо обсуждают, прильнув к иллюминаторам станции. Подойдя к иллюминатору, Ренан увидел, что вся поверхность океана кипит...
Станция объяснить происходящее не смогла, заявив, что подобное поведение океана фиксируется впервые.
Ренан стоял в рубке станции, с тревогой глядя через иллюминаторы на кипящий океан. Он не знал, как быть дальше. Его казавшаяся ему неистребимой воля к жизни была надломлена. Вокруг были настоящие живые люди, воскрешённые из обрывков его совести загадочной планетой-богом. Солдаты, теперь готовые идти за ним хоть за край галактики. Но они были ему не нужны. Он хотел бы сбежать от них, но уже не мог сделать этого ни физически, ни морально. Сбежать туда, где Мелори с отцом день за днём следят за сигналом маяка в гиперпространство, посылаемым для давно сгинувшего флота. Что будет с ними? Сможет ли Ренан когда-нибудь выбраться с этой станции? Что делать с Легионом? Что будет с империей, агонизирующей в руках ничтожного и бездарного императора, проигрывающего войну, развязанную им самим? Тяжкие мысли роились осиной стаей в голове Ренана, а из бурлящей протоплазмы выныривали, поднимаясь над кипящей поверхностью океана, один за другим огромные боевые корабли. Тысячи кораблей, уходящих в небо, равномерно заполняли собой всё видимое воздушное пространство, насколько хватало глаз. Голубое восходящее солнце играло на стали орудий и отбрасывало блики и тени от обшивки левиафанов. В рубке затрещало радио, и сквозь помехи прорвался шквал неживых голосов. По мониторам рубки, отражающим графики, фиксирующие поведение океана, побежали строчки транспондерных кодов. Бортовые компьютеры кораблей Алого Флота докладывали об исправности рабочих систем...