Я сижу на подоконнике в конце длинного коридора. Из приоткрытой форточки зябко тянет февральской сыростью. Столбик серого пепла почти потухшей сигареты подрагивает в моих тонких пальцах. Мысли текут медленно и вязко, словно липовый прошлогодний мёд.
Я, закомплексованный, инфантильный неудачник. Сорокалетний мальчик, с морщинами в уголках глаз, сединой и несостоявшейся жизнью.
***Прелюдия.***
Я не могу сказать, что не любил свою жену. Это был чудовищный коктейль из эмоций и чувств. Я ненавидел её и обожал одновременно. Готов был боготворить её и забить до смерти... И никогда не мог определиться, что из этого мне хотелось сделать больше.
В то лето 2013, я уже четыре года жил со своей партнёршей по бальным танцам. Я был уверен, что смогу прожить с ней остаток своей жизни, завести детей, дом... Но, в один прекрасный, или наоборот ужасный день, в "ВК" моя будущая жена написала мне. Пять или шесть лет назад мы с ней встречались. Жили. Тогда она не любила меня, держала за вечный запасной вариант и искала свою "большую любовь". Она раза четыре уходила, считая, что наконец нашла её. А я.... Я садился у окна и ждал её. И она всегда возвращалась. Пока я не устал от этого.
Тогда была зима, февраль. После очередного ухода она попала в больницу. Что-то по женской части. Ей сделали операцию. И, оказалось, что кроме меня, носить ей апельсины некому. Нет у неё "большой любви" к которой она так стремилась. А я носил ей апельсины, слушал её розовые сопли о несчастной её судьбе и гладил по голове, как мантру повторяя "всё будет хорошо". А после выписки снова отвёз её к себе. Оплатил ей сессию, лекарства...
Я думаю, тогда в больнице, она испугалась. Страх остаться одной, никому не нужной ощущался рядом с ней почти физически. И почти месяц, это была просто идеальная подруга. Но страх прошёл. Крылышки расправила, и история должна была повториться, в чёрт знает какой раз... Тогда я ей сказал: "Уходи..." она не спорила. У неё уже было к кому уходить. Так мы расстались.
И вот, через пять лет она написала... Рассказать, что творилось в моей душе тогда, слов не хватит. Нельзя было отвечать. Это понимаешь сейчас, а тогда... тогда я ответил. И завертелись ночные посиделки в онлайн, бесконечные звонки и смс-ки. Маруся, моя партнёрша, с которой мы жили, конечно, всё это чувствовала, подозревала... страдала. Но мозг уже отключился, меня несло...
В общем, финал, был ожидаем. Я расстался с Марусей, хотя мы и продолжили танцевать в паре, и женился. Сейчас, это один из трёх поступков в моей жизни, о которых я сожалею. Всё надо было сделать по другому. И в итоге, я был вынужден искать новую партнёршу. Хорошо, что в постоянных скандалах я смог отстоять своё право танцевать. Жена настаивала - бросай... Я не смог.
Тогда-то я и познакомился с Алиной. Семнадцатилетняя робкая девочка, которая искала партнёра. Не скажу, что сразу же был очарован ею. Я был ещё женат. Это уже потом, развод с женой, влюблённый взгляд новой партнёрши и душевная пустота свели нас вместе.
Я ни о чём не жалею. Алина стала для меня всем. Она стала моей вселенной.
***Не любовь?***
Дофамин. Гормон счастья. Нейромедиатор. Органическая химия физиологических процессов. А ещё это называют - любовь. Чувство похожее на наваждение, наведённую галлюцинацию. Когда отказывают лобные доли мозга и критическое восприятие мира . Это похоже на затяжной запой хронического алкоголика... или ломку наркомана в ожидании очередной дозы. Сколько их я видел, в года моей юности. Да, что уж греха таить, и сам бывал в этой шкуре. Один к одному.
Ты не можешь прожить ни одного дня чтобы не увидеть её, услышать, получить смску. Тебе надо знать где она, что делает. Навязчивые мысли, только о ней. И всё время на губах её имя - Алина... Наивный взгляд глубоких карих глаз, длинные ресницы. Припухлые губы и очаровательная улыбка. Смешная привычка при волнении закусывать нижнюю губу. Запах шампуня в её волосах. ..
Тебе всё это надо. Надо для того чтобы прожить ещё один день в состоянии какого-то эфемерного, нереального счастья. Я чувствовал что задыхаюсь, когда не видел её слишком долго.
