Закиньте голову, месье аббат, взгляните на Луну и уразумейте, что ежели ваш Бог сподобился создать бессмертной душу, с него вполне бы сталось сотворить безграничный мир. Но если мир безграничен, и это распространяется как на пространство, так и на время, следовательно, мир вечен, а поелику мир вечен, он не нуждается в Создателе, что делает Творца совсем ненужным. Вот так казус, драгоценнейший аббат!
Умберто Эко, "Остров накануне".
Несмотря на испепеляющую летнюю жару, царившую на улице, в БНЗ* было довольно прохладно. Роман поёжился, надел пиджак, который был переброшен через руку, и, заметив свободное место в средней колонне парт четырьмя рядами выше, стараясь по возможности не шуметь, поднялся по ступенькам. Молча глотая недовольные бурчания сидевших, прошёл к своему месту. Наконец устроился и приготовился слушать...
--
Рома, Рома, - прозвучал за его спиной громкий шёпот, - Рома, да отзовись ты.
Роман обернулся. Через ряд от него сидел закадычный друг Мишка по прозвищу Сарай.
--
После лекции не уходи никуда. Разговор есть.
Роман только кивнул и, устроившись поудобнее, начал внимать. Доктор физических и философских наук, всемирно известный профессор Сергей Павлович Митюлин пылко продолжал свою речь, тем самым полностью завладев всеобщим вниманием:
--
...Таким образом, я смею предполагать, что теория множественности миров имеет под собой довольно крепкую основу, а процесс расширения Вселенной является может и не прямым доказательством этого, но косвенным, ибо Вселенная - это не просто то безграничное пространство, которое мы называем Космосом, Вселенная - это Всё, всё сущее. А множество миров, из которых она состоит, - это не только бесконечное количество галактик, систем и планет, находящихся в её составе, это не только миры, от которых нас отделяют триллионы километров или сотни парсеков, это и миры, которые существуют параллельно с нашим миром, то есть совершенно не нужно преодолевать непреодолимые расстояния, чтобы достичь их - они здесь, с нами, в миге от нас: в миге после нас, в миге перед нами... Вселенная меняется, расцветая в неугомонном потоке времени, развивается, и совершенно никому неизвестно, что будет с нами и с нашим миром через секунду, час, сутки. Представьте себе Время как непрерывный поток, не меняющий силы своего течения, текущий всё время прямо. Мы же... мы живём на береге этой реки, идём, так сказать, по тропинке, ведущей вдоль потока. И кто знает, скажите, кто знает, какие ухабы или иные препятствия встретятся нам на пути, которые мы непременно пройдём, ибо не можем отставать от Времени... Но, - голос профессора снизился до шёпота, - представьте себе: что, если каким-то образом нам удалось задержаться на месте или, наоборот, перескочить участок дороги, а?.. Каким тогда предстанет перед нашими глазами Мир? И будет ли он нашим? Вы скажете: да таким же он будет, только чуточку старше или моложе, но... это будет наш мир. Возможно, говорю я, но что, если это будет уже совсем иной мир, что если нам нельзя задерживаться в пути или опережать его, что, если мы, отстав вдруг или ринувшись вперёд, преодолеем ту невидимую грань, что скрывает от нас многие и многие тайны Вселенной... Вы скажете - нелепица, бред, как может рассуждать подобным образом доктор физических наук? Я вам отвечу. Я вам скажу, что сейчас я говорю не как физик, а как философ, и что хотя одна сторона меня так же, как и вы, не верит ни единому моему слову, другая даже сейчас пытается найти доказательство сказанному, ибо свято, словно ребёнок в свою мечту, в это верит. - Профессор вздохнул. - Да, конечно, я не привожу сейчас никаких научных фактов, доказательств и тому подобного, но ведь наша лекция была посвящена физике, и она, эта лекция, закончилась ещё полчаса назад... Я надеюсь, вы простите меня за то, что я так неожиданно перешёл на свои философские исследования, - просто, когда мы коснулись астрономии и вообще понятия "Вселенная", тут уж я не мог не высказать своих предположений о таком философском вопросе как параллельные миры... Ну, а сейчас спасибо за внимание, я испытал огромное удовольствие, читая лекцию таким внимательным слушателям: как студентам, так и некоторым преподавателям, присутствующим здесь и конечно во многом не согласным со мной. Ещё раз спасибо и... до свидания.
Профессор глотнул воды из стоявшего перед ним стакана и начал собирать бумаги, в обилии разбросанные по небольшой трибунке, за которой он провёл порядка трёх с половиной часов. Студенты, преподаватели и несколько журналистов начали неторопливо собираться и вставать с мест. Зал наполнился обычным для такого мероприятия шумом: разговорами, выкриками, смехом, в которых звучали предложения "пойти на пиво", просьбы дать конспект до завтра, чтобы переписать или "отксерить", и просто обычные студенческие разговоры с обсуждением дел насущных вроде: "Я этому пню глухому говорю - производную, мол, надо взять, а он мне, прикидуешь, говорит: нет, молодой человек, не правильно, нужно взять производную...", - после чего раздавался дружный хохот...
Не сразу потягивающиеся, зевающие или смеющиеся студенты обратили внимание на один единственный голос, который обращался ни к кому иному, как к уже собравшемуся уходить профессору. Голос этот был самым обычным, как и у любого студента: кому-то кажущийся неприятным, кому-то - скучным, а кому-то - завораживающим... Голос настырно пытался перекричать галдевших... Голосу трудно было не подчиниться...
