— ...Так Райне, мне всё это очень не нравится... — в который раз проговорил граф Лидек, осматривая войско противника.
Передовой дозор, возможно потому, что состоял из гвардейцев, сработал чётко. Обнаружив войско принца Аэриоса, гвардейцы графа Лидека не стали играть в героев и быстро отступили не входя, говоря военным языком, в непосредственный боевой контакт с противником. Одного из своих подчинённых сержант, командующий передовым разъездом, отправил к колонне основного карательного отряда, а остальные – остались наблюдать за неприятелем. Впрочем, их появление также было обнаружено, так что когда граф Лидек прибыл на передовую позицию, войско противника уже заканчивало построение в боевой порядок.
Принц Аэриос расположил свою пехоту на небольшой возвышенности, можно сказать на небольшом пологом холме. Причем слева от холма, если смотреть со стороны противника, тянулась «зелёнка» – возникшая естественным путём лесополоса, а справа находилось заболоченное озерцо. Перед холмом также находился небольшой участок заболоченной местности. Между болотцем и лесополосой было около сотни метров, которые были утыканы в пять рядов кольев расположенных в шахматном порядке так, что лошадь попытавшаяся преодолеть этот «барьер» на скорости неизменно наткнулась бы на один из заостренных колов. С другой стороны болотца и до самого озерца, на первый взгляд, препятствий не было видно, но как сообщил графу Лидек наблюдатель, в траве располагались рогатки, на которых лежали жердины.
Сам тракт, идущий сначала по берегу заболоченного озера, затем проходящий между холмом и небольшим болотцем, а затем уходящий в лесополосу был свободен от заграждений, но...
Три отряда принца, расположились линией в метрах двадцати от тракта выше по холму, угрожали фланговым ударом любому войску, которое захотело бы проехаться по дороге. Причём перед самым небольшим отрядом противник вырыл ров, а затем ещё и создал небольшой вал. С другой стороны тракта, ближе к тому месту, откуда наблюдал граф Лидек, находились заграждения и болотце – поэтому ударить через тракт, в конном строю, было нельзя.
— Это всё-таки войско, а не сброд, — задумчиво проговорил Лидек, — и я вовсе не уверен в победе. Так Райне, возьмешь свой десяток и будешь наблюдать с безопасного расстояния за сражением. Победим – вернешь мне письмо, нет – доставишь туда куда я тебе приказал.
***
— Баронесса Вы уверены, что Вам нужно быть именно здесь?
— Вы же знаете, Ваше высочество, что мой муж отправился к узурпатору, вдруг он будет ранен в этом сражении, или даже убит...
— Ваша милость, — тихо, чтобы ни кто кроме баронессы не услышал, но при этом, не скрывая сарказма в голосе, проговорила Дозабелда, — всё же хорошо, что Вам никогда не придётся быть менестрелем – не поверят Вашей игре. Так что скажите мне настоящую причину, что заставляет Вас рисковать своей жизнью.
— Всё очень просто, Ваше высочество, — так же тихо, чтобы окружающие не слышали, ответила баронесса Джуодес. — Мой род происходит из тех дворян, которые получили шпоры во время восстания. С тех пор все мои предки командовали пехотой. Я с детства слышала споры отца с дедом о том способна ли пехота победить конницу или нет. Это звучит глупо, Ваша высочество, но я просто не могу стоять в стороне, когда происходят такие события...
— Однако, — только что и смогла произнести в ответ Дозабелда на это признание. — Ладно, оставайся со мной, тем более что отсылать тебя уже поздно – сражение вот-вот начнётся...
Тем временем, противник в основной массе своей спешился, коневоды отвели назад лошадей, а сами рыцари начали делиться на два отряда. Построение, теперь уже можно сказать пехотинцев, было по форме нечто средним между классическим строем прямоугольником и «свиньёй», то есть середина строя как бы выпирала вперед, а края – отставали.
В первой шеренге находились сами спешившиеся рыцари. Они были вооружены полуторными мечами и несли треугольные щиты высотой на треть роста. За ними, во втором ряду, с двух сторон от своего рыцаря, шли оруженосцы, вооруженные так же как их господа, хотя и в более легких доспехах. В третьем строю шли латники, обычно по три-четыре человека за своим сюзереном.
— Ну и что это за гребёнка? — с недоумением спросила Дозабелда у окружающих.
— Именно так она и называется Ваше высочество, — ответила Езалила.
— Но какой военный смысл в этом построении?
— Смысла нет, скорее наоборот, но это – традиция.
Пока Дозабелда тихо переваривала странности местных военных традиции, Езалила решила выступить комментатором происходящих несуразностей, причём всё это она произносила абстрагировано-академичным тоном:
— На правом фланге виден личный флаг виконта Нупликес. Неплохой боец, но совершенно никакой командир. Судя по всему, раз его туда за титул и древность рода поставили – удар на наш правый фланг будет чисто отвлекающим – дабы мы не смогли перебросить оттуда свои силы.
