Проблема 2000
![[]](/img/s/skipa_n_f/problema2000/problema2000-1.jpg)
Annotation
Кто из нас не слышал о короле Артуре, отважном сэре Ланселоте и других рыцарях Круглого стола? О них много лет рассказывают разные истории. Причем авторы частенько расходятся во мнениях, рассказывая о юных годах короля Артура. Волею случая герои этой книги смогли узнать правду из первых рук. Познакомьтесь же с прославленными рыцарями вместе с участниками событий.
- Глава 1 Кое-что о короле Арнольде и о рыцарях круглого стола
- Глава 2 Проблемы филологии
- Глава 3 Немного о придворной жизни
- Глава 4 Придворные сплетни
- Глава 5 Как признаться в любви
- Глава 6 Королевский праздник
- Глава 7 Свадебные приготовления
- Глава 8 Королевский совет
- Глава 9 Сэр Артур и сэр Ланселот Озерный
- Глава 10 История одного изобретения
- Глава 11 Сборы в дорогу
- Глава 12 Дорога, дорога...
- Глава 13 Часы на лошадиной тяге
- Глава 14 Герои рыцарских романов
- Глава 15 Вызов
- Глава 16 Что делать?
- Глава 17 Турнир
- Глава 18 Копьем или палкой?
- Глава 19 Приключение — всегда праздник
- Глава 20 В поход, в поход!
- Глава 21 На замок колдуна-гнома
- Глава 22 Битва с горным духом
- Глава 23 Главное в рассказе — искусство рассказчика
- Глава 24 Чудеса нуждаются в тщательной подготовке
- Глава 25 Не будите спящего дракона
- Глава 26 «Проблема 2000»
- Некоторые пояснения Примечания
При дворе королевы Женевы было как всегда многолюдно. Благородные рыцари, прекрасные дамы, трубадуры, менестрели. Все они собрались в громадном зале с покрытым свежими досками полом и каменными стенами, плотно завешанными гобеленами. Королева Женева не любила камень. Это по ее приказу прекрасный каменный пол был плотно застелен выструганными чуть не до зеркального блеска досками, а не прикрыт свежей, мягкой соломой, как при покойном короле Арнольде. Да и этих тряпок по стенам король Арнольд бы не потерпел. В его бытность стены были плотно увешаны оружием. И где оно? Это разве что королева знает. Уж у нее-то на все ответ найдется. Сказала же она, что все эти изменения во дворце сделаны ею во исполнении воли горячо, хоть и не долго, любимого мужа, в знак вечного уважения к его памяти.
Ха! Да из всего этого можно было поверить только в любовь королевы к своему безвременно почившему супругу. Вот уже четвертый год Женева блюла строгий траур, хотя к ней сватались самые завидные женихи королевства. Да что королевства! А скольких доблестных принцев и чужедальних королей она отвергла? И не сосчитать! И ведь королева совсем не избегает мужского общества. Всегда рада поговорить, пошутить...
Ох уж эти королевские шутки! Сколько доблестных рыцарей королевства ушли ради них на борьбу с драконом и не вернулись. Чтобы сохранить рыцарей, королеве даже пришлось издавать специальный запрет, пригрозив своей немилостью и отлучением от двора навечно. А разве можно придумать более ужасное наказание? Ведь если не вращаться при дворе, то можно, упаси Бог, совсем отстать от моды! А как тогда узнать оптимальное сочетание ароматов мыла и дезодоранта в этом сезоне? Да и саму продолжительность сезона, если уж на то пошло.
Вот, например, в этом месяце в моду вошло туалетное мыло с ароматом диких орхидей и дезодорант с запахом обычной лаванды. Нет, вы только скажите, вы можете представить более дикое сочетание? То ли дело в прошлом месяце пользовались и мылом и дезодорантом с ароматом зеленых яблок. Просто и со вкусом. Но нет. Королева уже через неделю стала жаловаться, что не то что на яблочные пироги, на сидр смотреть не может. Не говоря уж о кальвадосе.
Придворные растерялись. И правда, что делать? Сирень недавно прошла, равно как роза и лимон, сезон гвоздики было решено приурочить ко дню рождения королевы, которая особенно любила эти цветы, а сладкие запахи королева вообще не жаловала.
Выход из положения нашел сэр Виталис. Правда, злые языки говорят, что сделал он это по чистой случайности. Дескать, весь сезон зеленых яблок сэр Виталис охотился на драконов и просто не был в курсе придворной моды. Что ж, может быть и так, но королева новшество одобрила, и сэру Мюрэю пришлось срочно налаживать производство туалетного мыла с ароматом диких орхидей, а сэру Рональду — лавандового дезодоранта. И ладно лаванда. Этой лаванды вокруг — косить, не перекосить, плюнь — в лаванду попадешь, а где достать орхидею? Да не простую, а получившую высочайшее одобрение?
Что ж, здесь нужно отдать должное сэру Виталису. Он сочувственно посмеялся над трудностями сэра Мюрэя, по крайней мере, сэру Мюрэю хотелось бы думать, что сочувственно, и принес склянку с вожделенным наполнителем, сказав, что купил у заморского купца.
Да, дела. То ли дело при покойном короле! Да в те времена ни один рыцарь даже под пыткой не сказал бы что такое мыло, а слово «дезодорант» никому и в кошмарах не снилось! А послушать королеву Женеву, так все эти новшества заведены исключительно во исполнение последней воли ее горячо любимого и безвременно почившего супруга. Можно подумать, что покойный король знал про эти дела больше своих рыцарей! Хотя, конечно, на то его монаршья воля. Но если знал, то почему же он об этом ни разу не проговорился? Даже по большой пьяни? Хотя, конечно, и на это его монаршья воля...
Придворные собрались небольшими группками и, в ожидании королевы, вели неторопливые беседы. Слуги обносили присутствующих кружками с легким сидром. Еще одно нововведение. Небось, при покойном короле из этих кружек кальвадос пивали. Хотя нет. Меды пивали, было дело, а кальвадос это тоже выдумка королевы. Ну хоть что-то хорошее изобрела.
Королева все не выходила. Придворные шептались, что она волнуется за своего брата, который снова ушел воевать с драконом. Из всех рыцарей королевства такие походы сходили с рук только ему. И в самом деле, кто может запретить Виталису, когда у него и на роду и на имени написана свобода? Но, право же, тут королеве все-таки нужно было применить власть. Что не говорите, а Виталис самый никчемный рыцарь, который только носил рыцарские шпоры. А на последнем турнире как осрамился? Да если бы придворные не боялись королевского гнева, не сносил бы головы сэр Виталис! А туда же, на дракона.
Вот правда с драконами ему пока везло. Никто не понимал, как это выходит, но человек с трудом держащийся на лошади и не знающий с какого конца за копье браться каждый раз выходил живым из схватки с драконом.
Злые языки поговаривали, правда, что отвозил сэр Виталис драконам дань целыми обозами. Якобы сэр Эдмонд, известный сплетник, видел как сэр Виталис конвоировал обоз с битой птицей, мясом, сидром и прочими припасами, среди которых, де, был и ящик мыла и целая коробка дезодорантов. И эта сплетня окончательно сбивала с толку. Ну мясо и птицу дракон съест, сидр выпьет, но что он будет делать с мылом? Это дракон то?
В зал вошел герольд. Придворные заинтересованно оглянулись — не позовут ли к столу? Но герольд протрубил в трубу и объявил:
— Сэр Виталис вернулся с очередной славной победой!
Паж сэра Виталиса юный Кевин вихрем метнулся из зала, чтобы помочь своему господину в трудном деле облачения в парадный туалет. За ним побежал и Артур — молодой менестрель, заработавший себе уже определенную известность воспеванием подвигов сэра Виталиса, любимого брата вдовствующей красавицы королевы. И известность эта была вполне им заслужена. Чтобы воспевать подвиги сэра Виталиса требовалась немалая фантазия. Мало того, что сэр Виталис не совершил ни единого подвига на глазах у зрителей, так он и про те, что совершил, будучи один, предпочитал помалкивать. Собственно говоря, если бы ни эта его лаконичность, ни один человек во всем королевстве вообще бы не поверил, что они, подвиги, и в самом деле были. Уж чего-чего, а хвастунов в Гельвеции хватало. Все хвастались. Даже прославленный сэр Ланселот. А уж горе-рыцарей, измышляющих себе бесчисленные победы над ордами гномов и троллей было вообще немерено. А вот сэр Виталис только небрежно бросал:
— А, опять дракона завалил...
Тем временем герольд прошел в покои королевы и через несколько минут вышел с сообщением:
— Ее величество просит всех к столу. Новости сэра Виталиса она желает слушать за обедом.
Придворные радостно поспешили мыть руки перед обедом. У королевы, видите ли, бзик на мытье. Ее камеристка однажды рассказала, что королева как-то днем приняла ванну, оделась, а буквально через минуту, когда позвали к столу, пошла и вымыла с мылом руки. Над этим сообщением посмеялся только один сэр Виталис. Все остальные восприняли его, как руководство к действию. Впрочем, и сэр Виталис, подумав сказал, что смеялся он от восхищения своей возлюбленной сестрой и верности ее принципов. Но сэр Виталис, он вообще какой-то непутевый.
Из умывальной придворные перешли в громадную пиршественную залу. При покойном короле в зале стоял знаменитый на все королевство круглый стол. Но после смерти короля Арнольда вдовствующая королева заменила круглый стол обычным, прямоугольным, мотивируя это тем, что ее покойный супруг при жизни всегда хотел видеть за своим столом прекрасных дам — жен и дочерей своих рыцарей, а они за круглым столом никак не помещались.
Вот в это поверили легко. Покойный король был при жизни известным бабником. Собственно говоря, он и женился то исключительно по этой причине.
Однажды, четыре года назад, король Арнольд в компании нескольких приближенных рыцарей набрел на странного, дышащего смрадным огнем дракона. Король никогда не отступал перед опасностью, а дракона в своих владениях он расценил как вызов себе лично. Арнольд поднял копье и изо всех сил запустил его прямо в огненную пасть чудовища. Огонь в пасти дракона погас, в брюхе его образовалась дыра из которой выбежали насмерть перепуганные люди. Молодая женщина изумительной красоты, одетая в нескромно облегающий тело брючный костюм и молодой человек.
Женщина нервно оглянулась и сказала:
— Это Женева?
Король Арнольд учтиво поклонился и проговорил:
— Счастлив, что оказался вам полезным, прекрасная Женева. Теперь, по законам рыцарства, вы — моя дама. Прошу вас, представьте вашего спутника и поведайте, как вы оказались в столь бедственном положении и каким чудом вы вышли невредимыми из чрева дракона.
Прекрасная дама немедленно лишилась чувств и упала на руки своему брату. Тут королю Арнольду стало не до расспросов. Он подхватил даму на руки и вскочил в седло. Молодого человека взял к себе один из рыцарей. Молодой человек находился в ненамного лучшем состоянии, чем его спутница. На все вопросы учтивого рыцаря он лишь качал головой, или же рек о каком-то лихоимстве и чародействе.
Только оказавшись во дворце и освежившись сидром, красавица обрела дар речи. Тогда она и поведала, что ее зовут Женева, а ее брата — Виталис, что чудовище похитило их из дома, который сразу за этим разрушило, а сами они уцелели, потому как драконы этой породы могут или выдыхать пламя, или переваривать пищу. На все сразу у них жару не хватает.
После того, красавица робко подняла на короля прекрасные глаза, цвета лесного озера в пасмурный день, и прерывающимся голосом поблагодарила государя за чудесное спасение.
Этот взгляд и решил судьбу и короля Арнольда, и прекрасной Женевы и ветреного Виталиса. Не сходя с места, король опустился на колено и предложил девице руку, сердце и королевский трон в придачу.
Девица согласилась. Да и какая женщина отказалась бы стать женой лучшего рыцаря в королевстве? Да еще и короля? Но Женева сказала, что у нее на родине от помолвки до свадьбы принято ждать полгода.
Король пылко возразил, что готов от помолвки до свадьбы ждать целую вечность — полный день. А лучше бы и вообще не ждать, а сразу под венец, но из уважения к обычаям далекой и навек потерянной родины своей возлюбленной невесты, готов подождать месяц. Чего бы это ему ни стоило, — с тяжким вздохом добавил он.
Через месяц состоялась пышная свадьба, а еще через месяц рыцари, дежурившие около королевской опочивальни, были привлечены туда истошным криком королевы, призывающей на помощь. Окно было распахнуто, в воздухе пахло грозой, король лежал на полу бездыханный, а королева стояла на коленях около супруга, ломала руки и звала на помощь. Увидев рыцарей, королева с облегчением упала в обморок, а очнувшись, поведала, что короля поразил дракон. Вероятно родственник того, убиенного. Собственно поэтому ходить на драконов и вошло в моду. Хотя и не сразу...
Итак, король умер не оставив прямого наследника. Ситуация получилась неоднозначная. Обычно в таких случаях охотников хватает, и не успеет остыть королевский труп, как к нему присоединяются наименее поворотливые претенденты на престол. А вдову, или же там малолетнего отпрыска, нормальные люди в расчет не берут. Здесь же одна вдова. Пусть ей клялись в верности всего месяц назад, пусть король публично завещал ей свой трон. В конце концов, с тех пор прошел целый месяц! Тем более, что поддерживал королеву один лишь сэр Виталис.
Но королева сориентировалась быстро. Придя в себя, она немедленно сообщила, что дракон уходя поклялся уничтожить любого венценосца, который займет место ее горячо любимого покойного супруга до истечения срока королевского траура, который, как известно, составляет три года, вот только никем и никогда не соблюдается.
С какой стати дракону блюсти траур по съеденному им королю рыцари не поняли и обратились за разъяснением к епископу. Епископ бодро пришел на зов, благо он все равно должен был служить заупокойную службу по королю Арнольду, заперся с королевой и вел с ней долгую беседу. После чего вышел к рыцарям и подтвердил все слова королевы. Более того, он сообщил, что случай этот весьма запутанный и нуждается в тщательном разбирательстве, но он, епископ, берется за это дело лично и привлекает к нему Рим.
Рыцари выслушали своего духовного наставника с глубоким почтением, переглянулись, пошептались, и сэр Кэй, как ближайший родственник покойного монарха, задал напрашивающийся вопрос.
— А кто будет страной править, пока вы будете разбираться, сэр епископ?
Рыцари дружно приосанились и тут же сникли.
— А королева и будет, — сообщил епископ. — С вашей помощью, дети мои и при моей духовной поддержке. А по истечении срока траура, то есть через три года, королева Женева приступит к выбору жениха, и ее избранник станет королем земли нашей.
Как ни странно, такой компромисс нашел поддержку в сердцах доблестных рыцарей королевства. Среди них было много холостяков, а каждый мужчина в душе мнит себя великим сердцеедом, а кто уже был не свободен сам, тот имел холостого брата, сына, племянника. Кто всех вместе, а кто кого-нибудь одного из этого перечня. К тому же, королева, что ни говори, красавица. И заполучить ее захотели многие.
Но сэр Кэй решил расставить знаки препинания, пока железо еще горячо.
— Женщина? Нами будет править женщина?
— По заветам своего покойного мужа, — сообщил епископ и прошел в часовню служить заупокойную службу.
Не успели тело усопшего предать земле, как королева явилась в тронный зал заниматься королевскими делами. О ее глубокой скорби свидетельствовали черные одежды и надушенный платок, прижатый к покрасневшим от слез глазам. Бедняжка королева проплакала все два месяца, которые жила во дворце. Сначала она лила слезы по погибшим родственникам, теперь — по безвременно почившему супругу. Ей сочувствовали. Что и говорить, многие, очень многие, хотели бы, чтобы она нашла успокоение рядом со своим супругом. И держала их даже не клятва верности — в самом деле, кого и когда останавливали подобные пустяки? И не слова епископа — опять таки, не погрешишь — не покаешься, не покаешься — не спасешься. Всякий грех возможно замолить, было бы желание. А бог простит. Вот только с недавних пор во дворце стали твориться настоящие чудеса. Сэр Кэй клялся, что подступы к королевской опочивальне охраняют теперь четыре комплекта рыцарских доспехов. Правда, когда сэр Ланселот гневно вопросил его, что он делал ночью возле королевской опочивальни, сэр Кэй смутился, но надо отдать ему справедливость — ненадолго.
— Хотел предложить свои услуги моей прекрасной родственнице. Чтобы ее никто не обидел, — объяснил рыцарь.
По дворцу ходили упорные слухи, что пустые доспехи у королевской опочивальни даже выдержали две — три схватки и остались победителями. Более того, было обнаружено несколько трупов рыцарей в полном боевом вооружении. Судя по виду, они приняли ту же смерть, что и король Арнольд.
Королева благочестиво вздыхала и благодарила своего покойного супруга, который охраняет ее и после смерти. После того, как вышеозначенные трупы предали земле, придворные сузили масштаб своих заговоров на одну ступеньку и с прежним увлечением делили звания и должности.
А королевский трон пустовал. Королева Женева вершила дела лично. Правда, у нее было множество советников, среди них не последнее место занимал епископ, но оспаривать решения королевы не позволялось никому. Даже Виталису. Может быть он и делал это в кабинете королевы с глазу на глаз, но прилюдно поддерживал все решения сестры. Так было во всем. И в выборе оптимальной системы налогообложения, и в выборе сорта мыла на следующий месяц. Правда, этот последний вопрос еще до истечения первого года царствования Женевы узурпировали придворные щеголи. Королеве осталось только выражать свое царственное одобрение, или же там наоборот, фи. Остальные вопросы королева прочно удерживала в своих ухоженных ручках, унизанных многочисленными драгоценными перстнями.
Так прошло три года. К концу этого срока рыцари начали поговаривать, что королеве не мешает выбрать себе супруга. Если не для того, чтобы он помогал ей править — сказать, что королеве в этом деле нужен помощник, не решался никто. Еще сочтет сие высказывание оскорблением величества! То уж для того, чтобы обеспечить страну наследником, король-то нужен. Или, хотя бы, принц-консорт. По крайней мере, когда рыцари увидели, что королева и по истечении срока траура не торопится с выбором супруга, они стали именовать будущего супруга Женевы именно так.
Но королева пока не реагировала. Более того, стоило ей услышать не то что такой разговор, даже намек на это обстоятельство, как она прижимала к глазам надушенный платок и принимала такой удрученный вид, что ей немедленно выражали сочувствие по поводу безвременной кончины ее горячо любимого супруга, королева судорожно всхлипывала и разговор затухал.
Поклонников это не останавливало. Правда, остались только самые стойкие. Сэр Ланселот, например. Он не сводил глаз с королевы те немногие дни, когда она была замужем, не оставлял вниманием все годы траура, а сейчас стал настойчивее, чем когда-либо. Он даже на одной из пирушек сказал, что женщина без мужа все равно, как голова без рук. Голова думает, а руки — защищают. Королева посмотрела на него вполне благосклонно, но обнадеживать не стала. Впрочем, отвергать тоже. С тех пор сэр Ланселот ходил окрыленный, полный надежд на лучшее будущее.
А второй поклонник не был даже рыцарем. Но верность порой живет в сердцах людей даже не удостоенных рыцарских шпор. Что ни говори, но чтобы простой человек стал рыцарем, ему должно было невероятно повезти. Менестрелем стать было проще. Нужно было просто иметь талант и обратить на себя внимание сильных мира сего. И юный Артур сох от любви к красавице королеве, находя выход обуревающим его чувствам в прославлении ее брата.
Нет, были и другие поклонники. Но сэр Ланселот был признанным лидером, Артур — признанным воздыхателем без тени надежды, а что творилось в сердце королевы, не знал никто.
Рыцари чинно провели дам в столовую и оглядели накрытый стол. Салаты, паштеты, напитки и прочая дребедень, так любимая королевой. Более серьезные блюда еще не подавали. И это хорошо. По крайней мере, не придется давиться холодным. Пока еще королева выйдет!
Но королева не заставила себя долго ждать. Герольды у двери мелодично продудели в трубы, двери распахнулись и в пиршественный зал вошла молодая женщина в черном блестящем платье, богато расшитом золотом. Рыжевато-русые волосы были свободно распущены по плечам. Их поддерживала филигранная золотая заколка.
Все встали, приветствуя королеву, а сэр Ланселот и сэр Персиваль подошли, чтобы проводить ее к столу.
Сэр Персиваль... О, это совсем отдельный разговор.
Дело в том, что в первый же год своего правления, королева Женева произвела во дворце капитальный ремонт. Она сказала, что ее семья издревле является противником всех этих модных новшеств, так что она предпочитает видеть свой дворец в строгом старинном стиле. Где родня королевы видела этот старый стиль, для всех осталось полнейшей загадкой. Посмотреть на образчик, или там призвать фамильных мастеров же не получилось по вполне понятной причине. Дом то ее разрушил дракон. А мастеров скушал. Так что пришлось выписывать мастеров не только из Италии — это еще пол беды — до Италии рукой подать, но даже из Аравии. Зато теперь во дворце появились туалеты и ванные. Причем в великом множестве.
Но это так, к слову.
А сэра Персиваля капитан дворцовой гвардии застукал однажды в то время, когда он украшал стену туалета надписью, причем довольно профессионально выполненной. Надпись гласила: «КТО ПИСАЛ НЕ ЗНАЮ, А Я, ДУРАК, ЧИТАЮ». Капитан гвардии счел это надругательством над королевским дворцом и быть бы сэру Персивалю сосланным в фамильное имение до конца времен, если бы об этом случайно не узнала королева. Ей не стали докладывать о сем прискорбном факте, чтобы не расстраивать без нужды. Дескать, что говорить, когда ремонт можно организовать за счет того же сэра Персиваля за какую-нибудь неделю!
Но королева, узнав об этом, не рассердилась, а развеселилась. Она велела позвать к себе виновного и сказала, в присутствии всего двора:
— Конечно, я недовольна вами, сэр Персиваль. Но я не могу гневаться при виде автора фразы, которая переживет века. Поверьте, господа, — королева почти торжественно обернулась к присутствующим в зале, — у людей вообще чертовски короткая память. Они забудут о подвигах и о славе, о героических свершениях и мудрых высказываниях. Но эта фраза будет кочевать по стенам веками. Посему, я прощаю вас, сэр Первоисточник. Но впредь, прошу, плоды ваших занимательных раздумий доверять сначала бумаге. И мы уже сообща решим, какая из ваших фраз должна украшать очередную дворцовую стену.
С тех пор сэр Персиваль регулярно представлял пред пресерые королевские очи (обычно в таких случаях говорят пресветлые очи, но как можно назвать пресветлыми глаза темно-серого цвета?) образцы своего творчества, аккуратно записанные на листе пергамента. Королева с удовольствием читала и отвергала. Наконец, измученный непривычным умственным трудом сэр Персиваль излил свою тоску все в том же королевском мужском туалете. Надпись гласила:
«ПИСАТЬ НА СТЕНАХ ТУАЛЕТА НЕ ТАК УЖ, СЭРЫ, МУДРЕНО...»
И так далее. Дальше по тексту. Его все знают, посему пересказывать не обязательно.
Первым эту надпись узрел сэр Виталис и со смехом поведал о ней своей сестре. Та долго смеялась, и по представительству все того же сэра Виталиса был издан специальный королевский указ, строго воспрещающий писать на стенах туалета всем, за исключением сэра Персиваля. Последнему же даровалась сия привилегия в знак особой милости...
Сэр Персиваль с почтительным поклоном поцеловал руку королевы Женевы и воскликнул:
— Ваше величество, у вас воистину самые прекрасные руки в королевстве. А ваша кожа по мягкости может сравниться с кожей младенцев. Уж поверьте человеку с большим опытом!
Опыт у сэра Персиваля и в самом деле был немалый. У него было семь дочерей и два сына. Сыновья, ясное дело, явились на свет в последнюю очередь, причем, оба сразу, чтобы вознаградить, наконец, усилия своих родителей, пытавшихся раз за разом обеспечить семью наследником.
Королева кивнула с приветливой улыбкой.
— Охотно верю, дорогой сэр. Но в твоих устах комплименты звучат несколько неуместно. Гораздо уместнее было бы с твоей стороны порадовать нас очередными результатами своих глубоких размышлений.
Сэр Персиваль хохотнул и покачал головой.
— Сожалею, государыня, но все плоды моих глубоких размышлений всегда остаются в одних стенах.
Королева расхохоталась и обернулась к сэру Ланселоту.
— А ты чем порадуешь, дорогой сэр? Опять победил страшного великана и освободил дюжину прекрасных дам и девиц?
Сэр Ланселот вздохнул и почтительно поцеловал королевскую руку.
— Боюсь, государыня, что все подвиги подобного рода взял на себя ваш брат. На нашу же долю остаются случайные стычки с иноземными рыцарями, имевшим наглость возомнить себя достойными представления к вашему двору.
— И на этом поприще ты гораздо удачливее, чем мой брат, — улыбнулась королева. — Однако, садитесь же к столу, дамы и господа. Мой брат присоединится к нам, когда сможет. Я послала к нему пажа.
Сэр Персиваль и сэр Ланселот усадили королеву за стол. Сэр Ланселот с удовольствием сел по левую руку королевы, сэр Персиваль, со вздохом, оставил место по правую руку королевы для ее брата, сам же сел рядом.
Не успели приглашенные управиться с первой переменой блюд, как герольд объявил о прибытии сэра Виталиса.
Придворные устремили взгляды на дверь, чтобы вновь с удивлением убедиться, что эта пародия на рыцаря в очередной раз невредимой убралась с места схватки с чудовищем, которое послужило причиной гибели многих прекрасных рыцарей.
Слуги распахнули двери, и в пиршественный зал неторопливой походкой вошел молодой человек. Он был не слишком похож на сестру. Коренастый, даже чуть ниже сестры, плотный, с карими глазами и темными с проседью волосами, завязанными в хвост. Его несколько старили усы и борода клинышком. В просторечье такую бороду обычно называют козлиной, но благородные сэры к таким выражениям не способны. Особенно при дамах. В общем, со своей сединой и растительностью на лице, сэр Виталис тянул лет на тридцать пять — сорок, чего, конечно, не могло быть. Ведь королеве было не больше двадцати лет, когда три года назад она выходила замуж за короля Арнольда, которому аккурат исполнилось девятнадцать незадолго до этих несчастных событий. Черт побери, король Арнольд был, конечно, эксцентричным человеком, но ведь не мог же он жениться на женщине в два раза старше себя. А королева как-то обмолвилась, что только на год моложе брата. Значит, сэру Виталису от силы двадцать пять. Но мужчина без женской ласки хиреет, в этом все и дело. И что он не женится? Конечно, он не самый лучший рыцарь, но за брата королевы с удовольствием бы отдали своих дочерей многие славные и богатые рыцари.
Сэр Виталис отвесил присутствующим легкий поклон, подошел к сестре, поцеловал ей руку и с удовольствием сел к столу.
— Есть хочу, прям таки, крокодила бы съел!
Королева подождала, когда тарелка Виталиса наполнится и опустеет естественным образом, и спросила:
— Ну, как дела?
— А, опять дракона завалил, — небрежно бросил сэр Виталис, оглядываясь по сторонам. — Я хотел бы поговорить с тобой наедине, свет очей моих, о некоторых семейных делах.
Юный менестрель Артур, навостривший было уши в надежде услышать подробности схватки, горестно вздохнул.
— После обеда, — отозвалась королева и бросила сочувственный взгляд на менестреля. — Спой нам, Артур, — попросила она, — Спой нам о подвигах и о славе и о великой любви. Только не пой нам о счастье. Я не в настроении слушать выдумки менестрелей.
Артур взял несколько печальных аккордов на своей лютне и начал унывный напев:
—Ты слез жемчужных зря не трать,
Они не для того!
И вздохи на ветер бросать —
Какое мотовство!
Бой барабанный рвется вдаль,
Труба язвит врага,
А настоящая печаль
Безмолвна и строга.
Мне место — там, среди полей,
Где падают бойцы
И для забавы королей
Плодятся мертвецы!
Мне долг велит лететь туда,
Всем сердцем рваться в бой,
Да только сердце — вот беда —
Украдено тобой!
С ворами в старину бывал
Короткий разговор:
Семижды, что наворовал,
Вернуть был должен вор.
Но я не строг — и лишь вдвойне
За кражу я возьму:
Свое отдашь ты сердце мне
В придачу к моему![1]
— Очень мило, — одобрила королева, когда отзвучал последний аккорд и менестрель отвесил общий поклон. — А как все это соотносится с исторической правдой? Насколько я знаю, у нас сейчас введена смертная казнь за воровство. Почему же не применяется этот добрый старый обычай?
— Как правило, крадут те, у которых нечего взять, ваше величество, — ответил сэр Ланселот.
— Да, — дерзко вставил менестрель, — потому что их перед тем обобрали до нитки воры в законе!
— Кто?! — засмеялась королева, а сэр Ланселот неторопливо поднялся, отодвинув стул, и поднял руку, чтобы покарать дерзкого щенка. Артур сжался, но выстоял под его гневным взором, королева же встала и положила нежную ручку на мощную длань рыцаря.
— Оставь, сэр Ланселот, — проговорила она. — Боюсь, что в словах мальчишки есть доля правды. Садись же, дорогой друг, сейчас подадут жареного гуся.
Сэр Ланселот растаял под прикосновением ее руки, как сливочное масло на летнем солнышке.
— Прошу простить, государыня, но мальчишка нуждается в хорошей порке. Не гоже смерду вмешиваться в разговор благородных людей.
Артур побледнел и смирно опустился на колени. Ведь это сэр Ланселот когда-то разглядел под земледельческой грязью талант и возвысил его от доли простого крестьянина до придворного менестреля. Правда, сэр Ланселот обычно не применял к нему жесткие меры, а пару лет назад вообще подарил его королеве, которая никогда не баловалась подобной расправой, но что говорить — он и правда был виноват.
Сэр Ланселот придвинул стул, сел, потом обернулся и слегка потрепал мальчишку по плечам.
— Благодари королеву, Артур, — добродушно проворчал рыцарь.
Молодой человек почтительно поцеловал руку сэра Ланселота и бросил робкий взгляд на государыню. Но та не глядела в его сторону.
— Итак, сэр Ланселот, вопрос этот нельзя оставить без внимания. Право же, нельзя вот так, запросто, отказываться от мудрых старых обычаев. Ты знаешь, моя семья всегда весьма почитала старину.
Сэр Ланселот кивнул.
— Вы правы, ваше величество. Но бывают воры и воры. Есть люди, которые идут на воровство из нужды, а есть люди, которые будут красть, даже если им дать дюжину возможностей заработать деньги честным трудом.
— И что самое плохое, такие люди встречаются во всех сословиях, — вздохнула королева. — Так что, сэр Ланселот, возьми себе в помощь четырех благородных рыцарей, вы рассмотрите этот вопрос со всех сторон и доложите результаты. Но, надеюсь, ты будешь ежедневно докладывать мне о проделанной работе.
Сэр Ланселот просиял, привстал и поклонился.
— Что же касается менестреля, — продолжила королева, — то, боюсь, ты прав, сэр рыцарь, и мальчишка и впрямь нуждается в хорошей порке.
Сэр Ланселот, благодаря неуместным словам менестреля, получил то, к чему стремился уже три года — возможность ежедневно беседовать с королевой в приватной обстановке. Посему он проявил свойственное ему великодушие.
— Простите его, государыня. Он еще очень молод и горяч. Черт побери, в его годы я и сам был таким! — и сэр Ланселот снова потрепал по плечам коленопреклоненного музыканта.
Королева с улыбкой посмотрела на рыцаря.
— Я не могу отказать тебе в такой пустяковой просьбе, сэр Ланселот.
Посрамленный музыкант поднялся с колен и поспешил убраться из зала, чтобы не ляпнуть еще что-нибудь невпопад. При этом он бросил скорбный взгляд на владычицу своего сердца. Да, правду люди говорят, любить надо равных. Не дело какому-то менестрелю думать о прекрасной королеве! Но порка! Черт возьми, он бы лучше принял казнь!
Сэр Ланселот задумчиво проводил его взглядом.
— Как вы смотрите, государыня, если кроме благородных рыцарей я возьму себе в помощь и вашего менестреля? Смелости мальчишке не занимать, смекалки тоже. Парень из крестьянской семьи, он сможет рассмотреть эту проблему с другой стороны.
— Это неплохая мысль, сэр рыцарь, — признала королева. — Но будет ли парень так же откровенен наедине со своим господином, как здесь, в присутствии прекрасных дам, которые придают смелость трубадурам и менестрелям?
— Будет, если я пообещаю не тронуть его и пальцем, — пообещал Ланселот.
Королева задумчиво смотрела на дверь, за которой скрылся молодой человек.
— Не возражаете, ваше величество? — вежливо проговорил сэр Ланселот и окликнул проходящего мимо слугу. — Эй, позови Артура!
К тому времени, как слуга разыскал музыканта и убедил его вернуться в зал, и сэр Ланселот, и королева и думать забыли о нанесенной мальчишке обиде. Только сэр Виталис встретил молодого человека насмешливым, сочувственным взглядом.
Молодой человек встал на обычное место, позади кресел сэра Виталиса и королевы и стал ждать, когда про него вспомнят. Напоминать о себе после полученной выволчки он считал невместным. Право же, сколько можно нарываться?
Первым Артура заметил сэр Ланселот, когда его взгляд случайно соскользнул с рыжеватого локона на плече королевы за ее кресло.
— Подойди ко мне, Артур, — приказал он.
Менестрель подчинился. Да, конечно, сэр Ланселот больше не его господин, но ослушаться благородного рыцаря непозволительная роскошь для крестьянского сына.
— Ты слышал, что наша государыня желает расследовать правильность общепринятых наказаний за воровство, — проговорил рыцарь.
Артур поклонился.
— Так вот, Артур, ты войдешь в состав членов комиссии, наравне с тремя знатнейшими рыцарями королевства.
Молодой человек снова низко поклонился.
— Почему ты молчишь, Артур? — милостиво вопросила королева.
— Ваше величество, я не смею возражать благородному рыцарю.
— Не далее, чем час назад, ты был гораздо более смелым.
— Поэтому и молчу, — мрачно буркнул менестрель.
— Ну-ну, — усмехнулась королева. — Молчать-то надо было раньше! Но ничего не поделаешь! Сэр Ланселот лично ручается за твою безопасность, если ты будешь хорошо работать.
Молодой человек молчал, когда ругали его баллады, хотя они были превосходными, смирно держался наравне со слугами, потому как происхождение у него было не выше, чем у них, но от этих снисходительных слов владычицы его сердца у него забурлила кровь.
— Благородным господам угождают не хорошей работой а низкопоклонством и пресмыкательством!
— Даже сэру Ланселоту? — удивилась королева.
Артур глянул на сэра Ланселота, который спокойно ожидал его ответа.
— Кроме сэра Ланселота там будет еще три рыцаря!
Сэр Ланселот усмехнулся и протянул менестрелю руку. Тот опустился на колени и поцеловал ее.
— Надеюсь, ты понимаешь, Артур, что если ты будешь работать у меня в комиссии, то тебе нельзя будет так себя вести?
Артур встал. Впервые с тех пор, как сэр Ланселот сделал его своим менестрелем, он не нашелся с ответом.
— Если сэр Ланселот одобрит твое поведение, я пожалую тебе рыцарские шпоры, Артур, — пообещала королева. — Тогда тебя будут называть сэр музыкант и ты сможешь держаться на равных со всеми рыцарями королевства, включая сюда и сэра Ланселота и моего брата.
— Даже если я смогу называть себя рыцарем, я никогда не стану равным сэру Ланселоту и сэру Виталису!
— Ну-ну, — снова проговорила королева. — Учти, Артур, храбрость можно проявить не только в бою. Сегодня ты уже проявил ее. Но если ты не оправдаешь наших с сэром Ланселотом ожиданий, я буду знать, что то была не храбрость, а дерзость. Храбрость вознаграждается, дерзость наказывается.
Сэр Ланселот, польщенный до глубины души тем, что королева хотя бы на миг объединила их имена и чаяния, опустился на одно колено и поцеловал ее руку. Сэр Виталис неожиданно подмигнул своему неудачливому певцу:
— Смотри, Артур, вот награда для рыцаря.
Артур просиял.
— Благодарю вас, сэр Ланселот. Я счастлив, что вы сочли меня достойным быть рядом с вами в этом трудном деле.
Ланселот кивнул и с некоторым удивлением проворчал:
— Кто бы мог подумать, дорогие сэры, под одеждой крестьянина бьется сердце настоящего рыцаря...
Сэр Виталис встал и хлопнул по плечу менестреля.
— Спой мне мою любимую, мой мальчик. Про шторм.
Менестрель поклонился и с готовностью настроил лютню. Сэр Виталис оперся на кресла королевы и сэра Ланселота.
— Итак, кого же ты еще хочешь записать в свою команду, Ланс?
— Может быть, сэра Галахада? — предложил сэр Ланселот.
— Ни в коем случае, — возразил сэр Виталис. — Он слишком уж благородный. Никогда не бери в подобную команду человека, который приемлет только одну точку зрения.
— Думаю, мы все это еще обсудим, — проговорила Женева. — Итак, Виталис, о чем ты хотел со мной поговорить?
Сэр Виталис сел на свое место и отхлебнул сидра из драгоценного кубка.
Сэр Ланселот пожал плечами, встал и сделал знак сэру Персивалю, что хочет обсудить с ним тет-а-тет какой-то вопрос. Королева Женева хотела поговорить со своим братом так, чтобы ее не слышали, а придворный этикет запрещал ей оставаться наедине с любым мужчиной, кроме мужа. За сегодняшний обед сэр Ланселот достиг немалых успехов, и ему совсем не хотелось портить впечатление.
— Как твои изыскания, Виталис? — негромко повторила королева.
Сэр Виталис поставил кубок на стол и придвинулся к сестре:
— О, свет очей моих, дракон на этот раз попался особенно зловредный. Во-первых, он был поистине огромен, пыхал паром и огнем, во-вторых, мне никак не удавалось подобраться к нему поближе...
— Лучше бы угостил своей байкой нашего менестреля. Несчастный мальчишка из сил выбивается, изобретая подробности твоих эпохальных сражений.
Сэр Виталис усмехнулся.
— Бедняга достоин сочувствия. Но я не собираюсь делать его работу. В конце концов, он сам выбрал объект для своих песен.
— Если бы я была замужем, он воспевал бы моего мужа. А так он воспевает тебя.
— Справедливо.
— Но я спрашивала тебя не об этом.
Сэр Виталис быстро оглядел присутствующих. Сэр Ланселот вполголоса разговаривал с сэром Персивалем, Артур напевал печальную балладу, остальные не могли услышать негромкую беседу, занятые своими делами и разговорами.
— Ты знаешь, я бы сказал, что у нас наметились серьезные сдвиги. Мне, наконец, удалось отладить работу электростанции на Арве. И даже зарядить первый аккумулятор.
— О, отлично.
— Но этот аккумулятор был совсем маленьким.
— Ну да. Одна новость хорошая, другая — плохая, — хмыкнула королева.
— Плохую я еще не рассказал. Это аккумулятор моих наручных часов.
Королева расхохоталась.
— Самая необходимая вещь!
— Конечно. Должен же я был поставить время на бортовом компьютере.
— Ты запустил корабельный компьютер?! — радостно воскликнула королева.
— Тише, дорогая. Да, запустил.
— И что? Ты выяснил, что случилось?
— Пока нет. Я прогнал программы — все в полном порядке. Хорошо было бы тебе взглянуть.
— И как ты это себе представляешь? Если меня даже от спальни до кабинета провожает целая толпа народа?
— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, — Сэр Виталис придвинулся к королеве и доверительно взял ее за руку. Королева отобрала ее и горько проговорила:
— Какого черта, Талюшка! Я могу провести водопровод, но изменить этикет в Гельвеции под силу разве что сэру Гераклу! Ох, черт побери! И привязались же ко мне эти сэры!
— Ничего, Светик, так даже лучше, — утешил королеву сэр Виталис. — Но я имел в виду, что ты можешь выйти замуж.
— За кого? — хмыкнула королева, в свою очередь обводя глазами присутствующих. — Выйти замуж за человека, которого мне будет не жаль через день после свадьбы пустить в расход мне не позволит моя королевская гордость! А попытаться объяснить этим людям суть проблемы, в которую мы влипли, значит навлечь на себя обвинения в колдовстве. В лучшем случае нас сочтут безумными! Но, поверь, и в этом случае радоваться нам не придется. Местная медицина базируется исключительно на святой воде и молитвах. Имя сэра Гиппократа надежно предано забвению, и даже мне не удается воскресить его старые, добрые методы лечения.
— Но среди этих ребят есть и умные парни. Вот сэр Ланселот, например, большой умница.
— Здесь полно умных парней, Виталис, но только в тех случаях, когда они хотят быть умными, — вздохнула Женева. — Что же касается сэра Ланселота, то ума ему и правда не занимать. Хотела бы я только знать, что именно у него на уме.
— В любом случае, дорогая, тебе придется выбрать мужа до конца этого года. Траур истек, у тебя не осталось приличных отговорок. Разве что шестимесячная помолвка. Но тогда все равно придется сделать свой выбор.
— Еще чего! Нет уж, Толик, я уже побыла замужем за рыцарем, мне хватило.
— Но они теперь моются.
— Да, моются. Но женщине, даже королеве, не под силу изменить рыцарский кодекс чести. По которому рыцарь обязан защищать свою даму от всех, кроме себя. Знаешь, я достаточно насмотрелась на синяки моих придворных дам, чтобы всерьез думать о замужестве.
Сэр Виталис вздохнул. Это была правда и он прекрасно понимал в этом вопросе королеву Женеву.
— Ты могла бы оговорить этот вопрос в брачном контракте.
— И показать, что я чего-то боюсь?
— Разве это так необычно? Артур же боится, и сэр Ланселот нисколько его за это не осуждает.
— Артур — смерд. И сэр Ланселот будет смотреть на него, как на смерда, даже когда я пожалую ему рыцарские шпоры. Вот если я скажу что Артур незаконный сын благородного рыцаря, а лучше — соседского короля, он согласится смотреть на него как на равного. И постарается объяснить мальчишке, что благородному человеку бояться чего-либо непростительно.
— Смотрю, ты нахваталась сословных предрассудков, — неодобрительно заметил сэр Виталис.
— На том стоим, — рассеянно заметила королева, делая брату знак замолчать. Сэр Ланселот уже успел переговорить с сэром Персивалем и приблизился к столу.
— Вы позволите, моя королева?
— Разумеется, дорогой сэр.
Сэр Ланселот присел на стул и поманил к себе музыканта.
— Сегодня ты играешь не так хорошо, как обычно. Понимаю, угрозы не лучший стимул для менестреля, но ты принял их слишком близко к сердцу.
Артур молча поклонился.
— Думаю, на время расследования по порученному нам вопросу, тебе лучше пожить у меня, — продолжил сэр Ланселот. — Мне кажется, это поможет тебе нормально работать.
— Благодарю вас, мой господин, — снова поклонился менестрель.
— А королева и сэр Виталис некоторое время будут довольствоваться твоими старыми песнями.
Молодой человек просиял улыбкой.
— Вы позволите мне приходить во дворец!
— Будешь меня сопровождать, — пояснил сэр Ланселот. — Но только на пиры. С докладом к королеве я буду ходить лично!
После обеда королева, по давно заведенному обычаю, проследовала в королевский зал советов. Собрание в зале советов отличалось от собрания за обедом только тем, что присутствовала только одна дама — королева. И разговоры в зале советов продолжались застольные, и вино лилось рекой и добрая половина менестрелей перебиралась из пиршественной залы в зал советов, чтобы быть в курсе событий. Другая половина менестрелей собирала новости на женской половине. Там тоже вино лилось рекой, и продолжались застольные разговоры, вот только там обсуждалось то, что редко становилось предметом бесед благородных рыцарей. И далеко не все, что обсуждалось благородными дамами, менестрели рисковали повторить в своих песнях.
Королева, сопровождаемая братом и сэром Ланселотом, прошла к трону, села на покрытое густым мехом каменное сидение и взяла в руки кубок с кальвадосом. На трезвую голову воспринимать разговоры благородных сэров ей было невмоготу. Тем более, что на послеобеденных сборищах редко велись серьезные разговоры. Серьезные вопросы обсуждались на утренних заседаниях малого королевского совета, на которых присутствовало значительно меньше народу. Собственно, на эти, послеобеденные сборища королева ходила только с одной целью — помешать своим рыцарям плести заговоры в спокойной обстановке. Нет, заговоры, конечно, дело святое. Их только ленивый не составляет, а уж участвуют в них решительно все. Но правитель, предоставляющий для этого парниковые условия достоин того, чтобы его в вышеупомянутом парнике пустили на удобрения.
Правда, на этот раз, королеве было чем себя занять. Она продолжила разговор с сэром Ланселотом и сэром Виталисом о составе комиссии. К удивлению последнего, она спрашивала мнения о каждой рассматриваемой кандидатуре и у менестреля.
Артур отвечал и чувствовал, что с каждым словом, он увязает все глубже. Если хоть кто-нибудь из этих важных господ случайно услышит его слова — ему не жить! А такого, как он, человека простого сословия, можно убить практически безнаказанно. Ну выплатит виновный королеве виру, ну и что? К тому же, со всеми этими делами, Артур так и не успел пообедать и ни разу не присел. И он сильно сомневался, что в доме у сэра Ланселота он сумеет наверстать упущенное.
Как всегда, переживания юного менестреля прежде всех понял сэр Виталис. Не даром, Артур так вдохновенно воспевал его подвиги!
— Думаю, тебе нужно пообедать, мой мальчик. Иди на кухню, поешь, потом вернешься.
Королева кивнула, а сэр Ланселот озабоченно покачал головой.
— Сэр Виталис прав, государыня. И это действительно может стать серьезной проблемой. Ни один рыцарь не станет на равных беседовать со слугой.
— Что ж, это была твоя идея, сэр Ланселот. Тебе и искать, как выпутаться из этой истории, — возразила королева и состроила брюзгливую гримаску. — Только прошу тебя, без членовредительства.
На следующее утро сэр Ланселот испросил аудиенцию у королевы. Паж королевы Приам попытался возразить:
— Королева еще не выходила к завтраку, сэр Ланселот. Дамы уже прошли к ней, она одевается.
Но опытного рыцаря оказалось не так то легко выбить из седла:
— Ничего страшного, мой мальчик, я подожду.
Приам послушно побежал в покои королевы и вскоре вернулся.
— Ее величество примет вас за завтраком, сэр Ланселот. Государыня предлагает вам разделить с ней утреннюю трапезу.