--
Профессор, - кричал Роман, - профессор, можно вопрос? Профессор...
Шум в зале не утихал, пока наконец профессор Митюлин не расслышал обращавшегося к нему и не проговорил в микрофон:
--
Одну минутку, ребята, подождите, кажется ваш коллега хочет что-то сказать...
Шум в зале постепенно затихал, недовольные либо заинтересованные лица поворачивались в сторону Романа, который, начисто игнорируя косые взгляды, вышел на середину лестницы, разделяющей зал на две половины. Когда шум наконец утих, Роман громко спросил:
--
Сергей Павлович, простите, но вы так и не договорили - что же будет, если мы отстанем от временного потока или опередим его? В какой мир мы попадём? Всё-таки, в иной?
--
Да, я так считаю... точнее - предполагаю, - с интересом разглядывая Романа, ответил Митюлин.
--
И этот мир также движется вдоль Потока с той же скоростью, что и наш, и именно поэтому мы не можем его нагнать? Вы так счит... простите, предполагаете?
--
Да, - улыбнулся профессор, - совершенно верно.
--
Но всё-таки, - не унимался Роман, - что это за будет мир? Кто в нём будет жить?
--
Возможно... - профессор пожал плечами, - возможно, в нём никто не будет жить. Откуда я знаю?
--
Но вы утверждаете...
--
Предполагаю. Молодой человек, я только предполагаю и ничего больше. Да, я утверждаю - не предполагаю, а утверждаю - как и многие учёные, что иные миры существуют. Вопрос только в том, как вы сказали, что это за миры? Если в поле нашего исследования поместить, как бы это глупо не звучало, космическое пространство, то в этом случае существование иных миров - галактик, систем, планет - даже не нужно доказывать, а просто-напросто принять это как должное. Есть ли в них жизнь - другой вопрос. Но если мы рассматриваем целиком Вселенную, то здесь уж можно только предполагать. И я предполагаю, что существуют не только миры, отделенные от нас шокирующим расстоянием и необъятным безвоздушным - в большинстве своём - пространством, но и миры, от которых нас отделяют совершенно иные барьеры...
--
Вроде времени?
--
Да, молодой человек, вроде времени. И утверждать, что какой-либо из этих миров имеет такой-то вид и там живут такие-то и такие-то существа я не имею никакого права. Однако предположить, что в том-то или том-то промежутке времени или даже мгновении существует мир, подобный или идентичный нашему, и что в нём обитают такие же существа как мы, я могу. Я даже могу предположить, что там вообще никто не живёт. Может, там все вымерли? Я могу предположить... да я всё что угодно могу предположить, как фантазия позволит, так и предположу... Что ещё вы хотите спросить?
--
Значит, по-вашему, - невозмутимо говорил Роман, - если человечеству всё же удастся создание машины времени, то она станет не дорогой в прошлое или будущее, а воротами между параллельными мирами, так?
--
Так да не так. Машина времени и будет машиной времени, но и в то же время, как вы выразились, воротами между мирами, только создание подобной машины - уже исключительно с точки зрения физики - невозможно.
--
Но и то, что мы сейчас обсуждаем - тоже ведь невозможно с точки зрения физики.
--
Это не доказано, а невозможность существования машины времени доказана.
--
Да? - притворно удивился Роман. - Я слышал, что японским учёным удалось-таки доказать существование тахиона и даже выявить его, зафиксировать физически.
--
Бред! - С негодованием воскликнул Сергей Павлович. - Чистой воды враньё. Я бы об этом непременно знал.
--
Профессор, что ж получается, ваша теория никогда не будет доказана?
--
Да, - вздохнул профессор Митюлин, - выходит, так. Выходит, никогда.
--
И вы по-прежнему будете только предполагать... насколько фантазия позволит?
Профессор усмехнулся.
--
Не ехидничайте, молодой человек. Это нехорошо, хотя... вы, наверное, и правы. Буду мечтать, буду предполагать, а там вдруг и вправду тахион обнаружат. Но сейчас меня больше всего интересует то, почему вы, собственно, так заинтересовались моей идеей и занялись её успешным, с точки зрения гуманитария конечно, опровержением?
--
Простите меня, профессор. Но вы тоже говорите сейчас как гуманитарий. А насчёт моего интереса: просто есть у меня один... знакомый, утверждающий... именно утверждающий то, что вы предполагаете. Вот и захотелось мне подкрепить как-то свою уверенность в том, что его утверждение неверно. Теперь я в этом уверен. На том спасибо вам.
Митюлин усмехнулся.
--
Признаться, я удивлён, но... мне очень приятно, что не один я озабочен этой идеей. В любом случае, спасибо вам...
--
Роман, - подсказал настырный студент.
--
Спасибо вам, Роман, за поучительную беседу. Вы меня, можно сказать, на место поставили, хотя и не сказали ничего умного.
--
Жаль, профессор, - не уступил Роман, - я не присутствовал на основной части вашей лекции.
--
Жаль, - повторил профессор, - а теперь извините - меня ждут.
С этими словами он сошёл по ступеням кафедры и вышел из зала. Студенты, уже успевшие столпиться у двери, молча пропускали профессора, который, казалось, совершенно не устал за три с половиной часа и сохранял свой прежний вид - маленького скрупулёзного старичка со смешной походкой. Постепенно галдёж в зале восстановился, хотя ещё очень многие "бросали косяка" в сторону Романа. Подбежал Сарай, сказал:
--
Ромео, ну ты даёшь, чё к преподу прицепился?