***Не то...***
Она не любила меня. Сейчас я это знаю точно. Я был для неё трамплином во взрослую жизнь. Кто-то должен был взять её за ручку и вывести этот мир из её детской комнаты. Так сложилось, что выбор пал на меня.
Она никогда не любила меня. Моё тело не возбуждало её, она не любила заниматься со мной сексом. Она терпела, отдаваясь только потому, что все так делают. Просто потому, что это вроде как по взрослому. Она лежала подо мной, часто закрыв глаза, и я видел, что она хочет, чтобы секс закончился побыстрее.... А я жалел её... и старался быстрее. Зачем я всё это делал? Она ожидала от секса чуда, феерических оргазмов и непередаваемого наслаждения. Но что-то делать для этого не желала. По крайней мере, со мной.
Наверное, я говённый любовник. Я так и не смог разбудить в ней ту чувственность, которая подарила бы ей все её ожидания связанные с сексом. Но, я пытался. Не получилось. Потом... Потом уже нашлись специалисты, которые по её словам, вызывали у неё больше эмоций во время процесса. Наверное, они есть у неё и сейчас.
Она так и не научилась доверять мне и верить. Я слишком долго не пускал её в свою душу. Весь опыт прожитых лет просто кричал мне: "Не надо!!!". А когда я готов был раскрыться... уже случился новый год 2015... и первого января... и измена... Измена ли это была? Да. Я всё ещё считал её своей. Она не говорила, что всё кончено... И я воспринял это именно так.
Она не была дурой. Просто молодая глупая, живущая чужими мнениями и представлениями о жизни. Она легко поддавалась чужому влиянию... А я всегда хотел, чтобы она начинала думать сама. И поступать в соответствии со своими желаниями. В какой-то момент, нашёлся прЫнц на белой лошади, который решил спасти её от меня. На тот момент, уже каждая сволочь считала своим долгом поучаствовать в её судьбе. Тренер шептал ей в приступах откровенности, что её потолок со мной, это Д-класс и не больше, родители аж кипятком писали, что мы не пара, "друзья" не понимали наших отношений. Всё это давило на неё, и за всем этим словоблудием окружающих, она не увидела единственную возможность остаться самой собой. Это просто любить... Не смотря ни на что.
Потом были тяжёлые затяжные скандалы. Я молил её, угрожал, шантажировал... И тогда я сказал, что уезжаю в Донбасс. Наверное, это немного её зацепило. Она приезжала ко мне, занималась со мной любовью, чтобы я остался. Потому что, тогда, я сказал её что мне это поможет... Не помогло. Я не хотел делить её с другим. С тем, кого до нового года я считал другом. Она приезжала днём ко мне, трахалась, а вечером ехала к нему... Это стало невыносимо. Я стал похожим на комок перекрученных нервов. Я был словно без кожи, и каждое движение, слово, колебание воздуха отзывалось внутри вспышками слепящей боли.
Как я тогда не сошёл с ума, одному Богу известно. И, то что в итоге я уехал, было правильно. На войне мозги прочищаются быстро, если хочешь жить. Я не хотел.
*** Терпение.***
Носятся... Летают, гонимые ветром, роем волшебным, горстями в лицо, белые мухи снежинок. Ветер, холодным студнем забирается под куртку, ледяным дыханием обжигает запястья... Тают, исчезая в каплях на ладонях, лёгкие пёрышки снега... метель... Деревья, гасят звуки улиц, и ветер словно рвется на ветках, теряет свою силу и звук. И в какой-то момент, начинает казаться, когда смотришь через высеченные потоком воздуха слёзы, что все звуки мира исчезли. И ты стоишь очарованный в белом безмолвии снежного леса. И время замирает. И мгновения пустоты звуков растягиваются в вечность... метель, тишина, вечность... миг жизни растянутый навсегда.
Я полюбил курить в темноте. Когда ты видишь только свои пальцы, в которых легко подрагивает огонёк сигареты. Мелкий глоток крепкого кофе и затяжка... Кофе немного обжигает язык, но послевкусие разбавленное табачным дымом стоит того.
А в доме стоит божественная тишина... все спят... даже надоедливые соседи угомонились... конечно, какие-то звуки присутствуют в этой тишине. Я слышу как потрескивает табак в сигарете, как непонятно от чего скрипнула старая половица. И ещё я слышу своё сердце... 120 ударов в минуту... это много... оно ещё живёт в прошлом, когда она заставляла его биться всё чаще, быстрее... словно уже тогда оно боялось не успеть... её уже нет... а сердце всё ещё бьётся в том бешеном ритме...