Сэр Ланселот горделиво приосанился. Об этом можно было только мечтать. Обед с королевой делили все благородные рыцари королевства. Равно, как и ужин. А вот завтрак оставался для леди Женевы более интимной трапезой. Из всех мужчин Гельвеции, могли похвастаться этой честью только покойный король Арнольд и брат королевы, сэр Виталис.
Через четверть часа придворная дама королевы леди Бианка пришла звать рыцаря к столу. Тот радостно прошел за леди Бианкой в малую королевскую трапезную и застал там еще пятерых придворных дам королевы и ее брата, сэра Виталиса. Королева пока не выходила. Впрочем, леди Бианка заверила присутствующих, что государыня уже заканчивает прическу.
Сэр Виталис вздохнул.
— Ненавижу этикет, — проворчал он. — Не подумай, сэр Ланселот, я люблю сестру, но я не знаю ничего более утомительного, чем ждать ее к столу. Она просто органически не способна прийти вовремя!
Сэр Ланселот сочувственно вздохнул, пожалев про себя, что не может похвастаться подобной информацией, но не успел он сформулировать этот ответ сэру Виталису, как дверь распахнулась, и в трапезную вошла королева Женева. У сэра Ланселота перехватило дыхание. Впервые со дня смерти короля Арнольда он увидел Женеву не в черном, которое она считала уместным носить в обществе, а в темно-розовом утреннем платье. Этот цвет королеве шел необычайно, и рыцарь благоговейно склонился перед владычицей своего сердца. Впрочем, это не помешало ему заметить напряженный взгляд сэра Виталиса. Да, сэр Ланселот уже не раз обращал внимание на слишком уж горячую братскую любовь сэра Виталиса. Вот только заговорить об этом он не решался. Что бы ни думала об этом королева, благородному рыцарю вовсе не чуждо было чувство самосохранения.
— Здравствуйте, благородные дамы и сэры, — приветливо поздоровалась королева. — Пожалуйте к столу. Сегодня, кажется, нам подадут отвар из сушеных ягод, — последние слова королевы прозвучали не слишком весело. Сэр Виталис бросил на сестру ободряющий взгляд.
— Боюсь, что я плохая сотрапезница за завтраком, сэр Ланселот, — проговорила королева. — У нас с братом не слишком хороший аппетит в это время дня, так что моим дамам приходится под меня подлаживаться.
— Разделить с вами утреннюю трапезу для меня большая честь, моя королева, — возразил галантный рыцарь. — Собственно говоря, я уже один раз позавтракал сегодня, так что не обращайте на меня внимания.
Королева улыбнулась.
— Ты все-таки откушай с нами, сэр рыцарь. У меня за столом подают великолепные молочные блюда.
Сэр Ланселот нерешительно принял тарелку с творогом, обильно политым медом.
— Я хотел бы обговорить с вами кандидатов в мою комиссию, государыня.
— Да, сэр рыцарь. Сразу же после завтрака мы трое перейдем ко мне в кабинет и все обговорим.
Сэр Ланселот нерешительно попробовал творог, который ненавидел с детства, и нашел, что королеве подают вполне пристойный. Впрочем, даже молочный кисель не испортил радости от завтрака в компании королевы и ее брата. Остальных дам сэр Ланселот не брал в расчет. Да, они жены доблестных рыцарей круглого стола, но ни одна из них не вызывала в Ланселоте даже мимолетного интереса. Ни сейчас, ни в девичестве.
В пользу королевы говорило то, что она не затягивала сомнительное удовольствие утреннего поедания молочных блюд. Не успел сэр Ланселот обдумать, как будет отказываться от очередной молочной диковинки, как Женева встала и предложила перейти в кабинет. Сэр Ланселот и сэр Виталис с готовностью подчинились.
Сэр Ланселот подал руку королеве, она приняла ее и кивнула брату. Он пошел по другую руку от нее. Сэр Виталис был одного роста со своей сестрой, только у него были темные волосы, местами уже затронутые сединой и карие глаза. Сэр Виталис был неплохо сложен, но не шел ни в какое сравнение с кавалером своей сестры. Сэр Ланселот был чуть не на голову выше ростом и имел мощную, атлетическую фигуру. Волосы его были чуть светлее, чем у сэра Виталиса и красиво вились, глаза наоборот были темнее.
Придворные дамы, проводили уходящих глазами и принялись уж в который раз обсуждать, что сэр Ланселот и леди Женева — на редкость красивая пара. А сэр Виталис — вполне достойный рыцарь. Жаль только, что он не торопится с выбором дамы сердца...
— Итак, я хотел согласовать с вами членов моей комиссии, государыня, — повторил сэр Ланселот, расположившись за столом в небольшом кабинете королевы.
— Я слушаю тебя очень внимательно, сэр рыцарь.
— Что вы думаете о сэре Персивале, моя королева? — начал сэр Ланселот.
— О, только не он. Он опошлит любую идею. Клянусь богом, он опошлил идею материнства своим появлением на свет! — воскликнула Женева.
Сэр Виталис весело рассмеялся, сэр Ланселот испытующе посмотрел на королеву.
— Так вот, моя королева, таких кандидатов в моем списке нет. Я предлагаю включить в состав комиссии сэра Пелеаса — он зрелый муж и у него прекрасно налаженное поместье, сэра Джулиана — он не особенно богат, но прекрасный рыцарь, и сэра Ловеля. Он из йоменов.
— Из йоменов? — переспросила королева.
— Да, государыня. Его произвел в рыцари ваш покойный муж. Сэр Ловель, тогда, разумеется, он именовался просто Ловель, спас короля, закрыв его своей грудью. К счастью, Ловелю удалось отбить копье и он остался жив. И король Арнольд поклялся, что даст Ловелю любую награду на выбор. Ловель попросил рыцарские шпоры, что вполне естественно для такого воина.
— Понятно, — протянула Женева. — Таким образом, вы хотите охватить все благородные сословия Гельвеции. И даже не очень благородные. Я имею в виду Артура. Или вы передумали на счет моего менестреля?
— Нет, государыня. Мальчишка весьма смекалист. Пусть раз в кой-то веки употребит свою смекалку для пользы дела.
Королева пожала плечами.
— Благородные рыцари будут слушать песни менестреля, но не его мнение.
— А если этот менестрель побочный сын благородного рыцаря? — проговорил сэр Ланселот.
Королева бросила быстрый взгляд на брата. Казалось, она хотела ему сказать: ну что я тебе говорила? Вместо этого, она перевела взгляд на сэра Ланселота и слегка пожала плечами.
— Смотря какого, благородный сэр.
— Что если этот рыцарь — я? — вопросил Ланселот.
— Ты, сэр Ланселот? — удивилась королева, — Прости, конечно, но сколько тебе лет?
— Тридцать один.
— А Артуру семнадцать.
— Хотел бы я посмотреть на того, кто посмеет усомниться в справедливости этого утверждения, — спокойно возразил сэр Ланселот.
— Я тоже, — неожиданно поддержал его сэр Виталис. — В конце концов, готов поручиться, сэр Ланселот, что в те годы у тебя была далеко не одна интрижка.
— Так, — королева подозрительно оглядела рыцарей, — спелись. А что думает по этому поводу сам Артур?
— По этому поводу ему думать не положено, моя королева, — засмеялся сэр Ланселот. — По этому поводу, как правило, думают другие люди. Вернее, не думают.
Королева встала со своего места и отошла к окну.
— Твоего сына выслушают, сэр Ланселот. Вот только никто не поймет, чего ради ты сделал его менестрелем.
— Ну отчего же, это как раз поймут. Артур хиловат, а менестрель — почти благородное дело. Может же благородный рыцарь нарушить традицию и сделать своего сына не пажом, а менестрелем!
— Что ж, дело твое, сэр Ланселот. Надо полагать, что он и в самом деле твой сын?
— Разумеется, моя королева.
Королева кивнула и пошла к выходу из кабинета. Уже у самой двери она остановилась и обернулась к сэру Ланселоту.
— Хотела бы я знать, что у тебя на уме, сэр Ланселот.
— Только одно, моя королева. Хочу быть вам полезным хоть чем-нибудь.
Королева вышла, а сэр Виталис обнял за плечи сэра Ланселота, правда для этого ему пришлось дотягиваться, и отвел к окну.
— Все так, сэр Ланселот. Вот только ты будешь ей гораздо полезнее в роли мужа, чем в роли отца ее менестреля.
— Как знать, сэр Виталис? В конце концов, одно не исключает другого, — сэр Ланселот испытующе глянул в лицо сэра Виталиса. — Надо понимать, благородный сэр, что ты на моей стороне и при случае замолвишь за меня словечко?
— В таких вопросах мое словечко мало чего стоит, благородный сэр, — улыбнулся сэр Виталис. — Ну ладно, мне пора идти сражаться с драконами, — сэр Виталис вздохнул.
— Желаю тебе удачи, сэр Виталис, — учтиво поклонился сэр Ланселот.
Сэр Виталис вышел из комнаты. Сэр Ланселот услышал, как он спрашивает у одной из придворных дам, где королева.
— Прошла к себе, сэр Виталис.
Сэр Ланселот узнал голос леди Бианки.
— Попросите ее принять меня в галерее, леди, — учтиво попросил сэр Виталис. — Скажите, что ее брат хочет попрощаться с ней, уходя на битву с драконом.
— Вы так отважны, сэр Виталис, — кокетливо проворковала леди Бианка.
— Я поклялся ни оставить в живых ни одного из подлого племени драконов, лишивших мою сестру счастья.
Сэр Ланселот прислушался к затихающим шагам в коридоре, рассеяно посмотрел в окно на одного из своих оруженосцев, потер лоб и решительно направился во двор. Кажется, он понял, что нужно делать.
Вечером весь дворец гудел от сплетен. Придворные наперебой обсуждали похождения сэра Ланселота в юности. Королева Женева с удивлением узнала, что незаконных отпрысков у сэра Ланселота было масса. Ну просто топить не перетопить! Но сэр Ланселот, придерживаясь строгих взглядов на благородство происхождения, не признавал своих детей сразу, а давал им шанс отличиться. Чтобы те, в жилах которых течет благородная кровь рыцарей, могли проявить себя в полной мере, после чего, строгий отец соглашался признать их, как признал юного Артура. А те, в которых низкое происхождение матери заглушило благородную кровь отца, не позорили бы славный род.
Эти строгие взгляды знаменитейшего рыцаря в королевстве вызвали немало споров. С одной стороны, сэр Ланселот был безусловно прав. Нечего трусливым душенкам делать среди настоящих рыцарей! А с другой стороны, все ж таки о своем потомстве заботиться сам бог велел. К тому же, с сэром Ланселотом многие хотели бы породниться.
Разговоры эти велись достаточно громко, чтобы то и дело вгонять в краску Артура, который присутствовал на пиру в своем обычном качестве менестреля. Тем более, что непонятное отсутствие самого виновника обсуждаемых событий, развязало языки всем — и благородным рыцарям, и прекрасным дамам.
Королева с интересом прислушивалась к сплетням и демонстративно не обращала никакого внимания на своего менестреля, ожидая вердикт общественного мнения. Женева прожила при дворе Гельвеции уже больше трех лет и прекрасно понимала, что ее внимание в данном случае только вызовет зависть к главным действующим лицам последней дворцовой сплетни и нисколько не поспособствует популярности молодого человека.
К третьей перемене блюд, сэр Галахад, приняв на грудь общим счетом, около литра прекрасного кальвадоса королевы, решительно встал и, слегка пошатываясь, приблизился к королевскому креслу.
— Думаю, я высказываю общее мнение, ваше величество. Сын такого благородного рыцаря, как сэр Ланселот, тоже должен стать рыцарем. К тому же, молодой человек за время службы при вашем дворе не запятнал себя никаким бесчестьем. Я всегда подозревал, что ваш менестрель благородного происхождения.
Королева Женева с сомнением посмотрела на рыцаря.
— Но ведь для того, чтобы стать рыцарем мало быть менестрелем. Молодой человек должен быть обучен высокому искусству сражений.
Сэр Галахад благодушно махнул рукой.
— Я сам прослежу за обучением этого молодого человека.
Королева сдержала улыбку. У сэра Галахада подрастали три дочери.
— Но когда? — снова возразила она. — Артур должен помогать сэру Ланселоту в законодательной комиссии, к тому же, он мой менестрель.
Но сэр Галахад величественным взмахом руки отстранил возражения королевы, как несущественные.
— Будь он смердом, мог бы и не справиться, — пояснил он. — А благородный человек сделает все это и даже найдет время на служение прекраснейшим дамам Гельвеции.
В последнем утверждении сэра Галахада королева не сомневалась. Женева в первый раз за сегодняшний вечер обернулась к менестрелю.
— Ты слышал, Артур, сэр Галахад удостоил тебя величайшей чести принять тебя в свою свиту. Ты будешь учиться под его руководством в то время, которое тебе предоставит для этого твой благородный отец сэр Ланселот.
Упоминание о благородном отце прозвучало как раз вовремя. Артур уже хотел опуститься на колени перед сэром Галахадом, теперь же одумался и поклонился. После чего с довольным видом опустился на одно колено и поднес к губам край платья королевы.
Женева вздохнула. Что ни говорить, но этот молодой человек по возрасту вполне мог быть ее сыном. Конечно, как и всякая женщина, она считала себя достаточно красивой, чтобы покорять сердца, но эта победа все-таки была за пределами ее понимания.
Сэр Галахад обнял молодого человека за плечи и повел к своему месту за столом, рассказывая по дороге об открывшейся перед Артуром блистательной перспективе. Он сел, оглянулся, кликнул слугу и приказал подать стул для своего молодого друга. Менестрель королевы не смел садиться в обществе благородных дам и рыцарей, ученик сэра Галахада и будущий рыцарь мог себе это позволить с разрешения своего патрона.
Сэр Персиваль, последние полчаса упорно подыскивавший непослушную рифму к слову, которое он уже успел нацарапать на пиршественном столе, усмехнулся и сказал:
— Будь моя Каролина постарше, я бы сам испросил для себя позволение взять его к себе в свиту.
— Зачем, сэр Персиваль? — королева насмешливо приподняла левую бровь. — Всему, чему мог, ты его уже обучил.
— Ну что вы, моя королева, я способен на гораздо большее. Кстати, это правда, что на входе в ваш кабинет устанавливают одну за одной две двери?
Королева кивнула.
Сэр Персиваль вдохновенно замолчал. Женева поняла, что сэра рыцаря осенила очередная гениальная идея, и ему лучше не мешать. Мда, дела. Конечно, сэр Персиваль большой похабник, но в отсутствие сэра Виталиса и сэра Ланселота он был самым приемлемым собеседником. Слушать же выдумки придворных о постельных подвигах юного сэра Ланселота после третьей перемены блюд было уже не интересно. К этому времени придворные уже перешли с количества на качество и обсуждали слишком уж пикантные на ее вкус подробности.
Сэр Ланселот отсутствовал около недели. Через восемь дней он не только явился, наконец, во дворец, но даже сразу после завтрака испросил аудиенцию у королевы, чтобы отчитаться о ходе порученных ему изысканий.
Королева милостиво согласилась принять сэра Ланселота в только что отделанном на ее причудливый вкус кабинете. Сэр Ланселот велел ближайшему пажу проводить — мало ли что могла отчудить королева за то время, что он ее не видел — и мальчишка провел его в обширную приемную залу, обшитую по стенам дубом, увешанную гобеленами, с портьерами из тяжелой парчи на окнах. По стенам комнаты стояли массивные стулья, королевского кресла не было.
Сэр Ланселот оглянулся в поисках объяснений и уж совсем собрался потребовать их у злосчастного пажа, как вдруг заметил по левую руку тяжелую дубовую дверь. По бокам ее стояли рыцари на карауле и с неодобрением наблюдали, как сэр Персиваль что-то малевал прямо на отполированной дверной поверхности.
Сэр Ланселот подошел поближе.
— Сюрприз! — захихикал сэр Персиваль, загораживая могучей спиной надпись. — Первой это должна увидеть наша королева!
Сэр Ланселот обратил взор на стоящего на карауле сэра Пелинора.
— И на что же это похоже, дорогой сэр? — поинтересовался он.
Сэр Пелинор издал вздох из самой глубины своего обширного тела, облаченного в парадный рыцарский доспех.
— С тех пор, как королева предоставила сэру Персивалю высочайшее разрешение малевать на стенах, с ним никакого сладу не стало. Ладно бы ограничивался стенами туалетов. Так нет, ему еще и королевскую приемную испохабить приспичило. Говорит, сюрприз хочу сделать ее величеству. Она же, дескать, мужские туалеты не посещает и надписи сделанные им собственноручно не имеет счастья видеть. А сэра Персиваля расписывать женские туалеты не допустили. Вот он и нашел выход, — рыцарь поднял могучую десницу и указал на хихикающего сэра Персиваля.
Сэр Ланселот вспомнил слова королевы, что сэр Персиваль способен опошлить любую идею и снова, уж в который раз согласился со своей государыней. Да, светлая у нее голова, что здесь еще скажешь!
В коридоре послышались приближающиеся шаги, дверь распахнулась и в приемную вошла целая процессия. Королева, как всегда в черном платье, шла в окружении шести придворных дам и шести дежурных рыцарей.
— Здравствуйте, господа, — приветливо проговорила Женева. — Рада видеть тебя, сэр Ланселот. Где ты пропадал так долго?
Сэр Ланселот замялся. Отвечать на вопрос королевы ему совсем не хотелось.
Тут взгляд королевы упал на сэра Персиваля.
— О, и ты тут, дорогой сэр Персиваль! Что привело тебя в мой кабинет в такое неурочное время?
Сэр Ланселот ощутил прилив благодарности к сэру Персивалю с его глупыми шуточками. Если бы не он, королева непременно дождалась бы ответа.
Сэр Персиваль с поклоном отошел от двери:
— Я хотел сделать вам сюрприз, моя королева. Так, небольшое дополнение к вашему изысканному интерьеру.
Королева весело посмотрела на сэра Персиваля и подошла к двери.
— «В ЭТУ ДВЕРЬ БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ ЗАХОДИТЬ НЕЛЬЗЯ» — прочитала она, улыбнулась и с некоторой опаской распахнула дверь. От сэра Персиваля можно было ждать и ведра воды над дверью. Правда, с королевой он так шутить бы не посмел.
В промежутке между двумя дверями не было ни ведра воды, ни кремового торта, ни прочих подобных приятных неожиданностей. Зато внутренняя дверь была украшена броской надписью.
— «КУДА ЖЕ ЛЕЗЕШЬ ТЫ, СВИНЬЯ, ВЕДЬ ЗДЕСЬ НАПИСАНО: НЕЛЬЗЯ!» — прочитала королева и расхохоталась. — Придется прорубить в мой кабинет еще одну дверь для приглашенных, — все еще смеясь, проговорила Женева. — Эту же я велю наглухо забить. Что поделаешь, нельзя — значит нельзя! Но пока другой двери нет, входи в эту, сэр Ланселот. Да, сэр Пелинор, отдай нужные распоряжения. Я хочу, чтобы сегодня же после обеда начали работу по устройству другой двери.
С этими словами королева приветливо улыбнулась присутствующим и вошла в дверь. Сэр Персиваль надулся, как породистый индюк и важно поклонился сэру Ланселоту. Последний ответил ему полной взаимностью. Нелепая выходка сэра Персиваля оказалась весьма на руку сэру Ланселоту.
Сэр Ланселот вошел в дверь следом за королевой. Женева уже успела устроиться за обширным столом в мягком кресле.
— Садись, сэр рыцарь.
— Благодарю вас, ваше величество, — поклонился сэр Ланселот, торопливо сел и продолжил, чтобы не дать возможность королеве повторить заданный ранее вопрос. — Если позволите, я хотел бы доложить вам о проделанной нами за эти дни работе.
Королева кивнула и приготовилась слушать. Экономическое положение Гельвеции, несмотря на некоторые реформы, которые она с трудом протащила, все еще оставляло желать чего-то лучшего. Единственное, что было более или менее в пристойном состоянии, так это дороги. Но это благодаря римлянам.
Римлян во все времена славили как великих воинов, но королева Женева считала их великими зодчими. В самом деле, дорогами, построенными римлянами, европейцы пользовались, насколько она знала, около двух тысяч лет. И они до последнего часа сохраняли свои прекрасные эксплуатационные качества. По крайней мере, пока в моду не вошли асфальтовые покрытия. А постройки в самом Риме? Возьмите, например, Колизей. Строители вбухали в него столько камня, что из него, впоследствии, построили половину Рима, после чего от Колизея осталось достаточно, чтобы водить по нему туристов. Можно допустить, что при желании камня, использованного для строительства одного Колизея с лихвой хватило бы на постройку двух европейских столиц. Надо было понимать, что в те времена или камень был не в цене, или подрядчики крали что-то другое. Ничем иным объяснить подобное расточительство было невозможно.
Хотя, была ведь еще и мода. Строили же египетские фараоны себе громадные гробницы. А чем римляне хуже? Строго говоря, Колизей не в пример функциональней этих нелепых египетских пирамид. Цирк гораздо полезнее для людей, чем стотридцатисемиметровая гробница. Тем более, что любому нормальному человеку хватает стандартной ямки два на полтора. А римляне и вовсе предпочитали всему погребальный костер.
Но кроме оставшихся после великих зодчих дорог и мягкого климата, ничего хорошего в Гельвеции не было. Вся промышленность сосредотачивалась в руках мелких ремесленников, торговля — в руках мелких лавочников, а сельским хозяйством вообще занимались все понемногу, так что спросить за результат было не с кого. Правда, с подачи королевы Женевы не так давно соорудили несколько крупных мастерских. Так как строить заново долго, то королева, не мудрствуя лукаво, воспользовалась чужим опытом и организовала эти мастерские на базе монастырей. Да еще, не так давно, были заложены ткацкие мануфактуры в Лионе. Но когда еще все это даст отдачу!
А для развития сельского хозяйства нужно прежде всего иметь какую-никакую промышленность. Сохой не больно-то напашешь! Да еще и удобрения. Не говоря уж о гербицидах.
Хотя нет, мысли о гербицидах лучше оставить.
— Итак, сэр Ланселот, пока что я не нашла ни одного довода в пользу существующей сегодня системы наказаний за воровство. Рубить за воровство руку значит обрекать на голодную смерть не только самого виновного, но и его семью. А суровые наказания еще никого не отвратили от преступной жизни.
— Совершенно с вами согласен, ваше величество. Но наша комиссия только начала работать. Думаю, через несколько дней мы предложим вниманию вашего величества не только подробный анализ ситуации, — (сэр Ланселот знал, что королева просто обожала такие слова), — но и наши предложения по улучшению действующей судебной системы.
Королева кивнула.
— Да, сэр Ланселот. Я хотела бы еще поговорить о твоем внезапно обретенном сыне. Надеюсь, ты не возражаешь, что за его воспитание взялся сэр Галахад?
— Я бы не мог пожелать ему лучшего наставника. Сэр Галахад — образец рыцаря.
Королева кивнула.
— Так что, дорогой сэр, ты отсутствовал все это время только потому, что увлекся своими изысканиями? Не надо, дорогой сэр. Обеды без тебя проходят невесело. Тем более, когда мой брат занят охотой на драконов. Вот ты, дорогой сэр, не мог бы объяснить мне, женщине, зачем мужчины тратят столько времени на охоту?
Сэр Ланселот внимательно посмотрел на королеву и проговорил:
— Чтобы служить прекрасным дамам, моя королева. Если позволите, я откланяюсь. Думаю, меня уже ждут в моем доме остальные члены комиссии. Ручаюсь, мы придем сегодня к обеду!
Королева кивнула, отпуская его, и сэр Ланселот немедленно удалился. Он не был готов пока к откровенному разговору с королевой. То, что он узнал за последнюю неделю следовало обдумать, и, пожалуй, еще раз посмотреть что к чему. Вот потом он сможет и ответить на вопросы своей венценосной дамы сердца, и задать вопросы ей, не рискуя при этом потерять ее расположение.
Сэр Ланселот, как и обещал, явился на обед в королевский дворец вместе с членами своей комиссии. Из всей комиссии на обед к королеве не допускался только сэр Ловель, но сэр Ланселот надеялся испросить у королевы эту милость для бывшего йомена, для чего снова попросил аудиенции у королевы.
Королева согласилась уделить до обеда несколько минут сэру Ланселоту. Правда, заочно. Она разговаривала с рыцарем через открытую дверь. Говорят, в более теплых странах женщины позволяли своим рыцарям присутствовать при церемонии одевания. Рыцари, вдохновленные многочисленными нововведениями королевы, не отказались бы и от этого, но нет. Королева предпочитала принимать их исключительно при полном параде и исключала встречи наедине во всех дворцовых покоях, кроме своего кабинета. Аудиенции же в кабинете были исключительно деловыми и кратковременными.
Рыцари не могли не восхищаться подобными принципами, но, в глубине души, очень о них сожалели. В самом деле, верность подобным принципам настоящий рыцарь мечтает найти исключительно у своей жены. Все остальные женщины, по мнению мужчин, должны быть скроены совсем по другой мерке.
Вот и сейчас, королева спросила в чем дело, выслушала просьбу и дала свое высочайшее позволение, не показав при этом сэру Ланселоту даже краешка платья, или носка туфельки.
Сэр Ланселот нашел некоторое утешение, увидев, что его побочный сын садится за пиршественный стол рядом с сэром Галахадом. Но с другой стороны, а как же он исполняет обязанности менестреля?
Сэр Ланселот подошел к сэру Галахаду, который сидел почти посередине стола.
— Разве ты больше не поешь королеве, Артур? — проговорил рыцарь, обменявшись положенными в таких случаях поклонами с собравшимися рыцарями.
— Пою, отец, — смущенно ответил Артур. Ему было непривычно называть сэра Ланселота отцом. Тем более, что один отец у него уже был. — Каждый раз, когда государыня желает услышать мое пение.
Сэр Ланселот покровительственно потрепал молодого человека по плечам.
— Честно говоря, мне будет скучно за столом без твоей музыки, — добродушно проворчал он.
— Позвольте, я буду петь для вас, отец, — краснея попросил Артур.
— Нет, сын мой, — строго возразил сэр Ланселот. — Пока ты был менестрелем, ты мог стоять за креслом королевы, сейчас же, когда ты готовишься стать рыцарем, твое место здесь. Сэр Галахад, я еще раз благодарю тебя, что ты взял моего сына под свою опеку. Отныне я твой вечный должник.
— Всегда рад оказать тебе услугу, сэр Ланселот, — сэр Галахад вежливо поклонился.
Сэр Ланселот поклонился в ответ и отошел. Что ни говори, но манеры сэра Галахада — лучшие в королевстве. Артуру повезло, что ему достался такой наставник.
Герольд возвестил приближение королевы, благородные дамы и рыцари поспешили занять свои места у стола, сэр Ланселот и сэр Персиваль, как обычно пошли к двери, чтобы проводить государыню к столу. Королева заняла свое место, и обед начался.
Сегодня было особенно весело. Много обсуждали последнюю выходку сэра Персиваля, чем последний был весьма горд, и вполголоса, так чтобы это не дай бог не донеслось до ушей сэра Ланселота, обсуждали фамильное сходство отца и сына. Королева с удовольствием слушала и те и другие речи, пока после третьей перемены блюд все таки не спросила:
— Сэр Ланселот, а много ли у тебя еще незаконных детей?
Сэр Ланселот улыбаясь посмотрел на королеву, и ответил:
— Надеюсь, что немного, государыня. А там видно будет.
Вот уже шесть недель придворные тщательно готовились к празднованию дня рождения королевы. Сэр Мюрэй наготовил мыла с ароматом гвоздики, а сэр Рональд — такого же дезодоранта. Придворные уже успели закупить запасы и того и другого. Уже были приготовлены изысканные подарки. Сэру Пелеасу прислали из Аравии заказанный им ковер с узором из разноцветных гвоздик, сэр Гардольф заказал в Милане золотую цепь, свитую из все тех же цветков, а сэр Персиваль начертал на фасаде замка громадную надпись «Сэр Виталис — чемпион!» и скрыл ее до поры строительными лесами.
Другие придворные тоже подготовили соответствующие случаю подарки, правда, не столь экстравагантные, как вышеупомянутые, так что их не стоит перечислять. Опять таки все сочли необходимым пошить себе к этому дню новое платье.
Казалось бы все было готово заблаговременно, но ведь нет! Придворные уже полгода, с самого дня окончания траура ждали этого дня, как подходящего предлога переговорить с королевой о необходимости выбрать другого мужа. Если уж не короля, то хотя бы принца-консорта, чтобы обеспечить страну законным наследником. Но чем ближе становился намеченный день, тем меньше находилось желающих взять на себя исполнение главной роли.
Поначалу, придворные думали, что ее, как обычно, возьмет на себя сэр Кэй. Дескать, он провел первый тур переговоров с королевой, проведет и второй, ему не впервой.
Но сэр Кэй сначала не понимал намеков, когда же к нему обратились напрямую, ответил безоговорочным отказом:
— Я взял на себя заботу о троне в прошлый раз, как ближайший родственник покойного короля. Государыня до сих пор не может забыть сказанных мной в запальчивости слов. Неужели же вы думаете, что я рискну окончательно потерять ее милость, склоняя ее к замужеству с кем-либо из вас? Сам-то я на эту роль не претендую...
Это верно. Сэр Кэй на роль мужа королевы претендовать не мог, хотя бы по той простой причине, что никогда не пользовался милостью и любовью королевы. И зная ее нелестное о себе мнение, он решил исправить его, для чего, месяца три назад, женился на придворной даме королевы леди Бианке. Леди Бианка буквально расцвела в браке и уверяла королеву, что сэр Кэй — лучший муж в целом свете. С тех пор королева хотя бы перестала хмуриться при виде доблестного рыцаря. Более того, на позапрошлой неделе она даже назвала его родичем. Неужели же сэр Кэй стал бы терять с таким трудом заработанную милость ради обеспечения трона прямым наследником? Отнюдь! Скорее уж, он мог тешить себя надеждой, что если королева умрет бездетной, то наследники сэра Кэя унаследуют корону Гельвеции.
Тогда королевские советники решили поручить эту роль признанному фавориту королевы сэру Ланселоту. Сэр Ланселот вежливо выслушал обращенную к нему речь и отклонил предложенную ему честь не менее решительно, чем сэр Кэй.
— Если я решусь говорить с государыней на эту тему, господа, то сделаю это один на один и буду говорить не о пользе Гельвеции, а о любви. Склонять королеву к абстрактному браку я не намерен.
Отчаявшиеся советники вспомнили было о другом королевском фаворите сэре Персивале, но один вид толстого рыцаря, малюющего на стенах туалета очередной опус отвратил их от этой мысли.
Да, а ведь все было так хорошо продумано! А главное-то, главное! Главное не готово!
Тогда сэр Берел, один из главных советников королевы, видя, что этот вопрос не хочет сдвигаться с мертвой точки, занялся другим.
— Как вы думаете, благородные сэры, а что если нам приурочить ко дню рождения королевы церемонию посвящения в рыцари? Я знаю несколько подходящих оруженосцев у сэра Пелинора, у сэра Мюрэя, у сэра Рональда и у сэра Галахада.
Рыцари воодушевились. Конечно, оруженосцы сэров Мюрэя и Рональда гораздо больше понимают в ароматических составах, чем в воинских доблестях, но приготовление душистого мыла и дезодоранта тоже немаловажное дело! А под началом у сэра Галахада находится бывший менестрель королевы юный Артур. Королева всегда благоволила к мальчишке, вероятно, не изменила своего отношения и сейчас. Артур же настолько явно был влюблен в королеву, что это заметил бы и слепоглухонемой. И если мальчишку в этот день посвятить в рыцари, то он, от избытка чувств, может поднять интересующий всех вопрос, а там — слово за слово, сколько же можно грустить такой красивой женщине, особенно, когда вокруг столько желающих ее утешить?
Рыцари дружно вознесли хвалу сэру Берелу и занялись приготовлениями к церемонии посвящения в рыцари. Приготовления эти были гораздо более просты, чем при покойном короле Арнольде. Тот всенепременно устроил бы турнир по поводу дня рождения супруги, а уж церемонию посвящения в рыцари без турнира просто невозможно было представить!
Но нет. Королева питала стойкое предубеждение против турниров. Когда в Гельвеции все-таки проводили турнир, то королева являлась на него последней и с такой явной неохотой, что на нее жалко было смотреть. Брат ее, как правило, садился с ней рядом и занимал беседой. Тем не менее, несмотря на все его старания, королева ощутимо менялась в лице, если кто-либо, даже совершенно посторонний ей рыцарь, получал ранение.
Сэр Ланселот, раньше просто обожавший турниры и во времена правления короля Арнольда не пропустивший ни одного, заметив эту необъяснимую неприязнь королевы, вот уже почти три года не выходил на ристалище.
Рыцари перешептывались, что для того, чтобы добыть любовь кухарки — нужно переломить немало копий, а любовь королевы зависела от достоинств рыцаря в мирной жизни. В самом деле, отличала же она сэров Мюрэя и Рональда, которые прославились исключительно на производственном поприще!
Так что сейчас все приготовления к церемонии заключались в том, что кандидатов в рыцари учили величаво, и в то же время скромно, пройти в полном доспехе и преклонить колено.
После того как рыцари круглого стола обратились к сэру Ланселоту с просьбой повлиять на королеву, рыцарь пару дней провел в глубокой задумчивости, после чего, за ужином, попросил государыню удостоить его частной беседы.
Королева предложила сэру Ланселоту позавтракать в ее компании.
Сэр Ланселот поблагодарил за оказанную ему честь и на следующее утро постарался встать пораньше, чтобы успеть как следует подкрепиться. Один раз сэр Ланселот уже попался на эту удочку, второй раз — нет, слуга покорный! Может быть королева Женева и считает творог с медом и фруктами нормальной едой, но он, Ланселот, считает что еда для мужчины — это мясо. Желательно, в большом количестве.
Личный слуга сэра Ланселота, знавший все его причуды, вынужден был на время покинуть рыцаря и занять место у изголовья своей заболевшей матери. Его временный заместитель, взятый на должность исключительно за необычайную честность и еще более необычайную аккуратность, понял приказ господина слишком буквально и разбудил рыцаря едва начало светать.
Сэр Ланселот выругал слугу, поворочался в постели, понял, что засыпать все же не стоит, посему все-таки встал. А раз уж встал, то, разумеется, отдал должное завтраку. В результате, к столу королевы он пришел с твердым намерением съесть даже этот противный творог. Все лучше, чем бурчание в голодном желудке.
Но королева, к удивлению и радости сэра Ланселота, распорядилась поставить на стол плотные мясные блюда. Сама Женева к ним не прикоснулась, зато сообщила рыцарю, что все эти блюда она заказала исключительно для него. И она надеется, что завтрак придется по вкусу сэру Ланселоту.
Сэр Ланселот положил себе в тарелку солидный кусок пирога с олениной и принялся его уписывать с завидным аппетитом. При этом благодарность его имела двойственный характер. С одной стороны это была признательность голодного желудка, наполняемого любимой пищей, с другой — благодарность влюбленного даме сердца, которая уважила его вкусы. На какой-то миг рыцарь поверил, что королева ответит когда-нибудь на его пылкие чувства и... Даже в мыслях рыцарь не дошел до конца. Как не странно, его отрезвил пустующий стул сэра Виталиса.
Королева терпеливо подождала, когда сэр Ланселот удовлетворит свой аппетит, после чего попросила рыцаря проводить ее в кабинет.
Сэр Ланселот внутренне подобрался. Настал момент, ради которого он собственно и испросил аудиенцию. Теперь же он не мог сообразить, с чего ему лучше начать.
Королева прошла по коридору и решительно свернула к своим личным комнатам. Сэр Ланселот не бывал в этой части дворца со дня смерти короля Арнольда. Он не входил в состав личной гвардии королевы, а сюда, кроме гвардейцев и особо приближенных придворных дам не допускался никто.
Королева вошла в кабинет и пригласила сэра Ланселота следовать за ней. Когда-то это был личный кабинет короля Арнольда. Сейчас он превратился в будуар королевы.
Женева села и предложила сесть сэру Ланселоту. Рыцарь сел и подумал, что задуманный им разговор ему было бы легче вести не в будуаре, а в кабинете. Вопрос-то, если вдуматься, был сугубо деловой.
Тем не менее, сэр Ланселот преодолел свои сомнения и решительно заговорил:
— Государыня, я хочу обсудить с вами очень щекотливый вопрос. Может быть предмет беседы будет для вас неприятен, но я прошу, выслушайте меня до конца.
— Я слушаю тебя, сэр Ланселот.
Рыцарь поднял глаза на королеву и снова опустил их.
— Вы не можете не знать, моя королева, что все рыцари Гельвеции спят и видят, что вы выйдете замуж и обеспечите страну законным наследником.
Королева согласно кивнула.
— И вы не можете не догадываться, что терпение рыцарей не безгранично, что они рано или поздно решатся поторопить вас.
— Ты пришел поторопить меня, сэр Ланселот? — уточнила королева.
— Нет, государыня. В любом случае, я не посмел бы этого сделать.
Королева недоверчиво улыбнулась.
— Ну-ну, сэр Ланселот, ты не слишком-то похож на нерешительного. Но что же ты хочешь мне сказать?
— Моя королева, — тихим голосом продолжил сэр Ланселот, — мне кажется, я знаю, почему вы не выходите замуж. Вы просто не хотите стать женой рыцаря.
— А чьей женой я хочу стать? Тебе следует объясниться, дорогой сэр!
Сэр Ланселот покраснел.
— Я не верно выразился, моя королева. Я просто хотел сказать, что вы родом из мест, где принято более деликатное обращение с дамами. И вам невмоготу даже помыслить, что муж временами может быть с вами груб.
Королева испытующе посмотрела на рыцаря и ничего не ответила. Может быть, просто не успела, так как рыцарь, перехватив ее взгляд, торопливо продолжил:
— Я много думал и, кажется, нашел выход. Артур любит вас и он не посмеет...
— Артур? — перебила его королева. — Да он же совсем ребенок! К тому же он простолюдин. Королева не может выйти замуж за смерда.
— Он мой сын! — возразил сэр Ланселот.
— Рассказывай сказки рыцарям круглого стола, сэр Ланселот. Королеве ты обязан говорить правду. Ты присягал мне на верность, сэр рыцарь.
Сэр Ланселот опустил голову.
— Ваши советники хотят напомнить вам о долге перед Гельвецией прямо на праздновании вашего дня рождения, государыня. Я признал Артура сыном и обучил его кое-каким славным рыцарским приемам, чтобы вы могли выбрать его, если захотите.
Женева хмыкнула.
— Право же, сэр Ланселот, ты удивил меня. Когда ты испросил у меня аудиенцию, я почему-то так и подумала, что речь пойдет о браке. Но я никак не ожидала, что ты имеешь в виду Артура.
Краска бросилась в лицо сэру Ланселоту. Внезапно он понял смысл блюд на сегодняшнем завтраке и выбор комнаты для разговора. Он поднял глаза на лицо Женевы, встал со стула и опустился на одно колено перед королевой.
— Неужели я все испортил, государыня? Из любви к вам я предложил вам своего сына, разуверившись в том, что вы когда-либо остановите на мне свой благосклонный взор. Поверьте, только забота о вашем счастье заставила меня говорить то, что я только что сказал вам. Ручаюсь, ни в одном сердце в Гельвеции вы не найдете такой преданной любви, как в моем. Вы царите в нем с той минуты, когда я впервые вас увидел.
— Я верю тебе, благородный сэр. Ты выбрал странный способ доказать мне свою любовь, но очень действенный. В самом деле, какая жертва самая тяжелая для влюбленного — отказаться от предмета своей любви без малейшей надежды на будущее.
Сэр Ланселот бережно взял нежную ручку королевы и поднес к губам.
— Вы простите меня, моя королева? Вы станете моей?
Женева положила другую руку на руку сэра Ланселота.
— Я буду твоей, сэр рыцарь. Вот тебе моя рука. Думаю, мы можем объявить о помолвке на праздновании моего дня рождения.
Сэр Ланселот просиял. Потом обеспокоено посмотрел на Женеву.
— Сколько времени будет длиться наша помолвка?
Королева вздохнула. Когда-то она сказала королю Арнольду, что помолвка должна длиться полгода. Арнольд согласился ждать месяц. Сэр Ланселот может и согласится ждать полгода, но сэр епископ взял с нее слово, что она выйдет замуж сразу же после окончания траура.
— Как ты смотришь на шесть недель, сэр рыцарь?
— О, моя королева! — у сэра Ланселота не нашлось слов, достойных выразить обуревающие его чувства. — Вы дарите мне неземное счастье! — нашелся он.
— Надеюсь, что счастье наше будет вполне земным, — нежным голосом возразила королева.
Сэр Ланселот понял, что королева подумала о своем покойном муже. Ему-то она точно подарила не земное счастье, а небесное.
— Не думайте о прошлом, моя Женева, — проговорил рыцарь. — Думаю, мы вполне можем вкусить и земного счастья, — Сэр Ланселот помолчал и тихонько добавил. — В конце концов, я-то моюсь...
Королева застыла.
— Что ты хочешь этим сказать, сэр Ланселот? — металлическим голосом проговорила она.
Сэр Ланселот снова почтительно поцеловал ее руку.
— Только то, что драконы, кажется, предпочитают немытых рыцарей. По крайней мере та порода, с которой имел несчастье связаться король Арнольд.
— Ах, да, драконы, — голос королевы прозвучал так, что сэр Ланселот поежился.
— Я ведь видел этого дракона три с половиной года назад, — поторопился объяснить сэр Ланселот. — Приходилось мне встречаться с ним и несколько недель назад.
— Ты дрался с драконом? — быстро спросила королева.
— Нет, государыня. Как же я посмел бы нарушить высочайший запрет? Я только хотел попросить, если вы когда-нибудь решите выступить против этого дракона, возьмите меня с собой.
— Ты видел его, ты... — на этот раз, королева не решилась договорить до конца.
— Кажется, я понял, что это за порода. Может и не совсем, но понял. В конце концов, для того, чтобы понять, нужно поближе познакомиться.
— Хорошо, сэр Ланселот. Я дам тебе такую возможность.
— Надеюсь, после того, как мы поженимся?
В лице королевы явственно отразилась мысль, что второго мужа она предпочла бы потерять еще до свадьбы, но слова сэра Ланселота прогнали незваную мысль, и королева с улыбкой кивнула.
— Надеюсь, ты будешь называть меня по имени, дорогой сэр.
— Благодарю, моя королева, — поклонился сэр Ланселот, еще раз поцеловал нежную ручку королевы и вышел из кабинета.
День рождения королевы приходился на самую середину осени. В эти дни листья на деревьях уже меняли летнюю зеленую окраску на праздничную золотисто-багряную. В садах расцвели пышные цветы, а на деревьях уже давно созрели плоды. Что может быть лучше, красивее и изобильнее теплой осени?
День выдался на редкость ясным. С самого утра на ярко-синем небе не было ни облачка. Легкий, ласковый ветерок навевал приятные мысли о хорошем дне.
В этот день королева Женева завтракала в компании одного лишь брата. Еще накануне она сказала придворным дамам, что встретится с ними незадолго до обеда, с тем, чтобы они помогли ей одеться подобающим образом.
Сэр Виталис прибыл ко двору только накануне вечером. Он только-только успел к ужину и из всех своих новостей успел сообщить только что он, как обычно, дракона завалил.
Во время ужина за королевским столом поговорить не было ни малейшей возможности. К этому моменту большинство рыцарей уже успевали пропустить внутрь изрядное количество кальвадоса и теперь наперебой хвастались своими успехами. Причем, врали напропалую. Если в обед менестрели с интересом прислушивались к подобным рассказам, в надежде получить сюжет для своих песен, то за ужином они только наигрывали развеселые мелодии, призывающие пуститься в пляс. Потому как не то что менестрелю, ежу было понятно, что такого количества великанов и драконов просто не существует в природе. Иначе бы нормальным людям (и ежам) пройти негде было бы.
Поэтому сэр Виталис отложил все разговоры на утро, когда он мог спокойно поговорить с сестрой за завтраком.
Ближе к полудню в приемном зале королевского дворца стали собираться гости со своими дарами. Некоторые предпочитали преподнести дары лично, некоторые — посылали их через придворных дам и пажей королевы. Так, сэр Пелинор прислал ковер через королевского мажордома. Ему хотелось, чтобы королева утром сначала поставила на ковер босую ножку, а уж потом спросила, откуда такая роскошь.
Одним из первых во дворец пришел сэр Персиваль. Для того, чтобы сделать королеве сюрприз, ее нужно было пригласить на небольшую прогулку вокруг собственного замка.
Зная привычку королевы выходить к самому обеду, он заблаговременно послал к королеве пажа с приглашением совершить перед обедом легкий моцион. Королева, все так же, через пажа, выразила свое согласие и вышла к придворным почти за час до того времени, на которое был назначен обед.
Этот выход королевы произвел сенсацию. Во-первых, из-за непривычно раннего времени, во-вторых, из-за платья. Впервые со дня смерти мужа, королева оделась в яркое платье. Платье было настоящего осеннего цвета. Тяжелая парча была выткана золотыми и багряными листьями. К этому платью изумительно подходил коронный убор из рубинов в массивной золотой оправе.
— О, как вы прекрасны, моя королева, — совершенно искренне воскликнул сэр Персиваль. — Я даже не смею предложить вам мой недостойный сюрприз.
— Ну отчего же, сэр Персиваль, — улыбнулась леди Женева. — Большая часть твоих сюрпризов способна только поднять настроение.
В этот момент в зал вошел сэр Ланселот. Он был одет, сообразно случаю, в костюм из синего бархата, затканный золотом, который очень шел к его карим глазам. Увидев королеву, он улыбнулся и с поклоном подошел.
— Рада видеть тебя, сэр Ланселот, — королева протянула руку навстречу рыцарю. — Сэр Персиваль предлагает пойти на прогулку, а мне как-то непривычно, когда меня сопровождает один лишь сэр Персиваль. Прошу тебя, дорогой сэр, составь нам компанию. Да, а ты не видел моего брата? Сэр Персиваль звал на прогулку нас обоих и сэр Виталис обещал присоединиться к нам.
Сэр Ланселот поцеловал протянутую ему руку и обернулся в поисках сэра Виталиса. Того нигде не было видно. Сэр Ланселот уже хотел послать за ним слугу, как сэр Виталис вошел в зал. Он предпочитал носить костюмы из яркого бархата, богато затканные золотом, серебром и украшенные каменьями. Причем особенно любил самые невероятные сочетания красок. Вот и сейчас на нем были темно-синие шаровары «шире Женевского озера», красная, затканная золотом широкая рубашка, жилетка из золотой парчи и малиновые сапоги с желтыми отворотами. Выступающий, правда не слишком, животик, опоясывал шелковый пояс алого цвета.