--
Сарай, отстань, не до тебя.
--
Как это - не до меня. Я ж тебе говорил - разговор есть. Ты согласился. Так что... не обессудь.
--
Ладно, - вздохнул Роман, - говори.
--
Ну да, - обрадовался Сарай, - я, собственно, вот о чём. Помнишь, я тебе про Ленку рассказывал?.. Ну, с которой ещё аж на Дне Города познакомился... Помнишь? Так вот, я с ней тут недавно встретился, мы поболтали, то, сё... Ну, и она пригласила меня на чай, так сказать...
Друзья тем временем наконец подошли к выходу из зала и пока безуспешно пытались протиснуться сквозь толпу на лестничную площадку.
--
Ленка просила, чтоб я с другом приходил, так как она будет с подругой. Усёк, братан? Подругу я видел на фотке, девчонка - охренеть. Аней кличут. Как тебе такой расклад, а? Трахнём стариной?
Роман задумался.
--
Когда? - спросил он.
--
Ну так в том-то и дело - сегодня. Я ж того и прилип к тебе. Нехорошо ведь отказывать.
На улице нещадно светило Солнце, стоило только выйти - сразу же беспощадно лезло в глаза и напекало голову. Студенты нескончаемым потоком лились из главных дверей третьего корпуса Донецкого Национального Технического Университета, который до сих пор было принято называть по-простому - ДПИ, и разбредались в разные стороны: кто на троллейбусную остановку, кто на автовокзал, кто "на пешкарусе" домой "почесал", а кто "на пиво" в кафе. Роман и Мишка тоже решили "пивком заправиться".
--
Не знаю, Миха, - говорил Роман, потягивая пиво с ласкающим слух названием "Добрый Шубин", - не могу я сегодня.
--
Как "не могу"? - Сарай смотрел на приятеля как на полного идиота. - Друг, ты шо, охренел? Тут же беспроигрышный вариант. Ты когда трахался-то последний раз? А, небось и вспомнить-то не можешь? Не отвечай, знаю - это было давно и неправда.
Роман сделал большой глоток, поставил бокал на столик и откинулся на спинку стула.
--
Эх, Потапыч, - вздохнул он, - не в том дело. Интересная тут история со мной произошла. Собственно, из-за этого-то я на профессора и наехал.
--
Выкладывай, - с интересом разглядывая на свет пиво, невозмутимо произнёс Сарай.
Роман замялся.
--
Понимаешь, необычная история, даже не знаю, как и рассказывать - боюсь, за придурка примешь.
--
Ха, - воскликнул Сарай, - я и так знаю, что ты придурок. Это ж надо - от ТАКОГО отказаться. Это ж надо, шобы крыша воще уехала.
--
Ладно, ладно, - примирительно замахал руками Роман, - сходим... попьём чаю...
--
Во, молодец, узнаю товарища. Дай дзинь, - они чокнулись и сделали по глотку, - а теперь выкладывай свою придурошную историю... Ха, прямо как название фильма: "История придурка".
Я увидел его идущим по улице с пакетом в одной руке и мороженым в другой. Парень как парень: короткая стрижка, самое обычное лицо, каких на улице большого города можно встретить сотни, даже тысячи; на нём была футболка-безрукавка, шорты ниже колен и кроссовки, в ушах торчали наушники плеера, висевшего на поясе, под футболкой. Лицо парня не выражало ничего хорошего. Нетрудно догадаться, что его плохое настроение вызвано какой-то неудачей учебного плана. Оно и не удивительно - скоро сессия, наверняка все мысли направлены только в одно русло: как бы допуститься к такому-то и такому-то экзаменам и как бы сдать курсовую, за которую ещё даже не садился. Что ж, придётся ему ещё настроение подпортить - того дело требует.
Я окликнул его банальным "парень, постой", и когда он недоумённо воззрился на меня, подошёл и сказал:
--
Привет.
--
Здорово, - недоброжелательно, очень недоброжелательно это было сказано.
--
Дело есть, - продолжал я.
--
Я рад, - ответил парень,- какое?
--
Может, сядем, пивка попьём, я угощаю, - это предложение просто обязано было расположить его ко мне, однако - не тут-то было. Он покачал головой и сказал:
--
Не люблю пиво после мороженого.
--
Ла-а-дно, - со вздохом протянул я, - тогда как насчёт ещё одного мороженого?
Он посмотрел на меня пронизывающим взглядом и подозрительным тоном произнёс:
--
Ну давай, коли не шутишь.
--
Нет, - твёрдо сказал я, - не шучу.
В первом попавшемся киоске я купил себе и ему по мороженому, и мы молча, даже не глядя друг на друга, прошли на Бульвар Пушкина и присели на лавочку. Также молча развернули своё лакомство, и парень наконец спросил:
--
Ну?
Вот здесь и начиналось самое трудное. Как объяснить человеку невероятную вещь, да ещё так, чтобы он не принял тебя за идиота? Никак. Что же делать? Начать с чего-нибудь постороннего, а затем как-нибудь "съехать" на нужную тему. Это тоже, конечно, вряд ли поможет, но... чем чёрт не шутит.
--
Во-первых, давай познакомимся, - начал я. - Меня зовут Олег.
--
Меня Роман, приятно познакомиться.