- «А ведь она сказала «мы», а не «вы»» - подумала в этот момент Дозабелда - «Что бы это значило?»
А дочь потомственных пехотных командиров, тем временем, всё тем же тоном, продолжила:
— На левом фланге – личный флаг барона Плаукуотеса. Он отличный командир, но до сих пор не выиграл ни одного турнира. Советую поручить нескольким лучшим стрелкам, стрелять в сторону его штандарта – если удача улыбнётся то... атаку это не остановит, но левая гребёнка завязнет в нашей пехоте и не сможет маневрировать.
«Интересно, это она хочет выслужится или барон Плаукуотес чем-то досадил роду Джуодес? А может это совет в стиле книги издательства Чингачгук о методах спасения от индейцев?» - продолжала мысленно рассуждать Дозабелда, а Езалила продолжила:
— Те кто не спешился – идут под флагом графа Лидека. Честный служака, не богат, не слишком родовит. Если бы в его подчинении была пара регулярных полков, то был бы опасен. А с этой рыцарской вольницей у него мало шансов.
- Почему?
- Как бы Вам объяснить это Ваше высочество? Ну вот представьте, что каждый рыцарь обучается воинскому искусству с самого детства, но при этом в каждый новый поход идёт не только с новым командиром, но и с другими соратниками, а не с теми с которыми ходил прошлый раз. К тому же поместная конница редко имеет хотя бы какое то представление о дисциплине. Другое дело наёмные латники из вольных рот и тем более королевская гвардия. Они всегда чётко выполняют приказ хотя латники часто простолюдины сумевшие накопить на боевого коня и доспехи, и конечно не столь умелы как рыцари. В королевской же гвардии служат те же дворяне, но обычно из бедных родов или даже из знатных и весьма состоятельных если в семье родилось много мальчиков. Там отличная выучка соседствует с неплохой дисциплиной и по этому с гвардией лучше не связываться, но её то здесь нет. То, что в данный момент идёт на нас через поле просто банда. Обученная и с хорошим оружием, но именно банда. Я уверена, что мы победим.
***
Тем временем отряд противника, под флагом виконта Нупликеса, достиг заграждения из кольев. Командир правого полка, глава гильдии шорников, достопочтенный мастер Патикининкас, сумел удержать свой полк на предназначенной ему позиции, что вызвало у виконта Нупликеса ухмылку – ибо самый удачный момент для атаки, когда «гребенка» расстроилась при прохождении заграждения, Патикининкас пропустил. Когда до строя вражеской пехоты оставалось не более тридцати шагов, виконта Нупликес отдал команду: «Рывок!» — и «гребёнка» рванула бегом на противника.
Здесь получилось по-разному. Классическая связка для одоспешенного война со щитом и мечем против пикинёра следующая. Подставить под остриё пики щит, причём так, чтобы оно срикошетило от него. Затем ударить мечом сверху справа налево по древку, в идеале перерубить, но можно и просто отклонить пику к земле. А потом следует удар мечом снизу слева направо вверх – который и должен поразить пикинёра в шею или в грудь. Причём всё это нужно делать в движении на противника. Но поле боя – это не идеально ровная тренировочная площадка. У кого-то связка удалась. У виконта Нупликеса так практически идеально – он сумел убить не только противостоящего ему пикинёра, но и ещё двух противников до того момента, как ему пришлось на несколько шагов отступить к своим бойцам, дабы не оказаться в окружении. У кого-то меч застрял в древке, впрочем таких невезучих было лишь пару рыцарей. Одного из них сразу убили, другой – сумел «отмахаться» кинжалом, а затем отступить за линию поспешивших на помощь оруженосцев, впрочем из боя он вышел – с длинным кинжалом не очень-то повоюешь в рассыпном строю... Ещё три рыцаря налетели на пики соседей того пикинёра которого они атаковали, с известным результатом... Основная же масса с обеих сторон «разошлась краями» – пику пикинёр потерял, но и противостоящий ему рыцарь не смог нанести победный удар.
Дальше – больше. Кто-то из пикинёров отступил за строй своих щитоносцев. Кто-то выхватил второе оружие и вступил в схватку, с различным результатом. Но как бы там не было, строй пехоты спешенным рыцарям пробить нигде не удалось и «гребёнка» завязла.
В следующие четверть часа бойцы отряда виконта Нупликеса обменивались ударами с воинами мастера Патикининкаса. Разумеется и те и другие каждые несколько минут менялись местами со свежими своими товарищами из задних рядов. Кто-то побеждал, кто-то проигрывал, кто-то сводил эти скоротечные схватки в ничью, но с точки зрения не конкретного сражающегося, а противостоящих отрядов держалось равновесие. Правда соотношение потерь было в пользу карателей, но всё это не было смертельно, именно с точки зрения противостоящих частей, а не конкретных сражающихся...