Сэр Виталис утверждал, что одевается в соответствии с сарацинской модой, потому как дал такой обет святому кресту после того, как обратил в христианство десять тысяч сарацин. Сарацин никто в Гельвеции не видел, зато все о них слышали. Поэтому рыцари и дамы отнеслись к этому обету с пониманием и сочувствием. Тем более, что сэр Виталис выглядел так непривычно! Сэр епископ даже предложил ему освободить его от обета. Сэр Виталис отказался, шепнув на ушко сэру епископу, что шаровары вообще-то просторней, а потому и удобней лосин. Сэр епископ сдержал смех, а сэр Ланселот, прослышавший об этом, сделал выводы и тоже несколько изменил покрой брюк в сторону ушароваривания. Правда, несмотря на больший рост сэра Ланселота, на его штаны ткани шло, вероятно, вдвое меньше. За сэром Ланселотом потянулись и другие. Так что теперь более или менее обтягивающие брюки носили только женщины на охоте. Но это вполне понятно. Должны же они продемонстрировать ножки!
— Все в сборе, — весело проговорила королева. — Веди же нас, сэр Персиваль.
Сэр Персиваль радостно потер руки. Эта привычка пристала к нему с тех самых пор, как он занялся настенным литературным жанром.
— Прошу вас, государыня. В такую погоду грех не пройти по цветущему саду. Сегодня природа празднует день вашего рождения вместе с нами!
Королева улыбнулась, взяла под руку сэра Персиваля (он по случаю праздника был одет в костюм цвета бургундского вина с золотыми галунами), другой рукой оперлась на предложенную ей руку сэра Ланселота, кивнула брату, чтобы тот не отставал, и пошла в сад.
Некоторое время компания и в самом деле гуляла по дорожкам мимо благоухающих цветов, потом сэр Персиваль предложил повернуть к замку, и королева в изумлении остановилась.
Громадными буквами по всему фасаду значилось «СЭР ВИТАЛИС — ЧЕМПИОН!».
Королева повернулась к сэру Персивалю, который стоял, нетерпеливо ожидая реакции на свое бессмертное творение.
— Ты не перестаешь удивлять меня, сэр Персиваль, — призналась Женева. — Я уже не раз говорила, что твои произведения переживут века. Скажу это и на сей раз. Ты преподнес мне настоящий сюрприз!
— Позвольте дополнить его вот этим браслетом с вашими любимыми рубинами, государыня, — проговорил сэр Персиваль.
Королева благосклонно позволила сэру Персивалю надеть браслет на свою руку и весело улыбаясь направилась к замку. Сэр Виталис пошел рядом с сэром Персивалем.
— Я очень признателен, сэр Персиваль, за твою лестную надпись. Хотя я, кажется, заслужил ее не более, чем в свое время заслуживал Спартак.
— Не знаю кто такой этот сэр Спартак, о котором ты упоминаешь, но к чему скромничать с друзьями? Ты победил больше драконов, чем любой из ныне живущих рыцарей!
— К драконам у меня свои счеты, — привычно отозвался сэр Виталис.
— Еще бы, дорогой сэр. Вся Гельвеция восхищается твоей привязанностью к сестре.
Сэр Ланселот бросил взгляд на сэра Персиваля, после чего обменялся взглядом с королевой. Леди Женева была права. Сэр Персиваль одним словом, даже сам того не желая, опошлил идею братской любви. Точно также он опошлит и любую другую идею, о которой ему случится хотя бы упомянуть. Что делать? Приходится терпеть. Зато в остроумии ему никто не откажет!
К тому времени, как королева вернулась в замок, в зале уже собрались все. Известие, что королева отправилась на прогулку, произвело меньшее впечатление, чем можно было бы ожидать. Конечно, утренние прогулки не входили в число привычек королевы, но надпись на фасаде дворца видели все. Так что никто не удивился, что автор повел королеву полюбоваться его творением.
Но вот возвращение королевы во дворец вызвало прямо-таки культурный шок. Придворные настолько привыкли видеть королеву в черном, что не сразу узнали в нарядно одетой, молодой, красивой даме королеву Женеву.
— Кажется, королева решила оставить траур, — шепнул сэр Берел сэру Мюрэю.
— И слава богу, — с чувством откликнулся сэр Мюрэй. — Не гоже, право, что такая женщина губит себя мыслями о прошлом, вместо того, чтобы радоваться будущему. Надеюсь, что она теперь согласится и на помолвку.
— Полностью согласен с тобой, дорогой сэр, — кивнул сэр Берел. — Видишь, сэр Ланселот так и сияет.
Сэр Ланселот при дворе Гельвеции имел гораздо больше прав на лестную надпись, сделанную сэром Персивалем в честь брата королевы. Более того, не нашлось бы рыцаря, вздумавшего оспаривать ее. Впрочем, надпись, посвященную сэру Виталису, тоже никто не взялся оспаривать. Безусловно, он худший рыцарь из существующих ныне, но никто не умеет так успешно, как он, сражаться с драконами.
Королева, в честь праздника, лично пригласила присутствующих к столу.
Зная обычаи своих рыцарей пить полными кубками все, что бы ни наливали, королева приказала за обедом подавать только сидр. Заздравные тосты звучали почти без перерыва, но легкий напиток не так валил с ног, как любимый кальвадос королевы. Так что к окончанию обеда и рыцари, и дамы, доблестно держались на ногах.
Королева предложила отдохнуть после обеда, но в честь праздника не заниматься делами, а просто поговорить, как хорошие друзья. Сэр Берел объявил начало церемонии посвящения в рыцари.
Молодые люди в доспехах, кстати, единственные, кто надел доспехи на сегодняшний праздник, чинно проследовали к королевскому креслу. Подходили по старшинству. Сначала — воспитанники сэра Рональда со щитом, на котором кроме фамильного герба был выгравирован пузатый флакон, потом — воспитанники сэра Пелинора, которые ничем таким похвастаться не могли. Впрочем, сэр Пелинор в последнее время поговаривал о возможности усовершенствования процесса переписки книг, в связи с повышенным спросом на художественную литературу. Так что, как знать, может быть, через год сэр Пелинор и его воспитанники смогут нанести на щит изображение раскрытой книги. Далее следовали воспитанники сэра Мюрэя с изображенным на щите туалетным мылом. Последним шел самый молодой кандидат, воспитанник сэра Галахада Артур.
Королева, в соответствии с древними традициями, вооружилась тяжелым двуручным мечом — и как подняла — одному богу известно! Окружающие боялись, что этим мечом она поранит или себя, или же кого-нибудь, кто имел несчастье оказаться в пределах ее досягаемости. Этим мечом королева троекратно касалась плеч молодых людей, посвящая их в рыцари. Молодые люди приносили королеве вассальную клятву и отходили.
Последним подошел Артур.
— Встань, сэр Артур, — молвила королева, с видимым трудом подняв меч с плеча юноши. — Этим мечом я посвящаю тебя в рыцари, — проговорила леди Женева.
Теперь уже сэр Артур произнес слова присяги, встал, поклонился и снова опустился на одно колено:
— Звание рыцаря значит для меня очень много, государыня, — проговорил сэр Артур звучным, хорошо поставленным голосом. — Помимо права служить вам и защищать вас от всевозможных опасностей, оно дает мне возможность сказать о своей любви к вам.
— Полно, сэр Артур. Ты не должен так говорить. Тебе положено испытывать ко мне разве что сыновние чувства, — ласково возразила королева и обернулась к залу. — Господа, я несколько предвосхищаю события. Мы хотели объявить об этом только за ужином, — с этими словами королева подала руку сэру Ланселоту. — Несколько дней назад я приняла предложение руки и сердца сэра Ланселота. Через шесть недель от сегодняшнего дня будет наша свадьба.
Все присутствующие в зале разразились приветственными криками, сэр Кэй громко потребовал вина, чтобы выпить за эту великолепную новость, слуги быстро разлили по кубкам пенистый сидр, чтобы присутствующие могли выпить за здоровье жениха и невесты.
Снова тосты следовали один за другим. Рыцари и дамы наперебой поднимали кубки, славя жениха и невесту и поздравляя их с помолвкой. Так что королева отчаялась увидеть кого-нибудь из своих гостей за ужином. Сидр, конечно, не кальвадос. Но каждый серьезный человек знает, что при надлежащем старании можно восполнить недостатки качества соответствующим количеством. На эту тему какой-то умник даже сочинил закон, который так и назвал «О переходе количественных изменений в качественные». Только сэр автор забыл указать, какие именно напитки он лично имел в виду.
Еще одним героем дня стал юный сэр Артур. Полгода назад все присутствующие здесь благородные рыцари и не менее благородные прекрасные дамы не замечали Артура, даже когда он пел свои баллады. В лучшем случае, замечали сами баллады. Теперь же все, у кого были дочки в соответствующем возрасте, или же почти соответствующем, наперебой поздравляли молодого человека с посвящением в рыцари и с помолвкой его отца. Сэр Артур из полнейшего ничтожества становился знатнейшим рыцарем Гельвеции.
Один сэр Персиваль отпустил молодому человеку несколько необычное поздравление. По-отечески хлопнув сэра Артура пониже спины, сэр Персиваль вздохнул, хитро оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что его никто не услышит кроме самого Артура, королевы, ее брата и жениха, и проговорил:
— Поздравляю тебя, мой мальчик, скоро у тебя будет два полных комплекта родителей. Нет, вот счастье-то некоторым прет! У иных ни одной пары, а этому мальчишке сразу две!
Королева весело расхохоталась.
— Советуешь мне усыновить сэра Артура, сэр Персиваль?
— Ну разумеется, моя королева! А чего тянуть? Трону наследник нужен, а у меня дочка на выданье. Ну, почти на выданье. Да и не только у меня. Так что, выходя замуж, ты сможешь заключить не один союз, а сразу два!
— Великолепная идея, сэр Персиваль! — усмехнулась королева. — Я всегда говорила, что у тебя самая светлая голова в Гельвеции!
Сэр Персиваль гордо тряхнул своими платиновыми волосами и возвратил свое внимание кубку с сидром.
Сэр Артур вздохнул и бросил неуверенный взгляд на сэра Ланселота. Тот задумчиво улыбался и молчал. Сэр Галахад подошел к королеве с заздравным тостом, выпил кубок, обнял сэра Артура за плечи и увел с собой.
— Что ж, у него есть на это право, — хмыкнул сэр Персиваль. — Кроме того, его дочка старше моей на целых пять лет!
Сэр Ланселот расхохотался, с искренней признательностью посмотрев на сэра Персиваля. Безусловно, сэр Персиваль любит разглядывать изнаночную сторону каждого предмета, и вообще зрить в корень, но от этого становится замечательно легко на душе!
Весь королевский двор Гельвеции готовился к свадьбе. Уже было готово подвенечное платье королевы нежно розового цвета, богато расшитое жемчугами. Жемчуг — символ чистоты, а розовый цвет вместо снежно-белого свидетельствовал о повторном браке.
Все придворные посчитали необходимым тоже сделать соответствующие случаю приготовления. Сэр Мюрэй велел подготовить побольше гвоздичного мыла, сэр Рональд — гвоздичного же дезодоранта, а сэр Персиваль украсил стены замка надписями: «ЛЕДИ ЖЕНЕВА + СЭР ЛАНСЕЛОТ = ЛЮБОВЬ».
Всеобщую радость меньше всех разделял виновник торжества — счастливый избранник королевы. Разумеется, он распорядился подготовить свадебный наряд. Его костюм был вишневого цвета и богато расшит золотом. Красное с золотом — любимые цвета королевы. К тому же, на красном не так заметна кровь...
Все это время, сэр Ланселот хотел, но никак не мог решиться поговорить с королевой и расставить все точки над i. До свадьбы оставалась всего одна неделя, когда сэр Ланселот все же испросил у невесты утреннюю аудиенцию.
Королева пригласила его к завтраку. Сэр Ланселот был настолько озабочен предстоящим разговором, что даже не позаботился встать пораньше, чтобы плотно позавтракать, перед дегустацией молочных блюд за столом венценосной невесты. Рыцарь явился к столу перед самым выходом королевы и обнаружил, что малая королевская столовая совершенно пуста. Не было ни сэра Виталиса, ни придворных дам королевы. Одни только слуги и стол, накрытый его любимыми яствами.
Сэр Ланселот задумчиво посмотрел на пышущие жаром пироги и истекающие маслом паштеты, и решимость его куда-то испарилась.
Вошла королева. Сэр Ланселот приветствовал ее, подвинул ей стул, сел за стол сам, выпил кружку пенистого сидра, плотно закусил и только сейчас подумал, что так и не сказал королеве, зачем он собственно к ней пришел.
Сэр Ланселот налил себе еще сидра, сделал хороший глоток и повернулся к леди Женеве.
— Моя королева...
— Зови же меня по имени, сэр Ланселот, — возразила леди Женева нежным голосом.
— Женева, — проговорил рыцарь и, забыв о благоразумии, обнял королеву и стал пылко целовать.
Женева ответила на поцелуй, потом слегка отстранила рыцаря.
— Потерпи, Ланс, до свадьбы осталась всего неделя.
Ланселот вспомнил о цели своего визита. Но затеять сейчас этот разговор он не мог.
— Обещай дать мне шанс доказать тебе мою любовь, моя Женева, — попросил рыцарь.
— Ты же будешь моим мужем, — возразила королева.
— Поэтому я и прошу тебя об этом. В противном случае я бы не осмелился.
— Ну конечно же, — не очень внятно пообещала королева.
Сэр Ланселот почтительно поцеловал ее руку и ушел.
Через день сэр Виталис, прогуливаясь после завтрака услышал, как сэр Эдмонд рассказывал сэру Пелинору, что сэр Ланселот не далее, чем вчера, написал завещание.
Будь сэр Виталис уверен, что справится с боевым копьем хотя бы на уровне среднего оруженосца, он немедленно бы вызвал нахала на поединок. А может и сэра Ланселота заодно. Чтобы не чудил таким неподобающим образом. Сэр Эдмонд, конечно, сплетник, у сэра Эдмонда за зубами информация не удерживается, но говорил он всегда слишком много правды, чтобы можно было отмахнуться от его слов. К тому же, сэр Эдмонд всегда точно знал, что и кому говорит, и сэра Виталиса прекрасно видел.
И сэр Виталис пошел к сэру Ланселоту. Как был, в сине-красном бархатном костюме и с коротким мечом на поясе.
Сэр Ланселот еще был дома. Он несколько удивился редкому гостю — в самом деле, не в привычках сэра Виталиса было хаживать по гостям. Тем не менее, сэр Ланселот предложил сэру Виталису устроиться в кресле и выпить с ним кубок доброго, выдержанного сидра.
Сэр Виталис сел, отставил кубок и заговорил:
— Мне кажется, тебе надо объясниться, сэр Ланселот.
— Что случилось, сэр Виталис? — удивился прославленный рыцарь. Чтобы брат королевы, сэр Виталис, осмелился требовать объяснения у самого сэра Ланселота, такого сэр Ланселот и во сне не мог представить.
— Я только что слышал, что ты составил завещание, — сурово продолжил сэр Виталис. — Тебе не кажется, что такие твои действия бросают тень на доброе имя моей сестры?
— Поверь, сэр Виталис, — возразил сэр Ланселот, — ничего дурного у меня и в мыслях не было! Просто как-то давно я составил завещание в пользу своих кузенов. А теперь, когда у меня есть сын, и будет жена, я счел нужным изменить его. Я не хочу оставлять Артура ни с чем, безденежному рыцарю трудно поддерживать рыцарское достоинство. Сам понимаешь, сэр Виталис, одними турнирами сыт не будешь. Так что половину своего имущества я завещаю Артуру, а половину — моей будущей жене, леди Женеве. Мне приятно думать, что даже после моей смерти леди Женева сможет еще раз убедиться в моей искренней любви к ней.
— Постой, сэр рыцарь, — остановил его сэр Виталис. — Ты, кажется, идешь к венцу, а не в поход.
— Поверь, сэр Виталис, я никогда не беспокоился перед походом. Разве что перед первым. Так вот, под венец-то я иду тоже в первый раз!
Сэр Виталис рассмеялся.
— Как говорится, не женись на вдове, — со смехом выговорил он. — Одного со свету сжила и второго сживет!
— Я этого не говорил, — возразил сэр Ланселот.
— Вот я и жду, что же ты скажешь, — серьезно молвил сэр Виталис.
Сэр Ланселот подумал.
— Что я могу сказать, сэр Виталис. Ты лучше знаешь свою сестру. Не думай, что я осуждаю ее. Отнюдь! Сейчас я не хуже тебя понимаю, какого леди Женеве, буквально помешанной на чистоте, было терпеть объятия короля Арнольда, который мылся на рождество, да и то не на каждое. И все эти годы королева соблюдала траур вовсе не от большой любви к покойному королю. Она просто не хотела выходить замуж. Первый раз ее буквально принудили идти под венец, да и сейчас она выходит замуж, чтобы угодить своим подданным.
— Ты хочешь сказать, что подозреваешь королеву...
— Я ничего не подозреваю, дорогой сэр, — перебил сэр Ланселот. — Это я знаю наверняка. Как знаю и то, что из себя представляет ваш фамильный дракон.
— Ну этого-то ты знать не можешь!
— Почему? — искренне удивился рыцарь. — Ваш дракон — это какое-то приспособление типа самовара. Надо быть совсем тупым, чтобы не сообразить.
— Постой, — начал было сэр Виталис, но сэр Ланселот снова не дал ему договорить:
— Погоди, сэр Виталис. Это ваше дело и меня оно не касается ни в малейшей степени. Может быть королева Женева и выходит за меня замуж по необходимости, но я то женюсь по любви! И я уверен, что рано или поздно вы с сестрой пойдете на этого дракона вместе и вряд ли вернетесь. Не думай, что я хочу задержать вас. Нет, сэр Виталис, я бы предпочел пойти вместе с вами.
— Об этом тебе лучше переговорить с Женевой, — пожал плечами сэр Виталис.
— Попробую, когда придет время. А пока, раз уж у нас такой доверительный разговор, ты не мог бы мне сказать, как принято у вас на родине обращаться с женами? Я не хотел бы разочаровать Женеву...
Сэр Виталис крякнул.
— Думаю, что так же, как и везде. Впрочем, пойдем со мной. Я покажу тебе кое-какую литературу по этому вопросу, — сэр Виталис внезапно расхохотался. — Нет, такого разговора я не ожидал, клянусь! Теперь я понимаю, за что Женева выбрала тебя.
И вот наступил торжественный день. Рано утром, сразу после завтрака, королеву Женеву обвенчали с сэром Ланселотом, которого теперь следовало именовать принцем-консортом — от звания короля сэр Ланселот отказался наотрез. Тут же, в церкви, королева усыновила юного сэра Артура и объявила его законным наследником трона Гельвеции.
Придворные поздравляли новобрачных и кидали на сэра Артура заинтересованные взгляды. Молодому человеку явно пришла пора жениться. А сколько в Гельвеции подходящих невест!
Сам Артур был и рад и не рад. Конечно, он не мог не радоваться неожиданному повороту судьбы, благодаря которому он из нищего менестреля превратился в наследного принца. Но с другой стороны, он до сих пор еще питал к королеве Женеве не вполне сыновние чувства. Конечно, сэр Ланселот в тысячу раз достойней его, но если бы королева на него хотя бы благосклонно посмотрела...
Молодой человек постарался прогнать нескромную мысль. После всего случившегося, королева стала его матерью. Хотя она еще так молода... Нет, об этом лучше не думать!
Сэр Ланселот тоже испытывал двойственные чувства. За свадебным пиром он не выдержал, и все-таки сказал молодой жене:
— Твой брат как-то рассказывал сказку про царицу Клеопатру. Что она иногда брала себе простых любовников на ночь, а утром казнила их. И находилось достаточно желающих.
Королева кивнула.
— Теперь я понял этих желающих, моя Женева, — сэр Ланселот поцеловал жену и вздохнул. — Вот только одной ночи так мало...
— Эти люди шли на смерть не из любви, а из снобизма, — возразила королева. — А любовь... Настоящая любовь всегда риск. Ты отдаешь свое сердце и рискуешь потерять его. Ведь все мы смертны, Ланселот, и твоя возлюбленная может оставить этот мир прежде тебя. Знаешь, самому оставлять легче. Ты уходишь не только от земных радостей, но и от земных забот. Не даром же у меня на родине любили заканчивать сказки тем, что супруги жили долго и счастливо и умерли в один день.
Сэр Ланселот еще не пробовал рассмотреть вопрос с такой точки зрения. Он поцеловал руку жене и улыбнулся.
— Это странный разговор для свадьбы, моя Женева. Но это и правда счастливый конец.
— Да, сэр рыцарь, ты не знаешь, что это за монах присутствовал на нашем венчании? Да, вот он, сидит в дальнем конце стола.
Сэр Ланселот всмотрелся.
— Нет, моя Женева, но я спрошу.
— Это британский паломник, возвращается из Рима к себе на родину, — вмешался сэр Персиваль. Он сидел на своем обычном месте рядом с сэром Виталисом. — Кажется, его зовут Гальфрид.
— Гальфрид? — проговорила королева. — Виталис, ты не помнишь кто это? Знакомое имя, но я совершенно не могу вспомнить.
— Был такой Гальфрид Монмутский, — отозвался сэр Виталис. — Он написал книгу... О, черт! Даже в эти годы соврут — не дорого возьмут! Да он же от реальной истории живого места не оставил!
Королева рассмеялась.
— Что делать, Виталис, люди видят не то, что есть, а то, что хотят видеть! И в этом есть и положительные стороны! Как ты думаешь, сэр Ланселот, не пора ли нам заканчивать пир?
Сэр Ланселот встал. Королева подумала, что с таким лицом люди шли на первую и последнюю встречу с Клеопатрой. Впрочем, такого мужчину, как сэра Ланселота, опасность должна только возбуждать. Хорошо еще, если в нужном направлении.
— Нет, нет и нет, господа, — решительно проговорил сэр Ланселот. — Я эти вопросы не решаю и не собираюсь в них вмешиваться. Когда ее величество спросит мое мнение на королевском совете, я выскажу его, но не более. Зачем бы иначе я отказался от титула короля?
Сэр Ланселот, счастливый и довольный, стоял с группой приближенных рыцарей королевы в приемной зале. Со дня свадьбы прошло уже два месяца. Они весело отметили рождество и так любимые королевой новогодние праздники. Если первые дни сэр Ланселот часто вспоминал печальную судьбу своего предшественника, то уже к концу медового месяца он о ней и думать забыл! Мало ли что и когда было. В конце концов, эти драконы существа весьма и весьма непредсказуемые. Вот ученый монах Гальфрид изучает их уже почти два месяца, и не пришел ни к какому утешительному выводу. По всему выходит, что сэру Виталису еще долго придется нести дозор.
— Но ваше высочество, — возразил было сэр Пелинор, — всем известно, что ночная кукушка дневную перекукует.
— Может быть и так, дорогой сэр. Но куковать-то она должна исключительно ночью! На то она и ночная! Так что, дорогие сэры, днем — я пас.
Это выражение сэр Ланселот успел за последние два месяца подцепить у сэра Виталиса, который не только употреблял его, но даже научил рыцаря играть в покер. В один из вечеров, когда королева предпочла коротать время в одиночестве, а сэр Виталис, по счастливой случайности, не охотился на дракона, а помогал сестре налаживать семейную жизнь. Правда, делал он это без особого энтузиазма. Сэр Ланселот, думал, что догадался о причинах такого отношения сэра Виталиса, но свои догадки предпочитал держать при себе. В противном случае, вот в этом он был уверен! он, сэр Ланселот, вполне мог разделить судьбу своего предшественника.
Сэр Ланселот же с этим делом не торопился. Он был счастлив в браке, его жена тоже имела весьма довольный вид. Так что он отложил все разговоры, которые пытался затеять еще до свадьбы на потом. На далекое и неопределенное будущее. На такой день, когда его слова будут как бы к слову, словно бы невзначай. Кроме того, он был более чем уверен, что сэр Виталис передал королеве их разговор по поводу завещания.
Так что сейчас сэр Ланселот наслаждался жизнью и вовсе не торопился оправдывать возлагаемые на него ожидания и вмешиваться в дела своей королевы. Он, улыбаясь, оглядел своих собеседников и случайно заметил сэра Артура, выскользнувшего из двери, ведущего в покои наследников престола Гельвеции.
— Куда это ты собрался, сынок? — остановил его сэр Ланселот.
Бывший менестрель, теперь же наследный принц Гельвеции, почтительно подошел к отцу.
— Я только хотел посмотреть на своего жеребца, отец. Он вчера повредил ногу.
Сэр Ланселот добродушно усмехнулся. Пусть он был таким же точно отцом сэру Артуру, как и королева Женева — матерью. Но молодой человек всегда был ему симпатичен и сейчас, когда они получше познакомились, сэр Ланселот и вправду начал испытывать к Артуру отцовские чувства.
— Хорошо, сынок, — кивнул сэр Ланселот. — Только не забудь, что скоро начнется совет. Ты должен присутствовать.
Молодой менестрель Артур считал подобные слова за честь и присутствовал на советах с большим удовольствием. Принц Артур полагал подобные мероприятия частью докучных обязанностей, тем не менее, посещал их не без удовольствия. Да и то, сэр Ланселот полагал, что молодой человек вздыхает по поводу скучных советов больше из кокетства, чтобы оправдать ожидания старых рыцарей, искренне полагающих, что у молодежи только один интерес — подраться с кем-нибудь, или там за девочками побегать. Правда, более склонные к математическому анализу люди могут сказать, что подраться и побегать, один и один, будет два. Но, скажите на милость, зачем благородному рыцарю математический анализ? И слово-то какое-то не латинское! Вечно сэр Виталис чего-нибудь придумает!
Сэр Артур поклонился отцу и вышел из зала.
— Со временем, сэр Артур станет цветом рыцарства, — раздался рядом хорошо поставленный голос. Сэр Ланселот повернулся и увидел бритского монаха сэра Гальфрида. То есть, монах, понятное дело был не сэр Гальфрид, а брат Гальфрид. Но сэр оно как-то более привычное выражение уважения, которое нельзя не испытывать, когда речь идет о служителе божьем.
— Я тоже так думаю, — согласился сэр Ланселот. — У Артура для этого все задатки.
— Доброе утро, дорогие сэры, — раздался от двери голос сэра Виталиса. — Вы не видели сегодня сэра Персиваля?
— С час назад он рисовал на заднем фасаде дворца надпись «СЭР ЛАНСЕЛОТ — ЧЕМПИОН!» — сообщил знающий всегда все обо всех сэр Эдмонд.
Сэр Виталис от души рассмеялся.
— Это, безусловно, так. Более верного высказывания я еще не слышал. Но за что именно сэр Ланселот удостоился такой чести? Сэр Ланселот, брат мой, надеюсь, ты не сердишься на мой легкомысленный тон?
— Ну что ты, сэр Виталис, — улыбнулся сэр Ланселот.
Сэр Эдмонд коварно улыбнулся.
— В этом высказывании слишком много правды, чтобы сэр Персиваль потратил на него время. Думается, сэр Персиваль отражает несомненный и приятный факт, что сэр Ланселот продержался на своем посту уже вдвое больше своего предшественника!
— И за это я должен благодарить сэра Виталиса, — спокойно отозвался сэр Ланселот. — Если бы мой брат не посвятил все свое время сражениям с драконами, моя возлюбленная никогда не смогла бы стать моей супругой больше чем на несколько часов. Так что, если речь идет именно об этом, сэру Персивалю лучше написать, что чемпион сейчас и всегда — сэр Виталис.
Сэр Виталис кивнул.
— Думаю, сэр Эдмонд, что сэр Персиваль имеет в виду другую победу — победу сэра Ланселота над сердцем моей сестры. Что ж, он действительно преуспел там, где не смогли другие. Да и я пока что не смог завоевать любовь прекрасной дамы. Так что сэр Ланселот у нас лидирует с большим отрывом, уверенно одержав победу в двух видах троеборья из трех возможных, как это, собственно и следует из названия.
С этими словами сэр Виталис вышел из приемной залы. Сэр Эдмонд обернулся к сэру Ланселоту.
— Надеюсь, ты не в обиде на мои неуместные слова, сэр Ланселот.
— Дорогой сэр, — все так же спокойно ответил сэр Ланселот, — я обещал моей жене не устраивать поединков до турнира в конце этого месяца.
— Точнее, в середине, — заметил дальний родственник сэра Ланселота сэр Маркус. — Турнир намечается восемнадцатого февраля, сэр Эдмонд.
— Простите, дорогие сэры, я заранее признаю себя побежденным, — возразил сэр Эдмонд, который гораздо лучше сражался хорошо отточенным языком, чем более или менее заостренной сталью. — Более того, сэр Ланселот, моего коня и парадные доспехи доставят тебе завтра же.
— Пока что я не сказал, что собираюсь сражаться на этом турнире, — усмехнулся сэр Ланселот. — Но королева как-то говорила, что давно не видела твоего искусства.
Что ж, удар был нанесен мастерски и на поле боя противника.
Нет, это куда же мир катится, господа, если могучий рыцарь, вместо того, чтобы кулаками махать, овладеет искусством салонного трепа? Что же после этого хилякам-то делать?!
Сэр Эдмонд вздохнул, признавая полную победу сэра Ланселота, тот же задумчиво посмотрел на поверженного противника. Сэр Эдмонд, если к нему правильно подойти, может оказаться чрезвычайно полезен. Такого человека лучше иметь своим другом. Сэр Ланселот задумался, как можно воспользоваться многочисленными талантами сэра Эдмонда и пропустил мимо ушей дальнейшее обсуждение вопроса о введении прогрессивного подоходного налога. Он обратил внимание на своих собеседников только тогда, когда они внезапно умолкли и обернулись к двери. Сэр Ланселот, в свою очередь, повернулся к двери и пошел встречать королеву Гельвеции, свою жену.
Со времен замужества, королева решительно переменилась. Все сходились во мнении, что леди Женева даже помолодела. Дело было не только в ее ярких, нарядных платьях. Королева и думать забыла про черный цвет! Изменилось выражение ее лица. Если раньше на лице королевы Женевы был приличествующий случаю траур, то сейчас — лицо светилось радостью жизни.
Королева подала руку сэру Ланселоту, тот, как всегда, почтительно поцеловал ее, словно это не они расстались всего час назад, после совместного завтрака в постели.
— Доброе утро, дорогие сэры, — приветливо проговорила королева. — Все в сборе? Можно начинать?
— Сэр Виталис пошел за сэром Персивалем на задний двор, а Артур вышел посмотреть на жеребца.
— Того, которого ты ему подарил на этой неделе?
— Нет, того, на котором он был вчера на охоте. Жеребец повредил ногу.
— Этого жеребца ты подарил Артуру на прошлой неделе, — усмехнулась королева. — Ты его слишком балуешь, дорогой.
— Ты же знаешь, что не так давно я вообще не занимался его воспитанием!
Это была правда. Единственный раз, когда сэр Ланселот решил заняться воспитанием Артура, его, к счастью для последнего, остановила королева. Иначе бы молодому человеку не поздоровилось. Артур по молодости лет был, вероятно, вполовину легче сэра Ланселота, рост имел средний, пока что он был не выше сэра Виталиса, но в свои семнадцать еще имел шанс подрасти, фигура его тоже не отличалась излишним атлетизмом, которым грешил сэр Ланселот. Но в последнее время молодой человек занялся интенсивными военными упражнениями и, вполне вероятно, через пару — тройку лет он тоже обрастет крепкими мускулами.
— Просто в те дни ты его не баловал. Приглядывал за его воспитанием ты всегда.
Что ж, это тоже была отчасти правда. Трудно совсем не замечать человека, который каждый день стоит за соседним креслом и играет на лютне.
— Сэр Пелинор, пошли кого-нибудь за сэрами Виталисом, Персивалем и Артуром. Сэр Ланселот, пойдем, нам нужно обсудить пару вопросов до начала общего совета.
Сэр Ланселот снова поднес к губам руку королевы и повел ее в зал советов.
Рыцари с удовлетворением посмотрели им вслед. Сэр Эдмонд глубокомысленно вздохнул:
— А еще говорил что-то про ночную кукушку! Не трудись, сэр Пелинор, я сам схожу за сэром Виталисом.
Леди Женева и сэр Ланселот прошли в зал королевского совета.
— Что новенького, Ланс?
— Все как обычно, дорогая. Тебе не кажется, что неплохо бы использовать нашего сэра Эдмонда в мирных целях? Может быть, чем сеять сплетни направо и налево, пусть лучше собирает информацию и делится ею исключительно с нами?
— Думаешь, он сможет? — с сомнением проговорила королева. — Нет, что он сможет собрать информацию, я не сомневаюсь, а вот сможет ли он не распространять ее по всему королевству?
— У него будет целых три объекта для изложения сплетен. Ты, твой брат и я.
— А Артур?
— Ему еще рано, любимая. Сначала нужно узнать цену сплетням, а потом только можно начинать их коллекционировать.
Королева пожала плечами.
— Ну что ж, Ланселот, поговори с сэром Эдмондом перед началом совещания.
— Лучше поговори с ним сама, дорогая. Мне не по чину вести подобные разговоры...
Сэр Артур и правда пошел в конюшню.
С тех пор, как сэр Ланселот признал его своим сыном, у Артура началась новая жизнь. Еще до этого события Артур переселился в обширный дом сэра Ланселота. Точнее, вернулся. Ему уже приходилось жить у прославленного рыцаря. Правда, раньше он жил на положении слуги, теперь он несколько дней прожил на положение гостя средней руки. Не очень почетного, но такого, о котором все же считают нужным заботиться. И если сэр Ланселот не сажал его за свой стол, то молодому человеку подавали такие же точно блюда. А когда сэр Ланселот признал Артура сыном, он первым делом объявил своим слугам, что сын его может распоряжаться в доме наравне с самим хозяином дома. Разве что не может отменять распоряжения самого сэра Ланселота. Артура, к его немалому смущению, усаживали за стол рядом с отцом и прислуживали, как благородному человеку.
К этому молодому человеку привыкнуть было нелегко. Тем более, что родители его были живы и он привык чтить как отца совсем другого человека. А сэра Ланселота он всегда очень уважал и немного побаивался. Как оказалось, это сочетание неплохо подошло для начала его новой жизни. Привычное уважение прекрасно сошло за любовь, а боязнь — за почтение.
Впрочем, сэр Ланселот довольно быстро сумел ободрить молодого человека. Если бы он делал это нарочито, то вероятно, молодой человек еще более бы оробел. Но сэр Ланселот просто задаривал сына красивой одеждой, оружием и лошадьми и давал ненавязчивые советы по их использованию. Артур поначалу советы воспринимал как приказы, в результате, они быстро поладили.
Когда же молодой человек уверился, что все это не сон, произошли события, которые настолько его поглотили, что он перестал акцентировать внимание на своей новой роли. Во-первых, его посвятили в рыцари, а это предел мечтаний всякого молодого человека. Во-вторых, его отец обручился с королевой. Это было, конечно, не так хорошо, но Артур никогда не надеялся завоевать любовь королевы Женевы, вот только относиться к молодой и красивой королеве как к матери он не мог. Ведь королева почти его ровесница!
К слову сказать, не только сэр Артур, но и сэр Ланселот изрядно преуменьшали действительный возраст королевы Женевы. Да что говорить, вся Гельвеция считала ее лет на десять моложе, чем она была на самом деле...
Новое положение налагало на Артура новые обязанности. Сначала он участвовал в законодательной комиссии, возглавляемой сэром Ланселотом, потом ему пришлось совмещать эту работу с обучением боевому искусству под руководством сэра Галахада, потом он вместе со всеми готовился к свадьбе своего отца, а после того как королева усыновила его, ему пришлось принимать участие во всех заседаниях государственного совета Гельвеции. И не просто сидеть и слушать по молодости лет. Королева и сэр Ланселот постоянно спрашивали его мнение по самым разнообразным вопросам.
Но кроме обязанностей новая жизнь принесла и массу удовольствий. Нет, к королевским пирам Артур уже успел привыкнуть. Но когда его отец сэр Ланселот первый раз позвал его с собой на охоту, молодой человек почувствовал себя на седьмом небе от счастья. А когда он смог похвастаться перед королевой, которую пока никак не мог научиться называть матерью, своей добычей, он был более горд, чем в тот день, когда королева посвятила его в рыцари.
Весь день Артура оказался плотно забит. Охота, чтение, рыцарские упражнения, советы, пиры... Не мудрено было бы закружиться и более зрелой голове. Но Артур устоял, хотя временами ему и казалось, что он просто спит и видит прекрасный сон. И сохранить ясность головы ему, как не странно, помогли рыцари круглого стола королевы Женевы.
Когда сэр Ланселот признал свое отцовство, к Артуру сначала отнеслись сочувственно - как же, благородному человеку пришлось жить в низкой доле! Потом им заинтересовались некоторые отцы невест на выданье — сын сэра Ланселота был желанным зятем. Сэр Ланселот был знаменит не только, как лучший рыцарь Гельвеции. Помимо этого у него было великолепное поместье на Невшательском озере с замком в городе Эставайе-ле-Лак.
Собственно говоря, Невшательское озеро полностью находилось на территории обширного феода сэра Ланселота. Что-то он получил в наследство по отцовской линии, что-то по материнской, а что-то присоединил добрым мечом для круглого счета. Невшательское озеро, второе по величине озеро Гельвеции, дало имя не только городу, где находилась фамильная вотчина сэра Ланселота, но и самому сэру Ланселоту. Его частенько называли сэр Ланселот Озерный. Нужно сказать, что сэр Ланселот был в восторге от этого имени и даже подумывал, что если присоединить к владениям Бильское озеро и озеро Муртензе, он будет носить свое имя даже с большим на то основанием. Или же даже назовется Трехозерным, что вообще звучит гордо. Одно время он подумывал взять себе жену с наследством в районе одного из этих озер, но этому намерению помешала встреча с королевой Женевой, которая очаровала его с первого взгляда в тот самый день, когда король Арнольд спас красавицу из чрева дракона. И только лояльность по отношению к королю и сюзерену помешала ему сразу же просить руки прекрасной дамы. Соперничать с королем из-за любви прекрасной дамы не принято. В лучшем случае допускается адюльтер.
Но, все, что бог не делает, все к лучшему! Король Арнольд благополучно отошел в мир иной, а сэр Ланселот получил в приданное за женой королевское владение на Женевском озере. Правда, раньше оно называлось как-то иначе, но этого имени сейчас уже никто не помнил. И столицу Гельвеции, и озеро все дружно называли именем прекрасной королевы.
Так вот, все это делало и сэра Ланселота и его сына и наследника желанными женихами для любой дамы королевства, а уж после того, как сэр Ланселот женился на королеве Женеве, Артур стал первым парнем во всей Гельвеции.
Если бы Артур воспитывался в такой обстановке с детства, он, как и многие до и после него, возомнил бы, что доброе отношение к нему именитейших рыцарей Гельвеции вызвано его многочисленными достоинствами. Теперь же Артур не строил иллюзий. Он точно знал что именно обеспечили его природные качества, что дало образование, что — неожиданное усыновление его сэром Ланселотом, а что — удачный брак его отца.
Единственное, что он действительно не мог объяснить, так это доброе расположение к нему сэра Ланселота. Артуру казалось, что он не заслужил такой доброты. Отец буквально засыпал его милостями и подарками. Так, что Артур даже терялся от всего этого. Ему хотелось как-то отплатить отцу за его отношение, как-то отблагодарить, или, хотя бы, соответствовать представлению отца об идеальном наследнике. И эти старания доставляли Артуру наибольшее беспокойство. Ему казалось, что он постоянно допускает какие-то промахи, что все у него выходит как-то не так, что нужно бы лучше, умнее, изящнее. Так что иногда он держался скованнее, чем в бытность свою менестрелем. С менестреля-то взятки гладки! Ну ляпнул что менестрель с дури, кто на него станет обращать внимание? Да никто! А вот слова наследного принца услышат многие. А потом еще и переврут! Сколько раз он в прошлые времена сам так делал! Да, что говорить? Приходится ухо держать востро!
Сэр Артур заботливо осмотрел ногу своего жеребца, поговорил с конюхом и уже собрался возвращаться во дворец, как в конюшню вошел первый гельвецийский сплетник сэр Эдмонд собственной персоной.
— Что привело тебя сюда, сэр Эдмонд? — вежливо поинтересовался молодой человек.
— Ее величество зовет тебя на совет, сэр Артур, — как-то распевно проговорил сэр Эдмонд.
— Спасибо, сэр Эдмонд. Но зачем же ты сам обеспокоился? Ты мог просто прислать сюда пажа.
— Я хотел поговорить с тобой перед советом, сэр Артур. Дело в том, что мне очень нужна твоя помощь. Я бы даже сказал, заступничество.
— Заступничество? Ты шутишь, сэр Эдмонд.
— Отнюдь. Я говорил с твоим отцом, и, кажется, сказал что-то лишнее. И если ни ты, ни сэр Виталис не заступитесь за меня, мне придется выступать на турнире в этом месяце. А я сейчас несколько не в той форме. Знаешь, в молодости я был не плох. А теперь...
— Ты уже говорил с сэром Виталисом?
— Пока не смог, — сэр Эдмонд отрицательно покачал головой. — Он был с сэром Персивалем, а в присутствии сэра Персиваля совершенно невозможно вести серьезную беседу!
У сэра Артура было свое мнение о сэре Персивале. Молодой человек, как и все, считал его большим охальником, но в то же время, уважал как очень дельного и умного человека. Но сейчас спорить с сэром Эдмондом на эту тему он не захотел. А слова сэра Эдмонда о сэре Персивале подсказали ему ответ:
— Безусловно, я вступлюсь за тебя перед отцом, сэр Эдмонд, из уважения к тебе и твоим многочисленным достоинствам. Но только если то, что ты сказал моему отцу, не было непервосортной шуткой. Видишь ли, дорогой сэр, мой отец слишком чувствителен к сомнительному юмору.
Сэр Эдмонд покачал головой.
— Боюсь, что это действительно была непервосортная шутка, сэр Артур. А ты похож на своего отца больше, чем я прежде думал.
Сэр Артур пожал плечами.
— Это вполне естественно, дорогой сэр. Было бы гораздо более удивительно, если б я был похож на свою приемную мать леди Женеву.
Сэр Эдмонд хохотнул:
— Я только что хотел сказать, мой принц, что чем-то ты похож и на нее тоже. Не внешностью, нет. Манерой речи.
— Я всегда восхищался королевой, — спокойно отозвался Артур. — И судьба была благосклонна ко мне, позволив довольно близко видеть ее в продолжении вот уже трех лет.
Сэр Эдмонд вздохнул:
— Ладно, мой принц, попробую попытать счастья у сэра Виталиса.
— Попробуй лучше попытать счастья у сэра Ланселота, — возразил сэр Артур. — Мой отец не из тех, кто любит держать камень за пазухой. Возможно он примет другую твою шутку лучше. Но идем, не гоже заставлять ждать королеву.
Вопрос, обсуждаемый на королевском совете, оказался слишком сложным, чтобы его однозначно решить за один день. В самом деле, налоги составляли естественный доход и самой королевы и всех ее рыцарей. И внезапное предложение королевы пересмотреть подход к подушному налогу вызвало недоумение и панику среди придворных.
Подумайте сами, господа, что может быть естественней, чем одинаковый налог с каждого человека, который варьируется только от сословия? К чему разводить все эти разговоры, что если в доме много детей, то родителям просто не хватит денег на уплату подушного налога? Нет, это же глупость какая! Ведь не все же дети маленькие. Это младенцам положено лежать в колыбели и пачкать пеленки. А как подрос — так пора помогать родителям. Нечего бездельничать. Безделье еще никого до добра не довело.
А если там родители не могут собрать нужную сумму, так пусть продают своих отпрысков благородным господам, которые их и прокормят и работать поставят. Раз уж родители не в силах справиться с этим почтенным делом.
А тут королева, рассмотрев выводы комиссии, возглавляемой ее мужем, расследующей применение законов о воровстве, вдруг предложила ввести подоходный налог. Маленький доход на одного человека — маленький налог, большой доход — большой налог.
Нет, это же просто нелепица! Да кто ж тогда работать станет, если чем больше получаешь, тем больше отдаешь? Так, на хлеб заработают и все. Зачем трудиться на дядю?
Не иначе, на королеву так повлияла семейная жизнь и вновь обретенное личное счастье!
Королева больше слушала, чем говорила. Женева и сама видела, что задела своих рыцарей за живое. Установив единую систему налогов по стране она же лишит и своих рыцарей возможности установить дополнительные подати. На что же тогда им жить? Нет, на скромную жизнь хватит. Но хочется то жить не скромно, а хорошо! Это пусть смерды скромно живут. Они — смерды, им положено.
Вот Артур например. Когда он считал себя смердом, то ему и в голову не приходило заглядываться на бархатные камзолы, или там требовать каждый день мясо к столу. И ничего, во какой вымахал! Правда, королева и сэр Ланселот всегда его несколько отличали...
Нет, об Артуре рыцари предпочитали помалкивать. Даже первый сплетник сэр Эдмонд вместо того, чтобы отпустить ожидаемую от него едкую шуточку, только вяло заметил, что принц очень похож на своего отца.
И тут, неожиданно для всех, выступил сэр Персиваль. Рослый, толстый рыцарь с редеющими платиновыми волосами и светло-голубыми глазами пыхтя поднялся со своего места и вздохнул.
— Моя королева, мои принцы, дорогие сэры! Вы все здесь сидите и думаете, как содрать монету с бедняка, и упускаете настоящие деньги! Вот у меня в феоде один мужик. До того головастый, ну просто сил нет! Так он что придумал? Стибрил мои часы, которые я выиграл в карты у сэра Виталиса, и вместо того, чтобы продать, как это положено всякому уважающему себя вору, разобрал. — Сэр Персиваль не выдержал и захихикал. — И мало того, что разобрал, дорогие сэры! Он еще построил увеличенную копию из колес от телеги! И все это безобразие приволок ко мне во двор замка! — сэр Персиваль перестал сдерживаться и захохотал. — И знаете, что самое удивительное? Это тележное сооружение еще и время показывает! — сэр Персиваль окончательно зашелся смехом. — И каждый, кто хочет узнать который час, или там посмотреть на это тележное чудо, должен заплатить грош! От желающих — отбою нет!
— Постой, сэр Персиваль, это у тебя в замке? — удивилась королева.