Мы пожали друг другу руки и обменялись вежливыми, но неживыми улыбками. Тут на лице Романа образовалось странное выражение - выражение ошеломляющей догадки.
--
Слушай, а ты случайно не того?.. - загадочно проговорил он.
--
Чего "того"?
--
Ну, не этот, как бы это сказать, чтобы в случае чего тебе обидно не было?..
Я недоумённо смотрел на него. Роман вздохнул, а затем, по-видимому набравшись смелости и приготовившись к самому худшему, спросил:
--
Ты гей... или вроде того?
Я подавился мороженым. Хотя, нужно отметить, что вопрос был вполне оправданным. Кто ещё мог прицепиться к парню на улице, угостить мороженным да ещё дело какое-то предлагать?
--
Не-не-не-не-не, - скороговоркой выпалил я. - Неужели похож?
--
Да нет... вроде, - Роман облегчённо вздохнул. - Но странный ты какой-то... Ладно, какое там у тебя дело ко мне?
Так, похоже начать с постороннего никак не получалось. Ну что ж, сам напросился.
--
Ты веришь в параллельные миры? - невозмутимо спросил я.
--
Чего? - не понял Роман.
--
Ответь на вопрос.
--
Слушай, Олег, - раздражённо сказал парень, - я, конечно, фантастику люблю и уважаю, но не до такой же степени. Ты чё, из секты там какой-то... ну, типа, в привидений веришь, лунными ночами на крышу дома взбираешься, вглядываешься в небо, высматривая братьев по разуму на летающей тарелке, если что - кричишь "наши прилетели", да?
--
Нет, - раздражённо ответил я.
--
А, тогда ты может опрос какой-нибудь социологический проводишь на тему "Количество придурков в нашем городе, верящих в очевидное-невероятное"?
--
Нет, - терпеливо ответил я.
--
Тогда кто ты, мать твою, такой!? Чего тебе надо?
--
Я сам из другого мира...
Роман молчал - я знал, что за этим последует...
--
Ладно, я пошёл. Похоже, мы с тобой не договоримся, - с этими словами он резко поднялся с лавки, протянул мне руку - я не пошевелился. Он пожал плечами, - спасибо за мороженое.
--
Сядь, Роман, - спокойно проговорил я, - прошу тебя. Ты всё поймёшь.
--
Уверяю тебя, - словно младенцу пояснил мне Роман, - я и так уже всё понял.
--
Ты боишься меня? - ехидно спросил я. Это должно было задеть гордость и самолюбие любого, уважающего себя "пацана". - Боишься какого-то шизика?
Я попал в цель. Роман пристально, изучающее посмотрел на меня, затем, явно нехотя, вернулся и сел на лавочку.
--
А не стоит? - спросил он.
--
Что не стоит?
--
Бояться шизика. Вы на всё способны...
--
Ну-ну, - я улыбнулся, - меня ты можешь не бояться. Бойся себе подобных - не шизиков.
Роман поморщился. Провёл ладонью по лицу.
--
Давай уж, быстрее к делу.
--
Отлично, - я посерьёзнел - нелёгкая мне предстоит работка. Я собрался с мыслями и начал: - Ты наверняка читал множество фантастических произведений о параллельных мирах, иных измерениях и тому подобном. Так вот, некоторые авторы, сами того не понимая, написали правду. Миров во Вселенной действительно бесконечное множество, и я говорю не о планетах или звёздных системах...
Я рассказывал, а Роман слушал, и слушал, как мне показалось, внимательно, не пропуская ни единого слова. Много всего можно было прочесть по его лицу: и интерес, и недоумение, и выражение того, что меня он держит за свихнувшегося фанатика, начитавшегося фантастики - наверняка он мог даже сказать, какой... и я не ошибся. Он вдруг меня перебил и произнёс:
--
Ага, понятно, это вроде как у Саймака -- "Кольцо вокруг Солнца". Читал? - Он подозрительно на меня посмотрел.
--
Нет, - честно ответил я.
Роман крепко сплюнул.
--
Красавец, - восхищённо выпалил он, - врёт и не краснеет. Ну чё ты трёшь? Не читал он...
--
Не читал, - подтвердил я, - ты меня выслушаешь?..
--
Ну давай, - успокоился он, - три дальше. Только учти, у меня расчётка по ТАУ горит. Сейчас вон пять часов, а мне домой час ехать. Так что ты давай - шевелись.
--
Ладно, - согласился я, - а что, говоришь, у тебя там горит?
--
Фу-у-у, - раздражённо вздохнул Роман, - расчётная работа по теории автоматического управления... предмет такой... Какая тебе фиг разница?
--
Да, прости, мне никакой разницы. Так вот, я живу в одном из этих миров. Он практически ничем не отличается от вашего, летоисчисление у нас такое же, даже названия городов многие совпадают. Даже большинство. Ну... там есть ещё мелкие различия, например, у нас на перекрёстках останавливаются машины на жёлтый свет светофора, ну и тому подобное... но суть не в этом.
--
А в чём? - Невозмутимо поддержал беседу Роман.