Я полюбил курить в темноте. В тишине. Кофе и сигареты... долгая ночь впереди... есть время подумать. В тишине хорошо думать... если постараться, то можно услышать как по нервам пробегают слабые токи собственных мыслей.
Ночь, темнота... только красная точка сигареты... кажется весь мир сосредоточился на этом кончике, что ярко вспыхивает при затяжке... наверное я схожу с ума... но мне не страшно, я спокоен...спокоен как тот, кому уже нечего терять...это спокойствие осуждённого на смерть, который смирился с неизбежностью. С этим спокойствием в душе, которое подобно пеплу давно прогоревшего костра, можно подняться на эшафот не обливаясь холодным, липким потом... а можно убить его... спокойно, буднично, без эмоций...
Спокойствие мертвеца... нет... омертвевшей души. Но ещё есть кофе и сигареты... значит можно сидеть в темноте и курить, глядя как медленно затухает огонёк на кончике сигареты.
***Параноя.***
Пить можно всё.
Можно выпить бутылку водки залпом. Можно закусить после второго гранёного стакана коньяка капустой. Можно на разбавляя выжрать джин и только потом закурить. Можно за один заход выпить полбутылки портвейна, и постояв, отдышавшись добить. Можно выпить дезодорант, если долго выпускать струю в стакан. Можно вырвав дозатор выхлебать подаренную когда-то ей туалетную воду. Можно пить "незамерзайку" и антифриз, если спустить их по намёрзшему лому...
Можно пить всё...
Главное не трезветь. Всё время находиться за гранью восприятия мира... Так, чтобы силуэты размывались и двоились. Чтобы мыслей не было в принципе. Чтобы сердце, стуча набатом в ушах, с трудом прогоняло холодную кровь по телу...
Не трезветь. Тогда есть хоть какой-то шанс выжить. Проспаться, значит сдохнуть от боли.
*** Мертвец идёт! ***
Всё когда-нибудь заканчивается. Еда, терпение, патроны. Когда становиться слишком больно, то уже не страшно. И нечего терять. Я ждал. Тридцать четыре дня... Это мало? Наверное. Но для меня это стало бесконечностью.
Месяц... и три дня...34 дня... 816 часов... 48 960 минут... 2 937 600 секунд... вечность... и это только начало... первые шаги по бесконечной дороге... путь в никуда... пустота, звенящая тишиной... темнота, ощутимая кожей... сумасшествие как образ жизни...
Тридцать четыре дня. Бесконечного ожидания чуда и постепенного осознания того, что этого чуда не будет. Месяц чудовищной душевной муки, которая приносила физическую боль, которую пытаешься, заглушить алкоголем. Но ничего не помогает. И с каждым днём становиться только хуже. Быть может, какой-нибудь умный психолог скажет, что я сам себя загнал в это состояние. Я рассмеюсь ему в лицо. Пусть станет на моё место, ощутить всю эту боль. И пусть попробует сделать по-другому. У меня не получилось. Да, и не хотел я. Есть что-то сакральное в саморазрушении.
Я не помню, в какой день я принял это решение. Наверное, оно давно напрашивалось, и где-то в глубине себя, я уже согласился с ним. Я стоял на кухне в темноте и курил. Мозг, затуманенный винными парами, как ни странно, с предельной ясность , словно калёным железом впечатывал в свои извилины короткие фразы.
Пора умирать. Всё кончено. Чуда не будет. Дальше только сумасшествие.
Умереть, чтобы не сойти с ума. Смерть как выход из бесконечного круга страданий, как путь избавления от сумеречных состояний души. Уйти, чтобы не убить её...
Оставшиеся дни я хожу с пустым взглядом. Он пугает продавщиц в магазине и прохожих, которым повезло поймать этот взгляд. Я вижу как вздрагивают люди.
Предвидение обострилось до крайности. Если раньше я видел в клубке судеб лишь отдельные куски нитей чьих-то судеб, то сейчас... Сейчас я вижу всю нить целиком. Как она скручивается в спираль, наслаивая свои витки друг на друга, узлы пересечения с другими судьбами. Я вижу судьбы всех своих бывших женщин, друзей, врагов. Я могу рассказать когда, как и где умрёт.
Я не вижу только её судьбы. Только кусок до точки моей смерти. Потом она то ли теряется в клубке мироздания, то ли исчезает. Но боль уже довела меня до состояния безразличия. Я не слышу голосов, и не вижу, что происходит вокруг. Только серая муть зимних дней, в которых мелькают разряды молний пронзающих моё тело, каждый раз когда я про себя произношу - Алина. А говорю я это часто. Бесконечный разговор с тобой длинною в тридцать четыре дня.