— Ага, — радостно сообщил рыцарь. — Я пустил его к себе из половины. А сейчас думаю, не слишком ли я расщедрился. Конечно, сооружение—то его, я на него не претендую! К чему оно мне? Но ведь охраняют то его мои люди. И плату берут.
— А что делает твой воришка?
— Говорит, что хочет смастерить что-нибудь поменьше. Для переносного употребления. Да, кстати, господа, я сегодня приехал в довольно занятной карете. Не желаете посмотреть?
Королева обреченно вздохнула. Сэр Персиваль просто органически не был способен сохранять серьезность больше получаса в день. Тем не менее, ей было любопытно в той же степени, что и остальным.
— Ну что ж, веди нас, дорогой сэр. А там и обедать пора. Сколько ж можно делами заниматься, — решила леди Женева и привычно оперлась на руку сэра Охальника.
Сэр Ланселот подцепил супругу под другой локоток. Нет, к сэру Персивалю он не ревновал, это было бы просто глупо, но нельзя было не заметить, что королева находит немалое удовольствие в его обществе. И, как знать, если бы сэр Персиваль не был женат, может быть, леди Женева предпочла бы его? Но нет! О таком даже думать нельзя! Королева слишком дорожит своим добрым именем, чтобы выйти замуж за подобного, с позволения сказать, благородного рыцаря!
Сэр Персиваль оглушительно крикнул задремавшему пажу, чтобы тот приказал подать его карету. Не идти же всей компанией в каретный сарай! Невместно это, господа. Процессия проследовала во двор замка и королева остановилась, буквально остолбенев от изумления.
— Что же это? Ты это видишь, Виталис?
Во дворе королевского замка, запряженная первоклассной четверкой лошадей, стояла карета, выполненная в форме стандартного автомобиля типа седан. Только без капота. А вот на багажнике гордо красовались часовые стрелки, показывающие без четверти час.
Королева Женева взглянула на изящные, украшенные драгоценностями, наручные часики.
— Так они что, сэр Персиваль, еще и время показывают?
— А то! — гордо ответил рыцарь. — Хотите — подарю?
— Еще бы!
Сэр Персиваль подмигнул:
— Я уже заказал такую каретку для вас к пасхе, моя королева. Хотел сделать сюрприз, да вот, не удержался!
— Слушай, сэр Персиваль, а ты не советовал своему изобретателю попробовать поработать с золотом?
Сэр Персиваль досадливо пожал плечами.
— Да если допустить его работать с золотом, к нему пятьдесят человек нужно приставлять одной охраны! Он же все оприходует!
— А ты попробуй. Заплати ему получше, он и сворует поменьше, — усмехнулся сэр Виталис.
— Черт! Заманчиво, — протянул сэр Персиваль. — Думаю, золотые часы немало бы нашлось желающих купить. А вы говорите налоги, дорогие сэры! Вот с кого нужно брать налоги! На черта нам лишние дворовые мужики? Они целый день бездельничают, а их нужно кормить да поить, да спать укладывать.
— Ладно, ладно, дорогие сэры, — перебила королева Женева. — Если верить каретным часам сэра Персиваля, нам давно пора обедать. Прошу вас, господа.
Королева привычно оперлась на руки своих обычных кавалеров, один из которых был ее мужем, и проследовала в обеденную залу. Рыцари рассредоточились по туалетным комнатам. Явиться за королевский стол с немытыми руками было совершенно немыслимо.
Обед сегодня проходил довольно весело. Последняя выходка сэра Персиваля изрядно разрядила атмосферу и направила мысли благородных рыцарей в новое русло. Королева с удовлетворением слышала замечания, что в прогрессивном подоходном налоге и правда что-то есть, а челяди в замках у всех и так выше крыши. Сэр Персиваль рассказывал о своем изобретателе. Да так, что у принца Артура загорелись глаза. Наконец он не выдержал.
— Вот бы посмотреть на эту диковинку! — с энтузиазмом проговорил сэр Артур. — Я имею в виду часы в твоем замке, сэр Персиваль. Да и поговорить с этим мастером небезынтересно. Как ты его назвал?
— Его зовут Феронт, мой принц, — отозвался сэр Персиваль, смачно обсасывая поросячью ножку. — И поговорить с ним действительно весьма интересно. Но я боюсь, что при перевозке они могут слегка повредиться. Я имею в виду часы, разумеется. От мастера-то не убудет. Но если твои родители позволят, я с удовольствием приглашу тебя в свой замок в Грюйере, который расположен на одноименном озере. Собственно говоря, я тоже мог бы именоваться «Озерным», как и твой благородный отец, если бы мое озеро превышало размеры средней лужи.
Принц Артур привычно усмехнулся остроте и вопросительно посмотрел на своего отца. Вместо сэра Ланселота ответила королева.
— Нет, чтобы пригласить принца вместе с родителями, сэр Персиваль!
— Вы говорите серьезно, моя королева? Вы в самом деле соизволите осчастливить мой скромный замок своим присутствием?
Леди Женева пожала плечами. Она уже давно подыскивала предлог, чтобы начать выезжать, желательно в тесном кругу и в произвольном направлении. А тут такой случай!
— Ну разумеется, дорогой сэр! Кстати, ты еще не думал о таком добавлении к фамильному гербу?
— Ох, государыня, вы сначала поглядите на это творение, а потом уж предлагайте дополнить им свой герб. Я, конечно, любитель экстравагантных шуточек, но это даже для меня через чур.
— Ну вот и отлично, — обрадовалась королева, — Ты не возражаешь, дорогой? — леди Женева нежно прикоснулась к могучей руке супруга. — Мы могли бы навестить и твое родовое владение.
Сэр Ланселот был гораздо больше польщен подчеркнутым вниманием леди Женевы к его мнению, чем поражен ее фундаментальными знаниями в области географии.
— С удовольствием присоединюсь к вам в этой поездке, моя Женева. А ты хочешь поехать, сэр Виталис?
— Хочу то хочу, но кто-то ведь должен и о делах думать! Я совершенно не намерен оставлять столицу на милость праздношатающихся драконов. Не думаю, что вы бы хотели вернуться к разоренному дому.
Королева бросила сочувственный взгляд на брата.
— Хорошо, Виталис. Значит, ты, как всегда занимаешься охотой на драконов, а сэры Пелеас, Галахад и Эдмонд останутся на хозяйстве. Остальные рыцари тоже могут навестить свои феоды и приглядеть за делами. И обдумать на досуге обсуждавшиеся сегодня вопросы.
Присутствующие одобрительно заворчали. Навестить свои поместья перед надвигающейся посевной было весьма полезно. Переговорить с управляющими, забрать деньги, устроить праздничный стол для фермеров и посмотреть как там подрастают девушки. Как ни прекрасны благородные дамы, но когда проникнешь сквозь толстый слой косметики, начинаешь понимать, что нет ничего лучше первой деревенской красавицы с ее косой ниже пояса, сверкающими глазками и вишневыми губками.
Деловые размышления собравшихся неожиданно прервал сэр Кэй.
— Ваше величество, вы несомненно захотите взять с собой кого-нибудь из ваших придворных дам. Может быть, вы позволите сопровождать вас мне и леди Бианке?
Леди Женева милостиво улыбнулась.
— Буду рада вашему обществу, родич. А ты разве не хочешь показать жене свой феод?
— Я возил туда леди Бианку на медовый месяц, государыня.
— Вот и отлично, — подытожила королева. — Да, супруг мой, как ты смотришь на небольшую прогулку по озеру? Ну, чтобы не ехать на лошадях вдоль берега, пусть даже по вполне приличной дороге, а проплыть по воде.
— Боюсь, что подобная прогулка не доставит особого удовольствия, дорогая.
— Почему?
— Холодно.
— Зато быстро.
Сэр Ланселот пожал плечами.
— Я всегда держу на озере аак, моя Женева. В мой феод тоже удобнее плыть по озеру, чем идти по берегу. Правда, я обычно иду на корабле до Лозанны, а сэру Персивалю, вероятно лучше идти до Шебра.
— Все так, сэр Ланселот, — согласился сэр Персиваль. — А от Шебра до Грюейра два дня пути. Можно и за день добраться, но к чему вам утомляться, моя королева?
— Совершенно с тобой согласна, дорогой сэр.
— Тогда вот что, — заговорил сэр Виталис, — нужно отослать экипажи немедленно, желательно под надежной охраной.
— Я пошлю свою дружину, сэр Виталис, — отозвался сэр Ланселот. — Точнее один отряд из моей дружины. Другой отряд будет сопровождать нас в пути.
— Дорогой, я хотела просто слегка прокатиться.
— Разумеется, любовь моя, но только это не выезд на охоту в ближайший лес. Да и туда-то лучше ездить под надежной охраной.
Сэр Персиваль одобрительно глянул на сэра Ланселота. Тот пожал плечами и спокойно пояснил:
— Я всегда говорил, господа, жена — голова, муж руки. Жена думает, муж — защищает.
Королева Женева улыбнулась. Вопрос был исчерпан.
а Ланселота, сэра Персиваля и сэра Кэя, в сопровождении доброй половины дружины сэра Ланселота отправились по построенной великими зодчими — римлянами прекрасной дороге в обход Женевского озера. Королева, конечно, хотела просто прогуляться. А сэр Ланселот не любил неожиданностей. Под прикрытием же своей дружины он чувствовал себя более уверенно.
Сэр Виталис готовился к походу на очередного дракона. Он говорил, что пойдет только после отъезда сестры. Ему хотелось лично проводить ее в дорогу.
Благородные рыцари уже на следующее утро начали разъезжаться на краткосрочные каникулы. С этой королевой вся жизнь пошла наперекосяк! Раньше рыцари по большей части развлекались при королевском дворе. Сейчас же, с воцарением леди Женевы, при дворе стало слишком много заморочек. Так что все с удовольствием предвкушали отдых в деревне. И даже возможность плести заговоры на просторе, без бдительного присмотра королевы не слишком вдохновляла.
Нет, в самом деле, господа, составлять заговоры под присмотром первого сплетника в королевстве сэра Эдмонда, да еще под вечно укоризненным взором цвета рыцарства Гельвеции сэра Галахада и командира королевской дружины сэра Пелинора? Нет уж! Лучше уж на глазах у королевы Женевы. Всегда есть шанс, что она отнесется к выходкам своих придворный с присущим ей юмором. А из трех оставленных на хозяйстве рыцарей чувством юмора обладал только сэр Эдмонд. Но, право же, лучше бы и он не понимал шуток. Так было бы спокойнее.
Королева Женева с большим энтузиазмом собиралась в дорогу. Сэр Ланселот даже удивлялся. Не часы же во дворе замка сэра Персиваля подвигли королеву на этот утомительный путь! Кроме этой причины сэр Ланселот видел еще две. Одна из них приятно льстила его самолюбию, вторую же он считал наиболее вероятной. Сэру Ланселоту приятно было бы полагать, что королева просто захотела устроить несколько запоздалый медовый месяц. Но гораздо более вероятным было то, что королева просто увидела в этой поездке подходящий предлог, чтобы несколько расшатать строгий гельвецийский этикет.
По расчетам сэра Ланселота, королевский экипаж должен был прибыть в Шебр дня через четыре. Дольше ехать было просто негде. Чтобы малость подстраховаться, он объявил отплытие через пять дней. Аак должен был дойти до Шебра за сутки и сэр Ланселот решил предусмотреть пару дней на отдых для лошадей или там мелкие поломки.
Сэр Артур собирался в дорогу, сияя от счастья. После памятного обеда у королевы, на котором сэр Ланселот предложил ему войти в комиссию по законотворчеству, он жил в сплошной сказке. Жизнь ежедневно преподносила ему новые, приятные сюрпризы. Казалось, он бы не удивился, если бы на прогулке в лесу встретил дриаду, или, гуляя по берегу озера, столкнулся с водяным. Чему он продолжал удивляться, так это нескончаемым дарам судьбы.
При этом Артур продолжал оставаться примерным сыном. Придворные перешептывались, что он до сих пор навещал крестьянскую хижину, в которой вырос. Хотя, это уже была не хижина. С тех пор, как Артур стал наследным принцем Гельвеции, он постарался обеспечить родителей. Так что его отцу не пришлось сильно переживать по поводу того, что его первенец был объявлен сыном сеньора.
Правда, надо сказать, что у него не было особых оснований расстраиваться, и когда Артур просто считался сыном сэра Ланселота. Сэр Ланселот никогда не отличался особой прижимистостью, и предоставил возможность своему новоявленному сыну обеспечить прежнюю семью. Тем более, что то, что бедные люди считали большим достатком, для сэра Ланселота было сущей малостью.
И теперь, перед отъездом, Артур пошел навестить семью, в которой он вырос, которую в глубине души продолжал считать своей, а называл — приемной, в соответствии со своим теперешним положением.
Родители Артура жили в новеньком каменном шале на берегу Женевского озера. Собственно говоря, такие шале вошли в моду после воцарения королевы Женевы. Они предусматривали совершенно невиданные ранее удобства. Судите сами — в нем была кухня и несколько комнат! О таком при прежнем короле даже не слыхивали! Да и теперь позволить себе подобную роскошь могли далеко не многие.
Кроме шале, родители Артура могли похвастаться еще солидной молочной фермой, птичником и довольно приличным садом и огородом, в которых дружно трудилась вся большая семья. Артур был старшим сыном, кроме него в семье было еще трое сыновей и две дочери. Понятное дело, мал, мала, меньше. Так что помогать родителям по хозяйству могли только двое старших.
Артур зашел в дом к ужину. Свечи были дорогим удовольствием. Это королева Женева могла позволить себе такую роскошь, так как терпеть не могла завтракать раньше десяти утра, когда нормальные люди уже подумывали об обеде. В крестьянских же домах, даже таких зажиточных, предпочитали не превращать с трудом заработанные деньги в дым и копоть и пользовались для освещения природными ресурсами. Так что Артур вполне мог после ужина у родных попасть на ужин со своей новой семьей. Сейчас, когда приближенные рыцари по большей части разъехались, а которые еще не уехали, занялись своими делами, королева ужинала в узком кругу. Кроме нее за стол садились ее муж, сын, брат, сэр Персиваль и сэр Кэй с супругами и трое ее временных заместителей тоже с женами. Такие ужины привлекали Артура гораздо больше обычных многолюдных сборищ у королевы. Но не попрощаться перед дальней дорогой с матерью он не мог.
Итак, ранним вечером, наследный принц Гельвеции сэр Артур зашел в чистенький каменный домик. Небольшие окошки были закрыты слюдой. Настоящие стекла могли позволить себе немногие. Королевский замок, разумеется, был остеклен, может быть, еще несколько рыцарей могли похвастаться настоящими стеклами в парадных залах. Но пойти на такое безумное расточительство во всем замке не решался ни один нормальный человек. Это все равно, что вывесить объявление всем ворам королевства, что в замке есть чем поживиться!
Артур вошел в полутемную, несмотря на ранний вечер комнату. Перед жарко натопленным очагом уже собралась вся семья. Мать подавала на стол.
— Артур, сынок! — воскликнула она. — Иди, садись поближе к огню. Поужинай с нами!
— Что-то ты, жена, не дело говоришь, — добродушно проворчал хозяин дома. — Нашему-то Артуру после королевских разносолов не захочется, поди, есть простую пищу!
— Не такая уж она и простая, — улыбнулась хозяйка. — Спасибо Артуру, у нас теперь на столе мясо. Садись, поешь, сынок.
Артур присел к огню.
— Вы ужинайте, — проговорил он. — Я только попрощаться зашел. Королева и сэр Ланселот уезжают на несколько дней из города, и я буду их сопровождать, — Артур знал, что хоть его родители и смирились, что у него теперь другая семья, но сердцем принять это так и не смогли. — И вот, хотел оставить вам немного денег. Мало ли что случится! Я не хочу, чтобы вы в чем-нибудь нуждались.
— Спасибо, сынок, — ласково проговорила хозяйка, ставя перед первенцем тушеные овощи. — Спасибо, что побеспокоился. Вот, покушай домашненького. Раньше ты любил мое рагу.
Артур кивнул и взялся за ложку. Он уже лет пять не жил с семьей, но когда ухитрялся отпроситься сначала у сэра Ланселота, потом у кастеляна королевы, теперь просто иногда, в свободную минутку забегал к родителям и мать всегда старалась накормить его чем-нибудь вкусненьким. А он, в свою очередь, всегда старался помочь родителям деньгами. Раньше — медными грошами, случайно попавшими к нему в руки, теперь золотыми монетами.
Вот и сейчас Артур ел с юношеским аппетитом, несмотря на то, что обед у королевы кончился совсем недавно, а на ужин он пойдет сразу же, как поговорит с родителями.
— Я вот что хотел сказать, — проговорил молодой человек, сыто отодвигая опустевшую деревянную миску. — Если, пока меня не будет, у вас возникнет какая-нибудь неотложная нужда, если кто обидеть вздумает, смело обращайтесь к сэру Галахаду. Он, конечно, до простых людей не слишком-то снисходит, но он — образец рыцарства. А как приеду, я зайду, навещу вас.
Сэр Артур положил руку на плечо отцу, поцеловал мать и вышел. Отец проводил его глазами.
— Да, мать, хороший у нас парень вырос, — вздохнул он. — Другой бы на его месте загордился да нос бы воротил от бедной семьи, а он... Вот уж кто образец рыцаря, мать. Куда там сэру Галахаду!
На следующее утро после раннего завтрака — сэр Ланселот, право же, даже не ожидал от своей жены, что она способна позавтракать еще до девяти утра, королева ласково попрощалась с братом, взяла под руку мужа и решительно вышла из замка.
Погода, надо сказать, не слишком-то располагала к прогулкам по озеру. День был солнечный, но ветреный, а с учетом зимнего времени года, ветерок дул изрядно освежающий. Сэр Ланселот набросил на плечи подбитый мехом плащ и нес в руках изящную соболью шубку королевы. Леди Женева так и быть, согласилась надеть шубку для перехода по озеру, но пока они еще не погрузились на корабль, ей хватало обычной теплой одежды.
— Не хватало еще шубу летом носить! — возразила королева на уговоры мужа. — По моим расчетам сейчас не меньше десяти градусов тепла!
Последнее замечание осталось непонятым, но королева иногда позволяла себе иностранные выражения своей родины. Все к этому привыкли и никто не обращал на это особого внимания.
Сэр Артур тоже был роскошно и тепло одет. Его плащ алого бархата подбитый золотистым собольим мехом свободно развевался за плечами. Артур еще не привык к подобным удобствам, хотя к ним привыкнуть совсем не трудно. Ему неоднократно приходилось путешествовать зимой по Женевскому озеру, но впервые он был одет подобающим образом. В прошлые разы, он кутался в плащ из грубой шерсти и мерз на ветру. А сейчас молодой человек наслаждался жизнью и предстоящим путешествием, стараясь только, чтобы это не слишком бросалось в глаза.
Сэр Персиваль суетился, наверное, больше всех. Сразу же, как королева решила посетить его замок, он отправил туда людей, чтобы они подготовили все надлежащим образом. Покои убрали как подобает, да еду бы приготовили к нужному дню по вкусу королевы. Жена его, леди Миранда, такая же пышная дама, как и ее супруг, сочла необходимым тоже отправиться в замок заблаговременно, справедливо полагая, что без присмотра хозяйки толку не будет. Так что сейчас сэр Персиваль шел в сопровождении одного лишь оруженосца, да одного пажа. Зная какой многочисленный отряд посчитал нужным взять для сопровождения сэр Ланселот, сэр Персиваль отправил всех своих людей сопровождать свою супругу.
Сэр Кэй шел следом, поддерживая под локоток жену леди Бианку. Свой экипаж он отправил с основным обозом и до пристани должен был ехать в экипаже сэра Виталиса.
Сэр Виталис вышел проводить сестру до кареты. К нему, неожиданно для всех присоединился давешний монах Гальфрид из Монмута. Он вообще с большим интересом присматривался к порядкам при гельвецийском дворе, к королеве, сэру Ланселоту и особенно юному принцу Артуру. И вот, даже провожать вышел.
Вся компания подошла к экстравагантному экипажу сэра Персиваля. Королева с интересом посмотрела на каретные часы, потом сравнила их показания со своими маленькими наручными часиками.
— Ну-ну, сэр Персиваль, а как они заводятся? — поинтересовалась леди Женева.
— Лошадью.
— Как?! — королева переглянулась с братом и весело расхохоталась. Сэр Виталис полностью поддержал ее в этом начинании, а сэр Ланселот попытался подавить очередной приступ ревности, охватывающей его всякий раз, как он видел взаимопонимание между королевой и ее братом.
— Так у тебя часы на лошадиной тяге, сэр Персиваль? — смеясь спросила королева.
— Не совсем так, государыня, — степенно ответил польщенный сэр Прсиваль. — Часы эти двигает цепь с грузом. А заводят их по утрам лошадью.
Королева покачала головой.
— Ну что ж, пора. До свидания, Виталис. Береги себя, — Женева слегка вздохнула. — Прощайте, сэр Гальфрид. Может, еще когда свидимся.
Монах благословил отъезжающих и долго смотрел им вслед, даже когда диковинный экипаж скрылся за деревьями.
Сэр Виталис хлопнул монаха по плечу.
— Ну что ж, идем, сэр Гальфрид. Тебе, я вижу, тоже понравилась королева?
— Она прекрасна, — согласно кивнул монах. — Именно такой и должна быть настоящая дама. Изумительно красивая, молодая, немножко легкомысленная, немножко хозяйственная и не слишком глупая.
— Какая? — поразился сэр Виталис. — Глупая? Да ты же с ней даже не поговорил ни разу!
— Это верно, — согласился Гальфрид. — Зато я успел наслушаться рассказов о необычном уме королевы. Так что, думаю, она не так глупа, как большинство представительниц этого пола.
Сэр Виталис подобрал с груди отвисшую челюсть и засмеялся.
— Понятно.
— Кроме того, сэр Виталис, будь королева по-настоящему умной, об этом никто и никогда бы не догадался. Истинно умные женщины не демонстрируют свой ум, но направляют его в нужное русло. И тогда люди говорят — она хорошая хозяйка, она хорошая мать, она хорошая жена. А о леди Женеве никто не отзывается подобным образом.
— Ну-ну, — проговорил обескураженный сэр Виталис. — Пойдем со мной во дворец, брат Гальфрид, — сэр Виталис и сам не заметил, как впервые назвал монаха не сэром, а братом. — Расскажешь мне, какой должна быть настоящая женщина.
Тем временем карета сэра Персиваля подъехала к пристани. Сэр Ланселот вышел из экипажа и помог сойти жене. Королева ступила на пристань и зябко поежилась. Сэр Ланселот немедленно накинул на нее шубку.
— Ты был прав, дорогой, а я погорячилась.
— Просто ты никогда не каталась зимой по Женевскому озеру.
— Я не каталась по нему и летом, — возразила королева.
— Надеюсь, тебе понравится, — не очень уверенно проговорил сэр Ланселот, помогая жене подняться по шатким сходням. — По крайней мере, если ты испытываешь хотя бы десятую часть того энтузиазма, который демонстрирует наш сын, то тебе наверняка понравится.
В самом деле, Артур шел следом за ними, сияя от счастья. Королева понимающе улыбнулась. Женева видела, что Артур рад не столько самой поездке, сколько тому, что исполняется его желание. Молодой человек не был избалован подобным вниманием к своей персоне.
Королева огляделась. Парусник смотрелся так замечательно с берега, а на борту его оказалось не так уж и комфортно. Широкая палуба, лишенная навеса, зато перегороженная толстенными веревками. На корме все же нашелся навес, и даже, кажется, какая-то каюта. По крайней мере, сэр Ланселот предложил ей пойти именно в каюту.
То, что каюта была небольшая, королеву не удивило. Но леди Женева любила тепло, а в каюте было холодно. Не теплее, чем на улице. И сыро.
— Брр, — поежилась леди Женева. — Пойдем лучше на палубу, дорогой. Какая разница где мерзнуть!
— Не скажи, любимая, там еще и ветер.
Женева вздохнула и покорилась своей участи. Сэр Ланселот накинул на жену меховой плащ, сэр Артур подал кубок кальвадоса. Леди Бианка укутала меховым плащом ее ноги. Женева глотнула, и подумала, что у нее, пожалуй, есть шанс доплыть до Шебра.
До Шебра было около восьмидесяти римских миль. Аак сэра Ланселота преодолевал эти восемьдесят миль целые сутки. На следующее утро сэр Ланселот смог предложить жене на выбор или же позавтракать на корабле, или спуститься вниз и устроить небольшой пикник. Женева впервые подумала, что, кажется, слегка погорячилась. Судя по ее осторожным расспросам, в Шебре не было приличной гостиницы с горячим водопроводом. Постоялый двор был. Но сэр Ланселот сказал, что ей будет гораздо комфортнее в шатре. По крайней мере, там с гарантией не будет насекомых.
Королева села завтракать на корабле.
— Я все-таки чего-то не понимаю, — вздохнула королева, прихлебывая из кружки пенистый сидр.
— Что именно? — заинтересовался сэр Ланселот. Обычно подобные замечания леди Женева придерживала для своего брата. Он, Ланселот, впервые удостоился такого доверия.
— Насколько я знаю, хотя представления о комфорте у каждого свои, насекомые в постели или там в волосах никого не радуют. Иначе бы их не ловили, — с брезгливой гримаской проговорила королева. — Так почему же их тогда не выведут? Ведь это же так просто!
— Дорогая, ты так много времени проводила с сэром епископом. Неужели он ни разу тебе не сказал, что все это относится к потаканию грешной плоти?
Женева улыбнулась и пожала плечами.
— Мы с ним сошлись во мнении, что раз человек сделан по образу и подобию бога, то насекомые на нем неуместны, дабы они не оскорбляли величие творца и не отвлекали человека от благочестивых размышлений.
— Раньше наш сэр епископ говорил несколько иначе. Думаю, это ты так повлияла на него, моя Женева.
Женева согласно кивнула.
— Да, помнится он говорил, что раз бог сотворил насекомых и терпит их столько лет, то могли бы и мы их потерпеть в течение недолговечного бытия в этой бренной оболочке. Но тогда я попросила его показать мне заповедь господнюю, запрещающую отгонять насекомых от наших тщедушных телец. А ввиду того, что таковой не существует, мы сошлись во мнении, что с насекомыми нужно бороться, равно как и с любым другим злом. Ну ладно, господа. Вы поели? Можно идти?
Сэр Ланселот, зная обычный утренний аппетит королевы, точнее его отсутствие, постарался не только поддерживать разговор, но и закусить как подобает. Сэр Персиваль следовал его примеру. Более того, он даже не отвлекался на разговоры, пока как следует на набил живот. Артур тоже не заставил себя упрашивать. Так что сейчас сотрапезники королевы согласно покивали и встали из-за небольшого стола в капитанской каюте. Леди Бианка, подверженная морской болезни, с разрешения королевы, предпочла сойти на берег в сопровождении своего мужа. Сэр Кэй с большим удовольствием бы посидел в общей компании, но не хотел оставлять супругу одну на глазах у королевы.
Королевская семья, в сопровождении сэра Персиваля сошла на берег. Сэр Кэй с супругой ожидали их у причала, чтобы проводить к экипажу. Рядом с причалом расположился целый ряд повозок, среди которых королева с удивлением признала свою карету.
— Что это, сэр Ланселот? — удивленно спросила она.
— Это наш багаж, моя королева.
— Багаж? Мы что, путешествуем вместе с дворцом?
Сэр Ланселот оглядел повозки.
— Нет, — наконец проговорил он. — Весь дворец тут не поместится. Здесь только самые необходимые вещи.
— Да здесь не менее дюжины повозок! Мы же едем от силы на неделю!
— Это не значит, что ты должна терпеть бытовые неудобства, — возразил сэр Ланселот. — Ты привыкла спать на свежих простынях, купаться в ванне, менять одежду по мере надобности. Кроме того, я распорядился взять с собой шатер и походную кровать на случай, если придется остановиться в пути. Опять таки здесь провизия для нашего маленького отряда.
Королева оглядела дружину сэра Ланселота и кивнула.
— Ты прав, дорогой, — довольно уныло согласилась она. — Просто я подумала, что это здорово задержит нас в дороге.
— Завтра к обеду мы будем у меня в замке, — оптимистически возразил сэр Персиваль. — Я сейчас пошлю верхового к жене, чтобы она готовилась к приему.
Леди Женева кивнула и проследовала к своему экипажу. Ее карета была сделана по рисунку сэра Виталиса, после того, как последний осмотрел карету покойного короля Арнольда и убедился, что местный мастер понятия не имеет о рессорах.
Сэр Ланселот подсадил жену, сел рядом с ней, Артур и сэр Персиваль сели напротив, и карета тронулась с места. Сэр Кэй и леди Бианка сели в свою дорожную карету и покатили следом. Далее следовал обоз. Дружина сэра Ланселота частично скакала впереди, разведывая дорогу, частично ехала следом за каретами. Несколько верховых охраняли обоз. Вся эта процессия своей многочисленностью подействовала на леди Женеву довольно угнетающе. Королеве было неприятно осознавать, что шесть человек нуждаются в дополнительной охране, чтобы доехать из точки А в точку Б без нежелательных приключений.
Прелестные виды, мелькавшие в застекленном окошке, снова подняли настроение королеве.
— Наверное, именно это и имели в виду философы-просветители, призывая вернуться назад к природе, — проговорила она.
— В твоем фамильном замке жили изрядные чудаки, — отозвался сэр Ланселот.
— И чудаки тоже. Сэр Персиваль, где начинаются твои владения?
— За рекой, моя королева. Вы увидите их завтра утром.
— А здесь чьи земли?
Сэр Ланселот слегка вздохнул. Королева, порой демонстрировала поразительные географические познания, а порой, вот как сейчас, спрашивала дорогу от спальни в трапезную.
— Земли вокруг Женевского озера принадлежат гельвецийской короне, — пояснил он. — Эти земли короли Гельвеции жалуют за службу небогатым рыцарям. В окрестностях Шебра, помнится, держит землю сэр Ловель.
Королева кивнула и плотнее закуталась в шубку. Не то, чтобы было очень холодно, но с озера задувал противный, сырой ветер, находивший многочисленные щели в дорожной карете.
— Следующий раз будем устраивать экскурсии летом, — пробормотала Женева.
Сэр Ланселот согласно кивнул.
— Ничего, дорогая, скоро мы приедем в замок сэра Персиваля. Кстати, сэр Персиваль, какие окна в твоем замке?
— Узкие, — проворчал рыцарь. — Боюсь, ваше величество, у меня не так тепло, как в королевском дворце. Нет, окна то у меня закрыты слюдой, за исключением сторожевых башен, разумеется. Через слюдяные окошки не много разглядишь, а башни нужны, чтобы обеспечивать обзор.
— И сквозняки, — добавила королева.
— А как же без них, моя королева, — согласился сэр Персиваль. — Но безопасность прежде всего.
— Совершенно согласен с тобой, дорогой сэр, — проговорил сэр Ланселот. — И королева тоже. Просто, государыня любит тепло и уют, поэтому она распорядилась застеклить даже окна в башнях.
— Вы бы еще бойницы застеклили, моя королева, — буркнул сэр Персиваль.
Королева бросила беспомощный взгляд на мужа. Тот ободряюще обнял ее. Королева хотела что-то сказать, но тут дорога вывернула из леса и впереди показалась небольшая деревенька. Небольшие каменные домишки, без окон с узенькими дверями, поникшие под холодными ветрами кусты и деревья, голые огороды. Поодаль виднелись башни баронского замка.
— Какие маленькие домики, — прошептала королева.
— Большой дом содержать не всякий может, — возразил сэр Персиваль. — Это ж сколько дров на отопление пойдет!
— Но здесь же не поместится больше одной комнаты!
— Стены мешают протопить дом, — возразил рыцарь.
— Но где же они... — королева замолчала, сэр Ланселот вопросительно посмотрел на жену, а сэр Персиваль расхохотался.
— Я слышу слова новобрачной! — объявил он. — Но, государыня, для этого совсем не обязательно иметь отдельную комнату. Природа возьмет свое и в маленьком доме! Впрочем, благородным дамам про это знать не полагается. Точнее, это принято не замечать.
Леди Женева глубоко вздохнула.
— Ты прав, дорогой сэр. Но все же, что-то не так в этой правде. Ведь могут же люди жить иначе! И не так уж растет общественная производительность труда. Просто один труд вытесняется другим, более квалифицированным...
— Моя Женева, ты опять говоришь на родном языке, — перебил ее сэр Ланселот.
— Да, дорогой, просто я увидела эту деревеньку и вспомнила родные края. Думаю, господа, что нам незачем заезжать к сэру Ловелю. Пусть занимается своими делами, не будем ему мешать. Мне хочется поскорее доехать в твой замок, сэр Персиваль.
— Мы будем там завтра к обеду, моя королева. Разве что, вы прикажете ехать ночью. Но лошади могут не выдержать.
— Хорошо, — покорно вздохнула Женева. — К обеду, так к обеду!
На следующий день ближе к полудню мягкая рессорная карета королевы въехала во двор замка и остановилась перед диковинной конструкцией. На земле лежало нечто. Совершенно невообразимое сочетание деревянных колес, веревок и пары оглобель, непонятным образом собранное в кучу. И это нечто еще и шевелилось.
— Прошу! — сэр Персиваль степенно слез с коня и помог королеве выйти из экипажа. Сэр Ланселот вышел сам, ласково потрепав по плечам Артура, который подал ему руку, чтобы помочь, и насупился было, когда сэр Ланселот не принял его помощь. Артур улыбнулся и вслед за отцом подошел к деревянному чуду, на которое не отрываясь смотрела королева.
Сэр Кэй помог сойти с экипажа леди Бианке и подошел вместе с ней к королеве.
Оглобли шевельнулись, королева вздрогнула и посмотрела на свои часы.
— Сэр Персиваль, а как они двигаются? — наконец спросила она.
— Под часами яма, в которую спускает груз.
— А заводят часы тоже лошадью? — недоверчиво переспросила леди Женева.
— Конечно, моя королева. У меня двое часов на лошадиной тяге.
Королева обалдело обошла конструкцию со всех сторон и рассмеялась.
— Замечательно, дорогой сэр! Нет, все-таки мы не зря сюда приехали!
Сэр Артур, увидев, что сэр Персиваль, сэр Ланселот, сэр Кэй, королева и леди Бианка увлеклись обсуждением диковинных часов, принялся изучать конструкцию. Он обошел часы со всех сторон сначала по часовой стрелке, потом против, присел, заглянул под стрелки на вращающиеся деревянные колеса, потом недоверчиво потрогал рукой.
— Интересно, а залезть сюда можно? — негромко поинтересовался молодой человек не понятно у кого.
К принцу подошел немолодой коренастый крестьянин в добротной одежде и остановился чуть в стороне, как и положено в подобных случаях. Услышав вопрос сэра Артура, он встрепенулся.
— Я те залезу... — начал было он, но осекся, низко поклонился обернувшемуся на звук голоса Артуру и почтительно продолжил. — Благородный господин, помилуйте, не губите. Часы точно выверены и сбалансированы. Если вы залезете, то можете повредить тонкий механизм.
— А что в нем тонкого? — не понял Артур оглядывая громоздкое сооружение.
— Баланс, — внушительно ответил крестьянин.
Артур оглянулся на леди Женеву. Та, улыбаясь, смотрела в их сторону.
— Баланс — дело серьезное, — подтвердила она. — Добрый человек, надо полагать, ты и есть мастер?
— Да, благородная госпожа.
— Какая она тебе госпожа, Феронт, — фыркнул сэр Персиваль. —Да это ведь сама королева!
Феронт поклонился еще ниже.
— Покорнейше прошу простить, ваше величество. Если желаете, господин может залезть на часы, но только потом они могут сбиться и не точно показывать время.
— А как часто ты их подводишь? — поинтересовалась королева.
— Я проверяю точность хода каждое утро, когда завожу часы на день.
— Так, так, — королева вложила руку в обширную ладонь сэра Ланселота. — А ты не думал, Феронт, сделать часы поменьше? И не на лошадиной тяге, а на пружинной. Как в часах сэра Персиваля.
— Думал, ваше величество. Да только никак у меня не получается.
— А ты возьми не дерево, а металл. А пружину лучше всего делать из стали или бронзы. Вот только инструмент здесь нужен маленький и тонкий.
— За инструментом дело не станет, ваше величество. Вопрос в пружине.
— Ну, тут я тебе ничем помочь не смогу. Да ты в помощи и не нуждаешься. Уж если ты изваял такие диковинки из совершенно неподходящих для этого дела материалов, то уж металлические часы ты как-нибудь соорудишь.
— Даже если сооружу, ваше величество, ими же нельзя будет пользоваться. Вы положите их в карман, стрелки зацепятся за одежду и все!
— А ты их крышкой накрой. Так, чтобы можно было ее легко поднять и посмотреть время.
Феронт покачал головой и низко поклонился.
— Попробую, ваше величество. Вот только где металла столько взять?
Королева улыбаясь посмотрела на мастера, которой с хитрецой во взоре ждал ее решения, опустила руку в кошелек и достала несколько золотых и несколько серебряных монет.
— Думаю, для начала тебе хватит. А сделаешь часы — хорошо заплачу, так что с металлом у тебя проблем не будет.
— Благодарю вас, ваше величество, — снова поклонился Феронт.
Сэр Персиваль добродушно усмехнулся.
— С тех пор, как у меня во дворе стоит это диво, с металлом у Феронта особых проблем нет.
— Я так и думала, дорогой сэр. Но подобное искусство нуждается в щедрой смазке. А я не знаю лучшей смазки, чем золото.
Королева в последний раз обошла часы и обернулась к сэру Персивалю.
— Показывай дорогу, дорогой сэр.
Сэр Персиваль провел гостей в замок. Королева вошла и запуталась непривычной ногой в свежем тростнике, устилавшем пол. Ее спутники ступали вполне уверенно, леди Женева тихонечко вздохнула и прошла в зал. Посередине комнаты стоял обширный деревянный стол, вдоль которого располагались длинные скамьи. На почетном месте возвышались высокие и неудобные на вид кресла.
— Не желаете с дороги сидра, моя королева? — жена сэра Персиваля, леди Миранда с поклоном указала на накрытый к завтраку стол.
Леди Женева кивнула, поблагодарила и прошла к почетному месту. Сэр Персиваль вежливо придвинул ей кресло, королева села и пробурчала:
— Интересно, почему эти кресла потом обозвали «вольтеровскими»? Скорее уж они имеют отношение к каменному веку!
Сэр Ланселот сел рядом с королевой и непочтительно фыркнул.
— Это еще один непонятный обычай твоей родины, Женева.
— Прости, дорогой, кажется я ворчу уже вторые сутки кряду, — покаянно шепнула Женева.
— Не извиняйся, любовь моя, — возразил сэр Ланселот. Да, безусловно, он уже пробыл в роли мужа леди Женевы чуть не втрое больше, чем его предшественник. Но ему совсем не хотелось останавливаться на достигнутом. И сейчас он встал, свернул плащ и подложил под спину супруги.
— Спасибо, — Женева устроилась поуютнее и взяла в руки серебряный кубок с сидром. — О, у тебя прекрасный сидр, леди Миранда!
Компания наскоро подкрепилась, и так как обед был уже не за горами, засиживаться не стала. Леди Миранда предложила показать королеве ее покои.
Женева оперлась на руку мужа и пошла следом. Холодный каменный пол замка был устлан тростником и свежим сеном. Королева запуталась каблучком раз, другой и, не выдержав, прошептала:
— Хорошо в краю родном пахнет сеном и... цветами.
Сэр Ланселот фыркнул.
— Насколько я успел заметить, замок содержится в образцовом порядке, моя королева.
— Да, да, конечно, — рассеяно кивнула Женева и ступила на лестницу следом за леди Мирандой.
Они поднялись на второй этаж и прошли по коридору в котором гуляли сквозняки. Женева зябко поежилась.
— Ваша комната, государыня, — проговорила леди Миранда, распахивая дверь довольно просторной комнаты, с завешанными гобеленами стенами и полом, покрытым ковром. В камине весело горел огонь и комната имела вполне жилой вид.
Королева подумала, что, судя по размеру гобеленов, их перевесили сюда из большого зала.
— Благодарю вас, леди Миранда, здесь очень уютно, — искренне проговорила леди Женева.
— Позвольте показать вам ваши покои, сэр Ланселот, — продолжила хозяйка.
— Благодарю вас, леди, но если государыня не против, нам хватит одних покоев на двоих.
Сэр Ланселот бросил вопросительный взгляд на жену, та кивнула.
— Устраивайте остальных.
Леди Миранда пошла устраивать принца Артура и сэра Кэя с супругой, а королева нерешительно приблизилась к двуспальной кровати, покрытой шкурами. Леди Женева робко прикоснулась к густому меху кончиком пальца.
— Здесь должна быть уйма блох, — пробормотала она.
— Поэтому, я и распорядился захватить с собой постельные принадлежности для нас с тобой и Артура. Только не говори, что не понимаешь, почему владельцы всей этой роскоши не расправились с насекомыми сами. Просто, они не обращают на них внимания.
Женева вздохнула.
— Да, дорогой, ты можешь считать меня капризной, но я просто привыкла жить по старинке, когда подобные вещи считались недопустимыми.
— Я всей душой приветствую столь милую твоему сердцу старину, моя Женева. Жаль только, что заведенные тобой в столице порядки еще не распространились на всю страну.
Слуги внесли дорожную ванну королевы и принялись таскать снизу горячую воду.
— Надо полагать, это местный вариант водопровода, — усмехнулась королева.
— Да, дорогая, — согласился сэр Ланселот, — а это — местный вариант канализации, — и сэр Ланселот достал из угла ночную вазу.
Королева передернулась.
— Ланс, но что же это? Почему не построить нормальный водопровод? Да, это требует единовременных затрат времени и сил, но зато потом не нужно по несколько раз в день выносить нечистоты! И ведь если бы я еще требовала каких-то технических новшеств! Нет! Это строили еще римляне до рождества Христова! Что же изменилось за эту тысячу лет, почему люди разучились делать самые элементарные вещи?
Сэр Ланселот поставил горшок на пол и обнял королеву за плечи. Ему всегда нравилось, когда она отбрасывала церемонии и добрую половину его имени в придачу. Это у нее получалось тепло и интимно.
— Видимо, это никому не надо, моя Женева. Знаешь, у меня в Эставайе-ле-Лак такие же точно удобства. Но я в последние три года там не живу. А в городском доме я все устроил по твоему вкусу.
— Надо бы сделать водопровод и в твоем имении. Тогда можно будет как-нибудь летом пожить там месяц — другой.
Сэр Ланселот пристально посмотрел в глаза жене.
— Если ты действительно этого хочешь, я распоряжусь. Но мне почему-то кажется, что ты так и не соберешься.
— А это как повезет, дорогой. Если Виталис провозится еще пару лет со своим драконом, то выберусь наверняка.
Сэр Ланселот нахмурился и не ответил. Здесь, в чужом замке, он не хотел затевать такой личный разговор
Сэр Виталис вернулся в королевский дворец вместе с братом Гальфридом из Монмута. Монах шел, ведя непрерывный монолог, отчаянно жестикулируя, и, судя по всему, мог прекрасно обойтись без слушателя. Сэр Виталис некоторое время и в самом деле не прислушивался к его речам, потом несколько слов все-таки проникли в его сознание, и он заинтересовался.
— Да, дорогой сэр, леди Женева прекрасная женщина. В честь ее может быть сломлено немало копий. Не даром на нее заглядываются лучшие рыцари королевства. Вот только сэр Ланселот не слишком годится в герои ее романа. Я слышал, он второй муж королевы? — монах не стал дожидаться ответа у обескураженного сэра Виталиса. — По хорошему ему следовало остаться вечным возлюбленным.
— Но король Арнольд погиб уже почти четыре года назад, — вставил таки сэр Виталис.
— Я не знал вашего короля Арнольда, но, мне кажется, и он не годится на роль героя. Настоящий герой — сэр Артур. Заметьте, дорогой сэр, на лицо все признаки настоящего героя — тайна происхождения, воспитание в глуши и безвестности, явное врожденное благородство... В самом деле, сэр Виталис, даже если не знать, что сэр Артур сын сэра Ланселота, его все равно ни на минуту нельзя принять за простолюдина...
Сэр Виталис решил тактично промолчать о том, что Артура до недавнего времени принимали за простолюдина решительно все, включая сюда его так называемого отца.
— ... Благородные черты, манеры истинного рыцаря и принца! А его почтительное отношение к приемным родителям?
— Ты которых имеешь в виду, сэр Гальфрид? — поинтересовался сэр Виталис.
— Семью, в которой он воспитывался, разумеется. Не королеву же, в самом-то деле! Но сейчас, родители, пожалуй что, лишние. Если бы их погубил великан, или злодей черный рыцарь, или сарацин какой, а сэр Артур отплатил бы за их смерть по заслугам, это гораздо более соответствовало бы образу.
— Думаю, Артур вряд ли обрадовался бы такому повороту сюжета, — возразил сэр Виталис.
— Он — герой, ему радоваться и не положено. Радуются слушатели рыцарских романов.
— Или читатели, — вставил сэр Виталис.
— Я все забываю, что у вас, в Гельвеции в моде книги. По мне так напрасно все это! Разве рыцарю надо знать грамоту? Рыцарю нужно быть отважным, смелым, решительным, благородным, а грамотным ему быть вовсе ни к чему. Не для того же рыцарям тратить время, которое они могут посвятить воинским доблестям, чтобы один писал, а другие читали надписи на стенах теплого сортира! «Кто писал не знаю, а я, дурак, читаю!», — с выражением продекламировал монах. — Тьфу! — с чувством завершил он. — Какие надписи, таково и все остальное. Сколько я пробыл при гельвецийском королевском дворе, столько наслышался разговоров о туалетном мыле, дезодоранте, книгопечатании, каком-то правильном налогообложении и недопустимости установления более трех барщинных дней в неделю! Да разве это рыцарские занятия?! — брат Гальфрид разошелся уже не на шутку.
— А разве нет? — улыбнулся сэр Виталис. — Рыцарю ему тоже кормиться как-то надо. Да и мыться когда-никогда не вредно.
— Ага, когда-никогда! Да из королевской приемной за версту несет благовониями!
— Постой, сэр Гальфрид, ну и что?
— А должно нести лошадьми и запахом настоящего мужчины!
— Немытого, — подсказал сэр Виталис.
— Забота о бренном теле не помогает спасти душу!
— А сэр епископ говорит, что раз господь сотворил нас по образу и подобию своему, то мы должны обращаться с этим подобием с должным уважением.