***
Хороший арбалет легко пускает бронебойный болт на шестьсот шагов, а с близкого расстояния пробивая и щит и доспехи разом. Залп трехсот арбалетов способен всерьёз потрепать, можно сказать смертельно удивить, даже хорошо защищённое войско. Барон Плаукуотес правда это не узнал, так как был убит одним из первых. Как не повезло впрочем и многим воинам находившимся в центре отряда, поскольку дочь защитника Белого Дома, послушав совета своей учительницы в области изящных манер, приказала стрелять в командирский штандарт наступающего отряда.
Эффект залпа, из трехсот арбалетных болтов, был потрясающим во всех смыслах. Опешившие от практически мгновенного уничтожения центра своей «гребёнки» рыцари остановились.
— Заряжай! — приказала Дозабелда.
Арбалеты изготовленные гномами, которые были на вооружении «храмовой» стражи, были своеобразной репликой АК-48. Разумеется гномы сделали арбалеты с более мощным усилием натяжения и увы более тяжелыми.
В принципе, после выстрела, время необходимое для перезарядки, прицеливания и следующего выстрела составляет у данной конструкции арбалета около восемнадцати - двадцати секунд. Но это на стрельбище, для оригинальной конструкции. Для изготовленной гномами реплики, практическая скорострельность составляла уже двадцать пять - тридцать секунд. Тут многое зависело от стрелка, а вот арбалетчики из «храмовой» стражи...
Нельзя сказать, что храмовников вообще не обучали, но времени на обучение было слишком мало... Стрелять в сторону противника... Перезаряжать... А вот стрелять по команде, после первого залпа...
Вчерашние, вечные подмастерья, подённые работники, грузчики, разнорабочие... Как только руки сумели перезарядить арбалет и направить его в сторону противника, то не дожидаясь команды первый перезарядившийся тут же и выстрелил... Дурной пример заразителен... Арбалетчики начали стрелять в разнобой.
У дочери защитника Белого Дома хватило ума понять, что сейчас она любыми командами только помешает. Но, как говориться в одной из армейских премудростей, если командир не может предотвратить безобразие, то он должен его возглавить.
— Беглым огонь! — прокричала Дозабелда, — То есть бей!
Такое, с позволения сказать, «блестящее командование» не добавило организации, и храмовники начали шмалять, кто во что горазд...
Арбалетные болты летели из центра построения войск принца в наступающего врага на левом фланге. Почти под углом сорок пять градусов. Поэтому получилось следующее. В той части разорванной пополам «гребёнки», которая была ближе к болотцу, пострадали в основном рыцари, идущие впереди и их оруженосцы, идущие можно сказать во втором ряду. А вот в той части «гребёнки» которая была ближе к озеру ситуация была скорее противоположной – в основном пострадали именно идущие в третьем ряду латники и в меньшей степени оруженосцы. Из-за этого две части бывшей до этих событий единой «гребёнки» повели себя совершенно по-разному.
Рыцари в составе приозерной части «гребёнки», почувствовав за собой пустоту, под свист летящих болтов невольно перешли на «рывок». За ними, благодаря стадному инстинкту, потянулись и находящиеся ближе к озеру. Так что озерная часть «гребёнки» добежала до ожидавших их пехотинцев и вступила в бой...
Совершенно иначе повела себя приболотная часть «гребёнки». Потерявшие своих сюзеренов латники, видя летящие перед собой арбалетные стрелы, рванули назад. Паника вещь заразная. За ними потянулись и остальные латники. Что хотели сделать несколько отставших оруженосцев, присоединиться к латникам либо наоборот остановить их бегство, не столь важно, так как в результате их действий уже рыцари почувствовали за собой пустоту и остановились.
Арбалетчики набранные из самых низов общества, при прочих равных условиях, с гораздо большим удовольствием стреляли в благородных господ, нежели в латников. Так что залп пришёлся по болотной части «гребёнки». Кроме того, азарт заставлял стрелять в тех кто убегает, а не в тех кто бежит мимо...
Услышав за собой свист болтов, бежавшие латники припустили ещё сильнее. За ними рванули оруженосцы. А когда арбалетные стрелы начали поражать свои цели, и рыцари.
Уцелевшая часть приболотной «гребёнки» буквально «вывалившаяся» из под обстрела была полностью деморализована. Ни о каком продолжении сражения для них не могло быть и речи. Максимум на что хватило уцелевших рыцарей, это навести хоть какой- то порядок и превратить беспорядочное бегство в поспешное отступление к ждавшим их на безопасном расстоянии коневодам…
***
— Пора, — тихо проговорил граф Лидек и, повернувшись к барону Клажунос, спросил. — Вы всё поняли Ваша милость?