Чёрт возьми, а парень начинал мне нравиться... хотя и раньше нравился... Он определённо был не тот Роман, которого когда-то знал я, но всё же - как похож: даже гримасу скорчил такую же как тот, которой обычно старался показать мне, что я говорю сущий бред. Нет, он, конечно, мне не верил - пока. Но другой бы уже давно двинул меня пару раз по физиономии, третий бы просто ушёл, несмотря ни на какие уговоры, четвёртый бы даже на мой оклик на улице не отозвался, пятый может и отозвался бы, но обматерил бы и пошёл дальше. А этот ничего - сидит, терпит. Наверняка он из той породы людей, которые так, смеха ради любят подискутировать с прилипалами-свидетелями Иеговы, которые только то и знают, что рассказывают всем о том, как в мире всё хреново, погрязло в невежестве и разврате, и что скоро мы захлебнёмся в грязи и собственной крови, которая только и сможет смыть с нас все грехи, и праведный гнев Господень - после Конца Света, разумеется - сделает-таки из нас человеков, ну или уже не из нас; ах, да, - праведники, конечно, получат вечную и счастливую жизнь в полном единении с природой, как и все последующие поколения очищенных от гнусных пороков людей. Мне всегда они были смешны, эти фанатики, но только не теперь, когда я понял, что их слова не лишены смысла.
--
Суть в том, - продолжал я, - что нашим с тобой мирам угрожает опасность.
--
Какая? - терпеливо спросил Роман.
--
Ну... полное их уничтожение.
--
Да-а-а? - Он явно издевался. - Олег, ты так говоришь, как будто это такая мелочь. "Ну, полное их уничтожение". Так, пустячки - два пальца об асфальт. Скажу тебе, Олег, вот что: если бы тебе грозила гибель, именно тебе, потому что то, что ты мне сообщил, говорит об этом в первую очередь, - если ты, конечно, сам не догадался, - ты б тут не сидел с таким невозмутимым видом и не жрал бы это мороженое, а метался бы... не знаю, где и как, но, извини меня, ты бы давно уж полные штаны кирпичей накидал со страху.
--
Нет, Роман, - отвечал я, не обращая внимания на его насмешки, - человек не боится смерти, если знает о ней, а если он знает - он готов.
--
Э-э-э, нет, - улыбнулся Роман, - позволь не согласиться с тобой. Нельзя быть готовым к смерти. Наоборот, если человек знает о дне своей смерти, он будет ждать этого дня с таким страхом, что штаны с кирпичами покажутся ему только предательским пуком. Он не сможет спать, думая о своём судном дне, он не сможет есть... да он просто-напросто с ума сойдёт, ему старушка в каждом углу своей квартиры будет мерещиться... Забыл поговорку: "Ожидание смерти хуже самой смерти"?
--
Ну, - перебил я его, - я-то не знаю даты своей смерти. Может, я вообще не доживу до конца человечества...
--
А ты вообще-то человек? - вдруг перебил меня Роман.
--
Конечно.
Роман вновь сплюнул и громко выругался, а затем с интересом посмотрел на меня. Сказал:
--
Ну, приятель, язык у тебя подвешен куда надо. Я ж повёлся... на базар твой повёлся. Это ж надо! Тебе в проповедники надо идти. - Он поднялся. - Ладно, бывай, привет братьям по разуму.
--
Подожди, - окликнул я его. - Завтра у вас в университете будет известный учёный выступать. Профессор Митюлин, так?
--
Ну?
--
Лекция открытая, ты бы сходил, послушал, а завтра ещё поговорим. Я ведь не всё тебе рассказал. Лады?
--
Я не могу, - издевательским тоном проговорил Роман, - у меня пары в это время.
--
Ах, ну да, ты прилежный студент - никогда не прогуливаешь.
--
Конечно.
--
Как хочешь, - грустно выговорил я, заранее стараясь смириться с неудачей и подумывая о том, что придётся расхлёбывать эту похлёбку самому.
--
Конечно, - улыбнувшись сказал Роман, развернулся и ушёл.
На лекцию он всё-таки пришёл. Хотя и на самый её конец, но всё же... Я сидел у левой стены зала, если смотреть снизу, и гораздо выше его, так что видеть он меня не мог.
Надо же, подумал я, вроде только вчера с ним познакомился... хотя нет - какое там "вчера", у себя я его тринадцать лет знал, с тех самых пор, когда семья Романа переехала в наш дом. Мне тогда, помнится, девять было, а ему - пять. Познакомились, подружились... Гуляли, помню, с девичьим коллективом нашего двора воевали: я, как самый старший, был предводителем у ребят, а моя сестра, с которой разницы у меня год - у девчонок. Отлично гуляли. Слишком хорошо я его знал, и тем труднее мне далась его потеря... Смотрел я на Романа сейчас, а у меня слёзы на глаза наворачивались, - я его сейчас видел таким, каким бы он был в моём мире, если бы не та трагическая случайность... Красивым парнем в пиджаке и джинсах...
Глупо, да? Не думаю...
Ненавижу случайности. Случайность, - именно эта самая пакость правит миром, правит человеческими судьбами, делая из людей, попавших под её жребий, как Великих, так и неудачников; именно она расставляет крепкие сети, загоняя тебя в угол, либо расчищает пред тобою тропу, припорошенную пожухлой листвой лишений и бед, приглашая ступить на этот путь, ведущий в светлое (и никакое иное, как всегда кажется) будущее; она и только она заставляет любить и ненавидеть, убивать и спасать жизни; она и только она посылает тебе долгожданную счастливую жизнь или нежданную, глупую и бесславную смерть... По её, Великой Матушки, воле гибнут и возрождаются цивилизации, высыхают моря, разверзаются горы, бесконечные реки бушующей лавы смывают всё то, что было приобретено и построено за долгие тысячелетия адского труда; они поглощают страх и боль, наслаждение и отвагу, быль и небыль, бессилие и власть... тем самым, однако, открывая двери новой жизни, новому миру, новому труду, новым знаниям... новому светлому будущему.