— Нельзя же все так буквально воспринимать, — возразил монах. — Этак вы и телесные наказания для смердов упраздните.
— Послушай сам, что ты говоришь, сэр монах. Бить подобие божие, образ божий, это же кощунственно!
— Родители ответственны за детей своих, благородные господа — за необразованных смердов.
— Постой, ты же только что отрицал необходимость образования!
— Пустой ты человек, сэр Виталис! Да я ж не о книжном образовании говорю, а о благородном!
— А это какое? — недоуменно переспросил сэр Виталис.
— А!.. — брат Гальфрид с чувством отмахнулся от бестолкового. Нет, и это рыцарь называется! — Да, героем нужно быть сэру Артуру. А еще лучше королю Артуру. А леди Женеве нужно было быть его женой...
— Она ж ему в матери годится! — не выдержал Виталис.
— Это уже детали, сэр рыцарь. А сэр Ланселот должен любить ее всю жизнь преданно и безнадежно и даже не смотреть на других дам.
— Насколько я знаю, сэр Ланселот так и делал, — возразил сэр Виталис.
— А сэр Артур? — прокурорским тоном вопросил монах.
— Но это же было задолго до того, как они познакомились! Артуру семнадцать, а леди Женева появилась в Гельвеции всего четыре года назад!
— Это детали, сэр Виталис, — брат Гальфрид решительно отмахнулся от возражений сэра Виталиса. — Он должен был жить надеждой. Ну ладно. Так и быть. Раз уж у него есть сын, то пусть уж будет хотя бы законным. На эту роль прекрасно подойдет сэр Галахад. Вот уж истинный образец рыцарства! А сэр Артур должен быть сыном покойного короля.
— Вот так и рождаются легенды, — с чувством проговорил сэр Виталис. — Ручаюсь, я с немалым удовольствием прочитаю твой роман, когда ты его напишешь. Буду рад, если ты пришлешь мне одну из первых копий. Более того, щедро заплачу.
Брат Гальфрид впервые заинтересовался собеседником.
— Благодарю вас, сэр Виталис. Пренепременно. Более того, может быть, я даже успею написать эту книгу, пока живу здесь, при гельвецийском дворе, — монах помолчал и вздохнул. — Жаль только, что вы совсем не годитесь в герои! Насколько я слышал, главное, в чем вы преуспели, это книжная премудрость.
— Я еще одолел не один десяток драконов, — вставил позабавленный сэр Виталис.
— Ах, драконы — это проза жизни! Сейчас это подвиг, а потом, глядишь, вмешается общество защиты животных и обвинит в хищническом истреблении редкого вида. Вот был бы великан — это другое дело!
— Кого не встретил, того не встретил, — развел руками рыцарь. — А может их и вообще нет? Как ты думаешь, сэр монах?
— Великаны есть, — степенно и значительно возразил брат Гальфрид. — Как же без них? В жизни всегда должно быть место подвигу!
— А как на счет истребления этого редкого вида? — продолжал допытываться сэр Виталис.
— Ну ты сравнил, сэр Виталис! То животные, а то — люди!
— Я понял, людей можно, — засмеялся рыцарь. — А что? Если уж бога казнили, то нас-то сам бог велел! Ведь мы ж как раз по образу и подобию! Ну ладно, сэр монах. Буду ждать твой рыцарский роман.
— А что, материал я уже собрал, осталось систематизировать и все записать. Потом переписать, естественно. Что ж, сэр Виталис, к пасхе не обещаю, но к троице будет!
— Заплачу по объему золотом, — пообещал сэр Виталис.
У брата Гальфрида разгорелись глаза. Если этот рыцарь хотя бы наполовину выполнит обещанное, то он вернется домой состоятельным человеком! И после этого засядет за давно ожидающий его труд!
Брат Гальфрид внезапно задумался. Роман — романом, но щедрому заказчику польстить бы не мешало.
— Ну вот что, — пробормотал монах, — выведу-ка я леди Женеву идеалом женской добродетели!
И монах с задумчивым видом торопливо прошел в свою комнату.
Сэр Виталис, улыбаясь, посмотрел ему вслед и пробормотал:
— Лучше мне не оставлять без присмотра королевский замок. А то этот любитель колорита еще отчудит чего-нибудь для соответствия жанру, или для вдохновения. Нерон же отчудил в свое время, а Гальфрид чем хуже?
— А что отчудил сэр Нерон? — раздался насмешливый голос сэра Эдмонда.
Сэр Виталис обернулся.
— Сэр Нерон поджег Рим, дорогой сэр. Кажется, он пытался таким образом подобрать нужную рифму.
— Эти поэты на редкость непутевый народ, — усмехнулся сэр Эдмонд. — Но я не думаю, что наш гость отважится на такие выходки.
Сэр Виталис кивнул.
— Тем не менее, ты прав, сэр Виталис. За ним нужен глаз да глаз.
Сэр Виталис снова кивнул и пошел к выходу.
— Собираешься поохотиться на драконов, сэр Виталис?
— Нет, дорогой сэр, хочу заняться подгонкой снаряжения. А то в связи со свадебными торжествами я совсем забросил дела.
Сэр Эдмонд отвесил легкий поклон и прошел в свой кабинет. С тех пор, как королева назначила его министром информации, ему выделили отдельный кабинет, неподалеку от рабочего кабинета королевы, и несколько комнат для сотрудников. Пока что эти комнаты пустовали. Сэр Эдмонд со всем справлялся один. У него просто был талант всегда все про всех знать. И нельзя сказать, что он прилагал для этого особые усилия. Просто он хорошо умел слушать и располагал к себе людей.
Сэр Эдмонд сам вряд ли смог бы сказать, как это у него получается. Вроде бы он был вполне заурядным рыцарем. И внешность имел самую обыкновенную. Он был среднего роста, худощав и даже несколько хиловат. Русые волосы, голубые глаза, узкое лицо, нос крючком. В молодости сэр Эдмонд довольно успешно занимался воинскими упражнениями, но охладел к ним, едва успев получить рыцарские шпоры. Феод свой он полностью передоверил жене и управляющему. Сам же предпочитал находиться при дворе. Здесь он чувствовал себя, как рыба в воде. При покойном короле Арнольде он довольно бойко сеял склоки и был причиной не одного поединка. Но король умер, а королева терпеть не могла турниров. И некоторое время сэр Эдмонд крутился на холостом ходу. Вроде бы он продолжал все про всех знать, не утратил искусства кинуть нужную фразу, но что с ней делать, если все проблемы улаживались за королевским столом за кубком кальвадоса? Королева даже драк не одобряла. А после того, как она выслала парочку смутьянов в собственные феоды, стало совсем грустно. С горя сэр Эдмонд начал задевать даже сэра Ланселота.
И тут, как гром среди ясного неба, королева вдруг сказала ему, что была бы счастлива, если бы все свои истории он бы рассказывал только трем лицам в королевстве — ей, ее брату и ее мужу. Другими словами, стал бы ее министром информации.
Сэр Эдмонд был польщен. До сих пор при гельвецийском дворе ценили совсем другие таланты, а его величали попросту сплетником. И вдруг — министр. А тут королева, собираясь уезжать, назвала его в числе трех оберегателей престола в ее отсутствие. Приравняла его к сэру Пелинору и сэру Галахаду — этим общепризнанным образцам рыцарства!
Сэр Эдмонд был несказанно рад оказанному ему доверию и всеми силами старался оправдать. Вот только благородные рыцари по большей части разъехались по своим феодам, и ему стало несколько скучновато. В самом деле, ну о ком можно коллекционировать сплетни в такой приватной обстановке? Не о сэре же Виталисе, в самом-то деле!
Хотя... Почему бы и нет? И сэр Эдмонд взял чистый лист пергамента, перо и чернила и начал писать:
«ДВОРЦОВЫЕ ХРОНИКИ.
Моя королева, отъезжая в имение сэра Персиваля полюбоваться на забавную диковинку, вы поручили мне надзор за событиями, которые будут происходить в ваше отсутствие. Желая доставить вам хотя бы мимолетное удовольствие полным и подробным докладом, я решил вести запись всех дворцовых происшествий, какими бы незначительными они бы не были. Может быть мое искусство рассказчика, удостоившееся однажды вашей высочайшей похвалы, искупит незначительность сюжета.
Будь я искусным рыцарем, как наш сэр Галахад, я сражался бы на турнирах в честь моей прекрасной королевы, но будучи таким, каков я есть, я посвящаю вам эти строки.
На веки преданный вам сэр Эдмонд.
История первая. Рассуждения брата Гальфрида о том, годится ли сэр Виталис в герои рыцарского романа. (Записано мною с совершенным уважением к сэру Виталису и его многочисленным достоинствам)...»
Когда через некоторое время сэр Виталис заглянул в кабинет к сэру Эдмонду, тот все еще прилежно водил пером. Завидев сэра Виталиса, сэр Эдмонд прервал свой ученый труд.
— Сэр Виталис, я очень рад, что ты зашел. Я хотел показать тебе свои записи.
Сэр Виталис несколько удивился нерешительному и даже просительному тону сэра Эдмонда. Он подошел к столу и взял протянутый ему пергамент. Некоторое время он молча читал, потом вернул бумагу автору:
— Сэр Эдмонд, у тебя прирожденный дар слова. Честное слово, дорогой сэр, этому нельзя научиться, с этим надо родиться!
— Я хотел спросить тебя, сэр Виталис, ты не возражаешь, что тоже вошел в мои хроники? Ты брат королевы и как таковой можешь перечеркнуть весь мой труд одной нахмуренной бровью. Или, по крайней мере, обесценить его в глазах государыни. Если ты против, лучше скажи мне сразу, и я буду писать про всех, кроме тебя.
— Ну отчего же, сэр Эдмонд, я не против. Пиши обо всем, о чем находишь нужным. А эту забавную историю про нашего монаха я и сам собирался рассказать сестре. Так что даже хорошо, что ты записал все доводы сэра Гальфрида. Я бы непременно перезабыл половину!
Сэр Эдмонд мечтательно улыбнулся.
— Спасибо, сэр Виталис. Я очень рад, что ты с таким пониманием отнесся к моему начинанию.
— Вот что, дорогой сэр, я хотел съездить проверить, не появились ли вновь драконы в ближайших окрестностях столицы.
— Думаешь, сэр Ланселот не сможет за себя постоять? — сэр Эдмонд был неисправим. Он просто органически был не способен удержаться от колкости.
— Я беспокоюсь не о сэре Ланселоте, а о королеве. Не хочу, чтобы моя сестра снова носила траур. Но я поеду ненадолго. Думаю, дня через три я вернусь.
— Возвращайся, дорогой сэр. Без тебя здесь будет совсем скучно.
Сэр Виталис весело рассмеялся.
— Боишься остаться без героев для своих хроник? Да тебе один сэр Гальфрид даст сюжетов на целую книгу!
На этот раз сэр Виталис сдержал свое обещание и вернулся во дворец на третий день к вечеру. Приехал он хмурый и озабоченный настолько, что сэр Эдмонд, встретившись с ним в коридоре, воскликнул:
— Что случилось, сэр Виталис? Опять драконы развелись? — и только потом спохватился. — Прости, дорогой сэр, я даже не поприветствовал тебя как подобает.
— Пустое, дорогой сэр. Я тоже рад видеть тебя. К сожалению, ты прав. Дракона я не видел, но зато видел довольно свежий драконий след. Надо будет снарядиться получше, да поехать выследить.
— Может возьмешь с собой дружину?
— А кто останется в городе? — возразил сэр Виталис. — К тому же, я не хочу рисковать людьми. Скольких отважных рыцарей и оруженосцев сгинуло в подобных схватках!
Сэр Эдмонд промолчал, но так выразительно посмотрел на своего собеседника, что тот невольно рассмеялся.
— Ты хочешь сказать, дорогой сэр, что я и в седле-то с трудом держусь, куда уж мне с драконами сражаться! Но, видишь ли, тут одной отваги мало, тут нужна особая сноровка. Сам знаешь, ежели придется мне выйти на ристалище, то меня разве что ребенок не победит, но с драконами я сражаюсь спешась. Стараюсь расставить ловушки, да и заманить дракона в такое место, где он не может так свободно двигаться. Когда у дракона стеснены движения, да пара лап в капканах, тогда его можно победить.
Сэр Эдмонд понимающе кивнул.
— Ты безусловно прав, сэр Виталис. Но скажи, почему ты никогда не рассказывал об этом придворным менестрелям?
— К чему, сэр Эдмонд? Что бы они в песнях воспели, что я даже когда кого и побеждаю, то делаю это не вполне по-рыцарски? А как можно воевать по-рыцарски с подлой тварью? Разве дракон по-рыцарски убил короля Арнольда?
— Понятно, — протянул сэр Эдмонд. — Ты опять прав, сэр Виталис, но даже зная некоторые твои секреты, я не меньше восхищаюсь твоими победами.
Сэр Виталис улыбнулся и хлопнул собеседника по плечу.
— Мы всегда с тобой хорошо понимали друг друга, дорогой сэр. Но хватит о грустном. Что во дворце? Все тихо?
Рыцарь кивнул.
— А как продвигаются твои хроники?
— Если хочешь, я дам тебе почитать. Здесь была препотешная история. Явилась ко двору девица и объявила себя незаконной дочерью сэра Пелинора. Тот стал спрашивать, откуда она, кто родители, в какой местности жили. Она отвечает, и хоть бы раз отгадала! Сэр Пелинор в той местности не только никогда в жизни не был, но вообще про таковую слыхом не слыхивал. А уж чтобы гулять там в столь юные годы — сэру Пелинору-то едва за тридцать, так этого и подавно не было.
— И что? — смеясь спросил сэр Виталис.
— Да ничего. Посмеялись и отправили девицу вспоминать подробности. А еще лучше, чтоб привела родителей.
— Думаешь, приведет?
— Скорее уж расспросит наших слуг и скажет, что перепутала. И имела в виду сэра Галахада. Дело было как раз в районе его феода. Вот только сэр Галахад в те годы, боюсь, был еще слишком юн для таких дел.
— Ну вот, сэр Эдмонд, а ты опасался, что тебе не хватит сюжетов!
— При гельвецийском дворе не заскучаешь, — усмехнулся сэр Эдмонд. — Выйдешь к ужину?
— Да, вот только сполоснусь с дороги.
— Твоя сестра нас всех здорово вымуштровала. Даже в ее отсутствие все целыми днями бегают руки мыть.
Сэр Виталис посмеиваясь пошел к себе. Сэр Эдмонд умел поднять настроение. Вот и Женева порадуется, когда сэр Эдмонд ей поднесет свои Дворцовые хроники.
На следующий день сэр Виталис решил посетить родителей Артура. Молодой человек волновался, что оставляет своих стариков одних, и сэр Виталис обещал ему присмотреть за порядком. Собственно, это было одной из причин, по которым он отлучился из дворца всего на три дня. Правда, сэр Артур сознался ему, что он сказал родителям в случае чего обращаться к сэру Галахаду, и долго извинялся, что не послал к нему, к сэру Виталису. Но он, Артур, был уверен, что сэр Виталис опять уйдет на дракона и вернется в лучшем случае к их приезду.
Родители Артура жили недалеко от дворца, так что сэр Виталис собрался пойти туда в сопровождении одного лишь оруженосца. И даже не надел доспехи. Он вышел на порог дворца и увидел подъезжающего рыцаря, облаченного в железо с ног до головы, почему-то выкрашенное в синий цвет, в сопровождении оруженосца с вымпелом на здоровенном копье.
— Эй, любезный, прими лошадь и поди скажи своему господину, что сьер Франциск из Арля явился испытать вашего лучшего рыцаря на предстоящем турнире.
Сэр Виталис высокомерно оглядел прибывшего и вежливо спросил:
— Это ты мне?
Оруженосец сэра Виталиса Ивейн торопливо кликнул во дворце подмогу и взял оружие на изготовку. Дружинники во дворе, пропустившие было рыцаря с посланием к королеве, торопливо подбежали, сжимая оружие, из дверей выглянул одетый в легкую кольчугу сэр Пелинор.
Собственно говоря, во дворце рыцари обычно ходили без доспехов. На это было несколько немаловажных причин. Первая по значимости — в латах рыцари потели, а королева на дух не выносила крепкий мужской дух. Вторая по времени возникновения, но далеко не последняя по значимости причина была та, что под латами портились роскошные бархатные костюмы. Третья — их, костюмы, никто не видел. А как тогда прикажете щеголять?
В общем, причин хватало. Изо всех рыцарей кольчугу во дворце носил только дежурный офицер. Доспехи же надевали только на дело. На турнир, или там на сражение.
Приезжий рыцарь с облегчением увидел одетого в кольчугу сэра Пелинора.
— Дорогой сэр, я вероятно не совсем понятно выразился. Я бургундский рыцарь сьер Франциск из Арля. Я привез вызов от меня и еще от нескольких моих товарищей, которые ожидают меня за воротами замка, лучшим рыцарям Гельвеции померяться силами на ближайшем турнире.
Рыцарь протянул сэру Пелинору свернутый в трубочку пергамент.
— Примите наши верительные грамоты, сэр, и скажите вашим людям, чтобы они взяли моего коня.
С этими словами рыцарь снова кивнул в сторону сэра Виталиса, одетого в роскошный коричневый с золотом бархатный костюм, кутающегося в такой же плащ на соболином меху.
Сэр Пелинор вздернул голову не менее высокомерно, чем сэр Виталис.
— Сьер, прежде чем привозить вызов, поучитесь вежливости. Разговор с хозяином дома положено начинать с вежливого приветствия, а не с требования, чтобы первый рыцарь королевства подержал твоего коня.
Рыцарь растерялся.
— Рыцарь? Прости, сэр, но ты без доспехов.
— А ты, вероятно, и спать в них ложишься, — возразил сэр Пелинор. По его понятиям оскорбление, нанесенное сэру Виталису требовало гораздо больших извинений и объяснений. Впрочем, синий рыцарь придерживался того же мнения и, наскоро подтвердив, что действительно, бывает, когда он не снимает доспехи даже ночью, снова принялся извиняться. Сэр Виталис заскучал. Сэр Пелинор же решил не останавливаться на достигнутом.
— Раз ты приехал к нам с дружеским визитом, сьер Франциск, то прежде чем входить во дворец, тебе следовало заехать на постоялый двор и вымыться с дороги. Да не пожалеть мыла и дезодоранта!
— Кого не пожалеть? — удивился синий рыцарь.
— Сэр Пелинор, — вмешался сэр Виталис, — думаю, если ты хочешь увидеть пристойный результат, тебе лучше поручить заботу об этом рыцаре, да и обо всех его товарищах заодно, своим людям.
Сэр Пелинор кивнул, еще раз прожег приезжего взглядом, и отдал дружинникам и слугам соответствующие распоряжения.
Сэр Эдмонд, в бархатном костюме красивого вишневого цвета, отделанном соболиным мехом, выглянул во двор посмотреть, скривил свой горбатый нос, но остался. Конечно, дорогие сэры, от этого синего рыцаря, извините, несет, но материал-то для хроник собирать надо!
Синий рыцарь покраснел как рак, в кипятке, когда до него дошел смысл распоряжений сэра Пелинора.
— Ты оскорбляешь меня, сэр! — воскликнул он, прерывая сэра Пелинора на полуслове.
— Нет, сьер, это ты оскорбляешь и нашу королеву, и всех наших рыцарей и само звание рыцаря своим внешним видом! — отрезал сэр Пелинор. — Более того, ты нарушаешь божескую заповедь!
— Это какую? — удивился синий рыцарь, возвращая себе природную окраску.
— Уважение к богу и его образу и подобию здесь на земле, — сурово ответил рыцарь. Сэр епископ видя, что королеву в вопросах личной гигиены не переубедить, подобрал для этого соответствующее обоснование и заставил всех своих священников и благородных рыцарей вызубрить его назубок. Так что у сэра Пелинора, равно как и у других рыцарей Гельвеции, была на этот счет прекрасная теоретическая подготовка.
Синий рыцарь решил не вдаваться в теологические споры, вспомнил, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят и счел за благо подчиниться. Его товарищи, которые как раз успели подъехать, молча поклонились и последовали примеру сьера Франциска
Слуги повели приезжих рыцарей в отдаленные покои дворца, где они не должны были причинить особого беспокойства, а сэр Пелинор обернулся к сэру Виталису.
— Ты опять на дракона собрался, сэр Виталис?
— Нет, сэр Пелинор, я просто хотел навестить стариков Артура. Он очень привязан к людям, воспитавшим его так, что сэр Ланселот не погнушался признать отцовство. Это после стольких-то лет!.
— Ты балуешь его, сэр Виталис.
Тот пожал плечами:
— Племянник.
— Да, действительно. Вернешься, приходи в зал советов. Поговорить надо.
— Я собирался вернуться к обеду, сэр Пелинор. Там и поговорим.
— Ничего не имею против, — согласился гельвецийский военачальник и вернулся во дворец.
Сэр Эдмонд покрутил носом и тоже скрылся. Погода стояла довольно прохладная, а он не надел мехового плаща. Сэр Виталис наконец-то смог продолжить свой путь.
Сэр Виталис застал семью Артура за обедом. Хозяин сидел во главе стола, вокруг детишки мал, мала, меньше — всего пять душ, и хозяйка. Да, понятно, почему родители продали Артура сэру Ланселоту за сущие гроши. При такой нужде лишнего едока и задаром сплавить можно! Впрочем, сейчас семья не нуждалась. Из миски на столе шел сытный мясной парок.
При виде благородного господина в бархатном камзоле, все торопливо встали и опустились на колени.
— Помилуйте, благородный господин, — начал было хозяин дома, но сэр Виталис перебил его.
— Встаньте, добрые люди. Я просто заглянул посмотреть все ли у вас в порядке. Племянник волновался, оставляя вас одних, вот я и зашел. Я — брат королевы сэр Виталис, — пояснил он в ответ на недоуменный взгляд хозяйки.
Хозяева низко поклонились.
— К чему было так беспокоиться, благородный господин, — проговорил хозяин дома.
Сэр Виталис огляделся по сторонам — в доме было довольно чисто. Одежда у всех была опрятной, да и мыло в доме водилось, по всему видать, что говорило о богатстве семьи гораздо больше, чем даже отдельная посуда для каждого члена семьи. Иногда даже в рыцарских домах делили одну тарелку на двоих, а тут, в простом крестьянском доме у каждого своя миска! И мебели в доме хватало.
— Никакой нужды не испытываете? — сэр Виталис вернул свое внимание хозяевам дома.
— Нет, благородный господин, благодарствуйте. Сын... — хозяин осекся. Если еще материнство у его жены никто не оспаривал, то его отцовство принято было отрицать. — Сэр Артур позаботился о нас. Мы ни в чем не нуждаемся, и есть даже несколько монет про запас.
Сэр Виталис увидел, что хозяйка бросила на мужа кинжальный взгляд. По ее мнению, он сказал лишнее. Виталис улыбнулся и положил на стол несколько золотых.
— Прощайте, добрые люди. Если возникнет в чем нужда, можете обращаться. А меня не будет — так к сэру Галахаду, как вам Артур и говорил. Я-то редко бываю во дворце.
— Благородный господин, а сражаться с драконами очень страшно? — спросил старший из наличествующих сын. Судя по всему, третий ребенок в семье. Отец пришикнул было на него, но сэр Виталис улыбнулся.
— Это опасное и трудное дело, малыш, — отозвался он и вышел.
Уже из-за двери он услышал слова хозяина:
— Ты как это с благородным господином разговаривал? Смотри, договоришься! Сэр Виталис пожалел тебя, а другой бы не посмотрел, что ты еще ребенок!
Сэр Виталис вздохнул и пошел ко дворцу. Хозяин, отец Артура, был совершенно прав. Это ему все по фигу, а кто другой бы не монетами за подобную дерзость заплатил. Черт возьми! Сэр Виталис внезапно понял, что так и не знает, как зовут родителей Артура. Молодой человек говорил мать и отец, хозяин и хозяйка. А ему и в голову не пришло спросить.
Сэр Виталис подумал было вернуться спросить, но потом вспомнил:
— Ох, еще же этих бургундцев черт принес!
С этими словами сэр Виталис поспешил во дворец. Сэр Пелинор ведь должен был ждать его к обеду...
Да, именно этот вопрос и стал предметом обсуждения.
Когда сэр Виталис вышел к обеду, временные заместители королевы с супругами уже сидели за столом.
— Мы ждем тебя, сэр Виталис, — озабоченно проговорил сэр Пелинор.
— Я задержался? — спросил сэр Виталис, усаживаясь на обычное место за столом.
— Нет, но я озабочен, дорогой сэр. Во дворце двенадцать бургундских рыцарей с пажами и оруженосцами, а нас всего ничего.
— Ты забыл о королевской дружине, сэр Пелинор, — отозвался сэр Виталис, отхлебывая пенистый сидр из кубка.
— Пехотинцы, — презрительно скривился сэр Пелинор.
— Арбалетчики! — возразил сэр Виталис.
— Но я и не говорил, что столица в опасности, — торопливо уточнил сэр Пелинор. Арбалетчики были любимой выдумкой сэра Виталиса. Он, как и его сестра, был горазд на разные выкрутасы. Единственно, сестра его ратовала за старину, а сэр Виталис был ярым поборником прогресса. — Только, сэр Виталис, нас четверо против двенадцати рыцарей, бросивших нам вызов.
— Ну, во-первых, не четверо. Насколько я знаю, сэр Мюрэй и сэр Рональд остались в столице, только занялись вплотную своими делами. Сэры Ланселот, Персиваль и Кэй будут здесь недели через полторы, а сэр Ланселот один как минимум троих стоит!
— И сэр Артур приедет вместе с ними, — вставил сэр Эдмонд.
— Оставь, дорогой сэр, Артур еще ребенок, — возразил сэр Виталис.
— Вот именно, сэр Виталис. Поэтому нам и нужно вызвать подкрепление. Сэру Артуру выходить на ристалище еще рано, тебе, сэр, ты уж прости, бесполезно, а сэру Ланселоту не по чину. Он хоть и не коронован, но все равно почитай что король.
Сэр Виталис кивнул.
— Значит, сэр Пелинор, нам нужно послать за остальными. Если ты сейчас пошлешь аак по Женевскому озеру, то через неделю здесь будут все бароны Гельвеции. И, в конце концов, к турниру должны прибыть и остальные.
— Ты прав, сэр Виталис. Это я от неожиданности.
— Ты просто не привык считать арбалетчиков серьезной силой, — усмехнулся сэр Виталис. — А зря. Помнишь, как я тебе показывал, как арбалетная стрела пробивает тяжелый рыцарский доспех?
Сэр Пелинор вздохнул. Он помнил.
— Это что ж получается, дорогой сэр, если много будет арбалетчиков, то рыцари на поле боя будут и не нужны?
— Рыцари будут нужны всегда, сэр Пелинор, — возразил сэр Виталис. — Вот только далеко не всегда они будут решающей силой в сражении.
— А когда они ей были? — вздохнул сэр Пелинор. Он вообще был большим реалистом. — Решающая сила любого сражения — пехота.
— И это действительно будет всегда, — отозвался сэр Виталис. — Ну ладно, дорогой сэр, что делать решили, теперь нужно решать с чего начать. Точнее с кого.
— А по часовой стрелке, — сэр Пелинор решительно отмахнулся от такой пустяковой проблемы.
— Ну вот и отлично. Нет, ну надо же как бывает просто решить эти два фундаментальных вопроса, если не погрязать в мелочах!
Как ни странно, этот же вопрос «что делать?» стоял и перед королевой. Пробыв несчастные сутки в замке сэра Персиваля, леди Женева с ужасом поняла, что сыта по горло местной экзотикой. И это не смотря на предусмотрительность сэра Ланселота, попросившего леди Миранду выделить им для целей гигиены отдельную комнату.
И сейчас перед леди Женевой встал вопрос как бы поскорее убраться из замка, не задевая чувств гостеприимных хозяев.
Нет, королева прекрасно понимала, что дворовым девкам положено спать на полу в ткацкой, мужикам — на полу в общем зале и что тратить дорогостоящее мыло на них — никому не нужная роскошь.
Вот только ее привычки говорили совсем другое. И здесь не помогали даже объяснения сэра Ланселота, уверявшего ее, что это повсеместно заведенный порядок и пока что королеве удалось вернуть к обычаям благословенной старины только столицу и пригороды. Королева со всем соглашалась и пыталась сделать вид, что все в порядке, вот только ей всегда плохо удавалось проконтролировать выражение своего лица. На нем сэр Ланселот и сэр Персиваль читали, как по книге, что королева считает минуты, которые им еще предстоит провести в этом замке и с раскаянием припоминает все свои былые прегрешения.
Сэр Ланселот, чтобы несколько сгладить ситуацию, старался почаще выводить жену на прогулку, причем не по деревне, а по парку и по берегу озера Грюейр, а сэр Персиваль занялся немедленным переоборудованием своего замка. По крайней мере, уже к вечеру второго дня были заменены все тюфяки, которые, по мнению леди Миранды, могли послужить еще несколько лет, если к ним не особенно принюхиваться.
Когда королева после прогулки уловила в замке сэра Персиваля только запахи свежих трав и туалетного мыла, она нашла жизнь вполне сносной и даже примирилась с отсутствием привычных санитарных удобств. Тем более, что леди Миранда приставила к королевской семье полдюжины слуг — по двое на каждого, чтобы все пожелания дорогих гостей выполнялись незамедлительно.
Королева улыбалась, благодарила, и только оставаясь наедине с сэром Ланселотом со вздохом говорила ему:
— Теперь ты видишь, дорогой, что построить нормальный водопровод и канализацию обойдется дешевле, чем держать в доме такую прорву бездельников, которые заняты исключительно тем, что заменяют эти необходимые в быту вещи. А люди эти с гораздо большей пользой могли бы заняться какой-нибудь работой. Шитьем, например, или же землепашеством. При таком положении дел слуг нужно вполовину меньше, и толку с них будет вдвое больше.
Сэр Ланселот спокойно относился к некоторым неудобствам жизни в провинциальном замке, и радовался тому, что с ними нет сэра Виталиса. Он полагал, что будь сэр Виталис при королеве, основная часть ее замечаний была бы адресована именно ему. А сэр Ланселот больше всего на свете хотел пользоваться доверием жены. Да, она хорошо к нему относилась, была нежна и ласкова, но сэр Ланселот хотел большего. Он хотел откровенности. А леди Женева держала свои тайны при себе. Но, если королева поймет, что ему можно доверять, что ее тайны для него дороже, чем все золото мира, что он, Ланселот, хочет разделить с Женевой все невзгоды и радости, уготованные ей в жизни, то, может быть, тогда она все же решится разговаривать с ним откровенно и расскажет правду про любимого фамильного дракона и про то, как она собирается его использовать.
Впрочем, несмотря на все старания сэра Ланселота устроить жене идиллический отдых на лоне природы, леди Женева вести такую жизнь более двух дней была просто органически не способна. На второй день пребывания в замке, после завтрака, состоящего из сидра и сыра, леди Женева предложила все же заглянуть в деревню. Сэр Ланселот учтиво согласился, оставив возражения при себе. Насколько он знал свою жену, уже через десять минут ей прискучит разговор с поселянами, потому как о чем она может разговаривать с необразованными смердами?
Но сэр Ланселот ошибся. Королева первым делом направилась в кузницу. Кузнец — здоровенный детина, ростом и сложением напоминающий самого сэра Ланселота, ковал что-то в прокопченной кузне. Увидев вошедших к нему благородных господ, кузнец хмуро поклонился, недовольный, что ходят тут всякие, от работы отвлекают, да еще разговаривай с ними не пойми как. Благородные!
Но королева спросила его, что он думает, об изготовлении пружины для часов Феронта. И через несколько минут королева и деревенский кузнец углубились в тонкости холодной ковки стали и протяжки проволоки. Так, что кузнец забыл, что перед ним королева и женщина.
Только выйдя из кузни, сэр Ланселот проговорил:
— Ты так много знаешь о ковке, дорогая.
— Просто, перед отъездом я проконсультировалась с Виталисом, а он то знает обо всем на свете!
— На твоей родине принято получать обширное образование?
— У нас принято изучать все понемножку. А сэр Виталис всегда любил вдаваться в подробности. Он ухитрялся запомнить самые неожиданные вещи и стал настоящим энциклопедистом. Правда, практическое приложение своим знаниям он нашел только здесь, в Гельвеции.
— Хотелось бы мне там побывать, — заметил сэр Ланселот, предварительно убедившись, что их никто не услышит.
— Не уверена, что тебе бы там понравилось, — возразила королева. — Тебе бы пришлось там не легче, чем мне в первые дни в вашей столице.
— А потом?
— Привыкнуть можно к чему угодно, — королева пожала плечами и обратилась к подошедшему сэру Персивалю. — Ты прекрасный хозяин, дорогой сэр. Я даже не ожидала, что твой феод содержится в таком образцовом порядке. Хотя, мне следовало бы об этом догадаться. Когда ты сказал, что Феронт установил в твоем дворе часы и показывает их за деньги. Из этого следует то, что в твоем феоде наличествует достаточное количество людей, способных заплатить за погляд. То есть, народ не бедствует.
Сэр Персиваль просиял и принялся подробно рассказывать о своих методах управления феодом. Королева слушала и вставляла такие замечания, что сэр Ланселот только диву давался. Непохоже, что эти сведения королева почерпнула у сэра Виталиса...
На исходе третьего дня пребывания королевской четы в замке, сэр Персиваль получил известия от сэра Пелинора с голубиной почтой. Прочитав послание, он немедленно пошел разыскивать королеву.
Та оказалась недалеко. Она в очередной раз разглядывала во дворе замка деревянные часы, дивилась, что они еще и ходят, и обсуждала с Феронтом проблемы миниатюризации. Причем, по словам королевы, выходило, что маленькие часы сделать несравнимо легче, чем большие. Королева с Феронтом уже собрались перенести совещание к деревенскому кузнецу, как королева заметила сэра Персиваля.
Сэр Персиваль подошел к королеве.
— Государыня, я получил известие от сэра Пелинора с голубиной почтой.
— Что-нибудь случилось? — обеспокоилась королева.
— На предстоящий турнир ко двору прибыли двенадцать бургундских рыцарей померяться силами с лучшими рыцарями Гельвеции. Сэр Пелинор просит меня не задерживаться в замке, а возвращаться в столицу вместе с вами.
— Что ж, так и сделаем, — кивнула Женева.
— Я подумал, государыня, что если вы пожелаете выехать немедленно, то я могу организовать это буквально завтра утром. Сам же выеду дня через три. Сразу же, как закончу некоторые неотложные дела.
Королева бросила быстрый взгляд на мужа, который имел вид, что дай, де, ему только добраться до столицы, он тут же примет вызов всех двенадцати рыцарей вместе и каждого по отдельности и тогда им, рыцарям, здорово не поздоровится!
— Не думаю, что мне стоит так уж спешить, дорогой сэр, — возразила леди Женева. — Думаю, мы отправимся все вместе, да еще соберем по пути сэра Ловеля и других баронов, живущих на этом конце Женевского озера.
— Может быть, мне и правда поехать завтра утром? — озабоченно проговорил сэр Ланселот.
— Зачем? В столице остались сэр Пелинор и сэр Галахад. Они прекрасно проконтролируют ситуацию. Думаю, уже сейчас сэр Пелинор послал за живущими в окрестностях рыцарями, так что тебе нет нужды спешить, дорогой. К тому же, не думаешь же ты выходить на ристалище?!
— А почему нет? — удивился сэр Ланселот.
— Потому, что ты мой муж, дорогой.
— Но я же не король, любимая, так что мое положение позволяет мне принять вызов.
— Поединок — дело ненадежное, Ланселот. А я бы не хотела, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Ты можешь быть ранен и даже убит. Если ты меня хоть немножечко любишь, ты не будешь настаивать на своем участии в этой затее.
Сэр Ланселот был не против подраться и преломить копье — другое в честь своей прекрасной дамы, но слова королевы бальзамом пролились на его сердце. Он просиял и поцеловал ее руку.
— Но кто-то же должен предводительствовать в схватке, — озабоченно продолжал сэр Ланселот. — Сэру Пелинору нельзя — он твой военачальник. Я останусь при тебе. Кто же выступит в честь моей возлюбленной королевы?
— Если позволите, дорогие сэры, то это сделаю я.
Леди Женева вздрогнула и обернулась. Она и забыла о присутствии сэра Кэя.
— Благодарю тебя, дорогой сэр, но подумай сам, как это будет выглядеть? Ты брат покойного короля Арнольда и второй наследный принц Гельвеции.
— Но есть же первый! — сэр Кэй указал на сэра Артура, который внимательно прислушивался к разговору и пока не решался вмешаться. — Кроме того, государыня, скажите, кого вы с легким сердцем отправите на ристалище?
Леди Женева смущенно молчала.
— Я согласен с вами, что сэру Ланселоту нельзя принимать вызов. Слишком большая честь. В равном положении находится и сэр Артур. Я же всего лишь второй наследник трона, так что мое участие в турнире будет всем понятно. Артур — молод, а я уже в том возрасте, что пора уже подумать о чести имени.
Королева с некоторым сомнением покачала головой. Сэр Артур понял, что настал его звездный час.
— Государыня, позвольте мне принять участие в турнире, — попросил он. — Я никогда еще не выходил на ристалище, а мне так хочется оправдать ваше высокое доверие.
— Если бы на турнире были только рыцари Гельвеции, я бы еще мог допустить тебя к участию, Артур, присутствие же бургундцев придаст турниру через чур серьезный и даже опасный характер, — возразил сэр Ланселот.
— Но, отец, — Артур шагнул к сэру Ланселоту и просительно коснулся его руки, —среди бургундцев не найдется рыцаря равного тебе, а ты сам говорил, что я готов потягаться силами со многими достойными рыцарями, за исключением тебя и сэра Пелинора.
Сэр Ланселот нахмурился, и Артур вздохнул и сник.
— Сэр Кэй прекрасный рыцарь и слава его не увеличится от участия в еще одном турнире, меня же, как рыцаря, никто не знает, — проговорил он.
Сэр Ланселот обнял Артура за плечи:
— У тебя еще все впереди, сынок, — твердо сказал рыцарь. — Сразу же по возвращении в столицу ты сможешь приступить к усиленным тренировкам. И когда я пойму, что ты можешь выступать на турнире против меня, рискуя при этом не собственной шеей, а обычным поражением, я позволю тебе участвовать на турнирах.
Артур приободрился и с надеждой посмотрел на прославленного рыцаря.
— У тебя еще все впереди, сынок, — сэр Ланселот ласково потрепал Артура по плечам и тот, наконец, улыбнулся.
Королева спокойно слушала эту беседу, не вмешиваясь в разговор. При этом, она продолжала поглядывать на сэра Кэя. Судя по всему, увиденное ее удовлетворило и королева решилась:
— Благодарю тебя за предложение, сэр Кэй. Но я не могу принять это решение без согласования с сэром Пелинором, сэром Галахадом и, конечно, с сэром Ланселотом. Отложим решение этого вопроса до столицы.
— Моя королева, я вижу только двух претендентов на эту роль, — возразил сэр Кэй. — Это сэр Галахад и я. Значит, как и всегда, решающий голос ваш, государыня.
Леди Женева усмехнулась.
— Мда... Что скажешь, Ланселот?
— Сэр Кэй вправе просить для себя милости надеть твои цвета на турнире, и он вполне достоин этой чести. То же самое я могу сказать и о сэре Галахаде. Так что решать тебе...
Королева улыбнулась и протянула сэру Кэю руку. Тот почтительно опустился на одно колено и поцеловал ее.
Королева вернулась в столицу точно в назначенный ранее срок. К этому времени в столицу уже успели съехаться многие рыцари и бароны, так что желающих принять вызов бургундцев нашлось много. Сэр Кэй оказался прав. Сэр Галахад и в самом деле хотел принять вызов от имени рыцарей Гельвеции и ждал только одобрения королевы, чтобы объявить о своем решении. Узнав, что его успели опередить, рыцарь вздохнул.
— Что ж, остается только пожалеть, что вы оставили меня в столице, государыня. Сэр Кэй безусловно достоин этой чести. Дорогой сэр, ты позволишь мне выступить под твоим началом?
— Сэр Галахад, это огромная честь для меня. Я никогда бы не посмел просить тебя об этом.
— Дорогой сэр, мы должны достойно ответить на вызов бургундцев.
Сэр Ланселот решительно прервал поток любезностей, которыми два рыцаря, судя по всему, собирались обмениваться до поздней ночи.
— Сэр Галахад, на счет одиночных поединков я спокоен. Но кто, кроме бургундцев, решится выступить против нашего предводителя, который наденет цвета королевы?
Сэр Галахад вздохнул.
— Желающих нашлось больше, чем достаточно, сэр Ланселот. На турнир приехали еще восемь рыцарей из Авиньона, шестеро из Гренобля, четверо из Турина и десять из Милана. Итого, общим числом сорок человек. Честно говоря, дорогой сэр, это выходит за пределы моего понимания. Мы уже очень давно не устраивали больших турниров. И этот собирались организовать почти на учебном уровне. Для молодежи.
— Сорок рыцарей? — сэр Ланселот нахмурился. — Моя королева, думаю, сэр Кэй уступит мне честь выступать от твоего имени без лишних обид.
Сэр Кэй приготовился было возражать, но тут вмешался сэр Пелинор.
— Ваше высочество, с вашей стороны это будет слишком большой честью. Участие в турнире вашего высочества совершенно исключено.
Сэр Ланселот понял и кивнул в знак согласия. Потом виновато оглянулся на королеву.
— Дорогая, прости, что я просил об этом, но меня тревожит присутствие сорока иноземных рыцарей на нашей территории.
— Меня тоже, — озабоченно согласилась леди Женева. — Сэр Пелинор, тебе следует немедленно заняться укреплением границ. В столице хватит полусотни рыцарей и роты арбалетчиков сэра Виталиса. Кстати, а где сам сэр Виталис? Неужели опять занят истреблением драконов?
— Нет, государыня, — ответил сэр Пелинор. — Сэр Виталис проводит учения арбалетчиков, и просил передать вам, что присоединится к вам за обедом. На границы я уже разослал усиленные патрули. Оставить же в столице менее сотни рыцарей я считаю просто невозможным. Я не говорю, что наши гости искуснее нас, но военный успех довольно ненадежная вещь. Побеждают даже лучших из лучших, ежели на то есть воля божья.
— Хорошо, сэр Пелинор. Я знала, что ты сумеешь обо всем позаботиться, поэтому оставляла столицу со спокойной душой. А где сэр Эдмонд?
— Сэр Эдмонд готовит площадку для предстоящего сражения. Собственно говоря, площадка-то будет обычная, но турнир продлится три дня, так что приходится заботиться о самых неожиданных вещах. Вчера только мы с сэром Галахадом объехали гостиницы, и в двух из них обнаружился прискорбный недостаток мыла. Причем не по вине сэра Мюрэя. Отнюдь. Сэр Мюрэй к турниру выпустил новый сорт. Настоящее хвойное мыло, государыня!
— Очень мило, — улыбнулась королева.
— Виноватыми оказались хозяева гостиницы. Они не считали возможным включить мыло в счет, поскольку гостиницы предназначены для беднейших участников и зрителей турнира, и не хотели снабжать им постояльцев за свой счет.
— И что же? — переспросила леди Женева.
— Сэр Галахад нашел прекрасный выход, государыня, — с довольным видом ответствовал сэр Пелинор. — Каждый кусок мыла можно разрезать на восемь маленьких кусочков при помощи толстой нитки. В таком виде оно становится по карману даже небогатым людям. Бедных же, хвала всем святым, в Гельвеции не так много. К тому же, они не имеют обыкновения разъезжать по турнирам.
— Почему? — удивилась королева, вспомнив плебеев Рима.
— Настоящие бедняки в Гельвеции это или семьи лишившиеся кормильцев, а им не до забав, или же лентяи, которым лишний раз задницу от печки оторвать лень. Так они и сюда поленятся приехать!
— Ты больше говоришь о мыле, чем о предстоящем турнире, сэр Пелинор, — заметил сэр Ланселот.
— Дорогой сэр, ты бы не говорил мне таких слов, ежели бы знал, что нам четверым пришлось пережить на банном поприще. Больше, чем я знавал на бранном, клянусь честью!
— Вот как? — заинтересовался сэр Ланселот.
— Ты только представь, сэр Ланселот, ко двору явились сорок рыцарей, при них пажи и оруженосцы общим числом двести пятьдесят человек, и ни один из них понятия не имеет, я уж не говорю о дезодоранте, о мыле! Хорошо еще сэр Виталис придумал поручить надзор за этим делом нашим оруженосцам! Так они, паразиты, теперь просят премию!
Сэр Ланселот весело расхохотался.
— Наши менестрели уже сложили не одну балладу про это, правда, я пока запрещаю их петь. Вот закончится турнир, разъедутся гости, тогда — пожалуйста. Сэр Виталис даже предложил устроить конкурс на лучшую балладу на эту животрепещущую тему.
Сэр Пелинор обратил внимание, что у сэра Артура, скромно державшегося позади отца, при этих словах загорелись глаза. Рыцарь понял, что молодой человек вспомнил свое недавнее прошлое и прикидывает, какую балладу мог бы написать он сам. Сэр Пелинор почтительно, как и подобало обращаться к наследному принцу, обратился к Артуру.
— Ваше высочество, вы могли бы войти в судейское жюри. Все мы помним ваши великолепные баллады, так что ваше мнение будет особенно ценно.
— Благодарю тебя, сэр Пелинор, — Артур вежливо поклонился. — Буду рад помочь, если государыня и мой отец не будут против.
— Там видно будет, — добродушно проворчал сэр Ланселот. — Пойдем, дорогая, нужно привести себя в порядок с дороги. Или ты хочешь подождать сэра Виталиса?
— Нет, зачем? Встретимся за обедом. На какой день у нас назначен турнир?
— На восемнадцатое февраля, государыня.
— Это через четыре дня? Значит, народ уже начал съезжаться. Но все-таки интересно, что привело сюда такое количество бургундцев?
С этими словами королева пошла к себе. Сэр Ланселот вежливо поклонился рыцарям и прошел следом за королевой. Артур по возможности незаметно выскользнул в боковую дверь. Ему хотелось разузнать побольше об иноземных рыцарях у своих бывших товарищей по ремеслу. Если уж ему не позволяют участвовать в турнире, может же он хотя бы поговорить о нем!
День турнира выдался прохладным и солнечным. По словам сэра Ланселота, лучшей погоды нельзя было и желать. Рыцарям не будет жарко и дождь не сделает скользким ристалище.