— Да, Ваша светлость, — ответил Беземис, — сделаю что смогу.
— Я надеюсь, Вы сможете, кроме Вас это сделать всё равно больше некому.
— К сожалению это вопрос удачи, а не умения.
— Да помогут нам все киратские боги, — ответил граф, и перед тем как опустить забрало, прокричал. — Рысью!
Шестьдесят восемь человек закованных в железо пришпорили коней и колонна из всадников, по четыре в ряд, начала набирая скорость, двигаться по тракту в сторону позиции противника.
***
То что конница врага начала движение, Дозабелда заметила не сразу. Лишь когда колонна уже прошла половину пути, и набрала скорость, один из приставленных принцем телохранителей обратил её внимание на этот факт.
— По всадникам бей! — заорала Дозабелда, но...
Большинство арбалетчиков предпочло этой команды не услышать, так как всадники были ещё слишком далеко, а бежавшие от них враги вот-вот должны были покинуть зону обстрела. Поэтому они разрядили свои арбалеты в сторону убегающих.
До великой воительницы участвующей в крестовом походе дошло, что что-то идёт не так. Поэтому Дозабелда отдала следующую команду:
— Прекратить огонь!
Команда: «огонь», – появилась в войсках на планете Земля тогда, когда в обиход вошло огнестрельное оружие. Соответственно команду: «Прекратить огонь!» — арбалетчики просто не поняли и продолжали стрелять куда непоподя.
Наконец её поняли. Сотники продублировали команды. Десятники, «дружескими» подзатыльниками и пинками заставили команду выполнить.
— Заряжай! — скомандовала дочь защитника Белого Дома.
Никогда ещё в жизни Дозабелды полминуты не длились столь долго.
— По всадникам!.. — начала великая воительница и соглава крестового похода, как тут…
Десяток подчинённых барона Клажунос ехал в хвосте колонны. Все его подчинённые вместе с ним наёмничали в империи. Разумеется воин должен уметь драться любым оружием, но для всадника, притом рыцаря или латника, лук не обязателен. Иное дело – наёмники. Владение луком, как бы сказал незабвенный Ваучер: «Повышает стоимость работника на рынке труда». Разумеется не сам Беземис, ни его десяток, на профессиональных лучников не тянули, но выстрелить на скаку в сторону противника – могли.
Одиннадцать стрел перелетели через строй арбалетчиков и устремились к помосту на котором находилась Дозабелда. Четыре стрелы летели слишком высоко, и поэтому прошли над целью и не причинив вреда вошли в землю холма. Три стрелы – впились в щит, которым один из телохранителей прикрыл Дозабелду. Ещё одна стрела вошла в помост. Двух стрел как раз хватило на то, чтобы души охранников, приставленных принцем к своей супруге, отправились на Высший суд…
Последняя, одиннадцатая стрела, вошла точно в левое плечо Дозабелде. «Как больно!» — с некоторым удивлением успела прошептать дочь защитника Белого Дома, перед тем как потерять сознание и рухнуть, как подкошенная, на землю.
Только два человека находящихся на помосте не получили ни одной царапины – это был молодой знаменосец и баронесса Джуодес. Глядя на бледное лицо паренька Езалила поняла, что спустя мгновенье тот заорёт что-то вроде: «Принцессу ранили/убили!» — после чего вокруг воцарится хаос. На мгновенье баронесса испытала растерянность, и в её голове были две мысли. Первая – следующий залп будет уже по ней. Вторая – в разгар боя никто не будет разбираться что она вообще-то пленница, убьют – и имени не спросят.
— Арбалетчикам отступить вверх по холму! Пикинёрам – вперёд! Занять вал! Лекаря ко мне! По всадникам бей! — на секунду опередив знаменосца, проорала баронесса Джуодес, и неожиданно для себя добавила. — Быстрее курвы!
В этот момент по помосту прошелестел второй залп из одиннадцати длинных стрел, и Езалила вдруг вспомнила, что на ней нет доспехов. Опустившись на колени, она подхватила щит, выставила его перед собой, случайно закрыв им и Дозабелду, и склонив голову начала тихо шептать: «Только не в меня! Только не в меня! Только не в меня!».
В этот момент ударил третий залп, из которого пара стрел вошла в поднятый Езалилой щит, а ещё одна – пробила насквозь шею знаменосцу…
Увидев падение черного знамени с золотым крестом посередине, принадлежавшего его супруге, принц Аэриос мысленно ухмыльнулся, и неожиданно радостно для самого себя прошептал пару раз слово: «вдовец», но тут же устыдился и взмахнув мечом послал конницу, во главе с собой в атаку. Сражение было уже почти выиграно, а супруга последнее время пилила его особенно сильно из-за чего ему всё отчётливей были видны достоинства тихой, покладистой Агриппины.