Всё равно - ненавижу. Сколько хороших людей осталось бы жить, если бы не ты, Случайность? Сколько горя можно было избежать? Неужели так трудно однажды раз и навсегда оставить мир таким, каким он в этот миг будет, ничего в нём не меняя? Не надо строить, не надо рушить, а просто всё оставить так, как есть. На века...
"Невозможно, - тут же говорил я сам себе, - это невозможно, ибо Человеку для развития нужны трудности, которые он непременно должен преодолевать. Человеку в равной мере нужны плач и смех, сила и слабость, молодость и старость, рождение и смерть... Без всего этого он будет никем - существом, просто существом, не умеющим ни Мыслить, ни Видеть, ни Слышать, ни Чувствовать. Тогда-то и придёт конец Человечеству. Тогда, но не сейчас"...
Романа, которого я всего лишь по воле случайности встретил сразу же, едва объявился в этом мире, вряд ли одолевали подобные мысли. Он просто жил своей обычной жизнью с её маленькими неприятными или радостными казусами, совсем не подозревая, что в ином мире, практически ничем не отличающемся от этого, два года назад погиб его двойник: полез на крышу старого трёхэтажного дома, построенного немцами и итальянцами ещё в пятидесятых годах прошлого века, взятыми в плен во время Отечественной Войны; он хотел установить там телевизионную антенну, и всё бы хорошо, если бы кусок прогнившего шифера, на котором стояла нога парня, не сорвался с гвоздей, держащих его...
Конечно здешний Роман не понимал, почему к нему вчера прицепился какой-то шизофреник, и, конечно, даже не подозревал о том, что на этот раз приготовила случайность ему. Хотя, если подумать, и я приложил к этому руку - крепко приложил...
Я видел, как Роман быстро переговорил с каким-то своим дружком и принялся на удивление внимательно слушать профессора. Что ж, выходит, что и моя лекция не прошла для него даром. А это немало, это радует.
Может, всё же удастся заставить его как-то поверить - я ведь поверил, хотя и трудно было, ой как трудно... Но тогда у тех, кто меня убеждал, не было в запасе того, что тихо-мирно лежало сейчас в кармане моих джинсов. В фокус этот тоже, конечно, трудно будет поверить, но всё же легче, чем в простые слова. Ведь известно - пока человек чудо своими глазами не узрит, никогда в него не поверит, хоть по голове его бей, хоть сам из кожи вон лезь, хоть живых свидетелей ему приводи. Не-а, не поверит...
Профессор тем временем закончил лекцию и распрощался со слушателями. Огромное помещение тотчас наполнилось шумом и гамом засидевшихся студентов, которые настойчиво пытались друг друга перекричать. Я посмотрел на Романа - он ещё не встал с места, его задумчивый взгляд вперился в спины стоящих перед ним крикунов. Затем он вдруг вышел на середину зала и, успешно перекрывая галдёж сверстников, попытался дозваться профессора. Ему это удалось - старичок через микрофон призвал всех к тишине и вопросительно уставился на Романа. Тот не заставил себя ждать:
--
Сергей Павлович, простите, но вы так и не договорили - что же будет, если мы отстанем от временного потока или опередим его? В какой мир мы попадём? Всё-таки, в иной?
--
Да, я так считаю... точнее - предполагаю.
--
И этот мир также движется вдоль Потока с той же скоростью, что и наш, и именно поэтому мы не можем его нагнать? Вы так счит... простите, предполагаете?..
Я слушал разговор недоверчивого студента с профессором и никак не мог убрать с лица довольную улыбку. Мне всё-таки удалось - парень хоть и не поверил окончательно... да нет, он до сих пор не верит, но заинтересовался, даже более - заволновался. Ему хотелось, а точнее - ему казалось, что он просто обязан доказать себе, что никаких параллельных миров не существует и что его вчерашняя беседа со мной - обычный бред, случайность и ничего более. Ну что ж, и это тоже мне на руку, Роман, и это тоже...
Вот, наконец, он добился своего, в его голосе звучало торжество:
--
Профессор, что ж получается, ваша теория никогда не будет доказана?
--
Да, выходит так. Выходит, никогда.
--
И вы по-прежнему будете только предполагать... - тоном опытного репортёра, три представителя профессии которого сейчас также с интересом слушали дискуссию, произнёс Роман, - насколько фантазия позволит?
Слишком уж легко профессор сдался, думал я. Вероятно, просто не хотел говорить. Не обращая внимания на колкости любопытного студента, он сам задал вопрос:
--
...Сейчас меня больше всего интересует то, почему вы, собственно, так заинтересовались моей идеей и занялись её успешным, с точки зрения гуманитария конечно, опровержением?
Я прислушался, и мне не очень понравился ответ Романа:
--
...Насчёт моего интереса: просто есть у меня один... знакомый, утверждающий... именно утверждающий то, что вы предполагаете. Вот и захотелось мне подкрепить как-то свою уверенность в том, что его утверждение неверно. Теперь я в этом уверен. На том спасибо вам.