Турнир должен был начинаться в десять часов утра и завершаться к двум часам дня. В первый день турнира должны были произойти одиночные схватки, во второй — сорок рыцарей под предводительством сэра Кэя должны были отразить нападение сорока иноземных рыцарей под предводительством сьера Франциска из Арля. На третий день намечались состязания арбалетчиков. Наградой победившему рыцарю должна была стать золотая цепь с медалью, на которой был изображена королева Женева и пятьсот золотых. Победившего арбалетчика ожидал приз в пятьдесят золотых монет и именной арбалет последней модели.
Турниры в столице Гельвеции, которую почти все уже именовали Женевой, в честь прекрасной королевы и ее никому неведомой родственницы, на которую она пару раз ссылалась, по ошибке назвав столицу Женевой, проходили на специальной площадке, оборудованной трибунами для зрителей и раздевалками для участников турнира. Во времена короля Арнольда на этой площадке в промежутках между турнирами, устраивались рынки, сейчас же, с воцарением королевы Женевы, там тренировались рыцари и арбалетчики. Королева не желала каждый день просыпаться от грохота стали.
Для высочайших особ была снаряжена особая крытая трибуна, или королевская ложа. Как правило, там размещалась королева с тремя ближайшими рыцарями, пажами и менестрелями. Рыцари, избравшие себе участь зрителей, усаживались рядом. Практически, гельвецийская знать с чадами и домочадцами занимала всю восточную трибуну стадиона. Остальную часть стадиона занимали простые люди. А желающих поразвлечься всегда находилось предо-статочно.
Вот и сегодня, уже за час до начала турнира, все места были заняты. Свободными оставались только места королевы и ее приближенных. Королева была просто органически не способна явиться куда бы то ни было за час до начала.
Место сэра Пелинора — ложа поменьше, рядом с королевской, тоже пустовало, хотя сам сэр Пелинор прибыл на стадион раньше всех. Он отвечал за порядок и к десяти утра успел уже сбиться с ног сам и загонять всех своих многочисленных помощников. Это сэру Ланселоту вольно было посмеиваться над его проблемами. У сэра Ланселота проблема одна — быть образцовым рыцарем. Правда, с тех пор, как он женился на королеве, сэр Ланселот автоматически стал верховным главнокомандующим гельвецийскими вооруженными силами, по выражению королевы Женевы. Никто другой подобное дикое словосочетание ни то что выговорить, придумать не сможет! Но все равно, как бы там ни назывался сэр Ланселот, за порядок на турнире королева спросит именно с сэра Пелинора. И если не хватит какой-нибудь мелочи, то виноват будет он, сэр Пелинор.
Ах, за время правления королевы Женевы, сэру Пелинору пришлось выдержать немало. Попробуйте-ка заставить десять тысяч простолюдинов и две тысячи благородных людей соблюдать на стадионе относительный порядок. Не сорить, не слишком шуметь, и, пардон, ходить по своим делам в строго отведенные для этого места. Пусть сэр Пелинор был одним из лучших рыцарей королевства, но не мечом же ему наводить порядок, в самом-то деле!
При короле Арнольде с этим было значительно проще, но и турниры к концу состязаний больше напоминали обыкновенную помойку. А утонченный вкус королевы не допускал подобных вещей. Она даже строго настрого запретила сражаться на турнирах отточенным оружием. Для поединков делались специальные незаточенные мечи и копья исключительно с деревянными наконечниками. И все равно иногда случались несчастья, королева гневалась, а виноват опять был сэр Пелинор. Если бы не справедливость королевы, сэр Пелинор давно бы подал в отставку! Хотя, если бы королева была несправедлива, она могла бы убрать сэра Пелинора и без этой процедуры.
Единственное, со времен воцарения леди Женевы, отпала необходимость каждый раз выбирать королеву турнира. Эта процедура была не столько хлопотной, сколько беспокойной. В самом деле, каждая женщина считает себя красавицей, а которая согласна признать, что бывают и покрасивее, числит за собой другие достоинства. Так что, выбрать одну и не обидеть остальных, было практически невозможно.
А с тех пор, как ныне покойный король Арнольд сказал, что королевой турнира может быть только королева Гельвеции, это стало традицией, значит изменению практически не подлежало. Вот разве что когда-нибудь потом, когда в Гельвеции будет править неженатый король, тогда придется снова заниматься этим вопросом. Впрочем, леди Женева была молода, сэр Пелинор искренне надеялся, что эти трудности его минуют.
В половине десятого утра, сэру Ланселоту надоело ждать супругу к завтраку и он зашел в будуар королевы поторопить ее.
Леди Женева задумчиво пудрила нос.
— Дорогая, пора идти. Турнир должен начаться через полчаса, а ты еще не завтракала. Нехорошо заставлять себя ждать.
— Сейчас, Ланс, я уже почти готова, — рассеяно отозвалась королева, отставляя пудру, — Остался последний штрих, — королева взялась было за помаду, потом вспомнила. — Ах, да, завтрак. Идем.
— Тебе это совсем не нужно, любимая, — сэр Ланселот поцеловал жене руку. После того, как Женева полчаса прихорашивалась, поцеловать ее в щеку Ланселот не решался, опасаясь выволочки. — Ты и так самая красивая.
Леди Женева улыбнулась и со вздохом возразила:
— Но мне уже не двадцать, дорогой. А выглядеть хочется не хуже, чем тогда.
Сэр Ланселот не стал уточнять пикантные подробности о возрасте своей супруги. Этот вопрос его волновал меньше всего.
За утренним столом королевы, с тех пор, как она вышла замуж, собирались только свои. Сама леди Женева, ее брат сэр Виталис, ее муж сэр Ланселот и их сын — сэр Артур. И еду на стол ставили с учетом всех вкусов. Впрочем, сэр Ланселот остался недоволен завтраком только один раз, когда завтракал с королевой впервые. Тогда леди Женева отнеслась к нему просто как к докучному визитеру. С тех пор, как она стала относиться к нему сначала как к жениху, а потом — как к мужу, завтраки подавали с учетом его вкуса — плотные и сытные.
С завтраком королева покончила быстро. И без десяти десять королевская семья, наконец, вышла из дворца под непрестанное ворчание сэра Виталиса, который терпеть не мог опаздывать. Впрочем, до стадиона было рукой подать.
В десять минут одиннадцатого, то есть почти что вовремя, королевская семья подъехала к стадиону и под бурные приветствия народа направилась на свои места в ложе.
— Нет, ну хоть бы раз ты пришла куда-нибудь вовремя! — уже в который раз за утро пробурчал сэр Виталис.
— Насколько мне известно, Талик, свои наручные часы ты проиграл сэру Персивалю, — не выдержала королева.
— Я зарядил электронные, — возразил сэр Виталис.
Сэр Ланселот картинно вздохнул. Его радовало только то, что леди Женева и сэр Виталис не стеснялись больше отпускать подобные замечания в его присутствии.
— Но я не об этом, — возразила леди Женева. — Я только хотела сказать, что выпуск наручных, или там карманных часов пока что не налажен. Так что уличить меня в опоздании способен только ты.
Сэр Ланселот усмехнулся в усы. Здесь королева была права.
— Это еще не повод... — начал было сэр Виталис.
— Повод, повод, — засмеялся сэр Ланселот. — Должна же королева Гельвеции иметь какие-нибудь привилегии?
— Людовик четырнадцатый в свое время говорил: точность — вежливость королей, — попробовал было возразить сэр Виталис.
— Он скажет это, Талик, если сэр Персиваль вместе со своим Феронтом все-таки исхитрится наладить производство достаточно компактных часов, — королева поклонилась собравшимся, вежливо помахала рукой в знак приветствия и сказала подошедшему сэру Пелинору. — Командуй, дорогой сэр, пора начинать.
Сэр Пелинор с поклоном отошел, подал знак герольдам и устроился в своей ложе. Герольды протрубили в трубы и глашатай стал зачитывать правила турнира. Не допускалось использование боевого оружия, не допускалось продолжение поединка в пешем строю, не допускалось преднамеренное нанесение телесных повреждений, как рыцарям, так и лошадям, и так далее. Честь Гельвеции представляли сорок рыцарей под предводительством сэра Кэя. В первый день турнира сорок рыцарей Гельвеции должны были сражаться против сорока приезжих рыцарей по очереди, во второй — предстояло командное сражение. Кто с кем должен сражаться в первый день определила проведенная накануне жеребьевка. Во второй день турнира каждый волен был искать себе противника по душе.
Выслушав в очередной раз правила турнира, сэр Персиваль, как всегда сидевший в королевской ложе, не выдержал и сказал:
— Из какого количества бездарных рыцарских романов вы с сэром Пелинором выкопали такую чушь, моя королева?
— Разве что-нибудь не так, дорогой сэр?
— Нормальные турниры устраиваются по другому.
— Так то — нормальные, — вздохнула королева. — А то — с участием зарубежной команды. Парням так захотелось подраться, что они проделали довольно утомительный путь. Мы с сэром Пелинором просто решили оказать им ответную любезность.
Герольд объявил первую пару, затрубили трубы и на ристалище с разных концов стадиона выехали закованные в железо рыцари. Синий рыцарь — сьер Франциск выехал против сэра Кэя, украсившего шлем красным и желтым страусовыми перьями — цветами королевы.
Рыцари выехали на середину арены, вежливо склонили копья в сторону королевской ложи — королева никогда не понимала этот обычай, поприветствовали друг друга и снова разъехались по сторонам. Герольды протрубили и две закованные в железо лошади понесли своих закованных в железо седоков к центру поля. Королева сжала руками подлокотники кресла и зажмурилась. От этого зрелища ей делалось просто дурно. Правда, в таких случаях, глаза имеют обыкновение открываться сами, причем в самый неподходящий момент. Вот и теперь королева раскрыла глаза в тот момент, когда рыцари сблизились, наставив друг на друга копья.
— Куда целит! — воскликнул сэр Ланселот. — В шлем трудно попасть!
Тем не менее, копье синего рыцаря угодило в щит сэра Кэя, а копье сэра Кэя — в шлем синего рыцаря. Сьер Франциск покачнулся, но завязки на его шлеме лопнули и шлем свалился на землю. Сам же рыцарь все-таки удержался в седле.
— Победитель схватки — сэр Кэй, — объявил герольд. — Следующая пара — сэр Галахад, Гельвеция, сьер Фернандо, Милан.
Королева обреченно вздохнула и приготовилась мужественно нести свой крест. Через несколько минут в королевскую ложу вошел сэр Кэй. Он успел не только снять латы, но и принять душ и переодеться. Приходить к чистюле-королеве в другом виде было просто немыслимо.
— Ваши цвета принесли мне победу, моя королева, — галантно проговорил рыцарь.
Королева улыбнулась и подала руку предводителю своей команды. Сэр Ланселот подозревал, что вот такие отвлечения и разговоры было единственным, что хоть сколько-нибудь скрашивало его супруге день. Королева менялась в лице, краснела и бледнела при виде падений с лошади и прочих неизбежных ранений гораздо больше, чем родственники пострадавших.
А народу такие развлечения нравились. И благородные, и простые люди, и мужчины и женщины, в равной степени радовались поединкам и громкими выкриками поощряли соперников. Введенные же королевой ограничения не особенно-то пришлись по душе зрителям. Публика считала, что теперь турниры почти что лишились драматизма и подлинного накала страстей. То ли дело, как один рыцарь тыкает другого огромной железякой и протыкает насквозь. Тот падает наземь в виде жука, насаженного на булавку, на арену льется кровь, победитель раскланивается. А теперь? Тьфу! И поговорить-то не о чем!
Паж принес в королевскую ложу напитки, и королева взяла кубок кальвадоса, чтобы сделать свое существование хоть сколько-нибудь сносным. Сэр Ланселот ограничился сидром. Он не пил во время сражений сам и не позволял пить своим воинам. Пусть он и не принимал участия в этом турнире, но мало ли что может случиться?
К счастью, предусмотрительность сэра Ланселота оказалась излишней. Первый день турнира закончился с незначительным преимуществом гельвецийских рыцарей, и королева наконец-то смогла встать, прочитать по бумажке речь с приветствиями и поздравлениями победителям сегодняшнего дня и пожелание победы сильнейшим в завтрашнем, поздравила сэра Кэя, как предводителя победившей стороны и вышла из ложи.
Сэр Ланселот обменялся привычными вздохами с сэром Персивалем. Оба они в последнее время чаще были зрителями, чем участниками турниров и оба удостаивались чести сидеть в королевской ложе. Если бы не честь, пожалуй что оба с удовольствием сели бы в другом месте. Королева так ощутимо страдала во время турниров, что они не могли получить подлинного удовольствия от зрелища. Вместо того, чтобы наблюдать за поединками, им приходилось скрашивать жизнь королевы. Бедняжка и так имела вид мученицы.
Обед, ознаменовавший первый день турнира, был скромнее, чем в обычные дни. Королева была твердо убеждена, что участникам турнира нельзя пить ничего крепче сидра и то в очень малых дозах. Поэтому и гельвецийских и иностранных рыцарей ждал просто хороший стол, по кубку сидра и сколько угодно компота из сухофруктов.
Сама королева пила кальвадос, объясняя это тем, что уже выпила кубок этого напитка во время турнира, а смешивать напитки, а тем более пить по нисходящей — дурной тон. Впрочем, леди Женева никогда особенно не злоупотребляла выпивкой. По ее глубокому убеждению, выпить со спокойной душой можно только в компании близких друзей, тех, кто тебя ни в коем случае не осудит. А таких у нее в Гельвеции не было. По крайней мере, она о таких не знала.
Так что обед прошел быстро и скучно, сразу после обеда королева отпустила рыцарей отдыхать и сказала, что ужинать будет в кругу семьи. Это тоже было обычно. Вся Гельвеция знала, что королева Женева пребывала в твердой уверенности, что накануне турнира рыцари должны вести правильный образ жизни. И рыцари Гельвеции старались не разочаровывать государыню.
Впрочем, и гельвецийцы и иноземцы были вольны потребовать себе сколько угодно сидра за счет королевы. Но только зачем?
На следующее утро, королева, несмотря на яркий наряд, выглядела так, словно ее приговорили к мучительной смерти и вели к месту исполнения приговора. Она настолько смирилась со своей участью, что явилась на турнир даже ранее назначенного времени, к немалому удовольствию своего брата.
Как только королевская семья устроилась в ложе, герольды протрубили в трубы, и на ристалище выехали восемьдесят рыцарей. По сорок с каждой стороны. Рыцари выстроились рядами по двадцать человек и заняли позиции. Посередине первых рядов стояли предводители соперничающих команд. Команду хозяев представлял сэр Кэй с красным и желтым страусовыми перьями на шлеме — цвета королевы, предводителем сборной команды гостей был сьер Франциск в своих синих доспехах.
Королева мужественно произнесла полагающиеся вежливые слова, села и приготовилась смотреть.
— Знаешь, Ланс, у меня на родине в подобных случаях иногда выпускают дублеров, — вдруг сказала она.
— А почему ты не хочешь последовать этому обычаю своей родины? — поинтересовался рыцарь.
— Боюсь, что ни одна женщина не сможет достаточно правдоподобно изобразить на лице полное отсутствие интереса.
Сэр Ланселот с улыбкой посмотрел на жену.
— Ты заблуждаешься на свой счет, дорогая, — сообщил он. — У тебя на лице написаны такие ужас и сострадание, словно участники турнира наносят удары не друг другу, а тебе.
Леди Женева улыбнулась. И очень вовремя. Как раз начала одерживать верх рыцарская команда Гельвеции.
— Дорогой, я только одного не понимаю. Женщинам в Гельвеции запрещаются самые неожиданные вещи. Почему в число запретов не входит посещение турниров?
— Должны же и у женщин в жизни быть какие-нибудь удовольствия! усмехнулся сэр Ланселот. — Не все же находят усладу в обсуждении методики ковки с деревенскими кузнецами, или наведение порядка в феодах своих подданных!
Леди Женева вздохнула и попыталась сосредоточиться на книге. Она пыталась проделать этот фокус на каждом турнире без особого успеха. Шум и крики отвлекали ее внимание и притягивали взгляды к арене.
Паж принес в ложу напитки, но королева отказалась даже от этого.
— Не могу веселиться, когда люди страдают, — пробормотала она.
— Дорогая, но им это нравится, — возразил сэр Ланселот, — Поверь мне, я сам неоднократно участвовал в турнирах.
— Этого мне никогда не понять, — вздохнула королева. — Ведь никто не любит, когда его бьют палкой или там кнутом. Так зачем же выходить, что бы кто-то бил тебя ржавыми железяками?
— Только не ржавыми, дорогая. Хотя, ты права. Сходство, безусловно, есть. Но когда тебя бьют копьем это несравненно почетнее, чем когда тебя лупят палкой.
Королева снова улыбнулась. И очень кстати. Команда Гельвеции добилась решающего перевеса.
Из соседней ложи перегнулся сэр Пелинор.
— Если не возражаете, государыня, я прекращу сражение. Победители уже очевидны.
— А лучший рыцарь? — поинтересовался сэр Ланселот. За попыткой развлечь жену, он почти не смотрел на участников сражения.
— Я бы назвал сэра Кэя, сэра Галахада и сьера Франциска.
— Предлагаю присудить первый приз сэру Кэю, — торопливо проговорила королева. — А сэру Галахаду и сьеру Франциску — поощрительные призы. Что-то типа второго места. Прекращай турнир, дорогой сэр и зови победителей.
Сэр Пелинор дал команду, арбитры выскочили на арену, останавливая схватки. Герольды объявили победителя турнира и сообщили, что так как судьи до последней минуты не знали кому отдать предпочтение, то двум другим кандидатам на эту роль присуждается поощрительный приз в двести пятьдесят золотых на каждого.
Сэр Кэй, изрядно потрепанный в схватке, опустился на колено принимая приз и поздравления.
— Дорогой родственник, — озабоченно проговорила королева, — я очень хочу видеть тебя на обеде по случаю твоей победы, но сначала тебя должен осмотреть лекарь. Боюсь, что победа досталась тебе нелегко. У тебя были достойные соперники, схватка проходила на равных.
Подобные слова королева говорила после каждого турнира. Сэр Ланселот мог бы процитировать их, даже если бы его разбудили ночью.
— Благодарю вас, моя королева, — сэр Кэй галантно поцеловал руку королевы. — Бой действительно был жаркий, но меня поддерживали ваши цвета на шлеме.
Действительно, каким-то чудом сэр Кэй ухитрился сохранить свои страусовые перья.
— Ты доблестно сражался, сэр Кэй, — почувствовав, что самое страшное уже позади, королева улыбнулась. — Поедемте же в замок, на обед.
Сэр Ланселот и сэр Персиваль от души поздравляли сэра Кэя, а сэр Артур смотрел на рыцаря с таким восхищением, что по сердцу рыцаря словно пролился бальзам.
— Когда-нибудь и ты станешь знаменитым рыцарем, сэр Артур, — проговорил сэр Кэй. — Но будет лучше, если ты больше прославишься, как великий король.
Сэр Артур покраснел.
— Надеюсь, это будет совсем не скоро, сэр Кэй, — возразил Артур. — А вот о рыцарской славе я и правда мечтаю.
Королева еще раз озабочено оглядела сэра Кэя.
— Ты уверен, что не ранен, дорогой сэр?
— Уверен, государыня. Вот только устал. Ничего. Сейчас приму душ, переоденусь и буду в полном порядке.
— Очень хорошо, — кивнула королева. — Возвращаемся, господа. Завтра соревнования арбалетчиков.
— Единственные соревнования, на которые ты смотришь с удовольствием, моя королева, — улыбнулся сэр Ланселот.
— Это потому, что они обходятся без членовредительства, — пожала плечами леди Женева. — Я понимаю, дорогой, что рыцари должны постоянно упражняться. Как иначе они смогли бы воевать? Не отрицаю и пользу тренировочных сражений. Но устраивать из жизни и смерти представление, по-моему, просто безнравственно. И так, вся жизнь — театр, люди — актеры в непрерывном, бесконечном спектакле. По крайней мере один поэт говорил примерно так. Но сражения на потребу толпе, будь то гладиаторские бои, рыцарские турниры, бокс или даже бой быков, я не понимаю.
— Ты слишком чувствительна, дорогая.
— Может быть, — леди Женева пожала плечами и оперлась на руку мужа. — Идем, дорогой, нам нужно чествовать победителей и участников турнира.
На следующий день арбалетчики сэра Виталиса соревновались в стрельбе. В зачет шли три момента — точность одиночного выстрела, скорость стрельбы по мишени и кучное попадание стрел. Сэр Виталис вполне логично рассуждал, что лучше положить рядом четыре стрелы в дюйме от центра цели, чем старательно прицеливаться, пока твоя мишень выпьет кубок сидра и уйдет, прискучившись ожиданием.
Кроме того, в этот день были окончательно подведены итоги рыцарского турнира. Нет, победители были объявлены еще накануне. Просто, к этому времени придворные медики уже успели осмотреть всех участников и вынести вердикт. Погибших на турнире не было. Все рыцари получили более или менее серьезные ушибы. Но без этого не обойтись даже в тренировочной битве.
В общем, королева была довольна. Иноземные рыцари же разъезжались по домам, пожимая плечами. Слишком строгие турнирные правила Гельвеции пришлись им не по душе.
А еще через день, подождав пока стадион приведут в порядок, сэр Ланселот взялся лично за воинское обучение сэра Артура.
До этого дня Артур был уверен, что сражается на вполне приличном уровне. Теперь же он понял, что вовсе не умеет сражаться. И еще он понял как его отец сэр Ланселот добыл свою славу лучшего воина королевства. Он и правда был лучшим.
Так как у сэра Ланселота хватало и других дел, основную часть дня Артур провел с командиром дружины сэра Ланселота сэром Борсом. Сэр Борс, получив подробные инструкции от своего господина, гонял молодого человека совершенно нещадно. Сэру Галахаду не приходило в голову и десятой части спортивных истязаний, которыми мучил Артура сэр Борс. Когда вечером на стадион пришел сэр Ланселот и поинтересовался, как идут дела, у Артура даже не было сил выразить свои чувства.
— Ну-ну, — протянул сэр Ланселот. — А ты говорил, что готов выступить на турнире. Вот когда ты после тренировки у сэра Борса сможешь выйти на поединок со мной... Нет, я не говорю победить. Хотя бы просто выехать навстречу на лошади и попасть в мой щит копьем. Вот тогда я и правда пойму, что ты можешь сражаться на турнирах.
— И тогда ты позволишь мне выйти на ристалище, отец? — спросил молодой человек без особой надежды. Он уже не верил, что когда-нибудь наступит подобный день.
— Тогда я займусь твоими тренировками лично, — засмеялся сэр Ланселот. — Сэр Борс, на сегодня хватит. Пойдем, Артур. Сейчас мой слуга разотрет твое тело и тебе будет полегче.
На следующий день началось то же самое. К исходу третьего дня мышцы у Артура болели так, что он не мог пошевелиться. К тому же ему неоднократно досталось тренировочным копьем. Так что молодой человек оказался изрядно избит.
Сэр Ланселот зашел в комнату Артура вечером, когда тот печально разглядывал свои синяки. Артур устал так, что впервые не встал навстречу отцу.
— Кажется, ты через чур усердствуешь, сынок. Тебе нужно пока что уделять большее внимание общей подготовке и не торопиться с тренировочными сражениями.
— Мне хотелось поскорее научиться, — вздохнул Артур и вдруг добавил. — Знаешь, столько синяков у меня не было никогда в жизни!
Сэр Ланселот расхохотался.
— Охота пуще неволи, сынок. Я же говорю тебе, не торопись. А синяки, — сэр Ланселот еще раз оглядел Артура и признал. — Знаешь, если бы у тебя была даже десятая часть этих синяков в те времена, когда ты был менестрелем, ты бы совершенно искренне считал себя жертвой плохого обращения! А теперь ты получил их добровольно и даже не жалуешься!
— Жалуюсь, — возразил Артур. — Но не сильно. Я сделаю, как ты говоришь, отец. Знаешь, я раньше как-то об этом не слишком задумывался, но и в жизни рыцарей не все розы.
— Вечный праздник бывает только в сказках менестрелей, сынок, — усмехнулся сэр Ланселот. — Но сражаться тебе и правда нужно уметь. Придет время, ты станешь королем. Может быть, тебе придется повести людей в поход, на войну. А в сражении нельзя надеяться только на своих рыцарей. Нужно уметь и самому постоять за себя. Ничего, Артур, сделай перерыв на денек, если хочешь, и продолжай тренировки. Я обещал научить тебя сражаться, так я сдержу свое слово!
Артур довольно уныло кивнул. Судя по его лицу, он представил в красках это обучение, и не слишком-то вдохновился такой картиной. Тем не менее, он довольно твердым голосом проговорил:
— Я буду стараться, отец. Вот увидишь, я не посрамлю тебя!
Сэр Ланселот легко потрепал Артура по плечам.
— В этом я нисколько не сомневаюсь. Ладно, пойдем, сынок. Сэр Виталис завтра снова уезжает сражаться с драконами. Сегодня ужин в честь этого события, ну и в честь того, что жизнь в Гельвеции снова вошла в колею. Все наши иностранные гости благополучно убрались восвояси!
Наступил Великий пост. Это было довольно-таки скучное время. Правда, рыбу при дворе готовили весьма искусно, но королева уж через чур строго соблюдала дни полного поста, когда нельзя было вкушать ни рыбу, ни постное масло. Правда, поговаривали, что епископ всегда давал королевской семье разрешение вкушать на завтрак и на поздний ужин молочное и мясное, но от этого за королевским столом веселее не становилось. Вареные овощи не слишком-то располагают к игривым мыслям. А каши, сваренные на воде, не украшали и кусочки сухофруктов.
И в столице и по всей стране жизнь тихо и размерено шла своим чередом. Во дворце на советах по-прежнему председательствовала королева, но голос принца-консорта сэра Ланселота имел немалый вес. И хотя решающий голос безусловно принадлежал королеве, рыцари нередко предпочитали предварительно обговорить по-мужски свои проблемы с сэром Ланселотом.
Сэр Виталис, как и прежде, основное время посвящал охоте на драконов и не смотря на усиленное кокетство придворных дам и их родителей, пока не собирался отдавать предпочтение какой-либо одной даме. Он волочился за всеми по очереди, когда появлялся во дворце.
Сэр Артур за последние пару месяцев узнал о рыцарском искусстве больше, чем за всю предыдущую жизнь. Думается, что если бы не разрешение сэра епископа питаться на завтрак и на поздний ужин молоком и мясом, молодому человеку пришлось бы снизить темп тренировок. А так Артур с удовлетворением чувствовал, что мускулы его становятся все крепче, а оружие волшебным образом начинало повиноваться ему. Тело уже не так болело после тренировок, а когда слуга сэра Ланселота Паломид тщательно растирал его после ванны массажным маслом, жизнь становилась вполне сносной. Артур начал надеяться, что день, когда он после тренировки сможет выехать на учебный бой против своего прославленного отца уже и не за горами.
Наступил праздник Пасхи. Королева с мужем, сыном, братом и приближенными рыцарями отстояла всенощную, потом вернулась, наскоро перекусила и пошла отдыхать. Настоящий праздник гельвецийский королевский двор отмечал вечером. То ли во время раннего ужина, то ли во время позднего обеда.
Обед проходил довольно весело. Рыцари пили и ели с большим аппетитом, но веселились довольно вяло. Сказывалось ночное бдение. Королева томно пила сидр и подумывала уже приказать подать сладкое, когда дверь распахнулась, и в зал ворвался оборванный и донельзя грязный человек.
— Слава богу, сэры, я все-таки здесь! — воскликнул оборванец.
Рыцари обернулись и всмотрелись в посетителя.
— Сэр Гавейн, — признал сэр Ланселот. — Мы думали, что ты погиб, сражаясь с драконом.
— С драконом! — горько воскликнул сэр Гавейн. — Да я его даже не видел!
— Где же ты пропадал целых три года? — удивился сэр Ланселот.
— Да, дорогой сэр, — согласился сэр Персиваль. — И главное, почему ты явился в приличное общество, даже не помывшись? Право же, любезный сэр Гавейн, такой аромат, да еще с непривычки, способен отбить даже волчий аппетит. Я уж не говорю о рыцарском!
Сэр Гавейн оторопел и нервно оглянулся. Сэр Ланселот укоризненно посмотрел на сэра Персиваля и уже хотел что-то сказать, как в дело решительно вмешался сэр Галахад. Он несколько неуверенно поднялся на ноги и окликнул ближайшего слугу.
— Эй, позаботься о сэре Гавейне. Ему нужно отдохнуть и привести себя в порядок. Приготовь ему ванну и побольше мыла и дезодоранта. Потом постель.
Сэр Гавейн обескуражено посмотрел на собравшихся, пытаясь понять какая эпидемия поразила гельвецийский двор. Потом взгляд его остановился на сэре Артуре, сидевшем на почетном месте за столом рядом со своим отцом. Сэр Гавейн поудивлялся, что это такой юнец делает на почетном месте, потом решительно мотнул головой и заговорил:
— Все это прекрасно, дорогие сэры, и я благодарю вас за заботу. Но я не считаю возможным уделять внимание своей ничтожной особе, когда благородные рыцари томятся в плену!
— Как это? — взволновались рыцари.
Сэр Ланселот огляделся по сторонам, пытаясь понять, что же здесь все-таки происходит, взгляд его чуть задержался на сэре Виталисе, который сидел с каменным лицом. Сэр Ланселот перевел взгляд на королеву. Она выглядела удивленной. Сэр Ланселот снова глянул на сэра Виталиса и покачал головой.
— Думаю, тебе нужно немедленно объясниться, сэр Гавейн, — решил сэр Ланселот. — Эй, поднесите сэру Гавейну сидра и подайте ему какой-нибудь стул. Садись, дорогой сэр. Садись и рассказывай.
Сэр Гавейн сел на предложенный ему стул, положил ногу на ногу и взялся за кружку с сидром. Сэр Галахад, к своему несчастию оказавшийся неподалеку, обратил внимание, что неприятный запах еще усилился. Он оглядел оборванного рыцаря, пытаясь понять что же именно вызвало такой прилив и обнаружил, что сапог сэра Гавейна расползся по шву. Судя по некоторым нюансам, заинтересовавший его аромат распространялся именно оттуда. Сэр Галахад отвернулся и прикрыл лицо платочком. Это помогло, хоть и не сильно. Сэр Галахад поднес к носу кружку с сидром. Это помогло несколько больше. Сэр Галахад сделал хороший глоток и приготовился слушать.
Сэр Гавейн отдал слуге опустевшую кружку, вытер губы грязным рукавом и приготовился говорить.
— Не желаешь ли подкрепиться, сэр Гавейн, — спросил сэр Ланселот. Сэр Галахад мысленно послал принцу-консорту проклятие. Сэру Ланселоту то что? Он сидит достаточно далеко, до него не доносится большая половина сопутствующих ароматов.
Сэр Гавейн с аппетитом вгрызся в курицу. Покончив с нею, он вытер руки о неимоверно грязные штаны и принял от слуги кружку сидра.
— Спасибо, благородные сэры. Я впервые так хорошо поел за последние три дня.
— Был пост, — ледяным голосом проговорила королева.
— Нет, ваше величество, — сэр Гавейн торопливо поднялся и поклонился. Сэр Галахад торопливо сунул нос в кружку с сидром, чтобы спастись от нахлынувших на него новых волн вони. — Просто мне уже три месяца как посчастливилось сбежать из тюрьмы, где содержали меня и многих других благородных рыцарей Гельвеции и все это время я питался чем бог послал.
— Но кто осмелился заключить в тюрьму благородных рыцарей Гельвеции? — грозно вопросила королева.
— Вы знаете, ваше величество, три года назад я, как и многие благородные рыцари до меня, выехал на бой, чтобы отомстить за вашего безвременно почившего супруга.
— Ты еще не знаешь, сэр Гавейн, уже несколько месяцев я замужем за лучшим рыцарем Гельвеции сэром Ланселотом, — перебила его королева и положила руку на могучую руку супруга.
— Простите ваше величество, не знал. Примите мои верноподданнические поздравления.
— Продолжай, сэр Гавейн.
— Да, ваше величество. Я выехал на бой на добром коне в сопровождении моего храброго оруженосца, пажа и трех слуг.
— А они тоже спаслись? — снова перебила его королева.
— Мой оруженосец остался в плену, где остальные — не знаю.
— Продолжай, — холодно приказала королева.
— Так вот, я ехал к месту, где доблестный король Арнольд впервые повстречал дракона. Как и все рыцари до и после меня, я полагал, что там может быть логово драконов.
— До и после тебя? — переспросила королева. Судя по ее лицу, до нее дошел запах, распространяемый сэром Гавейном во всей полноте, с мельчайшими подробностями.
— Да, государыня. Прошу вас, дайте мне закончить рассказ. Я как раз и веду к описанию всех событий.
Королева кивнула. Сэр Гавейн осушил еще один кубок сидра и заговорил:
— Путь к логову драконов, государыня, преграждали диковинные укрепления. Моя лошадь и лошади моих людей поранили себе ноги на каких-то колючках, и нам пришлось спешиться. Мы взяли оружие наизготовку и пошли вперед. Я шел впереди, за мной следовал мой оруженосец, дальше шел паж и слуги. Они вели в поводу наших коней. Мы пробирались довольно долго, и вдруг увидели замок. Он был огромен и неприступен. Я не заметил ни окон ни дверей. Мы стали думать, как бы туда проникнуть. Постепенно на землю спустилась ночь, мы разожгли костер и стали жарить на нем лань, подстреленную моим оруженосцем. Мы уже заканчивали ужин, как дверь в замке распахнулась, и оттуда вышел гном.
— Какая дверь? — перебила королева. — Ты же только что сказал, что там не было дверей, сэр Гавейн.
— В том то и дело, государыня. Я мог бы поклясться на Библии, что за минуту до этого там не было никакой двери. И вдруг она разверзается, точнее не она, а часть стены. Замок изнутри был ярко освещен каким-то колдовским светом. Можно было подумать, что там светило отдельное солнце. И это солнце освещало самого настоящего гнома, облаченного в стальные доспехи, со шлемом с опущенным забралом.
— Гнома? — на этот раз инициативу перехватил сэр Ланселот. — Настоящего гнома, сэр рыцарь, по колено ростом и с огромной седой бородой? А в замке было сокровище, которое он охранял?
— Не спешите, ваше величество, я все расскажу.
— Я не король, сэр Гавейн. Я — принц-консорт. Муж королевы и отец наследника престола. И, разумеется, вернейший рыцарь моей возлюбленной королевы.
Леди Женева улыбнулась и подала сэру Ланселоту руку, которую тот нежно и почтительно поцеловал.
— Простите, ваше высочество. Этот гном был ростом почти что с рыцаря. Думаю, он всего на голову ниже человека.
— Какого? — поинтересовался сэр Ланселот. — Меня или сэра Виталиса?
Сэр Виталис и был пусть не на голову, но больше чем на половину головы ниже сэра Ланселота.
— Думаю, я сравнивал его с собой и со своим оруженосцем, — поразмыслив сообщил сэр Гавейн.
Сэр Ланселот недоверчиво хмыкнул. Сэр Гавейн по росту был где-то посередине между ним и сэром Виталисом.
— Но продолжай же, дорогой сэр! — приказал сэр Ланселот.
— Гном был на голову ниже человека но, клянусь распятием, поперек себя шире! Клянусь, сэр Ланселот, он был в плечах даже шире тебя!
— Продолжай, дорогой сэр, — поторопила рыцаря королева. — Твой рассказ интереснее всех историй, слышанных нами от придворных менестрелей!
— Это правда, клянусь честью!
— Это только прибавляет интереса рассказу.
Сэр Гавейн принял от слуги кусок пирога с олениной и стал его уписывать с немалым аппетитом. С делом этим он справился достаточно быстро, затем залил пирог кубком сидра, сыто рыгнул, от чего сэр Галахад заметно передернулся, и продолжил.
— Гном опирался на громадный боевой топор. Я обратился к нему, спрашивая, не знает ли он, где здесь логово драконов, и гном поведал мне, что драконы охраняют сказочное сокровище, которое могло бы обогатить всех жителей прекрасной Гельвеции на всю жизнь, так, чтобы даже самый бедный из них получил бы в свое распоряжение ферму с полусотней работников...
Сэр Виталис, улыбаясь, посмотрел на сестру. Та рассеяно улыбнулась ему в ответ, ни на минуту не отвлекаясь от диковинного повествования.
— ... А он, гном, охраняет драконов, потому как это редкие животные и ими нельзя рисковать без надобности...
На этих словах ощутимо приободрился сэр Гальфрид. Монах по-прежнему жил при гельвецийском дворе и писал рыцарский роман для сэра Виталиса.
— ... Поэтому карлик вызвал меня на смертный бой. Мы бились до глубокой ночи в колдовском свете, исходящем из двери. Потом мы оба почувствовали крайнее изнеможение и решили передохнуть. Мы отдохнули, поужинали каждый своими припасами, потом сон смежил наши веки. Проснулись мы на рассвете. Мы оба помолились. К чести сэра гнома будет сказано, что он оказался добрым христианином. Потом я отдал себя под поручительство пресвятой девы Марии, и мы продолжили бой. Вели мы его до самого обеда. Потом гном предложил остановиться. Наступило время дневной молитвы. Мы помолились, подкрепили силы обедом и отдыхом и снова принялись биться. Бились мы таким образом три ночи и три дня, после чего гном начал изнемогать. Я уж подумал, что победа моя близка, но тут коварный гном снял рукавицу и достал из лат какой-то жезл. Он ткнул им в меня, и я лишился чувств.
— Однако, — пробормотал сэр Виталис. Сэр Ланселот, улыбаясь, посмотрел на него и приказал сэру Гавейну продолжать рассказ.
— Очнулся я в низкой пещере, прикованный к стене. Меня окружали рыцари, которых я уже не чаял увидеть среди живых. Они поведали мне, что всех их коварно победил и захватил могучий гном, и теперь заставляет по очереди денно и нощно вертеть какие-то педали.
— Однако, — шепнула королева.
— Меня включили в одну из смен. Я вертел педали наравне с другими. Иногда нас навещал гном, иногда нас кормили наши же слуги. К чести гнома приходится сказать, что он кормил нас, как подобает, вот только заставлял мыться дважды в день каким-то ароматным мылом. Гном утверждал, что это отбивает у дракона охоту напасть на нас. Мы мылись и поливали себя дезодорантами, спасаясь от неминуемой смерти, и покорно отрабатывали норму, чтобы получить еду. Гном составил твердый график, когда кто и что делает, и строго следил за исполнением. Этой зимой гном появлялся у нас редко и я с несколькими рыцарями задумал побег. Мы подкараулили карлика, когда он пришел к нам посмотреть все ли у нас в порядке, и дружно бросились на него. От напора двух десятков рыцарей, карлик бежал в стену, откуда продолжал бранить нас черными словами.
— В стену? — не выдержала королева.
— Да, государыня. Он скрылся в стене, и при этом мы видели его, как наяву. Словно стена стала прозрачной. Но в другое время это была самая обычная стена, клянусь распятием!
— Но продолжай, дорогой сэр.
Сэр Гавейн подкрепил свои силы сидром и продолжил:
— Мои оковы удалось разбить, и я бежал. Я три месяца пробирался ко дворцу, мечтая добраться до вас и повести вас на битву, дабы уничтожить мерзкого гнома и освободить благородных рыцарей из гнусного плена.
— Надеюсь, ты хорошо запомнил дорогу? — быстро спросил сэр Виталис.
— Да, сэр Виталис. Я проведу вас точно к цели. Нужно только собрать достаточную армию, мобилизовать нужные силы...
— Фи, сэр Гавейн, — перебил его сэр Ланселот. — Собирать армию, чтобы сразиться с одним гномом? Да хватит меня с сэром Виталисом. Я еще не знал поражений от руки человека, а сэр Виталис сразил уже не один десяток драконов. Ну и возьмем еще мою дружину, чтобы парни проветрились. Иди отдыхай, дорогой сэр, мойся, набирайся сил, а завтра придешь ко мне, и мы определим по карте, где находится замок твоего гнома.
— Сэр Ланселот, я не сомневаюсь в твоей доблести, но этот гном сражается не только естеством, но и колдовством!
— Ну так я попрошу сэра епископа благословить мой меч на борьбу с колдовством. Ручаюсь, это подействует!
Подчиняясь властным жестам сэра Ланселота, слуги помогли сэру Гавейну подняться и проводили в отведенные ему покои. Оставшиеся в зале слуги торопливо раскрыли окна.
— Замечательная история, дорогие сэры, — проговорила королева. — Думается, сэр Гавейн приведен сюда в этот святой день самим провидением. Возблагодарим же за это господа!
— И за замечательное приключение, которое нас ожидает, тоже! — подхватил сэр Галахад, заметно приободрившийся, когда его боевой друг оставил зал. Все-таки, когда человек не знает воды и мыла целых три месяца, соседство его становится несколько неудобным.
Королева улыбнулась присутствующим, произнесла благодарственную молитву и приказала подать сладкое.
На следующий день, сразу после завтрака, сэр Ланселот приказал разыскать сэра Гавейна и незамедлительно пригласить его в свой личный кабинет.
— Ты хочешь поговорить с ним наедине, дорогой? — ласково спросила королева. — Мне бы очень хотелось послушать, но если я тебе помешаю...
— Пригласи сэра Гавейна в кабинет королевы, — внес поправку сэр Ланселот.
— Не возражаете... — начал сэр Виталис.
— Я сам хотел просить тебя присутствовать, брат мой, — перебил его сэр Ланселот.
— Отец... — Артур тронул сэра Ланселота за рукав.
— А тебе пора на тренировку, сынок. Думаю, сэр Борс уже ждет тебя.
Артур вздохнул. Его ужасно заинтересовала вчерашняя история, и ему хотелось услышать продолжение. Однако, нарушить приказ отца он не решился.
Через полчаса сэр Гавейн в сопровождении слуги вошел в приемную и решительно прошел к парадной двери. У двери стояли два рыцаря с невозмутимыми физиономиями. Сэра Гавейна несколько удивило то, что в приемной была еще одна дверь. Около нее тоже стояли рыцари. Сэр Гавейн решительно подошел к первой двери. На ней довольно красивым почерком было написано «В ЭТУ ДВЕРЬ БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ ЗАХОДИТЬ НЕЛЬЗЯ».
— Меня, вроде, приглашали, — пробурчал сэр Гавейн и решительно распахнул дверь.
За первой дверью оказалась вторая. Сэр Гавейн толкнул ее. Дверь была закрыта. Зато на ней что-то было написано.
— «КУДА ЖЕ ЛЕЗЕШЬ ТЫ, СВИНЬЯ, ВЕДЬ ЗДЕСЬ НАПИСАНО: НЕЛЬЗЯ!» — прочитал сэр Гавейн.
Стоявшие у двери рыцари расхохотались.
— Вход рядом, — сообщил ему слуга.
— Мог бы и сразу сказать, — проворчал сэр Гавейн.
— Не положено, — возразил слуга, а стоявший на карауле сэр Мархальт сквозь смех пояснил. — Ты — новенький, дорогой сэр. Остальные-то уже не попадаются на этот трюк.
Сэр Гавейн покачал головой.
— Кажется, за то время, что меня не было при дворе, здесь все сошли с ума! — буркнул он. — Завели при дворе какие-то туалеты, словно нельзя до ветру выйти, ванные, душевые, да еще и дезодорант!
Сэр Мархальт вспомнил, в каком виде вчера ввалился сэр Гавейн в пиршественную залу и поморщился.
— Если испытываешь сомнения, поговори с сэром епископом, — посоветовал сэр Мархальт. — А пока иди в кабинет, сэр рыцарь, королева и сэр Ланселот уже ждут тебя.
Сэр Гавейн молча прошел в нужную дверь и вошел в кабинет королевы. Кроме леди Женевы и сэра Ланселота там оказался и сэр Виталис. Все трое сидели над большим листом пергамента, на котором было что-то нарисовано, и вели неторопливую беседу. Услышав слова герольда, объявляющее появление сэра Гавейна, собеседники оторвались от пергамента и посмотрели на дверь.
Сэр Гавейн поклонился.
— Заходи, дорогой сэр, — проговорила королева. — Присаживайся к столу и рассказывай свой путь, если можно в обратном порядке.
Сэр Гавейн подчинился. Он рассказывал, стараясь припомнить все подробности, королева добросовестно записывала его слова на пергамент, а сэр Ланселот и сэр Виталис снова углубились в изучение своего громадного пергамента. Сэр Гавейн закончил объяснения и замолчал. Королева бросила вопросительный взгляд на сэра Виталиса, тот кивнул, потом на сэра Ланселота. Тот улыбнулся.
— Спасибо, сэр Гавейн, — ласково сказала королева. — Ты свободен. Надеюсь увидеть тебя за обедом.
Сэр Гавейн встал и откланялся. Черт побери, он то думал, что после того, как королева вышла замуж, делами стал заниматься ее муж, как бы он не именовался — королем или принцем-консортом. А сэр Ланселот даже ни разу не вмешался в разговор! Разве что пару раз уточнил какие-то совершенно несущественные детали.
Не успела за сэром Гавейном закрыться дверь, как сэр Виталис радостно сообщил:
— Все так, как мы и предполагали, Женева. Наш доблестный рыцарь старательно выписывал более или менее сложные геометрические фигуры, в просторечье именуемые кругами, но я бы, пожалуй, не стал их определять с такой категоричностью. Даже не представляю, какой формулой можно описать его маршрут.
— Глупость квадрат умноженная на два, — усмехнулась королева.
— Ну разве что, — согласился сэр Виталис.
— Если не ошибаюсь, сэр Виталис, до этого места можно добраться за один день? — проговорил сэр Ланселот.
— Если иметь достаточное количество сменных лошадей. На своей лошади можно доехать за три дня, да и пешком можно дойти за неделю. Это если не слишком спешить.
Сэр Ланселот кивнул.
— Ну что ж, сразу же после окончания пасхальной недели можем выехать в поход. Думаю, мы не будем слишком торопиться и заботиться о сменных лошадях?
Сэр Виталис кивнул.
— Да, сэр Виталис, — продолжил сэр Ланселот, — может, ты хочешь перенести поход еще на какое-то время? Например, пока ты проверишь, нет ли где праздношатающихся драконов?
— Это не обязательно, дорогой сэр, — отозвался сэр Виталис. — Я буду с отрядом, так что нападение драконов я как-нибудь отражу. Ты лучше позаботься защититься от колдовских чар, сэр Ланселот.
— Ты считаешь, что мне это поможет?