Как жаль, что ты его не слышишь... Ты узнала бы много нового обо мне. Это исповедь самому себе для тебя. Я разобрал по косточкам два наших года, все месяцы и дни, минуты.
Мертвец идёт. Я похоронил себя раньше, чем умер. Нет больше веры. Надежды. Любви. Осталась лишь безумная, всепоглощающая, невыносимая боль...
***Выстрел.***
С лева, у спусковой скобы есть кнопка... нажимаем, выскакивает магазин, двухрядный, на 15 патронов. Далее с права, вверху, у начала скобы есть кнопка фиксации затвора... отжимаем его, с лева освобождается флажок фиксатора... снимаем полностью затворную группу... рамка с рукоятью в сторону... дальше без отвёртки не разберёшь... да нам и не надо... вынимаем ось с пружиной, освобождаем и вынимаем ствол... в затворной раме остаётся ударник, сегодня его трогать не будем... берём жёсткий ёршик, чистим ствол... смазываем оружейным маслом... протираем всё тряпочкой, нанося лёгкий слой масла... собираем... вставляем в затворную рамку ствол, выжимая боевые упоры, пружину с осью... вставляем собранную группу на направляющие рамки до первого щелчка... потом отводим затвор до крайнего положения и фиксируем флажком, кнопка с права отжалась.... всё... вставляем магазин, отпускаем затвор...патрон в патроннике... снимаем с предохранителя... ждём...54 минуты... это не долго.
Сегодня мир измениться. Немного, совсем чуть-чуть... Ты этого даже не заметишь, и не сразу узнаешь. Да и потом, только хмыкнешь и пожмёшь плечами.
Я схожу в душ, побреюсь. Надену чистое бельё, белую рубашку и галстук. Я разберу и почищу свою старую беретту. Буду долго сидеть перебирая патроны из новой пачки. Снаряжу обойму. В ней пятнадцать патронов, но мне хватит одного.
Потом, когда уже стемнеет, и все лягут спать... я буду смотреть на твою фотографию.
У меня было девять жизней, как у кошки... восемь я растратил... а последняя никому не нужна.
Когда в уголке монитора часы превратятся в один ряд нолей.
Рывком руку к виску... и не думая, быстро, иначе можно остановиться... нажму на курок... надеюсь моя кровь вместе с вышибленными мозгами попадёт тебе на лицо.... пусть даже и на фотографии... интересно... почувствуешь ли ты момент моей смерти?
***Боль.***
Я плыву в вязкой, студенистой, полупрозрачной, сырой массе. Какие-то серые щупальца прикасаются ко мне, переворачивают, давят на грудь. На грани восприятия, словно через заложенные ватой уши, слышны голоса. Я не разбираю слов.
Всё тело словно оцепенело. Я почти не чувствую ничего, только в груди, с каждым толчком сердца, раздаются сполохи боли. Она пульсирует в ритме сердца. Между ударами тишина. Боль-тишина, боль-тишина...
Нет никаких полётов по бесконечному тоннелю к свету. Тело словно повисло в безвременье и пустоте. Колышешься, словно на волнах прибоя. Странно... я слышу собственное сердце. Но так не должно быть. Каждый удар, новая волна мучений. Все мысли между ними.
Вспышки становятся всё ярче. Боль начинает скручивать тело в какую-то замысловатую фигуру из йоги. Кажется, что выворачиваются суставы, и конечности гнуться под неестественными углами. Мне кажется, что глаза лопнули и чёрная кровь, или слёзы, текут по щекам.
Голоса становятся чётче, я начинаю различать отдельные слова. Через крепко сжатые веки пробивается свет. Боль становиться всепоглощающей, она уже не пульсирует в ритме с сердцем, она затапливает всего меня, и кажется что болят даже ногти на мизинцах ног. Я слышу, как лопаются от напряжения какие-то связи в нейронных цепях собственного мозга, и нервные окончания, освободившиеся от натяжения стучат, по черепной коробке изнутри.
Я вижу, слепыми глазами, как через серую муть на меня стремительно накатывается чернота. Это стена темноты, непробиваемая светом, не дающая тени. Просто темнота. Тьма. Вот, она уже коснулась моих пальцев протянутых к ней рук... и боль проходит. Поглощая меня всё больше в себя, эта тьма снимает боль. Первый раз за всё это время я не чувствую боли. Спасительная тьма.
И мозг, наконец освободившийся от боли, в короткий миг, перед тем как его окончательно захлестнёт тьма, понимает... Суки! Откачали. Не хочу-у-у-у!!!