И вновь обменявшись вежливыми колкостями в адрес друг друга, теоретики распрощались, после чего профессор, отнюдь не угнетённый, прошёл к выходу и скрылся, хлопнув огромной дверью. Роман, задумавшись, остался стоять на месте. Нехорошо поглядывая, его, словно каменное изваяние, обходили студенты и постепенно вливались в общий поток, словно река на порогах, плещущийся у двери. К Роману подбежал его друг и они о чём-то довольно оживлённо заболтали, после чего влились в толпу и растворились в ней...
...Они пили пиво. Роман что-то оживлённо рассказывал, не забывая вставить в рассказ какую-нибудь остроумную шутку - у него всегда получалось шутить, - а его товарищ то надрывался со смеху, то замирал с горящими глазами, вслушиваясь в слова друга. Говорили, несомненно, обо мне. Я нехорошо, как мне самому показалось, усмехнулся и подошёл. Парни так и замерли, уставившись на меня.
--
Можно? - невозмутимо спросил я.
--
Привет, Олег, - весело ответил Роман, - давай, садись.
--
Михаил, - деликатно представился его товарищ и, протянув мне руку, спросил, - как там в потустороннем мире? Все живы-здоровы?
Я усмехнулся и ответил:
--
Не жалуемся.
--
Ну и отлично, - продолжал Михаил, - а на Альфе Центавра как же?.. Бывали?
--
Так же, как и вы, - вежливо произнёс я.
--
Да-да, - продолжал издеваться шутник, - помнится, как-то я туда летал в сорок втором... Вот это времена были...
--
Сарай, - прервал его Роман, - прекрати паясничать. - Он повернулся ко мне: - Пиво будешь?
--
Спасибо, не откажусь.
Роман заказал пива и, когда его принесли, спросил:
--
Что тебя привело к нам, Олег?
--
Я хотел окончить разговор. Ты был на лекции, я видел. Хотелось бы узнать, как ты изменил своё отношение ко мне?
Михаил прыснул, но ничего не сказал.
--
Я считаю, - с расстановкой говорил Роман, - что это всего лишь теория, а ты - помешан на ней. Но не в этом дело, меня больше интересует то, почему, если эта невероятная добрая сказка - правда, ты подошёл вчера именно ко мне, и что хотел предложить?
--
На это очень просто ответить, - сказал я, - к тебе я подошёл потому, что знал тебя в своём мире, так как, если я тебе об этом ещё не сообщил, многие миры очень похожи друг на друга, и существа, их населяющие, тоже.
--
Да ты что? Если так, то кто же я в твоём мире.
--
Никто, - спокойно ответил я, - был студентом...
Роман, мне показалось, побледнел, но сразу же взял себя в руки. Может, он воспринял это известие как угрозу?
--
А почему "был"?
--
Ты погиб... прости, не ты, а твой двойник.
--
Почему? - глупо спросил ошарашенный Роман.
--
Я тоже часто задавал себе этот вопрос, - неотрывно глядя ему в глаза, проговорил я, - но так и не нашёл ответа. Почему, ты спрашиваешь? По чистой случайности. Как? Упал с крыши, когда устанавливал там антенну.
Сейчас даже Сарай не раскрывал своего "сарая", а молча, с неприкрытым гневом смотрел на меня.
--
Зачем я тебе нужен? - спросил Роман.
--
Чтобы спасти мир, - не задумываясь ответил я, - и даже не просто мир, множество миров. Все человеческие миры.
--
Что им угрожает? - спрашивал мой избранник. Меня удивило то, что он был вполне серьёзен... хотя кто знает, может опять издевается надо мной.
--
То, что не должно этого делать...
--
Что же?..
Я внимательно посмотрел в глаза обоим парням. Михаил молчал, его уста еле-еле улыбались, но взгляд был серьёзен.
--
Что?! - не унимался Роман.
--
Абсолютный разум.
--
Бог? - разом выпалили друзья.
--
Если хотите, называйте его так.
--
Ха... ха-ха-ха, - Сарай залился почти истерическим смехом. Смеялся он долго и от души, а успокоившись, покачал указательным пальцем, мол: "Я лучше промолчу".
Роман усмехнулся и покачал головой.
--
Фух, Олег, ну ты даёшь! Мне кажется, у твоей проблемы есть три решения: первое - ты никому не рассказываешь то, что рассказал нам, и продолжаешь жить как жил; второе - ты прямиком направляешься к психиатру и рассказываешь это всё ему - думаю, он поможет... по крайней мере, постарается; третье - вешаешься, думаю, всем от этого станет легче, в первую очередь - тебе.
Я лишь молча положил на стол фотографию - ту самую палочку-выручалочку, о которой говорил. Роман молча её взял и, широко раскрыв глаза, рассматривал. Михаил тоже.
--
Но... это же я... и мой двор, каштан наш... Я помню эту фотографию, но... ты, хитрый сукин сын, там я с отцом. А здесь? Здесь я с тобой. Это подделка!
Он зло швырнул фотографию на стол, и я, предотвращая её падение, громко хлопнул ладонью, прижимая её к поверхности стола.
--
Нет, Роман, в моём мире у тебя не было отца с десяти лет. Он умер от инсульта, предрасположенность к которому заработал в Чернобыле, когда служил там...
--
Да, - кричал Роман, - мой отец действительно был участником ликвидации последствий катастрофы, но умер год назад и не от инсульта, а от кровоизлияния в мозг. И я очень не люблю, когда мне напоминают об этом, псих ты ненормальный!..