— Не будь так легкомыслен, Ланс, — вмешалась королева. — Нам еще никогда не мешало заступничество святых.
Сэр Ланселот помрачнел и кивнул.
— Ты права, дорогая. Дело предстоит серьезное. Что ж, пойду готовить снаряжение.
С этими словами рыцарь вышел из кабинета жены. В приемной его окликнул сэр Мархальт.
— Сэр Ланселот, мы нашли первого человека, который не посмеялся над надписью сэра Персиваля!
— И кто же это? — заинтересовался сэр Ланселот.
— Сэр Гавейн, — радостно сообщил сэр Мархальт. — Он даже не улыбнулся. Более того, он обругал все дворцовые новшества, которые случились в его отсутствие!
Сэр Ланселот весело рассмеялся и прошел дальше. Что бы там ни было, праздничную неделю он проведет весело. А там... Что ж, он никогда не планировал жить вечно.
Пасхальная неделя и в самом деле прошла весело. Рыцари пировали и танцевали под праздничные песни менестрелей, сэр Гавейн отдыхал от своего нелегкого пути и старательно готовился быть проводником к замку воинственного гнома, сэр Ланселот отобрал два десятка бойцов из своей дружины, которые должны были сопровождать их троих. Точнее, четверых. Сэр Галахад ни за что не хотел пропустить такое великолепное приключение и чуть не на коленях просил взять его с собой. Сэр Ланселот согласился с условием, что он поедет в составе его дружины. Сэр Галахад согласился. В дружине сэра Ланселота было немало знаменитых рыцарей, пусть не столь знатных, как сэр Галахад, но тоже известных бойцов.
Еще сэр Ланселот всю неделю порывался поговорить с королевой, но ему жалко было тратить на ненужное выяснение отношений последние дни перед опасным походом. В день отъезда он все же решился.
— Дорогая, — проговорил рыцарь, обнимая жену, — обещай мне, что если я не вернусь, ты будешь носить мои фамильные драгоценности в память обо мне.
Королева серьезно посмотрела на мужа.
— Не говори так, Ланс. Ты вернешься. Я не знаю лучших рыцарей, чем ты и сэр Галахад. А сэр Виталис обеспечит вам безопасность, если случится нападение драконов.
Сэр Ланселот поморщился.
— Зачем ты так, Женева? Я же не совсем дурак. И много путешествовал по Гельвеции. И знаешь, я ни разу не встретил ни дракона, ни великана, ни наоборот, гнома. А тот дракон, с которым так усердно сражается сэр Виталис чем-то дорог и тебе и твоему брату.
— Так почему ты не сказал это сэру Гавейну?
— А зачем? И, кроме того, дорогая, я уважаю твои тайны, хотя, скажу честно, был бы рад, если бы ты мне больше доверяла.
Женева покачала головой.
— Эти тайны гораздо неправдоподобнее рассказа сэра Гавейна. Я и сама-то в них не верю, хотя точно знаю, что это правда. Иногда мне даже кажется, что я просто сплю и вижу сон. Тем не менее, если ты хочешь, я расскажу тебе. Только позже. Когда Виталис справится с драконом. Да, ты мне напомнил, Ланс, я тоже хотела тебя спросить.
— Спрашивай, дорогая.
— Судя по отзывам моих придворных дам и разъяснениям сэра епископа, я представляла себе супружескую жизнь с рыцарем несколько по-другому. Собственно говоря, ты угадал, именно по этой причине я и не торопилась выходить замуж.
Сэр Ланселот улыбнулся.
— Незадолго перед свадьбой у меня был доверительный разговор с сэром Виталисом, и я спросил его об обычаях твоей родины.
— Ты спросил у сэра Виталиса?! Ты с ума сошел, дорогой сэр! Ты даже не представляешь...
— Нет, но кое о чем догадываюсь. И раз уж ты все равно не хочешь сегодня обсуждать свои фамильные тайны, то давай отложим этот разговор до тех пор, пока ты сможешь быть со мной откровенной до конца.
— Лучше бы ты у меня спросил, Ланс, — вздохнула королева и поцеловала мужа. — Ну что ж, пора.
Королева и сэр Ланселот вышли в приемную, где их уже ждали сэр Виталис, сэр Галахад и сэр Гавейн в полной боевой готовности. Сэр Артур и многие доблестные рыцари пришли проводить их. Такие походы случаются далеко не каждый день!
Сэр Ланселот коротко попрощался с присутствующими, и обратился к сыну.
— Артур, позаботься о матери. Я и сэр Виталис уезжаем, ей будет грустно и одиноко. И вот что. Не оставляй занятий, слушайся сэра Борса.
Артур кивнул и поцеловал руку сэра Ланселота. Тот ласково потрепал его по плечам.
— Дорогая, береги себя, — сэр Ланселот поцеловал королеву и повернулся к двери.
— Ланселот, — позвала леди Женева, — обещай, что вернешься.
— Он лучший рыцарь королевства, государыня, — возразил сэр Галахад, — но и он не может обещать такого. Все в руках божьих.
— Все так, — согласилась королева. — И я буду молиться за вас ежечасно. Но я знаю, если сэр Ланселот даст слово, он никогда его не нарушит.
Сэр Ланселот улыбнулся и снова обнял жену.
— Я обещаю, дорогая.
— И вот что, господа. Берегите себя и друг друга. Я хочу увидеть вас всех с победой.
Сэр Виталис пожал плечами.
— Все будет в порядке, моя королева. Мы вернемся.
Королева подала руку сэру Виталису, потом сэру Галахаду и сэру Гавейну.
— Буду ждать вас с нетерпением, дорогие сэры.
Сэр Ланселот, по всеобщему согласию, возглавлял операцию. Сэр Виталис ехал с ним рядом на случай появления бродячих драконов, сэр Галахад возглавлял небольшой отряд ратников сэра Ланселота, а сэр Гавейн, как проводник, ехал в отряде и старался не высовываться. Кажется, он так и не отошел после предыдущих приключений.
Некоторое время рыцари ехали, перебрасываясь незначительными фразами, относящимися исключительно к дороге. Потом сэр Ланселот не вытерпел. Он оглянулся, убедился, что их никто не услышит, и негромко заметил сэру Виталису.
— А силен ты однако, дорогой сэр, три дня и три ночи сражаться боевым топором!
— Так это не я сражался, а сэр Гавейн. Я про себя таких страстей отродясь не рассказывал!
— Я думал, ты это из скромности, — усмехнулся рыцарь.
— Нет, дорогой сэр, у меня просто нет таланта к этому делу. Такой рассказ сочинить далеко не всякий может.
— Я только вот что хотел спросить, дорогой сэр. Что за педали они крутили? — продолжил сэр Ланселот.
— Вращали вал динамо-машины. Нужно было обеспечить бесперебойную работу компьютера, а гидроэлектростанцию на Арве мне удалось запустить только полгода назад.
Сэр Ланселот вздохнул и рассмеялся.
— Лучше бы последовал примеру леди Женевы. Она попросту сказала мне, что ваши с ней приключения совершенно неправдоподобны, но она расскажет мне, когда ты закончишь свои дела с местными драконами.
— Да я, в сущности, так и сказал. Когда я закончу свои дела, я все тебе покажу, сэр Ланселот. Ты увидишь и все поймешь. Один механизм стоит другого и динамо-машина, в сущности, отличается от самовара только уровнем сложности.
— И, вероятно, функциями, — хмыкнул сэр Ланселот.
— Разумеется, — засмеялся сэр Виталис. — Но раз уж мы обговорили все эти вопросы, то может быть, ты займешь более оптимистическую позицию? Ведь нам и в самом деле ничего не грозит. Насколько я знаю, сражаться там можно только с пустыми доспехами несколько необычной конфигурации. И тяжеленные же они, дорогой сэр! В них не то что топором махать, рукой пошевелить трудно!
Сэр Ланселот помолчал.
— Да, дорогой сэр, а ты уже можешь обойтись без своих пленников?
— Поэтому ты и предлагал мне съездить туда заранее, — понял сэр Виталис.
— Вообще-то нет. Просто я хотел дать тебе возможность спрятать концы в воду, буде таковые найдутся.
— Я старался по возможности не оставлять таковых. Мало ли кого туда черт занесет в мое отсутствие!
— А слуги?
— Что слуги? За время работы у меня они стали состоятельными людьми по их меркам. Что им еще нужно? К тому же я не применяю телесные наказания, да и не держу никого насильно. Это рыцарей я удерживал, а слуги вольны были идти на все четыре стороны. В общем, я буду только рад, если ты освободишь всех этих милых людей, брат мой. Учитывая привычки рыцарей таскать с собой человек шесть обслуги и считать это путешествием в одиночку, у меня скопилось гораздо больше слуг, чем я в силах обеспечить работой.
Сэр Ланселот подумал.
— Брат мой Виталис, будь я на месте твоих слуг, я бы не поддался на провокацию и остался бы верен этому колдуну-гному.
Сэр Виталис весело рассмеялся.
— В таком случае придется попросить у сестры небольшое поместье, чтобы пристроить их хоть к какому-нибудь делу!
Так как рыцари путешествовали без дам, к тому же, это было и не путешествие вовсе, а военный поход, большой обоз с собой брать не стали. Только то, что могут увезти на себе вьючные лошади. Когда солнце стало клониться к закату, ратники стали подумывать о привале. Но предводители продолжали двигаться вперед, так что отряду ничего не оставалось делать, как следовать за командирами.
Наконец, рыцари выехали на прелестную сухую полянку, поросшую мягкой весенней травкой и яркими цветами. Чуть поодаль журчал ручеек.
— Подходящее местечко, ты не находишь, дорогой сэр? — проговорил сэр Виталис.
Сэр Ланселот кивнул в знак согласия и объявил привал.
Воины принялись разводить костры и готовить ужин, а сэр Виталис предложил рыцарям дойти до ручья. К удивлению, и даже возмущению сэра Гавейна, оказавшись на берегу сэр Виталис первым делом достал мыло и предложил вымыться.
— Опомнись, дорогой сэр! — не сдержался сэр Гавейн. Ему хватило подобных заморочек при дворе. Он даже пробовал обсудить эту проблему с сэром епископом, но тот мало того, что велел мыться дважды в день, так еще и наложил покаяние — повелел прочитать тридцать раз «Богородицу» и пятьдесят раз «Верую».
— Сэр Гавейн, командует этой экспедицией сэр Ланселот, а я должен обеспечить безопасность на случай встречи с драконами. Если тебе не достаточно моего слова, то я попрошу сэра Ланселота отдать соответствующий приказ.
Сэр Ланселот сдержал улыбку и нахмурил брови.
— Прости, сэр Виталис, просто я не подумал о драконах. Я полагал, что мы пока еще вдали от мест, где они водятся, — присмирел сэр Гавейн.
— Дорогой сэр, — насмешливо отозвался сэр Виталис, — ты пробирался домой в обход, пытаясь запутать следы. Мы же сочли возможным воспользоваться прямой дорогой.
Сэр Гавейн окончательно стушевался, снял латы, послал оруженосца за чистым бельем и решительно взялся за кусок мыла.
Остальные не заставили себя упрашивать. До ужина успели вымыться все. Во-первых — обычай, а во-вторых, вдруг действительно драконы в округе пошаливают! Правда, сэр Виталис говорил, что в такой близости от столицы они уже давно не показывались, но ведь чем черт не шутит!
К исходу третьего дня рыцари увидели замок колдуна-гнома. Сэр Виталис осадил коня, который, завидев привычную конюшню, выказал желание туда попасть.
— Любезные сэры, мы у цели, — проговорил он. — Брат мой Ланселот, что мы будем делать дальше? Попробуем военной удачи сейчас, или же подождем до утра?
Сэр Ланселот изобразил на лице тотальную озабоченность.
— Брат мой, осаждать ночью крепость в незнакомой местности просто безумие. Думаю, следует окружить замок, чтобы никто оттуда не выбрался под покровом ночной тьмы, а нам с тобой желательно сходить разведать обстановку. Если же случится возможность хорошо подраться, я буду только рад!
— Я тоже, — согласился сэр Виталис. — Вот только стоит ли разделяться, чтобы окружить замок? Мне будет спокойнее, если наша сила будет собрана в кулак, готовая прийти нам на помощь по первому зову, да и руководство сэра Галахада я почитаю совсем не лишним. А твои слова о разведке пришлись мне по сердцу, брат мой.
За время похода сэр Ланселот и сэр Виталис крепко сдружились и теперь предпочитали именовать друг друга братьями.
— Ты прав, сэр Виталис, — согласился сэр Ланселот. — Мне тоже будет спокойнее, если сэр Галахад присмотрит за отрядом, во время нашего отсутствия.
Сэр Ланселот прекрасно понял, что слова сэра Виталиса продиктованы не заботой о безопасности рыцарей, а беспокойством, что сэр Галахад захочет присоединиться к ним в их вылазке. А так, когда рыцарю поручено благородное и ответственное дело, он не будет мнить себя обиженным.
— Сэр Гавейн, ты не мог бы сказать, с какой стороны ты подходил к этому замку? — спросил сэр Ланселот.
Сэр Гавейн задумался.
— Я ехал другой дорогой, дорогие сэры, — наконец сказал он. — Помнится, я потратил на дорогу десять дней. И подъехал я к замку с запада. Я помню блеск заходящего солнца на его стенах.
— Хорошо, дорогой сэр, — ободрил рыцаря сэр Ланселот. — Оставайся в отряде, ты свой подвиг уже совершил, оставь немного и на нашу долю. Правда, сэр Галахад?
Сэр Галахад немедленно согласился. Сэр Виталис угадал. Ему действительно очень хотелось присоединиться к двум рыцарям во время их опасного похода. Но ответственность для него была превыше всего. Сэр Галахад всегда требовал беспрекословного подчинения у своих воинов, когда же сам был под чьей-нибудь командой, подавал пример образцовой дисциплины.
Сразу после мытья в реке и легкого ужина сэр Ланселот и сэр Виталис облачились в доспехи и пошли к замку. При этом сэр Виталис цеплялся ногами в поножах за корни деревьев, громыхал доспехами, как кипящая на плите кастрюля крышкой и непрестанно чертыхался.
— Может, тебе стоило пойти в одной кольчуге, сэр Виталис? — наконец не выдержал сэр Ланселот.
— Неужели ты думаешь, дорогой сэр, что я здесь ходил исключительно в доспехах? Я в них пошевелиться-то мог с трудом. Да ты поймешь, как увидишь их. Если к рыцарям я всегда выходил в полном облачении, опасаясь разоблачения, как ты понимаешь, то слуги меня видели во всех видах. Вот разве что шлем я не снимал. Конспирация — это святое. Сам понимаешь! Правда, они-то не разоблачат меня даже за большие деньги. И не потому, что не захотят. А потому, что не смогут. Кто поверит слуге, когда добрых три десятка рыцарей будут клясться на Библии, что сражались с могучим гномом, а не с рыцарем-неумехой.
Сэр Ланселот усмехнулся и поддержал сэра Виталиса, запнувшегося за очередной корень.
— Спасибо, брат мой, — с признательностью проговорил сэр Виталис. — Не понимаю, как ты ухитряешься так ловко двигаться в этой груде металлолома!
— Я начал тренироваться, когда мне и четырнадцати не было. То есть уже больше семнадцати лет.
— Да, действительно, — пробормотал сэр Виталис.
Сэр Ланселот снова подхватил его.
— Обопрись на меня, брат мой. А то мы всполошим всю округу! Кстати, я никак не пойму, как ты не привык к доспехам за эти годы. Неужели ты не надевал их даже для приличия, когда ходил на драконов?
— Когда идешь на дракона, дорогой сэр, лучше уж надевать трусы и кроссовки, — засмеялся сэр Виталис. — В самом деле, не все ли тебе равно, как именно тебя запекут — в гусятнице или на вертеле? А так хоть есть шанс убежать!
Сэр Ланселот весело рассмеялся.
Сэр Ланселот и сэр Виталис подошли к замку с запада. По правде сказать этот замок гораздо больше напоминал большой амбар. Да и окна там были, правда высоко, прямо под крышей. И дверь была, причем таких размеров, что ее разве что слепой бы не заметил. Собственно говоря, это были огромные ворота, а в одной из воротин еще была приличных размеров дверь.
— Что будем делать, брат мой? — спросил сэр Виталис.
— Об этом я хотел спросить у тебя, — удивленно отозвался сэр Ланселот.
— Нет, сэр Ланселот, что бы ты делал, если бы не чувствовал себя наполовину в гостях?
— Постучал бы, — немедленно отозвался рыцарь.
— Даже к колдуну?
— А почему нет? — удивился рыцарь. — Кодекс чести требует постучать и спросить дома ли хозяин и как он относится к небольшому поединку во славу наших прекрасных дам.
— И ты всегда так делал?
Сэр Ланселот хохотнул.
— Знаешь, дорогой брат, раньше мне никогда не приходилось иметь дело с колдунами. Крепости осаждал, было дело. Но по-простому, без излишних тонкостей. Дуэльный кодекс чести не имеет ничего общего с боевым. Если ты хотел увидеть рыцаря во всей его красе, тебе следовало брать с собой не меня, а сэра Галахада.
— В таком случае, дорогой сэр, вообрази, что я нахожусь по другую сторону этой двери.
Сэр Ланселот усмехнулся, подошел к воротам и постучал по ним облаченным в латную рукавицу кулаком.
Сэр Виталис тем временем открыл дверь ключом.
— Входи, брат мой. Потом сможешь рассказать, что дверь открылась без посторонней помощи.
— А где слуги?
— Здесь их нет. Здесь мастерские.
Сэр Ланселот вошел в дверь. Сэр Виталис протиснулся следом за ним и нажал на кнопку выключателя. Вспыхнул свет. Сэр Ланселот нервно оглянулся, заметил под потолком яркую лампу и вопросительно указал на нее сэру Виталису.
— Что это, сэр Виталис?
— Наше традиционное освещение, — объяснил сэр Виталис. — Собственно говоря, достигается оно при помощи той самой динамо-машины, которую я уже упоминал.
Сэр Ланселот кивнул. Он, конечно, ничего не понял из лаконичных объяснений сэра Виталиса, но тем не менее, ответы последнего его в целом удовлетворяли.
Внутреннее помещение было тесным. Они находились в небольшой прихожей, в которой были точно такие же ворота. Сэр Ланселот оглянулся и увидел гнома. Того самого, которого так ярко живописал сэр Гавейн. Сэр Ланселот подошел к нему и снял шлем. Под ним, как и следовало ожидать, никого не обнаружилось. Сэр Ланселот передал шлем сэру Виталису и принялся с интересом разглядывать доспехи.
— Платинчатые. Да еще и с накладными плечами, — Сэр Ланселот приподнял доспехи и уважительно посмотрел на сэра Виталиса. — А ты и правда здоров, дорогой сэр! В таких доспехах не погуляешь!
Сэр Виталис кивнул. Те доспехи, которые были сейчас на нем и на сэре Ланселоте были раза в полтора легче. На них были надеты длинные кольчужные рубашки с капюшоном. К капюшону тридцатью кожаными петлями крепился шлем — ведь они шли на бой! Грудь рыцарей прикрывали полукирасы, ноги — поножи, руки — наручи. Все как положено. Килограмм тридцать общим весом. А то чудо, которое он демонстрировал обалдевшим от страха рыцарям, весило чуть не пятьдесят.
— Тем не менее, одно время подобные доспехи действительно применялись, дорогой сэр.
— Ладно, сэр Виталис. Давай сюда шлем и иди за сэром Галахадом, скажи, что я сражаюсь с хозяином этого замка, и прошу, чтобы он проследил за порядком, чтобы нам не помешал ни один человек.
— И дальше что?
— А дальше возвращайся. Скажи, что должен проследить, чтобы драконы не вернулись в свое логово, и что тебя благословил на это сам папа. Думается, не стоит разочаровывать сэра Гавейна. Как-то не прилично мне будет победить его мощного противника меньше чем за одну ночь.
— Но как ты хочешь это сделать? — удивился сэр Виталис.
— Увидишь, дорогой сэр, — засмеялся сэр Ланселот. — В конце концов, может же и у меня быть маленькая тайна! К тому же тебе придется изнывать от любопытства гораздо меньше, чем мне.
Сэр Виталис направился было к двери, потом вспомнил завещание сэра Ланселота и с опаской оглянулся.
— А ты уверен, что обойдется без членовредительства?
Сэр Ланселот весело рассмеялся.
— Мы же обещали вернуться, брат мой.
И сэр Виталис направился к сэру Галахаду. Отходя он услышал звон стали о сталь. Черт побери, он сам бы мог поклясться, что сэр Ланселот ведет в ангаре нешуточное сражение.
Сэр Виталис подошел к отряду и увидел, что рыцари находятся в полной боевой готовности. Сэр Галахад встретил его нетерпеливым вопросом:
— Ну что, сэр Виталис? Я слышу шум жестокой битвы.
— Мы встретили хозяина замка. Гнома, про которого нам поведал сэр Гавейн.
Сэр Гавейн приосанился, и тут же нервно оглянулся.
— Как ты оставил его одного, дорогой сэр? Я же говорил, что он колдун!
— Сэр Ланселот просил меня обеспечить безопасный тыл. Эту заботу возьмешь на себя ты, сэр Галахад. Вели окружить этот замок, и чтобы к нему ни одна живая душа не подошла! Да, а если кто из твоих людей завидит приближение дракона, немедленно посылай за мной. Мое оружие благословил на битвы с драконами сам папа!
— А ты куда, сэр Виталис?
— Хочу удостовериться, что драконы не смогут пробраться внутрь замка. Сэру Ланселоту не выдержать сражение на два фронта.
— Может быть, дать тебе бойцов, дорогой сэр?
— И ослабить оборону? Сэр Ланселот никогда не простит мне этого!
Сэр Галахад кивнул и принялся деловито отдавать распоряжения. Сэр Виталис убедился, что тылы в надежных руках и пошел обратно в замок. Сэр Ланселот говорил, что нуждается в помощи.
Сэр Виталис вернулся в замок и увидел сэра Ланселота деловито проводящего учебный бой против пустых доспехов. Сэр Ланселот обернулся, увидел сэра Виталиса и спросил:
— Сэр Виталис, среди твоих механизмов нет ничего, что могло бы производить подобный шум?
Сэр Виталис кивнул.
— Сейчас что-нибудь придумаю, брат мой.
Сэр Виталис открыл ключом внутреннюю дверь, вошел и через несколько минут вышел с какой-то плоской коробочкой, опутанной веревками. По крайней мере, так показалось сэру Ланселоту. Некоторое время сэр Виталис молча сидел рядом с сэром Ланселотом, потом ушел и через несколько минут крикнул.
— Иди сюда, дорогой сэр.
Сэр Ланселот оставил в покое доспехи и пошел к сэру Виталису. К его удивлению, он услышал громыхание металла о металл. Он оглянулся. Доспехи мирно лежали у стенки, а грохот стоял не меньший, чем он сам производил несколько минут назад.
— Иди сюда, сэр Ланселот, — повторил сэр Виталис. — Отведай вина нашей родины.
Сэр Ланселот вошел и оказался в небольшой мастерской. Он увидел небольшой стол, на котором стоял кувшин и два кубка, и верстак, на котором лежали многочисленные инструменты.
— Садись, брат мой, — пригласил его сэр Виталис.
Сэр Ланселот сел на табурет. Сэр Виталис налил ему в кубок красной жидкости. Сэр Ланселот поднял свой кубок, обнюхал напиток и сделал осторожный глоток.
— Что это, дорогой сэр?
— Вино, — пожал плечами сэр Виталис. — Виноградное вино с местного виноградника. У вас почему-то в большей моде сидр, а местные вина отличаются прекрасным вкусом.
— Ах, да. Сидр, брат мой, вошел в моду при отце короля Арнольда, короле Вильгельме. Он был поборником трезвого образа жизни. А так как он всю жизнь страдал от жажды, а иметь дело с водой полагал ниже своего достоинства, то приказал готовить и подавать легкий напиток из яблок. Думается, дорогой сэр, если леди Женева пожелает вернуть в употребления виноградные вина, то все наши рыцари от радости согласятся мыться хоть четырежды в день!
— Ну надо же, до чего можно довести людей слабоалкогольными напитками! — засмеялся сэр Виталис. — А какая граппа получается из виноградных вин!
— Граппа? Это что-то типа кальвадоса?
— Да. Только из винограда.
— Я так и понял. Кстати, брат мой, я было совсем забыл, а ведь мой дед заложил в погреб несколько бочонков прекрасных вин. Я, пожалуй, за ними пошлю. Думаю, ни ты, ни леди Женева, не откажетесь их отведать. Однако, дорогой сэр, тебе следует решить, чем из инвентаря ты можешь безболезненно пожертвовать.
— А без этого никак нельзя обойтись?
— Попробовать можно, — сэр Ланселот допил вино и встал. — Ладно, сэр Виталис, пора заканчивать бой.
Сэр Ланселот вышел из комнаты, шум схватки затих. Сэр Ланселот подошел к доспехам, разложил их поживописнее и выглянул во двор.
— Сэр Галахад! Где ты, дорогой сэр?
— Я здесь. Ты жив, сэр Ланселот?
— Разумеется! Иди сюда, сэр Галахад.
Сэр Галахад уже подбегал. Сэр Виталис вышел из мастерской, закрыл за собой дверь, подошел к сэру Ланселоту и в очередной раз подивился, как эти люди ухитряются бегать, имея на себе по два пуда железа.
— Я сразил колдуна, сэр Галахад, — сообщил сэр Ланселот, показывая на пустые доспехи. — И сразил его лишь потому, что сэр епископ благословил мой меч. Тем не менее, колдун перед смертью успел сказать, что он владеет силой вернуться на землю. Его тело исчезло, как видишь, а его дух может вселиться в того, кто неосторожно окажется в пределах досягаемости, то есть в этих стенах, или же дух будет ждать в какой-то вещи своего часа. Думается, лучше нам отсюда убраться и приехать сюда в другой раз с сэром епископом или другим священником по его выбору.
Сэр Галахад издали подивился на гномовы доспехи и сделал шаг к выходу.
— Ты прав, сэр Ланселот. Так же, как и ты, я не убоюсь выйти один на один против любого смертного. Но с колдунами должен иметь дело сэр епископ. Хорошо, что ты догадался заручиться его поддержкой для этого сражения!
Сэр Ланселот подошел к выходу. И тут свет в замке погас. Сэр Галахад торопливо выскочил из помещения, сэр Ланселот не замедлил к нему присоединиться. Последним вышел сэр Виталис. Сэр Ланселот услышал, как тот закрывает за собой дверь, и сказал:
— Пойдемте, господа. Нужно найти и освободить пленных. Думаю, сэр Гавейн сумеет показать нам дорогу.
Рыцари отошли от заколдованного замка. Сэр Галахад приказал собрать воинов и разбить лагерь.
— Надеюсь, ты позволишь заняться мне освобождением рыцарей из плена? Сэр Гавейн говорил, что их охраняют, а ты уже выдержал сегодня серьезное сражение.
— Конечно, сэр Галахад. Но, может быть имеет смысл отложить это дело на утро? — возразил сэр Ланселот. — Этот день был нелегким для всех нас. Не дело, если мы своими руками дадим нашему врагу преимущество.
— Признаю справедливость твоих слов, сэр Ланселот. Думаю, нам придется выставить караульных, чтобы исключить всякие неожиданности.
Все рыцари дружно согласились с решением сэра Галахада и занялись подготовкой ночлега. Через час все, кроме караульных крепко спали.
Утром, после молитвы и завтрака, сэр Галахад в сопровождении сэра Гавейна пошли освобождать пленных рыцарей. Сэр Ланселот решил заняться более прозаическими вещами — освободить слуг. Сэр Виталис остался охранять лагерь на случай нападения драконов.
В свете дня сэр Ланселот легко заметил небольшую деревеньку — примерно так в сотню домов. Может, чуть больше. Дома были деревянными и довольно просторными. Во дворах, между домом, огородом и хлевом, сновали деловитые люди — мужчины и женщины, играли ребятишки. Все выглядели сытым и довольным.
— Это как же я приду ко всем этим милым людям и скажу, что убил их господина и защитника? — пробормотал про себя сэр Ланселот. — Этак меня разорвут на части вместе с доспехами! — Сэр Ланселот постоял несколько минут в раздумье и решительно направился обратно.
— Сэр Виталис, ты можешь уделить мне несколько минут?
— Разумеется, брат мой, — сэр Виталис отложил в сторону книгу.
— Сэр Виталис, а под каким именем тебя знали эти люди?
— Меня называли просто сэр рыцарь. Считалось, что я прихожу сюда в отсутствие гнома и помогаю бедным людям, чем могу. Еще считалось, что я пытаюсь освободить их всех, а для этого сражаюсь с драконами, которые помогают гному. А когда я одолею всех драконов, то может быть смогу разобраться и с гномом.
— А кто им платил? Ты или гном?
— Я, конечно. В тех доспехах не слишком-то разгуляешься!
— Это верно. Ну так идем, дорогой сэр. Я скажу этим милым людям, что гном низвержен, они свободны, но могут продолжать служить тебе, сэру Виталису, и помогать тебе побеждать драконов.
— А почему ты не хочешь попросту освободить их?
— Да они убьют меня за подобное освобождение! Оставить привольное, сытое житье и возвращаться к прежним хозяевам, а далеко не все из них могут похвастаться таким либерализмом, как ты.
— А я так надеялся, — засмеялся сэр Виталис. — Я так тебе доверял, дорогой сэр.
— Надеюсь, ты не думаешь, что я способен не оправдать твоего доверия?
— Нет, сэр Ланселот. Но я не понимаю, зачем это тебе нужно.
Сэр Ланселот помолчал.
— Я люблю ее, она любит тебя. Все просто.
— Боюсь, что любит она не меня, а тебя, — вздохнул сэр Виталис. — Ну ладно, раз ты не хочешь попробовать освободить меня от этой головной боли, то пошли к народу.
— А ты не боишься, что еще кто-нибудь догадается, в чем тут дело? — спросил сэр Ланселот.
Сэр Виталис пожал плечами.
— Боюсь, брат мой, потому и стараюсь не оставлять улик. Мне бы продержаться хотя бы до осени. Кажется, я разобрался, в чем там дело. Осталось только зарядить батареи и... И с этой историей можно будет покончить.
— Ну что ж, брат мой, раз надо — продержимся, — решил сэр Ланселот.
Люди приняли сообщение сэра Ланселота совершенно равнодушно. С гномом они почти не встречались, а сэра Виталиса знали и любили. Так что все спокойно восприняли сообщение сначала сэра Ланселота о том, что гнома больше не будет, а потом сэра Виталиса, наказавшего им ни в коем случае не приближаться к замку гнома. Собственно говоря, ничего нового сэр Виталис им не сказал.
— А чьи здесь владения, сэр Ланселот? — внезапно спросил сэр Виталис.
— Коронные, дорогой сэр. Насколько я знаю, барона на Арве нет. Скажи Женеве, что ты хочешь им стать.
Так разговаривая, рыцари вернулись в лагерь. Сэр Галахад и сэр Гавейн еще не возвращались.
— Сэр Виталис, — забеспокоился сэр Ланселот, — ты уверен, что в той пещере наших товарищей не ждет никаких неожиданностей?
— Абсолютно уверен, дорогой сэр.
— Что-то их долго нет, — продолжил сэр Ланселот.
— Ну, если дорогу показывает сэр Гавейн, то я не вижу в этом ничего удивительного, — засмеялся сэр Виталис.
Время шло, но сэр Гавейн и сэр Галахад не возвращались. Воины из дружины сэра Ланселота показали в каком направлении ушли рыцари. Вроде бы все было правильно.
— Может быть, они не могут разбить оковы? — предположил сэр Ланселот.
— А может, в кого-нибудь вселился дух гнома? — с опаской спросил один из дружинников.
— В кого-то — это еще полбеды, — рассеяно отозвался сэр Виталис. — С сэром Галахадом в ратном искусстве может потягаться разве что сэр Ланселот, да сэр Пелинор. А если он вселился во что-то, в какой-то достаточно большой и опасный предмет...
Сэр Виталис не закончил. Тем не менее, он увидел, что ратник заметно побледнел. Через несколько минут гудел уже весь лагерь.
Сэр Лорейн, один из командиров дружины сэра Ланселота и помощник сэра Галахада в настоящем походе, высказал общее мнение:
— Может быть, нам стоит пойти на подмогу?
Сэр Ланселот кивнул.
— Кто сопровождал сэра Галахада и сэра Гавейна?
Ратники переглянулись.
— Никто, сэр Ланселот, — сообщил сэр Лорейн. — Я хотел отрядить людей на помощь, но сэр Галахад сказал, что нам лучше обеспечить надежный тыл. Вы всегда говорили то же самое, сэр Ланселот, поэтому мы просто подчинились.
— Значит, где их искать, мы не знаем, — мрачно сказал сэр Ланселот.
— Можно спросить в деревне, — предложил сэр Лорейн.
Сэр Ланселот кивнул и встал.
— Сделаем это сейчас? Деревенские уже спят. Можно и разбудить, конечно, но если у сэра Галахада все идет как надо, он вряд ли обрадуется подобной суете вокруг его сражения. Мне бы не хотелось задеть его чувства, — задумчиво проговорил сэр Ланселот.
Ратники задумались. В словах сэра Ланселота определенно был резон. Если они поднимут на ноги жителей деревни и побегут спасать сэра Галахада и сэра Гавейна, последние могут не обрадоваться и даже обидеться. Сэр Галахад был один из лучших бойцов королевства, да, пожалуй, что и не только королевства. Он побеждал лучших рыцарей Бургундии, Франции и Италии.
— Что ж, имеет смысл подождать, — сказал сэр Лорейн.
Рыцари принялись устраиваться на ночлег. Сэр Ланселот уже задремал, как в его палатку заглянул сэр Виталис.
— Сэр Ланселот, ты спишь?
Сэр Ланселот сел и потряс головой, пытаясь отогнать сон.
— Что-нибудь случилось?
— Не могу заснуть. Беспокоюсь. Понимаешь, я просто не знаю где они могут быть. А вдруг они заблудились...
— И на них напал дракон, — перебил его сэр Ланселот.
— Нет, но если они попадут на электростанцию и попробуют ее разгромить, то могут и погибнуть.
— Это уже серьезно. А где эта твоя электростанция?
— На Арве.
— По-моему, сэр Лорейн сказал, что они ушли в противоположенном направлении.
— Но ты ведь знаешь сэра Гавейна.
— Да, ты прав, — признал сэр Ланселот, — А на что похожа эта твоя... Как ты ее назвал?
— Электростанция. Больше всего она похожа на водяную мельницу.
Сэр Ланселот усмехнулся и покачал головой.
— Ну может сэр Гавейн и способен спутать пещеру с водяной мельницей, но сэр Галахад — вряд ли. Так что я думаю, нам нужно дождаться утра и поискать вход в пещеру, о которой нам рассказывал сэр Гавейн.
Сэр Виталис кивнул и вернулся к себе в палатку.
Рано утром, едва успев помолиться и подкрепить силы завтраком, рыцари послали в деревню, чтобы местные показали вход в пещеру. Вместе с ратником неохотно пришел бывший оруженосец одного из рыцарей. Сейчас он считался пленным и должен был присматривать за порядком в деревне. В основном, чтобы люди не совались, куда не просят. Вчера сэр Виталис поговорил с бывшими оруженосцами уже от своего имени и все они охотно присягнули на верность отважному брату королевы. Сэр Виталис пообещал прислать им толкового наставника, чтобы они смогли подготовиться к посвящению в рыцарское звание. Наставника он собирался позаимствовать у сэра Ланселота.
Оруженосец сказал, что прекрасно знает, где находится пещера, потому как неоднократно относил пленным рыцарям еду. Вот только сегодня еще не успел.
— Сегодня и не надо, — проговорил сэр Виталис. — Надеюсь, мы сможем пообедать прямо здесь. А сейчас нам надо найти наших друзей. Вдруг им требуется помощь. Так что проводи нас, Бламур.
Оруженосец пожал плечами, дескать, а что там может грозить, и послушно пошел показывать дорогу. Через полчаса они приблизились ко входу в пещеру. Сэр Ланселот приказал всем остановиться, подошел поближе и крикнул:
— Сэр Галахад, ты здесь, с тобой все в порядке?
— Мы здесь, сэр Ланселот, — откликнулся сэр Галахад. — Думаю, мы скоро закончим. Не беспокойтесь и ждите нас в лагере.
— Я говорил тебе, не волнуйся, сэр Виталис, — улыбнулся сэр Ланселот. — В самом деле, не волновался же ты, когда я вчера вышел один на один с этим колдуном?
— Я видел вашу схватку, сэр Ланселот, и не мог не заметить, что хоть твой противник и превосходил почти всех рыцарей, которых я знаю, но ты — сильнее.
Сэр Ланселот кивнул, хлопнул сэра Виталиса по плечу, от чего он пошатнулся, и предложил возвращаться в лагерь.
Как оказалось, сэр Виталис слишком оптимистично смотрел на жизнь, когда предположил, что пообедать пленники смогут уже на воле. Час обеда пришел и ушел, а рыцари все не появлялись. Сэр Виталис хотел было послать в пещеру оруженосцев с водой и хлебом, но сэр Ланселот запретил мешать схватке.
Настал час ужина. Рыцари воткнули мечи в землю, собираясь прочесть молитву у их крестообразной рукоятей, как вдруг их благочестивые помыслы прервали радостные крики. Сэр Ланселот быстро встал и на всякий случай взялся за меч. Сэр Виталис тоже взялся за меч, правда без особого энтузиазма. Мечом он владел примерно также, как копьем, а копьем — еще хуже, чем искусством верховой езды. Кажется, именно с него пошло сравнение верхового с живой собакой на заборе.
Но проявлять воинские доблести рыцарям не понадобилось. В лагерь прибыли сэр Галахад, сэр Гавейн и тридцать освобожденных рыцарей.
Рыцари возносили хвалы сэру Ланселоту, сразившему гнома, и сэру Галахада, бившегося два дня и одну ночь с горным духом.
— Великий боже, и сэр Галахад туда же! — чуть слышно прошептал сэр Виталис.
— А он чем хуже? — шепотом ответил ему сэр Ланселот. — Мы же с тобой победили гнома — колдуна, так почему же сэр Галахад с сэром Гавейном не могут победить горного духа?
Сэр Виталис кивнул.
— Надо будет обязательно рассказать о наших приключениях сэру Гальфриду, — громко сказал он. — Он собирает чудесные истории о героических подвигах, а нашим походом он живо интересовался еще до его начала. Давайте поужинаем, дорогие сэры, и подкрепим свои силы пенистым сидром. Бламур, найдется в вашей деревне сидр?
— Нет, сэр Виталис. Вино найдется.
— Уговорил, — засмеялся сэр Виталис, — Тащи вино!
Через четыре дня после описанных событий внушительный отряд более, чем в пятьдесят рыцарей, не говоря уж о сопутствующих им служителях, число которых, кстати, было явно недостаточным для такого количества рыцарей, прибыл к королевскому дворцу в столице Гельвеции. Время уже близилось к ужину, и королевский совет во главе с королевой подумывал переместиться из зала совета в зал для больших трапез. Больших — это в том смысле, когда за столом собираются добрая половина рыцарей королевства. Ну, даже если и не половина, то право же, разница не столь существенна.
В свое время, узнав про этот обычай, королева пришла в ужас. Она очень хорошо представляла, во что обходится каждый подобный обед и ужин. Леди Женева постаралась осторожно разузнать, как поступал в таких случаях король Арнольд. Услышанное ее не вдохновило. Как, расходовать с трудом собранные налоги на совместные трапезы, в то время, когда в городе даже водопровода нет? Такого королева даже помыслить не могла. И она установила небольшой дополнительный налог с рыцарей. Так называемый гербовой налог. Раз ты знатный рыцарь, то имеешь герб. А раз уж ты завел себе герб, то тебе непременно захочется раскрасить его разными красками, а то и украсить золотом и серебром. И королева установила гербовой налог в зависимости от отделки герба. Чем богаче отделка — тем налог больше. И постановила, связав рыцарей клятвой на Библии, что этот налог рыцари не имеют права восполнять за счет своего обычного источника — людей родного феода. Точнее, крестьян родного феода. А вот если ты начал производить в феоде мыло, скажем, или еще что-нибудь, точнее, твои люди начали, вот с этих средств можно и сливки снять и налог заплатить. Собственно говоря, именно поэтому многие знатные рыцари Гельвеции занялись различными промыслами. Деньги-то всем были нужны!
Так вот, королева как раз собиралась пригласить рыцарей продолжить разговор за ужином, как вбежал герольд и сообщил о приближении процессии. Королева в окружении рыцарей и придворных дам, которые тоже сочли нужным полюбопытствовать, вышла во двор, посмотреть, что там за майский военный парад и поздравить победителей с успешным завершением их опасного похода.
Процессия действительно заслуживала такого внимания. Двадцать четыре рыцаря в полном вооружении и тридцать всадников на прекрасных рыцарских конях, в опрятной одежде, но даже и без следа доспехов.
Королева поискала глазами своих. Сэр Ланселот и сэр Виталис ехали рука об руку во главе отряда. Судя по их довольным лицам, они прекрасно ладили друг с другом. Леди Женева одобрительно улыбнулась. Она была активной поборницей семейного мира.
Сэр Ланселот спешился и привычно помог спешиться сэру Виталису. Рыцари приблизились к королеве и опустились на колена, показывая, тем самым, что одержанная ими победа принадлежит исключительно их даме. Леди Женева подала им руки.
— Рада видеть вас с победой, дорогие сэры, — проговорила она. — Завтра будет парадный обед в честь ваших выдающихся подвигов, а сегодня — маленький домашний ужин. — Королева подала руку подоспевшему сэру Галахаду и улыбнулась остальным. — Думаю, господа, вы простите меня за желание побыть в кругу семьи после долгой разлуки.
Рыцари выразили полное согласие со словами королевы. Еще бы, расстаться с мужем на целых десять дней!
Так что королева при полном одобрении всех присутствующих прошла с мужем и братом в свои покои и приказала накрыть ужин в комнате для завтраков.
Впрочем, убытка рыцари и их дамы не потерпели. Не успели они обдумать вопрос куда пойти на ужин, как дежурный герольд королевы пригласил всех к столу и еще раз извинился от имени государыни за отсутствие. Впрочем, это обстоятельство не вызвало ни малейших нареканий присутствующих. Всех гораздо больше волновал другое — что им всем теперь придется ждать другого дня, чтобы выслушать рассказ об этой великолепной победе! Просить сэра Галахада рассказать что-либо в отсутствие государыни было просто немыслимо! Королеве-то что? Она сейчас выслушает сэра Ланселота и сэра Виталиса. Завтра ей останется услышать только подробности в изложении лучшего рассказчика королевства.
Действительно, оставшись наедине с мужем и братом, королева нетерпеливо проговорила:
— Ну, рассказывайте!
— Думаю, дорогая, тебе лучше будет послушать завтра рассказ сэра Галахада о том, как мы с Виталисом целую ночь дрались с колдуном — гномом, а он с сэром Гавейном день, ночь и еще один день с духом гнома, обратившегося в горного духа. Он рассказывал при нас эту историю освобожденным рыцарям, так они прямо рыдали от восторга и умиления. А столько славословий за один раз мне вообще еще слышать не приходилось!
Леди Женева весело рассмеялась.
— Хорошо, дорогой, я обязательно попрошу рассказать все сэра Галахада. Сейчас я гораздо больше хочу услышать вашу версию.
— Битвы? — засмеялся сэр Ланселот. — Ну мы пришли к замку этого гнома, хотя, твой брат на гнома не слишком-то похож. Я постучал, Виталис открыл своим ключом дверь...
— А стучать зачем? — удивилась королева.
— Для соответствия образу, — объяснил сэр Виталис.
— Ну разве что, — все еще недоумевая согласилась королева. — А дальше?
— Дальше я послал сэра Виталиса организовать нам надежный тыл, а сам попробовал на прочность его доспехи.
— И как?
Сэр Ланселот пожал плечами.
— Ну, если бы я очень хотел, то разрубил бы, но мне это было ни к чему. Откуда я знаю, может быть, они еще понадобятся твоему брату. Так что я только рассмотрел их со всех сторон. Потом Виталис угостил меня прекрасным вином, мы выпили, и вышли к остальным объявить о победе. Да, кстати, я тут вспомнил, что мой дед заложил в погреба фамильного замка в Эставайе-ле-Лак несколько бочонков прекрасного вина и послал за ними своего помощника сэра Лорейна. Думаю, через недельку — другую я смогу вас угостить. Я велел сэру Лорейну ехать медленно, чтобы не дай бог не растрясти.
— Это интересно, — с улыбкой протянула королева.
— Надеюсь, тебе понравится, — улыбнулся сэр Ланселот. — Ну а какие еще были дела у сэра Виталиса, это пусть тебе расскажет сам сэр Виталис. А я пойду пока повидаю Артура.
— Ланс, — нерешительно начала королева. Но сэр Ланселот перебил ее.
— Не надо, дорогая. У вас свои дела. И хоть меня и мучает любопытство, я подожду, пока ты сама захочешь мне все объяснить. Ты же обещала.
Леди Женева кивнула. Сэр Ланселот поцеловал ее руку и вышел. Сэр Виталис проводил его глазами и задумчиво проговорил.
— Знаешь, свет очей моих, если ты хотела сохранить наши дела в тайне, тебе нужно было брать другого мужа. Ланселот давно раскусил нас и просто ждет, когда ты сочтешь нужным назвать, наконец, вещи своими именами.
— Не понимаю, как ему это удалось, — вздохнула королева.
— Очень просто, — усмехнулся сэр Виталис. — Он дал себе труд задуматься над этим вопросом. И, по-моему, он как-то раз выследил меня. К тому же, сэр Ланселот далеко не глуп.
— Я знаю, Талюшка. Поэтому я и вышла за него замуж. Ну ладно, рассказывай, как там наши дела.
— А дела наши обстоят очень даже неплохо. Собственно говоря, все уже готово, осталось только зарядить аккумулятор и батареи. Понимаешь, все, что можно задействовать от батареек, я запитал от батареек. Знаешь, мне как-то проще собрать малогабаритную динамо-машину, чем найти здесь авиационный бензин. Потом я хочу демонтировать лишнее оборудование. Ну, скажем, переделать электростанцию в водяную мельницу. Кое-что возьмем с собой, кое-что придется просто уничтожить. Вот только одно плохо. Я так и не понял как мы здесь оказались. Точнее, есть у меня одна мыслишка, но я бы хотел еще над ней поработать. Хорошо бы ты поехала со мной и посмотрела что к чему. Мы все равно собирались попросить сэра епископа освятить замок, так что все вместе бы и съездили.