После этого он разразился такими ругательствами и с такой силой, что на другой стороне улицы люди стали останавливаться, пытаясь установить источник сквернословия. Я ждал. Когда он успокоился, я сказал:
--
Я с тобой дружил с девяти лет. - Говорил я, совсем забыв, что передо мной не тот Роман, которого я знал, а тот, которого лучше было бы и не узнавать. Я продолжал. - Потому, когда твой отец умер, я стал тебе словно старшим братом и по возможности заботился о тебе. Потому на фотографии я. В любом фотоателье мы можем проверить её подлинность.
--
Мы так и сделаем, - вдруг подал голос Михаил, - так и сделаем...
Повисла тишина, заглушаемая лишь обычной городской суетой. На улице было страшно жарко. Я расстегнул на рубашке ещё одну пуговицу, потянул остатки уже тёплого пива и посмотрел на Романа. Он смотрел на меня. Смотрел с ненавистью, но и... не может быть, неужели поверил? Его карие глаза отвернулись в сторону, и в них загорелась боль. Боль, тоска и страх. Я тоже отвернулся, посмотрел на Михаила... Сараева, вдруг вспомнил я, - он учился в одном классе с Романом, был там лучшим его другом - по крайней мере, так было в моём мире. Сейчас он отрешённо крутил бокал на столе и неотрывно на него смотрел. Пиво было на исходе. Тут он встал и пошёл к окошку кафе - наверное, ещё за пивом, хотя нет - прошёл мимо, за угол - придавило... Меня, впрочем, тоже...
--
Почему? - подал голос Роман.
--
Что? - Не понял я.
--
Почему Он хочет уничтожить нас?
--
Потому что Он думает, что мы не достойны жить, мы не оправдали Его ожиданий - стали совсем не теми... не такими, как хотел Он. - Я вперил свой взгляд в опустевший бокал.
--
А какими мы должны были стать?
--
Не знаю. Хорошими...
--
Да, - вздохнул Роман, - тогда мы действительно не оправдали Его ожиданий. Как вы узнали?
Я поднял на него глаза.
--
Почувствовали. Мы многое можем, если захотим.
--
Давно вы обладаете способностью ходить между мирами?
--
Два года. После того, как три года назад...
--
Да, ты говорил - японцы выявили тахион.
--
Да.
--
А какие ещё есть миры? - словно ребёнок спрашивал он меня.
--
Разные. Большинство, на которых мы побывали, - людские, другие принадлежали животным - никакого разума. Миры эти на разных стадиях развития. В некоторых только ледниковый период начался, в некоторых ещё и не начинался, а есть миры, где человечество давно уже покорило космос, хотя границу Времени так и не научилось пересекать. Но зато заселило почти весь Млечный Путь. Представляешь, сколько народу? И все погибнут?
--
А Бог, - продолжал Роман, - он где?
--
Помнишь, когда профессор излагал свою теорию, он говорил только об одном береге реки?..
--
Значит, - Роман удивлённо посмотрел на меня, - на другом берегу - Бог?
--
Да, можно так сказать. Утрировано, конечно. И ещё - то, что там, мы называем Абсолютным Разумом. Мы не знаем, что это: совокупность миров, возможности обитателей которых во всех допустимых смыслах превышают наши, либо там сам Создатель, Дух, повелевающий всем и не подвластный ничему; возможно, там какая-то особая форма материи - не знаю уж, имеющая органическое происхождение или неорганическое. Например, это материя, выполняющая определённую функцию, словно какой-то механизм. Его задачей является следить за всем Мирозданием. Да он и является основой Мироздания. Этот механизм подобен Природе, похожему механизму, программирующему жизнь на нашей планете. Ведь если подумать - мы живём в рамках, установленных Природой, которая сама по себе не является одушевлённым существом... вообще не является существом. Мы рождаемся, существуем, умираем, занимаемся жизненно необходимой нам деятельностью, как и всё живое на планете. Никому, повторяю - никому не изменить этих правил...
--
Кроме Него? - спросил Роман, многозначительно глянув вверх.
--
Да.
--
Не верю.
--
Я тоже...
--
Почему я? - вдруг спросил он.
--
А почему я? - вопросом на вопрос ответил я.
--
Ты мне скажи. Как тебя выбрали, кто ты в своём мире, и что ты... мы можем сделать? Как меня выбрали?..
Я вздохнул, посмотрел для чего-то на часы... ах да - Михаила почему-то до сих пор нет. Наверное, ушёл. Я ошибся - его раздражённая физиономия выглянула из-за угла. Он подошёл и, увидев наши напряжённые лица, только нахмурился ещё больше. Спросил:
--
Рома, ты что, веришь ему?
Роман молчал - лишь посмотрел на друга и грустно усмехнулся.
--
С ума вы все тут посходили. Ладно, поговоришь, приходи ко мне... если сможешь.
Он простился со мной за руку и, сделав несколько шагов, вдруг обернулся:
--
Фотография подлинная, ты ведь знаешь - я несколько лет увлекался... - он недоговорил, развернулся и ушёл - на этот раз окончательно.
Роман смотрел ему вслед до тех пор, пока раскачивающаяся фигура друга не скрылась за углом дома на той стороне улицы. Затем спросил меня:
--
Это всё Он?.. - Роман многозначительно указал глазами вверх.
--
Что?
--
Ну, Мишка же всё понял: понял, что я сегодня не приду, и более того - понял, как и я теперь, что я никогда не приду.
--
Нет, это Вселенная, вся совокупность человеческих миров. Она защищается.