— Да, конечно, — задумчиво проговорила Женева. — Но только вряд ли мне удастся организовать поездку в логово нашего дракона дважды. Так что нам сразу же придется улетать. Поэтому сначала заканчивай свои дела, переделывай все что нужно и готовь машину к полету. Сколько на это потребуется времени?
— С месяц.
— Вот и отлично. Можно начинать собираться. Думаю, тебе нужно будет постепенно перевезти туда необходимые вещи, так, чтобы потом можно было ехать налегке.
Сэр Виталис хмыкнул.
— Ага, как же. Твой муж опять соберет целый обоз и прихватит с собой небольшую армию.
Леди Женева пожала плечами.
— В таком случае, нам еще придется организовать отвлекающий маневр. Не думаю, что мои верноподданные будут спокойно стоять и смотреть, как я добровольно залезаю в брюхо дракона.
— Это детали, — возразил сэр Виталис. — Меня гораздо больше волнует, что мы так и не разобрались с этим компьютерным сбоем.
— У меня тоже есть одна мыслишка, — возразила королева.
Ее перебил деликатный стук в дверь.
— Войдите, — отозвалась леди Женева.
Сэр Ланселот заглянул в кабинет.
— Не помешал? Нет? Тогда идемте ужинать.
Леди Женева задумчиво посмотрела на мужа. Разговор с ним предстоял интересный. Вот только ей пока не хотелось омрачать жизнь подобными объяснениями.
На следующий день во дворце был назначен торжественный обед по случаю возвращения тридцати отважных рыцарей. Правда, к рыцарям круглого стола короля Арнольда из них относились только четверо, но ради такого случая королева велела поставить дополнительный стол и пригласила всех участников событий.
Обуреваемые нетерпением услышать рассказ о замечательном подвиге, дамы и рыцари двора явились к обеду пораньше. Сэр Гальфрид тоже пришел одним из первых, чтобы не пропустить ни слова из предстоящего повествования. Еще бы! Поход, который возглавляли три виднейших рыцаря королевства, возбуждал всеобщий интерес.
Все уже были в сборе. Пришли и сэр Виталис вместе со своим племянником принцем Артуром. Не было только королевы и сэра Ланселота.
— Они что, задержались после совета? — уже в который раз спросил брат Гальфрид. Сейчас его вопрос был адресован сэру Виталису.
— Сегодня утром не было королевского совета, — отозвался сэр Виталис.
— Супруги, дорогой сэр Гальфрид, да после долгой разлуки, — вмешался сэр Персиваль. — С такой женщиной, как леди Женева и я бы не торопился расстаться.
Брат Гальфрид пробормотал что-то о необходимости продолжения рода, ради которой можно пойти на любые жертвы. Эта идея, высказанная благочестивым монахом, неплохо скрасила ожидание благородным господам. И дамам и их верным рыцарям это не представлялось самым сложным подвигом в их богатой на приключения жизни. Одним из самых приятных — может быть. Но, право же, господа, причем же здесь жертвы?
Наконец, герольд возвестил о приближении королевской семьи. Придворные оживились. От обеда сегодня ждали многого. Во-первых, конечно, рассказ героев события, а во-вторых, королевский стол всегда славился прекрасной едой. Парадный же королевский стол вообще превосходил всяческое воображение.
Королева вышла под руку с сэром Ланселотом. Какова бы ни была действительная причина их задержки, выглядели оба весьма довольными собой и друг другом.
— Добрый день, господа. Сегодня у нас праздничный обед по случаю прекрасной победы над колдуном — гномом и освобождения рыцарей, которых мы считали погибшими и уже успели оплакать. Завтра утром сэр епископ отслужит торжественную службу в честь этого события. А мы сегодня послушаем, что же там произошло. Думаю, я выскажу мнение всех присутствующих, если скажу, что все мы хотели бы быть с сэром Ланселотом, сэром Виталисом и сэром Галахадом для того, чтобы иметь счастье воочию лицезреть их подвиги.
Придворные одобрительно зашумели, выражая полное согласие со словами королевы, и пошли мыть руки. Собственно, руки у всех были вымыты заблаговременно, но королева любила, когда это делалось несколько аффектированно. Вновь прибывшие рыцари, освобожденные сэром Ланселотом, сэром Виталисом и сэром Галахадом были уже приобщены к тонкостям придворного этикета. Собственно говоря, к подобным излишествам их уже приучил коварный гном, но с его стороны, это, понятное дело, было чистой воды тиранством, а со стороны королевы — милой изюминкой. В конце концов, с воцарением королевы Женевы, королевский дворец стал гораздо уютнее.
Дамы и рыцари расселись за столы, с удовлетворением оглядели вереницу салатов, паштетов, заливных и прочих холодных закусок и признали, что королевский повар, как всегда, на высоте. Королева произнесла тост в честь героев, и придворные с энтузиазмом принялись за еду. Но когда первый аппетит был сбит, любопытство разгорелось с утроенной силой.
Наконец сэр Персиваль решил взять инициативу в свои руки.
— Дорогие сэры, мы сгораем от нетерпения услышать о ваших подвигах. Сэр Ланселот, сэр Галахад. Сэра Виталиса я даже не прошу об этом. Его любимый рассказ я могу пересказать в любое время дня и ночи. Правда, он ссылается на сэра Юлия Цезаря, как на автора этих слов.
— Протестую, дорогой сэр, — засмеялся сэр Виталис. — Я еще ни разу не сказал: пришел, увидел, победил.
— А что, разве сэр Юлий не на драконов охотился? — удивился сэр Персиваль. — Прости, дорогой сэр, кажется, я перепутал. Ну так что же, сэр Ланселот?
— На этот раз я последую примеру моего брата сэра Виталиса и предоставлю слово сэру Галахаду, — проговорил сэр Ланселот.
Сэр Галахад довольно улыбнулся и приосанился. В самом деле, сэр Ланселот добился в жизни всего, чего хотел, и вполне мог уступить ему честь рассказать об их последнем совместном приключении.
— Итак, благородные дамы и господа, как вы знаете, мы ехали короткой дорогой, и благодаря благословению сэра епископа, доехали до замка гнома без приключений. Приехали мы туда, когда солнце уже клонилось к закату. Но сэр Ланселот и сэр Виталис не могли спокойно спать, когда доблестные рыцари томятся в плену. Потому они направились к замку...
Брат Гальфрид слушал рассказчика с горящими глазами. Он даже забыл о еде и принялся за нее только тогда, когда сэр Галахад попросил сделать небольшой перерыв, чтобы он смог сделать глоток сидра и отведать вон того паштета. Тогда монах тоже быстренько наверстал упущенное, но стоило рассказчику поставить кружку и снова приняться за повествование, как он замер с недоеденным пирожком в руках.
Брат Гальфрид решительно отложил пирожок, достал из сумки, которую он носил через плечо, перо, чернильницу и пергамент и принялся делать заметки, вероятно, чтобы не упустить основные вехи рассказа. Если бы сэр Галахад успел поесть до обеда у королевы, монах бы остался голодным. А так, сэр Галахад делал небольшие, но довольно частые перерывы, чтобы отдать должное парадному королевскому обеду, и брат Гальфрид хоть и сожалел о них, но зато успел плотно покушать.
— Ах, как жаль, что меня там не было! — шептал брат Гальфрид. — Как бы я живописал этот бой! Нет, как я живопишу этот бой в моей книге! О, даже жаль, что я так и не ввел в число героев моей книги сэра Виталиса. Придется сэру Ланселоту сражаться за двоих...
Наступил Троицин день. Отстояв службу, королевская семья, благородные дамы и рыцари Гельвеции пришли во дворец на праздничный обед. Все шло своим чередом, как вдруг сэр Виталис обратился к присутствующему, по случаю великого праздника, епископу. Сэр епископ любил посещать королевские трапезы, но считал возможным делать это только по большим праздникам. Что бы побаловать себя королевскими разносолами в святые дни, и не смущать рыцарей своим присутствием во время обычных деловых обедов.
— Сэр епископ, сэр Галахад уже говорил вам, что замок колдуна необходимо освятить, дабы колдун больше не мог вернуться на землю и снова творить зло. Вы не могли бы принять на себя эту задачу, сэр? Если же ваши многочисленные обязанности не позволяют вам на несколько дней оставить столицу, то может быть вы кого-нибудь рекомендуете для этой ответственной миссии?
— Буду рад поехать с тобой, сэр Виталис.
— Я бы тоже хотела посмотреть на замок злого колдуна, — проговорила королева. — Тем более, что в присутствии сэра епископа, моего мужа и брата мне нечего бояться!
Сэр Ланселот бросил понимающий взгляд на жену.
— Всегда к твоим услугам, дорогая. Когда бы ты хотела выехать?
— Думаю, это должен решать сэр епископ. Духовные дела не всегда можно отложить на потом.
Сэр епископ важно поклонился, отдавая должное рассудительности королевы.
— Если вас устраивает, государыня, мы могли бы выехать через неделю.
— Прекрасно, сэр епископ. Я как раз успею собраться.
Сразу после обеда королева прошла к себе. Сэр Ланселот решительно последовал за ней. Он считал, что дальше откладывать объяснение уже невозможно.
— Женева, ты не хочешь мне все рассказать? — спросил он.
— Будет лучше, если я сделаю это там, на месте. Я бы даже сказала, на натуре.
— Ответь мне хотя бы на один вопрос, дорогая. Ты хочешь уйти и не вернуться?
Королева опустила глаза.
— Если получится.
— А меня ты зовешь?
— Зачем тебе это, Ланс? Здесь ты будешь королем, а там... Там ты будешь просто Ланселотом. Человеком без состояния, работы и даже специального образования. Ты же не можешь взять с собой свое поместье!
— Нет, — спокойно согласился сэр Ланселот. — Но я могу взять с собой золото и драгоценности. Или у тебя на родине это не имеет цены?
— Имеет, — согласилась королева. — И немалую.
— Вот и отлично. Я уже давно привез свою фамильную сокровищницу в столицу. Так что я готов следовать за тобой куда и когда угодно.
— Ты очень предусмотрителен, дорогой. А как же Артур?
— А что Артур? Он станет королем, женится на дочери сэра Галахада, сделает сэра Кэя своим сенешалем — я уже обсудил это и с сэром Галахадом и с сэром Кэем, и будет править. Может быть у него это получится даже лучше, чем у потомственного аристократа. У нашего Артура хватает здравого смысла, дорогая. Кроме того, моя дружина будет сражаться за него, как за моего сына, так что за Артура я спокоен.
— Ну что ж, Ланс, договорились. Но знаешь, я бы хотела, чтобы ты высказал свое окончательное решение там, на Арве. Когда увидишь воочию всех моих фамильных драконов.
— Хорошо, моя Женева. Кстати, ты не возражаешь, если я прихвачу с собой бочонок вина? Чтобы там ни было, нам будет что отметить!
— Из твоих погребов? Конечно, не возражаю, — улыбнулась королева. Собственно говоря, сейчас откладывать разговор не было ни малейшей нужды. Вот только она не знала как к нему приступить.
— Поступай, как считаешь нужным, дорогой. Кстати, ты опять собираешься тащить столько же скарба, как в тот раз, когда мы ездили навещать личного часовщика сэра Персиваля?
— Нет, моя королева. Ведь мне придется еще захватить багаж сэра епископа...
Через две недели к замку гнома-колдуна подъехала внушительная процессия. Во главе рука об руку ехали сэр Ланселот и королева. Сэр Ланселот был в обычных походных доспехах, королева — в костюме для верховой езды. Благопристойные дамы гельвецийского двора использовали для этого юбки пошире. Королева же предпочитала надевать обтягивающие брюки.
— Я и так не очень уверенно сижу на лошади, — объясняла леди Женева. — А надень на меня юбку, так я и двух шагов не проеду. Запутаюсь и свалюсь.
Первое время эту манеру леди Женевы рыцари находили вызывающей, потом привыкли. К тому же, надо отдать должное, королева очень даже неплохо выглядела в своих черных, обтягивающих костюмчиках для верховой езды. Постепенно королевскую манеру одеваться переняли некоторые дамы и костюм вошел в традиции гельвецийского двора.
Далее следовали сэр епископ и сэр Виталис. Причем, в отличие от первой пары, оба не умолкали ни на минуту. Сэр Ланселот и королева тоже переговаривались время от времени, но рядом с сэром Виталисом и сэром епископом их можно принять за людей, давших обед молчания.
За сэром Виталисом и сэром епископом ехали сэр Артур, сэр Галахад — как бы он мог упустить такое приключение? сэр Кэй с супругой, сэр Персиваль, сэр Пелинор, сэр Эдмонд — он давно хотел воочию посмотреть на замок и убедиться, что тот и в самом деле существует. Жаль только, что ему не довелось присутствовать при знаменитых сражениях именитых рыцарей с гномом и горным духом. Впрочем, такие битвы никогда не происходят при свидетелях.
Сопровождала этот и так довольно внушительный отряд добрая половина дружины сэра Ланселота. К слову сказать, на битву с колдуном сэр Ланселот собрал значительно меньшие силы. А сэр епископ прихватил с собой достаточное количество служек, чтобы хватило отслужить молебны как минимум в дюжине церквей.
С процессией ехал и брат Гальфрид. Он, как и обещал, закончил свою книгу, которую назвал «История короля рыцарей круглого стола» и даже успел сделать с нее копию. У монаха давно зрела честолюбивая мысль написать историю бриттов, и вот здесь рыцари круглого стола Гельвеции оказались более чем кстати. По крайней мере, именно в Гельвеции монах имел возможность лицезреть цвет рыцарства. Они дружно служили прекрасной даме — то, что она была правящей королевой можно опустить как несущественную деталь, не притесняли своих подданных — можно же и не упоминать, что они просто старались соблюдать законы под страхом пожизненного отлучения от придворной жизни, защищали простых людей — по крайней мере принц Артур заботился о своих родителях крестьянах! Рукопись свою брат Гальфрид весьма выгодно продал сэру Виталису. Тот действительно выложил золотые монеты по объему книги. Право же, за такие деньги брат Гальфрид согласился бы остаться личным летописцем сэра Виталиса до конца дней! К тому же, житье при гельвецийском дворе было привольное, накладных расходов не было совсем, весь заработок оказался чистой прибылью. Да еще сэр Виталис разрешил использовать книгу в коммерческих целях и далее, буде ему представится такая возможность!
Так что сейчас брат Гальфрид сопровождал поход из вполне естественного честолюбия. Как знать, может быть сэру Виталису понравится и другая его книга?
Кроме того, отряд вез и значительный багаж. Ближе к замку гнома-колдуна приличных дорог не было, поэтому багаж везли на вьючных лошадях. Но в очень большом количестве.
Словом, процессия получилась внушительная. Королева каждое утро не могла сдержать несколько нервного смеха, когда видела как именно они с сэром Ланселотом и сэром Виталисом путешествуют в приватной обстановке. Если это называется путешествием в одиночку, хотела бы она посмотреть на великое переселение народов. Скорее всего это просто был переезд какого-нибудь барона средней руки на летний отдых. А летописцы просто что-то недопоняли. Или напутали.
— Приехали, моя королева, — объявил сэр Ланселот. — Прошлый раз именно здесь был наш лагерь.
— Думаю, его можно снова устроить здесь же, — предложила леди Женева. — Как я понимаю, отсюда легко попасть к нашей цели.
— К нашим целям, государыня, — поправил сэр Виталис. — Нам нужно побывать в самом замке, в пещере, где томились в плену славные рыцари и на Арве. Люди говорят, что там гном занимался каким-то колдовством.
Сэр епископ осенил себя крестным знамением, остальные последовали его примеру.
— Сэр епископ, а после того, как вы освятите замок, в нем можно будет находиться совершенно без-опасно? — поинтересовалась королева.
— Да, государыня.
— Даже в замке на реке? Я слышала, что там еще мутят воду какие-то водяные духи.
Епископ задумался.
— Если дух колдуна соединится с духами водяных, — предположила леди Женева.
— Сделаем так, — решил епископ. — Я начну именно с этого замка на реке. После того, как я освящу его, дух колдуна не сможет туда проникнуть. Потом мы пойдем и изгоним духа из пещеры и главного замка. А потом мы снова отслужим службу в замке на Арве. С водяными духами бороться не так-то просто.
— Хорошо, сэр епископ, — согласилась королева. — Думаю, начнем завтра же.
Епископ поклонился в знак согласия.
Тем временем воины разбили лагерь и стали готовить ужин. Леди Женева прошла по лесу. Сэр Ланселот следовал за ней.
— Я была здесь только один раз, Ланс. Четыре года назад. Знаешь, если нам удастся отсюда выбраться, мне многого будет не хватать. Например, этого душистого воздуха. Там, откуда я приехала, воздух отравлен дымом труб. Или реки. Рона прозрачна и свежа. В одиннадцатом веке промышленные стоки еще не изобрели. Как и многое другое. В числе которого есть и очень полезные вещи.
— Скучаешь по дому?
— Скучаю, Ланс. Просто я не могу привыкнуть ко всему этому. Я все время сравниваю, нахожу плюсы и минусы и иногда думаю, что моя прежняя жизнь — это какой-то странный сон. А иногда мне кажется, что это сейчас я сплю.
Сэр Ланселот сочувственно кивнул.
— Пора возвращаться в лагерь, дорогая. Да, санитарные удобства есть только в замке колдуна, а ими мы сможем воспользоваться только после официального изгнания злого духа. Так что предлагаю воспользоваться природными ресурсами.
— Общение с сэром Виталисом изменило твою лексику не в лучшую сторону, дорогой. Да, кстати, я совсем забыла тебе сказать, что если ты решишь ехать с нами, тебе придется осваивать наш язык.
Сэр Ланселот только пожал плечами.
На утро, сразу после завтрака, процессия в полном составе, за исключением нескольких дежурных по лагерю, которые должны были присмотреть за порядком и приготовить обед, вышла к реке. Туда вела просторная хорошо утоптанная тропинка. Видно было, что этой дорогой довольно регулярно пользовались. Тем не менее, на всякий случай, чтобы не заблудиться, сэр Виталис прихватил провожатого из местных.
Река была совсем недалеко. Да это они уже знали. Где бы еще они взяли воду для питья и умывания?
Уже через несколько минут глазам королевы, придворных дам и рыцарей открылось довольно большое бревенчатое здание, в котором что-то непрерывно шумело. Леди Бианка тронула за руку сэра Виталиса.
— Что там такое, дорогой сэр?
— В прошлый раз мы так там и не были, миледи. Местные жители говорили, что там никого нет, и мы не решились туда идти без духовного пастыря.
— Очень разумно, — одобрила королева. — Ибо не так страшно погубить тело, как душу.
Епископ решительно вышел вперед вместе со своими служками. По знаку епископа, служки запели, воздели кресты, сэр епископ также вооружился крестом и принялся читать молитву. Епископ твердой поступью направился к дому, за ним последовали служки, далее —рыцари и дамы.
Сэр Ланселот набожно перекрестился и посмотрел на жену. Она крестилась и что-то негромко говорила. Сэр Ланселот прислушался.
— Огради мя, Господи, силою Честнаго и Животворящаго Твоего Креста и сохрани мя от всякого зла, — услышал рыцарь и улыбнулся. Впрочем, он немедленно отогнал улыбку и принялся повторять молитву за женой. Его примеру последовали и остальные. С этими словами дамы и рыцари следовали за поющими служками.
Епископ приблизился к срубу и остановился.
— На вид похоже на мельницу, — проговорил сэр Ланселот.
Рыцари согласно закивали.
— Похоже-то оно похоже, — возразил провожатый. — Да только хотел бы я видеть что она молола все это время. Стоит здесь уже почитай что год и крутится. Что на ней гном молол, про то только он знал.
Леди Женева поспешно перекрестилась. Остальные тоже стали креститься глядя то на мельницу, то на проводника.
— Ну, ладно. Будем изгонять оттуда зло, — решил сэр епископ. — Господи, благослови! — с этими словами епископ решительно взмахнул кадилом, перехватил его поудобнее и толкнул дверь.
Епископ вошел в здание, за ним — шесть служек, остальные остались снаружи и продолжили так же петь молитвы. Леди Женева, сэр Ланселот, сэр Виталис, Артур, сэр Галахад, сэр Эдмонд, сэр Персиваль, сэр Пелинор и сэр Кэй прошли внутрь. Брат Гальфрид с крестом в руке и молитвой на устах тоже зашел на мельницу. Епископ читал молитвы и кадил. Потом он окропил мельницу святой водой. Когда же он окропил жернова, с их желобков посыпалась мука.
— Господь явил чудо! — воскликнул сэр Галахад и принялся читать благодарственную молитву.
Королева бросила кинжальный взгляд на брата и тоже принялась креститься и читать молитву. Впрочем, левой рукой она успела ущипнуть брата. И, судя по его лицу, довольно сильно.
— За что? — шепнул сэр Виталис.
— Молчи, охальник! — сурово шикнула королева. Впрочем, сэр Ланселот заметил, что она не очень успешно пытается скрыть улыбку.
Сэр епископ возвестил, что первый этап его действий закончен и дал весьма ощутимый результат и предложил покинуть мельницу.
Все вышли. Сэр Галахад принялся рассказывать о чуде и показывать муку, которую он захватил. Дамы и рыцари тут же ринулись в сруб. Если бы сэр Ланселот не возвысил бы голос и не призвал всех к порядку, могла бы выйти давка. А так, дамы и рыцари заходили по одному, сгорая от нетерпения, и через несколько минут выходили с молитвой на устах, благоговением во взоре и горстью муки в руках.
Королева перевела взгляд с рыцарей на сэра епископа.
— Что будем делать дальше, сэр епископ?
— Вернемся в лагерь, государыня, и отслужим благодарственный молебен. Думаю, мы совершили достаточно трудов для одного дня.
— Так тому и быть, — согласилась леди Женева.
Следующий день прошел несравненно спокойнее. Сэр епископ попросту освятил пещеру, где томились в плену рыцари. Пещера была довольно большая, кроме цепей там были и какие-то нечестивые педали, которые зловредный гном заставлял крутить своих пленников. В общем, освящение резиденции колдуна сэр епископ решил оставить на другой день.
Освящение самого замка возбуждало всеобщее любопытство до такой степени, что в ночь перед этим событием мало кому в лагере удалось заснуть. Рыцари поднялись с первыми лучами солнца и стали нетерпеливо ожидать пробуждение королевы. Сэр Ланселот уже успел выйти из палатки, сэр Артур тоже, ждали только сэра Виталиса и королеву.
Рыцари даже попробовали попросить сэра Ланселота, чтобы он разбудил засонь, но тот только пожал плечами:
— Это у них семейное, дорогие сэры. Что поделать — родственники!
Впрочем, к заутренней королева вышла, равно как и ее брат.
Сразу после завтрака компания в полном составе двинулась к замку гнома. Впереди, как и в предыдущие дни, шел епископ с крестом и кадилом в руках и молитвой на устах, за ним следовали служки, тоже с крестами, и мелодично пели молитвы. Затем шли королева с семьей и остальные.
Процессия подошла к замку с запада. Так же как в свое время подходили сэр Ланселот, сэр Виталис и все прочие рыцари, которым повезло гораздо меньше, чем сэру Ланселоту и сэру Виталису. Епископ остановился перед дверью.
— Думаю, дверь открыта, — быстро подсказал сэр Виталис. — По крайней мере, когда мы отсюда вышли, закрыть ее за нами было некому.
Сэр епископ осенил дверь крестным знамением и толкнул дверь. Она не поддалась.
— Потяните ее на себя, сэр епископ, — снова вмешался сэр Виталис. — Прошлый раз она открывалась именно так.
Епископ послушно потянул за внушительных размеров деревянную дверную ручку. Дверь открылась вместе с воротиной. Сэр епископ попятился. Но не от колдовства. На этот раз помещение было освещено совершенно естественным образом. Но где перегородки, которые видел сэр Ланселот? Где мастерские? Ничего такого не было. Зато в замке притаился спящий дракон.
Сэр Виталис схватился за меч и протиснулся вперед. Впрочем, ни у кого не было желания его останавливать.
— Сэр Галахад, — попросил он, — думаю, не стоит рисковать. Отведи людей назад.
— Прошу вас, моя королева, господа, пойдемте отсюда. Сэр Виталис хочет поразить дракона.
— Я останусь, — возразила леди Женева. — Останусь и посмотрю, как мой брат уничтожит чудовище, которое убило славного короля Арнольда.
Сэр Ланселот кивнул.
— Мы останемся, господа, а вы все вернитесь в лагерь. Я думаю, мы все вернемся с победою. Если же с нами что случится, то нашему сыну придется принять на себя нелегкое бремя правления.
Сэр Пелинор, сэр Эдмонд и сэр Галахад попробовали возражать, но сэр Виталис поднял руку, призывая к тишине.
— Не будите спящего дракона раньше времени, господа. А то еще нападет, неровен час. Идите с богом. Благослови нас, сэр епископ.
Епископ благословил сэра Виталиса, сэра Ланселота, королеву и оружие рыцарей.
— Я буду молиться за вас, господа, — сказал он напоследок и пошел к лагерю. Рыцари последовали за ним, по возможности стараясь не шуметь.
Королева печально проводила их глазами и обернулась к мужу.
— Теперь ты видишь нашего фамильного дракона, дорогой.
— Да, вижу.
— Зайдемте внутрь, — предложила леди Женева. — Не думаю, что сюда кто-нибудь сунется. Но мы раскроем ворота и все сможем увидеть прямо отсюда. Виталис, у тебя все готово?
— Разумеется, дорогая. Я перетащил сюда и загрузил внутрь припасы, бочонок вина и казну сэра Ланселота. Если он решит остаться, ее можно будет выгрузить. Затаскивать же все это на глазах у такого собрания просто немыслимо.
— И когда ты успел?
— Думаешь, чем мы с твоим супругом занимались эти две ночи?
Королева кивнула.
— Открывай ворота, Виталис. Мы залезем внутрь, сядем, поговорим. Звуковое оформление ты обеспечишь.
— В лучшем виде, моя Женева.
Сэр Ланселот широко открытыми глазами смотрел на дракона. Хотя, на дракона это нечто походило с очень большой натяжкой. Больше оно напоминало огромную нелепую птицу с недоразвитыми крыльями.
Леди Женева подошла к ней, и пошла вдоль нее. Птица оказалась саженей так десяти длиной. А под хвостом у нее нашлось довольно-таки крупное отверстие. Брюшко птицы опустилось на землю так, что в него стало возможно зайти. Королева так и сделала. Сэр Ланселот двинулся за женой, решив не отставать от нее ни на шаг. И вот они оказались внутри небольшого помещения. Сэр Ланселот увидел стоящие в нем кресла, ящики и бочонки. В одном из них он признал свой бочонок с вином, в другом — свою казну. В ящиках и сумках был личный багаж его, королевы и сэра Виталиса.
— Садись, Ланс. Виталис пока что организовывает отвлекающий маневр, а мы можем поговорить.
В этот момент снаружи послышался шум и свист, от которого буквально закладывало уши. Королева предложила пройти в кабину. Сэр Ланселот вошел следом за женой в кабину пилотов и по ее приглашению опустился в одно из кресел.
— Ну вот вы и познакомились. Как ты понимаешь, дорогой, это никакой не дракон, а транспортное средство. Летательный аппарат тяжелее воздуха. В сущности, все просто. Подается горючее, его поджигают и сгорая, оно заставляет работать двигатель. Двигатель крутит турбины, турбины забирают воздух, и вся эта конструкция поднимается и летит. У нас оно называется самолет.
Сэр Ланселот молча смотрел на жену, пытаясь сообразить в какой стране могут делать такие вещи.
— Это просто, — повторила королева. — А дальше начинается сложное и непонятное. Сейчас тысяча четвертый год от рождества Христова, дорогой.
Сэр Ланселот согласно кивнул.
— Когда мы с Виталисом улетали из дома, был двухтысячный год от рождества Христова. И это не машина времени, нет. Это обычный самолет, он не должен был перемещать нас во времени. Только в пространстве. Он должен был доставить нас из Москвы в Женеву. Так в двадцатом веке назывался город на берегу Женевского озера. В Женеве мы должны были захватить нашего шефа и лететь дальше. В Ле Бурже.
— Ты из будущего? — переспросил сэр Ланселот. — Ты можешь быть моей внучкой?
— О чем ты говоришь, дорогой сэр! Разве мы можем знать, кто были наши предки тысячу лет назад?
— Я ничего не понял, моя Женева. Хотя, тебя ведь зовут не Женева? Женева — это всего лишь город на берегу Женевского озера?
— Меня зовут Светлана, — улыбнулась королева. — Я тогда подумала, что мы угодили на киносъемку — это было единственное разумное объяснение тому, что мы увидели, и спросила Женева ли это. Король Арнольд решил, что это мое имя.
— Я помню, — кивнул рыцарь. — Я же был тогда вместе с королем. Но я не понял, как ты назвала эту местность.
— Киносъемка? Это не местность. Это своего рода спектакль. Представление.
— Рассказывай дальше, — скомандовал сэр Ланселот.
— Я лучше начну сначала, — невесело усмехнулась леди Женева. — Там, в двадцатом веке, появилось великое множество механизмов. Механизмы для передвижения по земле и по воздуху, для того чтобы копать землю, стирать белье и даже мыть посуду. В общем, одно перечисление их может занять несколько часов. И для работы со всеми этими машинами нужны образованные люди. Каждый ребенок в семь лет идет в школу, где изучает целых десять лет основы различных наук. Чтобы потом он мог приобрести специальность и работать на машинах, или обслуживать машины, или строить машины. Черт побери, мы придумали себе машины, чтобы было чем себя занять! После школы семнадцатилетние юноши и девушки идут учиться дальше... Мы с Виталисом учились в одном классе и потом вместе поступили в Камышинское военное авиационное училище. Мы с ним с детства грезили полетами и... Вергилием, которого хотели читать в подлиннике. А он, зараза, писал на латыни. Отсюда мы и знаем ваш язык. Так вот, Ланс, мы кончили училище и смогли работать на самолетах. Летать. Но, право же, летать после позорного финала афганской кампании?! Воевать с кучевыми облаками в небесах? Или с соотечественниками, возомнившими себя независимыми? Я имею в виду Чечню...
— Постой, Женева, ты воевала? Ты...
— Что тебя удивляет? Неужели ты можешь представить меня кисейной викторианской барышней? Хотя, прости, их еще не изобрели. Да, конечно, я воевала. А потом, когда началось повальное сокращение вооруженных сил, я ушла в запас, получила второе высшее образование, на этот раз экономическое, и нашла работу в экспериментальном конструкторском бюро, в котором мне обещали, что дадут возможность испытывать новые самолеты. Я не могла представить себе жизни без полетов, без неба, без самолетов. Впрочем, эту возможность я получила только благодаря Виталису. Оказалось, все эти годы он не только летал, но и занимался конструированием новых самолетов. Точнее, его интересовали двигатели, бортовые компьютеры и прочая электроника... — Леди Женева растерянно замолчала. — Я имею в виду всю эту начинку самолета. Благодаря которой он, собственно, и летает. А компьютеры — это думающие машины, которые могут временами даже заменить пилота. Впрочем, компьютеры используют не только для этого. Они нашли себе применение буквально везде...
— Постой, любимая, — сэр Ланселот потер рукой лоб. — По-моему, ты используешь слишком много своих родных слов. Я понимаю не больше одного из трех.
— Прости, дорогой, но я не могу объяснить иначе. Я стараюсь обходить технические термины, но их нужно слишком много. Собственно говоря, Ланс, их не нужно понимать, к ним нужно просто привыкнуть. Уверяю тебя, далеко не все мои современники знают как именно летает самолет. Но все точно знают, что для того, чтобы перелететь из точки А в точку Б нужно купить билет в кассе и подняться на борт. Далеко не все знают почему горит свет, если нажать выключатель, но нажимать выключатель умеют все. А про компьютеры большая часть населения просто знает, что они существуют. Наверное, три четверти умеют играть в компьютерные игры, вероятно, четверть худо-бедно умеет нажать на клавиши и включить пользовательские программы. А настоящих специалистов — раз, два и обчелся. Я, например, далеко не так хорошо знаю компьютеры, как Виталис.
— А как его зовут на самом деле? — сэр Ланселот решил перевести разговор на знакомую почву.
— Виталий, дорогой. Собственно говоря, я так и назвала его королю Арнольду, но он услышал Виталис. Так вот. Мы с Виталисом работали в экспериментальном конструкторском бюро. Это было сравнительно небольшое предприятие. Мы занимались конструированием небольших представительских самолетов для частных лиц и небольших фирм. Дело в том, что в России, откуда я родом, к девяностым годам возникла потребность в небольших самолетах. Подобные самолеты до этого были просто не в чести. Все дружно конструировали большие машины на сто, двести и более пассажиров и с грузоподъемностью чем больше, тем лучше. В девяностые же годы...
— Какого столетия? — уточнил сэр Ланселот.
— Двадцатого. Так вот, в России появились по-настоящему богатые люди, способные позволить себе любую роскошь, до частного самолета включительно. А таких самолетов было очень мало. И мы разработали самолет. Дальность полета без дозаправки 7 тысяч километров — это почти 5 тысяч римских миль, разбег при взлете всего триста метров, при посадке — двести пятьдесят. Можно садиться прямо на грунт. Если хочешь — вообще летай на нем из дома на работу или там на дачу... Или группу захвата к соседу забрасывай... Но я, кажется, опять увлеклась.
Сэр Ланселот согласно кивнул.
— Мы с Виталисом вместе работали, Виталис конструировал самолеты, а я на них летала. К сожалению, летать приходилось не так часто, как мне хотелось, так что я все большее время проводила в конторе. Но дело не в этом. В тысяча девятьсот девяносто девятом году этот самолет был готов и обкатан. Причем, самолет получился так хорошо, что мы решили выставить его на авиасалоне в Ле Бурже. Уже в двухтысячном году от рождества Христова. Ле Бурже, это под Парижем, милый. Мы полетели, на полдороге Виталис попросил дать и ему порулить, а так как полет проходил нормально, я уступила ему место и пошла варить кофе.
— Ты? Варить?
— Только кофе, Ланс. Знаешь, для этого нужно просто налить воду из под крана в кофеварку и засыпать туда же молотого кофе. После чего можно спокойно ждать, пока все будет готово. Так вот, я включила кофеварку и вернулась в кресло пилота, как вдруг за бортом что-то случилось. Словно мы попали в грозовое облако. Это было странно, тем более, что только что облака были вполне безобидные на вид. Я попробовала вызвать аэродром — место, где стоят самолеты, дорогой, когда они стоят, а не летают. Там обычно дежурит диспетчер... человек, который помогает летчикам взлетать и садиться с помощью телефона... Это такой прибор, который помогает разговаривать на расстоянии. А диспетчер по рации, это что-то типа телефона, говорит пилотам куда лететь, чтобы не вписаться в другой самолет.
— Дорогая, постарайся употреблять меньше специальных терминов. А то чем больше ты объясняешь, тем я меньше понимаю.
— Я же говорила, что мой рассказ еще менее правдоподобен, чем повествование сэра Галахада о вашей великой битве с пустыми доспехами! — жалобно возразила королева. — Но я попробую говорить понятнее. Мы не смогли связаться с землей и испугались. Подумали, что у нас что-то поломалось, а лететь на неисправной машине смертельно опасно. Виталис взялся за штурвал, — королева указала за что именно на натуре, — и принялся снижаться. Самолеты летают довольно высоко. Тысячи четыре саженей.
— Да уж, — согласился сэр Ланселот.
— Мы снизились и оказались здесь, на этой поляне. Хорошо еще, что в летном училище нас научили садиться практически куда угодно. Чуть не на бумажную салфетку! И наш самолет выдержал самое необычное испытание. Нет, это действительно прекрасная машина, Ланс!.. А дальше ты все знаешь.
Сэр Ланселот встряхнул головой. Куда там сэру Галахаду браться! Вот королева рассказывает — полный отпад!
Сэр Ланселот подумал, посмотрел из окна на сэра Виталиса и сказал:
— Теперь я понимаю, дорогая, почему ты не рассказывала мне эту историю раньше. Вот сейчас я сижу внутри этого твоего фамильного дракона, и все равно не верю.
Королева кивнула.
— Но ты не сказала мне главное. Кто тебе сэр Виталис? Он ведь не брат тебе. Он на тебя смотрит глазами влюбленного.
Леди Женева пожала плечами.
— Я же говорила. Мы вместе учились, потом вместе работали. Оба были одиноки. За эти годы мы стали большими друзьями, и даже стали подумывать о браке. Честно говоря, день свадьбы был уже назначен. Но пожениться мы не успели. Вместо свадьбы, мы оказались в Гельвеции. Сказать же правду королю Арнольду я не рискнула. Он выглядел достаточно решительно, что бы допустить, что у меня может быть жених. Нет, я не говорю, что король мог бы поступить бесчестно. Он вызвал бы Виталиса на поединок. Как понимаешь, Арнольд попросту убил бы его. Виталис в те годы не умел даже сидеть в седле. Сам видишь, мы привыкли воевать не вставая с кресел.
— Значит, все-таки не судьба... — протянул сэр Ланселот. — И вот что. Просто для справки. Почему ты убила короля Арнольда?
— Чем задавать подобные вопросы, дорогой, разыщи двадцатипятилетнюю женщину, которая не мылась с рождения, и попробуй сделать ей ребенка! Я пыталась убедить его помыться, а пока он не соглашался, каждый вечер поила до бесчувствия. В тот день он не допил. Не даром говорят, все беды от недопития! — неожиданно бодро заключила королева.
— Я предполагал что-то в этом роде, — усмехнулся сэр Ланселот. — Ну ладно, зови Виталиса, едем.
— Ланс, прежде чем лететь, я должна тебе сказать еще одну вещь. Ты никогда не спрашивал меня о моем возрасте.
— Я не спрашиваю тебя и сейчас, — возразил сэр Ланселот.
— Но я должна сказать. В этом апреле тебе исполнилось тридцать два. А мне в прошлом октябре исполнилось тридцать шесть.
— Я так и думал, — спокойно отозвался сэр Ланселот.
— Что? — королева сдвинула брови. — Я так плохо выгляжу?
Сэр Ланселот от души расхохотался.
— Только не надо убивать меня за это! Выглядишь ты прекрасно. Вот только разговариваешь не так, как двадцатилетняя вертихвостка. Зови Виталиса, дорогая, а то самые храбрые или самые любопытные могут прийти узнать как у нас дела.
Леди Женева выглянула из самолета и позвала сэра Виталиса. Тот поднялся на борт.
— Ну что, господа, летим?
— С богом! — выразительно ответила Женева.
— Надеюсь, молитвы сэра епископа помогут нам попасть туда, куда надо, — проговорил сэр Ланселот.
— Я больше надеюсь на мою программу. Знаешь, я кажется понял в чем там было дело. «Проблема — 2000». Старые компьютерные программы не воспринимают год, если он оканчивается на три нуля, потому, что они воспринимают только две последних цифры. И я поставил на минус четыре. Думаю, он поймет.
Сэр Виталис завел двигатель и самолет потихоньку выкатился из амбара или же из замка гнома-колдуна и, набирая скорость, помчался по лугу. Вот колеса оторвались от земли и самолет полетел, набирая высоту. Сэр Ланселот с интересом смотрел на землю с высоты и почти не слушал разговоры своих спутников. Вот самолет заложил крутой вираж и пролетел над оставленными ими рыцарями. Они смотрели на диковинный полет. Рыцари потрясали копьями, священнослужители и женщины молились. Сэру Ланселоту попался на глаза брат Гальфрид. Он не молился и не грозил оружием. Просто стоял, воздев руки, и что-то шептал. Сэр Ланселот, конечно, не мог расслышать, но брат Гальфрид потрясенно восклицал:
— О, какой финал, дорогие сэры! Какой финал! Как я распишу это в моей книге! Ох! Жаль, что сэр Виталис не сможет прочитать об этом!
Самолет постепенно набрал высоту. Сэр Ланселот несколько обвыкся с ощущением полета, и до него стали доходить слова его спутников.
— А для того, чтобы попасть домой, нам нужно снова поставить машину на автопилот, — говорил сэр Виталис, нажимая на какие-то кнопки.
— Подожди! — вскрикнула леди Женева, но было уже поздно. Самолет попал в грозовое облако. — Виталис, мы ведь можем оказаться где угодно, в любом году, с двумя нулями на конце. Компьютер ведь воспринимает две последние цифры. Ты понимаешь? Две!..
— Но я поставил на минус четыре.
— Приземляйся, Талюшка. Где бы мы ни были, точнее сказать, когда, но лучше уж быть на земле. По крайней мере, сбережем топливо. А если мы остались в тысяча четвертом году, то сможем вернуться в Женеву и объявить о полной и окончательной победе над драконом.
Сэр Виталис взялся за штурвал и принялся снижаться. Когда самолет опустился достаточно низко, всякие сомнения отпали. Где бы они ни были, это было не их время.
Сэр Виталис высмотрел место для посадки и осторожно посадил самолет. Самолет опустился на землю и стремительно покатился по зеленой лужайке. Трудно было сказать, что же случилось на самом деле. То ли Виталис и Женева не заметили людей с высоты, что они категорически отрицали, то ли еще раз случился компьютерный сбой, но сэр Ланселот мог бы поклясться, что уже у самой земли их снова на миг окутало грозовое облако. Как бы то ни было, самолету не хватило места, чтобы затормозить и он буквально врезался в толпу необычно одетых людей.
Хотя... Почему необычно? Разве им никогда не попадались на глаза античные вазы?
Леди Женева шагнула к люку.
— Что будем делать, дорогие сэры? — с печальной усмешкой спросила она. — Выглянуть мне и спросить, не здесь ли Венеция, или кто-нибудь из вас поинтересуется, не Рим ли это?
Мужчины вскочили и, оттеснив Женеву, сами распахнули дверь.
— Это Рома? — воскликнул сэр Ланселот.
— Это Рим? — по привычке спросил сэр Виталис.
Какой-то легковооруженный воин — пельтаст подошел к трапу, потрясая мечом.
— Мне все равно Ромул ты или Рем, верзила, и все равно какие боги тебя сюда занесли, но ты помешал нам вести рабов, и я убью тебя за это!
Сэр Ланселот, недолго думая, подхватил с полу свое боевое копье и метнул в нахала. Удар был настолько силен, что копье вышло из спины воина. Тот упал, а стоявшие рядом люди возблагодарили благородного Ромула, как своего спасителя и даже бога. Последнее они связывали с его несколько экстравагантным способом передвижения.
— Я не бог, — возразил сэр Ланселот. — Меня доставила сюда на этой летающей повозке... — сэр Ланселот указал на леди Женеву. Она как раз показалась в двери, и солнце осветило ее золотистое платье так, что оно стало переливаться всеми цветами радуги.
— Ирида, вестница богов! — воскликнул один из людей и почтительно опустился на колени.
— Встаньте, дети мои, — привычно отозвалась королева Женева. Точнее, теперь уже не королева. А вестница богов. — Ланс, то есть Ромул, освободи этих несчастных, они нам еще понадобятся.
Сэр Ланселот и сэр Виталис принялись сбивать с людей оковы, уже освобожденные с радостью им помогали. Через час их самолет окружила толпа людей. Ланселот и Виталис вернулись в салон к ожидающей их леди Женеве.
Пока мужчины не без успеха работали руками, леди Женева успела поработать головой.
— Итак, дорогие сэры, нам придется устраиваться на новом месте. Электричество на исходе, жечь топливо, чтобы завести компьютер нельзя, а то мы отсюда совсем не выберемся. Так что надо собрать всех этих милых людей и соорудить какое-нибудь поселение.
— Я выяснил, — вмешался сэр Виталис. — Рима в этом мире пока нет.
— Нет, так будет, — спокойно сообщила леди Женева. — Думаю, ты, Ланс, займешься строительством города, который и назовут в твою честь. Римом. А ты, Виталис, построишь очередную электростанцию. На этот раз на Тибре.
— А ты?
— А я займусь решением «проблемы — 2000» за восемьсот лет до рождества Христова и за две тысячи восемьсот лет до ее возникновения. Это и называется предвосхитить события!
Сэру Ланселоту мало что говорили эти заморочки с «проблемой —2000». Зато он успел обдумать свое задание.
— Город, говоришь?
— Да, дорогой. Кстати, здесь в округе полно камня.
— Ну что ж, завтра же начнем возводить стену.
Леди Женева недовольно поморщилась.
— Запомни, дорогой, раз и навсегда. Всякое строительство начинается с туалета.
Сэр Ланселот вдруг обалдело посмотрел на нее.
— И бани, — сказал он.
— Ну разумеется, — отозвалась леди Женева, не понимая что же именно вызвало такое недоумение на его лице.
— Так ты говоришь, что мне придется строить Рим? — уточнил сэр Ланселот.
— Ну да, конечно.
Сэр Ланселот не выдержал и расхохотался. Да так, что аж сел на пол самолета от неудержимого смеха.
— В чем дело? — удивилась леди Женева.
— Дорогая, сколько я тебя знаю, ты всегда говорила, что нужно строить туалеты и бани по типу Римских, — сквозь смех пояснил сэр Ланселот.
Женева переглянулась с сэром Виталисом и тоже опустилась на пол. Правда, скорее от удивления.
— Виталис, ты все всегда знаешь, — проговорила она. — Скажи, дорогой, к какому веку и до какой эры относятся первые общественные теплые туалеты и бани?..
Гельвеция. Сейчас ее называют Швейцарией и она имеет не совсем такие границы, как в одиннадцатом веке.
Надписи, сделанные когда-то сэром Персивалем на различных стенах до сих пор продолжают появляться в подобных же местах, правда без ссылки на первоисточник.
Гальфрид Монмутский. Монах. Написал книги «История Бриттов» и «Жизнь Мерлина». Правда, он перенес короля Артура в Британию, но это навсегда останется на совести автора. Тем более, что о происхождении Артура он привел только легенду.
Швейцарская пехота со времен сэра Виталиса на долгое время стала лучшей в Европе, арбалетчики же вообще получили мировое признание. Вильгельм Тель, например... Кстати, шаровары тоже прижились. И в пехоте, и в кавалерии.
Ромул и Рем — личности вполне исторические, но происхождение их не менее туманно, чем у короля Артура. Еще бы, ведь о себе они рассказали то, что вспомнили из Плутарха. А Плутарху пришлось составлять свои жизнеописания по сбивчивым пересказам этих историй.
Примечания
*
Уильям Дэвенант, «Прощание воина». Перевод М. Я. Бородицкой
|